– И я люблю тебя. – Она теснее прижалась к нему, стараясь, чтобы он вошел еще глубже. – Я так тебя люблю!
– Моя дорогая, моя любовь!
Его ласки возобновились с новой силой, и Алисия начала снова трепетать в его объятиях. Дав наконец выход своей страсти, Пирс и Алисия вместе устремились к сияющим вершинам любви.
–..А на ужин бабуля сделала пиццу, и не готовую, как ты, а из настоящего теста!
– Спасибо бабуле, – кисло заметила Алисия.
Пирс улыбнулся. С того момента как они забрали детей, те трещали без умолку, сообщая обо всем, что с ними случилось за последние несколько часов.
– Еще мы с дедушкой играли в шашки, но мне кажется, он поддавался.
– Когда смотрели телевизор, мы ели поп-корн. А на завтрак бабуля приготовила вафли и сосиски.
Мерилом веселья для Адама служило количество и качество съеденных лакомств.
– Мы все съели, и бабушка дала нам за это конфет.
Алисия возвела очи к небу:
– На следующей неделе придется идти к зубному врачу. День в Диснейленде и ночевка у бабушки – такой сахарной атаки никакие зубы не выдержат!
– Мы так хорошо повеселились! – подытожил Дэвид. – А вы?
Пирс многозначительно взглянул на Алисию, которая тут же залилась румянцем. А она-то надеялась, что после этой ночи перестанет смущаться!
– Да, мы прекрасно провели время, – с расстановкой произнес Пирс.
– А что вы делали?
– Ну, массу всего, – последовал беспечный ответ Пирса, и щеки Алисии буквально заполыхали. Увидев это. Пирс довольно рассмеялся.
Когда они приехали домой, Алисия попросила детей распаковать вещи и положить все на место.
– И пожалуйста, поаккуратней. У входа в холл Дэвид обернулся:
– Да, чуть не забыл. Я хотел попросить Пирса кое о чем.
По молчаливому обоюдному соглашению Пирс и Алисия не делали тайны из своих отношений. Вот и сейчас рука Пирса покоилась на плечах Алисии, а она обнимала его за талию, слегка склонив голову ему на грудь.
– А в чем дело? – поинтересовался Пирс.
– Наша бойскаутская команда собирается в поход с ночевкой. Так как у меня нет папы, то мне разрешили пригласить, кого я захочу. Я собирался позвать Картера, а теперь решил попросить вас.
– Весьма польщен, – улыбнулся Пирс и любовным жестом провел по волосам Алисии. – А когда состоится поход?
– В следующем месяце.
Алисия сразу почувствовала, как изменился Пирс. Только что он был рядом с ней и вот как бы отпрянул, ушел в себя, воздвигнув непреодолимую преграду между собой и ею. Он перестал гладить ее волосы, рука, обнимавшая ее за плечи, напряглась, а в следующее мгновение повисла плетью вдоль тела. Чувствовалось, как он весь внутренне скован и напряжен.
Алисия подняла голову и слегка отступила, чтобы получше рассмотреть Пирса. Его лицо напоминало застывшую маску, глаза были пусты и холодны. Она поняла, что он снова ступил туда, куда ей вход заказан. Но на этот раз Алисией овладело не отчаяние, а гнев. Как он смеет так поступать с ней после того, что произошло между ними прошлой ночью, после того, как он клятвенно уверял ее в своей любви?
– Так вы пойдете в поход. Пирс? – спросил Дэвид.
– Мы поговорим об этом позже, Дэвид, – сказала Алисия, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче, в то время как ей хотелось закричать. – Идите и распакуйте свои вещи. А потом можете с Адамом посмотреть телевизор. Мне нужно поговорить с Пирсом.
– Ладно, – уныло бросил Дэвид и поплелся через холл в свою комнату.
Пирс стоял уставившись в пол. Только когда Дэвид отошел на достаточное расстояние, он рискнул поднять голову. Его глаза были холодны.
– Я не смогу пойти с ним. Пожалуйста, извинись за меня.
– Черта с два я это сделаю! – в сердцах бросила Алисия. – А передо мной кто извинится? Ты ведь собираешься снова исчезнуть, разве не так?
Она схватила его за плечо и изо всех сил встряхнула. Алисия никогда не была, что называется, бойцом, то есть не умела давать выход своему гневу с помощью физических действий, но сейчас ее всю трясло от ярости. Она чувствовала, что может запросто ударить Пирса.
– На этот раз я хочу знать, в чем дело. Как ты можешь так себя вести после того, что было ночью?
– Эта ночь была самой прекрасной ночью в моей жизни. Именно это я имел в виду, когда говорил, что люблю тебя.
– Но тогда в чем же дело? – вскричала Алисия. – Почему ты снова хочешь ускользнуть? А ведь ты именно так собираешься поступить, правда?
– Да.
– Но на этот раз нам вряд ли придут на помощь семейные неурядицы, значит, ты не вернешься. Так?
Пирс не сводил с Алисии глаз. Его взгляд был жестким и суровым.
– Нет, на этот раз я не вернусь. Алисия отпрянула. Ей показалось, что она ослышалась. Но Пирс произнес эти слова с такой абсолютной уверенностью!.. Да, он высказался откровенно, и теперь она жалела, что принудила его к этому.
– После того, что между нами было?
Голос плохо повиновался ей. В нем чувствовалась нечеловеческая мука, которую Алисия не в силах была скрыть, так же как ярость и ненависть, которые она испытывала сейчас к Пирсу.
– Значит, после того, что произошло между нами вчера, ты способен просто взять и уйти, ни о чем не сожалея?
– Я должен так поступить.
– Прекрати повторять одно и то же! Ты вовсе не должен.
– Тем не менее это так.
– Почему?
– Я не могу позволить себе и дальше оставаться с тобой и с мальчиками. Чем дольше я медлю, тем труднее в конце концов будет расставание. Поверь мне – для всех нас будет лучше, если мы расстанемся прямо сейчас.
– Я не верю ни одному твоему слову!
– Ты должна мне поверить.
– Значит, вчерашняя ночь ничего не значит для тебя?
Пирс схватил Алисию за плечи, резко повернул и прижал к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Его глаза метали молнии, слова с трудом срывались с губ.
– Вчерашняя ночь значит для меня очень много! Осуществилась моя самая сокровенная мечта – я представил себе, что мы женаты, что мы принадлежим друг другу, что нас ожидает счастливое будущее.
– Боже мой. Пирс! – Алисии хотелось вцепиться ему в волосы, расцарапать кожу. Она была в отчаянии. – Как ты можешь говорить мне все это, если собираешься уйти? Как?..
