– Вы слишком строги к себе. Ведь вы думали о сыновьях.
– Это было всего лишь удобное оправдание. – Погруженная в свои мысли, Алисия рассеянно теребила пуговицу на рубашке Пирса, и это непроизвольное движение вовсе не казалось неуместным. – Но однажды меня словно озарило. Я поняла, что я взрослый человек и сама должна нести ответственность за жизнь своих сыновей и за свою собственную. Впервые в жизни я твердо стою на ногах. Мне это нравится, но порой почему-то становится страшно.
– На свете не найдется человека, который хотя бы иногда чего-нибудь не боялся.
У Пирса был отсутствующий взгляд, и Алисия подумала, что сейчас он опять, как уже бывало, оборвет разговор. Однако он вдруг поднес ко рту ее ладонь и прикоснулся к ней губами.
– А о чем вы говорили с Крисси? Должно быть, он заметил, как от этих слов учащенно забилось ее сердце, потому что вопросительно посмотрел на нее. У него были темные, длинные и очень густые ресницы. Алисии захотелось провести по ним пальцем.
– Да ни о чем, просто женская болтовня. Ничего особенного.
– Она спрашивала о нас?
– Да.
– А что она хотела узнать?
Алисия понимала, к чему может привести правдивый ответ. Пожалуй, лучше этого избежать. Но ей почему-то хотелось быть откровенной с ним. А, будь что будет!
– Крисси спросила, спала ли я с вами.
– А вы что ответили?
– Сказала, что нет.
– А она?
Алисия облизнула пересохшие губы кончиком языка.
– Сказала, что, по ее мнению, нам следует это сделать. Что это будет хорошо для нас обоих.
– Я склонен согласиться с ней. Мне-то уж точно будет хорошо!
Пирс нежно взял Алисию за подбородок. Казалось, горячий взгляд его глаз пронизывает ее насквозь. В ее глазах он прочел такое же неистовое желание и такую же страсть, которые охватили его самого.
– А вам? – спросил он.
– Я думаю, мы оба получим от этого удовольствие, – удивляясь самой себе, ответила Алисия. Итак, жребий брошен.
– Но я не могу позволить себе постоянной привязанности. Это будет постель и только. Не хочу, чтобы вы потом страдали.
– Я все понимаю.
– Правда? Вы правда понимаете, Алисия? Мне нужно это знать заранее.
– Я тоже не могу себе позволить никаких привязанностей.
– Значит, мы два взрослых человека, которые знают, на что идут. Так? Два разумных, понимающих друг друга человека.
– Да.
– И никаких сожалений потом.
– Никаких.
– Только одна ночь. Никаких обязательств. Мы не придаем этому никакого особого значения, просто воспринимаем это как физическое удовольствие, некий праздник плоти. Идет?
– Да.
Алисия не произнесла, а скорее выдохнула это слово. Одновременно ее тело страстно приникло к нему, объятое желанием.
Он провел пальцами по ее губам, наслаждаясь их формой, и тут же его рот приник к ним. Язык стремительно раздвинул их и задвигался у нее во рту свободно и неистово. Он как будто пробовал ее на вкус.
Обвив руками стан Алисии, Пирс встал и заставил ее подняться. Не отрываясь от сладостных губ, он вдруг подхватил ее на руки и понес к кровати. Соприкосновение тел заставило обоих застонать от желания. Ловким движением он высвободил ее блузку из-за пояса.
Наклонившись, он начал целовать ее грудь сквозь ткань, пока расстегивал блузку. Ее грудь буквально изнывала от его поцелуев, а нежные розовые соски напряглись и горели под тонким бюстгальтером.
Пирс постарался успокоиться, уговаривая себя не спешить, не набрасываться на нее так неистово, а наслаждаться медленно. Обхватив ладонями ее грудь, он нежно погладил бархатистую кожу.
– Тебя так приятно трогать, – прошептал он ей на ухо.
