Страница:
Вемкамтамаи провёл рукой по стене, и некоторое время смотрел в призрачном пещерном свете на покрытую пылью ладонь. Нет, этим путём он не пойдёт. Город впереди заброшен. А самое главное, что он совершенно не ориентируется в сети туннелей, пробегающих в глубине.
Снаружи продолжало моросить. Вемкамтамаи бесшумно подошёл к выходу из пещеры и уселся на пороге. Печально. Продолжим поиски — более быстрого пути пока нет.
Знакомый звук донёсся до него.
Ольт вскинул голову. Тучи стремительно разошлись; две линии перечеркнули зенит. Хрустальный Свет у него на поясе проявился, задрожал и третья линия вонзилась в пересечение предыдущих. Вемкамтамаи сосредоточенно смотрел на точку пересечения. Несомненно, эти двое где-то там. Почти точно к западу.
Молот под его ладонью пропел высокую музыкальную ноту — тонкую и печальную, и тут же всё кончилось. Тучи быстро затягивали просвет в небе. Молот переставал светиться — из его глубин исходил зеленоватый свет, в лучах которого окружающие скалы показались диковинным каменным садом.
Движение за спиной. Ольту не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть это… но чтобы разговаривать с собеседником, принято поворачиваться к нему лицом.
Он медленно повернулся.
Вспышка молнии на миг осветила невысокое двуногое существо, что стояло поодаль, среди камней.
— Привет… — начал ольт и осёкся. При первых же звуках его голоса существо скрылось куда-то за камни. Только этого не хватало! Вемкамтамаи поспешил вниз.
— Подождите! — крикнул он. — Я один и не намерен причинять… проклятье!
Последнее относилось к камню, о который он споткнулся. Вемкамтамаи вспрыгнул на то место, где только что видел сужество. Если бы не панорамное зрение, он так и остался бы один. Что-то шевельнулось внизу слева… как незнакомцу удаётся так быстро передвигаться по крутому склону? Ольт повернул голову в сторону избегающего встречи чужака, и вновь заметил, как тот юркнул за груду камней.
— Подожди! — крикнул ольт и кинулся следом. Наверное, следовало подождать и постоять на месте. Когда двухметровый гигант гонится за вдвое меньшей добычей, преследуемому трудно поверить в добрые намерения. Учитывая холодно сияющий молот. Впрочем, об этом ольт думал позже, а пока что его одолевали негодование и сожаление. И, если уж быть совсем откровенным, азарт.
— Не могу больше, — произнесла Фиар хрипло час спустя. Халаты спасали от солнца, но от влажности спасения не было. Смотреть на растрескавшуюся землю под ногами, тучи и неумолимый солнечный диск над головой — нестерпимо. Ни капли воды не проливалось на Каменные Волны; дождь был здесь редким гостем. Дождь проливался позади, где тянулся Тракт. Здесь такой милости не полагалось.
“Дорожный посох”, который по-прежнему оставался у Ривллима, перестал защищать от усталости; наоборот, в обмен на стремительное перемещение посох быстро вытягивал силы. Как хорошо с ним было на Тракте…
Они добрели до ближайших деревьев — пять или шесть чахлых созданий, под которыми ютилась дырявая тень. Фиар рухнула под ближайший ствол и поднесла ладони к вискам. Боль пульсировала под сводами черепа. Ранее с ней такого не случалось.
— Сядь ровнее, — услышала она. Если бы он знал, каким подвигом для неё является всякое движение! Стиснув зубы, девушка подчинилась и ощутила, как на голову её опускаются пальцы. Ривллим быстро нашёл нужные точки и — вначале осторожно, потом постепенно усиливая нажим — принялся массировать ей голову.
Вначале она чуть не взвыла: боль принялась вращаться, перекатываться. Фиар словно видела чёрный водоворот, неторопливо вращающийся в глубине. Однако потом случилось чудо — боль стала спадать. В голову вонзались и исчезали тонкие серебряные иголочки. Ощущение было странным.
Как-то всё незаметно кончилось.
Фиар открыла глаза и увидела Ривллима, сидящего поодаль, обернувшего голову тряпкой (шляпа куда-то запропастилась). Он молча жевал. Как он может что-то есть? Девушка осторожно пошевелила головой — не болит. Надо же!
— Спасибо, сайир, — произнесла она, осторожно прикасаясь к вискам кончиками пальцев. — Как ты это делаешь?
— Могу научить, — ответил воин, протягивая фляжку с водой. Хвала богам, в серебре она не портилась! И подумал, что Лейрн не во всём был прав. Кое-что на неё действует. Массаж, например. — Надо было сразу сказать. Не стоит с этим шутить.
Фиар промолчала.
— Где ты всему этому научился?
— В разных местах. Массаж меня научили делать в… О-о-ох! — Ривллим попытался вскочить и не смог. Мгновение спустя он издал нечеловеческий вопль: казалось, что правую ногу его окунули в расплавленное железо.
Фиар вскочила на ноги. Земля шевелилась и ходила ходуном. Рядом с Ривллимом из-под земли выбирался покойник; первое, что он сделал — едва освободил голову и руки — запустил длинные и острые зубы в лодыжку воина. И висел на ноге, терзая её, словно озверевший пёс.
Фиар схватила Кошачий Глаз и одним ударом отсекла мертвецу голову. Тело, всплеснув руками, скрылось под землёй, а голова продолжала сжимать челюсти. Фиар отбросила меч, взялась за челюсти обеими руками и потянула изо всех сил.
Голова обратилась в пыль в её руках; от пыли несло омерзительным смрадом. Ривллим никак не мог оправиться от шока: его качало из стороны в сторону, кровь капала из прокушенной губы.
Фиар сильным рывком подняла его на ноги. Произошедшее заняло не так много времени: покойники всё ещё выбирались из-под земли, протягивая скрюченные пальцы в сторону жертв. Даже днём, подумала девушка ошарашенно, как это может быть?
Схватив в охапку снаряжение, они бросились прочь. Позади, у холма, собрался уже целый отряд — не менее полусотни покойников, медлительных и неуклюжих.
Ривллим сильно хромал, но быстро пришёл в себя. Двигался он пошатываясь, скрипя зубами, но не отставал. Минут через десять Фиар остановила его и велела:
— Снимай сапог.
Воин повиновался. Сапог был полон крови; зубы покойника были остры, как шило; чуть выше стопы неправильным кругом расположилось множество рваных ран. Фиар извлекла зелёную веточку и приложила её к ранам.
