Бойл Элизабет. Дерзкий ангел

   — Но вы отнюдь не «все»! Ну их к дьяволу, этих глупых, всего пугающихся мисс! — Эмма на секунду прекратила сборы и подняла голову. — Да вы ни за что и не хотели бы стать такой, как они!
   — Может быть, может быть, — сказала София, но по ее голосу чувствовалось, что она не очень в этом уверена, — Просто мне очень жаль, что мы столкнулись вчера.
   — С лордом Траэрном? Еще бы! Хорошо ли наткнуться на своего жениха, когда пытаешься обворовать другого мужчину!
   — Да он вполне мог содрать с меня маску, — возмутилась София. — Меня мгновенно бы узнали и разоблачили!
   Эмма выразительно постучала себя по лбу и уставилась на нее.
   — Но вы же знали, на что идете когда занялись этим делом. Разве прошлая ночь была какой-то особенной?
   — Да уж. — София повернулась спиной к слишком проницательной компаньонке. В роли Дерзкого Ангела всегда приходилось рисковать многим, но вчера вечером, оказавшись лицом к лицу с маркизом Траэрном, она остро почувствовала всю авантюрность своих поступков, риск разоблачения и что это будет означать для нее лично. О своей судьбе она не задумывалась всерьез, за редким исключением. Не было времени на это — сесть, подумать, что, собственно, значит — любить, быть любимой, выйти замуж, делить постель с мужем. Все это навсегда останется за бортом ее судьбы, если кто-нибудь исхитрится разгадать, кем на самом деле была Дерзкий Ангел. До встречи с маркизом Траэрном нос к носу она смотрела на их предстоящий брак, как на что-то такое, чего надо избегать как чумы. Но вдруг все изменилось, и брак приобрел в ее глазах дразнящую притягательность, в особенности та его сторона, в которой супругов объединяла постель.
   Но если суровый и достопочтенный маркиз когда-нибудь узнает о ее безумных выходках, то он со своей безупречной репутацией вопреки клятве отцу немедленно разорвет их отношения. И навсегда исчезнет из ее жизни.
   Траэрны — София знала это из самого достоверного источника — всегда держали чистоту своей потомственной линии на высоте.
   Эмма потянулась к ней и ущипнула.
   — Спуститесь на землю, хватит изводить себя. Нам еще нужно придумать, как обмануть вашу тетушку.
   — Я же сказала, что меня вызовут в Йорк.
   — Значит, я должна буду заламывать руки и причитать о вашем дохлом здоровье? Чтобы, так сказать, внести свою лепту в этот тарарам?
   — Если кому и положено знать об этом лучше всех, так это тебе, — ответила София, укладывая чулки в кофр. — Ты же сама меня всему научила. Кроме того, мы можем не успеть в Париж вовремя, если не выедем сегодня ночью.
   Эмма заходила по комнате, подбирая то одну мелочь, то другую, и заталкивала их в свой небольшой черный кожаный саквояж.
   — Нет, — проговорила она, — все равно не понимаю, как нам удастся провернуть дельце, если мы не собрали и трети нужной суммы. Как же мы сумеем выкрутиться без золота Делани?..
   Она вдруг замолчала и внимательно посмотрела на дверь. За деревянной панелью послышались звуки чьих-то крадущихся шагов.
   София закусила губу и тоже прислушалась. Ее добропорядочная тетушка вполне могла решиться на подслушивание. Через минуту шаги удалились и раздались уже со стороны лестницы. София кивнула Эмме, что опасность миновала.
   Голос Эммы снизился до пронзительного шепота:
   — Без этих денег мы рискуем погибнуть.
   Она с глубокомысленным видом пожевала торчавшую меж зубами трубку, закрыла саквояж и поставила его рядом с багажом Софии.
   — Вообще-то в крайнем случае можно воспользоваться теми пластинками, которые вы выкрали у лорда Лайла. Возьмем и сами напечатаем столько денег, что будем богаче всех, — внесла она лихое предложение.