Алисия обвила руками его шею и приникла щекой к его груди. Было слышно, как гулко стучит его сердце. От него исходил тонкий аромат дорогого одеколона, напоминавший запах леса, и она жадно вдыхала этот запах.
Нежно обняв ее, он расстегнул бюстгальтер. Алисия робко взглянула на Пирса. В его глазах читалось восхищение.
– У тебя великолепная грудь, Алисия. Просто великолепная!
Он выразил свое восхищение не только взглядом и словами, но и руками и губами. Быстрые легкие поцелуи покрыли нежную плоть. Он приподнял ее грудь. Соски тут же ответили на дразнящее прикосновение его пальцев. Он медленно водил языком по ее груди, наполняя ее желанием, которым уже горел сам.
– Ты сама разденешься? – спросил он, стараясь сдерживаться.
– А ты хочешь меня раздеть?
– Очень!
Она сбросила туфли и встала перед ним, вся в ожидании. Его глаза, казалось, пронизывают ее насквозь, и она вся горит от страсти. Медленно, осторожно он снял с нее ремень и расстегнул нарядные брюки, которые Алисия надела в честь приезда Крисси. Запустив в них руки, он потянул брюки вниз, чтобы она могла их снять.
– То, что у тебя красивые ноги, я уже знаю, – шутливо прошептал он, выпрямляясь.
Он начал было снимать с нее трусики и почувствовал, как она напряглась.
– Что-то не так? – спросил он, отпуская ее.
– Нет, просто…
Смущенная этим внезапным приступом девичьей скромности, Алисия постаралась загладить свою вину и начала расстегивать рубашку Пирса. В неярком свете лампы волосы на его груди казались такими пушистыми, что ей захотелось спрятать в них лицо, но она не решилась. Он стоял спокойно, позволяя ей изучать его. Соски были темными и плоскими. Повинуясь какому-то инстинкту, она провела по ним кончиком пальца. Соски тут же напряглись. Его дыхание стало прерывистым. Правильно ли она делает? Она не помнила, чтобы когда-нибудь трогала грудь Джима.
Я ничего не умею, подумала Алисия с отчаянием. Я ему не понравлюсь. Я совсем не знаю, как это делается. Они с Джимом поженились до того, как началась сексуальная революция, и теперь Алисия чувствовала себя невежественной, беспомощной дурочкой.
Как будто угадав, какие мысли терзают ее. Пирс успокаивающе погладил ее плечи:
– Может быть, тебе лучше лечь? Она послушно повернулась к кровати и откинула одеяло, пока он раздевался. Лежа в постели, она старалась не смотреть на него, хотя краем глаза заметила, что он совсем обнажен. Он подошел к кровати и оперся на нее коленом.
– Алисия… – нежно позвал он.
Склонившись над ней, он взял ее руку и положил себе на бедро. Она закрыла глаза. Грудь теснил непонятный страх. Он легонько пощекотал ее ладонь пальцем.
– Ты не хочешь? Ответь!
Тревога в его голосе заставила ее повернуть голову и взглянуть на него. Он и вправду был обнажен, и ее взору предстало все его тело, полное мужской красоты и силы, – развитые мускулы, загорелая кожа, волосы, покрывавшие грудь.
Но сильнее желания, сильнее тела была сила и незаурядность его натуры. Даже сейчас он был готов к тому, что ничего не произойдет, если она не захочет. Алисию охватило странное чувство. Ей показалось, что это любовь. Она вспомнила, как он разговаривал с ее сыновьями, и мальчики слушали его, затаив дыхание, или хохотали до слез. Она вспомнила, с какой нежностью и страстью он смотрел на нее, его взгляд говорил о большем, чем простое сексуальное влечение. Что бы он ни говорил о себе, на самом деле он Добрый и нежный человек, и ей захотелось познать его полностью.
Она осторожно коснулась его бедра и провела по нему рукой нежно и ласково. – Я хочу.
