Браславский Дмитрий. Паутина Лайгаша

   – Пусть вас это не беспокоит, Ваша Светлость, – склонил голову Айвен. – Талисса сдержала свое Слово, господин барон – свое. Мы в расчете.
   – Жизнь… – похоже, Беральд даже не услышал мага. – Да, господа, смешно. Скажи мне кто-нибудь еще неделю назад…
   – Ваша Светлость, – звонкий и твердый голос Бэх выдернул графа из задумчивости, – позвольте просить вас об одном: не скажите сейчас ничего, о чем потом вам пришлось бы пожалеть.
   – Год назад я совершал паломничество в трумаритский храм Ашшарат, – постепенно Беральд вновь брал себя в руки. – Для вас, юная барышня, она, несомненно, в первую голову – богиня любви, для меня же – потомства и плодородия.
   Щеки Бэх порозовели.
   – Так вот, настоятель этого храма, Астальт, мудрейший человек, смею заметить, сказал мне тогда: «Жалеть стоит лишь об одном: что не услышишь шепот судьбы, когда ей вдруг вздумается о тебе вспомнить». Будем считать, господа, что я услышал этот шепот.
   – Да вы, Ваше Сиятельство, романтик, – удивленно протянул Мэтт.
   – Надеюсь, что нет, – поймав несколько странный взгляд барона Крайта, граф от души хлопнул себя по лбу. – Мессир, вы не будете столь любезны, чтобы лично проследить за приготовлениями к торжественному ужину?
   Молча поклонившись, барон удалился.
   – Так вот, господа, – продолжил Беральд как ни в чем не бывало, – в нашей семье есть одно тайное предание. Дворянство у нас сейчас сами знаете какое. Кто-то скрывает, что его прабабушка была простой деревенской ведьмой, приглянувшейся проезжему маркизу, кто-то предпочитает не вспоминать о том, что предка колесовали за участие в заговоре против священной особы Императора. Моему роду нечего стыдиться, однако свои тайны есть и у нас. И если вы позволите мне не торопиться, я бы начал с самого начала.
   – Ну не с конца же начинать, Ваша Светлость, – проворчал гном. – Сами ж видите, слушаем мы вас, внимательнейшим образом слушаем.
   – А чтобы вы, мессир, не обвиняли меня в излишнем романтизме, сразу скажу, что рассказываю эту историю так, как услышал ее от деда. И если она вдруг напомнит вам старую детскую сказку – не моя вина.
   Друзья один за другим опустились подле графа. История обещала быть долгой.
   – Лет сто двадцать назад в скромном поместье неподалеку от Трайгорна появился на свет мой прадед, Винсент Беральд. Никакой тогда еще не граф, а четвертый и к тому же не слишком желанный сын в обычной небогатой семье. Такому бы прямая дорога в королевскую армию, да вот незадача – король в те времена, светлая ему память, был не воинственным, а прадед, как назло, только и умел, что с клинком управляться. И он без особых сожалений променял каждодневную муштру на службу у одного из самых известных в городе магов. Раоми, не слышали о таком?..

Глава IV

   Ну и ночка выдалась! Мало было безудержного весеннего ливня, так еще и к урагану дело идет! Вырвавшийся на свободу ветер раскачивал жестяную дымовую трубу, завывал, дребезжал ставнями – одним словом, развлекался, как мог. А потом, обидевшись, что на него не обращают внимания, принялся за дверь караулки, то наваливаясь на нее, то пытаясь сорвать с петель, то начиная обиженно ухать.
   – Виселица!
   – Башня!
   Винсент ссыпал кости обратно в стаканчик и нехотя пододвинул медяк к кучке монет у локтя напарника. Не везет сегодня что-то. Одно хорошо – вряд ли в такую погоду Раоми отправится проверять посты. А то любит, колдун проклятый, явиться как привидение и таращиться, таращиться, точно душу высосать хочет. Иной день попадет шлея под хвост, так все ему не так и не эдак. То почему в кости играете, то идите проверьте, заперты ли ворота на большой засов.
