– Вы сами носите бороду, мистер Ривингтон! – раздраженно перебила его Лаури.
– Я умею за ней ухаживать! Не то, что этот тип. Грязная, свалявшаяся, вся в засохшей зубной пасте! – закричал Дрейк.
– Я не позволю вам так говорить о нем! – теряя остатки самообладания, завопила Лаури.
Дрейк кинул на нее взгляд, не обещавший ничего хорошего, в два прыжка очутился рядом и, схватив за руку, притянул к себе:
– Что это у вас с ним за свидания каждый вторник вечером, а? Вы что, и Дженифер на них таскаете?
Лаури решительно освободилась:
– Да! Каждый вторник Джон закрывает магазин на час позже. Мы приходим к закрытию и вместе идем обедать.
– И будучи «скромным, порядочным» человеком, он, конечно, провожает вас домой, – насмешливо бросил Дрейк. – И на сколько он здесь остается? Наверное, на следующее утро открывает свои магазинчик на час попозже? – сладким, как патока, голосом закончил он, хотя его глаза при этом горели от ярости.
То, на что он намекал, было настолько нелепо, что, не будь Лаури так рассержена, она подняла бы его на смех.
– А вот это не ваше дело, черт подери! – выругалась она.
– Еще какое мое! Это мой дом!
– Не судите о людях по себе, мистер Ривингтон! Не все идут на поводу у своих низменных страстей!
– Сейчас я покажу вам, что такое низменная страсть! – взревел Дрейк. – Я уже давно жду этого момента!
И он снова крепко схватил ее, но на сей раз так, что вырваться не было никакой возможности – руки были крепко-накрепко прижаты к бокам. Лаури понимала, что шансов высвободиться у нее нет никаких, но решила не сдаваться без боя. Не получит он от нее никакого поцелуя, и все тут! Почувствовав на своих губах его горячие губы, она так крепко сжала рот и зубы, что и захочешь – не разомкнешь.
Почувствовав тщетность своих усилий, Дрейк поднял голову. Лаури и глаза успела закрыть, но любопытство взяло свое, и она, чуть приоткрыв их, увидела над собой его лицо.
– Вы ведь боитесь моих поцелуев! Знаете, что с вами происходит всякий раз, когда я вас целую, не так ли?
Лаури ушам своим не поверила. Нет, каков наглец!
– Неправда!
Он усмехнулся и разжал руки.
– Неужели? Ну, так докажите, что вам все равно. Поцелуйте меня и посмотрим, – насмешливо предложил он.
Глаза его так и шарили по ее телу, задерживаясь на тех местах, которые – он знал по собственному опыту – наиболее чувствительны к ласкам.
Если бы он принялся домогаться ее силой, Лаури дала бы достойный отпор. Но его насмешливый тон окончательно вывел Лаури из себя. Ярость ее достигла наивысшей точки. Драться с ним, естественно, она не могла – это было бы просто смешно, но можно было попытаться победить его другим способом. Нужно показать этому нахалу, что она не поддастся его очарованию, как каждая вторая женщина. И плевать ей на его обаяние и сексапильность!
Прищурив глаза, отчего они стали похожи на горящие угли, Лаури подняла руки и обхватила ладонями его голову. Секунду поколебалась, но, увидев, что Дрейк вопросительно вскинул брови, потянула его голову к себе. Для него пока что это была лишь игра.
Она осторожно коснулась губами его губ. Он выжидал, предоставив ей инициативу. Легонько куснув его за нижнюю губу, Лаури почувствовала, что он вздрогнул, и это придало ей силы. Сейчас она ему покажет!
Она провела языком по его губам, раз, другой, третий, пока они не раздвинулись. Отмахнувшись от гласа рассудка, Лаури проникла розовым язычком в сладкую влажность его рта. Будто электрический ток прошел по ее телу, но Лаури попыталась убедить себя, что это ей только показалось, на самом деле она остается холодной, как лед, а вот он, Дрейк, начинает потихоньку воспламеняться. Уговаривая себя таким образом, Лаури тесно прижалась к его груди.
Однако Дрейк и не думал ее обнимать. Он покорялся, и только.
Лаури начала терять терпение. Нет, она не позволит ему себя победить! Не хватало еще, приняв его вызов, стать жертвой собственной стратегии! И, тем не менее, пока что все шло к тому. Именно у нее шла кругом голова, а сердце быстро-быстро колотилось в груди. Хоть и не хочется в этом признаваться, но сейчас единственное желание – очутиться в его объятиях.
Но чтобы он узнал об этом – ни за что! Она должна во что бы то ни стало скрыть свои истинные чувства, иначе грош ей цена.
Вдоволь насытившись его губами, Лаури прильнула к его шее, робко коснулась рукой ворота рубашки, ощутив на груди жесткие курчавые волосы. Поборов застенчивость, убедив себя в том, что все, что она делает, продиктовано лишь желанием победить, а не вспыхнувшей страстью, Лаури сунула руку за ворот рубашки, провела по грудным мышцам, покрытым темными волосами.
Дрейк вздрогнул. «Отлично, – подумала Лаури. – Кажется, сработало». Не останавливаясь на достигнутом, она еще раз провела губами по шее. Рука ее между тем нащупала в густых волосах твердый сосок и легонько прошлась по нему.
С губ его слетел протяжный стон, сердце отчаянно забилось в груди, и, обхватив Лаури обеими руками, он с такой силой прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась. Обняв его за шею, она прильнула к его зовущему рту, и тела их, охваченные пламенем страсти, встретились.
Язык его властно проник в сладкую влажность ее рта, заявляя о своих правах собственности и отметая все могущие возникнуть возражения. Лаури поняла – все, детские игры кончились. Нет теперь нужды притворяться холодной и безразличной. Если Дрейк и дальше будет так ее целовать, придется признать свое поражение. И она сделает это с величайшей радостью.
К действительности их вернула Дженифер. Она играла на полу со своими новыми игрушками, когда вдруг заметила, что папа с Лаури целуются. Девочка встала и потянула Дрейка за штанину, призывая обратить на сёбя внимание и показывая, что и сама не прочь включиться в эту новую веселую игру.
Дрейк отстранился от Лаури и долго смотрел на нее. Глаза его были затуманены желанием, и Лаури поняла, что победа не досталась ни ей, ни ему. Он точно так же возбудился от ее поцелуя, как и она от его.
Дженифер между тем настойчиво требовала к себе внимания. Она не хотела смириться с тем, что позабыта-позаброшена. Дрейк, наконец, оторвал от Лаури взгляд, нагнулся и подхватил на руки пышущее негодованием дитя.
– Кто это у нас тут такой? Никак не пойму, кто это меня дергает? – весело проговорил он и пощекотал девочку по животику.
