Браславский Дмитрий. Место боя

нападают, а дают нам подготовиться? - горячо возразил Джеймс.
- А зачем им Дакота? - пожал плечами Стефан. - Теперь, когда до
"котов" это дошло, их в Дакоту и калачом не заманишь.
Оттолкнувшись от стены, Громов шагнул к выходу, буркнув по пути
что-то про неотложные дела.
- Что он имел в виду? - недоуменно посмотрел на Паладина Джеймс,
но тот пожал плечами и юноша обратил взгляд на Соло. - Сэр?
Сперва тот не ответил, по-прежнему покачиваясь в кресле с
прикрытыми глазами. Правая рука подпирала голову, а левая монотонно
постукивала по подлокотнику костяшками пальцев. Грудь равномерно
вздымалась и опадала и, когда уже Джеймс подумал, что капитан заснул,
раздался его голос:
- То, что сейчас скажу, вам вряд ли понравиться, но постарайтесь
понять все правильно: очень жаль, что "Гетман Хмельницкий" действует
так успешно, и очень жаль, что он добился таких успехов.
Непонимающе моргнув, Джеймс уставился на него, пытаясь осмыслить
последнюю фразу, и чувствуя, как в груди поднимается гневный протест.
Видимо, Паладин испытывал схожие чувства, подумал юноша, услышав его
очень тихий голос.
- Что заставляет вас так думать, сэр? Разве почти полное
освобождение сектора Дакота от войск килрачей - это плохо?
- Само по себе - конечно нет! Тактически все выглядит просто
замечательно, но ведь кроме тактики нужно принимать во внимание и
стратегию, - резко наклонившись к серигуанину, проронил Ханнуан. -
А с точки зрения стратегического положения в зоне конфликта было бы
намного лучше, если бы килрачи прочно завязли в Дакоте, даже пусть
ценой захвата большей части сектора.
- Но, сэр, если "Гетман Хмельницкий, задумывался, как мощная
ударная единица секторального флота... - начал было Джеймс, но капитан
не дал ему договорить:
- Ошибаешься: он никогда не задумывался как таковой. В первую
очередь база типа "Гетмана Хмельницкого" должна выполнять диверсионные
операции в глубоком тылу противника, так сказать, пиратствовать на его
транспортных магистралях, отвлекать на себя какую-то часть флота, пока
остальная будут бултыхаться вместе с нашими войсками в "болоте" Дакоты.
Сдерживать их порывы, рассеивать внимание, но ни в коем случае не вести
регулярные боевые действия. С подготовкой их пилотов, передовым
оснащением и вооружением базы - чего ж удивляться, что они так насолили
"котам". Вы, кстати, никогда не задумывались над тем, как карточные
шулера обдирают всяких простачков? - неожиданно сменил тему Соло;
Джеймс и с секундным опозданием Паладин отрицательно покачали головой. -
Так вот, они никогда не будут выигрывать у "клиента" слишком много за
раз. Понемногу, шаг за шагом, создавая и удерживая иллюзию того, что
все твои проигрыши - мелочь, что стоит рискнуть - и фортуна повернется к
тебе лицом; спохватываются люди только тогда, когда в их карманах уже
свистит ветер. Теперь вы понимаете?
Джеймс пока не понимал ровным счетом ничего, а вот Паладин
оказался догадливее:
- Вы хотите сказать, что секторальный флот Дакоты выступал в роли
такого шулера, убеждая килрачей, что до победы рукой подать? А тем
временем, пока внимание килрачей полностью было сосредоточено на Дакоте,
в остальных секторах готовились решительные удары, могущие кардинально
переломить ход событий?
Ханнуан утвердительно кивнул.
- А когда килрачский флот понес серьезные потери после действий
"Гетмана Хмельницкого" "коты" опомнились и перестали давить только на
Дакоту? - капитан вновь кивнул; до Джеймса, наконец, тоже дошло, что
пытался втолковать им капитан "Корнаолиса". Но такой расклад
происходящего в зоне конфликта полностью противоречил всему, чему их
учили, всем рассуждениям в Академии про важное, если не ключевое,
значение сектора Дакота для обеих сторон. Поколебавшись, Джеймс задал
вертящийся на языке вопрос вслух.
- Все, что ты говоришь, верно, но... - Соло задумался, словно не
зная, как продолжить, - но для нас важнее сохранить связку
Оркос-Ригель, а уже во вторую очередь - перекрыть путь к Энигме.