– Неужели ты не видишь, как мне тяжело с тобой расставаться? Неужели не понимаешь, что с тех пор как мы в первый раз были близки – еще там, в коттедже, – твое тело стало частью моего? Да для меня расстаться с тобой – это все равно что позволить вырвать сердце из груди. Ты принадлежишь мне, Алисия. Ты – это частица меня самого. И так будет всегда. А твои прелестные сыновья стали частью моей души. И это тоже навсегда. – Пирс в изнеможении закрыл глаза и устало добавил:
– Но я вынужден с тобой расстаться.
Алисия заплакала. Она проклинала себя за это, но ничего не могла поделать – слезы сами наворачивались на глаза и струились по щекам. Она проклинала себя за то, что умоляет Пирса остаться, но ничего не могла поделать и с этим. Он не может уйти. Она этого не допустит. Ухватив края рубашки Пирса, она заколотила кулачками по его груди.
– Скажи мне почему? Почему?
– Не заставляй меня страдать еще больше.
– Куда уж больше!
– Тебе не нужно знать причину.
– Но я требую!
– Нет.
– Скажи мне, умоляю!
– Нет.
– Скажи же, черт возьми!
– Я умираю…
Глава 9
– Моя дорогая, моя любовь!
Его ласки возобновились с новой силой, и Алисия начала снова трепетать в его объятиях. Дав наконец выход своей страсти, Пирс и Алисия вместе устремились к сияющим вершинам любви.
–..А на ужин бабуля сделала пиццу, и не готовую, как ты, а из настоящего теста!
– Спасибо бабуле, – кисло заметила Алисия.
Пирс улыбнулся. С того момента как они забрали детей, те трещали без умолку, сообщая обо всем, что с ними случилось за последние несколько часов.
– Еще мы с дедушкой играли в шашки, но мне кажется, он поддавался.
– Когда смотрели телевизор, мы ели поп-корн. А на завтрак бабуля приготовила вафли и сосиски.
Мерилом веселья для Адама служило количество и качество съеденных лакомств.
– Мы все съели, и бабушка дала нам за это конфет.
Алисия возвела очи к небу:
– На следующей неделе придется идти к зубному врачу. День в Диснейленде и ночевка у бабушки – такой сахарной атаки никакие зубы не выдержат!
– Мы так хорошо повеселились! – подытожил Дэвид. – А вы?
Пирс многозначительно взглянул на Алисию, которая тут же залилась румянцем. А она-то надеялась, что после этой ночи перестанет смущаться!
– Да, мы прекрасно провели время, – с расстановкой произнес Пирс.
– А что вы делали?
– Ну, массу всего, – последовал беспечный ответ Пирса, и щеки Алисии буквально заполыхали. Увидев это. Пирс довольно рассмеялся.
Когда они приехали домой, Алисия попросила детей распаковать вещи и положить все на место.
– И пожалуйста, поаккуратней. У входа в холл Дэвид обернулся:
– Да, чуть не забыл. Я хотел попросить Пирса кое о чем.
По молчаливому обоюдному соглашению Пирс и Алисия не делали тайны из своих отношений. Вот и сейчас рука Пирса покоилась на плечах Алисии, а она обнимала его за талию, слегка склонив голову ему на грудь.
– А в чем дело? – поинтересовался Пирс.
– Наша бойскаутская команда собирается в поход с ночевкой. Так как у меня нет папы, то мне разрешили пригласить, кого я захочу. Я собирался позвать Картера, а теперь решил попросить вас.
– Весьма польщен, – улыбнулся Пирс и любовным жестом провел по волосам Алисии. – А когда состоится поход?
– В следующем месяце.
Алисия сразу почувствовала, как изменился Пирс. Только что он был рядом с ней и вот как бы отпрянул, ушел в себя, воздвигнув непреодолимую преграду между собой и ею. Он перестал гладить ее волосы, рука, обнимавшая ее за плечи, напряглась, а в следующее мгновение повисла плетью вдоль тела. Чувствовалось, как он весь внутренне скован и напряжен.
Алисия подняла голову и слегка отступила, чтобы получше рассмотреть Пирса. Его лицо напоминало застывшую маску, глаза были пусты и холодны. Она поняла, что он снова ступил туда, куда ей вход заказан. Но на этот раз Алисией овладело не отчаяние, а гнев. Как он смеет так поступать с ней после того, что произошло между ними прошлой ночью, после того, как он клятвенно уверял ее в своей любви?
– Так вы пойдете в поход. Пирс? – спросил Дэвид.
– Мы поговорим об этом позже, Дэвид, – сказала Алисия, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно мягче, в то время как ей хотелось закричать. – Идите и распакуйте свои вещи. А потом можете с Адамом посмотреть телевизор. Мне нужно поговорить с Пирсом.
– Ладно, – уныло бросил Дэвид и поплелся через холл в свою комнату.
Пирс стоял уставившись в пол. Только когда Дэвид отошел на достаточное расстояние, он рискнул поднять голову. Его глаза были холодны.
– Я не смогу пойти с ним. Пожалуйста, извинись за меня.
– Черта с два я это сделаю! – в сердцах бросила Алисия. – А передо мной кто извинится? Ты ведь собираешься снова исчезнуть, разве не так?
Она схватила его за плечо и изо всех сил встряхнула. Алисия никогда не была, что называется, бойцом, то есть не умела давать выход своему гневу с помощью физических действий, но сейчас ее всю трясло от ярости. Она чувствовала, что может запросто ударить Пирса.
– На этот раз я хочу знать, в чем дело. Как ты можешь так себя вести после того, что было ночью?
– Эта ночь была самой прекрасной ночью в моей жизни. Именно это я имел в виду, когда говорил, что люблю тебя.
– Но тогда в чем же дело? – вскричала Алисия. – Почему ты снова хочешь ускользнуть? А ведь ты именно так собираешься поступить, правда?
– Да.
– Но на этот раз нам вряд ли придут на помощь семейные неурядицы, значит, ты не вернешься. Так?
Пирс не сводил с Алисии глаз. Его взгляд был жестким и суровым.
– Нет, на этот раз я не вернусь. Алисия отпрянула. Ей показалось, что она ослышалась. Но Пирс произнес эти слова с такой абсолютной уверенностью!.. Да, он высказался откровенно, и теперь она жалела, что принудила его к этому.
– После того, что между нами было?
Голос плохо повиновался ей. В нем чувствовалась нечеловеческая мука, которую Алисия не в силах была скрыть, так же как ярость и ненависть, которые она испытывала сейчас к Пирсу.
– Значит, после того, что произошло между нами вчера, ты способен просто взять и уйти, ни о чем не сожалея?
– Я должен так поступить.
– Прекрати повторять одно и то же! Ты вовсе не должен.
– Тем не менее это так.
– Почему?
– Я не могу позволить себе и дальше оставаться с тобой и с мальчиками. Чем дольше я медлю, тем труднее в конце концов будет расставание. Поверь мне – для всех нас будет лучше, если мы расстанемся прямо сейчас.
