Лаури так и вспыхнула от гнева и смущения. Да как он смеет! Дрейк между тем продолжал:
– У нее должны быть толстые лодыжки и носить она должна нормальные туфли, а не это безобразие!
Он ткнул пальцем в ее стройные ноги в тонких колготках и туфлях на высоченных каблуках.
– Вы похожи на кого угодно, только не на воспитательницу глухонемого ребенка. Уж скорее на продавщицу парфюмерного отдела в каком-нибудь шикарном магазине!
Он нагнулся еще ниже, почти касаясь лицом ее головы, и, прежде чем Лаури поняла, что он собирается сделать, зарылся лицом в ее мягкие, душистые волосы.
– И пахнете вы соответственно, – хрипло прошептал он.
У Лаури перехватило дыхание. От него исходил запах чистого тела, дорогого одеколона – в общем, запах настоящего мужчины. Голова пошла кругом. Да что это она, в самом деле! Лаури резко мотнула головой.
– Отпустите меня! Сейчас же! – в сердцах крикнула она, изо всех сил ткнув его кулаками в грудь.
К ее изумлению, он выпрямился и отступил в сторону. Лаури тут же вскочила и, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, выпалила, глядя ему прямо в глаза:
– Может, я и не оправдала ваших Ожиданий, мистер Слоун, но и вы не оправдали моих! Вы не достойны такой дочери, красавицы и умницы! Так знайте же, что она гибнет! Слышите? Гибнет духовно, потому что единственный близкий ей человек не удосужился выучить язык, который девочка может понять, не говоря уже о том, чтобы самому постараться обучить ее этому языку! Именно такие родители, как вы, тянут науку об обучении глухонемых детей назад, к временам Елены Келлер.[1] Я учительница…
– Пока еще вы девчонка.
– Не девчонка, а женщина!
– Ага! Вот мы и подошли к другому интересному моменту, – заявил Дрейк Слоун, погрозив ей пальцем. – Только не притворяйтесь, что вам было безразлично мое прикосновение. Я все прекрасно видел! И где гарантия, что, когда я привезу вас в Нью-Мексико, вы не сбежите оттуда с первым же подвернувшимся красавцем? Ведь вы, эмансипированные девицы, только и мечтаете о том, как бы поскорее выскочить замуж!
Лаури почувствовала, как краска негодования залила ей лицо.
– Я уже побывала замужем, и большого счастья мне это не принесло.
– Разошлись?
– Он умер.
– Какая удача!
Круто развернувшись, Лаури направилась к двери, чтобы не ляпнуть чего-нибудь такого, о чем потом пришлось бы пожалеть. В конце концов, доктор Норвуд прислала ее сюда по делу и по возвращении потребует отчет. У двери Лаури обернулась: Дрейк стоял, скрестив руки на груди, глаза светились ехидством, губы под густыми усами кривились в самодовольной усмешке.
Глядя ему прямо в глаза, Лаури, чеканя каждое слово, произнесла:
– Вы самый нахальный, невоспитанный человек, которого я когда-либо встречала. И самый невыносимый. Последнее слово она показала жестом.
– Что это означает? – встрепенулся Дрейк.
– Сами догадайтесь, мистер Слоун.
И Лаури вышла, хлопнув за собой дверью.
Глава вторая
Глава третья
– У нее должны быть толстые лодыжки и носить она должна нормальные туфли, а не это безобразие!
Он ткнул пальцем в ее стройные ноги в тонких колготках и туфлях на высоченных каблуках.
– Вы похожи на кого угодно, только не на воспитательницу глухонемого ребенка. Уж скорее на продавщицу парфюмерного отдела в каком-нибудь шикарном магазине!
Он нагнулся еще ниже, почти касаясь лицом ее головы, и, прежде чем Лаури поняла, что он собирается сделать, зарылся лицом в ее мягкие, душистые волосы.
– И пахнете вы соответственно, – хрипло прошептал он.
У Лаури перехватило дыхание. От него исходил запах чистого тела, дорогого одеколона – в общем, запах настоящего мужчины. Голова пошла кругом. Да что это она, в самом деле! Лаури резко мотнула головой.
– Отпустите меня! Сейчас же! – в сердцах крикнула она, изо всех сил ткнув его кулаками в грудь.
К ее изумлению, он выпрямился и отступил в сторону. Лаури тут же вскочила и, несколько раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, выпалила, глядя ему прямо в глаза:
– Может, я и не оправдала ваших Ожиданий, мистер Слоун, но и вы не оправдали моих! Вы не достойны такой дочери, красавицы и умницы! Так знайте же, что она гибнет! Слышите? Гибнет духовно, потому что единственный близкий ей человек не удосужился выучить язык, который девочка может понять, не говоря уже о том, чтобы самому постараться обучить ее этому языку! Именно такие родители, как вы, тянут науку об обучении глухонемых детей назад, к временам Елены Келлер.[1] Я учительница…
– Пока еще вы девчонка.
– Не девчонка, а женщина!
– Ага! Вот мы и подошли к другому интересному моменту, – заявил Дрейк Слоун, погрозив ей пальцем. – Только не притворяйтесь, что вам было безразлично мое прикосновение. Я все прекрасно видел! И где гарантия, что, когда я привезу вас в Нью-Мексико, вы не сбежите оттуда с первым же подвернувшимся красавцем? Ведь вы, эмансипированные девицы, только и мечтаете о том, как бы поскорее выскочить замуж!
Лаури почувствовала, как краска негодования залила ей лицо.
– Я уже побывала замужем, и большого счастья мне это не принесло.
– Разошлись?
– Он умер.
– Какая удача!
Круто развернувшись, Лаури направилась к двери, чтобы не ляпнуть чего-нибудь такого, о чем потом пришлось бы пожалеть. В конце концов, доктор Норвуд прислала ее сюда по делу и по возвращении потребует отчет. У двери Лаури обернулась: Дрейк стоял, скрестив руки на груди, глаза светились ехидством, губы под густыми усами кривились в самодовольной усмешке.
Глядя ему прямо в глаза, Лаури, чеканя каждое слово, произнесла:
– Вы самый нахальный, невоспитанный человек, которого я когда-либо встречала. И самый невыносимый. Последнее слово она показала жестом.
– Что это означает? – встрепенулся Дрейк.
– Сами догадайтесь, мистер Слоун.
И Лаури вышла, хлопнув за собой дверью.
Глава вторая
– Лаури, ты сроду не догадаешься…
– В чем дело, Бриджит? У меня урок!
Учительница, ворвавшаяся в класс к Лаури, когда та самозабвенно втолковывала что-то семилетним детишкам, была вне себя от волнения.