Она залилась веселым смехом и, обхватив одной пухлой ручонкой за шею отца, а другой Лаури, притянула их головы к себе, как бы говоря, что неплохо бы им всем поцеловаться. За одним поцелуем следовал другой, затем еще и еще, и, наконец, они уже втроем хохотали от всей души.
– Ну, что, надо полагать, занятия сегодня отменяются? – спросил Дрейк Лаури, глядя на нее поверх белокурой головки дочери. – Эта машина, которую я взял напрокат, стоит мне приличных денег, а все стоит без дела. Почему бы нам не поехать в Альбукерке и не вернуть ее в контору по прокату? Мы могли бы там перекусить, а потом вернуться обратно. Как вы думаете, Дженифер выдержит такое путешествие? Не устанет?
– Конечно, нет! Кроме того, ей не мешает отдохнуть. А что мне надеть?
Лаури задала этот вопрос, потому что, чтобы одеться соответственно, ей нужно было знать, куда он собирается их повести. Если в «Мак-Дональд'с», то и в джинсах сойдет, а если в какой-то приличный ресторан – тут уж нужно подумать.
Дрейк окинул взглядом ее изящную фигурку.
– Вот уж, что меня меньше всего волнует, – протянул он, а взгляд его красноречиво говорил, что больше всего его устроило бы, если бы на ней вообще ничего не было надето.
Несмотря на то, что они всего несколько минут назад пылко обнимались и страстно целовались, Лаури вспыхнула от смущения и забрала у него Дженифер.
– Через полчаса будем готовы, – бросила она и стала быстро подниматься по лестнице на второй этаж.
Глава восьмая
– Я умею за ней ухаживать! Не то, что этот тип. Грязная, свалявшаяся, вся в засохшей зубной пасте! – закричал Дрейк.
– Я не позволю вам так говорить о нем! – теряя остатки самообладания, завопила Лаури.
Дрейк кинул на нее взгляд, не обещавший ничего хорошего, в два прыжка очутился рядом и, схватив за руку, притянул к себе:
– Что это у вас с ним за свидания каждый вторник вечером, а? Вы что, и Дженифер на них таскаете?
Лаури решительно освободилась:
– Да! Каждый вторник Джон закрывает магазин на час позже. Мы приходим к закрытию и вместе идем обедать.
– И будучи «скромным, порядочным» человеком, он, конечно, провожает вас домой, – насмешливо бросил Дрейк. – И на сколько он здесь остается? Наверное, на следующее утро открывает свои магазинчик на час попозже? – сладким, как патока, голосом закончил он, хотя его глаза при этом горели от ярости.
То, на что он намекал, было настолько нелепо, что, не будь Лаури так рассержена, она подняла бы его на смех.
– А вот это не ваше дело, черт подери! – выругалась она.
– Еще какое мое! Это мой дом!
– Не судите о людях по себе, мистер Ривингтон! Не все идут на поводу у своих низменных страстей!
– Сейчас я покажу вам, что такое низменная страсть! – взревел Дрейк. – Я уже давно жду этого момента!
И он снова крепко схватил ее, но на сей раз так, что вырваться не было никакой возможности – руки были крепко-накрепко прижаты к бокам. Лаури понимала, что шансов высвободиться у нее нет никаких, но решила не сдаваться без боя. Не получит он от нее никакого поцелуя, и все тут! Почувствовав на своих губах его горячие губы, она так крепко сжала рот и зубы, что и захочешь – не разомкнешь.
Почувствовав тщетность своих усилий, Дрейк поднял голову. Лаури и глаза успела закрыть, но любопытство взяло свое, и она, чуть приоткрыв их, увидела над собой его лицо.
– Вы ведь боитесь моих поцелуев! Знаете, что с вами происходит всякий раз, когда я вас целую, не так ли?
Лаури ушам своим не поверила. Нет, каков наглец!
– Неправда!
Он усмехнулся и разжал руки.
– Неужели? Ну, так докажите, что вам все равно. Поцелуйте меня и посмотрим, – насмешливо предложил он.
Глаза его так и шарили по ее телу, задерживаясь на тех местах, которые – он знал по собственному опыту – наиболее чувствительны к ласкам.
Если бы он принялся домогаться ее силой, Лаури дала бы достойный отпор. Но его насмешливый тон окончательно вывел Лаури из себя. Ярость ее достигла наивысшей точки. Драться с ним, естественно, она не могла – это было бы просто смешно, но можно было попытаться победить его другим способом. Нужно показать этому нахалу, что она не поддастся его очарованию, как каждая вторая женщина. И плевать ей на его обаяние и сексапильность!
Прищурив глаза, отчего они стали похожи на горящие угли, Лаури подняла руки и обхватила ладонями его голову. Секунду поколебалась, но, увидев, что Дрейк вопросительно вскинул брови, потянула его голову к себе. Для него пока что это была лишь игра.
Она осторожно коснулась губами его губ. Он выжидал, предоставив ей инициативу. Легонько куснув его за нижнюю губу, Лаури почувствовала, что он вздрогнул, и это придало ей силы. Сейчас она ему покажет!
Она провела языком по его губам, раз, другой, третий, пока они не раздвинулись. Отмахнувшись от гласа рассудка, Лаури проникла розовым язычком в сладкую влажность его рта. Будто электрический ток прошел по ее телу, но Лаури попыталась убедить себя, что это ей только показалось, на самом деле она остается холодной, как лед, а вот он, Дрейк, начинает потихоньку воспламеняться. Уговаривая себя таким образом, Лаури тесно прижалась к его груди.
Однако Дрейк и не думал ее обнимать. Он покорялся, и только.
Лаури начала терять терпение. Нет, она не позволит ему себя победить! Не хватало еще, приняв его вызов, стать жертвой собственной стратегии! И, тем не менее, пока что все шло к тому. Именно у нее шла кругом голова, а сердце быстро-быстро колотилось в груди. Хоть и не хочется в этом признаваться, но сейчас единственное желание – очутиться в его объятиях.
Но чтобы он узнал об этом – ни за что! Она должна во что бы то ни стало скрыть свои истинные чувства, иначе грош ей цена.
Вдоволь насытившись его губами, Лаури прильнула к его шее, робко коснулась рукой ворота рубашки, ощутив на груди жесткие курчавые волосы. Поборов застенчивость, убедив себя в том, что все, что она делает, продиктовано лишь желанием победить, а не вспыхнувшей страстью, Лаури сунула руку за ворот рубашки, провела по грудным мышцам, покрытым темными волосами.
Дрейк вздрогнул. «Отлично, – подумала Лаури. – Кажется, сработало». Не останавливаясь на достигнутом, она еще раз провела губами по шее. Рука ее между тем нащупала в густых волосах твердый сосок и легонько прошлась по нему.