– Я не верю ни одному твоему слову!
– Ты должна мне поверить.
– Значит, вчерашняя ночь ничего не значит для тебя?
Пирс схватил Алисию за плечи, резко повернул и прижал к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Его глаза метали молнии, слова с трудом срывались с губ.
– Вчерашняя ночь значит для меня очень много! Осуществилась моя самая сокровенная мечта – я представил себе, что мы женаты, что мы принадлежим друг другу, что нас ожидает счастливое будущее.
– Боже мой. Пирс! – Алисии хотелось вцепиться ему в волосы, расцарапать кожу. Она была в отчаянии. – Как ты можешь говорить мне все это, если собираешься уйти? Как?..
– Неужели ты не видишь, как мне тяжело с тобой расставаться? Неужели не понимаешь, что с тех пор как мы в первый раз были близки – еще там, в коттедже, – твое тело стало частью моего? Да для меня расстаться с тобой – это все равно что позволить вырвать сердце из груди. Ты принадлежишь мне, Алисия. Ты – это частица меня самого. И так будет всегда. А твои прелестные сыновья стали частью моей души. И это тоже навсегда. – Пирс в изнеможении закрыл глаза и устало добавил:
– Но я вынужден с тобой расстаться.
Алисия заплакала. Она проклинала себя за это, но ничего не могла поделать – слезы сами наворачивались на глаза и струились по щекам. Она проклинала себя за то, что умоляет Пирса остаться, но ничего не могла поделать и с этим. Он не может уйти. Она этого не допустит. Ухватив края рубашки Пирса, она заколотила кулачками по его груди.
– Скажи мне почему? Почему?
– Не заставляй меня страдать еще больше.
– Куда уж больше!
– Тебе не нужно знать причину.
– Но я требую!
– Нет.
– Скажи мне, умоляю!
– Нет.
– Скажи же, черт возьми!
– Я умираю…
Глава 9
Нет, это не он умирал, а она.
Жизнь медленно вытекала из нее по каплям. Слезы мгновенно высохли, словно то, что Пирс только что сообщил ей, иссушило тело. Алисия стояла неподвижно, словно изваяние.
Первым пришел в себя Пирс. Осторожно сняв руки Алисии с груди, он отступил на шаг. Он ощущал ее боль так же остро, как если бы кто-то воткнул ему в сердце нож. Черты его лица исказились, словно под влиянием невыразимой муки. Не в силах видеть ее страдальческого лица, он отвернулся и, отошел к окну. За стеклом был виден прекрасный солнечный день. Как будто ничего не случилось!
Алисия не двигалась с места, словно обращенная в камень. Медленно текли минуты, но ни он, ни она не замечали времени. Наконец Алисия так глубоко вздохнула, что казалось – ее легкие сейчас разорвутся. Кровь снова начала пульсировать в жилах, возвращая ее к жизни, но казалось, что все тело сопротивляется, не хочет жить, настолько вся она была переполнена страданием. Алисия медленно провела пальцами по щекам. Кожа сделалась соленой и затвердела от горьких слез.
Алисия взглянула на Пирса, и снова слезы навернулись на глаза, но на этот раз она не позволила себе заплакать. Пирс стоял не двигаясь, прямой и крепкий, как скала. Она попыталась найти хоть каплю слабости в его лице, но тщетно. Впрочем, разве она еще не усвоила, какой он сильный человек? Господи, эту его силу она не раз ощущала сама!
– Этого не может быть.
Пирс взглянул на нее через плечо:
– И я так думал, когда мне впервые сказали об этом. Однако оказалось, что может. Не наверняка, но с большой долей вероятности.
Алисия покачала головой, все еще отказываясь верить его словам.
– Пожалуйста, не говори со мной загадками! Я хочу знать всю правду, а не половину.
– Сядь, – тихо попросил он. – Мне кажется, ты сейчас упадешь.
Алисия на негнущихся ногах приблизилась к дивану и бессильно опустилась на подушки.
– Не может быть, что ты болен, – настойчиво повторила она.
– Я сам этому не верил. Дело было так – я проходил ежегодное обследование. Это была обычная процедура, небольшое досадное отступление от каждодневной рутины, которой надо было найти место в моем плотном расписании. Я ни минуты не сомневался в результатах. – Говоря это. Пирс машинально ходил из угла в угол. – Выяснилось, что у меня что-то не в порядке с кровью. Мне сказали, что это может быть какая-нибудь неопасная болезнь, с которой современная медицина уже научилась справляться, или… – он запнулся и посмотрел на Алисию, —..или редко встречающееся заболевание, которое будет прогрессировать и в конце концов приведет к смерти.
Алисия прикрыла лицо холодными пальцами, чтобы он не видел ее дрожащих губ. Ей хотелось зарыдать, истерически закричать, биться головой о стену, рвать на себе волосы. Но она знала, что не имеет на это права.
– Но врачи еще не знают наверняка? Пирс покачал головой.
– Они сказали, что потребуется три недели, чтобы поставить окончательный диагноз. Сказали, что нужно куда-то отправить пробы крови для тщательного и углубленного исследования. Симптомы и того, и другого заболевания настолько схожи, что нужно какое-то время, чтобы убедиться наверняка. Некоторые анализы делаются в течение нескольких дней. – Он нетерпеливо развел руками. – Я не хочу об этом говорить. – Он откинул волосы со лба. – Все это стало известно за два дня до того, как я встретил тебя. Вот почему я уехал в тот коттедж – подумать, попытаться свыкнуться с мыслью, что через несколько месяцев могу умереть.
У Алисии вырвался сдавленный стон, она даже не успела прикрыть рот рукой. Слезы хлынули неудержимым потоком. Пирс кинулся к ней и опустился на колени.
– Алисия, прошу тебя, не надо! Вот почему я не хотел ничего тебе говорить. Было бы гораздо лучше, если бы ты считала меня просто подлецом, который добился от тебя, чего хотел, и смылся. Она коснулась его волос.
– Этого не может быть! Я не могу поверить, что ты болен…
Пирс встал и снова начал беспорядочно ходить из угла в угол. Было видно, что он в ярости.
– Я сам пытался себя в этом уверить. Это ведь такая чудовищная несправедливость! Я занимаюсь спортом, принимаю витамины. Как только я заметил, что у меня начинает расти брюшко, записался в клуб здоровья, сбросил пятнадцать фунтов, начал регулярно, три раза в неделю, тренироваться. Я правильно питаюсь, почти совсем не пью. Курить бросил сто лет назад, когда появились первые предупреждения на эту тему. Я думаю, что легче примирился бы с приговором врачей, если бы чувствовал какие-то боли, слабость, если бы, наконец, не мог заниматься любовью всю ночь напролет, как мы делали это с тобой.