   Делать больше нечего, в такую погодку по двору шататься. Городская стража и то, небось, по домам сидит. Да и какой человек в здравом уме…
   Тихий стук в окно заставил Винсента вздрогнуть.
   Отложив стаканчик с костями, Беральд посмотрел на Керсеса. Тот только пожал плечами и поправил на себе доспех. Эх, неужели накликал?..
   Бесшумно подхватив с лавки меч, Винсент подошел к двери и, приоткрыв окошечко, выглянул наружу.
   – Кого там еще Айригаль принес? – недовольно проворчал он, стараясь сквозь потоки воды разглядеть неясную тень, переминающуюся с ноги на ногу на мокрой мостовой.
   – Пустите погреться и обсушиться, – робко попросила тень, – в накладе не останешься.
   Беральд вновь переглянулся с напарником. Странно, ливень уже часа два как бушует: если человек до них добрался, так и дальше дойдет, не из соседнего же дома выскочил. Да и Раоми отличался прямо-таки маниакальной осторожностью, особенно после того, как новоявленный муж какой-то красотки, которой он продал приворотное зелье, чуть не снес ему голову, прикинувшись очередным просителем.
   Дело-то, как ни крути, подозрительное. Если «в накладе не останешься», выходит, не бедняк стучится, а коли не бедняк, откуда среди ночи под дождем взялся? От любовницы выбирался? Не похоже: голос старческий, слабенький. Такого бы и к любовнице в портшезе понесли, всяко случиться может.
   – Шел бы ты своей дорогой, мил человек, – решился наконец Беральд. – Что тебе греться: дождь-то, чай, до утра не стихнет.
   – Да чего ты там болтаешь, гони его к Айригалю, – Керсес погремел костями.
   Ветвистая, как трещина на высохшей земле, молния сверкнула совсем низко, высветив насквозь промокшего старика, не слишком похожего на городского богатея. На шее незнакомца что-то ярко блеснуло – и точно еще одна молния хлестнула Винсента по глазам.
   – Ты… это, – неуверенно произнес Беральд. – Керс, может, и правда, впустим. Что ж мы, не люди, что ли?
   – Смотри, Вин, дело твое, – равнодушно бросил напарник, придвигая к себе кучку монет. – Если игре конец…
   – А, забирай, Орроба с тобой, – махнул рукой Беральд, отпирая дверь. – Заходи, мил человек, обсушись. Только, чур, ненадолго, порядки у нас тут строгие…
   Дверь приоткрылась, и в нее протиснулся худенький старичок в огромном темном плаще, явно скроенном не по его скромной фигуре. На человека состоятельного он и впрямь был не похож, а вот на какого-нибудь заработавшегося за полночь звездочета – вполне. Глаза хитрые и умные, но вот жадности в них ни на грош. Только плещется какое-то отчаянное веселье, точно задумал он удачный фокус и с трудом может дождаться, пока и остальные его оценят.
   При виде лужи, стремительно расползающейся по полу, Винсент поморщился.
   – Скидывай все с себя и давай к камину. А плащ твой…
   – Нет, нет, – засуетился старичок. – Я уж так как-нибудь.
   Проковыляв к камину, он пододвинул к себе ближайший стул и уселся, с наслаждением вытянув ноги к огню.
   – А чей это дом будет, если не секрет?
   Винсент не видел ни малейшего смысла темнить.
   – Раоми. Слыхал, небось?
   – Как же, как же, приходилось. Только еще я слыхал, что он и звука собственных шагов боится.
   – Есть такое дело. Только ты ж не грабить его пришел. И не убивать.
   – А тебе это откуда ведомо? – подмигнул незнакомец.
   – Так и мы не лыком шиты, – ухмыльнулся Керсес. – Ежели что…
   Удар грома заглушил его слова. Когда вспышка молнии за окном погасла, дверь караулки с грохотом распахнулась. На пороге стоял Раоми.