С губ его слетел протяжный стон, сердце отчаянно забилось в груди, и, обхватив Лаури обеими руками, он с такой силой прижал ее к себе, что она чуть не задохнулась. Обняв его за шею, она прильнула к его зовущему рту, и тела их, охваченные пламенем страсти, встретились.
Язык его властно проник в сладкую влажность ее рта, заявляя о своих правах собственности и отметая все могущие возникнуть возражения. Лаури поняла – все, детские игры кончились. Нет теперь нужды притворяться холодной и безразличной. Если Дрейк и дальше будет так ее целовать, придется признать свое поражение. И она сделает это с величайшей радостью.
К действительности их вернула Дженифер. Она играла на полу со своими новыми игрушками, когда вдруг заметила, что папа с Лаури целуются. Девочка встала и потянула Дрейка за штанину, призывая обратить на сёбя внимание и показывая, что и сама не прочь включиться в эту новую веселую игру.
Дрейк отстранился от Лаури и долго смотрел на нее. Глаза его были затуманены желанием, и Лаури поняла, что победа не досталась ни ей, ни ему. Он точно так же возбудился от ее поцелуя, как и она от его.
Дженифер между тем настойчиво требовала к себе внимания. Она не хотела смириться с тем, что позабыта-позаброшена. Дрейк, наконец, оторвал от Лаури взгляд, нагнулся и подхватил на руки пышущее негодованием дитя.
– Кто это у нас тут такой? Никак не пойму, кто это меня дергает? – весело проговорил он и пощекотал девочку по животику.
Она залилась веселым смехом и, обхватив одной пухлой ручонкой за шею отца, а другой Лаури, притянула их головы к себе, как бы говоря, что неплохо бы им всем поцеловаться. За одним поцелуем следовал другой, затем еще и еще, и, наконец, они уже втроем хохотали от всей души.
– Ну, что, надо полагать, занятия сегодня отменяются? – спросил Дрейк Лаури, глядя на нее поверх белокурой головки дочери. – Эта машина, которую я взял напрокат, стоит мне приличных денег, а все стоит без дела. Почему бы нам не поехать в Альбукерке и не вернуть ее в контору по прокату? Мы могли бы там перекусить, а потом вернуться обратно. Как вы думаете, Дженифер выдержит такое путешествие? Не устанет?
– Конечно, нет! Кроме того, ей не мешает отдохнуть. А что мне надеть?
Лаури задала этот вопрос, потому что, чтобы одеться соответственно, ей нужно было знать, куда он собирается их повести. Если в «Мак-Дональд'с», то и в джинсах сойдет, а если в какой-то приличный ресторан – тут уж нужно подумать.
Дрейк окинул взглядом ее изящную фигурку.
– Вот уж, что меня меньше всего волнует, – протянул он, а взгляд его красноречиво говорил, что больше всего его устроило бы, если бы на ней вообще ничего не было надето.
Несмотря на то, что они всего несколько минут назад пылко обнимались и страстно целовались, Лаури вспыхнула от смущения и забрала у него Дженифер.
– Через полчаса будем готовы, – бросила она и стала быстро подниматься по лестнице на второй этаж.
Глава восьмая
Этот день внес в их монотонную жизнь приятное разнообразие. Дженифер отправилась в Альбукерке вместе с отцом, в машине, которую он взял напрокат, а Лаури ехала за ними в «Мерседесе». Она была рада одиночеству – есть возможность привести в порядок свои беспокойно мечущиеся мысли. Не стоит им с Дрейком больше так целоваться – была первая из них. Ни к чему хорошему это не приведет. Она уже предупреждала его – опасно играть с огнем. Так ведь нет! Ему хоть кол на голове теши.
Впрочем, Лаури все время пыталась себя уговорить, что от невинных поцелуев никому хуже не будет. Однако в глубине души понимала, что не права. Во-первых, не такие уж они невинные, а во-вторых, она не знала, как долго сможет продержать Дрейка на расстоянии, а главное, захочет ли она сама этого. Уступить ему – означает конец занятиям с Дженифер. От этого пострадают все, и в первую очередь малышка. Безрассудное поведение двух взрослых людей, которым не хватило ума держать себя в руках, поставит под удар ее будущее.
Конечно, в покойном салоне роскошной машины, мчащейся по извилистым горным дорогам в город, дать себе зарок никогда больше не позволить Дрейку дотронуться до себя было проще простого. Казалось, стоит только дать себе слово – и делу конец. А уж что-что, а слово свое Лаури всегда умела держать.
Итак, решено. Она не позволит больше Дрейку прикасаться к себе. Теперь следовало претворить это решение в жизнь.
А вот это было уже куда сложнее. Когда они, наконец, добрались до конторы по прокату машин, Дрейк подошел к ее «Мерседесу» и протянул руку, помогая вылезти. Лаури без колебаний оперлась на нее, и они пошли рядышком. Лаури приятно было ощущать прикосновение его сильного, стройного тела.
Дело с машиной было улажено моментально, а потом они отправились по самым дорогим магазинам города. Дрейк купил Дженифер лыжную куртку ярко-синего цвета, по мнению Лаури, непомерно дорогую. Но когда она сказала об этом Дрейку, тот лишь беспечно махнул рукой. Девочке обнова настолько понравилась, Что она хотела тут же надеть ее, но Лаури объяснила, что такую теплую куртку носят зимой, когда по-настоящему холодно, а не в прохладный осенний день, как сегодня. Но малышка согласилась, чтобы курточку завернули в бумагу и положили в коробку, лишь когда Дрейк купил ей шерстяной свитер с капюшоном, отделанным мехом.
Как обычно, продавщицы, обслуживавшие их, волновались сверх меры, что никак не прибавляло им расторопности. Другие покупатели, увидев такую знаменитость, как Дрейк, вообще забывали, зачем сюда пришли. Стояли, разинув рты, и бросали на них такие взгляды, что Лаури было не по себе.
Некоторые женщины смотрели на нее с нескрываемой завистью. Выражение их лиц ясно говорило: будь их воля, они бы Лаури на клочки разорвали из-за своего любимца. От Дрейка, естественно, ничего не укрылось, но ему, похоже, было ровным счетом наплевать на почитательниц его таланта и их чувства к Лаури. Он то и дело обращался к ней за советом и вообще вел себя с ней довольно фамильярно.
Все это действовало Лаури на нервы. Единственное, за что она была ему признательна, – это за его отношение к Дженифер. Он разговаривал с ней на языке жестов без всякого смущения. Казалось, его абсолютно не волнует, что поклонницы увидят, какая у него дочь. Собираясь в город, Лаури решила одеться не слишком просто и не слишком вычурно. Выбор свой она остановила на светло-коричневой шерстяной юбке и желтовато-зеленой шелковой блузке. Когда они вышли из машины, чтобы идти в ресторан, ей показалось, что на улице довольно прохладно, и она решила надеть шерстяной жакет кремового цвета.