Алисия отвела взгляд – слишком живо было воспоминание об этой ночи.
– Когда ты будешь знать наверняка?
– Я полагаю, через несколько дней. Три недели скоро истекают.
Она с надеждой взглянула на него:
– А вдруг?..
Он прервал ее на полуслове и решительно покачал головой:
– Нет, Алисия. Надо быть готовым к худшему. Я не могу строить планов на основании лишь слабой надежды, потому что… Ну, просто не могу. Разочарование было бы слишком горьким.
В груди у Алисии что-то оборвалось. Она чувствовала, что жизнь по каплям оставляет ее. Пирс сел рядом и взял ее за руку.
– Теперь ты понимаешь, почему я с самого начала сказал тебе, что не могу позволить себе никаких привязанностей? Мне не хотелось причинять тебе боль. Если бы это была не ты, а другая, просто очередная привлекательная женщина, я бы не задумываясь затащил ее в постель в первую же ночь. Использовал бы, чтобы прогнать свои неотвязные думы, попытался бы избавиться от отчаяния, овладев ее телом, и меня бы совершенно не волновало, увидимся ли мы когда-нибудь еще.
Он выпустил ее руку и снова подошел к окну. Его голос звучал низко и, чуть хрипловато. Было видно, что он с трудом справляется со своими чувствами.
– Но это была ты, а не другая. И я понял, что если мы будем близки хотя бы один раз, я не смогу позволить тебе уйти. Ты была именно той, что мне нужна. Но я-то был тебе совершенно не нужен! – Он снова взглянул на нее. – Ты еще молода, и у тебя в жизни уже была одна утрата. У тебя двое сыновей, которым нужен отец. Тебе нужен мужчина, который будет с тобой рядом долгие годы и с которым ты сможешь создать домашний очаг.
Он сел на стул рядом с ней. Его взгляд молил о понимании и прощении.
– Я знаю, это было дурно с моей стороны склонять тебя к близости в тот вечер, когда в коттедж приезжала Крисси, но я ничего не мог с собой поделать. И каждый раз, возвращаясь к тебе, я проклинал себя за это – было бы гораздо честнее вовсе не встречаться с тобой! В ту ночь, когда с Дэвидом случилось несчастье, я понимал – ты хотела, чтобы я остался. Я сам этого хотел. Ты нуждалась в поддержке и понимании, в любви и уверенности в том, что ты не одна на свете. Но я был не в силах дать тебе эту уверенность. И хотя понимал, что обижаю тебя, раню твою гордость, может быть, даже вызываю гнев, я заставил себя уйти. Ты и твои сыновья – это дар небес, посланный мне Богом, но, увы, слишком поздно!..
Пирс снова встал и сжал руки в кулаки. Он выглядел как человек, доведенный до самой крайней степени отчаяния. Казалось, в любую минуту он может потерять сознание.
– Я критически взглянул на свою жизнь – обычный поступок человека, который понимает, что его дни сочтены. Ты, Дэвид и Адам были для меня словно глоток свежего воздуха. Я хотел бы использовать этот представившийся мне шанс сделать свою жизнь осмысленной. О, как бы я желал стать твоим мужем, заниматься с тобой любовью каждую ночь, разделять с тобой и горе, и радость!.. Еще я хотел бы, чтобы у нас с тобой был ребенок. Я постарался бы стать хорошим отцом твоим милым мальчикам, наблюдать, как они растут и взрослеют, помогать им, когда это в моих силах, и удерживать от неразумных поступков, которые когда-то совершил сам. Я страстно хотел всего этого, Алисия. – Но слишком поздно. Черт побери, слишком поздно!..
Он снова подошел к окну и уставился на улицу невидящим взглядом.
Наступило долгое молчание. Алисии хотелось утешить Пирса, облегчить его страдания. Но как? Она понимала, что он не потерпит никакой жалости. А вот кто утешит ее? Ее сердце только что оправилось от потери Джима. Прошло время, и рана, нанесенная смертью мужа, наконец зарубцевалась. Но теперь она ощущала, что вместо сердца у нее зияет новая огромная рана, которую время вряд ли когда-нибудь залечит.
– Что ты собираешься делать? – спросила Алисия после продолжительной паузы.
– Ты хочешь сказать, если…
– Да.
– Продам свою долю в фирме моим партнерам. Закончу все дела. Навещу мать. А потом просто исчезну, уйду. Не стану сидеть и ждать похоронной команды.
Алисию передернуло при звуке этих зловещих слов, как будто в комнате внезапно похолодало.
– Крисси знает? Пирс покачал головой:
– Нет. Я так решил.
– Это жестоко. Пирс. Ты должен рассказать и матери, и Крисси. Ты ведь только недавно наладил отношения со своей дочерью. Я уверена, что она имеет право знать.
– А ты хотела бы знать заранее, что Джим умрет именно в этот день?
Губы Алисии задрожали, как будто Пирс ударил ее. Увидев, какое действие произвели его слова, он обругал себя и бросился к ней.
– Прости меня, прости, – повторял он, качая головой. – Я не хотел тебя обидеть. Я хотел уйти быстро и безболезненно. Мне было бы гораздо легче, если бы ты разозлилась на меня, чем оставлять тебя в таком состоянии, как сейчас. Мне невыносима мысль, что я доставил тебе такие страдания. – Он перевел дух. – Я ухожу, Алисия.
Пирс подошел к двери, а Алисия осталась сидеть, скорчившись на диване и не спуская с него тревожного взгляда.
– Я больше никогда тебя не увижу? – спросила она в отчаянии.
Пирс на минуту прикрыл глаза и отрицательно покачал головой.
– Нет, – коротко бросил он.
– Но ведь… – начала было она и осеклась. Как может она быть такой эгоисткой? Она ведь только что чуть не сказала Пирсу: «Позвони, если тревога окажется ложной, если анализы будут нормальными». «Позвони, если все хорошо, и не утруждай себя, если нет» – вот что она собиралась сказать Пирсу только что.
Он понял все без слов. Подойдя к Алисии, Пирс ласково провел рукой по ее щеке. На его губах застыла горькая усмешка.
– Мы уже сказали друг другу все, что нужно. И даже больше. Я ни о чем не прошу тебя, Алисия. С самого начала я знал, что между нами ничего быть не может, но не смог удержаться. – Его глаза излучали такую любовь!.. – Прости меня. Я слишком сильно тебя люблю.
Дверь за ним захлопнулась. Алисия так и осталась на диване, не в силах сдвинуться с места.
– Я никогда так раньше не делала.
– Не пила шампанское, стоя под душем? Это непременное условие любой оргии.
– Куда ты смотришь?
– На твою грудь.
– Я так и подумала.
– Мне нравится, как вода пузырится на твоих сосках.