Веточка завяла, пожухла, осыпалась в её руках. Девушка от неожиданности выронила то, что осталось; остаток чудесного подарка рассыпался пылью. Пыль источала слабый, едва заметный, запах лаванды. Раны затянулись. Воин — уже самостоятельно — протёр пострадавшую ногу смоченной в воде тряпкой и вздрогнул. Вместо рваных отверстий ногу украшали синяки. Тёмные, зловещие, отвратительные. Но кровь больше не шла. Он пошевелил ногой — словно во все пострадавшие места вонзают иглы. Ну ладно, двигаться-то можно.
Окровавленные тряпки он не стал выбрасывать.
— Скоро они придут, — указал на медленно марширующих к ним покойников. — Кормить их собой не хочу. Помоги-ка… — он охнул, когда попытался встать, но в остальном чувствовал себя сносно. Прокушенная губа распухла и мешала говорить.
— Туда, — указал он рукой. — Там какие-то развалины…
Прихрамывая, время от времени останавливаясь, он двинулся в выбранном направлении. Фиар молча следовала рядом, время от времени оглядываясь. Даже медленным шагом они оставят нежить далеко позади… но долго ли воин сможет так идти? И — залечились ли раны?
Ривллим думал о том же.
Играть в салочки ночью, под дождём, на скользком и опасном горном склоне — не самое приятное занятие. Неуловимый незнакомец оказался необычайно вёртким. Он ускользал, словно чёрная кошка во тьме; двигался со сверхъестественной точностью, а ведь возможности Вемкамтамаи превосходили возможности иных дарионов!
Во время одного из падений Хрустальный Свет с размаху ударил по скале.
То, что произошло, поразило ольта.
Камень ярко засветился в том месте, куда пришёлся удар; мигом позже светящаяся ярко-зелёная паутина побежала вперёд, следуя рельефу местности. Последней на её пути оказалась верхушка скалы. Паутина оплела её… и скала с тяжёлым грохотом раскололась надвое.
Преследуемый, увидев это, замер. Ему было куда скрыться: достаточно перемахнуть через ближайший камень. Но он не шевелился, глядя, как ольт поднимается на ноги, счищает налипшую грязь и медленно спускается к нему.
Только когда ольт приблизился шагов на десять, существо протянуло перед собой руки и издало тонкое, предупреждающее шипение. Теперь его было отчётливо видно.
Чуть меньше метра ростом, почти человеческих очертаний — но с крохотными когтями на пальцах, и покрыто мелкой чешуёй. Понятно. Точнее, непонятно. Таких ольт ещё не видел. Хвост небольшой и, видимо, не мешает бегать по скалам с такой скоростью. Зубы мелкие, но безобидными не кажутся.
Ольт заметил, что сжимает молот в руке. Медленно и осторожно повесил оружие на пояс и оно скрылось из глаз. Существо озадаченно моргнуло и закрыло пасть. Затем отступило назад, — оглянувшись, запоминая путь к отступлению. Ольт почувствовал его запах. Ничего особенного — попавшая под дождь ящерица, наверное, пахнет так же.
— Ладно, — проговорил он устало, опускаясь на камень. Всё равно уже грязный и мокрый насквозь. — Не начинай всё сначала. Давай поговорим… надеюсь, ты умеешь говорить.
Существо вздохнуло, когда ольт уселся, и их глаза оказались на одном уровне. Услышав последние слова Вемкамтамаи, существо — к немалому изумлению ольта — отрицательно покачало головой.
— Не умеешь говорить? — спросил ольт, не веря своим глазам.
Отрицательный кивок.
— Но понимаешь меня?
Утвердительный кивок.
— Мне нужна помощь… сможем мы договориться?
Приоткрылась розоватая пасть… не знает, как поступить? В конце концов, оно оглянулось и молча показало на вход в тоннель, из которого ольт не так давно вышел. Странно, подумал Вемкамтамаи, я-то думал, что мы тут километра три отмахали.
— Хочешь разговаривать там? — спросил он. Существо кивнуло.
— Что ж, пошли. — Вемкамтамаи принялся взбираться в гору, время от времени соскальзывая. Хоть бы не передумал, произнёс он про себя. Тоже удовольствие — гоняться по всем горам. Кто бы это мог быть? Что-то я о них слышал… “Лунными ночами выходят из нор и бродят, незримые, среди скал”. Как я буду объясняться с тем, кто не может ни слова произнести?
Ольт мысленно воззвал ко всем богам сразу, попросив у них терпения и спокойствия. До входа в туннель оставалось не так много… в особенности, если не падать каждый третий шаг.
— Будь я неладен, — прошептал воин утром следующего дня. Фиар пошевелилась во сне, но не проснулась. Он выбрался из-под служившей одеялом накидки и уселся, вытирая взмокший лоб.
Что-то не так. Нога перестала болеть уже к вечеру того дня — помогла веточка! — но спокойствие не возвращалось. Наоборот. Сначала он никак не мог уснуть; всё мерещились выползающие из-за каждого камня чудовища. Потом, несколько раз, ему снился один и тот же кошмар — настолько жуткий, что память отказывалась удерживать его. Сейчас, под самое утро, кошмар повторился. Скорее всего, тот же самый.
Ривллим осмотрел укушенное место. Синяки не проходили. Они посветлели, но по-прежнему украшали лодыжку неровным кольцом. Что могло случиться? Воин прикоснулся к пострадавшему месту ладонью. Не болит.
Луна светила с небес — вернее, тонкий серпик. Полнолуние не за горами, подумал Ривллим. Как бы суметь не впутываться ни в какие неприятности?
Лагерь они устроили среди развалин; выбрали место так, чтобы поблизости не было открытого грунта. Странно выходит. Нежить, как известно, враг всему живому. А выходить в данном случае предпочитает из живой, сырой, полной жизни земли! Как это прикажете понимать?
Ему показалось, что кто-то сзади шепнул его имя. Воин обернулся. Фиар крепко спала; Солнечный Лист продолжал бесконечную беседу с Чёрным Дождём. Искры клубились, собираясь в сгустки, вновь рассыпались…
Постойте-ка. А не похоже ли это на буквы? Ривллим попытался вглядеться в пляшущие знаки. Это оказалось непросто: стоило сосредоточить взгляд на одной “букве”, как она тут же становилась невидимой — словно светящаяся гнилушка. И всё же… Jiar… Нет, Jior… Jior aver… aver-re… Jior averren…
Кто-то энергично тряс Ривллима за плечи.
— Ну, наконец-то! — голос девушки был взволнованным. — Я уж испугалась, что ты заболел. Давно сидишь?
Воин потряс головой, прогоняя остатки сна. Солнце приподнималось из-за горизонта; начинался новый день. Такой же тяжёлый, как и прежний.
— Ничего себе, — пробормотал Ривллим. В глаза его словно высыпали несколько вёдер песка. Голова гудела — будто после похмелья. Только этого сейчас не хватало. В таком состоянии только марш-броски совершать.