   — Ты знаешь не хуже меня, что поддельные ассигнации Лайла могут обмануть лишь отчаявшихся вдов или тупоголовую деревенщину, — резко ответила София, не склонная сейчас шутить. Когда она обнаружила в сейфе Лайла пластинки для печатания ассигнаций, введенных во Франции революционным правительством, она испытала шок. Фабриковать фальшивые деньги — это гнусность, которую она не позволит ему продолжать. И забрала пластинки с собой, конечно, из желания досадить этому мерзкому типу. — Нам нужно золото, Эмма, а не фальшивые бумажки. И мне придется отыскать кого-нибудь, кто сумеет раздобыть этот металл — хоть из воздуха.
   — Тогда вам никак нельзя было упускать лорда Делани прошлой ночью. Его золото очень даже пригодилось бы, — проворчала компаньонка.
   — А кто сказал, что мы собираемся покинуть Лондон без сокровищ Делани? — София поднялась со стула и подошла к разложенным на кровати платьям. Выбрав наряд глухого фасона из белоснежных кружев и лент, она протянула его Эмме, чтобы та оценила ее выбор критическим оком.
   Эмма нервно задымила трубкой, табачный дым заклубился и окутал заговорщиц.
   — Так вот вы что задумали! Понимаю. Никто не ожидает, что вы будете на балу две ночи подряд!
   Замахав руками, пытаясь разогнать дымовую завесу, София нахмурилась. Она открыла окно, чтобы проветрить комнату от едкого запаха табака.
   — И когда ты только перестанешь смолить эту гадость? Если тетя Эффи застанет тебя курящей, тебе немедленно укажут на дверь.
   — Сначала ей надо поймать меня с поличным! — парировала Эмма. — А вам не мешало бы хоть однажды попробовать эту штуку. Очень способствует блеклости щек. Затруднительно ведь убеждать всех и вся, что вы уже почти на грани смерти, когда вы так и пышете румянцем и вообще все время в отличной форме.
   София посмотрела на себя в зеркало. Эмма права: лицо раскраснелось от усердия и спешки, каштановые локоны, спадающие до плеч, блестят здоровым блеском ухоженных волос. Когда-то София чрезмерно гордилась своей чистой и нежной кожей, блестящими с отливом волосами, яркими пухлыми губами, румянцем на щеках. Теперь же все это стало сущим наказанием для нее.
   Именно ее внешние данные заставляли мужчин при дворе французского короля терять голову. Их было немало у красавицы, толпы поклонников, и все у ее ног. Но сваляла дурака именно она, сделала необдуманный, катастрофически неверный выбор, за что и была отослана родителями к теткам в Англию, чтобы вести размеренный и строго упорядоченный образ жизни.
   Стук в дверь прервал ее воспоминания.
   — Это я, миледи, Ханна! — прокричала из-за двери служанка.
   София усмехнулась, видя, что Эмма на цыпочках подошла к камину и выбила трубку об решетку. Сама София взяла шаль, накинула ее на голову и забросила концы на плечи.
   Ханна, не дожидаясь ответа, решительно открыла дверь хотела было пройти в комнату, но София быстро преградила ей путь.
   — В чем дело, Ханна?
   Служанка попыталась выглянуть из-за плеча Софии и хоть краешком глаза проследить за Эммой.
   — Миледи, ваша тетя хочет, Чтобы вы спустились к ней в гостиную. Одна. — Последнее слово было произнесено с гримасой в сторону Эммы. — Ее сиятельство хотела, чтобы вы… — Тут служанка умолкла, заметив разбросанные вещи и упакованные чемоданы.
   Эмма подошла к своей хозяйке и встала рядом. Юная служанка, которой было не занимать амбиций, подозрительно покосилась на обеих дам и с удивлением произнесла:
   — А я и не догадывалась, что вы уже все знаете.
   — Знаем что? — выпалила Эмма.