– Ты никогда не догадаешься, кто тебя спрашивает! – задыхаясь, выпалила она. – То есть я хочу сказать, что видела его миллион раз и узнала бы, где хочешь! Но когда он стоит здесь, у нас в холле, и спрашивает, где тебя можно найти…
– Успокойся, Бриджит, а то дети подумают, что что-то случилось, – осадила Лаури не в меру разволновавшуюся подругу.
Она прекрасно поняла, о ком та говорит, ню и вида не подала, что при одной мысли о предстоящей встрече с Дрейком Ривингтоном сердце ее отчаянно забилось в груди. Она должна оставаться холодной и безразличной, решила Лаури.
Со времени их незадавшейся беседы прошло уже больше недели. Вернувшись в тот день домой, Лаури сразу же дала доктору Норвуд полный отчет о встрече.
– По-моему, моя кандидатура мистеру Ривингтону не очень-то подходит. Однако мы с ним оба пришли к выводу, что Дженифер необходимо индивидуальное обучение.
– Очень жаль, Лаури, – вздохнула Марта Норвуд. – Мне казалось, вы с мистером Ривингтоном найдете общий язык. Что ж, что Бог ни делает, все к лучшему. Если бы вы уехали в Нью-Мексико, мне бы вас очень недоставало.
Лаури улыбнулась:
– Ну вот, значит, просто великолепно, что я никуда не еду. Полагаю, вам следует подумать о другой кандидатуре. Мистер Ривингтон наверняка вам еще позвонит.
Лаури больше ничего не сказала, да доктор Норвуд и не настаивала: уж в чем – в чем, а в проницательности ей не откажешь. Наверное, сообразила, что встреча прошла не совсем гладко.
Всю эту неделю Лаури пыталась выбросить Дрейка Ривингтона из головы, но это оказалось не так просто. А уж расстаться с его дочерью и вовсе казалось выше ее сил. В последнее время она столько времени провела с Дженифер, что резко прекратить всяческое общение с девочкой ей было тяжело. Дженифер была младше, чем те детишки, которых обучала Лаури, поэтому с девочкой она обычно встречалась уже после уроков.
Это было очаровательное создание с длинными белокурыми локонами, темно-зелеными отцовскими глазами, окаймленными черными ресницами. Хрупкая и изящная, как фарфоровая статуэтка, она всегда ходила чистенькая, аккуратненькая. В общем, послушный, милый ребенок, пожалуй, даже чересчур послушный.
Лаури не имела привычки выделять кого-то из своих подопечных, но к этой крошке с огромными грустными глазами привязалась всей душой. Нескольких дней общения было достаточно, чтобы осознать: ей хочется стать учительницей Дженифер. Так и подмывает увезти ребенка из скучного казенного заведения, хотя и прекрасно оборудованного, и поместить в яркую, веселую комнатку.
Однако мысли эти неизменно приводили Лаури к отцу Дженифер, о котором она не в состоянии была думать спокойно. Не сможет она работать на этого человека, хоть он и находился бы от нее за две тысячи миль, в другом городе. Дрейк оскорбил ее как женщину. Мало того, подверг сомнению ее педагогические способности! А уж этого она ему простить не могла.
Лаури даже под страхом смерти не созналась бы никому, что стала смотреть «Отклик сердца». Но последние несколько дней, когда наступало время этой дурацкой драмы, ее, как магнитом, тянуло к телевизору. И каждый раз, когда она видела на телеэкране Дрейка, с ней происходили невероятные вещи. Сердце отчаянно колотилось в груди, ладони становились влажными, тело наливалось блаженным теплом, а ноги – тяжестью, такой, что, казалось, заставь ее сейчас кто-нибудь подняться, она и шагу ступить не сможет. Лаури явственно ощущала, как он наклоняется к ней, зарывается лицом в ее густые волосы… Просто с ума сойти! Она провела с ним не более пятнадцати минут, а кажется, знает его так же хорошо, как себя саму. Каждый жест, каждое движение…
А вот теперь еще Бриджит – врывается в классную комнату вне себя от возбуждения. Как же, неотразимый Дрейк Слоун! Да знала бы она, какой он нахальный грубый, невоспитанный!
– Представляешь, Дрейк Слоун – отец Дженифер! А я все думала, почему это к ней никогда не приходили родители. А оказывается, он навещает ее по вечерам и всегда проходит через кабинет доктора Норвуд. Наверное, боится, что фанатки вроде меня разорвут его на части. – Бриджит хихикнула. – А сейчас спрашивает тебя, да еще таким тоном, будто вы знакомы.
– Так оно и есть.
Услышав это, Бриджит разинула рот от изумления и одарила Лаури таким взглядом, будто у нее за спиной вдруг выросли крылья.
– Ты его знаешь и никому и слова не сказала?!
– Бриджит, я никак не пойму, что ты от меня хочешь?
– Что я хочу? Я пришла сказать, что тебя спрашивает доктор Глен Хембрик, или мистер Ривингтон, назови, как хочешь.
– Скажи ему, что я занята.
– Что?! – истошно завопила Бриджит.
На секунду Лаури показалось, что у нее сейчас лопнут барабанные перепонки. Право, иногда глухота – поистине дар Божий.
– Ты что, Лаури, с ума сошла? – разорялась между тем Бриджит. – К тебе пришел самый сексуальный мужчина в мире, а ты…
– По-моему, ты преувеличиваешь, Бриджит, – сухо заметила Лаури. – Я занята. Если мистер Ривингтон хочет меня видеть, пусть подождет, пока закончится урок.
– Буду просто счастлив, – раздался у нее за спиной глубокий, профессионально поставленный голос. Обернувшись, Лаури увидела, что Дрейк Слоун стоит на пороге и пристально смотрит на нее. Сердце сначала куда-то ухнуло, потом забилось более-менее ровно, однако несколько быстрее обычного.
Бриджит тут же лишилась дара речи – с придурковатым видом она во все глаза глядела на Дрейка. Понимая, что если ее не выпроводить, то мельчайшие подробности разговора станут достоянием всего института, Лаури язвительно сказала:
– Надеюсь, ты извинишь нас, Бриджит? Раз уж мистер Ривингтон ворвался в класс посреди занятий, так и быть, я уделю ему несколько минут.
На Дрейка, однако, ее сарказм не произвел никакого действия – он лишь ухмыльнулся.
Бриджит, как сомнамбула, шагнула к двери и остановилась перед ним, не решаясь его обойти, пока Дрейк сам не догадался пропустить ее. При этом на лице его появилась издевательская усмешка, даже усы ощетинились.
«Ну что в нем такого? – раздраженно подумала Лаури. – Отчего при виде его умные, интеллигентные женщины превращаются в форменных идиоток? Обыкновенный мужчина. Разве что чуточку симпатичнее остальных».