— Не помню, — ответил он. — Проснулся ночью, присел у камня и… Смотри! — он указал на ножны с Листом. Даже издалека был виден чёрный “саван”, сочащийся из ножен.
— Знаю, — Фиар указала рукой на восток. Воин увидел их , неторопливо переставляющих ноги. На всех без исключения мёртвых лицах держалась неприятная улыбка. Ривллима передёрнуло. Он встал, быстро собрал вещи и присел, шипя от боли, потирая укушенное место.
— Что такое? — Фиар помогла подняться.
— Снова… болит, — воин закатал штанину. Всё нормально… но болит, словно обжигает раскалённым металлом.
— Понятно, — девушка покачала головой. — Пойдём-ка отсюда. Похоже, это от них. Целителей здесь, видимо, не водится…
— Там… впереди, — воин указал, где именно. — Что-то, похожее на дом. Надо поторопиться.
И, прихрамывая, отправился в путь. Фиар шла следом; мрачные мысли теснились в её голове, и изгнать их не было никакой возможности.
Существо уселось у самого порога; ольт отошёл, после долгого обмена жестами, вглубь туннеля. Больше всего его нового собеседника нервировал молот, то проявляющийся, то исчезающий.
Первое время они пытались завязать беседу. Вернее, пытался Вемкамтамаи. Ответных попыток не возникало.
— Вы живёте поблизости? — спрашивал ольт.
“Да”.
— Вы уже встречались с моими соплеменниками?
“Да”.
— Есть поблизости туннели, по которым можно быстро добраться до западного побережья?
Нет ответа.
Стоило начать спрашивать о том, что, собственно, интересовало ольта, как ответом молчание. Зачем оно согласилось с ним общаться? Чего хочет добиться?
Видимо и здесь принято платить вперёд.
— Я должен что-то сделать взамен?
Два светло-синих, слабо светящихся глаза несколько раз озадаченно мигнули, прежде чем существо утвердительно кивнуло.
— Вы твёрдо знаете, что я справлюсь?
“Да”.
Очень интересно! Надеюсь, у них не принято заманивать незнакомцев к стае птиц-кровососов или к логову огнедышащих волков — чтобы позабавиться? Как хорошо то время, когда почти всё можно купить за золото…
Или за ожерелья. За долгие столетия слепоты он научился изготавливать их со сказочной быстротой. А после разрушения Шайра было время подумать и вспомнить ювелирное искусство. С собой осталось шесть ожерелий и разная мелочь, да только собеседника они не интересуют.
— Ну что же, — ольт поднялся, существо испуганно отшатнулось. Я, наверное, кажусь ему великаном-людоедом… или чем они детей пугают?
— Что я должен сделать? — спросил ольт.
Существо долгое время держало ладони сцепленными. Затем обыскало взглядом туннель и ничего не нашло. Потом подошло к стене и попыталось что-то изобразить на ней когтем. Тут до Вемкамтамаи дошло
Он извлёк светящийся мелок и протянул существу. То молча смотрело в его сторону, не двигаясь с места. Ольт усмехнулся про себя и уселся, скрестив ноги, по-прежнему протягивая мелок.
Существо сделало робкий шаг в его сторону. Не делать резких движений, подумал ольт. Происходящее напоминало ему то, как в детстве он прикармливал окрестных белок. Те так же подозрительно приближались к незнакомцу, держащему в руке что-то соблазнительно пахнущее. Не ловушка ли? И быстро удирали, стоило схватить заветную корочку.
Существо взяло мелок, но не побежало. Ольт изо всех сил скрывал улыбку. Может, мы их чем-то сильно напугали? Рептилия подошла к стене у самого выхода и мелкими буквами что-то написала.
Ольт присмотрелся. Силы небесные! Один из старинных дарионских языков. А я так плохо его знаю… Ну-ка, ну-ка… Он всматривался в буквы несколько минут.
— Ты хочешь проводить меня к тем, кто… расскажет, что надо сделать?
“Да”.
— Тогда пошли.
Существо добавило несколько слов.
— Тебе нужен этот мелок? — поразился ольт. — Бери. Дарю. — Ничего удивительного, мелки эти изобретут очень не скоро…
Он так и не понял, куда рептилия дела мелок. Не в рот же спрятала! Только что держала в руках светящийся брусочек — и нет его! Покончив с мелком, существо выпрыгнуло наружу. Ольту оставалось только следовать за ним.
Снаружи всё так же моросило; существо передвигалось с невероятной скоростью; ольт едва успевал. Дорога вела куда-то вниз. Существо юркнуло в широкую, кажущуюся бездонной щель. Ольт полез следом.
День оказался гораздо страшнее, чем казалось.
Нежить была куда более резвой; оторваться от неё удалось лишь крайним напряжением сил. Они шли вниз по пологому склону и часа через два увидели одинокий домик, стоящий среди выжженных холмов. В домике кто-то жил. Несколько невысоких деревьев с пышными кронами окружали строение. Хорошо, если там удастся укрыться от преследующей их армии.
Как я устал, думал воин, борясь с подступающей тошнотой и туманом, что время от времени застилал окружающий мир. Рана не зажила по-настоящему. С его рассудком творилось неладное. Несколько раз он словно засыпал на ходу — всякий раз просыпаясь через долю секунды.
Потом начались вещи более неприятные.
На коротком привале (в скудной тени едва живого дерева) Ривллиму послышались голоса. Мир вокруг плыл, словно был сделан из желе: вздрагивал и колыхался от малейшего движения. Он разговаривал с Фиар, но та, видимо, не заметила перемен в спутнике.
Голоса исходили от оружия. И Солнечный Лист, и Чёрный Дождь шептали одни и те же лишённые смысла фразы. Голоса звучали жутко, нечеловечески. Ну да, разумеется — ведь говорят-то не люди, подумал Ривллим и ужаснулся этой мысли.
Испуг на короткое время избавил от наваждений.
Постепенно голоса возвращались; то ослабевая, то становясь громче. Домик был совсем близко, когда Ривллим, оглянувшись, заметил, что Фиар вся посерела. Он окликнул её — та не ответила. Воин протянул руку, прикоснулся к отрешённо шагающей рядом девушке — и та осыпалась мелким пеплом. Остался лишь скелет — выйдя из серого облака, он продолжал вышагивать. Ривллим закричал от ужаса и мир почернел перед глазами.
…Что-то влажное прикоснулось к его лбу.
Зрение постепенно возвращалось. Фиар смотрела на него, время от времени оборачиваясь. Воин успел отметить круги под её глазами и потрескавшиеся губы.
— Вставай, — попросила она обеспокоено. — Они совсем близко. Доберёмся хотя бы до домика! Ну же, прошу тебя!