   Она и Ханна не скрывали взаимной антипатии. Ханна использовала любую возможность, чтобы пошпионить и хоть о чем-то доложить хозяйке, а Эмма считала, что просто обязана обхитрить эту простушку. Пока ей везло.
   — Что вы этим вечером уезжаете, — докончила разочарованным тоном служанка. Она-то жаждала ошеломить новостью свою противницу и насладиться ее растерянностью.
   — Я решила уехать только сегодня утром, Ханна, — осторожно сказала София. — И даже не предполагала, что тетя уже в курсе дела. — Так вот почему служанка крутилась возле их двери. Ханна есть Ханна. — Вероятно, ей уже передали. Так поэтому тетушка хочет меня видеть, да, Ханна? Чтобы я объяснила ей причину отъезда?
   Лицо служанки выразили замешательство.
   — Вы решили покинуть нас, миледи?
   — Да, тетушка Меллисанда прислала письмо сегодня утром. Она опять слегла, по этой причине я обязана вернуться к ней в деревню.
   Лицо Ханны просияло.
   — Так, значит, вы еще ничего не слышали!
   Вихрем развернулась она к двери, рванулась вперед и выпалила:
   — Ваша тетя желает, чтобы вы зашли к ней в утреннюю гостиную, одна и немедленно.
   На ходу она обернулась — подбородок гордо задран, на круглом лице сияет торжествующее выражение. Уверенная в своем положении в иерархии этого дома, личная служанка леди Диэрсли не пожалела сарказма для финальной реплики:
   — Кстати, лорд Траэрн тоже ждет в гостиной. Так что вы, миледи, действительно уедете, но не с визитом к больной родственнице, а на собственную свадьбу. Кажется, вас обвенчают сегодня же.
 
   Джайлз сидел на стуле с прямой спинкой в дальнем конце утренней гостиной и спрашивал себя, не так ли чувствует себя осужденный на казнь в ожидании палача. Но сегодня он предпочел бы встречу даже со страшным палачом, нежели с пожилой дамой в ярко-желтом платье и неизменном тюрбане, украшенном перьями.
   Утренняя гостиная, просторная комната с высоким потолком, тотчас же превратилась в большой темный склеп, как только леди Диэрсли, ожидая племянницу, приказала задернуть на окнах тяжелые бархатные шторы.
   — Солнечный свет так вреден ее глазам, — пояснила старая дама.
   Несколькими минутами раньше она, словно опытный торговец лошадьми, для которого обман и шулерство обычное дело, решительно усадила Джайлза в дальний угол гостиной на то место, где он теперь сидел. Джайлз решил, что, очевидно, его будущая родственница мало верила в неотразимость своей племянницы, если пошла на все эти ухищрения.
   — Этого момента я ждала очень долго, — призналась старая дама, подавая Джайлзу освежающий напиток.
   — Когда моя дорогая сестра предложила мне подумать о союзе между нашей семьей и вашей, — продолжила леди Диэрсли, — я была вовсе не в восторге от этого, но лорд Драйден, — старая дама сделала кивок в сторону лорда, — заверил меня, что ваша семья пользуется хорошей репутацией у его высочества, хотя я не понимаю почему.
   Джайлз давно привык и к самым пошлым выражениям, срывающимся с языка информаторов, и к медовым речам лондонской аристократии. Но прямотой леди Диэрсли он был шокирован. За двадцать минут беседы она умудрилась трижды задеть его род, подвергнуть его друзей и знакомых уничижительной критике и дюжину раз напомнить о деликатном здоровье своей племянницы.
   Но вот дверь в гостиную открылась, и мягкие женские шаги известили о том, что идет его суженая. Лорд Драйден встал, с улыбкой ожидая ее появления. Джайлз поднялся, украдкой потянув задеревеневшие на неудобном стуле мышцы ног. В голове мелькнула трусливая мысль, что лучше бы ему сейчас оказаться где угодно, но только не здесь. Ни малейшего желания знакомиться с той, кто сегодня ночью по закону разделит с ним супружеское ложе, у него не было.