Собственно говоря, после захвата Фито килрачи и так вышли к границам
Энигмы, но соваться туда не спешат - им не выгодно растягивать линию
фронта, имея под боком мощнейшие группировки Оркоса и Ригеля, да
еще и Дакоту с "Гетманом Хмельницким"; пока что "коты" занимаются
позиционной перестановкой своих сил и смотрят, как мы на это
отреагируем. Килрачи может и нелюдь ублюдочная, но уважать себя они
заставят любого - хочешь ты этого или нет.
- Что-то слишком многие говорят мне про уважение к килрачам в
последнее время, - с внезапно нахлынувшим раздражением буркнул Джеймс.
- За что их уважать: за "Спорный мир"? За Дакоту-1? За Годдах-2, что
ли?
Капитан Ханнуан Соло несколько минут внимательно рассматривал
Джеймса, словно ожидая продолжения гневной тирады. Затем он вдруг
весело усмехнулся и заказал себе и юноше еще по чашке кофе.
- Ладно, давайте я расскажу вам, ребята, одну поучительную
историю про килрачей, но для начала такой вопрос: что вы знаете про
сражение в поселении Джулиана?
Паладин полурастерянно качнул головой, зато ответил еще не совсем
отошедший от внезапной вспышки раздражения Джеймс:
- Там было сражение в сорок седьмом или сорок восьмом году, наши
остановили прорыв "котов" и полностью разгромили их флот. Одна из
крупнейших побед Конфедерации того периода... Что такое, сэр? -
прерванный на полуслове странной улыбкой Соло осторожно спросил юноша.
- Победа... Ну, что ж, можно назвать это и так, - Джеймс открыл
было рот, но капитан уже продолжал:
- Значит, началось это все, как ты и сказал, в сорок седьмом:
тогда, как вы должны знать, после Цереры килрачи отступали по всему
фронту, мы отвоевывали сектор за сектором. В Ригеле наши войска
захватили почти все ключевые планеты, оставалось лишь выбить килрачей
из приграничных колоний и маленьких поселений, когда вдруг дело
застопорилось. То ли килрачи опомнились, то ли еще что, но продвинуться
дальше Фурсана никак не удавалось. Я в то время был вместе со своими
людьми на второй планете системы Аполлон; мы организовывали там
концентрационные лагеря для пленных килрачей, пока начальство пыталось
придумать, что с ними делать дальше. Толку от них было... ну совсем
никакого: в переговоры Империя не вступала, против пыток и допросов у
"котов" какая-то генетическая защита, сотрудничать даже по малейшим
вопросам они отказывались - в общем, мы имели на руках почти десять
тысяч пленных и уйму головной боли по этому поводу. Впрочем, по правде
говоря, вели себя "коты" более-менее смирно: если не считать парочки
мелких пакостей и простеньких провокаций, то с охраной мы справлялись
без особых усилий. Но как-то в январе сорок восьмого года дальний
патруль уловил килрачский сигнал бедствия из приграничной зоны, а по
нему обнаружил дрейфующий транспортник с четвертью тысячи килрачских
детей: самому старшему было около восьми наших лет. Как мы поняли, их
спешно пытались эвакуировать из какой-то колонии в зоне конфликта, и
что-то случилось с настройкой прыжковых ворот. В результате
транспортник оторвался от конвоя, получил серьезные повреждения и
оказался в наших руках.
- Уж не знаю, что рассчитывали обнаружить там ребята из
патруля, - глотнув кофе, продолжал Соло; Джеймс же, напрочь
забывший про недавний всплеск раздражения, словно и дышать забыл,
слушая его, - но оказаться в роли нянек для них было полной
неожиданностью, и из всех вариантов они выбрали самый простой -
отбуксировали транспортник к нам, в Аполлон-2. Это была первая крупная
ошибка: корабль был буквально нашпигован аварийными маяками, а мы нашли
и отключили далеко не все. Так килрачи узнали, куда отвезли их детей,
хотя они и так могли догадаться про это: сомневаюсь, что расположение
нашей планеты-тюрьмы в Ригеле было для них таким большим секретом.