Подняться на ноги оказалось столь же просто, как поднять гору голыми руками. Нога вспыхнула непереносимым огнём, но Ривллим всё же пошёл — медленно, шатаясь, вцепившись в руку Фиар. Та холодно думала, что будет делать, если их настигнут до укрытия. А ведь настигнут… Ривллиму, видимо, совсем худо — сколько ещё он протянет? И кто сказал, что в домике удастся укрыться?
Воин свалился в сотне шагов от домика. Фиар кинулась к нему, пытаясь привести в чувство — она что-то кричала, даже стукнула его несколько раз. Нежить двигалась всё быстрее и быстрее. Добыча рядом, обессилевшая и лёгкая.
Фиар попыталась позвать на помощь, но только хрип вырвался из иссушённого горла. Но голова оставалась ясной. Времени у неё хватит лишь на одно магическое воздействие. Излечить эту болезнь она не может. Уничтожить армию в несколько сотен слуг Тёмной ей не по силам. Иллюзии их не обманут. Телепортироваться? Фиар скрипнула зубами. Если прямо к горам, погибнут оба. В лучшем случае, свалятся и сгорят под палящим солнцем. Вернуться к Башням?
Впервые в жизни Фиар ощутила беспомощность. Если воин погибнет, она, скорее всего, обречена. Попытаемся телепортироваться. Куда их забросит во время полнолуния? В ледниковый период?
Все эти мысли пронеслись в голове девушки за несколько мучительно долгих секунд. Она трясла Ривллима, умоляя того подняться…
Ривллим поднялся неожиданно и с такой силой, что Фиар кубарем полетела на землю. Ей показалось, что он стал одним из них — взгляд остекленевший, движения неестественно плавные. Фиар поднялась, пошатываясь, и отступила на шаг… Ей стало страшно.
Воин встал на колени и выхватил из ножен Кошачий Глаз. Мертвецы были близко… они раскидывали руки, чтобы принять людей в объятия… казалось, слышен смех, слетающий с чёрных губ.
Воин резко воткнул меч в землю. Тот вошёл глубоко — лишь рукоять да узкая полоска клинка возвышались над спёкшейся глиной.
Непослушными пальцами воин сделал знак и мертвецы отшатнулись, заслоняя лица. После чего Ривллим согнулся, словно от удара в живот. Разогнувшись, он с силой ударил по клинку. Тот переломился, почти с человеческим стоном. Ривллим произнёс несколько слов и упал навзничь. Кровь медленно текла из разрезанной ладони.
Фиар, ничего не понимающая, кинулась к нему, чтобы схватить, помочь подняться на ноги…
Стало прохладно.
Тень легла на землю; почудился шум ветра в кронах деревьев, плеск воды в ручье и щебет птиц. Перед глазами всё плыло и кружилось. Девушка опустилась на четвереньки, борясь с головокружением, взглянула в сторону нежити, что должна схватить и его, и её…
Нежить исчезала. Становилась прозрачной, таяла в воздухе, пропадала бесследно. Один за другим они приближались к мечу… и таяли. Пропадали.
Исчез последний.
Чёрный Дождь ожил; прикоснувшись к нему, девушка ощутила знакомую горячую вибрацию. Я здесь, я с тобой, говорило оружие.
Трава вырастала из мёртвой земли у неё на глазах. Пышнее всего она росла у места, где находился сломанный меч. Вслед за травой начали расти деревья. Тенью, похоже, они делились заранее.
Скрипнули массивные ворота и немолодой — но и не очень уж старый — человек появился на пороге. Он глядел на происходящее широко раскрытыми глазами.
Это привело девушку в чувство. Она кинулась к воину (жив, но дыхание редкое и весь горит) и поволокла его к дому.
Часть 3 (7)
VIII (XXIII)
Снаружи продолжало моросить. Вемкамтамаи бесшумно подошёл к выходу из пещеры и уселся на пороге. Печально. Продолжим поиски — более быстрого пути пока нет.
Знакомый звук донёсся до него.
Ольт вскинул голову. Тучи стремительно разошлись; две линии перечеркнули зенит. Хрустальный Свет у него на поясе проявился, задрожал и третья линия вонзилась в пересечение предыдущих. Вемкамтамаи сосредоточенно смотрел на точку пересечения. Несомненно, эти двое где-то там. Почти точно к западу.
Молот под его ладонью пропел высокую музыкальную ноту — тонкую и печальную, и тут же всё кончилось. Тучи быстро затягивали просвет в небе. Молот переставал светиться — из его глубин исходил зеленоватый свет, в лучах которого окружающие скалы показались диковинным каменным садом.
Движение за спиной. Ольту не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть это… но чтобы разговаривать с собеседником, принято поворачиваться к нему лицом.
Он медленно повернулся.
Вспышка молнии на миг осветила невысокое двуногое существо, что стояло поодаль, среди камней.
— Привет… — начал ольт и осёкся. При первых же звуках его голоса существо скрылось куда-то за камни. Только этого не хватало! Вемкамтамаи поспешил вниз.
— Подождите! — крикнул он. — Я один и не намерен причинять… проклятье!
Последнее относилось к камню, о который он споткнулся. Вемкамтамаи вспрыгнул на то место, где только что видел сужество. Если бы не панорамное зрение, он так и остался бы один. Что-то шевельнулось внизу слева… как незнакомцу удаётся так быстро передвигаться по крутому склону? Ольт повернул голову в сторону избегающего встречи чужака, и вновь заметил, как тот юркнул за груду камней.
— Подожди! — крикнул ольт и кинулся следом. Наверное, следовало подождать и постоять на месте. Когда двухметровый гигант гонится за вдвое меньшей добычей, преследуемому трудно поверить в добрые намерения. Учитывая холодно сияющий молот. Впрочем, об этом ольт думал позже, а пока что его одолевали негодование и сожаление. И, если уж быть совсем откровенным, азарт.
— Не могу больше, — произнесла Фиар хрипло час спустя. Халаты спасали от солнца, но от влажности спасения не было. Смотреть на растрескавшуюся землю под ногами, тучи и неумолимый солнечный диск над головой — нестерпимо. Ни капли воды не проливалось на Каменные Волны; дождь был здесь редким гостем. Дождь проливался позади, где тянулся Тракт. Здесь такой милости не полагалось.
“Дорожный посох”, который по-прежнему оставался у Ривллима, перестал защищать от усталости; наоборот, в обмен на стремительное перемещение посох быстро вытягивал силы. Как хорошо с ним было на Тракте…
Они добрели до ближайших деревьев — пять или шесть чахлых созданий, под которыми ютилась дырявая тень. Фиар рухнула под ближайший ствол и поднесла ладони к вискам. Боль пульсировала под сводами черепа. Ранее с ней такого не случалось.