   — София! Ну наконец-то! Что тебя так задержало? Я же велела Ханне немедленно привести тебя сюда!
   Леди Диэрсли чуть не сшибла Джайлза, рванувшись к племяннице.
   — Лорд Траэрн, я счастлива представить вам мою дорогую племянницу, леди Софию д’Артье.
   В глубине души Джайлз надеялся, что постоянные намеки леди Диэрсли на хрупкое здоровье его невесты были лишь обычной предсвадебной тревогой сверхзаботливой родственницы.
   Но стоило ему бросить один-единственный взгляд в сторону нареченной, как все его надежды погибли, словно по ним промчался табун диких лошадей.
   Даже тусклый полумрак гостиной не мог смягчить впечатления от увиденного.
   Темные, тусклые прядки волос, выбившиеся из-под белой кружевной накидки, падали на худые, ссутулившиеся плечи девушки. Ее наряд, ярко-оранжевое платье в полоску, был на размер больше, чем положено, и резко подчеркивал болезненную желтизну ее лица. На худеньком, вероятно, из-за болезни, теле платье висело мешком, и невозможно было рассмотреть никаких округлостей. И только сверкали необыкновенно синие глаза. Но из-за темных кругов, залегших под ними, они казались с лихорадочным блеском.
   Цвет ее глаз тут же привлек внимание Джайлза. Однако исключалось любое сравнение с теми глазами, которые пленили его вчера.
   Невеста поднесла к бесцветным губам белоснежный платочек. Ее длинные густые ресницы занавесили чудесные глаза, худенькие плечи под накидкой начали сотрясаться от приступа кашля.
   Джайлз был обучен хорошим манерам. А хорошие манеры требовали от него подойти к нареченной и представиться ей. Но он никак не мог заставить себя пересечь гостиную.
   Когда приступ кашля прекратился, София присела в вежливом реверансе.
   — Лорд Траэрн, счастлива познакомиться с вами.
   На мгновение ее голос заставил его замереть. Мелодичный французский акцент окрашивал каждое ее слово. «Счастлива познакомиться с вами».
   Те же слова, что и вчера после бала. Но неужели из тех же уст?
   Джайлз потряс головой: в своем ли он уме? Да-а, красотка явно повлияла вчера на его мозг, чудится ему теперь в самых неожиданных местах. Конечно, простое совпадение из-за акцента плюс сильное желание найти вчерашнюю незнакомку. Пройдя через гостиную, Джайлз взял руку невесты и поднес к своим губам.
   Если до сих пор в нем еще теплились какие-то надежды, то они мгновенно исчезли, когда его пальцы обвились вокруг ее пальцев — ледяных и влажных, будто он взял за руку саму смерть. Господи, да она промерзла до костей! Не оставалось сомнений, что у его невесты большие проблемы со здоровьем.
   И о чем только думал его отец, когда решил женить его на этой дохлятине? Она выглядит так, словно не сделает и трех шагов вверх по лестнице, не то что родит наследника.
   И прежде чем он успел ее внимательно рассмотреть, она резко отвернулась и снова закашлялась. Леди Диэрсли немедленно протиснулась между ним и племянницей и немилосердно замолотила ее по спине, пытаясь помочь.
   — Пожалуйста, София, — громким шепотом обратилась она к ней. — Сделай что-нибудь, чтобы этот кашель перестал. Это просто неприлично. — Она решительно направила свою хрупкую родственницу к узкому дивану.
   Усадив ее, она водрузилась рядом, так что Джайлзу не оставалось ничего другого, как снова направиться в дальний угол, на свой неудобный стул.
   — Я должен извиниться перед вами, миледи, — начал он, вынужденный напрячь голос, чтобы быть услышанным через гостиную. — Видите ли, мои деловые интересы вынуждают меня покинуть Лондон, и я вряд ли успею вернуться ко дню свадьбы. Вот я и попросил вашу тетушку разрешить нам обвенчаться сегодня, чтобы не откладывать дело в долгий ящик.