Дрейк Слоун прервал ее размышления:
– Добрый день, миссис Перриш. Надеюсь, я вам не помешал?
– Вы отлично знаете, что помешали, но вас, похоже, это ничуть не огорчает.
В ответ ямочка на щеке стала еще глубже.
– Вы правы. Но я решился прервать ваши занятия с разрешения доктора Норвуд. Она считает, что мне не помешало бы понаблюдать за учебным процессом.
На лице Лаури появилась недовольная гримаса. Что ж, на сей раз придется уступить, но пусть не думает, что ей это доставляет большое удовольствие.
– Дети, – сказала она, повернувшись к классу и сопровождая свою речь жестами, – это мистер Ривингтон, отец Дженифер Ривингтон, которую вы все хорошо знаете.
На лицах ребятишек заиграли улыбки, некоторые жестами показали слово «здравствуйте», и те, которые более-менее могли слышать, даже проговорили это слово.
– Садитесь, мистер Ривингтон. – Лаури указала на низенькую парту.
Одарив ее хмурым взглядом, Дрейк с трудом втиснул за парту свое длинное туловище. Дети рассмеялись, а вместе с ними и Лаури. Зрелище было поистине комичное: когда он, наконец, устроился, его колени уперлись прямо в подбородок.
Но выглядел он, как обычно, потрясающе. Темно-коричневые слаксы сидели на нем безупречно. Сверху теплая куртка спортивного покроя из верблюжьей шерсти, под ней белая в коричневую полоску рубашка. Туалет довершал темно-коричневый галстук.
– В данный момент мы работаем над предлогами, мистер Ривингтон, – ввела его в курс дела Лаури. – Джефф, иди к доске и покажи папе Дженифер, что вы уже выучили.
Лаури прикрепила на доску несколько больших глянцевых картинок с изображением яблок. На них, под ними, за ними, перед ними и в них были нарисованы счастливо улыбающиеся ярко-желтые червячки. Очень красочное наглядное пособие.
– Теперь ваша очередь, – обратилась к Дрейку Лаури, когда поняла, что все дети усвоили урок.
– Что?!
Лаури взяла его за руку и вытащила к доске под одобрительный смех ребятишек. Ткнув указкой в одно из яблок, спросила жестом:
– Где находится червяк?
Дрейк одарил ее таким взглядом, будто вот-вот кинется на нее и придушит, но, решив, что на глазах детей он этого сделать не посмеет, Лаури, мило улыбнувшись, невинно промурлыкала:
– Ну же, смелее, для вас это не должно составить труда.
Дрейк изобразил знаком предлог и при этом не ошибся.
– А теперь, пожалуйста, скажите полным предложением.
На сей раз, задача была явно непосильная, но только Дрейк отважно взялся за нее, как прозвенел звонок-избавитель. Мало кто из детей услышал его, но те, кто смог это сделать, беспокойно заерзали.
– Урок окончен. Можете идти, – сказала Лаури, как всегда сопровождая свои слова жестами.
Детишкам не нужно было повторять дважды – через секунду их как ветром сдуло. Лаури осталась с Дрейком одна.
– Хитро вы все это устроили! – недовольно бросил он. – Что, со всеми родителями проделываете подобные штучки?
– Родители моих учеников в основном отличаются хорошими манерами и не врываются в класс посреди урока, – парировала Лаури.
– Ну что ж, – в голосе Дрейка не чувствовалось раскаяния. – Раз уж я попал тут у вас в черный список, думаю, хуже не станет, если скажу, что вы сегодня будете со мной обедать.
– Вы, мистер Ривингтон, не просто нахал. Похоже, вы вообще с ума сошли. Я никуда с вами не пойду.
– Нет, пойдете! Доктор Норвуд вам велела.
– Я и не знала, что доктор Норвуд в свободное от работы время выполняет роль свахи!
– Я сказал ей, что хотел бы во время обеда переговорить с вами. Она считает, что это отличная идея.
– Это ее личное мнение! Я вольна сама распоряжаться своим свободным временем.
– Так вы будете?
– Что?
– Обедать со мной?
Во время обмена любезностями Лаури приводила в порядок класс, а Дрейк ходил за ней, как пришитый. Всякий раз, когда она оборачивалась, он был тут как тут. Наконец Лаури подошла к столу, вытащила из нижнего ящика сумочку и, захлопнув его, снова выпрямилась.
Дрейк стоял к ней почти вплотную, и Лаури пришлось быстренько увеличить это двусмысленное расстояние.
– Вы что, не поняли? Раз я сказала, что не собираюсь с вами обедать, значит, так оно и есть. И, по-моему, нам с вами обсуждать нечего. Все, что вы хотели, вы уже сказали во время нашей последней беседы, да и я тоже.
Она попыталась обойти Дрейка, но он успел схватить ее за руку. Ощутив прикосновение теплых пальцев, Лаури почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
– Простите меня за то, что я вам тогда наговорил, – покаянно произнес он.
«Держи ухо востро, – приказала себе Лаури. – Он ведь артист. Что ему стоит разыграть раскаяние!» И все сомнения в его искренности отразились у нее на лице.
– Поверьте мне, я вовсе не кривлю душой. – Дрейк еще крепче сжал ее кисть. – Я ведь тогда не знал, какой вы прекрасный педагог, какой у вас огромный опыт работы с глухонемыми детьми и что у вас есть глухонемая сестра.
Лаури резко выдернула руку:
– Не смейте жалеть ни меня, ни мою семью, ни мою сестру, мистер Ривингтон!
– Я…
– Моя сестра – потрясающая женщина. Она работает бухгалтером.
– Я только…
Но Лаури не дала ему и слова сказать.
– Она живет в городе Линкольн, штат Небраска, с мужем и двумя сыновьями. Муж у нее просто замечательный и ребятишки тоже. И поверьте мне, она получше вашего понимает, что почем в этой жизни.
Лицо ее горело, грудь порывисто вздымалась, карие глаза метали громы и молнии. Дрейку казалось, что он почти физически ощущает всю глубину ее ярости.
– Вы закончили? – сухо осведомился он. Лаури несколько раз вздохнула и опустила глаза.
– Я вовсе не собирался жалеть вашу сестру, – мягко проговорил он. – Скорее хотел выразить свое восхищение и уважение. Понимаете?
Взяв Лаури за подбородок, Дрейк запрокинул ей голову назад. У нее вдруг перехватило дыхание.