— Сядь ровнее, — услышала она. Если бы он знал, каким подвигом для неё является всякое движение! Стиснув зубы, девушка подчинилась и ощутила, как на голову её опускаются пальцы. Ривллим быстро нашёл нужные точки и — вначале осторожно, потом постепенно усиливая нажим — принялся массировать ей голову.
Вначале она чуть не взвыла: боль принялась вращаться, перекатываться. Фиар словно видела чёрный водоворот, неторопливо вращающийся в глубине. Однако потом случилось чудо — боль стала спадать. В голову вонзались и исчезали тонкие серебряные иголочки. Ощущение было странным.
Как-то всё незаметно кончилось.
Фиар открыла глаза и увидела Ривллима, сидящего поодаль, обернувшего голову тряпкой (шляпа куда-то запропастилась). Он молча жевал. Как он может что-то есть? Девушка осторожно пошевелила головой — не болит. Надо же!
— Спасибо, сайир, — произнесла она, осторожно прикасаясь к вискам кончиками пальцев. — Как ты это делаешь?
— Могу научить, — ответил воин, протягивая фляжку с водой. Хвала богам, в серебре она не портилась! И подумал, что Лейрн не во всём был прав. Кое-что на неё действует. Массаж, например. — Надо было сразу сказать. Не стоит с этим шутить.
Фиар промолчала.
— Где ты всему этому научился?
— В разных местах. Массаж меня научили делать в… О-о-ох! — Ривллим попытался вскочить и не смог. Мгновение спустя он издал нечеловеческий вопль: казалось, что правую ногу его окунули в расплавленное железо.
Фиар вскочила на ноги. Земля шевелилась и ходила ходуном. Рядом с Ривллимом из-под земли выбирался покойник; первое, что он сделал — едва освободил голову и руки — запустил длинные и острые зубы в лодыжку воина. И висел на ноге, терзая её, словно озверевший пёс.
Фиар схватила Кошачий Глаз и одним ударом отсекла мертвецу голову. Тело, всплеснув руками, скрылось под землёй, а голова продолжала сжимать челюсти. Фиар отбросила меч, взялась за челюсти обеими руками и потянула изо всех сил.
Голова обратилась в пыль в её руках; от пыли несло омерзительным смрадом. Ривллим никак не мог оправиться от шока: его качало из стороны в сторону, кровь капала из прокушенной губы.
Фиар сильным рывком подняла его на ноги. Произошедшее заняло не так много времени: покойники всё ещё выбирались из-под земли, протягивая скрюченные пальцы в сторону жертв. Даже днём, подумала девушка ошарашенно, как это может быть?
Схватив в охапку снаряжение, они бросились прочь. Позади, у холма, собрался уже целый отряд — не менее полусотни покойников, медлительных и неуклюжих.
Ривллим сильно хромал, но быстро пришёл в себя. Двигался он пошатываясь, скрипя зубами, но не отставал. Минут через десять Фиар остановила его и велела:
— Снимай сапог.
Воин повиновался. Сапог был полон крови; зубы покойника были остры, как шило; чуть выше стопы неправильным кругом расположилось множество рваных ран. Фиар извлекла зелёную веточку и приложила её к ранам.
Веточка завяла, пожухла, осыпалась в её руках. Девушка от неожиданности выронила то, что осталось; остаток чудесного подарка рассыпался пылью. Пыль источала слабый, едва заметный, запах лаванды. Раны затянулись. Воин — уже самостоятельно — протёр пострадавшую ногу смоченной в воде тряпкой и вздрогнул. Вместо рваных отверстий ногу украшали синяки. Тёмные, зловещие, отвратительные. Но кровь больше не шла. Он пошевелил ногой — словно во все пострадавшие места вонзают иглы. Ну ладно, двигаться-то можно.
Окровавленные тряпки он не стал выбрасывать.
— Скоро они придут, — указал на медленно марширующих к ним покойников. — Кормить их собой не хочу. Помоги-ка… — он охнул, когда попытался встать, но в остальном чувствовал себя сносно. Прокушенная губа распухла и мешала говорить.
— Туда, — указал он рукой. — Там какие-то развалины…
Прихрамывая, время от времени останавливаясь, он двинулся в выбранном направлении. Фиар молча следовала рядом, время от времени оглядываясь. Даже медленным шагом они оставят нежить далеко позади… но долго ли воин сможет так идти? И — залечились ли раны?
Ривллим думал о том же.
Играть в салочки ночью, под дождём, на скользком и опасном горном склоне — не самое приятное занятие. Неуловимый незнакомец оказался необычайно вёртким. Он ускользал, словно чёрная кошка во тьме; двигался со сверхъестественной точностью, а ведь возможности Вемкамтамаи превосходили возможности иных дарионов!
Во время одного из падений Хрустальный Свет с размаху ударил по скале.
То, что произошло, поразило ольта.
Камень ярко засветился в том месте, куда пришёлся удар; мигом позже светящаяся ярко-зелёная паутина побежала вперёд, следуя рельефу местности. Последней на её пути оказалась верхушка скалы. Паутина оплела её… и скала с тяжёлым грохотом раскололась надвое.
Преследуемый, увидев это, замер. Ему было куда скрыться: достаточно перемахнуть через ближайший камень. Но он не шевелился, глядя, как ольт поднимается на ноги, счищает налипшую грязь и медленно спускается к нему.
Только когда ольт приблизился шагов на десять, существо протянуло перед собой руки и издало тонкое, предупреждающее шипение. Теперь его было отчётливо видно.
Чуть меньше метра ростом, почти человеческих очертаний — но с крохотными когтями на пальцах, и покрыто мелкой чешуёй. Понятно. Точнее, непонятно. Таких ольт ещё не видел. Хвост небольшой и, видимо, не мешает бегать по скалам с такой скоростью. Зубы мелкие, но безобидными не кажутся.
Ольт заметил, что сжимает молот в руке. Медленно и осторожно повесил оружие на пояс и оно скрылось из глаз. Существо озадаченно моргнуло и закрыло пасть. Затем отступило назад, — оглянувшись, запоминая путь к отступлению. Ольт почувствовал его запах. Ничего особенного — попавшая под дождь ящерица, наверное, пахнет так же.
— Ладно, — проговорил он устало, опускаясь на камень. Всё равно уже грязный и мокрый насквозь. — Не начинай всё сначала. Давай поговорим… надеюсь, ты умеешь говорить.
Существо вздохнуло, когда ольт уселся, и их глаза оказались на одном уровне. Услышав последние слова Вемкамтамаи, существо — к немалому изумлению ольта — отрицательно покачало головой.