Короче, детей привезли на планету и поместили в хорошо
изолированную зону возле главного поселения, что оказалось еще одной
ошибкой: их нужно было прятать как можно дальше от гражданских,
которые совершенно не умели держать язык за зубами. Пошли слухи, что мы
держим под замком сотню-другую "кошачьих ублюдков" и, прежде чем мы
сумели это прекратить, в лагерях узнали про детей, а заодно и с десяток
досужих вымыслов про их дальнейшую судьбу. Сколько там правды килрачи,
понятное дело, не знали, а значит, восприняли все достаточно
серьезно.
Первые дни все было нормально: "коты" были паиньками, да и мы не
считали, что случилось нечто особенное. Понимаете, для них, для всей
их культуры, дети - нечто священное, то, ради чего можно с легкой
душой отдать жизнь. Тогда мы не знали этого, как не знали и того, что
килрачи, владея способностями к эмпатии и психокинезу, - надо
сказать спасибо их биоинженерам, - могут взаимно усиливать передачу
чувств и управление предметами на расстоянии. Но мы ни про что не
догадывались...
Все началось на третий день после захвата детей, - медленно
рассказывал Соло, а в глазах его все сильнее и сильнее разгорался
мрачный огонь, словно он вновь переживал события такого далекого дня. -
Все эти дни до нас доносились слухи о странной активности килрачского
флота в контролируемой ими зоне, но мы считали, что они ищут пропавший
транспортник, и не обращали на это внимание. А в тот день - это было
воскресенье, как сейчас помню, - произошла последняя, ставшая
роковой, ошибка: какой-то болван-охранник имел дурость на глазах у
килрачей сказать напарнику, что скоро "этих щенят заберут отсюда и
промоют мозги, чтобы из диких зверюшек сделать зверюшек
цивилизованных..." Это и стало, похоже, последней каплей: через полчаса
во всех до единого лагерях начался кромешный ад...
- Но как они могли узнать? - не удержался-таки восхищенный
завораживающей историей Джеймс. - Всего за полчаса скоординировать
массовое восстание...
- Они же все эмпаты и могут чувствовать чужие и передавать свои
эмоции, - вздохнул Соло. - А еще, как я сказал, могут объединяться в
нечто вроде кольца, и тогда их сила возрастает многократно. Правда за
это приходится очень дорого платить: те, кто были "проводниками"
совокупной энергии для передачи сигнала беды, и те, кто направляли
психокинетический удар по нашим укреплениям, умерли спустя считанные
секунды в жутких мучениях, но дело свое сделали: десять тысяч
озлобленных и разъяренных до предела килрачей вырвались на волю, и с
палками, камнями, а то и с голыми руками бросились на нас.
Описать то, что происходило в те часы практически не возможно: в
килрачей словно бес вселился! Наши бойцы убивали их десятками,
сотнями, но, в конце концов, гибли сами: их просто заваливали трупами
и рано или поздно, но добирались даже до самых неуязвимых точек. Я
лично видел, - голос Соло слегка задрожал - не от страха, - а от
воспоминаний о том, что довелось пережить, - как около пятисот килрачей
бросились по открытому полю на укрепленный дот. К тому времени шутки
кончились, и никаких предупреждающих выстрелов не было: огонь велся на
максимальное поражение. Из полутысячи до дота добралось штук
пятьдесят. Сорок из них погибли при попытках прорваться внутрь. А десять
все-таки смогли пробиться в дот и вырезали там наших ребят; чтобы им не
досталось тяжелое вооружение, пришлось уничтожить дот со всеми, кто
там находился: и живыми, и мертвыми. И так происходило везде, а к
исходу третьего часа сражения, мы поняли, что проигрываем битву за
планету. Килрачи отдавали семерых, а то и восьмерых за одного нашего,
но для нас был губителен и такой размен.
Соло на минуту замолчал, переводя дух, и тяжелое молчание
опустилось в каюте. Юноша и серигуанин сидели и пытались представить
себе тот ужас, что творился на небольшой планетке сорок лет назад.
- А флот? - эта мысль пришла Джеймсу в голову неожиданно. - Разве
флот ничем не мог помочь вам?
- Флот... - и опять странная усмешка капитана, саркастическая и в
то же время снисходительная. - Флот в то время мчался на всех парах к
поселению Джулиана, куда внезапно прорвались три дивизии Империи Килрач.