   Наемники вскочили на ноги. Керсес умудрился еще при этом спрятать кости в карман и ткнуть Винсента локтем в бок: пропали, как есть пропали!
   Колдун выглядел так, словно неведомая сила скинула его среди ночи с кровати и бросила, против его воли, проверять караулы. Подол длинной ночной рубашки промок и покрылся грязью, домашние войлочные шлепанцы представлялись странным выбором для прогулки по залитому водой двору, над головой светился непроницаемый для дождя сиреневый купол. Узкое угловатое лицо с набухшими мешками под глазами выглядело злым и встревоженным.
   – Все спокойно, мессир, – начал было Керсес, но маг оборвал его движением руки и принялся подозрительно разглядывать стул подле камина.
   – С кем это вы тут разговариваете? – пролаял чародей.
   – Так ведь…
   Винсент ошалело посмотрел на хозяина. Вроде как на зрение не жаловался, пылинку на полу – и ту увидит.
   Неожиданно у Беральда заныло в висках, и после недолгой паузы он, сам себе удивляясь, ни с того ни с сего брякнул:
   – …друг с другом, мессир.
   Старичок благосклонно покивал ему, поднялся и деликатно отступил к стене.
   – Так-так, – Раоми начал медленно обходить комнату, точно принюхиваясь. – Друг с другом, значит. А почему же тогда… Ага, вон оно что!
   В его руке появился кнут с длинной витой рукояткой.
   – А ну-ка, немедля отвечать, кто здесь был!
   Керсес открыл было рот, но тут же захлопнул его, чуть не прикусив язык.
   – Молчите?!
   Кнут просвистел в воздухе, оставив на лице Винсента вспухающий багровый след. «Не убьет, так покалечит», – пронеслось в голове у Беральда. Меч сам скользнул в руку, Раоми, противно хихикая, выбросил навстречу воину раскрытую правую ладонь и …
   В ту же секунду старичок превратился в облачко едкого красноватого дыма, окутавшего лицо колдуна. Слова, готовые было сорваться с губ Раоми, так и остались непроизнесенными. Задыхаясь, чародей схватился за горло, прохрипел что-то совершенно невнятное и рухнул на пол.
   – Беда-то какая, – старичок снова стоял рядом с Винсентом, – надо ж, как не повезло хозяину-то вашему. Принял Айригаль его душу. Прям, гляжу, сердце не выдержало, так он тебя, парень, испугался.
   У Беральда были свои соображения по поводу причин смерти колдуна, но он счел за лучшее промолчать. Вечер превращался в неотвязный ночной кошмар: ливень, гость, гибель Раоми. Поди теперь найди человека, который захочет взять на службу наемника, погубившего своего хозяина…
   Винсент провел рукой по лицу. Кровь… Боль в висках отступала, подкрадывался страх: если бы не старик, его могло бы уже и в живых не быть.
   – Керс…
   Переведя взгляд на напарника, Винсент с удивлением обнаружил, что тот сладко похрапывает, уронив голову на стол.
   Старичок же, как ни в чем не бывало, продолжал тараторить:
   – Эх, парень, вот чем доброта-то твоя обернулась…
   – Ерунда, – отмахнулся Винсент. – Да я готов был целый талер поставить, что уж в такую-то ночь колдун точно из постели носа не высунет. Кто ж мог предвидеть…
   – Как кто? – оскорбился старичок. – Тоже мне, квадратура круга! Да хоть я!
   Ночной гость прошептал несколько слов, и в одно мгновение одежда на нем оказалась сухой и даже, как показалось Беральду, аккуратно выглаженной. А на шее, на простом черном шнурке, появилась блестящая фигурка филина. Похоже на жреческие медальоны, да только не слышал он о боге, который бы филином оборачивался…
   – Склоняюсь перед вашей прозорливостью, мессир, – да не слишком ли много он на себя берет, этот старик?