— Не умеешь говорить? — спросил ольт, не веря своим глазам.
Отрицательный кивок.
— Но понимаешь меня?
Утвердительный кивок.
— Мне нужна помощь… сможем мы договориться?
Приоткрылась розоватая пасть… не знает, как поступить? В конце концов, оно оглянулось и молча показало на вход в тоннель, из которого ольт не так давно вышел. Странно, подумал Вемкамтамаи, я-то думал, что мы тут километра три отмахали.
— Хочешь разговаривать там? — спросил он. Существо кивнуло.
— Что ж, пошли. — Вемкамтамаи принялся взбираться в гору, время от времени соскальзывая. Хоть бы не передумал, произнёс он про себя. Тоже удовольствие — гоняться по всем горам. Кто бы это мог быть? Что-то я о них слышал… “Лунными ночами выходят из нор и бродят, незримые, среди скал”. Как я буду объясняться с тем, кто не может ни слова произнести?
Ольт мысленно воззвал ко всем богам сразу, попросив у них терпения и спокойствия. До входа в туннель оставалось не так много… в особенности, если не падать каждый третий шаг.
— Будь я неладен, — прошептал воин утром следующего дня. Фиар пошевелилась во сне, но не проснулась. Он выбрался из-под служившей одеялом накидки и уселся, вытирая взмокший лоб.
Что-то не так. Нога перестала болеть уже к вечеру того дня — помогла веточка! — но спокойствие не возвращалось. Наоборот. Сначала он никак не мог уснуть; всё мерещились выползающие из-за каждого камня чудовища. Потом, несколько раз, ему снился один и тот же кошмар — настолько жуткий, что память отказывалась удерживать его. Сейчас, под самое утро, кошмар повторился. Скорее всего, тот же самый.
Ривллим осмотрел укушенное место. Синяки не проходили. Они посветлели, но по-прежнему украшали лодыжку неровным кольцом. Что могло случиться? Воин прикоснулся к пострадавшему месту ладонью. Не болит.
Луна светила с небес — вернее, тонкий серпик. Полнолуние не за горами, подумал Ривллим. Как бы суметь не впутываться ни в какие неприятности?
Лагерь они устроили среди развалин; выбрали место так, чтобы поблизости не было открытого грунта. Странно выходит. Нежить, как известно, враг всему живому. А выходить в данном случае предпочитает из живой, сырой, полной жизни земли! Как это прикажете понимать?
Ему показалось, что кто-то сзади шепнул его имя. Воин обернулся. Фиар крепко спала; Солнечный Лист продолжал бесконечную беседу с Чёрным Дождём. Искры клубились, собираясь в сгустки, вновь рассыпались…
Постойте-ка. А не похоже ли это на буквы? Ривллим попытался вглядеться в пляшущие знаки. Это оказалось непросто: стоило сосредоточить взгляд на одной “букве”, как она тут же становилась невидимой — словно светящаяся гнилушка. И всё же… Jiar… Нет, Jior… Jior aver… aver-re… Jior averren…
Кто-то энергично тряс Ривллима за плечи.
— Ну, наконец-то! — голос девушки был взволнованным. — Я уж испугалась, что ты заболел. Давно сидишь?
Воин потряс головой, прогоняя остатки сна. Солнце приподнималось из-за горизонта; начинался новый день. Такой же тяжёлый, как и прежний.
— Ничего себе, — пробормотал Ривллим. В глаза его словно высыпали несколько вёдер песка. Голова гудела — будто после похмелья. Только этого сейчас не хватало. В таком состоянии только марш-броски совершать.
— Не помню, — ответил он. — Проснулся ночью, присел у камня и… Смотри! — он указал на ножны с Листом. Даже издалека был виден чёрный “саван”, сочащийся из ножен.
— Знаю, — Фиар указала рукой на восток. Воин увидел их , неторопливо переставляющих ноги. На всех без исключения мёртвых лицах держалась неприятная улыбка. Ривллима передёрнуло. Он встал, быстро собрал вещи и присел, шипя от боли, потирая укушенное место.
— Что такое? — Фиар помогла подняться.
— Снова… болит, — воин закатал штанину. Всё нормально… но болит, словно обжигает раскалённым металлом.
— Понятно, — девушка покачала головой. — Пойдём-ка отсюда. Похоже, это от них. Целителей здесь, видимо, не водится…
— Там… впереди, — воин указал, где именно. — Что-то, похожее на дом. Надо поторопиться.
И, прихрамывая, отправился в путь. Фиар шла следом; мрачные мысли теснились в её голове, и изгнать их не было никакой возможности.
Существо уселось у самого порога; ольт отошёл, после долгого обмена жестами, вглубь туннеля. Больше всего его нового собеседника нервировал молот, то проявляющийся, то исчезающий.
Первое время они пытались завязать беседу. Вернее, пытался Вемкамтамаи. Ответных попыток не возникало.
— Вы живёте поблизости? — спрашивал ольт.
“Да”.
— Вы уже встречались с моими соплеменниками?
“Да”.
— Есть поблизости туннели, по которым можно быстро добраться до западного побережья?
Нет ответа.
Стоило начать спрашивать о том, что, собственно, интересовало ольта, как ответом молчание. Зачем оно согласилось с ним общаться? Чего хочет добиться?
Видимо и здесь принято платить вперёд.
— Я должен что-то сделать взамен?
Два светло-синих, слабо светящихся глаза несколько раз озадаченно мигнули, прежде чем существо утвердительно кивнуло.
— Вы твёрдо знаете, что я справлюсь?
“Да”.
Очень интересно! Надеюсь, у них не принято заманивать незнакомцев к стае птиц-кровососов или к логову огнедышащих волков — чтобы позабавиться? Как хорошо то время, когда почти всё можно купить за золото…
Или за ожерелья. За долгие столетия слепоты он научился изготавливать их со сказочной быстротой. А после разрушения Шайра было время подумать и вспомнить ювелирное искусство. С собой осталось шесть ожерелий и разная мелочь, да только собеседника они не интересуют.
— Ну что же, — ольт поднялся, существо испуганно отшатнулось. Я, наверное, кажусь ему великаном-людоедом… или чем они детей пугают?
— Что я должен сделать? — спросил ольт.
Существо долгое время держало ладони сцепленными. Затем обыскало взглядом туннель и ничего не нашло. Потом подошло к стене и попыталось что-то изобразить на ней когтем. Тут до Вемкамтамаи дошло
Он извлёк светящийся мелок и протянул существу. То молча смотрело в его сторону, не двигаясь с места. Ольт усмехнулся про себя и уселся, скрестив ноги, по-прежнему протягивая мелок.
