Страница:
– Чтобы жертва Маранаса не была напрасной, мне надо как можно быстрее покинуть Красную Точку, – возразила Афикит, растерявшись оттого, что прудж внезапно изменил свое отношение к ней. – А для этого, учитель Кирах Хитрец, мне еще раз нужна ваша помощь.
Она попыталась вложить в свой голос всю силу убеждения, но знала, что этого недостаточно, чтобы поколебать решение мальчишки, воспитанного в многовековых традициях. Он, в свою очередь, был жертвой травматизма, вытекающего из коллективного сознания.
– Твой единственный шанс – быстрота действия, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Пока все пруджи не будут предупреждены, что прекрасная дама годаппи заблудилась в проулках Матаны. Они примутся искать тебя, чтобы отдать твою голову и сердце Панапии и получить свою награду за месть. И нельзя забывать о бандах, работающих на торговцев живым телом, для которых женщина из миров Центра является редчайшей, нежданной добычей, способной принести кучу денег. Опасайся всех. А теперь уходи! Я больше ничего не могу для тебя сделать!
– Покажи мне хоть выход из этого лабиринта! Кирах скривился.
– Если ты способна, как утверждаешь, слышать разговоры, не приближаясь к беседующим людям, я не вижу, почему ты не смогла бы сама выйти из Матаны! К тому же поверь в свой шанс, обратись за помощью к богам, если они у тебя есть… Уходи быстрее, пока Панапия не потребует от меня стать ее орудием мести. Я не смогу отказать ей в этом. Тем более что она богата и вознаграждение будет значительным! Могу сказать только одно: если тебе удастся выжить в запретных кварталах, постарайся связаться с франсао Каморры. У некоторых из них есть машины для переноса клеток. Сделай попытку. Твоя красота многое делает возможным!.. Прощай!
В тоне Кираха Хитреца появились резкие нотки. Он властно открыл низенькую дверцу, выходящую в проулок, залитый мутным светом, светом третьих сумерек, несущих свежесть и ночь. Изумрудный диск Зеленого Огня безраздельно царил в небе Красной Точки. По улочке двигалась принаряженая, орущая толпа. Афикит выскользнула из дома Инонии и смешалась с потоком рыжих людей. У нее возникло ощущение, что она телом и душой погрузилась в океан враждебности.
Перед тем как окончательно раствориться в толпе, она обернулась и крикнула Кираху, маленькой фигурке, почти скрытой тенью дома:
– Благодарю вас за все, Кирах Хитрец! Да будут боги благосклонны к вам!
Прудж следил за ней, пока мог. А когда она исчезла за углом, закрыл дверь, быстро пересек комнату, где толстуха Панапия отчаянно цеплялась за труп Маранаса, и направился к каменной лестнице дворика, залитого зеленым светом.
Быстро вскарабкался на крышу, склонился над парапетом, засунул два пальца в рот и свистнул, собирая свою банду. Прекрасная годаппи была слишком крупной добычей для его маленьких солдат, но не стоило отказываться от денег, которые она могла принести. Если он первым предупредит торговца Глактуса – а шанс у него был, ибо он опережал других главарей банд, – он получит премию загонщика, которая, хотя и не была сравнима с премией добытчика, все же являлась солидной пачкой денег.
В Матане выживание есть искусство.
Глава 6
Дама Армина Вортлинг созерцала бледные всполохи света на горизонте, предвещавшие зарю. Вдали виднелась ломаная линия утонувших в тумане пиков Загривка Маркизы, бесконечной цепи гор, тянущейся от одного полюса планеты Маркинат до другого.
Дуптинат, столица, гигантский город с двадцатью миллионами обитателей, еще не проснулся. Купола домов, теснящихся вокруг многочисленных восьмиугольных площадей, походили на океан серо-синих волн, из которых вверх возносились цветные лепные стрелы храмов маркинатской теогонии.
– Дама моя, если вы не хотите простудиться, вам лучше вернуться ко мне!
Армина вздрогнула, услышав низкий голос Ариава Мохинга. Она обернулась, испуганная и растерянная, как нашкодившая девчонка. Главнокомандующий магортской фаланги приподнялся в древней кровати с балдахином. Он широко улыбался, показывая белые длинные зубы. Ариав подтянул простыню из фиолетового шелка к самому подбородку, закрыв могучий торс с редкой порослью черных волос. Длинные волнистые волосы, которые он берег, несмотря на придворную моду коротких стрижек, темным ореолом обрамляли его лицо с тонкими женственными чертами. Карие глаза блестели в полумраке сеньорской спальни.
– Я думала, вы спите! – прошептала она, словно боясь, что громкий голос разбудит весь дворец.
– Жар вашего тела – отличный транквилизатор, без которого я не могу обойтись. И вы не имеете права лишать меня этого!
Он развел руки в стороны, приглашая ее. Простыня соскользнула, открыв его живот и бедра.
– Мне кажется, Ариав, вы слишком быстро стали считать привычкой то, что останется редким исключением! – мрачно пробормотала дама Армина.
– О нет, я не забываю об этом! Именно по этой причине и прошу вас согреть меня. Эти мгновения так редки и так драгоценны, чтобы терять даже малую их толику! Я знаю, вы волнуетесь за сына, но вы не вернете его из Сиракузы быстрее, если будете стоять у окна.
Дама Армина не сдвинулась с места. Хотя именно в сезон ранней весны утренние зори были очень свежими, и вдова сеньора Абаски Вортлинга дрожала под пурпурно-золотым халатом, подбитым войлоком. Она включила атомные подогреватели. Крохотные изображения звезд с негромким жужжанием понеслись под золотой лепниной потолка, перемещаясь из одной точки комнаты в другую, чтобы поддержать равномерную температуру. Этот нескончаемый балет вначале раздражал, но к нему быстро привыкали.
Излучение звездочек не согрело Армину. Ей хотелось включить магнитный обогрев, но она не стала этого делать, поскольку дрожь шла из глубины тела, а с внутренним холодом не могло справиться никакое внешнее излучение. Она инстинктивно запахнула полы халата.
– Когда решитесь, дама моя, вас с благодарностью примут! – пробормотал Ариав. Он снова улегся и натянул на себя простыню. – И вам будет приятнее, чем греться с помощью этих противных атомных шариков!