   На лице девушки не отразилось абсолютно ничего — ни разочарования, ни счастья. Джайлз поразился. Он знавал закаленнейших в битвах вояк, которые, однако, меньше владели искусством скрывать собственные эмоции. А что он, собственно, жаждал увидеть? Наверное, все-таки облегчение. Или явное нежелание выйти за него замуж? Да что угодно, лишь бы прекратить этот фарс.
   — Как пожелаете, милорд. — Она слегка кашлянула. — Как вы сказали? Вы собираетесь уехать сразу после церемонии?
   Джайлз настороженно замер. Было бы слишком просто списать это любопытство на девичьи страхи, но он явно почувствовал в ее тоне некий расчет и заинтересованность.
   Что он мог ответить?
   «Очень сожалею, миледи, но должен вас разочаровать: сегодня вы обязательно окажетесь в моей постели. А уж там я постараюсь, чтобы вы сразу забеременели, чтобы мне не пришлось еще хоть раз в жизни наносить вам визит!»
   — Я выеду с утренним отливом, — прозвучал ответ Джайлза.
   Ее ресницы затрепетали. Она кивнула в знак того, что поняла его.
   — Понимаю. После этого, — продолжала она так, словно это было самой большой пошлостью, вызывавшей у нее дрожь, — я бы предпочла отправиться к моей тете Селии в Бат. Люблю принимать там водные процедуры. А поскольку вы все равно уедете, то это не доставит вам никаких неудобств.
   Джайлз слегка переместился на неудобном стуле.
   — Конечно. Как вам будет угодно.
   Лорд Драйден тоже пару раз кашлянул и похлопал себя по карману.
   Джайлз сунул руку в карман и достал небольшой футляр. По предложению старого лорда они зашли в ювелирную лавку по дороге к леди Диэрсли.
   — Я собирался послать это вам по почте, — соврал он, передавая футляр возникшему перед ним слуге, который и вручил подарок Софии. — Это знак моего восхищения.
   Он молча наблюдал, как она равнодушно приняла футляр. Но когда она открыла его, он с удовлетворением заметил, как ее глаза завороженно округлились, узрев бриллиантовое ожерелье, украшенное крупными сапфирами.
   — Оно великолепно, — прошептала она. Медленно, словно в благоговении, она вынула ожерелье из футляра, чтобы и тетушка смогла полюбоваться им.
   Джайлз с изумлением наблюдал, как его невеста поворачивает ожерелье так и этак, чтобы камни поймали свет и засверкали во всем своем великолепии. Сейчас она напоминала скорее любовницу, оценивавшую знак признательности любовника и то, стоит ли терять с ним время или нет. В зависимости от его щедрости. Когда она подняла глаза и заметила его пристальный взгляд, то замерла, и ожерелье выпало из якобы мгновенно обессилевших пальцев на ее колени. Она потянулась за своим платочком, поднесла его к губам, снова воздвигнув между собой и присутствующими барьер болезни.
   — О Боже милостивый! Это же против всяких правил! — Леди Диэрсли вдруг подскочила на диване, будто ее ужалила оса. — Это же день свадьбы, София! И твой жених не должен видеть тебя до самой церемонии.
   Она ткнула в сторону Джайлза пальцем и шариком покатилась к нему.
   — Вам нужно немедленно покинуть наш дом! Ну же! Быстрее!
   Схватив Джайлза за руку, леди Диэрсли заставила его встать и потянула к двери.
   — Идите же, вы должны немедленно покинуть нас.
   Джайлз, спотыкаясь и подталкиваемый прыткой будущей родственницей, уже почти дошел до двери, когда решил оглянуться. Он увидел, что его невестушка довольно улыбается сама себе. Это не предназначалось ни для чьих глаз. Разглядывая его подарок, она улыбалась по какой-то личной причине. Сверкающие сапфиры отлично подходили к ее глазам, теперь ясным и горящим внутренним огнем.