Он набрал полный рот шампанского, поднял ее повыше и прикоснулся к соску. Она почувствовала, как холодные губы щекочут ее разгоряченную кожу.
– Как чудесно!
Ее мокрые руки вцепились ему в волосы. Он поднял ее из ванны и положил на деревянный настил. Взяв в руки бутылку шампанского, он вылил искрящийся напиток прямо на нее. Она вздрогнула, но не от холода, а от того, что его язык повторил путь сверкающих струек по ее телу.
– Со свечами ты хорошо придумала. Я сам должен был догадаться.
– Я люблю, когда горят свечи.
– А мне нравится, как они освещают твою кожу. – Она поняла, что он любуется ее обнаженной спиной. Она лежала у него на груди. Их ноги переплелись. – Мне нравится, что твои волосы разметались у меня на груди. Это так возбуждает!
– Как приятно пахнут свечи! – Она сделала глубокий вдох. От аромата цветов и пряностей у нее закружилась голова.
– Ты тоже пахнешь приятно. – Его пальцы заскользили по ее коже, заставив задрожать.
– Как и ты.
– А как я пахну?
Она подняла голову и мечтательно уставилась на него:
– Мужчиной. Мной. Нами обоими. Он запустил пальцы в ее волосы и начал тихонько поглаживать.
– А каков ты на вкус. Пирс?
Он замер и даже задержал дыхание, когда ее руки шаловливо заскользили по его телу. Вот ее пальцы коснулись интимного места. Он застонал. Когда туда же скользнули губы, он умер, чтобы тут же возродиться.
– Ты мешаешь мне причесываться. Они уже оделись и собирались уходить. Стоя перед зеркалом в ванной, она колдовала над своими волосами. Он стоял у нее за спиной, обхватив руками, и гладил ее грудь.
– Можешь не стараться, все равно я снова растреплю твою прическу. И спасибо за то, что ты сегодня не надела бюстгальтер.
Его пальцы дразнящими движениями гладили ее соски. Медленно, мягко, осторожно. Алисия видела все это в зеркале и чувствовала ответную реакцию своего тела. От желания пелена застилала ей глаза. И ему тоже. Она опустила руки, и гребешок со стуком упал на пол. Ее ягодицы прижались к его твердой выпуклости.
– Но мы ведь уже оделись, – жалобно произнесла она.
– Угу.
В его улыбке смешались лукавство и чувственность. Одежда не сможет служить ему преградой. Он повернул ее к себе, расстегнул ее и свои брюки и прижал Алисию к себе. Ближе. Еще ближе. Пока они не стали единым целым.
Алисия села на постели. По ее вспотевшему лицу струились слезы.
Весь день она старалась держать себя в руках. Вела себя как хорошая мать, которая заботится о своих детях. Накормила мальчиков, хотя у нее самой вид пищи вызывал отвращение. Выслушала их болтовню, хотя ей хотелось накричать на них, прогнать и остаться одной. Выдержала еще одно испытание – приготовила им постели и помогла собрать все, что понадобится завтра в школе, хотя ей хотелось не двигаться, а свернуться калачиком где-нибудь в углу, где ее никто бы не трогал. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас улыбаться, однако она заставила себя пройти даже через это – улыбалась в те моменты, когда сыновья ждали ее улыбки.
Да, она прошла через все это и даже умудрилась выглядеть почти так же, как всегда. В этот ужасный день, когда, казалось, ее разум пребывает в летаргическом сне, охваченный чудовищной апатией, Алисия выжила только благодаря нечеловеческому усилию воли.
Но теперь, лежа в постели, она наконец могла дать выход отчаянию. Неотвязные думы и воспоминания гнали прочь сон и бередили ей душу. Она никогда не забудет того, что было. Это останется с ней навсегда.
Как он сказал? «Прости меня. Я слишком сильно тебя люблю».
Она повернулась на бок и горько зарыдала. Она плакала до тех пор, пока у нее не осталось не только надежды, но и слез.
Следующие несколько дней она провела словно в вакууме, не живя, а заставляя себя жить. На работе Алисия не могла придумать ничего нового сама, но зато резко критиковала то, что предлагали другие. Все заметили, как она изменилась. И куда только девалась ее обычная жизнерадостность? Те, кто посмелее, пытались выяснить, что с ней происходит. Но на все вопросы Алисия резко отвечала, что очень устала.
Она пыталась скрыть свое отчаяние от сыновей, но, конечно, мальчики невольно сыпали соль на ее открытую рану. Алисия сама ненавидела себя за то, что порой у нее не хватало терпения и она срывала зло на Дэвиде и Адаме. Это случалось, когда она не в силах была выслушивать их болтовню. К сожалению, как большинство детей их возраста, мальчики не понимали намеков и постоянно упоминали в разговоре Пирса.
– Пирс пойдет со мной в поход?
– Не думаю. Попроси-ка ты лучше Картера, Дэвид. Или дедушку. Он был бы рад.
– Но я хочу с Пирсом!
– Он не сможет пойти.
– Почему?
– Ешь поскорей, а то остынет.
– Почему Пирс не сможет пойти? Почему он больше не приходит к нам? Ты что, опять его разозлила?
– Смотри в тарелку и не разговаривай во время еды!
Алисия встала, скомкала и отшвырнула салфетку и выбежала из комнаты, чтобы скрыть слезы. Вечером она долго сидела у постели сыновей, читала им на ночь сказку, а уходя, горячо расцеловала и заботливо подоткнула со всех сторон одеяло. Они больше не говорили о Пирсе, но она чувствовала, что в глазах детей застыл немой вопрос. К счастью, они скоро забудут нового знакомого.
Выполнение каждодневных обычных дел казалось подвигами Геракла. Вынуть из холодильника пакет молока, собраться на работу, подвезти детей на спортивные занятия – все требовало нечеловеческих усилий, гораздо больших, чем Алисия была в состоянии приложить. Ей хотелось сидеть неподвижно, уставившись в одну точку, ни с кем не разговаривать и вопрошать Господа, чем она провинилась, что он посылает ей такое суровое испытание.
Именно в таком состоянии пребывала Алисия утром в среду, когда зазвонил телефон. Мальчики уже ушли в школу, а она, даже толком не одевшись, с отсутствующим видом потягивала кофе, страшась выйти на улицу. Впереди ее ждал еще один трудный день. И так до конца жизни…
– Алло.
– Как поживает моя любимая девочка? Ой! Черт побери, Слоун, какие у тебя острые ногти! Да, дамы в интересном положении порой становятся просто несносны. – Послышался звук поцелуя. – Итак, уточняю – как поживает моя вторая любимая девочка? Алисия, несмотря на свое ужасное настроение, невольно улыбнулась.
– Картер, Слоун!
– Еще помнишь нас? Мы уже начали сомневаться. Ты давно не давала о себе знать.