Примерно за шесть часов до восстания в наших лагерях полторы сотни
крейсеров уничтожили две наблюдательные станции, стерли в порошок
попавшееся им под руку соединение и полным ходом рванули к поселению
Джулиана. Сперва никто не мог взять в толк, что они там забыли:
поселение не имело какой-либо стратегической или тактической ценности,
закрепиться там они не могли, обороняло планету пара несчастных
орбитальных спутников да неполное соединение легких крейсеров - говорить
о каком-то существенном сопротивлении килрачам не приходилось. Где-то за
час до восстания пришло последнее сообщение с колонии: килрачи полностью
овладели пространством системы, уничтожили оборону планеты и
перегруппировываются над колонией. Дальнейшие попытки установить связь с
поселением ни к чему не привели.
- Вы хотите сказать, что килрачи с вашей планеты смогли как-то
подать весть своим сородичам за десятки световых лет? - скептически
поинтересовался Паладин. Почему-то серигуанин выслушивал рассказ Соло с
едва уловимым неодобрением: словно повествование капитана открывало
нечто такое о врагах, чего он предпочел бы не знать; этого Джеймс,
слушавший капитана "Корнаолиса" с открытым ртом, понять не мог.
- Ну, на это они вряд ли были способны, - покачал головой
Ханнуан. - Скорее, произошло одно из тех редких стечений обстоятельств,
которые подчас называют рукой Судьбы. Килрачи просто воплощали в жизнь
отчаянный план спасения детей и при этом не считались ни с чем. Когда
основные наши силы прибыли в пространство поселения Джулиана, килрачи
вышли на связь с командование ударной группы и ошарашили всех очень
кратким ультиматумом: или в течение следующих десяти часов все до
единого дети будут освобождены и переданы им, либо они выжгут
антиматерией всю планету - а там, кстати, жило больше миллиона человек.
И чтобы мы не посчитали это блефом, два корабля - запомните это, -
капитан внушительно поднял вверх палец, - прицельно выстрелили из
аннигиляторов по какой-то шахте и пищевому комбинату. Естественно, там
не выжил никто!
После этих слов Паладин что-то неразборчиво буркнул, а Джеймс
сглотнул вставший в горле комок гнева, машинально вытирая вспотевшие
руки об штанины. Ударить антиматерией по планете! Худшего преступления
и нарушения военной этики (если к килрачам вообще применимо это слово -
военная этика) трудно было придумать. Никакие цели не могли оправдать
такое... такое... хотя как-то тяжело вся это вязалось с образом
трогательно заботящихся о своих детях килрачах.
- Таким образом, командование ударной группировки оказалось в
тупике, - подытожил Соло. - Килрачи пришли не за победой - они пришли
умирать, но с собой готовы были забрать сотни тысяч невинных людей, и
это понимали обе стороны. Наносить удар бессмысленно - хватило бы
одного залпа хотя бы трети или даже четверти "котячьей" флотилии, чтобы
планета под ними стала братской могилой, а воспрепятствовать им мы
могли лишь отдав детей.
Джеймс с горящими от волнения глазами подался вперед, не замечая,
что из кружки в его руке на ковер капитанской каюты капают густые
черные капли остывшего кофе:
- А что было на Аполлоне-2?
- А там было совсем худо, - признался Соло, осторожно вынимая из
руки Джеймса чашку; заметивший, что он натворил на ковре, юноша
побагровел, но капитан лишь махнул рукой. - К тому времени килрачей
осталось не более тысячи, и около трех сотен из них прорвались в
центральный город. Мы этому помешать уже не могли: сами еле-еле
удерживали арсеналы и важнейшие энергетические и военные объекты. В
городе килрачи столкнулись с местными силами безопасности и гарнизоном
космопорта, но те охраняли административно-командный комплекс и сам
космопорт, так что фактически полноправными хозяевами города
остались "коты". И они поступили практически аналогично тем, кто сидел
в поселении Джулиана: начали хватать заложников. Набрав с полтысячи
мирных жителей, килрачи ворвались в здание городского совета, заняли
там круговую оборону и выставили простое условие: освободить детей,
предоставить транспортник для пути к килрачской территории и открыть
каналы гиперсвязи. В противном случае каждые полчаса они будут убивать
по пять заложников - а среди них были и женщины, и маленькие дети, - и
для профилактики на глазах у всех расстреляли охранников совета, после
чего вышвырнули тела наружу. Это был шах, а матом стало появление в
системе пяти тяжелых крейсеров Империи, с которых продублировали
Джулианский ультиматум: либо мы выдаем всех детей, либо можем петь
отходную по миллиону человек. Про события на Аполлоне-2 они, понятное
дело, ничего не знали, просто опять все так совпало...