Дама Армина снова выглянула через воздушную завесу овального окна. Спальня располагалась под куполом башни Кризит Вортлинг, самой высокой из башен Круглого Дома сеньоров Маркината. Отсюда она могла окинуть взглядом весь город. Дуптинат походил на спокойное море кривых убегающих вдаль линий, по которым глаз скользил беспрепятственно, изредка натыкаясь на острые рифы храмов. На горизонте еще виднелись отблески двух последних ночных спутников, Синей Ночи и Ночного Ветра. Их выпученные близорукие глаза в последний раз пытались пронзить утренний туман, чтобы потом исчезнуть за кружевной линией горной цепи.
Она услышала равномерное мощное дыхание заснувшего Ариава. Несмотря на терзавшую ее тоску, она не могла не скорчить презрительной мины: после насильственной смерти ее августейшего мужа Абаски Вортлинга, сто двадцать седьмого сеньора династии Ворт-Магорт, она впервые пустила мужчину в свою постель. Безумие: маркинатские обычаи обрекали вдов сеньоров на абсолютное воздержание. Эта нравственная традиция уже давно стала законом. Дама Армина рисковала снискать всеобщее презрение. Ее могли изгнать и даже отправить на пытку – на живот грешницы, выставленной на площади, помещали утыканное гвоздями колесо, которое мог привести в действие любой прохожий. Вердикт выносился Трибуналом, который судил членов правящей семьи за грехи, наносящие ущерб ее престижу.
Она воспользовалась ослаблением слежки, вызванной одновременным отсутствием ее сына Листа, регента Стри Вортлинга и генерального даита Джаспа Харнета, чтобы взять маленький личный реванш на грани между вызовом обычаям и беззаботностью. Дама Армина хотела доказать себе, что еще оставалась свободной, что могла вырваться – всего лишь на время – из мрачной тюрьмы, стены которой сомкнулись вокруг нее после того, как она овдовела.
Ее связь с Ариавом Мохингом, молодым и обаятельным командиром фаланги, длилась уже два стандартных года. Тайна тщательно охранялась: о ней знала лишь дама-компаньонша. Но, подталкиваемая демоном риска, Армина решила допустить любовника во владения Вортлингов, привести его в ту спальню, где ее любил сеньор Абаски Вортлинг. Она не могла не знать, что Круглый Дом полон коридоров, тайных проходов, скрытых дверей, откуда в любое мгновение мог появиться охранник или агент безопасности, слуга или горничная. Прислуга дворца относилась к ней сдержанно, испытывая не любовь, а равнодушную враждебность, и первый, кто увидел бы ее в объятиях Ариава, немедленно бы донес о ее проступке высшему магистрату Традиции. При каждом шаге, при каждом хлопанье двери она затаивала дыхание, а кровь ее леденела в жилах. Кроме исключительной любви к Листу, это пьянящее ощущение было единственным свидетельством того, что она еще жива.
Утром, когда она тщетно пыталась заснуть, насытив тело любовью, растущее беспокойство выгнало ее из постели. Она бросилась к окну, словно вид Дуптината, окутанного ночной тьмой, мог разогнать черные мысли. К страху страстной любовницы, испытывавшей восхитительный ужас от собственного мужества, добавлялось беспокойство матери, более глубокое и запрятанное внутрь ее естества: вот уже три стандартных дня из Сиракузы не поступало ни единого закодированного послания. От Листа не было никаких вестей. А ведь она поручила преданному ей душой и телом даиту ежедневно держать ее в курсе дел, сообщать, как проходит асма и как ведет себя ее сын.
Маркинатская делегация была очень многочисленной. Регент решил не терять времени и воспользовался услугами галактической компании, а не частными дерематами.
Она смеялась при чтении первого послания, появившегося на экране, о злополучном приключении генерального даита: его пересылку запрограммировал рассеянный служащий, и он очутился в полном одиночестве на дикой, варварской планете. Служащим Компании потребовалось проявить немалую смекалку, чтобы вернуть бедолагу в состав делегации.
На следующий день она радовалась восхищению Листа, покоренного роскошью Венисии и празднествами, организованными сиракузянами. Реакция сына, выходящая за рамки контроля эмоций, взволновала ее. Ей также сообщили о крайне мрачном настроении регента, молчаливого человека, чьего общества она избегала, как ядерной чумы. Тем более что Стри Вортлинг всеми средствами умело гасил ее усилия придать маркинатскому двору сиракузскую утонченность. Тот факт, что регент выказывал недовольство, ее не насторожил, обратное было бы ненормальным.
Но вот уже трое суток экран приемника, стоявшего на гравицоколе у окна, упрямо оставался серым и безжизненным. Немым. Она несколько раз посылала проверить параболические антенны на крыше. Инженеры сообщали, что все в порядке. И тогда, лишенная новостей, она решила, что случилось худшее, а тоска, вездесущая хищница, безмолвная и холодная, уже не оставляла ее. Замкнувшись в себе и нервничая, она отвечала на ласки Ариава резко, почти по-звериному, словно хотела избавиться от лишнего волнения в коротких яростных объятиях. Но ледяные когти страха мертвой хваткой вцепились в ее внутренности, в сердце, в душу.
Ее глаза до головокружения вглядывались в серый экран. Она мысленно заклинала его включиться, засветиться и распечатать крохотные значки кода ее связи с Листом. Она горько сожалела, что разрешила ему уехать. Глупое материнское тщеславие!
Ее переполняло торжество при мысли, что можно отправить сына в короткое путешествие на Сиракузу, храм грации и изысканного вкуса. Там можно было отшлифовать его воспитание, завершить работу воспитателя Жахала Равалпунди, чьей драгоценной помощью она заручилась, несмотря на открытую враждебность регента ее планам. Стри Вортлинг не стал противиться, когда она потребовала включить Листа в маркинатскую делегацию, несмотря на юный возраст наследника. Старик выглядел почти довольным, даже его лицо светилось удовлетворением, хотя поведение регента осталось для дамы Армины загадкой. Какая непредвиденная идея зародилась в голове дяди Листа? Быть может, он хотел наказать ее, запретив посылать сообщения?