– Я изменил свое прежнее мнение о вас. По-моему, вы как раз то, что нужно Дженифер. И мне…
Последнее он произнес едва слышным шепотом. Теперь, когда в классе не было учеников, между ними возникла какая-то особая связь. Слова эти прозвучали настолько многообещающе, что сердце у Лаури затрепетало так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Дрейк стоял как-то уж слишком близко, в комнате становилось темно и тихо, а пальцы его, казалось, крепко-накрепко сжимают ее подбородок. От избытка охвативших ее чувств Лаури стало трудно дышать. Попыталась вырваться – не отпускает. Наоборот, еще сильнее запрокинул ей голову.
– Вы ведь хотите взяться за это дело, – послышался его спокойный голос.
Он даже не спрашивал. Просто констатировал факт. Он прекрасно понимал, что Лаури ни за что на свете не отказалась бы по доброй воле от возможности помочь Дженифер выбраться из царства тишины в мир, полный звуков.
– Признайтесь, что я прав, – не отставал Дрейк.
– Да, – выдохнула наконец Лаури.
А что ей, собственно, упираться? На секунду показалось, что он наклоняется к ней… Нет, похоже, это просто игра воображения, поскольку он вдруг резко отстранился и потянулся к ее курточке, висевшей на спинке стула.
– Пошли поедим чего-нибудь.
Помогая ей попасть в рукава, он невинным голосом спросил:
– Вы и в самом деле стали ниже ростом или мне это только кажется?
Лаури вспыхнула от удовольствия – надо же, он помнит, какого она роста, – и безмятежно улыбнулась.
– Я теперь ношу туфли на низких каблуках.
Он скользнул взглядом по ее белому льняному платьицу, поверх которого была надета темно-синяя курточка, потом по темно-синим туфлям на невысоких каблуках. С теми, в которых она заявилась на телестудию, и не сравнить…
– Черт подери! А ведь и правда.
Изобразив на лице грустную мину, Дрейк провел рукой по своим серебристо-каштановым волосам, но через секунду не выдержал и весело расхохотался.
Взять такси оказалось делом пары минут, и Дрейк Слоун попросил водителя отвезти их в «Русскую чайную» – довольно известный ресторан.
– Вы не против? – спросил он Лаури, когда они уселись на заднее сиденье.
– Нисколько, мне нравится этот ресторан, – искренне ответила та.
Когда они вошли в зал, к ним тут же подскочил метрдотель и проводил наверх – там было меньше народа. К Лаури он отнесся с явным почтением – как же, она пришла с самим Дрейком Слоуном, а это что-нибудь да стоит.
Пока они шли к столику, несколько голов повернулось в их сторону: все узнавали знаменитого артиста, – и Лаури вдруг застеснялась своей простенькой одежды. Посчитав предстоящий обед чем-то вроде делового свидания, она не сочла нужным попросить завезти ее домой переодеться.
– Прошу простить за более чем скромный вид. Не думала, что придется сегодня обедать в ресторане.
Дрейк пожал плечами.
– Вы отлично выглядите, – равнодушно бросил он и углубился в меню.
«И на том спасибо!» – раздраженно подумав, Лаури последовала его примеру.
Несколько секунд спустя, услышав, как он хмыкнул, она подняла голову – Дрейк не сводил с нее смеющихся глаз.
– Что это вас так развеселило?
– Вы. Когда я делаю вам комплимент, вы из себя выходите, когда не делаю – тоже. Посмотрите-ка лучше мне в глаза, миссис Перриш, и тогда поймете, какие чувства меня обуревают, – добавил он шепотом, приблизив к ней свое лицо.
Лаури решила, что на сей раз его слова – действительно комплимент.
Потягивая каждый свой напиток – Лаури – коктейль, а Дрейк – мартини, – они рассматривали зал. От темно-зеленых стен с бордовой отделкой и бронзовых подсвечников так и веяло благородной элегантностью.
Остановили свой выбор на котлетах по-киевски с РИСОМ. Официант не заставил себя долго ждать. И вот уже на столе стоят закуски: лосось, икра, вареные яйца и самые разнообразные соусы. Дрейк тут же с энтузиазмом принялся за еду.
– Подождите, – остановила его Лаури. – Сначала проведем урок. – И, не обращая внимания на не-Довольную мину Дрейка, заставила его сначала выучить жесты, обозначающие каждое блюдо.
– Только вот не знаю, как будет слово «икра», – вдруг улыбнулась Лаури. – Ну да ладно, произнесем по буквам, – тут же нашлась она.
Во время еды разговор касался общих тем, но когда официант принес кофе, Дрейк перешел к делу.
– Так вы принимаете мое предложение? – спросил он.
Опустив глаза, Лаури принялась машинально рисовать ложкой на белой льняной скатерти узоры.
– Пока не знаю, Дрейк.
– Что же мне сделать, чтобы вы наконец решились?
Голос прозвучал насмешливо, но лицо оставалось серьезным.
– Пообещать, что выучите язык жестов и будете постоянно им пользоваться. Если я приму ваше предложение, то на какое-то время заменю Дженифер мать. Она будет полагаться на меня во всем. Но придет день, когда мне придется переложить всю ответственность за воспитание дочери на вас. Будете ли вы готовы к этому?
– Обещаю сделать все от меня зависящее, – торжественно заверил Дрейк и, подавшись к ней, обеспокоено спросил: – Лаури, как вы думаете, какой будет Дженифер, когда вырастет?
Теперь напротив Лаури сидел не знаменитый артист, а обеспокоенный отец – лицо серьезное, между бровей залегла глубокая морщинка. В глазах притаилась такая знакомая ей боль, такая жажда получить ответ на вопрос, на который не в силах ответить даже самый опытный специалист. Но его задавали все без исключения родители глухонемых детей.
Тщательно взвешивая каждое слово, Лаури сказала: – Дженифер очень умненькая девочка, Дрейк. Она знает гораздо больше, чем может выразить. И обучать ее я стану, используя все известные мне методы. Для постоянного общения она выучит азбуку глухонемых, но наряду с ней и алфавит, как все обычные дети, Она узнает, каким звуком произносится каждая буква. Слуховой аппарат поможет ей распознавать звуки речи и предложения. Со временем она даже сможет научиться говорить.
Увидев, что в глазах его вспыхнула надежда, Лаури поспешно пояснила:
– Я хочу, чтобы вы поняли, Дрейк. Она навсегда останется глухой и никогда не сможет слышать так, как мы. Слуховой аппарат является не корректирующим устройством, а лишь усилителем.
– Мне это уже говорили, но я так и не понял, как такое может быть, – признался Дрейк.
– Хорошо, попробую объяснить. Возьмем, к примеру, очки. Если вы их наденете, то будете нормально видеть. Слуховой же аппарат лишь усиливает те звуки, которые Дженифер и так может слышать. Предположим, вы слушаете радио, но оттуда идут одни помехи. Если вы станете вертеть ручку громкости, никакой радиопередачи не появится, просто шум станет громче. Ну что, теперь понятно?