Не торопясь он лег рядом с Алисией и привлек ее к себе. Он держал ее так довольно долго и лишь потом поцеловал. Его губы двигались нежно и осторожно. Ей стало легко. Вот его руки скользнули вдоль ее бедер, и он снял с нее трусики, стараясь не спугнуть Алисию неосторожным движением.
Теперь она лежала перед ним обнаженная, покорная, а он жадно изучал ее наготу. Взглянув ему в глаза, она заметила, что они светятся радостью, а в его улыбке прочла бесконечную нежность. Пирс начал ласкать ее неспешно и умело, предвкушая момент наивысшего наслаждения и стараясь не торопиться. Ее тело отзывалось на прикосновения его рук и губ благодарным восторгом.
Поглаживая кожу Алисии и видя, как она загорается от его ласки. Пирс, казалось, черпал в этом дополнительное удовольствие. Алисию удивило то, что она совершенно не смущалась. Скорее наоборот – наблюдая за каждым движением Пирса, видя его любящий взгляд, она чувствовала, как нарастает ее собственное возбуждение.
Мягким касанием он раздвинул ей бедра и погрузился в ее лоно. Алисия чувствовала себя сокровищем, которым восторгается подлинный знаток. Ее лоно было податливым и влажным, и он удовлетворенно промурлыкал что-то, почувствовав, что она готова принять его. Губы Пирса, мягкие и вместе с тем требовательные, ласкали ее грудь.
Умело, стараясь не испугать Алисию и не причинить ей боль, он вошел в нее. Почувствовав в себе его плоть, она вся подалась навстречу этому сладкому давлению. Он обладал ею медленно, со страстью, и сладость этого обладания наполняла ее тело изумлением и восторгом.
– О Боже, как хорошо! – услышала она его шепот. – Как мне хорошо с тобой, Алисия…
– Пирс! – вскрикнула она, почувствовав, что его движения становятся более глубокими и требовательными.
Она вцепилась ему в плечи, содрогаясь всем телом. Доводилось ли ей испытывать такое чувство прежде? Она не могла припомнить.
– Ш-ш-ш, – прошептал он ей на ухо. – Нам некуда торопиться. Не спеши, расслабься. Дай мне насладиться тобой, дорогая. Почувствуй, как я люблю тебя…
Она так и сделала. По мере того как он проникал все глубже, ее лоно все сильнее сжимало его плоть. Она боялась сделать что-нибудь не правильно, то, чего она впоследствии будет стыдиться. Но вот, почти помимо ее воли, Алисия начала двигаться все быстрее и быстрее, понимая, что вскоре сладкая волна оргазма захлестнет ее.
– Пирс! – снова крикнула она, пряча лицо у него на груди.
Вселенная перестала существовать. Остались только они двое…
Как в тумане, Алисия слышала, как Пирс бесконечно повторяет ее имя. В его голосе слышался восторг и… какая-то печаль.
Глава 5
– Это было всего лишь удобное оправдание. – Погруженная в свои мысли, Алисия рассеянно теребила пуговицу на рубашке Пирса, и это непроизвольное движение вовсе не казалось неуместным. – Но однажды меня словно озарило. Я поняла, что я взрослый человек и сама должна нести ответственность за жизнь своих сыновей и за свою собственную. Впервые в жизни я твердо стою на ногах. Мне это нравится, но порой почему-то становится страшно.
– На свете не найдется человека, который хотя бы иногда чего-нибудь не боялся.
У Пирса был отсутствующий взгляд, и Алисия подумала, что сейчас он опять, как уже бывало, оборвет разговор. Однако он вдруг поднес ко рту ее ладонь и прикоснулся к ней губами.
– А о чем вы говорили с Крисси? Должно быть, он заметил, как от этих слов учащенно забилось ее сердце, потому что вопросительно посмотрел на нее. У него были темные, длинные и очень густые ресницы. Алисии захотелось провести по ним пальцем.
– Да ни о чем, просто женская болтовня. Ничего особенного.
– Она спрашивала о нас?
– Да.
– А что она хотела узнать?