Дрейк, как истинный джентльмен, помог ей надеть жакет, а потом жестом собственника обнял ее за плечи.
Так они и вошли в вестибюль. «Просто образцово-показательная семья», – подумала Лаури, направляясь следом за метрдотелем к столику, но тут же спохватилась. Да какая там семья! Что она такое придумала! Ведь прекрасно знает истинные чувства и намерения Дрейка – он и не думал их скрывать. Физическая близость – ради Бога, но сердце его навсегда останется со Сьюзен.
По дороге домой Дженифер начала клевать носом и, наконец, заснула, положив головку Лаури на колени и крепко прижимая к себе кролика – он стал у Дженифер любимой игрушкой, и она повсюду таскала его с собой.
Дрейк потихоньку включил радио и, покрутив ручку настройки, нашел какую-то спокойную мелодию. Протянув руку, принялся гладить Дженифер по кудрявой головке, пока не убедился, что она крепко спит.
Внезапно сердце Лаури куда-то ухнуло – она вдруг ощутила на своем бедре его ласковую руку. Лаури взглянула на залитый лунным светом пейзаж за окном, потом посмотрела на приборную доску с подсветкой, на спящего на коленях ребенка – на что угодно, только не на сидящего рядом с ней мужчину.
Но помимо воли глаза ее остановились на его идеальном профиле. Почувствовав на себе ее взгляд, Дрейк повернул голову и мягко улыбнулся.
Рука его вновь заскользила по ее бедру, но Лаури и в голову не пришло ее сбросить. Она и думать забыла, что совсем недавно давала себе слово ни при каких обстоятельствах не разрешать ему дотрагиваться до себя. И рука осталась там, где она была, пока не показались огни Уиспез, и Дрейку ничего не оставалось, как обеими руками взяться за руль, чтобы, не дай Бог, никуда не врезаться – холмистые, извилистые улочки этого городка к романтике за рулем не располагали. Приехав домой, первым делом уложили в постель Дженифер, что, впрочем, не составило большого труда – девчушка и так уже почти спала. После молитвы и поцелуев, составлявших ежевечерний ритуал, Дрейк выключил в ее комнате свет.
– А что если затопить сегодня камин? – спросил он Лаури, когда та вышла в гостиную.
– Звучит заманчиво. Я бы с удовольствием немного отдохнула, прежде чем лечь в постель. Столько впечатлений за день!
– Может, я смогу помочь вам расслабиться? – вкрадчивым голосом спросил Дрейк.
– Вы невыносимы! – Лаури делала вид, что сердится, но ее глаза смеялись. – Пойду приму ванну, а потом спущусь вниз.
– Ну, к тому времени огонь будет полыхать вовсю! Я ведь, знаете ли, был когда-то бойскаутом.
– Да ну? Быть того не может! – поддразнила Лаури и поспешно захлопнула за собой дверь, не дав ему возможности съязвить в ответ.
Искупавшись, Лаури надела теплый фланелевый халат и подпоясалась. Персикового цвета ткань и атласные отвороты выгодно оттеняли красоту ее волос и бархатистость кожи.
Прожив с Дрейком под одной крышей несколько дней, Лаури мало-помалу перестала его стесняться. Она уже не пряталась по углам и не пыталась прошмыгнуть мимо незамеченной, если была в одном халате или без косметики. Между ними возникло даже что-то вроде близости.
Так что Лаури безо всякого смущения надела халат и спустилась вниз.
Войдя в гостиную, подошла к окну и задернула шторы, машинально потянулась к выключателю, но, услышав голос Дрейка, замерла.
– Может, не будем включать свет? По-моему, камина вполне достаточно.
Он выходил из кухни с двумя бокалами и бутылкой белого вина в ведерке. Из стереосистемы, спрятанной в книжном шкафу, доносилась негромкая музыка. В камине и, правда, ярко горел огонь – у Дрейка слова не расходились с делом.
– Ну что ж, расслабляться так расслабляться, – согласилась Лаури, но голос ее прозвучал несколько натянуто.
«Расслабляться и соблазняться», – усмехнулась она про себя. Дрейк сменил слаксы и спортивную куртку на старые потертые джинсы и белоснежный свитер с высоким воротом.
Лаури села, поджав под себя ноги, в уголке дивана лицом к камину. Дрейк поставил перед ней на журнальный столик ведерко с бутылкой и бокалы.
– Выпьете со мной вина? – спросил он, усаживаясь рядом. – Ну хоть немного!
– я…
– Ну пожалуйста! Только один бокал. Хуже от этого не будет.
– Хорошо. Но только один, – согласилась Лаури, впрочем, он уже наполнял бокал вином.
Дрейк протянул ей бокал, и пальцы их на секунду соприкоснулись. Лаури сделала маленький глоток. Дрейк не сводил с нее глаз. Ей было неловко под его пристальным взглядом, и она принялась смотреть на огонь в камине.
– Как хорошо, Дрейк, что вы догадались затопить камин. Спасибо вам. Тепло и уютно.
– Рад вам услужить. По мне так чересчур тепло. Не возражаете?
И прежде чем Лаури успела ответить, он стянул с себя свитер.
За последние дни Лаури неоднократно лицезрела его без рубашки, и всякий раз при виде широкой мощной груди, покрытой жесткими волосами, у нее начинало бешено колотиться сердце. Грудь плавно переходила в упругий, плоский живот. Джинсы Дрейк застегивал немного ниже талии, и был хорошо виден круглый пупок, а еще ниже – под плотно облегающей джинсовой тканью – явственно вырисовывался символ его мужского достоинства. В горле вдруг отчего-то запершило – пришлось срочно отпить еще вина.
– Как вы приятно пахнете, – Дрейк наклонился к ней так близко, что его горячее дыхание опалило ей щеку. – Чем это?
– Я… это… – пролепетала Лаури, но договорить не смогла и, собравшись с силами, сделала еще одну попытку. – Ничего особенного. Обычный крем, и не из дорогих. Я купила его в аптеке.
– Что это вы говорите таким тоном, словно извиняетесь. Этот ваш дешевый крем выше всяких похвал.
От этих слов – а может, от близости его тела? – Лаури вздрогнула. Хотя она выпила не больше половины бокала, вино уже начало оказывать свое действие. Сделав последний глоток, Лаури поставила фужер на столик и откинулась на спинку дивана. Дрейк придвинулся к ней ближе.
Он не сводил глаз с ее волос.
– Какие у вас потрясающие волосы, – прошептал Дрейк. – А в свете пламени они еще красивее, чем всегда.
И он провел рукой по ее блестящим волосам.
