Боровичка Вацлав Павел. Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1

Вацлав Павел Боровичка
Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1

ДЕЛО БЕДНЯГИ СЭМА

   Зазвонил телефон. Он повернулся на другой бок, но телефон не умолкал. С закрытыми глазами он сел на постели, пошарил в темноте и наконец нащупал телефонную трубку.
   – Хук слушает. Кто говорит? – Он протер глаза и прислушался. – Этого не может быть, Сэм! – воскликнул он, бросил трубку и принялся будить жену, хрипло шепча: – Вставай, Эстер, несчастье!
   – Кто звонил? – встревоженно спросила жена.
   – Сэм.
   – Он что, спятил? Ночью? Который час?
   – Без четверти шесть.
   – Чего ему не спится?
   – Кто-то убил Мэрилин.
   – Что?! – Она вскочила с постели, с ужасом глядя на мужа.
   – Одевайся, поедем к нему, – сказал Спенсер Хук. – Сэм просил меня об этом.
   – Хорошо, сейчас буду готова.
   Сорокалетний Джон Спенсер Хук поднялся на довольно высокую ступень общественной лестницы и стал мэром городка Бей-Виллидж, который сегодня фактически стал предместьем Кливленда (штат Огайо). Этот очаровательный городок раскинулся на берегу озера Эри. Мэр был умен, весел и богат. Ему принадлежали крупнейшие мясные лавки в городе. Хук дружил с доктором Шеппардом, а их виллы находились по соседству. Вероятно, именно по этой причине Сэмьюэл С. Шеппард обратился к нему за помощью. Мэр быстро собрался и вскоре вместе с женой уже был на вилле Шеппарда.
   Это случилось в среду 4 июля 1954 года примерно без пяти шесть утра.
   – Я увидел Сэма, то есть доктора Шеппарда, в гостиной, заявил мэр Хук полицейскому Фреду Дрэнкаму, патрулировавшему в ту ночь на машине в районе вилл и прибывшему на место происшествия через несколько минут после мэра и его жены. – Он был весь в крови, с разбитой головой. Он что-то бормотал и показывал наверх. И мы с Эстер бросились на второй этаж. Мэрилин лежала в постели. Кто-то ее здорово отделал. У нее было разбито лицо.
   – Доктор Шеппард находился с вами? – спросил полицейский.
   – Да. Он стоял в дверях. Я его спросил, что с Чипом.
   – С каким Чипом? – не понял Дрэнкам.
   – С сыном Сэма. Чип – это его имя. Он сказал, что был у него в комнате. С Чипом было все в порядке – он спал. Мы решили его не трогать. Видите ли, мальчику всего семь лет…
   Мэр Хук первым делом набрал номер телефона шефа полиции Джона Итона, затем вызвал скорую медицинскую помощь и позвонил Рихарду – одному из трех братьев Шеппард, тоже врачу. Вскоре должен был прибыть последний из братьев-врачей Стефан Шеппард вместе с хирургом клиники «Бей-Вью» доктором Робертом Кервером. Клиника эта принадлежала Шеппардам и была основана в 1948 году доктором Рихардом А. Шеппардом для трех своих сыновей. Ее здание находилось в квартале Фэйрвью-Парк – ближайшем к месту трагедии. По этой причине присутствовавшие на вилле Сэма Шеппарда врачи, с согласия представителей власти, решили перевезти раненого Сэма именно в «Бей-Вью». Позднее многие пытались найти в этом решении некий умысел, однако их поддерживали лишь падкие на сенсации газетчики.
   Главную роль в дальнейшем развитии событий сыграл коронер доктор Сэмьюэл Р. Гербер – следователь, ведущий дела о насильственной смерти, которому и надлежало установить причины разыгравшейся трагедии и найти убийцу. Он приехал примерно в девять утра из Кливленда и усмотрел в распоряжении братьев Шеппард некий умысел. Дело в том, что вопреки всем правилам и принципам правоохранительных органов Гербер с первой же минуты уверовал в то, что ожидавшую ребенка Мэрилин Шеппард убил ее собственный муж. Свое мнение он и не скрывал.