Алисия понимала, к чему может привести правдивый ответ. Пожалуй, лучше этого избежать. Но ей почему-то хотелось быть откровенной с ним. А, будь что будет!
– Крисси спросила, спала ли я с вами.
– А вы что ответили?
– Сказала, что нет.
– А она?
Алисия облизнула пересохшие губы кончиком языка.
– Сказала, что, по ее мнению, нам следует это сделать. Что это будет хорошо для нас обоих.
– Я склонен согласиться с ней. Мне-то уж точно будет хорошо!
Пирс нежно взял Алисию за подбородок. Казалось, горячий взгляд его глаз пронизывает ее насквозь. В ее глазах он прочел такое же неистовое желание и такую же страсть, которые охватили его самого.
– А вам? – спросил он.
– Я думаю, мы оба получим от этого удовольствие, – удивляясь самой себе, ответила Алисия. Итак, жребий брошен.
– Но я не могу позволить себе постоянной привязанности. Это будет постель и только. Не хочу, чтобы вы потом страдали.
– Я все понимаю.
– Правда? Вы правда понимаете, Алисия? Мне нужно это знать заранее.
– Я тоже не могу себе позволить никаких привязанностей.
– Значит, мы два взрослых человека, которые знают, на что идут. Так? Два разумных, понимающих друг друга человека.
– Да.
– И никаких сожалений потом.
– Никаких.
– Только одна ночь. Никаких обязательств. Мы не придаем этому никакого особого значения, просто воспринимаем это как физическое удовольствие, некий праздник плоти. Идет?
– Да.
Алисия не произнесла, а скорее выдохнула это слово. Одновременно ее тело страстно приникло к нему, объятое желанием.
Он провел пальцами по ее губам, наслаждаясь их формой, и тут же его рот приник к ним. Язык стремительно раздвинул их и задвигался у нее во рту свободно и неистово. Он как будто пробовал ее на вкус.
Обвив руками стан Алисии, Пирс встал и заставил ее подняться. Не отрываясь от сладостных губ, он вдруг подхватил ее на руки и понес к кровати. Соприкосновение тел заставило обоих застонать от желания. Ловким движением он высвободил ее блузку из-за пояса.
Наклонившись, он начал целовать ее грудь сквозь ткань, пока расстегивал блузку. Ее грудь буквально изнывала от его поцелуев, а нежные розовые соски напряглись и горели под тонким бюстгальтером.
Пирс постарался успокоиться, уговаривая себя не спешить, не набрасываться на нее так неистово, а наслаждаться медленно. Обхватив ладонями ее грудь, он нежно погладил бархатистую кожу.
– Тебя так приятно трогать, – прошептал он ей на ухо.
Алисия обвила руками его шею и приникла щекой к его груди. Было слышно, как гулко стучит его сердце. От него исходил тонкий аромат дорогого одеколона, напоминавший запах леса, и она жадно вдыхала этот запах.
Нежно обняв ее, он расстегнул бюстгальтер. Алисия робко взглянула на Пирса. В его глазах читалось восхищение.
– У тебя великолепная грудь, Алисия. Просто великолепная!
Он выразил свое восхищение не только взглядом и словами, но и руками и губами. Быстрые легкие поцелуи покрыли нежную плоть. Он приподнял ее грудь. Соски тут же ответили на дразнящее прикосновение его пальцев. Он медленно водил языком по ее груди, наполняя ее желанием, которым уже горел сам.
– Ты сама разденешься? – спросил он, стараясь сдерживаться.
– А ты хочешь меня раздеть?
– Очень!
Она сбросила туфли и встала перед ним, вся в ожидании. Его глаза, казалось, пронизывают ее насквозь, и она вся горит от страсти. Медленно, осторожно он снял с нее ремень и расстегнул нарядные брюки, которые Алисия надела в честь приезда Крисси. Запустив в них руки, он потянул брюки вниз, чтобы она могла их снять.
– То, что у тебя красивые ноги, я уже знаю, – шутливо прошептал он, выпрямляясь.