– Прошу прощения.
Она машинально поигрывала телефонным проводом, наблюдая, как он закручивается в разные стороны. Как приятно снова услышать голос Картера! Голос друга… Слезы навернулись на глаза Алисии.
– Я очень занята. Я ведь согласилась перейти на новое место. Помнишь, я тебе рассказывала?
– Отлично! Она перешла на новое место. – Картер сообщал новость Слоун. – О чем спросить? Ну-ка подожди минутку. Я уже чувствую, как пойдет разговор. Почему бы тебе самой не взять трубку, а я возьму вторую в кабинете?
– Привет, Алисия, – послышался голос Слоун.
– Привет. Как ты себя чувствуешь? Как малыш?
– Ужасный драчун. Все время пинает меня в живот. Картер, разумеется, в восторге.
Алисия улыбнулась, радуясь и завидуя их счастью.
– А вот и я! – Это Картер взял вторую трубку.
– Довольна ли ты новой работой? – спросила Слоун.
Жизнь медленно вытекала из нее по каплям. Слезы мгновенно высохли, словно то, что Пирс только что сообщил ей, иссушило тело. Алисия стояла неподвижно, словно изваяние.
Первым пришел в себя Пирс. Осторожно сняв руки Алисии с груди, он отступил на шаг. Он ощущал ее боль так же остро, как если бы кто-то воткнул ему в сердце нож. Черты его лица исказились, словно под влиянием невыразимой муки. Не в силах видеть ее страдальческого лица, он отвернулся и, отошел к окну. За стеклом был виден прекрасный солнечный день. Как будто ничего не случилось!
Алисия не двигалась с места, словно обращенная в камень. Медленно текли минуты, но ни он, ни она не замечали времени. Наконец Алисия так глубоко вздохнула, что казалось – ее легкие сейчас разорвутся. Кровь снова начала пульсировать в жилах, возвращая ее к жизни, но казалось, что все тело сопротивляется, не хочет жить, настолько вся она была переполнена страданием. Алисия медленно провела пальцами по щекам. Кожа сделалась соленой и затвердела от горьких слез.
Алисия взглянула на Пирса, и снова слезы навернулись на глаза, но на этот раз она не позволила себе заплакать. Пирс стоял не двигаясь, прямой и крепкий, как скала. Она попыталась найти хоть каплю слабости в его лице, но тщетно. Впрочем, разве она еще не усвоила, какой он сильный человек? Господи, эту его силу она не раз ощущала сама!
– Этого не может быть.
Пирс взглянул на нее через плечо:
– И я так думал, когда мне впервые сказали об этом. Однако оказалось, что может. Не наверняка, но с большой долей вероятности.
Алисия покачала головой, все еще отказываясь верить его словам.
– Пожалуйста, не говори со мной загадками! Я хочу знать всю правду, а не половину.
– Сядь, – тихо попросил он. – Мне кажется, ты сейчас упадешь.
Алисия на негнущихся ногах приблизилась к дивану и бессильно опустилась на подушки.
– Не может быть, что ты болен, – настойчиво повторила она.
– Я сам этому не верил. Дело было так – я проходил ежегодное обследование. Это была обычная процедура, небольшое досадное отступление от каждодневной рутины, которой надо было найти место в моем плотном расписании. Я ни минуты не сомневался в результатах. – Говоря это. Пирс машинально ходил из угла в угол. – Выяснилось, что у меня что-то не в порядке с кровью. Мне сказали, что это может быть какая-нибудь неопасная болезнь, с которой современная медицина уже научилась справляться, или… – он запнулся и посмотрел на Алисию, —..или редко встречающееся заболевание, которое будет прогрессировать и в конце концов приведет к смерти.
Алисия прикрыла лицо холодными пальцами, чтобы он не видел ее дрожащих губ. Ей хотелось зарыдать, истерически закричать, биться головой о стену, рвать на себе волосы. Но она знала, что не имеет на это права.
– Но врачи еще не знают наверняка? Пирс покачал головой.
– Они сказали, что потребуется три недели, чтобы поставить окончательный диагноз. Сказали, что нужно куда-то отправить пробы крови для тщательного и углубленного исследования. Симптомы и того, и другого заболевания настолько схожи, что нужно какое-то время, чтобы убедиться наверняка. Некоторые анализы делаются в течение нескольких дней. – Он нетерпеливо развел руками. – Я не хочу об этом говорить. – Он откинул волосы со лба. – Все это стало известно за два дня до того, как я встретил тебя. Вот почему я уехал в тот коттедж – подумать, попытаться свыкнуться с мыслью, что через несколько месяцев могу умереть.
У Алисии вырвался сдавленный стон, она даже не успела прикрыть рот рукой. Слезы хлынули неудержимым потоком. Пирс кинулся к ней и опустился на колени.
– Алисия, прошу тебя, не надо! Вот почему я не хотел ничего тебе говорить. Было бы гораздо лучше, если бы ты считала меня просто подлецом, который добился от тебя, чего хотел, и смылся. Она коснулась его волос.
– Этого не может быть! Я не могу поверить, что ты болен…
Пирс встал и снова начал беспорядочно ходить из угла в угол. Было видно, что он в ярости.
– Я сам пытался себя в этом уверить. Это ведь такая чудовищная несправедливость! Я занимаюсь спортом, принимаю витамины. Как только я заметил, что у меня начинает расти брюшко, записался в клуб здоровья, сбросил пятнадцать фунтов, начал регулярно, три раза в неделю, тренироваться. Я правильно питаюсь, почти совсем не пью. Курить бросил сто лет назад, когда появились первые предупреждения на эту тему. Я думаю, что легче примирился бы с приговором врачей, если бы чувствовал какие-то боли, слабость, если бы, наконец, не мог заниматься любовью всю ночь напролет, как мы делали это с тобой.
Алисия отвела взгляд – слишком живо было воспоминание об этой ночи.
– Когда ты будешь знать наверняка?
– Я полагаю, через несколько дней. Три недели скоро истекают.
Она с надеждой взглянула на него:
– А вдруг?..
Он прервал ее на полуслове и решительно покачал головой:
– Нет, Алисия. Надо быть готовым к худшему. Я не могу строить планов на основании лишь слабой надежды, потому что… Ну, просто не могу. Разочарование было бы слишком горьким.
В груди у Алисии что-то оборвалось. Она чувствовала, что жизнь по каплям оставляет ее. Пирс сел рядом и взял ее за руку.
– Теперь ты понимаешь, почему я с самого начала сказал тебе, что не могу позволить себе никаких привязанностей? Мне не хотелось причинять тебе боль. Если бы это была не ты, а другая, просто очередная привлекательная женщина, я бы не задумываясь затащил ее в постель в первую же ночь. Использовал бы, чтобы прогнать свои неотвязные думы, попытался бы избавиться от отчаяния, овладев ее телом, и меня бы совершенно не волновало, увидимся ли мы когда-нибудь еще.