   Доктор Гербер был одним из опытнейших криминалистов Соединенных Штатов. Городские власти Кливленда оборудовали для него современную криминалистическую лабораторию стоимостью в миллион долларов. Невысокий, светловолосый, лет шестидесяти, полный энергии, с неприятным резким голосом. Ни подчиненные, ни коллеги не любили его за слишком высокое самомнение и чрезмерную властность. Узнав, что братья отвезли раненого Сэма Шеппарда в свою клинику, Гербер, не выбирая выражений, отругал полицейских, которые, по его мнению, не имели права этого допускать, сел в машину и отправился в «Бей-Вью». Там он подсел к постели пострадавшего и, невзирая на его критическое состояние и вопреки воле врачей, приступил к допросу.
   – Что вы делали во второй половине дня третьего июля?
   – Пришел с работы домой, немного поиграл в мяч с сыном возле гаража. Затем из дверей дома выглянула Мэрилин и сообщила, что у нас будут гости.
   – Кто? – спросил доктор Гербер.
   – Ахерны.
   – Когда они пришли?
   – Сначала мы должны были пойти к ним. Так договорилась жена. Я переоделся, и мы отправились к ним на коктейль.
   – Как долго вы у них пробыли?
   – Лично я недолго. Мне позвонили из клиники: надо было осмотреть мальчика из Янгстауна, получившего травму при автокатастрофе. Ахерны с Мэрилин должны были прийти к нам, и поэтому я из клиники сразу же вернулся домой.
   Пришло время ужина. На кухне ели сын Сэма, Чип, и двое детей Ахернов. Взрослые сидели на террасе, откуда открывался прекрасный вид на озеро Эри. Затем Чип отправился в свою комнату спать, и Ахерн отвел своих детей домой. Все перебрались в дом. Ненси Ахерн с Мэрилин Шеппард смотрели по телевизору пьесу «Странный отпуск», а мужчины слушали репортаж о бейсбольном матче. Сэм дремал, держа в руке бокал виски. Устав за целый день в клинике, он вскоре растянулся, на диване и заснул. Ахерны были хорошими приятелями и потому не обращали внимания на нетактичность хозяина по отношению к гостям. Они ушли только после полуночи. Мэрилин закрыла за ними дверь, разбудила Сэма, сказав, чтобы он ложился в постель, так как уже поздно. Но тот, отмахнувшись, только повернулся на другой бок и снова заснул.
   – Я проснулся от крика, – рассказывал он доктору Герберу. – Услышал, как Мэрилин наверху стонет от боли и зовет на помощь. Прошло какое-то время, прежде чем я окончательно проснулся.
   – Который был час?
   – Не знаю, я не посмотрел на часы.
   – Было темно?
   – На улице, кажется, да. В доме – не совсем: в холле горел свет, который проникал в гостиную и на лестницу. Я взбежал наверх.
   – В спальню? – уточнил доктор Гербер.
   – Ну да. Я думал, что у Мэрилин снова начались боли. При первой беременности Чипом у нее часто случались судороги. Мне и в голову не пришло ничего другого.
   – Что вы увидели в спальне?
   – Нечто белое.
   – Что именно?
   – Фигуру в чем-то белом. Она двигалась у постели.
   – Значит, это был кто-то, а не что-то?
   – Очевидно.
   – Мужчина или женщина?
   – Не знаю. Я видел лишь белый силуэт. Затем меня ударили по голове, по затылку, и я потерял сознание.
   – Когда вы пришли в себя?
   – Не знаю. Все плыло у меня перед глазами. Я сидел на ковре перед кроватью, увидел на полу свой бумажник и протянул к нему руку.
   – Почему вас в данной ситуации заинтересовал именно бумажник?
   – Не знаю. Просто в тот момент я увидал его. Нагнувшись за ним, я почувствовал сильную боль в шее. Потом я встал, повернулся к постели…
   – Перед этим вы сидели или лежали спиной к ней?
   – Вероятно… Дело в том, что когда я пришел в себя, то сначала увидел дверь…
   – В комнате было темно?