Дрейк забарабанил пальцами по столу: – Да. Я понял, что вы имеете в виду.
– Мне хочется, чтобы Дженифер познала как можно больше, – продолжала Лаури. – Если я отведу ее, например, в парк и продемонстрирую значения глагола «бежать», она поймет и выучит это слово, но и только. А мне хочется, чтобы она научилась и выражениям, с которыми это слово употребляется. Скажем, «бегать от долгов», «бегать за кем-то», то есть выражать кому-то свою симпатию.
– И она сможет это понять?
– Только если мы будем учить ее, Дрейк. Мы должны постоянно общаться с ней на языке жестов, точно так же, как с обычным ребенком на живом языке. Элин, моя сестра, выучилась читать по губам и теперь говорит настолько хорошо, что почти не пользуется языком жестов.
– И Дженифер научится так же хорошо говорить?
– Как мы – никогда, – подчеркнула Лаури. – Поскольку она не может слышать. Наверное, и у вас на репетициях бывало, что слова свои знаете, а выразить их не можете.
– Верно.
– А у глухих такое состояние все время. Чтобы выразить каждое слово, требуется приложить немало усилий. Но, как говорится, терпение и труд все перетрут. Не ожидайте слишком многого – не придется разочаровываться.
Дрейк взглянул на свои руки, лежавшие на столе. Лаури вдруг почувствовала к нему такую жалость, что ей нестерпимо захотелось взять эти руки в свои и сказать ему что-нибудь ласковое, как-то утешить.
– Дженифер уже умеет произносить мое имя, – нашлась она.
Дрейк поднял на нее глаза и горделиво улыбнулся:
– Доктор Норвуд говорила мне, что вы с Дженифер отлично понимаете друг друга.
«А ведь директриса права», – подумала Лаури.
Всякий раз, когда она входила в комнату и видела, как Дженифер улыбается ей своей лучистой улыбкой, у нее начинало быстрее биться сердце. И вот теперь, глядя в изумрудные глаза Дрейка, Лаури почувствовала, что с ней происходит то же самое. Да, трудновато будет оставаться бесстрастной, решила она. А надо бы. Иначе, что их ждет впереди – и подумать страшно.
– В чем дело, Бриджит? У меня урок!
Учительница, ворвавшаяся в класс к Лаури, когда та самозабвенно втолковывала что-то семилетним детишкам, была вне себя от волнения.
– Ты никогда не догадаешься, кто тебя спрашивает! – задыхаясь, выпалила она. – То есть я хочу сказать, что видела его миллион раз и узнала бы, где хочешь! Но когда он стоит здесь, у нас в холле, и спрашивает, где тебя можно найти…
– Успокойся, Бриджит, а то дети подумают, что что-то случилось, – осадила Лаури не в меру разволновавшуюся подругу.
Она прекрасно поняла, о ком та говорит, ню и вида не подала, что при одной мысли о предстоящей встрече с Дрейком Ривингтоном сердце ее отчаянно забилось в груди. Она должна оставаться холодной и безразличной, решила Лаури.
Со времени их незадавшейся беседы прошло уже больше недели. Вернувшись в тот день домой, Лаури сразу же дала доктору Норвуд полный отчет о встрече.
– По-моему, моя кандидатура мистеру Ривингтону не очень-то подходит. Однако мы с ним оба пришли к выводу, что Дженифер необходимо индивидуальное обучение.
– Очень жаль, Лаури, – вздохнула Марта Норвуд. – Мне казалось, вы с мистером Ривингтоном найдете общий язык. Что ж, что Бог ни делает, все к лучшему. Если бы вы уехали в Нью-Мексико, мне бы вас очень недоставало.
Лаури улыбнулась:
– Ну вот, значит, просто великолепно, что я никуда не еду. Полагаю, вам следует подумать о другой кандидатуре. Мистер Ривингтон наверняка вам еще позвонит.
Лаури больше ничего не сказала, да доктор Норвуд и не настаивала: уж в чем – в чем, а в проницательности ей не откажешь. Наверное, сообразила, что встреча прошла не совсем гладко.
Всю эту неделю Лаури пыталась выбросить Дрейка Ривингтона из головы, но это оказалось не так просто. А уж расстаться с его дочерью и вовсе казалось выше ее сил. В последнее время она столько времени провела с Дженифер, что резко прекратить всяческое общение с девочкой ей было тяжело. Дженифер была младше, чем те детишки, которых обучала Лаури, поэтому с девочкой она обычно встречалась уже после уроков.
Это было очаровательное создание с длинными белокурыми локонами, темно-зелеными отцовскими глазами, окаймленными черными ресницами. Хрупкая и изящная, как фарфоровая статуэтка, она всегда ходила чистенькая, аккуратненькая. В общем, послушный, милый ребенок, пожалуй, даже чересчур послушный.
Лаури не имела привычки выделять кого-то из своих подопечных, но к этой крошке с огромными грустными глазами привязалась всей душой. Нескольких дней общения было достаточно, чтобы осознать: ей хочется стать учительницей Дженифер. Так и подмывает увезти ребенка из скучного казенного заведения, хотя и прекрасно оборудованного, и поместить в яркую, веселую комнатку.
Однако мысли эти неизменно приводили Лаури к отцу Дженифер, о котором она не в состоянии была думать спокойно. Не сможет она работать на этого человека, хоть он и находился бы от нее за две тысячи миль, в другом городе. Дрейк оскорбил ее как женщину. Мало того, подверг сомнению ее педагогические способности! А уж этого она ему простить не могла.
Лаури даже под страхом смерти не созналась бы никому, что стала смотреть «Отклик сердца». Но последние несколько дней, когда наступало время этой дурацкой драмы, ее, как магнитом, тянуло к телевизору. И каждый раз, когда она видела на телеэкране Дрейка, с ней происходили невероятные вещи. Сердце отчаянно колотилось в груди, ладони становились влажными, тело наливалось блаженным теплом, а ноги – тяжестью, такой, что, казалось, заставь ее сейчас кто-нибудь подняться, она и шагу ступить не сможет. Лаури явственно ощущала, как он наклоняется к ней, зарывается лицом в ее густые волосы… Просто с ума сойти! Она провела с ним не более пятнадцати минут, а кажется, знает его так же хорошо, как себя саму. Каждый жест, каждое движение…
А вот теперь еще Бриджит – врывается в классную комнату вне себя от возбуждения. Как же, неотразимый Дрейк Слоун! Да знала бы она, какой он нахальный грубый, невоспитанный!