– Дама моя, не стоит портить кровь перед этим экраном! Ариав вновь проснулся. Из-под шелковой простыни торчали лишь его волосы, лоб и прищуренные глаза.
– Проблемы связи в истории миров Центра возникают не в первый раз, – устало продолжил он. – Метеорные дожди, звездные бури, магнитные возмущения – причин не перечесть. Идите ко мне…
Побежденная усталостью, Армина согласилась с аргументами военного.
– Вы, несомненно, правы. Я – идиотка! В конце концов асма собирает такое количество вооруженных людей, агентов безопасности, телохранителей, полицейских, смелла, что вряд ли может произойти что-то несуразное!
Она пыталась успокоить саму себя, но ни на мгновение не верила собственным словам.
– Сжальтесь, придите быстрее! – умолял Ариав. – Начинается рассвет, и мне скоро уходить.
– Нет!
Скорее крик отчаяния, чем приказ. Ариав Мохинг сел, от удивления выпучив глаза.
– Сегодня утром я желаю распоряжаться вами без всяких ограничений, – нежно добавила она. – Я знака, что сегодня вы не на службе.
– Рискованно! – возразил он. – Представьте, что нас застанет горничная…
– Они входят в спальню только тогда, когда я покидаю ее. Дама-компаньонша позже покажет вам потайную дверь.
Польщенный тем, что дама Армина решилась на такой мужественный поступок из любви к нему – глупое мужское тщеславие, – главнокомандующий Мохинг сдался без боя. Она медленно приблизилась к постели и развязала пояс халата, который соскользнул с ее плеч и с легким шорохом опустился на мраморный пол. Ариав залюбовался телом любовницы: лицом в обрамлении длинных черных волос, зрелыми налитыми формами, широкими округлыми бедрами, чуть полноватой талией, обильной грудью, гостеприимным животом и белой шелковистой кожей. Он изучил ее тело в малейших деталях, но еще не досыта насладился им.
Армина скользнула под простыню, нежно охватила ладонями затылок любовника и крепко прижала к груди, словно утешала ребенка. Хотя в утешении нуждалась сама. Горько-соленые слезы покатились из ее зеленых глаз по опавшим от усталости щекам. Ариав ощутил горькую печаль этого объятия, словно сам испытывал тоску. И понял, что беспокойство Армины не было плодом мрачного воображения. Он вдруг ощутил холод.
Снаружи раздались трели силутов. Птицы-свистуны приветствовали начало дня. Любовники заснули, обнявшись.
Робкий луч Серебряного Короля, дневного светила, разбудил Армину через два часа. В Круглом Доме Вортлингов царила непривычная, плотная и давящая тишина. Ни единого крика, ни звука голоса, ни смеха не доносилось со среднего двора, куда в этот час доставляли продукты дворцовые поставщики, носильщики и интенданты. Даже птицы, превращавшие башни и купола в шумные базары, перестали петь. Не слышалось смешков горничных от двусмысленных шуточек часовых из фаланги, стоявших на равном расстоянии друг от друга во всех коридорах.
Только издали доносились сигналы летающих автобусов автоматической транспортной сети Дуптината. Круглый Дом словно вымер.
Охваченная внезапным страхом, Армина яростно тряхнула любовника за плечо. Тот заворчал и открыл один глаз.
– Ариав! Ариав! Проснитесь!
Ей казалось, что тени, укрывшиеся в тишине, ловят каждое ее слово, овладевают каждой ее мыслью, что в ее рот, уши и мозг вползают скользкие холодные змеи.
– Прислушайтесь…
– И что? – пробурчал Ариав. Он еще не проснулся и ничего не слышал.
– Странно! Серебряный Король уже высоко в небе, а не слышно никаких звуков… Даже птичьих трелей… Словно… конец мира… Ариав, мне страшно…
Он приподнялся, откинулся на подушку, обнял застывшую Армину за талию и прислушался.
Вдруг кодовые замки двери вырвались из стальных направляющих и покатились по мраморному полу. Сердце дамы Ар-мины ухнуло в пятки. Створки распахнулись с ужасающим грохотом. В спальню ворвались шесть человек в форме с серебряными перекрещенными треугольниками на груди, чьи лица закрывали белые маски, делая их обладателей похожими на актеров донафлинской эпохи, встали по обе стороны кровати и вытянули руки в сторону окаменевших любовников. Под приподнятыми рукавами их комбинезонов блестели вшитые в кожу металлические направляющие дискометов.
Мохинг сунул руку под матрас, куда спрятал свой личный пистолаз. Диски с острой кромкой скользнули на направляющие.
– Не двигайся! – Голос был искажен фильтром маски. – Одно движение – и умрешь! Тебе, женщина, тоже советую не шевелиться!
Не в силах привести мысли в порядок, Армина прикрыла грудь простыней и пробормотала:
– Вам… вам нечего здесь делать… Немедленно уходите… или будете иметь дело с фалангой…
Ее слова лишь вызвали циничный смех. Черные предчувствия охватили душу вдовы сеньора Абаски. Быть может, этих людей подкупил регент, чтобы покончить со скандальной связью? Вряд ли. Такие методы не были характерны для Стри Вортлинга. Быть может, с этими людьми было связано прекращение связи? Не они ли были причиной мрачного безмолвия, царившего в Круглом Доме? По ее телу пробежала дрожь, и ее чуть не вырвало.
Люди в масках, в которых Ариав сразу узнал наемников-притивов, застыли в неподвижности, словно ожидая приказа. Офицер напряженно вслушивался в тишину, —пытаясь уловить момент, который позволил бы действовать, но убийцы не теряли бдительности и внимания.
На пороге возник еще один человек. Грудь Армины сжалась. Это был Пултри Вортлинг, третий отпрыск правящей семьи, дегенерат, которого ее супруг сослал на Контат, один из провинциальных сателлитов Маркината. Низенький, затянутый в парадный сине-зеленый мундир, он подошел к изножию постели и презрительно глянул на Армину. У него было лицо с острыми чертами, обрамленное короткими серыми волосами.
– Я так и думала, что этот маскарад затеяли именно вы, Пултри Вортлинг! – прошипела Армина.