Языки огня отбрасывали на его лицо причудливые тени. Глаз под густыми бровями было почти не видно, но Лаури знала, что они внимательно вглядываются в ее лицо, отмечая каждую черточку. Вот взгляд задержался на губах, – и у Лаури вдруг перехватило дыхание. Обмакнув указательный палец в золотистое вино, Дрейк поднес его к ее губам. Не спеша провел по верхней губе, потом по нижней. Под нежным натиском губы распахнулись, словно лепестки цветка.
Тогда Дрейк наклонился и прильнул к ней губами, вбирая в себя пьянящую сладость вина. Лаури показалось, что у нее сейчас остановится сердце. Дрожь прошла по всему телу, дыхание перехватило.
– Вы еще восхитительнее, чем это вино. И действуете еще более возбуждающе, – выдохнул Дрейк, оторвавшись наконец от ее губ.
Он поставил бокал на столик, и Лаури ждала, что он сейчас обнимет ее.
Но Дрейк лег на спину, вытянулся во всю длину и положил голову к ней на колени. Взяв ее за руку – Лаури и не думала сопротивляться, – нежно поцеловал ладонь и положил ее себе на живот, прикрыв сверху своею.
– Райское наслаждение, – он пристально посмотрел на Лаури. – Да и вид отсюда такой, что пренебрегать им никак не следует.
Взгляд его скользнул по груди, обтянутой тонкой тканью халата, Лаури вспыхнула, и Дрейк расхохотался, но через секунду глубоко, удовлетворенно вздохнул.
– Мне здесь нравится. А вам, Лаури? В голосе его прозвучали такие серьезные нотки, что она поразилась.
– В Уиспез? Да, здесь просто чудесно. Однако, признаюсь, я считала, что вы к этому времени уже давно вернетесь в Нью-Йорк.
– Иногда я и в самом деле скучаю по огням рампы, не скрою. Но как подумаешь, что предстоит возвращаться к бестолковой жизни доктора Глена Хембрика, просто оторопь берет.
– Правда?
Должно быть, в голосе ее прозвучало удивление, и Дрейк это почувствовал, потому что открыл глаза и ответил:
– Ну да.
– Тогда почему вы стали артистом, если эта работа вам не по душе?
– Сьюзен уговорила меня пойти на прослушивание.
Когда Лаури услышала имя его жены, сердце у нее болезненно сжалось, однако Дрейк остался спокоен.
– И я оказался как раз тем, кого они искали, – продолжал он. – Я поцеловал ту актрису, которую вы видели. Она была в то время ведущей. И, видимо, сделал это достаточно убедительно, потому что все решили, что мы прекрасно смотримся. Я и опомниться не успел, как роль была уже у меня в кармане.
– А чем вы, Дрейк, хотели бы заниматься?
– Как и всякий серьезный актер, обладающий немалой толикой тщеславия, я мечтал создать свой театр и быть в нем режиссером, а не актером. Однако, пожив в Нью-Йорке несколько лет, я понял, что это требует приличных средств. Нужно платить за аренду помещения, на что-то жить, ну и тому подобное. – Дрейк невесело усмехнулся. – Приходилось работать, не жалея сил, так что времени на учебу на режиссерских курсах совсем не оставалось.
Лаури машинально погладила серебристо-каштановые волосы Дрейка. Его голова так уютно устроилась у нее на коленях, словно это было не первый раз. Да и весь их разговор, неспешный, несколько интимный, Доставлял Лаури истинное наслаждение.
– А где вы родились, Дрейк? Кто ваши родители? Странно, он никогда не упоминал, откуда он родом.
– Я родился и вырос в Иллинойсе. Видите, Лаури, я так же, как и вы, со Среднего Запада. – Он поерзал головой, чтобы было удобнее смотреть на нее, и сладкая дрожь пробежала по телу Лаури. – Отец мой работал страховым агентом и, надо сказать, преуспевал, хотя богатыми мы никогда не были. Он умер, когда я еще учился в академии. Мама умерла два года назад. У меня есть брат. Он адвокат. Тоже артист в своем роде. – Дрейк хмыкнул. – Отучившись два года в колледже гуманитарных наук, я поехал в Нью-Йорк и поступил в Американскую академию драматического искусства, а окончив ее, ходил на все просмотры в надежде получить работу.
– И как вы только выдержали? Повторять одну и ту же сцену миллион раз в надежде получить какое-то место… С ума сойти можно!
– Человек в здравом уме никогда на такое и не пойдет, – рассмеялся Дрейк. – То еще испытание! Как-то, помнится, я пробовался на роль рокера в одной музыкальной комедии. Я был уверен, что подхожу для этой роли как нельзя лучше. В течение нескольких недель я вживался в образ – ходил в черной кожаной куртке, ругался, как сапожник, и не выпускал изо рта сигарету. На просмотре я унижался, как последний кретин. Пел, танцевал… Тогда-то я и понял, что никогда в жизни не буду сниматься в музыкальной комедии. Но каково было мое негодование, когда меня не взяли даже в массовку! Сказали, что в свете прожекторов мои волосы отливают серебром, как у старика, а им старики ни к чему. Нужны только молодые. Я пообещал выкрасить волосы в черный цвет, если мне дадут какую-нибудь роль, хотя бы и без слов. Ничего не вышло.
Дрейк ненадолго замолчал и погладил ее руку, которая все еще покоилась на его голом животе.
– Вот так-то я и познакомился со Сьюзен. На этом самом просмотре. После она подошла ко мне и сказала, что рада, что я не получил роль. Ей ужасно не хотелось, чтобы я перекрашивал волосы.
Лаури почувствовала, как у нее защемило сердце. Боль все нарастала, не отпуская ни на миг. Голос Дрейка снизился до шепота и стал как-то глуше. Похоже, Сьюзен была еще неотделима от его жизни, хотя умерла целых три года назад. Зная, что он ей ответит, Лаури, тем не менее, тихонько спросила:
– А она была красивая?
– Да, – тут же отозвался Дрейк и закрыл глаза, словно отгородившись от нее. – Она была балериной, причем классического направления, Для кордебалета ну никак не подходила, так что зачем явилась на просмотр в эту музыкальную комедию – непонятно. Ее тоже не взяли. В конце концов, она пристроилась в труппу «Американский театр балета».
Балерина! Лаури ждала всего, что угодно, но только не этого. Должно быть, была изящной, женственной, грациозной и, как он сказал, красивой.
Нужно срочно сменить тему, иначе их задушевная беседа превратится в пытку для нее.
– А какая ваша самая любимая роль, Дрейк? – Поспешно спросила Лаури.