   От его опытного глаза, видавшего всякие превращения, не укрылось, что ее фигура заметно выпрямилась, цвет лица улучшился. На какие-то секунды нечто живое и энергичное поселилось в этой особе с ледяными руками.
   Она выглядела почти прекрасной.
   «Но с таким набором болячек, — подумал он, — никто не может быть столь полным жизненных сил. Или такой хитрющей!»
   Он снял с себя руку леди Диэрсли и направился к дивану, на котором сидела его невеста.
   Он даже заморгал, чтобы не пенять на себя потом, что волшебная перемена в его нареченной ему всего лишь почудилась. В этот момент она подняла глаза и заметила его взгляд. Если она и изумилась, то лишь на мгновение, затем глаза померкли, она отвернулась и закашлялась.
   «Нет! Этого не может быть!» — лихорадочно думал он. Конечно! Разве не ясно, какие синие глаза сбивали его с толку, — те, которые дразнили его вчера ночью и словно бросали вызов.
   — Я же сказала, что вам надо уйти, — с ноткой обвинения произнесла леди Диэрсли. — Это очень плохая примета. Нельзя жениху видеть невесту перед венчанием.
   Джайлз произнес:
   — Я лишь хотел выразить свою благодарность леди Софии за то, что она с пониманием отнеслась к столь внезапной перемене планов.
   — Вы выразите свою благодарность позже, милорд, — нетерпеливо отозвалась от двери леди Диэрсли.
   — До вечера, леди София, — произнес Джайлз, низко склоняясь к ее руке. На этот раз ее пальцы были значительно теплее и без намека на влажность. Он ощутил бархатистость кожи, и пульс бился отнюдь не умирающей особы.
   — Мне так жаль, — прошептала она, высвобождая ладонь и не поднимая на него глаз. — Я знаю, как много это значит для вас, и не хотела бы разочаровать вас. Я лишь надеюсь, что когда-нибудь вы поймете.
   Ее странные слова удивили Джайлза так сильно, что он безропотно подчинился леди Диэрсли, и она, можно сказать, вытолкнула его из гостиной.
   «Я лишь надеюсь, что когда-нибудь вы поймете».
   Эта странная фраза преследовала Джайлза весь остаток дня, пока он улаживал дела перед церемонией и предстоящим отъездом.
   Поймет что?
   Сам собой напрашивался простой ответ: она боялась брачной ночи. Но это было бы слишком примитивно даже для выросшей в уединении неопытной девушки, какой была София. А Джайлз никогда не доверял слишком простым выводам. :
   Нет, за этой загадочной фразой что-то кроется, но что? Занятый срочными делами перед отъездом, он продолжал прокручивать в голове ее фразу так и этак в надежде понять ее.
   Но лишь прибыв на свою свадьбу, он наконец понял, почему его хрупкая невеста высказалась столь странно.
   Она сделала все от нее зависящее, чтобы подготовить его к неизбежному разочарованию.

Глава 3

   — Судя по всему, они перевернули в доме все вверх дном, чтобы основательно подготовиться к твоему приезду, дружище, — заметил Монти, когда карета Джайлза остановилась перед городским особняком леди Диэрсли.
   «Наверное, так и есть», — подумал Джайлз. Казалось, что в доме горели все до единой свечи — свет струился на улицу сквозь все окна. Через стекло было видно, как внутри дома метались слуги, и наверняка все они трудились, не разгибая спины, готовясь к свадьбе. Дом гудел.
   Герцог покинул карету вслед за Джайлзом.
   — При таком обилии света изъяны невесты будут всем заметны, — продолжал Монти, — но их, похоже, и не собираются скрывать. Я уверен, что она не так уж плоха, хотя в ней нет и половины тех качеств, которые предъявил бы к невесте лично я. От нее не ахнешь и не застынешь в благоговении. И слишком тихая, как мышка, да и шарма в ней нет. Вообще в клубе, надо сказать, заключали пари, что ты дашь деру, не дождавшись церемонии.