Существо сделало робкий шаг в его сторону. Не делать резких движений, подумал ольт. Происходящее напоминало ему то, как в детстве он прикармливал окрестных белок. Те так же подозрительно приближались к незнакомцу, держащему в руке что-то соблазнительно пахнущее. Не ловушка ли? И быстро удирали, стоило схватить заветную корочку.
Существо взяло мелок, но не побежало. Ольт изо всех сил скрывал улыбку. Может, мы их чем-то сильно напугали? Рептилия подошла к стене у самого выхода и мелкими буквами что-то написала.
Ольт присмотрелся. Силы небесные! Один из старинных дарионских языков. А я так плохо его знаю… Ну-ка, ну-ка… Он всматривался в буквы несколько минут.
— Ты хочешь проводить меня к тем, кто… расскажет, что надо сделать?
“Да”.
— Тогда пошли.
Существо добавило несколько слов.
— Тебе нужен этот мелок? — поразился ольт. — Бери. Дарю. — Ничего удивительного, мелки эти изобретут очень не скоро…
Он так и не понял, куда рептилия дела мелок. Не в рот же спрятала! Только что держала в руках светящийся брусочек — и нет его! Покончив с мелком, существо выпрыгнуло наружу. Ольту оставалось только следовать за ним.
Снаружи всё так же моросило; существо передвигалось с невероятной скоростью; ольт едва успевал. Дорога вела куда-то вниз. Существо юркнуло в широкую, кажущуюся бездонной щель. Ольт полез следом.
День оказался гораздо страшнее, чем казалось.
Нежить была куда более резвой; оторваться от неё удалось лишь крайним напряжением сил. Они шли вниз по пологому склону и часа через два увидели одинокий домик, стоящий среди выжженных холмов. В домике кто-то жил. Несколько невысоких деревьев с пышными кронами окружали строение. Хорошо, если там удастся укрыться от преследующей их армии.
Как я устал, думал воин, борясь с подступающей тошнотой и туманом, что время от времени застилал окружающий мир. Рана не зажила по-настоящему. С его рассудком творилось неладное. Несколько раз он словно засыпал на ходу — всякий раз просыпаясь через долю секунды.
Потом начались вещи более неприятные.
На коротком привале (в скудной тени едва живого дерева) Ривллиму послышались голоса. Мир вокруг плыл, словно был сделан из желе: вздрагивал и колыхался от малейшего движения. Он разговаривал с Фиар, но та, видимо, не заметила перемен в спутнике.
Голоса исходили от оружия. И Солнечный Лист, и Чёрный Дождь шептали одни и те же лишённые смысла фразы. Голоса звучали жутко, нечеловечески. Ну да, разумеется — ведь говорят-то не люди, подумал Ривллим и ужаснулся этой мысли.
Испуг на короткое время избавил от наваждений.
Постепенно голоса возвращались; то ослабевая, то становясь громче. Домик был совсем близко, когда Ривллим, оглянувшись, заметил, что Фиар вся посерела. Он окликнул её — та не ответила. Воин протянул руку, прикоснулся к отрешённо шагающей рядом девушке — и та осыпалась мелким пеплом. Остался лишь скелет — выйдя из серого облака, он продолжал вышагивать. Ривллим закричал от ужаса и мир почернел перед глазами.
…Что-то влажное прикоснулось к его лбу.
Зрение постепенно возвращалось. Фиар смотрела на него, время от времени оборачиваясь. Воин успел отметить круги под её глазами и потрескавшиеся губы.
— Вставай, — попросила она обеспокоено. — Они совсем близко. Доберёмся хотя бы до домика! Ну же, прошу тебя!
Подняться на ноги оказалось столь же просто, как поднять гору голыми руками. Нога вспыхнула непереносимым огнём, но Ривллим всё же пошёл — медленно, шатаясь, вцепившись в руку Фиар. Та холодно думала, что будет делать, если их настигнут до укрытия. А ведь настигнут… Ривллиму, видимо, совсем худо — сколько ещё он протянет? И кто сказал, что в домике удастся укрыться?
Воин свалился в сотне шагов от домика. Фиар кинулась к нему, пытаясь привести в чувство — она что-то кричала, даже стукнула его несколько раз. Нежить двигалась всё быстрее и быстрее. Добыча рядом, обессилевшая и лёгкая.
Фиар попыталась позвать на помощь, но только хрип вырвался из иссушённого горла. Но голова оставалась ясной. Времени у неё хватит лишь на одно магическое воздействие. Излечить эту болезнь она не может. Уничтожить армию в несколько сотен слуг Тёмной ей не по силам. Иллюзии их не обманут. Телепортироваться? Фиар скрипнула зубами. Если прямо к горам, погибнут оба. В лучшем случае, свалятся и сгорят под палящим солнцем. Вернуться к Башням?
Впервые в жизни Фиар ощутила беспомощность. Если воин погибнет, она, скорее всего, обречена. Попытаемся телепортироваться. Куда их забросит во время полнолуния? В ледниковый период?
Все эти мысли пронеслись в голове девушки за несколько мучительно долгих секунд. Она трясла Ривллима, умоляя того подняться…
Ривллим поднялся неожиданно и с такой силой, что Фиар кубарем полетела на землю. Ей показалось, что он стал одним из них — взгляд остекленевший, движения неестественно плавные. Фиар поднялась, пошатываясь, и отступила на шаг… Ей стало страшно.
Воин встал на колени и выхватил из ножен Кошачий Глаз. Мертвецы были близко… они раскидывали руки, чтобы принять людей в объятия… казалось, слышен смех, слетающий с чёрных губ.
Воин резко воткнул меч в землю. Тот вошёл глубоко — лишь рукоять да узкая полоска клинка возвышались над спёкшейся глиной.
Непослушными пальцами воин сделал знак и мертвецы отшатнулись, заслоняя лица. После чего Ривллим согнулся, словно от удара в живот. Разогнувшись, он с силой ударил по клинку. Тот переломился, почти с человеческим стоном. Ривллим произнёс несколько слов и упал навзничь. Кровь медленно текла из разрезанной ладони.
Фиар, ничего не понимающая, кинулась к нему, чтобы схватить, помочь подняться на ноги…
Стало прохладно.
Тень легла на землю; почудился шум ветра в кронах деревьев, плеск воды в ручье и щебет птиц. Перед глазами всё плыло и кружилось. Девушка опустилась на четвереньки, борясь с головокружением, взглянула в сторону нежити, что должна схватить и его, и её…
Нежить исчезала. Становилась прозрачной, таяла в воздухе, пропадала бесследно. Один за другим они приближались к мечу… и таяли. Пропадали.
Исчез последний.
Чёрный Дождь ожил; прикоснувшись к нему, девушка ощутила знакомую горячую вибрацию. Я здесь, я с тобой, говорило оружие.