   – В самой комнате свет был потушен, но из коридора проникало немного света. Я встал и увидел, что на постели много крови. И Мэрилин была вся в крови. Я схватил ее за запястье, хотел нащупать пульс, но ничего не почувствовал и понял, что жена мертва…
   – Что вы сделали потом?
   – Все это казалось мне кошмарным сном. Возможно, я даже не осознавал, что делаю. Прежде всего я пошел в комнату Чипа и убедился, что он спит. Затем] я услышал какой-то шум.
   – Какой шум?
   – Шорох. Возможно, это были шаги или скрип дверей.
   – Откуда исходил шум?
   – Снизу, кажется, с веранды.
   – Значит, с той части дома, фасад которой выходит в сад и где находится веранда с видом на озеро?
   – Да; Когда я спустился вниз, то снова заметил какую-то фигуру.
   – Где?
   – Если не ошибаюсь, у дверей на веранду. Думаю, двери были открыты. Вероятно, были открыты и другие двери, ведущие в сад.
   – Что вы сделали, когда увидели, как утверждаете, эту фигуру?
   – Побежал за ней.
   – Куда?
   – В сад. Но потерял ее из вида где-то на лестнице, ведущей на наш пляж. Я построил там небольшой домик для топчанов, укрытие для лодки, душевую. На пляже я снова потерял его из вида.
   – Вы говорите, что видели его. Так это был мужчина?
   – Не знаю. Действительно не знаю. Я находился в шоке, и была ночь. Я бросился на него, схватил за горло. Мне казалось, что я сжимаю огромную голову. Мы упали на песок. Он сдавил мне горло и душил. Я потерял сознание.
   – Когда и как вы пришли в себя?
   – Не знаю когда, но я лежал в воде на краю пляжа, лицом вниз.
   – Но не захлебнулись…
   – Голова моя была на песке, а ноги в воде… Вероятно, вода воскресила меня, помогла прийти в себя. Я поднялся. Все тело болело. Я побрел домой. Кое-как снова поднялся наверх и заглянул в спальню. Возможно, я хотел убедиться, что все это мне не привиделось. Затем спустился вниз, минутку посидел на ступеньках. В голове гудело. Я не знал, что предпринять, и в конце концов позвонил Спенсеру Хуку.
   – Почему именно ему? Почему вы не позвонили в полицию?
   – Не знаю. Вероятно потому, что он был ближе. Он мой сосед, наши сады даже не разделены оградой.
   Коронер Гербер с. самого начала следствия был настроен против Сэма. Он не верил Шеппарду. Не верил даже его ранениям, хотя у того были повреждены передние зубы, а на голове имелись многочисленные ушибы, ссадины и кровоточащая рана. Следователь ушел, смерив врача клиники подозрительным взглядом, словно считал его соучастником убийства. Он вернулся на виллу Шеппарда и принялся допрашивать мэра Хука и его жену Эстер.
   – Я остался с Сэмом внизу, – сказал мэр. – Эстер побежала наверх в спальню.
   – Как выглядел Сэм Шеппард? – спросил, следователь Гербер.
   – На нем были только брюки, и весь он был мокрый. Лицо – сплошные ссадины, опухшее, побитое.
   – Как выглядел его кабинет, господин мэр?
   – Как после сражения. Все ящики письменного стола были выдвинуты, на полу валялись инструменты из его медицинской сумки. Сам он находился в полнейшем шоке. Когда я спросил, что же тут собственно случилось, он ответил, что кто-то напал на Мэрилин.
   – А что делали вы, госпожа Хук?
   – Я бросилась в спальню. Там все, было в крови: стены, пол… И на нетронутой постели Сэма тоже были пятна крови. Мэрилин лежала на простыне, рубашка сбилась вокруг шеи, на голове – ножевые раны.
   – Всего тридцать пять резаных и колотых ран, – дополнил ее коронер Гербер. – А также на шее и на руках. Вероятно, она защищалась.