– Брик в «Кошке на раскаленной крыше», – ответил он. – Я играл его еще в студенческом спектакле. Потрясающий характер! За два с половиной часа, что идет спектакль, показаны все нюансы его отношений с женой, отцом, братом, друзьями. – Голос Дрейка звучал восторженно. – Но мне всегда хотелось самому поставить этот спектакль. Представляете, выставлять на суд зрителя работу, в которую ты вложил всю душу! Что может быть интереснее!
Секунду он молчал, уставившись в темноту, будто представляя сцену, а на ней актеров, готовых воплотить его мечту. Потом перевел взгляд на Лаури и долго смотрел на нее.
В отсветах пламени ее рыжевато-каштановые волосы отливали золотом. На розовом, разгоряченном после мытья лице поблескивали капельки пота. Халат призывно распахнулся на груди.
– Вы нисколько не похожи на учительницу, – тихонько заметил Дрейк.
– А вы очень похожи на артиста, – прошептала она в ответ.
Он чуть приподнялся и обнял ее рукой за талию.
– А если поточнее? Актеры бывают разные. И хорошие, и плохие.
Лаури рассмеялась:
– Не беспокойтесь, вы отличный актер. Лучше и не бывает.
– Да ну? Как вы думаете, гожусь я на роль романтического героя, а, миссис продюсер? Может, посмотрите меня? Мне бы этот просмотр доставил истинное наслаждение.
Говоря это, Дрейк потянул за поясок ее халата и тот развязался.
– Вот видите, я уже вхожу в образ.
Рука его скользнула под халат и накрыла ее грудь.
– Единственное, что мне сейчас нужно, так это хороший партнер, – добавил он и прижался к ее зовущим губам.
Последовал долгий страстный поцелуй. Одной рукой Дрейк продолжал ласкать ее грудь, а другой зарылся в ее густые каштановые волосы. Обняв его за голые плечи, Лаури ласково провела рукой по груди, нежно касаясь каждой выпуклости, пока не добралась до пояса.
Впрочем, Лаури все время пыталась себя уговорить, что от невинных поцелуев никому хуже не будет. Однако в глубине души понимала, что не права. Во-первых, не такие уж они невинные, а во-вторых, она не знала, как долго сможет продержать Дрейка на расстоянии, а главное, захочет ли она сама этого. Уступить ему – означает конец занятиям с Дженифер. От этого пострадают все, и в первую очередь малышка. Безрассудное поведение двух взрослых людей, которым не хватило ума держать себя в руках, поставит под удар ее будущее.
Конечно, в покойном салоне роскошной машины, мчащейся по извилистым горным дорогам в город, дать себе зарок никогда больше не позволить Дрейку дотронуться до себя было проще простого. Казалось, стоит только дать себе слово – и делу конец. А уж что-что, а слово свое Лаури всегда умела держать.
Итак, решено. Она не позволит больше Дрейку прикасаться к себе. Теперь следовало претворить это решение в жизнь.
А вот это было уже куда сложнее. Когда они, наконец, добрались до конторы по прокату машин, Дрейк подошел к ее «Мерседесу» и протянул руку, помогая вылезти. Лаури без колебаний оперлась на нее, и они пошли рядышком. Лаури приятно было ощущать прикосновение его сильного, стройного тела.
Дело с машиной было улажено моментально, а потом они отправились по самым дорогим магазинам города. Дрейк купил Дженифер лыжную куртку ярко-синего цвета, по мнению Лаури, непомерно дорогую. Но когда она сказала об этом Дрейку, тот лишь беспечно махнул рукой. Девочке обнова настолько понравилась, Что она хотела тут же надеть ее, но Лаури объяснила, что такую теплую куртку носят зимой, когда по-настоящему холодно, а не в прохладный осенний день, как сегодня. Но малышка согласилась, чтобы курточку завернули в бумагу и положили в коробку, лишь когда Дрейк купил ей шерстяной свитер с капюшоном, отделанным мехом.
Как обычно, продавщицы, обслуживавшие их, волновались сверх меры, что никак не прибавляло им расторопности. Другие покупатели, увидев такую знаменитость, как Дрейк, вообще забывали, зачем сюда пришли. Стояли, разинув рты, и бросали на них такие взгляды, что Лаури было не по себе.
Некоторые женщины смотрели на нее с нескрываемой завистью. Выражение их лиц ясно говорило: будь их воля, они бы Лаури на клочки разорвали из-за своего любимца. От Дрейка, естественно, ничего не укрылось, но ему, похоже, было ровным счетом наплевать на почитательниц его таланта и их чувства к Лаури. Он то и дело обращался к ней за советом и вообще вел себя с ней довольно фамильярно.
Все это действовало Лаури на нервы. Единственное, за что она была ему признательна, – это за его отношение к Дженифер. Он разговаривал с ней на языке жестов без всякого смущения. Казалось, его абсолютно не волнует, что поклонницы увидят, какая у него дочь. Собираясь в город, Лаури решила одеться не слишком просто и не слишком вычурно. Выбор свой она остановила на светло-коричневой шерстяной юбке и желтовато-зеленой шелковой блузке. Когда они вышли из машины, чтобы идти в ресторан, ей показалось, что на улице довольно прохладно, и она решила надеть шерстяной жакет кремового цвета.
Дрейк, как истинный джентльмен, помог ей надеть жакет, а потом жестом собственника обнял ее за плечи.
Так они и вошли в вестибюль. «Просто образцово-показательная семья», – подумала Лаури, направляясь следом за метрдотелем к столику, но тут же спохватилась. Да какая там семья! Что она такое придумала! Ведь прекрасно знает истинные чувства и намерения Дрейка – он и не думал их скрывать. Физическая близость – ради Бога, но сердце его навсегда останется со Сьюзен.
По дороге домой Дженифер начала клевать носом и, наконец, заснула, положив головку Лаури на колени и крепко прижимая к себе кролика – он стал у Дженифер любимой игрушкой, и она повсюду таскала его с собой.
Дрейк потихоньку включил радио и, покрутив ручку настройки, нашел какую-то спокойную мелодию. Протянув руку, принялся гладить Дженифер по кудрявой головке, пока не убедился, что она крепко спит.
Внезапно сердце Лаури куда-то ухнуло – она вдруг ощутила на своем бедре его ласковую руку. Лаури взглянула на залитый лунным светом пейзаж за окном, потом посмотрела на приборную доску с подсветкой, на спящего на коленях ребенка – на что угодно, только не на сидящего рядом с ней мужчину.
Но помимо воли глаза ее остановились на его идеальном профиле. Почувствовав на себе ее взгляд, Дрейк повернул голову и мягко улыбнулся.