– Хватит строить из себя благородную даму! – возразил Пултри блеющим голоском. – Вижу, что сплетни придворных, побывавших на Контате, не были лишены оснований. Только мой братец-идиот ничего не подозревал!
– Разве не регент поручил вам эту грязную работу? Единственную, которую вы можете делать с успехом!
Пултри сардонически хихикнул:
– Он? Разве мог добропорядочный Стри Вортлинг связаться с притивами? Вы плохо его знаете! Дорогая Армина, вы просто шлюха, самка в течке, которая надоедала всем и вся своими идеалами сиракузского воспитания, а сама вела себя как последняя стерва! В постели сеньора Абаски, где великий брат мой покрыл ее!
– Немедленно заберите свои слова обратно, Пултри Вортлинг! – взревел Ариав. – Велите этим мерзавцам выйти вон, и я вобью эти слова вам обратно в глотку!
– Ну уж нет, офицер Мохинг! Тысячу раз нет! Видите ли, меня никоим образом не интересуют ваши рыцарские глупости, уцелевшие от нафлинской цивилизации. Сохраните свой запал для себя! Хотите – верьте, хотите – нет, но мне плевать на то, что вы как жеребец залезли на эту кобылу Армину! Слава богу, у меня, куда более важные замыслы.
– Что вам надо? – прошипела Армина, уязвленная словами Пултри. – Деньги?
Презрительная усмешка скривила тонкие губы низенького человечка.
Его костлявые пальцы сжали резную стойку балдахина. Бегающие глазки следили за жужжащим балетом звездочек под золотой лепниной потолка. Наконец он соблаговолил ответить. Голос его вначале звучал размеренно и тихо, но быстро налился силой и зазвенел, словно его владелец черпал энергию и силу в собственной ярости:
– Вы ничего не поняли, дорогая Армина. Вы уже ничего не можете предлагать мне. Этой ночью, пока вы развлекались, вселенная радикально изменилась. Вы ничего не видели, ничего не слышали, задыхаясь от удовольствия под весом этого самца, у которого вместо мозгов член. Только те, кто подготовил эти перемены – назовите это интуицией или логикой, – могут теперь играть свою роль в новой организации. Дама Армина, вы отныне никто, вас вычеркнули из истории, как ранее были вычеркнуты мои братья Абаски и Стри. Кстати, вам полезно знать, что последний, воплощенная добродетель, был найден голым, когда бродил по кварталу экстремальных удовольствий Венисии. У него была бредовая лихорадка из-за половой невоздержанности. Кто бы мог подумать? А потому именно на вашего дражайшего сына Листа свалилась тяжкая ответственность представлять Маркинат на асме, опираясь лишь на так называемые просвещенные советы Джаспа Харнета. Вы так ждали этого мгновения, но боюсь, что…
– Что случилось с Листом? – вскричала Армина, побледнев. – Отвечайте, заклинаю вас!
– Ах, как трогательна эта материнская тоска! Ваша забота о моем племяннике, вполне приятном парне, глубоко меня волнует!
Он выдержал долгую паузу, чтобы насладиться реваншем. Он, отщепенец, изгнанник, исключенный из игры любви и власти, тайно участвовал в приходе нового порядка. Собственная семья его презирала, поносила, сотрудничала с врачами Галактической Гильдии, чтобы объявить недееспособным безумцем, лишила части наследства и сослала на Контат, сельскохозяйственный сателлит, где никогда ничего не происходило. Клан Вортлингов счел необходимым избавиться от члена семьи, которого считал больным, гангренозным, но отсеченная часть теперь оказалась в нужном лагере и в первых рядах. Настал час стократно отплатить за все, что ему пришлось вынести. Вид униженной, голой и едва прикрытой куском фиолетовой материи интриганки-свояченицы, чьи глаза были прикованы к его губам, доставлял ему невероятное удовольствие, близкое к экстазу.
– Боюсь, любовь во всех ее проявлениях только мешает эволюции, – продолжил он со злой усмешкой. – Любовь становится препятствием, если хочешь заняться общественным делом. Что касается вас, офицер Мохинг, вы стали лишь тенью офицера: наши друзья притивы только что обратили всю вашу фалангу в пепел в буквальном смысле этого слова. Будь вы сознательным офицером, а не неисправимым гулякой, вы бы разделили участь своих солдат!
– А… Лист… что?..
У Армины не осталось сил закончить фразу. Она разрыдалась, уронив лицо в дрожащие ладони.
– Сиракузянин не тот, кто этого хочет, не так ли? – Пултри откровенно издевался. – Где же ваш пресловутый контроль эмоций?
В это мгновение в спальню вступила новая группа людей. Первыми шли таинственный персонаж в просторном бурнусе с черным капюшоном и крейцианский кардинал в лиловой шелковой накидке и пурпурном облегане. У него были безвольные черты лица, но маленькие серые глазки зло сверкали из-под шапочки с квадратным значком. В нескольких шагах позади них шел седеющий массивный гигант с квадратной челюстью, затянутый в бежевую форму, на рукаве которой блестела голограмма конфедеральной полиции. Шествие завершал оват-притив в матово-черной маске и темном комбинезоне.
Сардоническая усмешка Пултри превратилась в широкую улыбку угодника. Он поклонился существу в черном бурнусе:
– Разве все не произошло так, как я предсказал, господин ассистент?
– Вы проделали отличную работу, сир Вортлинг, – ответил вибрирующий безличный голос из-под капюшона.
И как всегда, когда он слышал этот скрипучий звук, словно продиравшийся сквозь металлическую трубку, по коже Пултри побежали мурашки.
– Фалангу Ворт-Магорта уничтожили полностью? – спросил скаит.
Она попыталась вложить в свой голос всю силу убеждения, но знала, что этого недостаточно, чтобы поколебать решение мальчишки, воспитанного в многовековых традициях. Он, в свою очередь, был жертвой травматизма, вытекающего из коллективного сознания.
– Твой единственный шанс – быстрота действия, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Пока все пруджи не будут предупреждены, что прекрасная дама годаппи заблудилась в проулках Матаны. Они примутся искать тебя, чтобы отдать твою голову и сердце Панапии и получить свою награду за месть. И нельзя забывать о бандах, работающих на торговцев живым телом, для которых женщина из миров Центра является редчайшей, нежданной добычей, способной принести кучу денег. Опасайся всех. А теперь уходи! Я больше ничего не могу для тебя сделать!