- И вы уступили?
Соло пожал плечами с видом полного бессилия против судьбы:
- А что нам оставалось делать? На одной чаше было двести пятьдесят
"котячьих" детей, а на другой жизни миллиона человек и кровавая каша на
Аполлоне-2 в виде довеска. Так как причина всего этого бедлама - дети -
находилась под рукой, то руководство колонии не долго колебалось с
решением: быстро нашли транспортник, погрузили туда детей, а килрачи
отрядили двух пилотов - нашим они не доверяли. Крейсера подобрали
транспортник, дали сигнал по гиперсвязи и улетели - больше их мы не
видели, да и не особо искали. Своих дел было по горло!
- А что с килрачами? - история явно близилась к завершению, но
оставалось понять, каким образом жуткая и кровавая трагедия превратилась
в "триумфальную победу сил Конфедерации", как про это говорили учебники
истории. - Что было дальше?
- На Аполлоне-2 они начали сдаваться, едва крейсера прыгнули в
гиперпространство. Ратушу покинули почти все, кроме тех, кто
организовал все восстание, руководил им, и тех, кто расстрелял
охранников здания совета. Они заперлись внутри и вышли на минуту в
планетарный эфир, чтобы сказать всего два слова: "Это цена!" Затем
они взорвали здание вместе с собой. То же случилось и в поселение
Джулиана: корабли, которые бомбардировали колонию, отошли в сторонку, и
отключили системы стабилизации реакторов, передав для всех опять же два
слова: "Это цена!" Остальные пошли на прорыв, хоть и не имели особых
шансов спастись: против них было около семи дивизий с тремя боевыми
базами, но они, как я сказал, все равно с самого начала шли на смерть.
Дрались "коты" отчаянно, положили полторы дивизии секторального флота,
однако в конечном итоге никто из них не ушел от поселения Джулиана. На
этом все и закончилось!
Он замолчал, и тишина затопила комнату. Притихший юноша смотрел
на пол перед собой, прокручивая в голове рассказ Соло и особенно слова,
с которыми килрачи совершили самоубийство: "это цена!" Цена за кровавое
восстание, цена за убийство безоружных пленников, цена за бомбардировку
антиматерией, цена за пролитую кровь... кровь человеческую, и
килрачскую, но они заплатили за все разом, не делая разницы между своими
и врагами.
- Простите, сэр, но зачем вы рассказали нам это? - Паладин,
которого такие проблемы, очевидно, не волновали, решительно смотрел на
Соло. - Вряд ли это укладывается в рамки официальной пропаганды
Конфедерации...
- Конечно, не укладывается! - фыркнул Ханнуан. - Про события на
Аполлоне-2 и поселении Джулиана, кроме непосредственных участников,
знает только Военный Совет и высшее секторальное командование Ригеля;
Конфедерация же знает про "блестящую победу над килрачами" или как там
в учебниках пишется? А рассказал я вам потому, что вы должны понимать,
куда летите, и с кем вам доведется иметь дело. Постарайтесь запомнить
это и подумайте дважды, прежде чем называть килрачей тупыми кровожадными
монстрами! Ну, а теперь, - он покосился на хронометр, - вам пора
собираться. Мы уже практически прилетели!

Громкий голос диктора пронесся по коридорам, сообщая о выходе
корабля на геосинхронную орбиту над поверхностью третьей планеты. Так
же он предлагал всем, кто должен был высаживаться здесь, не мешкать с
отправлением и как можно быстрее прибыть на посадочную палубу.
Слегка прибавив шагу, Джеймс поравнялся с Паладином, который немного
вырвался вперед, пока он вслушивался в сообщение по внутренней
связи. Приблизившись к ближайшему лифту, пилоты остановились у стены,
ожидая, пока он подойдет на их вызов.
- Соло сказал, чтобы мы были в ангаре через тридцать минут, -
сказал серигуанин, взглянув на сложный механизм, мало напоминающий
привычные для Джеймса наручные часы.
- Да, сказал, но еще двадцать минут, - откликнулся юноша, шагнув в
распахнувшуюся перед ним створку лифта; шумный водоворот толпы в
коридорах лайнера как-то отодвинул назад мрачные картины, навеянные
разговором с капитаном Соло. - Успеем вполне, если не будем копаться. У
меня лично багаж давно собран.