   Разгладив несуществующие морщинки на одежде и сдувая воображаемые пылинки, аккуратист Монти слегка поправил свой пышный парик, изо всех сил стараясь выглядеть как благородный герцог.
   — Я поставил деньги на кон, дружище, так что ты меня не подведи, ладно?
   Джайлз мрачно покосился на своего низкорослого друга, не зная, как ему реагировать на критику невесты.
   Дьявол бы все побрал, но после утреннего визита он и сам не описал бы будущую жену иначе.
   Но ему, конечно, не нравилось, что леди София является предметом пари и споров в клубе. В конце концов она же станет маркизой Траэрн!
   Монти хмыкнул, как бы читая его мысли:
   — Да ладно, старина! Если бы ты сам себе ее выбрал, тогда, думаю, это был бы не меньше, чем бриллиант чистой воды. Но весь Лондон знает, что сию маленькую русалку удружил тебе отец, а он облюбовал ее, потому что счел разумной и серьезной. Бр-р-р! — вдруг передернуло герцога. — Даже представить себе не могу, кого бы мне выбрал мой старик. Он отправился к праотцам, когда мне исполнилось всего шестнадцать и я был третьим претендентом на титул. Видел бы ты ведьму, какую отец высмотрел для моего старшего брата. Не мудрено, что тот умер, не произведя на свет наследника. Ну, а потом несчастный случай с Гарри, так что титул мой, и я волен выбирать себе мою совершеннейшую герцогиню.
   — Ну и когда же это будет? — Джайлз задержался на ступеньках особняка Диэрсли, подождав Монти. Двух друзей объединяло нечто не менее серьезное, чем дружба, — ответственность за продолжение рода.
   Монти остановился рядом.
   — Между прочим, я, кажется, уже нашел мою красавицу. Никаких изъянов, кроме досадных мелочей.
   Он похлопал себя по карману кафтана, где лежал мнимый список абсолютных качеств его будущей жены.
   — Осталось только поймать ее, и я сразу сделаю ей предложение.
   Джайлз чуть не поперхнулся.
   — Ты собираешься жениться на Дерзком Ангеле?
   Гордо задрав свой породистый нос, Монти взглянул на ошеломленного друга.
   — Вот именно. Я сегодня днем составил перечень всех ее достоинств и решил, что она почти совершенство. И еще Я решил, что хотя бы один из нас должен иметь жену, на которую приятно смотреть.
   Прежде чем Джайлз успел что-нибудь сказать в ответ, входная дверь особняка с грохотом распахнулась.
   — А-а, вот и сам дьявол, легок на помине! — зашумела леди Диэрсли, тыча толстым пальцем с массивным перстнем в сторону Джайлза. Она приближалась к друзьям с поразительной для своего возраста резвостью. — Что вы ей сказали?
   — Сказал кому? — Джайлз усилием воли заставил себя остаться на месте, а не рвануть прочь от сумасбродной старушки. В своей нелегкой службе он пережил множество опасных ситуаций — нож убийцы перед своим лицом, дуэли, попахивающие кровью, — и выдержал все это с честью, но сейчас нервы чуть не подвели, и он был близок к позорному срыву.
   — Кому? Он еще спрашивает! Как будто не знает! — Леди Диэрсли негодующе качнулась и обратилась за поддержкой к пухленькой служанке, бросившейся к ней от двери. — Ты слышала, Ханна? Он доводит мою племянницу до отчаяния, а потом разыгрывает здесь невинного!
   Палец леди Диэрсли несколько раз обвиняюще ткнул Джайлза в грудь.
   — Вы злой и жестокий человек!
   До отчаяния? Джайлз поднял голову и взглянул на дом, где за шторами продолжали метаться слуги. Некоторые из них с любопытством столпились у приподнятой бархатной гардины.