   Доктор Сэм Шеппард попал под подозрение: в его кабинете все было разбросано, тогда как в спальне, в которой кто-то убил его жену, почти ничего не было тронуто. Было похоже, что дело не в убийстве с целью грабежа, хотя и пропали наручные часы хозяина и несколько недорогих безделушек. Сын мэра Хука вскоре нашел их в саду Шеппарда в зеленой сумке, брошенной под кустом. Это походило скорее на уловку, с помощью которой кто-то пытался направить следствие по ложному пути. Судебный дактилоскопист Грабовски обратил внимание на то обстоятельство, что не было найдено ни отпечатков пальцев в квартире, ни следов в саду. Более того, кое-где на мебели отпечатки пальцев явно были недавно стерты. Грабитель и убийца едва ли стал бы снимать наручные часы стоимостью в несколько долларов. А убегая, он, застигнутый Сэмом Шеппардом, вряд ли нашел бы время, чтобы стирать отпечатки пальцев. Беспорядок в кабинете – камуфляж, порядок в спальне – упущение, брошенная сумка с награбленным – свидетельство наивности и неопытности убийцы. Единственный, у кого было время стереть отпечатки пальцев, – подозреваемый в преступлении муж убитой.
   Доктор Сэм Шеппард был первоклассным хирургом и все же не пользовался популярностью. К своему несчастью он не был похож на средних американцев – мещан, предки, которых некогда отправились в Новый Свет за свободой и благосостоянием, и они его не. переносили. Американцы не любят тех, кто высокомерен с другими. Сэм Шеппард был высокомерен и потому был обречен на непопулярность.
   Судьба Сэма достаточно хрестоматийна. У его отца, доктора Рихарда Аллена Шеппарда, известного и весьма состоятельного хирурга, была вилла в квартале богачей и знаменитостей Кливленд-Хайтсе. Здесь Сэм родился, здесь рос. Черная прислуга заботилась о нем, а нанятая частным путем учительница давала ему уроки. В средней школе он делал успехи. Честолюбивый, прекрасный спортсмен, он верховодил в классе. Затем Сэм Шеппард учился в университете Вестерн-Резерв и изучал медицину на факультете в Лос-Анджелесе. После его окончания специализировался в нейрохирургии, открыл собственный кабинет, а затем работал в семейной клинике в Фэйрвью-Парк. Ему сопутствовала удача, он зарабатывал до тридцати тысяч в год, что в пятьдесят четвертом году представляло весьма значительный доход. Сэм поселился на прекрасной пятикомнатной вилле на берегу озера и ездил на роскошном «линкольне» и скоростном «ягуаре». Пополам с приятелем и соседом Хуком купил мощный катер. Наконец он женился на своей первой и большой любви Мэрилий Рис, и вскоре у них родился сын, которого они назвали Чипом.
   Именно тогда спокойная счастливая семейная жизнь Шеппардов дала трещину. У Мэрилин были тяжелые роды с серьезными осложнениями. Она боялась, что это может повториться, и потеряла всякий интерес к интимной жизни. Об этих осложнениях соседи Сэма и другие любопытные ничего, естественно, не знали и продолжали завидовать ему. Они сплетничали о нем и всячески его чернили, поскольку «надменный доктор» был им чужд, ибо изысканно одевался, не покупал одежду в магазинах готового платья, а шил на заказ, не ездил на «форде», владел литературным языком, разговаривал высокопарно и не завтракал сандвичами в забегаловках.
   При этом он выглядел как киноактер: высокий и стройный, с белокурыми волосами и голубыми глазами, умевший шутить и поддерживать беседу на любую тему. Сэм Шеппард вполне мог бы сделать карьеру в Голливуде, но не в пригородном Бей-Виллидже, где царили мещанские предрассудки.
   Женщины сначала им восхищались. Но когда увидели, что он не отвечает им взаимностью, они его, как это часто и бывает в жизни, возненавидели. Для Сэма Шеппарда зависть, а с ней и ненависть, стали роковыми. В пятьдесят первом году у него была тайная связь с одной из медицинских сестер клиники Сюзанной Хэйес, и в ходе расследования это всплыло. Стараниями газетчиков честолюбивый и работящий нейрохирург Сэм Шеппард был превращен в глазах общественности в опасного Казано-ву. Женщины приняли сторону газетчиков.