– Представляешь, Дрейк Слоун – отец Дженифер! А я все думала, почему это к ней никогда не приходили родители. А оказывается, он навещает ее по вечерам и всегда проходит через кабинет доктора Норвуд. Наверное, боится, что фанатки вроде меня разорвут его на части. – Бриджит хихикнула. – А сейчас спрашивает тебя, да еще таким тоном, будто вы знакомы.
– Так оно и есть.
Услышав это, Бриджит разинула рот от изумления и одарила Лаури таким взглядом, будто у нее за спиной вдруг выросли крылья.
– Ты его знаешь и никому и слова не сказала?!
– Бриджит, я никак не пойму, что ты от меня хочешь?
– Что я хочу? Я пришла сказать, что тебя спрашивает доктор Глен Хембрик, или мистер Ривингтон, назови, как хочешь.
– Скажи ему, что я занята.
– Что?! – истошно завопила Бриджит.
На секунду Лаури показалось, что у нее сейчас лопнут барабанные перепонки. Право, иногда глухота – поистине дар Божий.
– Ты что, Лаури, с ума сошла? – разорялась между тем Бриджит. – К тебе пришел самый сексуальный мужчина в мире, а ты…
– По-моему, ты преувеличиваешь, Бриджит, – сухо заметила Лаури. – Я занята. Если мистер Ривингтон хочет меня видеть, пусть подождет, пока закончится урок.
– Буду просто счастлив, – раздался у нее за спиной глубокий, профессионально поставленный голос. Обернувшись, Лаури увидела, что Дрейк Слоун стоит на пороге и пристально смотрит на нее. Сердце сначала куда-то ухнуло, потом забилось более-менее ровно, однако несколько быстрее обычного.
Бриджит тут же лишилась дара речи – с придурковатым видом она во все глаза глядела на Дрейка. Понимая, что если ее не выпроводить, то мельчайшие подробности разговора станут достоянием всего института, Лаури язвительно сказала:
– Надеюсь, ты извинишь нас, Бриджит? Раз уж мистер Ривингтон ворвался в класс посреди занятий, так и быть, я уделю ему несколько минут.
На Дрейка, однако, ее сарказм не произвел никакого действия – он лишь ухмыльнулся.
Бриджит, как сомнамбула, шагнула к двери и остановилась перед ним, не решаясь его обойти, пока Дрейк сам не догадался пропустить ее. При этом на лице его появилась издевательская усмешка, даже усы ощетинились.
«Ну что в нем такого? – раздраженно подумала Лаури. – Отчего при виде его умные, интеллигентные женщины превращаются в форменных идиоток? Обыкновенный мужчина. Разве что чуточку симпатичнее остальных».
Дрейк Слоун прервал ее размышления:
– Добрый день, миссис Перриш. Надеюсь, я вам не помешал?
– Вы отлично знаете, что помешали, но вас, похоже, это ничуть не огорчает.
В ответ ямочка на щеке стала еще глубже.
– Вы правы. Но я решился прервать ваши занятия с разрешения доктора Норвуд. Она считает, что мне не помешало бы понаблюдать за учебным процессом.
На лице Лаури появилась недовольная гримаса. Что ж, на сей раз придется уступить, но пусть не думает, что ей это доставляет большое удовольствие.
– Дети, – сказала она, повернувшись к классу и сопровождая свою речь жестами, – это мистер Ривингтон, отец Дженифер Ривингтон, которую вы все хорошо знаете.
На лицах ребятишек заиграли улыбки, некоторые жестами показали слово «здравствуйте», и те, которые более-менее могли слышать, даже проговорили это слово.
– Садитесь, мистер Ривингтон. – Лаури указала на низенькую парту.
Одарив ее хмурым взглядом, Дрейк с трудом втиснул за парту свое длинное туловище. Дети рассмеялись, а вместе с ними и Лаури. Зрелище было поистине комичное: когда он, наконец, устроился, его колени уперлись прямо в подбородок.
Но выглядел он, как обычно, потрясающе. Темно-коричневые слаксы сидели на нем безупречно. Сверху теплая куртка спортивного покроя из верблюжьей шерсти, под ней белая в коричневую полоску рубашка. Туалет довершал темно-коричневый галстук.
– В данный момент мы работаем над предлогами, мистер Ривингтон, – ввела его в курс дела Лаури. – Джефф, иди к доске и покажи папе Дженифер, что вы уже выучили.
Лаури прикрепила на доску несколько больших глянцевых картинок с изображением яблок. На них, под ними, за ними, перед ними и в них были нарисованы счастливо улыбающиеся ярко-желтые червячки. Очень красочное наглядное пособие.
– Теперь ваша очередь, – обратилась к Дрейку Лаури, когда поняла, что все дети усвоили урок.
– Что?!
Лаури взяла его за руку и вытащила к доске под одобрительный смех ребятишек. Ткнув указкой в одно из яблок, спросила жестом:
– Где находится червяк?
Дрейк одарил ее таким взглядом, будто вот-вот кинется на нее и придушит, но, решив, что на глазах детей он этого сделать не посмеет, Лаури, мило улыбнувшись, невинно промурлыкала:
– Ну же, смелее, для вас это не должно составить труда.
Дрейк изобразил знаком предлог и при этом не ошибся.
– А теперь, пожалуйста, скажите полным предложением.
На сей раз, задача была явно непосильная, но только Дрейк отважно взялся за нее, как прозвенел звонок-избавитель. Мало кто из детей услышал его, но те, кто смог это сделать, беспокойно заерзали.
– Урок окончен. Можете идти, – сказала Лаури, как всегда сопровождая свои слова жестами.
Детишкам не нужно было повторять дважды – через секунду их как ветром сдуло. Лаури осталась с Дрейком одна.
– Хитро вы все это устроили! – недовольно бросил он. – Что, со всеми родителями проделываете подобные штучки?
– Родители моих учеников в основном отличаются хорошими манерами и не врываются в класс посреди урока, – парировала Лаури.
– Ну что ж, – в голосе Дрейка не чувствовалось раскаяния. – Раз уж я попал тут у вас в черный список, думаю, хуже не станет, если скажу, что вы сегодня будете со мной обедать.
– Вы, мистер Ривингтон, не просто нахал. Похоже, вы вообще с ума сошли. Я никуда с вами не пойду.
– Нет, пойдете! Доктор Норвуд вам велела.
– Я и не знала, что доктор Норвуд в свободное от работы время выполняет роль свахи!
– Я сказал ей, что хотел бы во время обеда переговорить с вами. Она считает, что это отличная идея.
– Это ее личное мнение! Я вольна сама распоряжаться своим свободным временем.
– Так вы будете?
– Что?
– Обедать со мной?
Во время обмена любезностями Лаури приводила в порядок класс, а Дрейк ходил за ней, как пришитый. Всякий раз, когда она оборачивалась, он был тут как тут. Наконец Лаури подошла к столу, вытащила из нижнего ящика сумочку и, захлопнув его, снова выпрямилась.