Он выпустил ее руку и снова подошел к окну. Его голос звучал низко и, чуть хрипловато. Было видно, что он с трудом справляется со своими чувствами.
– Но это была ты, а не другая. И я понял, что если мы будем близки хотя бы один раз, я не смогу позволить тебе уйти. Ты была именно той, что мне нужна. Но я-то был тебе совершенно не нужен! – Он снова взглянул на нее. – Ты еще молода, и у тебя в жизни уже была одна утрата. У тебя двое сыновей, которым нужен отец. Тебе нужен мужчина, который будет с тобой рядом долгие годы и с которым ты сможешь создать домашний очаг.
Он сел на стул рядом с ней. Его взгляд молил о понимании и прощении.
– Я знаю, это было дурно с моей стороны склонять тебя к близости в тот вечер, когда в коттедж приезжала Крисси, но я ничего не мог с собой поделать. И каждый раз, возвращаясь к тебе, я проклинал себя за это – было бы гораздо честнее вовсе не встречаться с тобой! В ту ночь, когда с Дэвидом случилось несчастье, я понимал – ты хотела, чтобы я остался. Я сам этого хотел. Ты нуждалась в поддержке и понимании, в любви и уверенности в том, что ты не одна на свете. Но я был не в силах дать тебе эту уверенность. И хотя понимал, что обижаю тебя, раню твою гордость, может быть, даже вызываю гнев, я заставил себя уйти. Ты и твои сыновья – это дар небес, посланный мне Богом, но, увы, слишком поздно!..
Пирс снова встал и сжал руки в кулаки. Он выглядел как человек, доведенный до самой крайней степени отчаяния. Казалось, в любую минуту он может потерять сознание.
– Я критически взглянул на свою жизнь – обычный поступок человека, который понимает, что его дни сочтены. Ты, Дэвид и Адам были для меня словно глоток свежего воздуха. Я хотел бы использовать этот представившийся мне шанс сделать свою жизнь осмысленной. О, как бы я желал стать твоим мужем, заниматься с тобой любовью каждую ночь, разделять с тобой и горе, и радость!.. Еще я хотел бы, чтобы у нас с тобой был ребенок. Я постарался бы стать хорошим отцом твоим милым мальчикам, наблюдать, как они растут и взрослеют, помогать им, когда это в моих силах, и удерживать от неразумных поступков, которые когда-то совершил сам. Я страстно хотел всего этого, Алисия. – Но слишком поздно. Черт побери, слишком поздно!..
Он снова подошел к окну и уставился на улицу невидящим взглядом.
Наступило долгое молчание. Алисии хотелось утешить Пирса, облегчить его страдания. Но как? Она понимала, что он не потерпит никакой жалости. А вот кто утешит ее? Ее сердце только что оправилось от потери Джима. Прошло время, и рана, нанесенная смертью мужа, наконец зарубцевалась. Но теперь она ощущала, что вместо сердца у нее зияет новая огромная рана, которую время вряд ли когда-нибудь залечит.
– Что ты собираешься делать? – спросила Алисия после продолжительной паузы.
– Ты хочешь сказать, если…
– Да.
– Продам свою долю в фирме моим партнерам. Закончу все дела. Навещу мать. А потом просто исчезну, уйду. Не стану сидеть и ждать похоронной команды.
Алисию передернуло при звуке этих зловещих слов, как будто в комнате внезапно похолодало.
– Крисси знает? Пирс покачал головой:
– Нет. Я так решил.
– Это жестоко. Пирс. Ты должен рассказать и матери, и Крисси. Ты ведь только недавно наладил отношения со своей дочерью. Я уверена, что она имеет право знать.
– А ты хотела бы знать заранее, что Джим умрет именно в этот день?
Губы Алисии задрожали, как будто Пирс ударил ее. Увидев, какое действие произвели его слова, он обругал себя и бросился к ней.
– Прости меня, прости, – повторял он, качая головой. – Я не хотел тебя обидеть. Я хотел уйти быстро и безболезненно. Мне было бы гораздо легче, если бы ты разозлилась на меня, чем оставлять тебя в таком состоянии, как сейчас. Мне невыносима мысль, что я доставил тебе такие страдания. – Он перевел дух. – Я ухожу, Алисия.
Пирс подошел к двери, а Алисия осталась сидеть, скорчившись на диване и не спуская с него тревожного взгляда.
– Я больше никогда тебя не увижу? – спросила она в отчаянии.
Пирс на минуту прикрыл глаза и отрицательно покачал головой.
– Нет, – коротко бросил он.
– Но ведь… – начала было она и осеклась. Как может она быть такой эгоисткой? Она ведь только что чуть не сказала Пирсу: «Позвони, если тревога окажется ложной, если анализы будут нормальными». «Позвони, если все хорошо, и не утруждай себя, если нет» – вот что она собиралась сказать Пирсу только что.
Он понял все без слов. Подойдя к Алисии, Пирс ласково провел рукой по ее щеке. На его губах застыла горькая усмешка.
– Мы уже сказали друг другу все, что нужно. И даже больше. Я ни о чем не прошу тебя, Алисия. С самого начала я знал, что между нами ничего быть не может, но не смог удержаться. – Его глаза излучали такую любовь!.. – Прости меня. Я слишком сильно тебя люблю.
Дверь за ним захлопнулась. Алисия так и осталась на диване, не в силах сдвинуться с места.
– Я никогда так раньше не делала.
– Не пила шампанское, стоя под душем? Это непременное условие любой оргии.
– Куда ты смотришь?
– На твою грудь.
– Я так и подумала.
– Мне нравится, как вода пузырится на твоих сосках.
Он набрал полный рот шампанского, поднял ее повыше и прикоснулся к соску. Она почувствовала, как холодные губы щекочут ее разгоряченную кожу.
– Как чудесно!
Ее мокрые руки вцепились ему в волосы. Он поднял ее из ванны и положил на деревянный настил. Взяв в руки бутылку шампанского, он вылил искрящийся напиток прямо на нее. Она вздрогнула, но не от холода, а от того, что его язык повторил путь сверкающих струек по ее телу.
– Со свечами ты хорошо придумала. Я сам должен был догадаться.
– Я люблю, когда горят свечи.
– А мне нравится, как они освещают твою кожу. – Она поняла, что он любуется ее обнаженной спиной. Она лежала у него на груди. Их ноги переплелись. – Мне нравится, что твои волосы разметались у меня на груди. Это так возбуждает!
– Как приятно пахнут свечи! – Она сделала глубокий вдох. От аромата цветов и пряностей у нее закружилась голова.