Трава вырастала из мёртвой земли у неё на глазах. Пышнее всего она росла у места, где находился сломанный меч. Вслед за травой начали расти деревья. Тенью, похоже, они делились заранее.
Скрипнули массивные ворота и немолодой — но и не очень уж старый — человек появился на пороге. Он глядел на происходящее широко раскрытыми глазами.
Это привело девушку в чувство. Она кинулась к воину (жив, но дыхание редкое и весь горит) и поволокла его к дому.
Часть 3 (7)
Огонь и лёд
VIII (XXIII)
Скрипнула дверь: кто-то вошёл в комнату за его спиной.
Можно смотреть в ту сторону; можно игнорировать чужака. Никто не обратит на это внимания. Можно говорить, кричать, набрасываться на собеседника с кулаками. В последнем случае кулаки проходят насквозь, словно посетители — или сам он — призраки.
Однажды он потерял самообладание до такой степени, что попытался схватить вошедшего — кажется, это была Фиар — и заставить обратить на себя внимание. Тут-то ему и стало ясно, что кто-то из них — а может быть, оба — призраки.
Комнату, в которой сейчас находился, он прозвал Белой. Всего их пять — расположенные крестом, каждая в форме идеального куба. Четыре внешних отличались только цветами стен. Белая, розовая, жёлтая, голубая. Центральная постоянно меняла цвет; из-за четырёх дверей — массивных, тяжёлых, со множеством орнаментов — доносились голоса. Почти все были незнакомыми. Язык казался знакомым, некоторые из бесед — вызывали необычностью оторопь и даже страх. Стоит открыть дверь — и никого, разговоры замолкают, помещение по ту сторону двери безлюдно. Посвистывают сквозняки; сквозь прикрытые тяжёлыми портьерами окна просачивается свет.
И мебель. То комната оказывается пустой, то она уставлена жалкими столами и табуретами, а то блистает креслами, коврами, каминами и множеством иных предметов, для которых просто не находится слов. Ривллиму редко доводилось бывать в настоящих дворцах. Резиденция правителя Меорна не в счёт.
Не хотелось ни есть, ни спать. Ничего не хотелось. Однажды он попытался улечься спать на просторной кровати, возникшей в Жёлтой комнате. Бесполезно. Сон не шёл, что бы он ни делал. Можно пытаться читать успокаивающие стихи — простенькие заклинания. Не помогает. Можно считать овец (собак, драконов…). С тем же успехом. Спать не хочется — хотя тело настоящее; такое же, как и…
Где ?
…Когда он попробовал, поверив Хранительнице на слово, поставить Оазис собственными силами (нежити туда вход заказан), неожиданно получилось. Однако заклинание высосало почти все оставшиеся силы. Пока Оазис приходил и… как бы выразиться… уплотнялся, Ривллим испытал нечто, похожее на несколько смертей подряд. Несколько смертей от жары и жажды, в полном сознании.
Теперь понятно, почему более одного раза его никто не ставит.
…Оазис возник, а затем… мир почернел; в нём остались только преследователи, Ривллим и пустыня, покрытая мраком. Нежить, похоже, потеряла жертву из виду, но от этого легче не становилось. Ривллим несколько раз звал Фиар — никто не отзывался. Оружие и рюкзак куда-то делись. А вокруг простирались безжизненные холмы, и жар накатывал давящими волнами, и жить оставалось совсем недолго.
Затем что-то произошло. Волна ледяного воздуха упала сверху, сбивая дыхание и сбрасывая наземь. Между холмами открылся проход. Лестница спускалась вглубь земли, навстречу тянуло приятным, свежим воздухом. Едва различимое пятнышко света плясало в глубине прохода.
Можно смотреть в ту сторону; можно игнорировать чужака. Никто не обратит на это внимания. Можно говорить, кричать, набрасываться на собеседника с кулаками. В последнем случае кулаки проходят насквозь, словно посетители — или сам он — призраки.
Однажды он потерял самообладание до такой степени, что попытался схватить вошедшего — кажется, это была Фиар — и заставить обратить на себя внимание. Тут-то ему и стало ясно, что кто-то из них — а может быть, оба — призраки.
Комнату, в которой сейчас находился, он прозвал Белой. Всего их пять — расположенные крестом, каждая в форме идеального куба. Четыре внешних отличались только цветами стен. Белая, розовая, жёлтая, голубая. Центральная постоянно меняла цвет; из-за четырёх дверей — массивных, тяжёлых, со множеством орнаментов — доносились голоса. Почти все были незнакомыми. Язык казался знакомым, некоторые из бесед — вызывали необычностью оторопь и даже страх. Стоит открыть дверь — и никого, разговоры замолкают, помещение по ту сторону двери безлюдно. Посвистывают сквозняки; сквозь прикрытые тяжёлыми портьерами окна просачивается свет.
И мебель. То комната оказывается пустой, то она уставлена жалкими столами и табуретами, а то блистает креслами, коврами, каминами и множеством иных предметов, для которых просто не находится слов. Ривллиму редко доводилось бывать в настоящих дворцах. Резиденция правителя Меорна не в счёт.
Не хотелось ни есть, ни спать. Ничего не хотелось. Однажды он попытался улечься спать на просторной кровати, возникшей в Жёлтой комнате. Бесполезно. Сон не шёл, что бы он ни делал. Можно пытаться читать успокаивающие стихи — простенькие заклинания. Не помогает. Можно считать овец (собак, драконов…). С тем же успехом. Спать не хочется — хотя тело настоящее; такое же, как и…
Где ?
…Когда он попробовал, поверив Хранительнице на слово, поставить Оазис собственными силами (нежити туда вход заказан), неожиданно получилось. Однако заклинание высосало почти все оставшиеся силы. Пока Оазис приходил и… как бы выразиться… уплотнялся, Ривллим испытал нечто, похожее на несколько смертей подряд. Несколько смертей от жары и жажды, в полном сознании.
Теперь понятно, почему более одного раза его никто не ставит.
…Оазис возник, а затем… мир почернел; в нём остались только преследователи, Ривллим и пустыня, покрытая мраком. Нежить, похоже, потеряла жертву из виду, но от этого легче не становилось. Ривллим несколько раз звал Фиар — никто не отзывался. Оружие и рюкзак куда-то делись. А вокруг простирались безжизненные холмы, и жар накатывал давящими волнами, и жить оставалось совсем недолго.
Затем что-то произошло. Волна ледяного воздуха упала сверху, сбивая дыхание и сбрасывая наземь. Между холмами открылся проход. Лестница спускалась вглубь земли, навстречу тянуло приятным, свежим воздухом. Едва различимое пятнышко света плясало в глубине прохода.