   – Вот так-то лучше, – то ли тот и вправду не заметил иронии, то ли решил, что сейчас не время выяснять отношения. – Слушай внимательно, повторять не стану. Есть у меня, парень, для тебя подарок. Обещал, что в накладе не останешься, а Снедшад слово свое держит. Посмотрим лишь, по нраву ли тебе мой дар, по силам ли.
   Незнакомец полез за пазуху. Винсент удивленно следил за его рукой.
   – Ну, что скажешь, парень?.. x x x
   – И что, что он сказал?! – Макобер в нетерпении стукнул себя по колену.
   Мессариец слушал Беральда уже в течение четверти часа и ни разу не перебил! Друзья с изумлением переглянулись: для Макобера это был подвиг, достойный того, чтобы его прославили в веках. А они-то, по простоте душевной, были уверены, что заставить его помолчать хотя бы пару минут способно лишь простенькое, но весьма эффективное заклятье, которое Айвен, по счастью, отыскал еще в прошлом году.
   Зато теперь Макобера было уже не остановить.
   – А там и вправду был подарок? Или обманул? Ну, не молчите же, граф, рассказывайте, рассказывайте!
   – Вот я как раз и пытаюсь… – Сильвен был несколько ошарашен таким всплеском эмоций.
   – Нет, погодите, дайте я сам отгадаю! Кошелек? Скучно, да его и сам каждый может… Титул? Полез за пазуху… Нет, отпадает. Айвен, ну что ты на меня так смотришь? Хочешь помочь, присоединяйся, видишь же, человек мучается. Несметные сокровища?
   По лицу графа мессариец понял, что угадал.
   – Так банально, – от души расстроился Макобер. – А я-то думал, что-нибудь интересненькое…
   – Интересненькое? – усмехнулся граф. – Что ж, если это вас утешит, то Винсенту не подарили сокровища. Ему их показали.
   – То есть? – не понял Торрер. – Вынул из-за пазухи сокровища, показал и обратно спрятал? Так, что ли?
   – Не совсем. И не забывайте, что сам я там не был. А легенда всегда остается легендой.
   – Не тяни, а? – вырвалось у Макобера. – В смысле, не могли бы вы продолжить рассказ, Ваше Сиятельство?
   Беральд милостиво сделал вид, что не заметил оговорки.
   – По словам прадеда, он еще не успел толком разглядеть, что вынул старик из-за пазухи, как тот и вовсе исчез. Вместе с караулкой. А перед Винсентом оказалась просторная, освещенная факелами комната…
   – На земле или под землей? – деловито уточнил мессариец.
   – По крайней мере, окон там не было. Только не спрашивайте меня, где находилась эта комната, – поспешил добавить граф прежде, чем Макобер успел задать ему очередной вопрос. – Прадед и сам этого не понял. Так вот, окон не было, зато стояла дюжина деревянных сундуков. И тут, не успел он опомниться, как крышки сундуков, словно по волшебству, начали приподниматься и…
   – Откинулись совсем? – не утерпев, поинтересовался Макобер.
   Терри подумал, что граф сейчас сильно напоминает святого великомученика Греадориса. Хотя нет, тем занималась сама Орроба.
   – …и Винсент увидел россыпи талеров и драгоценных камней, – усилием воли Сильвену удалось взять себя в руки. – Настоящее сказочное сокровище – невероятно огромное, не считанное, не поддающееся воображению. Прадед сделал шаг вперед, протянул руку к сундукам – и снова оказался в караулке. Керс по-прежнему мирно спал. А таинственный старик ободряюще похлопал Винсента по плечу и неторопливо растворился в воздухе…
   – Это и был весь его подарок? – удивленно спросила Бэх.
   – Отнюдь, – граф умело выдержал паузу. – Перед тем как исчезнуть, ночной гость шепнул моему прадеду несколько слов. Каких – предание умалчивает. И вручил ему ключ – от места…
   – … где хранятся сокровища, – закончил за него фразу Макобер.