Он начал было снимать с нее трусики и почувствовал, как она напряглась.
– Что-то не так? – спросил он, отпуская ее.
– Нет, просто…
Смущенная этим внезапным приступом девичьей скромности, Алисия постаралась загладить свою вину и начала расстегивать рубашку Пирса. В неярком свете лампы волосы на его груди казались такими пушистыми, что ей захотелось спрятать в них лицо, но она не решилась. Он стоял спокойно, позволяя ей изучать его. Соски были темными и плоскими. Повинуясь какому-то инстинкту, она провела по ним кончиком пальца. Соски тут же напряглись. Его дыхание стало прерывистым. Правильно ли она делает? Она не помнила, чтобы когда-нибудь трогала грудь Джима.
Я ничего не умею, подумала Алисия с отчаянием. Я ему не понравлюсь. Я совсем не знаю, как это делается. Они с Джимом поженились до того, как началась сексуальная революция, и теперь Алисия чувствовала себя невежественной, беспомощной дурочкой.
Как будто угадав, какие мысли терзают ее. Пирс успокаивающе погладил ее плечи:
– Может быть, тебе лучше лечь? Она послушно повернулась к кровати и откинула одеяло, пока он раздевался. Лежа в постели, она старалась не смотреть на него, хотя краем глаза заметила, что он совсем обнажен. Он подошел к кровати и оперся на нее коленом.
– Алисия… – нежно позвал он.
Склонившись над ней, он взял ее руку и положил себе на бедро. Она закрыла глаза. Грудь теснил непонятный страх. Он легонько пощекотал ее ладонь пальцем.
– Ты не хочешь? Ответь!
Тревога в его голосе заставила ее повернуть голову и взглянуть на него. Он и вправду был обнажен, и ее взору предстало все его тело, полное мужской красоты и силы, – развитые мускулы, загорелая кожа, волосы, покрывавшие грудь.
Но сильнее желания, сильнее тела была сила и незаурядность его натуры. Даже сейчас он был готов к тому, что ничего не произойдет, если она не захочет. Алисию охватило странное чувство. Ей показалось, что это любовь. Она вспомнила, как он разговаривал с ее сыновьями, и мальчики слушали его, затаив дыхание, или хохотали до слез. Она вспомнила, с какой нежностью и страстью он смотрел на нее, его взгляд говорил о большем, чем простое сексуальное влечение. Что бы он ни говорил о себе, на самом деле он Добрый и нежный человек, и ей захотелось познать его полностью.
Она осторожно коснулась его бедра и провела по нему рукой нежно и ласково. – Я хочу.
Не торопясь он лег рядом с Алисией и привлек ее к себе. Он держал ее так довольно долго и лишь потом поцеловал. Его губы двигались нежно и осторожно. Ей стало легко. Вот его руки скользнули вдоль ее бедер, и он снял с нее трусики, стараясь не спугнуть Алисию неосторожным движением.
Теперь она лежала перед ним обнаженная, покорная, а он жадно изучал ее наготу. Взглянув ему в глаза, она заметила, что они светятся радостью, а в его улыбке прочла бесконечную нежность. Пирс начал ласкать ее неспешно и умело, предвкушая момент наивысшего наслаждения и стараясь не торопиться. Ее тело отзывалось на прикосновения его рук и губ благодарным восторгом.
Поглаживая кожу Алисии и видя, как она загорается от его ласки. Пирс, казалось, черпал в этом дополнительное удовольствие. Алисию удивило то, что она совершенно не смущалась. Скорее наоборот – наблюдая за каждым движением Пирса, видя его любящий взгляд, она чувствовала, как нарастает ее собственное возбуждение.
Мягким касанием он раздвинул ей бедра и погрузился в ее лоно. Алисия чувствовала себя сокровищем, которым восторгается подлинный знаток. Ее лоно было податливым и влажным, и он удовлетворенно промурлыкал что-то, почувствовав, что она готова принять его. Губы Пирса, мягкие и вместе с тем требовательные, ласкали ее грудь.