Рука его вновь заскользила по ее бедру, но Лаури и в голову не пришло ее сбросить. Она и думать забыла, что совсем недавно давала себе слово ни при каких обстоятельствах не разрешать ему дотрагиваться до себя. И рука осталась там, где она была, пока не показались огни Уиспез, и Дрейку ничего не оставалось, как обеими руками взяться за руль, чтобы, не дай Бог, никуда не врезаться – холмистые, извилистые улочки этого городка к романтике за рулем не располагали. Приехав домой, первым делом уложили в постель Дженифер, что, впрочем, не составило большого труда – девчушка и так уже почти спала. После молитвы и поцелуев, составлявших ежевечерний ритуал, Дрейк выключил в ее комнате свет.
– А что если затопить сегодня камин? – спросил он Лаури, когда та вышла в гостиную.
– Звучит заманчиво. Я бы с удовольствием немного отдохнула, прежде чем лечь в постель. Столько впечатлений за день!
– Может, я смогу помочь вам расслабиться? – вкрадчивым голосом спросил Дрейк.
– Вы невыносимы! – Лаури делала вид, что сердится, но ее глаза смеялись. – Пойду приму ванну, а потом спущусь вниз.
– Ну, к тому времени огонь будет полыхать вовсю! Я ведь, знаете ли, был когда-то бойскаутом.
– Да ну? Быть того не может! – поддразнила Лаури и поспешно захлопнула за собой дверь, не дав ему возможности съязвить в ответ.
Искупавшись, Лаури надела теплый фланелевый халат и подпоясалась. Персикового цвета ткань и атласные отвороты выгодно оттеняли красоту ее волос и бархатистость кожи.
Прожив с Дрейком под одной крышей несколько дней, Лаури мало-помалу перестала его стесняться. Она уже не пряталась по углам и не пыталась прошмыгнуть мимо незамеченной, если была в одном халате или без косметики. Между ними возникло даже что-то вроде близости.
Так что Лаури безо всякого смущения надела халат и спустилась вниз.
Войдя в гостиную, подошла к окну и задернула шторы, машинально потянулась к выключателю, но, услышав голос Дрейка, замерла.
– Может, не будем включать свет? По-моему, камина вполне достаточно.
Он выходил из кухни с двумя бокалами и бутылкой белого вина в ведерке. Из стереосистемы, спрятанной в книжном шкафу, доносилась негромкая музыка. В камине и, правда, ярко горел огонь – у Дрейка слова не расходились с делом.
– Ну что ж, расслабляться так расслабляться, – согласилась Лаури, но голос ее прозвучал несколько натянуто.
«Расслабляться и соблазняться», – усмехнулась она про себя. Дрейк сменил слаксы и спортивную куртку на старые потертые джинсы и белоснежный свитер с высоким воротом.
Лаури села, поджав под себя ноги, в уголке дивана лицом к камину. Дрейк поставил перед ней на журнальный столик ведерко с бутылкой и бокалы.
– Выпьете со мной вина? – спросил он, усаживаясь рядом. – Ну хоть немного!
– я…
– Ну пожалуйста! Только один бокал. Хуже от этого не будет.
– Хорошо. Но только один, – согласилась Лаури, впрочем, он уже наполнял бокал вином.
Дрейк протянул ей бокал, и пальцы их на секунду соприкоснулись. Лаури сделала маленький глоток. Дрейк не сводил с нее глаз. Ей было неловко под его пристальным взглядом, и она принялась смотреть на огонь в камине.
– Как хорошо, Дрейк, что вы догадались затопить камин. Спасибо вам. Тепло и уютно.
– Рад вам услужить. По мне так чересчур тепло. Не возражаете?
И прежде чем Лаури успела ответить, он стянул с себя свитер.
За последние дни Лаури неоднократно лицезрела его без рубашки, и всякий раз при виде широкой мощной груди, покрытой жесткими волосами, у нее начинало бешено колотиться сердце. Грудь плавно переходила в упругий, плоский живот. Джинсы Дрейк застегивал немного ниже талии, и был хорошо виден круглый пупок, а еще ниже – под плотно облегающей джинсовой тканью – явственно вырисовывался символ его мужского достоинства. В горле вдруг отчего-то запершило – пришлось срочно отпить еще вина.
– Как вы приятно пахнете, – Дрейк наклонился к ней так близко, что его горячее дыхание опалило ей щеку. – Чем это?
– Я… это… – пролепетала Лаури, но договорить не смогла и, собравшись с силами, сделала еще одну попытку. – Ничего особенного. Обычный крем, и не из дорогих. Я купила его в аптеке.
– Что это вы говорите таким тоном, словно извиняетесь. Этот ваш дешевый крем выше всяких похвал.
От этих слов – а может, от близости его тела? – Лаури вздрогнула. Хотя она выпила не больше половины бокала, вино уже начало оказывать свое действие. Сделав последний глоток, Лаури поставила фужер на столик и откинулась на спинку дивана. Дрейк придвинулся к ней ближе.
Он не сводил глаз с ее волос.
– Какие у вас потрясающие волосы, – прошептал Дрейк. – А в свете пламени они еще красивее, чем всегда.
И он провел рукой по ее блестящим волосам.
Языки огня отбрасывали на его лицо причудливые тени. Глаз под густыми бровями было почти не видно, но Лаури знала, что они внимательно вглядываются в ее лицо, отмечая каждую черточку. Вот взгляд задержался на губах, – и у Лаури вдруг перехватило дыхание. Обмакнув указательный палец в золотистое вино, Дрейк поднес его к ее губам. Не спеша провел по верхней губе, потом по нижней. Под нежным натиском губы распахнулись, словно лепестки цветка.
Тогда Дрейк наклонился и прильнул к ней губами, вбирая в себя пьянящую сладость вина. Лаури показалось, что у нее сейчас остановится сердце. Дрожь прошла по всему телу, дыхание перехватило.
– Вы еще восхитительнее, чем это вино. И действуете еще более возбуждающе, – выдохнул Дрейк, оторвавшись наконец от ее губ.
Он поставил бокал на столик, и Лаури ждала, что он сейчас обнимет ее.
Но Дрейк лег на спину, вытянулся во всю длину и положил голову к ней на колени. Взяв ее за руку – Лаури и не думала сопротивляться, – нежно поцеловал ладонь и положил ее себе на живот, прикрыв сверху своею.
– Райское наслаждение, – он пристально посмотрел на Лаури. – Да и вид отсюда такой, что пренебрегать им никак не следует.
Взгляд его скользнул по груди, обтянутой тонкой тканью халата, Лаури вспыхнула, и Дрейк расхохотался, но через секунду глубоко, удовлетворенно вздохнул.
– Мне здесь нравится. А вам, Лаури? В голосе его прозвучали такие серьезные нотки, что она поразилась.
– В Уиспез? Да, здесь просто чудесно. Однако, признаюсь, я считала, что вы к этому времени уже давно вернетесь в Нью-Йорк.