   – Ну, раз, я смотрю, вы и так все знаете… – тут Беральд обиделся уже не на шутку.
   – Не все, – с искренним сожалением признался мессариец. – Сами подумайте, откуда же нам знать, что там дальше с этой дверью сталось.
   – С какой дверью? – не сразу понял его граф.
   – С той самой, от которой ключ, – в голосе Макобера явственно звучало: «И как можно уродиться столь недогадливым?! А еще граф!».
   – С той самой… – Сильвен на секунду задумался. – Боюсь, ничего с ней не стало. Прадед так и не добрался до Лайгаша.
   – Лайгаша?
   – Так называлась эта сокровищница, – пояснил Беральд.
   – Недосуг было? – сочувственно уточнил Мэтт. – Понятно, закрутился, то одно, то другое – вот и позабыл. И что, говорите, он так и не узнал, где эти богатства его дожидались?
   – Если бы все было так просто! – покачал головой Беральд. – Видите ли, там был не просто ключ, а… путеводная нить, что ли. Не столько ключ от сокровищ, сколько ключ к сокровищам… Нет, не знаю, как объяснить. К тому же ни я, ни мои сестры его уже не видели. Единственное, что мы знаем: по словам деда, Винсент как-то намекнул ему, что к сокровищам-то ключ приведет, да только из нескольких путей, ведущих к цели, он вполне способен выбрать далеко не самый короткий. И почти наверняка не самый безопасный.
   – Ничего не понимаю, – на этот раз графа перебил Айвен. – Откуда вашему прадеду знать, какой путь выбирает этот самый ключ, если до сокровищ он так и не добрался?
   – Чего не знаю, того не знаю, – граф развел руками. – Вроде как собирался и, может, даже в путь отправился. Столько времени прошло, никто уж толком и не помнит… Что-то там не заладилось: то ли какое знамение было, то ли семью так и не решился покинуть: он ведь женился почти сразу, как получил от сына Раоми щедрое вознаграждение… ну, скажем так, за службу.
   – Я вот чего не пойму, – не выдержал Макобер, – зачем все так сложно? Хочешь подарить сокровища – ну и дари. А то какие-то ключи, пути…
   – Винсент тоже задавал себе этот вопрос, – улыбнулся граф. – Пока не узнал, что сокровищница принадлежит…
   – Самому Раоми? – не удержался Торрер. И виновато огляделся вокруг.
   – Что стар, что млад, – проворчал себе под нос гном.
   – Хуже, – на этот раз Сильвен был необычайно терпелив. – Лазоревому храму.
   Мессариец присвистнул: в старину так называли Орден Айригаля или его святилища. Один из самых могущественных религиозных Орденов, не забывающий обид и не прощающий тех, кто хоть раз встал у него на пути.
   – А в этом что-то есть! – восхищенно воскликнул Макобер. – Подарить сокровища, которые тебе не принадлежат. Вот это по-нашему!
   – Не принадлежат, – согласился с ним граф. – Но вряд ли прадеда это смутило бы. Особенно учитывая, что никто из моей семьи не мог похвастаться хорошими отношениями с Орденом. Да и я, как выяснилось…
   Беральд вздохнул, вспомнив о своих недавних приключениях.
   – История, безусловно, занимательная, – выразил общее мнение Айвен. – Но, простите, какое она к нам имеет отношение?
   – Как я уже говорил, – грустно ответил граф, – Винсент ничего не унаследовал от своего отца. Так что фамильных драгоценностей у нас в роду, прямо скажем, немного. И легенда – пожалуй, самое дорогое, что досталось мне от предков.
   – То есть вы хотите отдать ключ нам? – не поверил Айвен.