Лифт плавно скользнул вверх, едва заметно покачиваясь в
суспензерном поле. Путь до нужного уровня, с момента отправления занял
не более пяти секунд и, когда двери полностью открылись, Джеймс
посмотрел на Паладина:
- Значит, встретимся около там?
- Конечно, - конец слова заглушил звук закрывающихся дверей, после
чего платформа лифта поплыла вверх.
Свернув за угол коридора, он подошел к каюте 345-2432, ничем
кроме номера не отличающийся от других, и небрежным жестом приложил
ладонь к небольшой панели с левой стороны. Электронный замок тихонько
пискнул, подтверждая идентификацию, и Джеймс, переступив порог, шагнул
внутрь.
В миниатюрной каюте ничего не изменилось с того момента, как
Джеймс покинул ее, откликнувшись на вызов капитана несколько часов
назад. В левом угле ютился небольшой умывальник с санузлом,
отгороженный от остального помещения легкой перегородкой. Прямо
напротив двери располагалась узкая койка, рядом с которой стоял
складной столик с металлическим стулом; коммуникационный экран,
аптечка, термостат и кондиционер завершали обстановку комнаты. Свет
падал из нескольких трубчатых ламп, протянувшихся на потолке в сложном
узоре.
Как Джеймс сказал Паладину, сборы у него заняли не много времени:
сложив в старую, потертую сумку ванные принадлежности и быстро
переодевшись в форму, он поежился, чувствуя как жесткий материал
приятно щекочет кожу, а кобура с бластером увесистым и успокоительным
грузом висит на боку. До посадки оставалось всего восемь минут и
потому, в последний раз окинув хозяйским взглядом каюту, Джеймс
притушил свет, выключил кондиционер и закрыл за собою дверь, перекинув
ремень сумки через плечо. Размашисто шагая обратно к лифту, он грустно
думал, что за каких-то две недели оказался полностью сломанный
прежний порядок его жизни, некогда столь размеренный и спокойный, а
теперь мчащийся вперед наподобие урагана. Острая ностальгия по прошедшим
годам его детства и друзьям, далекой родине, по тому, что ушло и уже
никогда не вернется, охватила его с неожиданной силой. Спускаясь к
посадочной палубе, он даже обнаружил, что с трудом сдерживает слезы.
Джеймс вошел во второй посадочный ангар "Корнаолиса" и
остановился у входа, медленно рассматривая огромное помещение. Прямо по
центру, невдалеке от эджекторов, возвышалась серо-голубая громада
посадочного челнока, холодно блестящая в свете ламп. Мягкий, почти на
пределе слышимости, гул доносился из-за решетчатых сопел челнока,
смешиваясь с возбужденным говором толпы. Внимательно вглядываясь в
людей, Джеймс разглядел высокого Паладина, облаченного в неизменный
темно-алый костюм: серигуанин стоял рядом со Стефаном и что-то говорил
ему, дополняя свои слова богатой мимикой. Вот он взмахнул правой
верхней рукой, едва не задев стоящего позади него ригелианина, который
выделялся в толпе серо-стальным цветом кожи и белоснежными волосами.
При этом его глаза на миг оторвались от Стефана и, скользнув по
окружающим, уперлись в Джеймса. Серигуанин что-то сказал собеседнику и
призывно взмахнул рукой, приглашая юношу присоединиться к ним.
- Посмотри, Джеймс, - широким жестом Паладин охватил почти
половину ангара. Обычно невозмутимые глаза сейчас яростно блестели,
выдавая внутреннее напряжение, пальцы и кисти снова едва заметно
подрагивали. - Посмотри, сколько людей собираются вниз. Интересно, а из
них кто-либо отправиться в зону конфликта?
- Я же говорил тебе, - терпеливо сказал Стефан, бросив мимоходом
короткий взгляд на окружающих. - В сектор Дакота Военный Совет опасается
слать большие подразделения и ослаблять тыловые сектора, ведь не
исключено, что килрачи готовят там массовое наступление. Поэтому
большинство из них отправятся в соседние регионы с Дакотой: сектор Оркос
и на приграничные посты Фито-2; некоторых, возможно, пошлют в Ригель.
А на "Гетман Хмельницкий" отправляетесь только вы, после курса
адаптационного обучения: ведь вы не прошли военной подготовки, так?
- Почти, - Джеймс вспомнил некоторые предметы в Академии, которые
всем казались страшно нудными, и привлекали его да еще нескольких ребят
со всего потока. - Нам преподавали основы выживания в экстремальных