– Иногда я и в самом деле скучаю по огням рампы, не скрою. Но как подумаешь, что предстоит возвращаться к бестолковой жизни доктора Глена Хембрика, просто оторопь берет.
– Правда?
Должно быть, в голосе ее прозвучало удивление, и Дрейк это почувствовал, потому что открыл глаза и ответил:
– Ну да.
– Тогда почему вы стали артистом, если эта работа вам не по душе?
– Сьюзен уговорила меня пойти на прослушивание.
Когда Лаури услышала имя его жены, сердце у нее болезненно сжалось, однако Дрейк остался спокоен.
– И я оказался как раз тем, кого они искали, – продолжал он. – Я поцеловал ту актрису, которую вы видели. Она была в то время ведущей. И, видимо, сделал это достаточно убедительно, потому что все решили, что мы прекрасно смотримся. Я и опомниться не успел, как роль была уже у меня в кармане.
– А чем вы, Дрейк, хотели бы заниматься?
– Как и всякий серьезный актер, обладающий немалой толикой тщеславия, я мечтал создать свой театр и быть в нем режиссером, а не актером. Однако, пожив в Нью-Йорке несколько лет, я понял, что это требует приличных средств. Нужно платить за аренду помещения, на что-то жить, ну и тому подобное. – Дрейк невесело усмехнулся. – Приходилось работать, не жалея сил, так что времени на учебу на режиссерских курсах совсем не оставалось.
Лаури машинально погладила серебристо-каштановые волосы Дрейка. Его голова так уютно устроилась у нее на коленях, словно это было не первый раз. Да и весь их разговор, неспешный, несколько интимный, Доставлял Лаури истинное наслаждение.
– А где вы родились, Дрейк? Кто ваши родители? Странно, он никогда не упоминал, откуда он родом.
– Я родился и вырос в Иллинойсе. Видите, Лаури, я так же, как и вы, со Среднего Запада. – Он поерзал головой, чтобы было удобнее смотреть на нее, и сладкая дрожь пробежала по телу Лаури. – Отец мой работал страховым агентом и, надо сказать, преуспевал, хотя богатыми мы никогда не были. Он умер, когда я еще учился в академии. Мама умерла два года назад. У меня есть брат. Он адвокат. Тоже артист в своем роде. – Дрейк хмыкнул. – Отучившись два года в колледже гуманитарных наук, я поехал в Нью-Йорк и поступил в Американскую академию драматического искусства, а окончив ее, ходил на все просмотры в надежде получить работу.
– И как вы только выдержали? Повторять одну и ту же сцену миллион раз в надежде получить какое-то место… С ума сойти можно!
– Человек в здравом уме никогда на такое и не пойдет, – рассмеялся Дрейк. – То еще испытание! Как-то, помнится, я пробовался на роль рокера в одной музыкальной комедии. Я был уверен, что подхожу для этой роли как нельзя лучше. В течение нескольких недель я вживался в образ – ходил в черной кожаной куртке, ругался, как сапожник, и не выпускал изо рта сигарету. На просмотре я унижался, как последний кретин. Пел, танцевал… Тогда-то я и понял, что никогда в жизни не буду сниматься в музыкальной комедии. Но каково было мое негодование, когда меня не взяли даже в массовку! Сказали, что в свете прожекторов мои волосы отливают серебром, как у старика, а им старики ни к чему. Нужны только молодые. Я пообещал выкрасить волосы в черный цвет, если мне дадут какую-нибудь роль, хотя бы и без слов. Ничего не вышло.
Дрейк ненадолго замолчал и погладил ее руку, которая все еще покоилась на его голом животе.
– Вот так-то я и познакомился со Сьюзен. На этом самом просмотре. После она подошла ко мне и сказала, что рада, что я не получил роль. Ей ужасно не хотелось, чтобы я перекрашивал волосы.
Лаури почувствовала, как у нее защемило сердце. Боль все нарастала, не отпуская ни на миг. Голос Дрейка снизился до шепота и стал как-то глуше. Похоже, Сьюзен была еще неотделима от его жизни, хотя умерла целых три года назад. Зная, что он ей ответит, Лаури, тем не менее, тихонько спросила:
– А она была красивая?
– Да, – тут же отозвался Дрейк и закрыл глаза, словно отгородившись от нее. – Она была балериной, причем классического направления, Для кордебалета ну никак не подходила, так что зачем явилась на просмотр в эту музыкальную комедию – непонятно. Ее тоже не взяли. В конце концов, она пристроилась в труппу «Американский театр балета».
Балерина! Лаури ждала всего, что угодно, но только не этого. Должно быть, была изящной, женственной, грациозной и, как он сказал, красивой.
Нужно срочно сменить тему, иначе их задушевная беседа превратится в пытку для нее.
– А какая ваша самая любимая роль, Дрейк? – Поспешно спросила Лаури.
– Брик в «Кошке на раскаленной крыше», – ответил он. – Я играл его еще в студенческом спектакле. Потрясающий характер! За два с половиной часа, что идет спектакль, показаны все нюансы его отношений с женой, отцом, братом, друзьями. – Голос Дрейка звучал восторженно. – Но мне всегда хотелось самому поставить этот спектакль. Представляете, выставлять на суд зрителя работу, в которую ты вложил всю душу! Что может быть интереснее!
Секунду он молчал, уставившись в темноту, будто представляя сцену, а на ней актеров, готовых воплотить его мечту. Потом перевел взгляд на Лаури и долго смотрел на нее.
В отсветах пламени ее рыжевато-каштановые волосы отливали золотом. На розовом, разгоряченном после мытья лице поблескивали капельки пота. Халат призывно распахнулся на груди.
– Вы нисколько не похожи на учительницу, – тихонько заметил Дрейк.
– А вы очень похожи на артиста, – прошептала она в ответ.
Он чуть приподнялся и обнял ее рукой за талию.
– А если поточнее? Актеры бывают разные. И хорошие, и плохие.
Лаури рассмеялась:
– Не беспокойтесь, вы отличный актер. Лучше и не бывает.
– Да ну? Как вы думаете, гожусь я на роль романтического героя, а, миссис продюсер? Может, посмотрите меня? Мне бы этот просмотр доставил истинное наслаждение.
Говоря это, Дрейк потянул за поясок ее халата и тот развязался.
– Вот видите, я уже вхожу в образ.
Рука его скользнула под халат и накрыла ее грудь.
– Единственное, что мне сейчас нужно, так это хороший партнер, – добавил он и прижался к ее зовущим губам.
Последовал долгий страстный поцелуй. Одной рукой Дрейк продолжал ласкать ее грудь, а другой зарылся в ее густые каштановые волосы. Обняв его за голые плечи, Лаури ласково провела рукой по груди, нежно касаясь каждой выпуклости, пока не добралась до пояса.