Дрейк стоял к ней почти вплотную, и Лаури пришлось быстренько увеличить это двусмысленное расстояние.
– Вы что, не поняли? Раз я сказала, что не собираюсь с вами обедать, значит, так оно и есть. И, по-моему, нам с вами обсуждать нечего. Все, что вы хотели, вы уже сказали во время нашей последней беседы, да и я тоже.
Она попыталась обойти Дрейка, но он успел схватить ее за руку. Ощутив прикосновение теплых пальцев, Лаури почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
– Простите меня за то, что я вам тогда наговорил, – покаянно произнес он.
«Держи ухо востро, – приказала себе Лаури. – Он ведь артист. Что ему стоит разыграть раскаяние!» И все сомнения в его искренности отразились у нее на лице.
– Поверьте мне, я вовсе не кривлю душой. – Дрейк еще крепче сжал ее кисть. – Я ведь тогда не знал, какой вы прекрасный педагог, какой у вас огромный опыт работы с глухонемыми детьми и что у вас есть глухонемая сестра.
Лаури резко выдернула руку:
– Не смейте жалеть ни меня, ни мою семью, ни мою сестру, мистер Ривингтон!
– Я…
– Моя сестра – потрясающая женщина. Она работает бухгалтером.
– Я только…
Но Лаури не дала ему и слова сказать.
– Она живет в городе Линкольн, штат Небраска, с мужем и двумя сыновьями. Муж у нее просто замечательный и ребятишки тоже. И поверьте мне, она получше вашего понимает, что почем в этой жизни.
Лицо ее горело, грудь порывисто вздымалась, карие глаза метали громы и молнии. Дрейку казалось, что он почти физически ощущает всю глубину ее ярости.
– Вы закончили? – сухо осведомился он. Лаури несколько раз вздохнула и опустила глаза.
– Я вовсе не собирался жалеть вашу сестру, – мягко проговорил он. – Скорее хотел выразить свое восхищение и уважение. Понимаете?
Взяв Лаури за подбородок, Дрейк запрокинул ей голову назад. У нее вдруг перехватило дыхание.
– Я изменил свое прежнее мнение о вас. По-моему, вы как раз то, что нужно Дженифер. И мне…
Последнее он произнес едва слышным шепотом. Теперь, когда в классе не было учеников, между ними возникла какая-то особая связь. Слова эти прозвучали настолько многообещающе, что сердце у Лаури затрепетало так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Дрейк стоял как-то уж слишком близко, в комнате становилось темно и тихо, а пальцы его, казалось, крепко-накрепко сжимают ее подбородок. От избытка охвативших ее чувств Лаури стало трудно дышать. Попыталась вырваться – не отпускает. Наоборот, еще сильнее запрокинул ей голову.
– Вы ведь хотите взяться за это дело, – послышался его спокойный голос.
Он даже не спрашивал. Просто констатировал факт. Он прекрасно понимал, что Лаури ни за что на свете не отказалась бы по доброй воле от возможности помочь Дженифер выбраться из царства тишины в мир, полный звуков.
– Признайтесь, что я прав, – не отставал Дрейк.
– Да, – выдохнула наконец Лаури.
А что ей, собственно, упираться? На секунду показалось, что он наклоняется к ней… Нет, похоже, это просто игра воображения, поскольку он вдруг резко отстранился и потянулся к ее курточке, висевшей на спинке стула.
– Пошли поедим чего-нибудь.
Помогая ей попасть в рукава, он невинным голосом спросил:
– Вы и в самом деле стали ниже ростом или мне это только кажется?
Лаури вспыхнула от удовольствия – надо же, он помнит, какого она роста, – и безмятежно улыбнулась.
– Я теперь ношу туфли на низких каблуках.
Он скользнул взглядом по ее белому льняному платьицу, поверх которого была надета темно-синяя курточка, потом по темно-синим туфлям на невысоких каблуках. С теми, в которых она заявилась на телестудию, и не сравнить…
– Черт подери! А ведь и правда.
Изобразив на лице грустную мину, Дрейк провел рукой по своим серебристо-каштановым волосам, но через секунду не выдержал и весело расхохотался.
Взять такси оказалось делом пары минут, и Дрейк Слоун попросил водителя отвезти их в «Русскую чайную» – довольно известный ресторан.
– Вы не против? – спросил он Лаури, когда они уселись на заднее сиденье.
– Нисколько, мне нравится этот ресторан, – искренне ответила та.
Когда они вошли в зал, к ним тут же подскочил метрдотель и проводил наверх – там было меньше народа. К Лаури он отнесся с явным почтением – как же, она пришла с самим Дрейком Слоуном, а это что-нибудь да стоит.
Пока они шли к столику, несколько голов повернулось в их сторону: все узнавали знаменитого артиста, – и Лаури вдруг застеснялась своей простенькой одежды. Посчитав предстоящий обед чем-то вроде делового свидания, она не сочла нужным попросить завезти ее домой переодеться.
– Прошу простить за более чем скромный вид. Не думала, что придется сегодня обедать в ресторане.
Дрейк пожал плечами.
– Вы отлично выглядите, – равнодушно бросил он и углубился в меню.
«И на том спасибо!» – раздраженно подумав, Лаури последовала его примеру.
Несколько секунд спустя, услышав, как он хмыкнул, она подняла голову – Дрейк не сводил с нее смеющихся глаз.
– Что это вас так развеселило?
– Вы. Когда я делаю вам комплимент, вы из себя выходите, когда не делаю – тоже. Посмотрите-ка лучше мне в глаза, миссис Перриш, и тогда поймете, какие чувства меня обуревают, – добавил он шепотом, приблизив к ней свое лицо.
Лаури решила, что на сей раз его слова – действительно комплимент.
Потягивая каждый свой напиток – Лаури – коктейль, а Дрейк – мартини, – они рассматривали зал. От темно-зеленых стен с бордовой отделкой и бронзовых подсвечников так и веяло благородной элегантностью.
Остановили свой выбор на котлетах по-киевски с РИСОМ. Официант не заставил себя долго ждать. И вот уже на столе стоят закуски: лосось, икра, вареные яйца и самые разнообразные соусы. Дрейк тут же с энтузиазмом принялся за еду.
– Подождите, – остановила его Лаури. – Сначала проведем урок. – И, не обращая внимания на не-Довольную мину Дрейка, заставила его сначала выучить жесты, обозначающие каждое блюдо.
– Только вот не знаю, как будет слово «икра», – вдруг улыбнулась Лаури. – Ну да ладно, произнесем по буквам, – тут же нашлась она.