   Его арестовали 30 июля после десяти часов вечера в доме отца, а поскольку время было не очень позднее и шел карнавал, возле дома собрались сотни зевак, жаждущих хоть одним глазом взглянуть на убийцу. Возбужденные женщины пронзительно кричали, грозили ему кулаками. Газетчики уже целую неделю подогревали страсти, а так как пресса в Соединенных Штатах имеет огромную силу, то вокруг судебного разбирательства создалась атмосфера, которая не предвещала Сэму Шеппарду ничего хорошего. Еще до начала процесса газеты писали о нем, как об убийце, хотя прокурор еще не представил свое обвинительное заключение. На страницах еженедельника «Кливленд пресс» крупнейшего издания штата Огайо, смаковалась каждая деталь связи Сэма с медсестрой Сюзанной Хэйес. Руководил незаконной травлей подозреваемого, который еще даже не получил обвинения и вину которого еще никто не доказал, Луис Б. Селтзер, владелец вышеупомянутого еженедельника. Он мертвой хваткой уцепился за «дело Шеппарда», за эту устойчивую сенсацию, намереваясь сделать рекламу своему изданию за счет подозреваемого в убийстве врача из высшего света.
   Обвинение было вручено Сэму Шеппарду 17 августа, а два месяца спустя в Кливленде начался судебный процесс по его делу. Судья Эдвард Дж. Блайтин поспешил заявить газетчикам, что «Сэм, разумеется, виновен». Защиту представлял один из лучших американских адвокатов пятидесятых годов Уильям Дж. Корриган. Он должен был убедить присяжных: пятерых женщин и семерых мужчин, из которых самым образованным был сельский учитель пенсионер, что 4 июля Сэм Шеппард, во-первых, не убивал свою жену из-за того, что ее беременность мешала ему развестись с ней и жениться на любовнице Сюзанне Хэйес, и, во-вторых, что он не наносил себе ран с целью обмана следователей. У адвоката был шанс выиграть дело, так как в ходе расследования было допущено множество серьезных ошибок, полиция нередко действовала в обход закона, а судебные эксперты небрежно исполняли свой долг, отойдя от буквы и духа закона.
   Перед судом присяжных врач-патологоанатом доктор Аделсон. Адвокат Корриган спрашивает:
   – Доктор Аделсон, вы проводили вскрытие и составили соответствующий акт о его результатах?
   – Да.
   – Вы подтверждаете его содержание?
   – Разумеется.
   – Вами завизирован вывод коронера о том, что смерть Мэрилин Шеппард наступила в восемь часов утра. Вы это подтверждаете?
   – Да.
   – Когда вы впервые увидели убитую?
   – В одиннадцать тридцать.
   – Значит, вы не могли проверить вывод доктора Гербера. А присутствовал ли вообще следователь доктор Гербер при вскрытии?
   – Спасибо. Почему вы не провели экспертизу крови на лице Мэрилин Шеппард?
   – Не посчитал это необходимым.
   – Более того, вы не посчитали необходимым произвести экспертизу брюшной полости убитой и не определили, была ли она изнасилована. Такие действия противоречат закону.
   Факт давления искусственно созданного общественного мнения на свидетелей опытный адвокат Корриган продемонстрировал при слушании показаний Ненси Ахерн, подруги убитой.
   – Госпожа Ахерн, как вы думаете, супруги Шеппард любили друг друга? – спросил он.
   – Трудно сказать.
   – Не могли бы вы пояснить свой ответ?
   – Мэрилин любила своего мужа. Однако я не, вполне уверена, что он любил ее.
   – Почему вы умолчали об этом обстоятельстве во время первого допроса в полиции?
   – Не сочла важным.
   – А сейчас?
   – После моего первого допроса ко мне пришли соседи…
   – Они вас к чему-то принуждали?
   – Не совсем так. Но мне кто-то часто звонил…
   – Можете назвать их имена?
   – Нет.
   – Выходит, это были анонимные звонки?
   – Да.