   – Если бы все зависело только от меня, – чувствовалось, что Беральд приступает к самой щекотливой части своей истории, – ключ бы давно уже был у вас. Дед клялся, что не раз видел его, но после смерти Винсента тот как испарился. Мне повезло больше: в конце зимы я обнаружил в семейном архиве любопытный свиток, написанный рукой самого прадеда: «Ключ в руке у окаменевшего стража. Смотри колодец, глаз и клюв грифона». И что поразительно, на той самой полке, куда я из года в год складываю приходные книги. Голову на отсечение даю: раньше его на этом месте не было.
   – Скажите, разве ваш прадед был магом? – недоверчиво спросила Бэх.
   – Магом? Нет, почему? – удивился Беральд.
   – Я просто подумала, что раз он смог заставить стража окаменеть… Или это просто какая-то статуя?
   – А, вот вы о чем, – граф рассмеялся. – Сказать по чести, я ума не приложу, что он имел в виду. Может, и правда какому-то стражу ключ доверил: нанять чародея – дело нехитрое. Правда, и замка того уже нет… Он стоял совсем неподалеку отсюда, вон за тем лесом. Когда умерла мать, отец решил… Тем более что когда Винсент купил замок, тот уже был довольно ветхим… В общем, сейчас там, наверно, одни развалины. Разве что колодец и сохранился.
   – Почему же ни один из ваших предков так и не смог завладеть ключом? Пусть даже без свитка – просто отыскать его. Или замок был столь велик?
   – Вот именно, – поддержал жрицу Макобер. – Да я бы ради такого дела весь замок… по камешку…
   – Ну, до этого, к счастью, дело не доходило, – улыбнулся Беральд. – Пытались, искали. Но Винсент не раз говаривал, что ключ признает лишь того, кто действительно решится отправиться на поиски сокровищ. Не побоится пойти против всей силы Лазоревого храма.
   Он грустно вздохнул.
   – Полагаю, никто из нас был просто не готов поставить на карту все – графство, семью, привычную жизнь, в конце концов. Сокровища, конечно, не шутка, – в тоне Сильвена послышалась неожиданная мечтательность, – да только где они еще. И удастся ли их добыть.
   – Да вы, Ваше Сиятельство, вроде как не из робких, – усмехнулся в бороду гном.
   – Смею надеяться, – вскинул голову граф. – И все же… Одно дело – осадить монастырь, выросший на моей собственной земле. Совсем другое – бросить вызов Ордену, проникнув в его владения. Как вы вчера ночью.
   Талисса притихла: без колебаний кинувшись на выручку Беральду, никто из друзей не задумался, что наживает себе, быть может, самых злопамятных врагов в своей жизни.
   – Так что ключ ваш по праву, – граф помедлил, словно колеблясь, не стоит ли на этом остановиться. – И мне почему-то кажется, что прадед… остался бы доволен моим выбором.

Глава V

   Много веков назад караванный путь в Антронию едва ли мог обойти Верганд стороной. Теперь же над бесконечным морем песка последним напоминанием о тех временах, когда здесь жили люди, возвышались лишь гигантская пирамида и плоские вершины надвратных башен.
   Потемневшую от времени пирамиду, чьи серые замшелые камни казались ровесниками самого Двэлла, венчала овальная чаша. Чем была эта пирамида – храмом забытых, покинувших мир богов? Дворцом местного эмира? Средоточением таинственных магических Сил? Ныне ничто не напоминало о прежнем величии; один только ветер меланхолично перебирал песок, тонким слоем покрывавший дно чаши, да солнце и звезды, сменяя друг друга, с любопытством заглядывали внутрь.
   Обычно единственное, что открывалось их взглядам, – массивный мраморный трон, к которому вело несколько широких ступеней. И не было среди смертных человека, способного прочесть высеченные на нем руны.
   Обычно, но не сегодня.
   С наступлением ночи дно чаши внезапно озарилось призрачным голубоватым светом. Порыв ветра – и напротив трона появились мягкие шелковые подушки, расшитые причудливой вязью.
   Два сияющих белоснежных вихря одновременно взметнулись к небесам. И стоило им рассыпаться каскадом ослепительных искр, как оказалось, что чаша уже не пуста.