Во время еды разговор касался общих тем, но когда официант принес кофе, Дрейк перешел к делу.
– Так вы принимаете мое предложение? – спросил он.
Опустив глаза, Лаури принялась машинально рисовать ложкой на белой льняной скатерти узоры.
– Пока не знаю, Дрейк.
– Что же мне сделать, чтобы вы наконец решились?
Голос прозвучал насмешливо, но лицо оставалось серьезным.
– Пообещать, что выучите язык жестов и будете постоянно им пользоваться. Если я приму ваше предложение, то на какое-то время заменю Дженифер мать. Она будет полагаться на меня во всем. Но придет день, когда мне придется переложить всю ответственность за воспитание дочери на вас. Будете ли вы готовы к этому?
– Обещаю сделать все от меня зависящее, – торжественно заверил Дрейк и, подавшись к ней, обеспокоено спросил: – Лаури, как вы думаете, какой будет Дженифер, когда вырастет?
Теперь напротив Лаури сидел не знаменитый артист, а обеспокоенный отец – лицо серьезное, между бровей залегла глубокая морщинка. В глазах притаилась такая знакомая ей боль, такая жажда получить ответ на вопрос, на который не в силах ответить даже самый опытный специалист. Но его задавали все без исключения родители глухонемых детей.
Тщательно взвешивая каждое слово, Лаури сказала: – Дженифер очень умненькая девочка, Дрейк. Она знает гораздо больше, чем может выразить. И обучать ее я стану, используя все известные мне методы. Для постоянного общения она выучит азбуку глухонемых, но наряду с ней и алфавит, как все обычные дети, Она узнает, каким звуком произносится каждая буква. Слуховой аппарат поможет ей распознавать звуки речи и предложения. Со временем она даже сможет научиться говорить.
Увидев, что в глазах его вспыхнула надежда, Лаури поспешно пояснила:
– Я хочу, чтобы вы поняли, Дрейк. Она навсегда останется глухой и никогда не сможет слышать так, как мы. Слуховой аппарат является не корректирующим устройством, а лишь усилителем.
– Мне это уже говорили, но я так и не понял, как такое может быть, – признался Дрейк.
– Хорошо, попробую объяснить. Возьмем, к примеру, очки. Если вы их наденете, то будете нормально видеть. Слуховой же аппарат лишь усиливает те звуки, которые Дженифер и так может слышать. Предположим, вы слушаете радио, но оттуда идут одни помехи. Если вы станете вертеть ручку громкости, никакой радиопередачи не появится, просто шум станет громче. Ну что, теперь понятно?
Дрейк забарабанил пальцами по столу: – Да. Я понял, что вы имеете в виду.
– Мне хочется, чтобы Дженифер познала как можно больше, – продолжала Лаури. – Если я отведу ее, например, в парк и продемонстрирую значения глагола «бежать», она поймет и выучит это слово, но и только. А мне хочется, чтобы она научилась и выражениям, с которыми это слово употребляется. Скажем, «бегать от долгов», «бегать за кем-то», то есть выражать кому-то свою симпатию.
– И она сможет это понять?
– Только если мы будем учить ее, Дрейк. Мы должны постоянно общаться с ней на языке жестов, точно так же, как с обычным ребенком на живом языке. Элин, моя сестра, выучилась читать по губам и теперь говорит настолько хорошо, что почти не пользуется языком жестов.
– И Дженифер научится так же хорошо говорить?
– Как мы – никогда, – подчеркнула Лаури. – Поскольку она не может слышать. Наверное, и у вас на репетициях бывало, что слова свои знаете, а выразить их не можете.
– Верно.
– А у глухих такое состояние все время. Чтобы выразить каждое слово, требуется приложить немало усилий. Но, как говорится, терпение и труд все перетрут. Не ожидайте слишком многого – не придется разочаровываться.
Дрейк взглянул на свои руки, лежавшие на столе. Лаури вдруг почувствовала к нему такую жалость, что ей нестерпимо захотелось взять эти руки в свои и сказать ему что-нибудь ласковое, как-то утешить.
– Дженифер уже умеет произносить мое имя, – нашлась она.
Дрейк поднял на нее глаза и горделиво улыбнулся:
– Доктор Норвуд говорила мне, что вы с Дженифер отлично понимаете друг друга.
«А ведь директриса права», – подумала Лаури.
Всякий раз, когда она входила в комнату и видела, как Дженифер улыбается ей своей лучистой улыбкой, у нее начинало быстрее биться сердце. И вот теперь, глядя в изумрудные глаза Дрейка, Лаури почувствовала, что с ней происходит то же самое. Да, трудновато будет оставаться бесстрастной, решила она. А надо бы. Иначе, что их ждет впереди – и подумать страшно.
Глава третья
Дрейк попросил метрдотеля вызвать такси, и тот тут же бросился выполнять просьбу любимого артиста. Пока они шли к входной двери, Дрейка остановили и попросили дать автограф целых три почитательницы его таланта.
Лаури только диву далась произошедшей с ним метаморфозе. Только что перед ней сидел встревоженный отец, всей душой болеющий за свое дитя, и вот уже его место заняла этакая капризная, взбалмошная звезда экрана, тем не менее, отлично владеющая собой и рассыпающая своей обожаемой публике обольстительные улыбки. А уж о голосе, которым он обращался к каждой женщине, и говорить не приходится – мягкий, вкрадчивый.
Такое ощущение, что он влюблен в каждую из них. «Интересно, он и в самом деле испытывает такие чувства или играет очередную роль?» – подумала Лаури. Но мысль эта была ей неприятна, и она поспешила выбросить ее из головы.
– А она не притворяется? – Лаури кивком головы указала на стоявшую в сторонке женщину.
Страстная поклонница Дрейка Слоуна прижимала к груди салфетку, на которой он только что поставил свой автограф – на лице неподдельное блаженство.
Лаури только диву далась произошедшей с ним метаморфозе. Только что перед ней сидел встревоженный отец, всей душой болеющий за свое дитя, и вот уже его место заняла этакая капризная, взбалмошная звезда экрана, тем не менее, отлично владеющая собой и рассыпающая своей обожаемой публике обольстительные улыбки. А уж о голосе, которым он обращался к каждой женщине, и говорить не приходится – мягкий, вкрадчивый.
Такое ощущение, что он влюблен в каждую из них. «Интересно, он и в самом деле испытывает такие чувства или играет очередную роль?» – подумала Лаури. Но мысль эта была ей неприятна, и она поспешила выбросить ее из головы.
– А она не притворяется? – Лаури кивком головы указала на стоявшую в сторонке женщину.
Страстная поклонница Дрейка Слоуна прижимала к груди салфетку, на которой он только что поставил свой автограф – на лице неподдельное блаженство.