   – Что же вам говорили?
   – Упрекали, что я что-то замалчиваю. На улице на меня странно косились, и продавец в магазине… Просто, все отворачивались от меня.
   – И это стало поводом для вашего нового посещения следователя Гербера и главного инспектора Макартура?
   – Да. Но я сказала им только правду.
   – Что же вы им сказали?
   – Что Мэрилин однажды упомянула 6 каких-то тучах на небосводе их супружества. Дело в том, что она нашла счет, оплаченный Сэмом для любовницы…
   – О какой любовнице вы говорите?
   – О Сюзанне Хэйес. Она потеряла часы, и Сэм купил ей новые, золотые. Это было в Сан-Диего. Он был там с ней. По крайней мере, так утверждала Мэрилин. И при этом она не выглядела счастливой.
   Слушание дела Сэма Шеппарда походило на любительский спектакль. Не было доказательств, отсутствовало орудие убийства, а коронер Гербер пытался доказать присяжным, что судя по форме пятен крови на простыне, убийца использовал какие-то хирургические инструменты. Но какие? Этого никто не знал, в том числе и сам коронер. И почему именно хурургические? Этого также никто не понимал. Разумеется, убийца мог использовать их, но с таким же успехом он мог совершить преступление при помощи любого другого острого предмета. Но следователь Гербер был пристрастен и даже не стремился доказать свою объективность,
   – Господин доктор Гербер, вы сообщили нам, что у Сэма Шеппарда в день убийства в машине были хирургические инструменты. Что вы хотите этим сказать?
   – Что они не должны были там находиться.
   – Почему?
   – А зачем они были ему нужны?
   – И вы прикладывали их к пятнам крови на простыне?
   – И что же вы определили? Может быть, их форма соответствовала форме пятен?
   – Нет.
   Тут адвокат обратился к присяжным:
   – При данных обстоятельствах я никого не подозреваю в злом умысле, но мне не понятно, почему следователь Гербер вообще упомянул о своих личных и совершенно бездоказательных догадках о хирургических инструментах, якобы использованных убийцей.
   – Я не утверждал, что инструменты, найденные в машине Сэма Шеппарда, идентичны с орудиями убийства.
   – Тогда что же вы утверждали? Точнее, что вы имели в виду?
   Доктор Гербер промолчал, затем повернулся к председателю суда и тихо, словно оправдываясь, произнес:
   – Я хотел бы обратить особое внимание на обстоятельства с часами.
   – Какие часы вы имеете в виду, господин Гербер? – спросил адвокат.
   – Часы убитой Мэрилин Шеппард мы нашли внизу, в гостиной. Они были в крови. Часы подсудимого также были в крови.
   – Вы говорите о часах, найденных в зеленой сумке в саду?
   – Да. А брюки Шеппарда были едва испачканы кровью.
   – Не могли бы вы пояснить нам, зачем Сэму Шеппарду понадобилось относить часы своей мертвой жены в гостиную?
   – Потому что он пытался представить дело как убийство с целью ограбления.
   – Вам это кажется логичным? Почему же тогда он оставил их в гостиной, а свои собственные спрятал в зеленую сумку?
   Судебный процесс против Сэма Шеппарда вошел в историю криминалистики и судопроизводства Соединенных Штатов как тревожный случай, как симптом неблагополучия. Доказательств у суда не было, полиции не удалось найти орудие убийства, государственный обвинитель пытался, убедить присяжных непрофессиональными и вообще недопустимыми методами, используя те факты, которые не имели ничего общего с убийством Мэрилин Шеппард. Вполне можно согласиться с мнением Ханса Габе, разбиравшего ход процесса на основании репортажей голландского журналиста Питера Рэйсдала и его коллеги Пауля Холмса, утверждавшего, что факт связи молодого нейрохирурга с Сюзанной Хэйес получил такое широкое толкование, будто абсолютной истиной является то, что все женатые мужчины, у которых есть любовницы, способны убить свою жену, а муж, не имеющий возлюбленной на стороне, не может быть убийцей. Государственный обвинитель представил связь Шеппарда с Хэйес в самом неприглядном виде.