– Покажи мне хоть выход из этого лабиринта! Кирах скривился.
– Если ты способна, как утверждаешь, слышать разговоры, не приближаясь к беседующим людям, я не вижу, почему ты не смогла бы сама выйти из Матаны! К тому же поверь в свой шанс, обратись за помощью к богам, если они у тебя есть… Уходи быстрее, пока Панапия не потребует от меня стать ее орудием мести. Я не смогу отказать ей в этом. Тем более что она богата и вознаграждение будет значительным! Могу сказать только одно: если тебе удастся выжить в запретных кварталах, постарайся связаться с франсао Каморры. У некоторых из них есть машины для переноса клеток. Сделай попытку. Твоя красота многое делает возможным!.. Прощай!
В тоне Кираха Хитреца появились резкие нотки. Он властно открыл низенькую дверцу, выходящую в проулок, залитый мутным светом, светом третьих сумерек, несущих свежесть и ночь. Изумрудный диск Зеленого Огня безраздельно царил в небе Красной Точки. По улочке двигалась принаряженая, орущая толпа. Афикит выскользнула из дома Инонии и смешалась с потоком рыжих людей. У нее возникло ощущение, что она телом и душой погрузилась в океан враждебности.
Перед тем как окончательно раствориться в толпе, она обернулась и крикнула Кираху, маленькой фигурке, почти скрытой тенью дома:
– Благодарю вас за все, Кирах Хитрец! Да будут боги благосклонны к вам!
Прудж следил за ней, пока мог. А когда она исчезла за углом, закрыл дверь, быстро пересек комнату, где толстуха Панапия отчаянно цеплялась за труп Маранаса, и направился к каменной лестнице дворика, залитого зеленым светом.
Быстро вскарабкался на крышу, склонился над парапетом, засунул два пальца в рот и свистнул, собирая свою банду. Прекрасная годаппи была слишком крупной добычей для его маленьких солдат, но не стоило отказываться от денег, которые она могла принести. Если он первым предупредит торговца Глактуса – а шанс у него был, ибо он опережал других главарей банд, – он получит премию загонщика, которая, хотя и не была сравнима с премией добытчика, все же являлась солидной пачкой денег.
В Матане выживание есть искусство.
Глава 6
День (или ночь, в зависимости от мира), когда сиракузяне стали хозяевами планет Конфедерации Нафлина, остался в коллективной памяти под названием Великого Потрясения. Злой язык народа назвал это Ментальным Государственным Переворотом, Началом Ужаса, Террором Инквизиции, Обнажением Мыслей… и многими другими показательными терминами, общим знаменателем которых было ужасающее впечатление, которое произвели скаиты Гипонероса на умы той эпохи…
Все было тщательно подготовлено: из Сиракузы с помощью дерематов крупнейшей транспортной компании во все ключевые точки государств-членов были посланы скаиты-инквизиторы, убийцы секты притивов, офицеры-предатели конфедеральной полиции и кардиналы-крейцианцы…
В каждой столице, в каждом дворце одному автохтону, обычно близкому к правящей семье, было заранее поручено подготовить вторжение: нейтрализовать охрану, декодировать мемодиски секретных анналов, открыть врата…
Секрет успеха крылся в быстроте и точности действий.
Служители местных культов, жрецы Девятого Круга, друиды, има, клерики, оракулы Истоков Жизни, феи Световых Сетей и прочие сгорели на медленных огненных крестах, поставленных на главных площадях…
Создание великой империи Ангов было разработано в Венисии, сиракузской столице, коннетаблем Паминксом, который находился в постоянной связи с сетью ментальных посредников, рассеянных по промежуточным мирам, и Его Святейшеством, муффием Церкви Крейца, стоявшим во главе несметной армии миссионеров-фанатиков…
Они предусмотрели все… Все?
«История великой империи Ангов» Униментальная энциклопедия
Дама Армина Вортлинг созерцала бледные всполохи света на горизонте, предвещавшие зарю. Вдали виднелась ломаная линия утонувших в тумане пиков Загривка Маркизы, бесконечной цепи гор, тянущейся от одного полюса планеты Маркинат до другого.
Дуптинат, столица, гигантский город с двадцатью миллионами обитателей, еще не проснулся. Купола домов, теснящихся вокруг многочисленных восьмиугольных площадей, походили на океан серо-синих волн, из которых вверх возносились цветные лепные стрелы храмов маркинатской теогонии.
– Дама моя, если вы не хотите простудиться, вам лучше вернуться ко мне!
Армина вздрогнула, услышав низкий голос Ариава Мохинга. Она обернулась, испуганная и растерянная, как нашкодившая девчонка. Главнокомандующий магортской фаланги приподнялся в древней кровати с балдахином. Он широко улыбался, показывая белые длинные зубы. Ариав подтянул простыню из фиолетового шелка к самому подбородку, закрыв могучий торс с редкой порослью черных волос. Длинные волнистые волосы, которые он берег, несмотря на придворную моду коротких стрижек, темным ореолом обрамляли его лицо с тонкими женственными чертами. Карие глаза блестели в полумраке сеньорской спальни.
– Я думала, вы спите! – прошептала она, словно боясь, что громкий голос разбудит весь дворец.
– Жар вашего тела – отличный транквилизатор, без которого я не могу обойтись. И вы не имеете права лишать меня этого!
Он развел руки в стороны, приглашая ее. Простыня соскользнула, открыв его живот и бедра.
– Мне кажется, Ариав, вы слишком быстро стали считать привычкой то, что останется редким исключением! – мрачно пробормотала дама Армина.
– О нет, я не забываю об этом! Именно по этой причине и прошу вас согреть меня. Эти мгновения так редки и так драгоценны, чтобы терять даже малую их толику! Я знаю, вы волнуетесь за сына, но вы не вернете его из Сиракузы быстрее, если будете стоять у окна.
Дама Армина не сдвинулась с места. Хотя именно в сезон ранней весны утренние зори были очень свежими, и вдова сеньора Абаски Вортлинга дрожала под пурпурно-золотым халатом, подбитым войлоком. Она включила атомные подогреватели. Крохотные изображения звезд с негромким жужжанием понеслись под золотой лепниной потолка, перемещаясь из одной точки комнаты в другую, чтобы поддержать равномерную температуру. Этот нескончаемый балет вначале раздражал, но к нему быстро привыкали.