   На троне, картинно подперев голову рукой, расположился стройный черноволосый юноша в ниспадающем темно-синем одеянии. Сдавливающий лоб тонкий платиновый обруч, холеные пальцы, унизанные переливающимися в лунном свете кольцами, – так мог бы выглядеть один из принцев древности, сын Империи. Лицо юноши было преувеличенно красивым и правильным – слишком красивым и правильным, чтобы это существо могло быть человеком. Но более всего на эту мысль наводили глаза юноши: пустые и равнодушные, точно покрытые полупрозрачной слюдой.
   Мужчина, вальяжно возлежавший на подушках, выглядел значительно старше, ему было лет сорок-сорок пять. Яркий теплый халат скорее подчеркивал, чем скрывал внушительных размеров брюшко, расшитые золотом сафьяновые туфли намекали на то, что он не чужд некоторой роскоши. Курчавая борода, обрамлявшая широкое добродушное лицо, придавала этому человеку весьма домашний и уютный вид, а глаза светились умом и иронией.
   Юноша заговорил первым:
   – Ты просил о встрече, брат.
   Он произнес эти слова надменно, точно монарх, дарующий аудиенцию своему ничтожному подданному. Однако его собеседник ничуть не смутился:
   – Теперь ты предпочитаешь молодость, Кхарад? Некогда, помнится, мой младший брат с нетерпением ждал первых морщин, надеясь, что они придадут ему хоть немного солидности.
   Тот, кого назвали Кхарадом, остался недвижим. Лишь рука с силой сжалась в кулак, словно стиснув рукоять отравленного стилета.
   – И это все, ради чего ты хотел увидеться? В таком случае не стоило трудиться, память еще ни разу не подводила меня.
   Бородач усмехнулся:
   – Можно подумать, что тебе не интересно, чем закончились мои штудии?
   – Можно подумать, – отбросив безразличие, юноша наклонился вперед, опершись локтями о подлокотники трона. – И если ты считаешь, что я изменился, – что ж, зато ты, Зеантис, остаешься неизменным. Все так же ждешь аплодисментов, одобрения публики, всеобщего восхищения. Все так же хочешь быть благодетелем. И по-прежнему не желаешь замечать, что для людей ты был и остался колдуном – существом странным, непредсказуемым, от которого лучше держаться подальше. Да что я тебе рассказываю – пройдись по улицам Катэны, посиди в трактирах, загляни на рыночную площадь, и ты сам все услышишь. Только не забудь, милый братец, избавиться от своей не в меру приметной внешности – как бы облагодетельствованные тобой и донельзя благодарные горожане не стали от тебя шарахаться.
   Зеантис выслушал этот монолог, склонив голову к плечу и задумчиво поигрывая кистями пояса.
   – Выговорился? – наконец произнес он, пожалуй, даже с некоторым сочувствием. – Помнишь, что я сказал, когда тебе пяти еще не было, а ты уже мечтал стать чародеем? «Колдун имеет шанс услышать спасибо, только если избавит других от своего общества». Ну, и что нового ты мне сообщил? А еще говоришь, память ни разу тебя не подводила…
   – Раз уж ты вспомнил про мое детство… – усмехнулся Кхарад. – Давно хотел с тобой поделиться, да никак к слову не приходилось. Я уже тогда понял, что самое главное для тебя – оставить последнее слово за собой. Изволь, я не против. И что же ты обнаружил, о возлюбленный брат мой?
   Кхарад бил наверняка: настроение Зеантиса прилично испортилось. Нет ничего глупее раздоров с близким человеком, подумал тот. Ты знаешь его, как облупленного; он видит тебя насквозь и еще полфута под тобой. А уж куда кольнуть побольнее, чтобы мало не показалось…
   Но если сейчас встать в позу… Нет, проще было вообще не встречаться.
   – Кто-то из богов принялся перетягивать одеяло на себя, – обронил он, делая вид, что ему и в голову не пришло обижаться на слова брата.