   Обвинение на процессе было представлено тремя прокурорами. Один из них, молодой и честолюбивый Томас Дж. Паррино, стремился при помощи» дела Шеппарда добиться популярности. По этой причине он пытался вытянуть из элегантной и весьма привлекательной медсестры Хэйес как можно больше. Женщины в зале и из числа присяжных сразу же возненавидели ее. И это вполне объяснимо – Сюзанна была моложе и красивее их, а этого не прощают.
   Прокурор пожелал узнать, как Хэйес встречалась с любовником после переезда в Кливленд.
   – Я жила в Лос-Анджелесе. Доктор Шеппард участвовал в конгрессе врачей в Калифорнии, – рассказывала Сюзанна Хэйес.
   – Тогда вы с ним и познакомились?
   – Да.
   – В Лос-Анджелесе?
   – Да.
   – Его жена, госпожа Шеппард, также была в Лос-Анджелесе?
   – Нет, она оставалась в Сан-Франциско.
   – Выходит, вы были одни. Что вы делали?
   – Поехали домой к коллеге Сэма доктору Артуру Миллеру.
   – Вы там были одни?
   – Нет, там было еще несколько врачей.
   – Чем они занимались?
   – Играли в покер.
   – А вы и доктор Шеппард?
   – Мы провели вместе ночь.
   – В доме Миллера?
   – Да.
   – В одной комнате?
   – Разумеется.
   – В одной постели?
   – Да.
   – Сколько ночей вы провели вместе?
   – Семь.
   – Были ли у вас интимные свидания в других местах?
   – Да.
   – Где же?
   – Иногда в машине, иногда в доме недалеко от клиники.
   – Нам известно, что подсудимый купил вам в Калифорнии часы. Получали ли вы от него другие подарки?
   – Перстень с монограммой.
   – Говорил ли он, что любит вас?
   – Конечно.
   – А упоминал ли он когда-нибудь о том, что собирается разводиться?
   – Несколько раз.
   – Утверждал ли он, что больше не любит свою жену?
   – Наоборот, говорил, что любит ее, но не может с ней больше жить.
   – Значит, вам было известно, что вы встречаетесь с женатым мужчиной?
   – Естественно.
   В связи с этим необходимо упомянуть о протоколе, который был зачитан доктором Гербером суду присяжных. Запись эта была сделана полицейским инспектором Робертом Шоттке вскоре после убийства во время одного из первых допросов доктора Сэма Шеппарда.
   – Вы причастны каким-либо образом к преступлению? Прямо или косвенно?
   – Абсолютно не причастен, – решительно ответил Шеппард.
   – Вам известна какая-либо причина, по которой кто-либо мог совершить убийство?
   – Вероятно.
   – Как это следует понимать?
   – Моя жена провоцировала своим поведением некоторых мужчин.
   – У нее были любовники?
   – Потенциальные.
   – Следует понимать, что их было несколько?
   – Минимум трое.
   Никто не установил имен мужчин, с которыми флиртовала Мэрилин, провоцируя их своим поведением, и один из которых мог оказаться ее убийцей. Однако детективам Шоттке и Гаро еще в самом начале следствия удалось выяснить у соседей Шеппардов, что не так давно на их вилле жил некий доктор Ховерстон. Им оказался друг Сэма по университету. Немного лентяй, немного неудачник, выучившийся на врача, Ховерстон часто переезжал с места на место. В Бей-Виллидже, ходили слухи, что он боготворил жену Сэма Шеппарда, но это была платоническая любовь. Примечательно, что это обстоятельство, отмеченное в полицейских протоколах, начисто было упущено в ходе процесса и не фигурировало на нем. По-видимому, полиция и, прежде «всего, предвзято настроенный Гербер сознательно «забыли» о нем, так как прилагали все усилия, чтобы выпятить связь Шеппарда с медсестрой Сюзанной Хэйес. За ней Гербер послал Шоттке и Гаро в Лос-Анджелес, после чего создал в ходе судебного разбирательства атмосферу предвзятости к преуспевающему хирургу.