Излучение звездочек не согрело Армину. Ей хотелось включить магнитный обогрев, но она не стала этого делать, поскольку дрожь шла из глубины тела, а с внутренним холодом не могло справиться никакое внешнее излучение. Она инстинктивно запахнула полы халата.
– Когда решитесь, дама моя, вас с благодарностью примут! – пробормотал Ариав. Он снова улегся и натянул на себя простыню. – И вам будет приятнее, чем греться с помощью этих противных атомных шариков!
Дама Армина снова выглянула через воздушную завесу овального окна. Спальня располагалась под куполом башни Кризит Вортлинг, самой высокой из башен Круглого Дома сеньоров Маркината. Отсюда она могла окинуть взглядом весь город. Дуптинат походил на спокойное море кривых убегающих вдаль линий, по которым глаз скользил беспрепятственно, изредка натыкаясь на острые рифы храмов. На горизонте еще виднелись отблески двух последних ночных спутников, Синей Ночи и Ночного Ветра. Их выпученные близорукие глаза в последний раз пытались пронзить утренний туман, чтобы потом исчезнуть за кружевной линией горной цепи.
Она услышала равномерное мощное дыхание заснувшего Ариава. Несмотря на терзавшую ее тоску, она не могла не скорчить презрительной мины: после насильственной смерти ее августейшего мужа Абаски Вортлинга, сто двадцать седьмого сеньора династии Ворт-Магорт, она впервые пустила мужчину в свою постель. Безумие: маркинатские обычаи обрекали вдов сеньоров на абсолютное воздержание. Эта нравственная традиция уже давно стала законом. Дама Армина рисковала снискать всеобщее презрение. Ее могли изгнать и даже отправить на пытку – на живот грешницы, выставленной на площади, помещали утыканное гвоздями колесо, которое мог привести в действие любой прохожий. Вердикт выносился Трибуналом, который судил членов правящей семьи за грехи, наносящие ущерб ее престижу.
Она воспользовалась ослаблением слежки, вызванной одновременным отсутствием ее сына Листа, регента Стри Вортлинга и генерального даита Джаспа Харнета, чтобы взять маленький личный реванш на грани между вызовом обычаям и беззаботностью. Дама Армина хотела доказать себе, что еще оставалась свободной, что могла вырваться – всего лишь на время – из мрачной тюрьмы, стены которой сомкнулись вокруг нее после того, как она овдовела.
Ее связь с Ариавом Мохингом, молодым и обаятельным командиром фаланги, длилась уже два стандартных года. Тайна тщательно охранялась: о ней знала лишь дама-компаньонша. Но, подталкиваемая демоном риска, Армина решила допустить любовника во владения Вортлингов, привести его в ту спальню, где ее любил сеньор Абаски Вортлинг. Она не могла не знать, что Круглый Дом полон коридоров, тайных проходов, скрытых дверей, откуда в любое мгновение мог появиться охранник или агент безопасности, слуга или горничная. Прислуга дворца относилась к ней сдержанно, испытывая не любовь, а равнодушную враждебность, и первый, кто увидел бы ее в объятиях Ариава, немедленно бы донес о ее проступке высшему магистрату Традиции. При каждом шаге, при каждом хлопанье двери она затаивала дыхание, а кровь ее леденела в жилах. Кроме исключительной любви к Листу, это пьянящее ощущение было единственным свидетельством того, что она еще жива.
Утром, когда она тщетно пыталась заснуть, насытив тело любовью, растущее беспокойство выгнало ее из постели. Она бросилась к окну, словно вид Дуптината, окутанного ночной тьмой, мог разогнать черные мысли. К страху страстной любовницы, испытывавшей восхитительный ужас от собственного мужества, добавлялось беспокойство матери, более глубокое и запрятанное внутрь ее естества: вот уже три стандартных дня из Сиракузы не поступало ни единого закодированного послания. От Листа не было никаких вестей. А ведь она поручила преданному ей душой и телом даиту ежедневно держать ее в курсе дел, сообщать, как проходит асма и как ведет себя ее сын.
Маркинатская делегация была очень многочисленной. Регент решил не терять времени и воспользовался услугами галактической компании, а не частными дерематами.
Она смеялась при чтении первого послания, появившегося на экране, о злополучном приключении генерального даита: его пересылку запрограммировал рассеянный служащий, и он очутился в полном одиночестве на дикой, варварской планете. Служащим Компании потребовалось проявить немалую смекалку, чтобы вернуть бедолагу в состав делегации.
На следующий день она радовалась восхищению Листа, покоренного роскошью Венисии и празднествами, организованными сиракузянами. Реакция сына, выходящая за рамки контроля эмоций, взволновала ее. Ей также сообщили о крайне мрачном настроении регента, молчаливого человека, чьего общества она избегала, как ядерной чумы. Тем более что Стри Вортлинг всеми средствами умело гасил ее усилия придать маркинатскому двору сиракузскую утонченность. Тот факт, что регент выказывал недовольство, ее не насторожил, обратное было бы ненормальным.
Но вот уже трое суток экран приемника, стоявшего на гравицоколе у окна, упрямо оставался серым и безжизненным. Немым. Она несколько раз посылала проверить параболические антенны на крыше. Инженеры сообщали, что все в порядке. И тогда, лишенная новостей, она решила, что случилось худшее, а тоска, вездесущая хищница, безмолвная и холодная, уже не оставляла ее. Замкнувшись в себе и нервничая, она отвечала на ласки Ариава резко, почти по-звериному, словно хотела избавиться от лишнего волнения в коротких яростных объятиях. Но ледяные когти страха мертвой хваткой вцепились в ее внутренности, в сердце, в душу.
Ее глаза до головокружения вглядывались в серый экран. Она мысленно заклинала его включиться, засветиться и распечатать крохотные значки кода ее связи с Листом. Она горько сожалела, что разрешила ему уехать. Глупое материнское тщеславие!