– Ты тоже пахнешь приятно. – Его пальцы заскользили по ее коже, заставив задрожать.
– Как и ты.
– А как я пахну?
Она подняла голову и мечтательно уставилась на него:
– Мужчиной. Мной. Нами обоими. Он запустил пальцы в ее волосы и начал тихонько поглаживать.
– А каков ты на вкус. Пирс?
Он замер и даже задержал дыхание, когда ее руки шаловливо заскользили по его телу. Вот ее пальцы коснулись интимного места. Он застонал. Когда туда же скользнули губы, он умер, чтобы тут же возродиться.
– Ты мешаешь мне причесываться. Они уже оделись и собирались уходить. Стоя перед зеркалом в ванной, она колдовала над своими волосами. Он стоял у нее за спиной, обхватив руками, и гладил ее грудь.
– Можешь не стараться, все равно я снова растреплю твою прическу. И спасибо за то, что ты сегодня не надела бюстгальтер.
Его пальцы дразнящими движениями гладили ее соски. Медленно, мягко, осторожно. Алисия видела все это в зеркале и чувствовала ответную реакцию своего тела. От желания пелена застилала ей глаза. И ему тоже. Она опустила руки, и гребешок со стуком упал на пол. Ее ягодицы прижались к его твердой выпуклости.
– Но мы ведь уже оделись, – жалобно произнесла она.
– Угу.
В его улыбке смешались лукавство и чувственность. Одежда не сможет служить ему преградой. Он повернул ее к себе, расстегнул ее и свои брюки и прижал Алисию к себе. Ближе. Еще ближе. Пока они не стали единым целым.
Алисия села на постели. По ее вспотевшему лицу струились слезы.
Весь день она старалась держать себя в руках. Вела себя как хорошая мать, которая заботится о своих детях. Накормила мальчиков, хотя у нее самой вид пищи вызывал отвращение. Выслушала их болтовню, хотя ей хотелось накричать на них, прогнать и остаться одной. Выдержала еще одно испытание – приготовила им постели и помогла собрать все, что понадобится завтра в школе, хотя ей хотелось не двигаться, а свернуться калачиком где-нибудь в углу, где ее никто бы не трогал. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас улыбаться, однако она заставила себя пройти даже через это – улыбалась в те моменты, когда сыновья ждали ее улыбки.
Да, она прошла через все это и даже умудрилась выглядеть почти так же, как всегда. В этот ужасный день, когда, казалось, ее разум пребывает в летаргическом сне, охваченный чудовищной апатией, Алисия выжила только благодаря нечеловеческому усилию воли.
Но теперь, лежа в постели, она наконец могла дать выход отчаянию. Неотвязные думы и воспоминания гнали прочь сон и бередили ей душу. Она никогда не забудет того, что было. Это останется с ней навсегда.
Как он сказал? «Прости меня. Я слишком сильно тебя люблю».
Она повернулась на бок и горько зарыдала. Она плакала до тех пор, пока у нее не осталось не только надежды, но и слез.
Следующие несколько дней она провела словно в вакууме, не живя, а заставляя себя жить. На работе Алисия не могла придумать ничего нового сама, но зато резко критиковала то, что предлагали другие. Все заметили, как она изменилась. И куда только девалась ее обычная жизнерадостность? Те, кто посмелее, пытались выяснить, что с ней происходит. Но на все вопросы Алисия резко отвечала, что очень устала.
Она пыталась скрыть свое отчаяние от сыновей, но, конечно, мальчики невольно сыпали соль на ее открытую рану. Алисия сама ненавидела себя за то, что порой у нее не хватало терпения и она срывала зло на Дэвиде и Адаме. Это случалось, когда она не в силах была выслушивать их болтовню. К сожалению, как большинство детей их возраста, мальчики не понимали намеков и постоянно упоминали в разговоре Пирса.
– Пирс пойдет со мной в поход?
– Не думаю. Попроси-ка ты лучше Картера, Дэвид. Или дедушку. Он был бы рад.
– Но я хочу с Пирсом!
– Он не сможет пойти.
– Почему?
– Ешь поскорей, а то остынет.
– Почему Пирс не сможет пойти? Почему он больше не приходит к нам? Ты что, опять его разозлила?
– Смотри в тарелку и не разговаривай во время еды!
Алисия встала, скомкала и отшвырнула салфетку и выбежала из комнаты, чтобы скрыть слезы. Вечером она долго сидела у постели сыновей, читала им на ночь сказку, а уходя, горячо расцеловала и заботливо подоткнула со всех сторон одеяло. Они больше не говорили о Пирсе, но она чувствовала, что в глазах детей застыл немой вопрос. К счастью, они скоро забудут нового знакомого.
Выполнение каждодневных обычных дел казалось подвигами Геракла. Вынуть из холодильника пакет молока, собраться на работу, подвезти детей на спортивные занятия – все требовало нечеловеческих усилий, гораздо больших, чем Алисия была в состоянии приложить. Ей хотелось сидеть неподвижно, уставившись в одну точку, ни с кем не разговаривать и вопрошать Господа, чем она провинилась, что он посылает ей такое суровое испытание.
Именно в таком состоянии пребывала Алисия утром в среду, когда зазвонил телефон. Мальчики уже ушли в школу, а она, даже толком не одевшись, с отсутствующим видом потягивала кофе, страшась выйти на улицу. Впереди ее ждал еще один трудный день. И так до конца жизни…
– Алло.
– Как поживает моя любимая девочка? Ой! Черт побери, Слоун, какие у тебя острые ногти! Да, дамы в интересном положении порой становятся просто несносны. – Послышался звук поцелуя. – Итак, уточняю – как поживает моя вторая любимая девочка? Алисия, несмотря на свое ужасное настроение, невольно улыбнулась.
– Картер, Слоун!
– Еще помнишь нас? Мы уже начали сомневаться. Ты давно не давала о себе знать.
– Прошу прощения.
Она машинально поигрывала телефонным проводом, наблюдая, как он закручивается в разные стороны. Как приятно снова услышать голос Картера! Голос друга… Слезы навернулись на глаза Алисии.
– Я очень занята. Я ведь согласилась перейти на новое место. Помнишь, я тебе рассказывала?
– Отлично! Она перешла на новое место. – Картер сообщал новость Слоун. – О чем спросить? Ну-ка подожди минутку. Я уже чувствую, как пойдет разговор. Почему бы тебе самой не взять трубку, а я возьму вторую в кабинете?
– Привет, Алисия, – послышался голос Слоун.
– Привет. Как ты себя чувствуешь? Как малыш?
– Ужасный драчун. Все время пинает меня в живот. Картер, разумеется, в восторге.
Алисия улыбнулась, радуясь и завидуя их счастью.
– А вот и я! – Это Картер взял вторую трубку.
– Довольна ли ты новой работой? – спросила Слоун.