Ее переполняло торжество при мысли, что можно отправить сына в короткое путешествие на Сиракузу, храм грации и изысканного вкуса. Там можно было отшлифовать его воспитание, завершить работу воспитателя Жахала Равалпунди, чьей драгоценной помощью она заручилась, несмотря на открытую враждебность регента ее планам. Стри Вортлинг не стал противиться, когда она потребовала включить Листа в маркинатскую делегацию, несмотря на юный возраст наследника. Старик выглядел почти довольным, даже его лицо светилось удовлетворением, хотя поведение регента осталось для дамы Армины загадкой. Какая непредвиденная идея зародилась в голове дяди Листа? Быть может, он хотел наказать ее, запретив посылать сообщения?
– Дама моя, не стоит портить кровь перед этим экраном! Ариав вновь проснулся. Из-под шелковой простыни торчали лишь его волосы, лоб и прищуренные глаза.
– Проблемы связи в истории миров Центра возникают не в первый раз, – устало продолжил он. – Метеорные дожди, звездные бури, магнитные возмущения – причин не перечесть. Идите ко мне…
Побежденная усталостью, Армина согласилась с аргументами военного.
– Вы, несомненно, правы. Я – идиотка! В конце концов асма собирает такое количество вооруженных людей, агентов безопасности, телохранителей, полицейских, смелла, что вряд ли может произойти что-то несуразное!
Она пыталась успокоить саму себя, но ни на мгновение не верила собственным словам.
– Сжальтесь, придите быстрее! – умолял Ариав. – Начинается рассвет, и мне скоро уходить.
– Нет!
Скорее крик отчаяния, чем приказ. Ариав Мохинг сел, от удивления выпучив глаза.
– Сегодня утром я желаю распоряжаться вами без всяких ограничений, – нежно добавила она. – Я знака, что сегодня вы не на службе.
– Рискованно! – возразил он. – Представьте, что нас застанет горничная…
– Они входят в спальню только тогда, когда я покидаю ее. Дама-компаньонша позже покажет вам потайную дверь.
Польщенный тем, что дама Армина решилась на такой мужественный поступок из любви к нему – глупое мужское тщеславие, – главнокомандующий Мохинг сдался без боя. Она медленно приблизилась к постели и развязала пояс халата, который соскользнул с ее плеч и с легким шорохом опустился на мраморный пол. Ариав залюбовался телом любовницы: лицом в обрамлении длинных черных волос, зрелыми налитыми формами, широкими округлыми бедрами, чуть полноватой талией, обильной грудью, гостеприимным животом и белой шелковистой кожей. Он изучил ее тело в малейших деталях, но еще не досыта насладился им.
Армина скользнула под простыню, нежно охватила ладонями затылок любовника и крепко прижала к груди, словно утешала ребенка. Хотя в утешении нуждалась сама. Горько-соленые слезы покатились из ее зеленых глаз по опавшим от усталости щекам. Ариав ощутил горькую печаль этого объятия, словно сам испытывал тоску. И понял, что беспокойство Армины не было плодом мрачного воображения. Он вдруг ощутил холод.
Снаружи раздались трели силутов. Птицы-свистуны приветствовали начало дня. Любовники заснули, обнявшись.
Робкий луч Серебряного Короля, дневного светила, разбудил Армину через два часа. В Круглом Доме Вортлингов царила непривычная, плотная и давящая тишина. Ни единого крика, ни звука голоса, ни смеха не доносилось со среднего двора, куда в этот час доставляли продукты дворцовые поставщики, носильщики и интенданты. Даже птицы, превращавшие башни и купола в шумные базары, перестали петь. Не слышалось смешков горничных от двусмысленных шуточек часовых из фаланги, стоявших на равном расстоянии друг от друга во всех коридорах.
Только издали доносились сигналы летающих автобусов автоматической транспортной сети Дуптината. Круглый Дом словно вымер.
Охваченная внезапным страхом, Армина яростно тряхнула любовника за плечо. Тот заворчал и открыл один глаз.
– Ариав! Ариав! Проснитесь!
Ей казалось, что тени, укрывшиеся в тишине, ловят каждое ее слово, овладевают каждой ее мыслью, что в ее рот, уши и мозг вползают скользкие холодные змеи.
– Прислушайтесь…
– И что? – пробурчал Ариав. Он еще не проснулся и ничего не слышал.
– Странно! Серебряный Король уже высоко в небе, а не слышно никаких звуков… Даже птичьих трелей… Словно… конец мира… Ариав, мне страшно…
Он приподнялся, откинулся на подушку, обнял застывшую Армину за талию и прислушался.
Вдруг кодовые замки двери вырвались из стальных направляющих и покатились по мраморному полу. Сердце дамы Ар-мины ухнуло в пятки. Створки распахнулись с ужасающим грохотом. В спальню ворвались шесть человек в форме с серебряными перекрещенными треугольниками на груди, чьи лица закрывали белые маски, делая их обладателей похожими на актеров донафлинской эпохи, встали по обе стороны кровати и вытянули руки в сторону окаменевших любовников. Под приподнятыми рукавами их комбинезонов блестели вшитые в кожу металлические направляющие дискометов.
Мохинг сунул руку под матрас, куда спрятал свой личный пистолаз. Диски с острой кромкой скользнули на направляющие.
– Не двигайся! – Голос был искажен фильтром маски. – Одно движение – и умрешь! Тебе, женщина, тоже советую не шевелиться!
Не в силах привести мысли в порядок, Армина прикрыла грудь простыней и пробормотала:
– Вам… вам нечего здесь делать… Немедленно уходите… или будете иметь дело с фалангой…
Ее слова лишь вызвали циничный смех. Черные предчувствия охватили душу вдовы сеньора Абаски. Быть может, этих людей подкупил регент, чтобы покончить со скандальной связью? Вряд ли. Такие методы не были характерны для Стри Вортлинга. Быть может, с этими людьми было связано прекращение связи? Не они ли были причиной мрачного безмолвия, царившего в Круглом Доме? По ее телу пробежала дрожь, и ее чуть не вырвало.
Люди в масках, в которых Ариав сразу узнал наемников-притивов, застыли в неподвижности, словно ожидая приказа. Офицер напряженно вслушивался в тишину, —пытаясь уловить момент, который позволил бы действовать, но убийцы не теряли бдительности и внимания.
На пороге возник еще один человек. Грудь Армины сжалась. Это был Пултри Вортлинг, третий отпрыск правящей семьи, дегенерат, которого ее супруг сослал на Контат, один из провинциальных сателлитов Маркината. Низенький, затянутый в парадный сине-зеленый мундир, он подошел к изножию постели и презрительно глянул на Армину. У него было лицо с острыми чертами, обрамленное короткими серыми волосами.
– Я так и думала, что этот маскарад затеяли именно вы, Пултри Вортлинг! – прошипела Армина.
– Хватит строить из себя благородную даму! – возразил Пултри блеющим голоском. – Вижу, что сплетни придворных, побывавших на Контате, не были лишены оснований. Только мой братец-идиот ничего не подозревал!
– Разве не регент поручил вам эту грязную работу? Единственную, которую вы можете делать с успехом!
Пултри сардонически хихикнул:
– Он? Разве мог добропорядочный Стри Вортлинг связаться с притивами? Вы плохо его знаете! Дорогая Армина, вы просто шлюха, самка в течке, которая надоедала всем и вся своими идеалами сиракузского воспитания, а сама вела себя как последняя стерва! В постели сеньора Абаски, где великий брат мой покрыл ее!
– Немедленно заберите свои слова обратно, Пултри Вортлинг! – взревел Ариав. – Велите этим мерзавцам выйти вон, и я вобью эти слова вам обратно в глотку!
– Ну уж нет, офицер Мохинг! Тысячу раз нет! Видите ли, меня никоим образом не интересуют ваши рыцарские глупости, уцелевшие от нафлинской цивилизации. Сохраните свой запал для себя! Хотите – верьте, хотите – нет, но мне плевать на то, что вы как жеребец залезли на эту кобылу Армину! Слава богу, у меня, куда более важные замыслы.
– Что вам надо? – прошипела Армина, уязвленная словами Пултри. – Деньги?
Презрительная усмешка скривила тонкие губы низенького человечка.
Его костлявые пальцы сжали резную стойку балдахина. Бегающие глазки следили за жужжащим балетом звездочек под золотой лепниной потолка. Наконец он соблаговолил ответить. Голос его вначале звучал размеренно и тихо, но быстро налился силой и зазвенел, словно его владелец черпал энергию и силу в собственной ярости:
– Вы ничего не поняли, дорогая Армина. Вы уже ничего не можете предлагать мне. Этой ночью, пока вы развлекались, вселенная радикально изменилась. Вы ничего не видели, ничего не слышали, задыхаясь от удовольствия под весом этого самца, у которого вместо мозгов член. Только те, кто подготовил эти перемены – назовите это интуицией или логикой, – могут теперь играть свою роль в новой организации. Дама Армина, вы отныне никто, вас вычеркнули из истории, как ранее были вычеркнуты мои братья Абаски и Стри. Кстати, вам полезно знать, что последний, воплощенная добродетель, был найден голым, когда бродил по кварталу экстремальных удовольствий Венисии. У него была бредовая лихорадка из-за половой невоздержанности. Кто бы мог подумать? А потому именно на вашего дражайшего сына Листа свалилась тяжкая ответственность представлять Маркинат на асме, опираясь лишь на так называемые просвещенные советы Джаспа Харнета. Вы так ждали этого мгновения, но боюсь, что…
– Что случилось с Листом? – вскричала Армина, побледнев. – Отвечайте, заклинаю вас!
– Ах, как трогательна эта материнская тоска! Ваша забота о моем племяннике, вполне приятном парне, глубоко меня волнует!
Он выдержал долгую паузу, чтобы насладиться реваншем. Он, отщепенец, изгнанник, исключенный из игры любви и власти, тайно участвовал в приходе нового порядка. Собственная семья его презирала, поносила, сотрудничала с врачами Галактической Гильдии, чтобы объявить недееспособным безумцем, лишила части наследства и сослала на Контат, сельскохозяйственный сателлит, где никогда ничего не происходило. Клан Вортлингов счел необходимым избавиться от члена семьи, которого считал больным, гангренозным, но отсеченная часть теперь оказалась в нужном лагере и в первых рядах. Настал час стократно отплатить за все, что ему пришлось вынести. Вид униженной, голой и едва прикрытой куском фиолетовой материи интриганки-свояченицы, чьи глаза были прикованы к его губам, доставлял ему невероятное удовольствие, близкое к экстазу.
– Боюсь, любовь во всех ее проявлениях только мешает эволюции, – продолжил он со злой усмешкой. – Любовь становится препятствием, если хочешь заняться общественным делом. Что касается вас, офицер Мохинг, вы стали лишь тенью офицера: наши друзья притивы только что обратили всю вашу фалангу в пепел в буквальном смысле этого слова. Будь вы сознательным офицером, а не неисправимым гулякой, вы бы разделили участь своих солдат!
– А… Лист… что?..
У Армины не осталось сил закончить фразу. Она разрыдалась, уронив лицо в дрожащие ладони.
– Сиракузянин не тот, кто этого хочет, не так ли? – Пултри откровенно издевался. – Где же ваш пресловутый контроль эмоций?
В это мгновение в спальню вступила новая группа людей. Первыми шли таинственный персонаж в просторном бурнусе с черным капюшоном и крейцианский кардинал в лиловой шелковой накидке и пурпурном облегане. У него были безвольные черты лица, но маленькие серые глазки зло сверкали из-под шапочки с квадратным значком. В нескольких шагах позади них шел седеющий массивный гигант с квадратной челюстью, затянутый в бежевую форму, на рукаве которой блестела голограмма конфедеральной полиции. Шествие завершал оват-притив в матово-черной маске и темном комбинезоне.
Сардоническая усмешка Пултри превратилась в широкую улыбку угодника. Он поклонился существу в черном бурнусе:
– Разве все не произошло так, как я предсказал, господин ассистент?
– Вы проделали отличную работу, сир Вортлинг, – ответил вибрирующий безличный голос из-под капюшона.
И как всегда, когда он слышал этот скрипучий звук, словно продиравшийся сквозь металлическую трубку, по коже Пултри побежали мурашки.
– Фалангу Ворт-Магорта уничтожили полностью? – спросил скаит.