Умело, стараясь не испугать Алисию и не причинить ей боль, он вошел в нее. Почувствовав в себе его плоть, она вся подалась навстречу этому сладкому давлению. Он обладал ею медленно, со страстью, и сладость этого обладания наполняла ее тело изумлением и восторгом.
– О Боже, как хорошо! – услышала она его шепот. – Как мне хорошо с тобой, Алисия…
– Пирс! – вскрикнула она, почувствовав, что его движения становятся более глубокими и требовательными.
Она вцепилась ему в плечи, содрогаясь всем телом. Доводилось ли ей испытывать такое чувство прежде? Она не могла припомнить.
– Ш-ш-ш, – прошептал он ей на ухо. – Нам некуда торопиться. Не спеши, расслабься. Дай мне насладиться тобой, дорогая. Почувствуй, как я люблю тебя…
Она так и сделала. По мере того как он проникал все глубже, ее лоно все сильнее сжимало его плоть. Она боялась сделать что-нибудь не правильно, то, чего она впоследствии будет стыдиться. Но вот, почти помимо ее воли, Алисия начала двигаться все быстрее и быстрее, понимая, что вскоре сладкая волна оргазма захлестнет ее.
– Пирс! – снова крикнула она, пряча лицо у него на груди.
Вселенная перестала существовать. Остались только они двое…
Как в тумане, Алисия слышала, как Пирс бесконечно повторяет ее имя. В его голосе слышался восторг и… какая-то печаль.
Глава 5
Перебирая золотистые пряди Алисии, Пирс заглянул ей в лицо и попытался сосчитать веселые искорки, которыми лучились ее глаза.
– Ты такая милая, – прошептал он, лаская ее грудь.
Его дыхание щекотало ей кожу.
– Правда?
– Да, да, да.
Каждое слово сопровождалось поцелуем. Поудобнее примостившись в постели, он спросил:
– Когда умер Джим?
– Три года назад.
– И с тех пор у тебя никого не было?
– Почему ты так решил? Неужели она вела себя так неумело и неуклюже? Алисия слегка отстранилась.
Пирс нежно улыбнулся и придвинулся к ней поближе.
– Это видно сразу, но стыдиться здесь нечего. – Он прикоснулся губами к ее волосам и провел рукой по талии и бедрам. – Наоборот, даже очень приятно.
Алисию обрадовали эти слова, и она свернулась калачиком рядом с Пирсом.
– Вообще-то был один, – призналась она тихо.
– Картер?
Положив руку ему на грудь, она рассеянно водила пальцем по седоватым волоскам. В глубине души Алисия надеялась, что нотка ревности в голосе Пирса не была лишь плодом ее воображения.
– Нет, не Картер.
– Не Картер?
Она покачала головой.
– Я ведь уже говорила, что у нас с ним были другие отношения. Если бы мы когда-нибудь занялись любовью, даже поженившись, мы считали бы это предательством по отношению к Джиму. Картер и я были слишком хорошими друзьями, чтобы стать любовниками.
– Значит, кто-то другой?
– Да так, ничего серьезного. Мужчина на одну ночь. Он был очень мил, но ничего не значил для меня. Правда, он помог мне понять, что я живая женщина и что, хотя Джим умер, жизнь продолжается. И еще я поняла, что зря ухватилась за первого подвернувшегося мне мужчину, не говоря уж о том, что это было несправедливо по отношению к Картеру.
Пирс лежал молча. Его руки больше не ласкали ее. Слышалось только мерное дыхание. Может, не стоило рассказывать ему о той ночи на Тахо?
– Ты солгала мне, Алисия. Она приподнялась на локтях и попыталась заглянуть ему в лицо. Его слова изумили ее.
– Солгала?
Пирс начал ласково поглаживать Алисию по спине. В ее волосах, ниспадавших ему на руку, отражался лунный свет.
– Да, ты солгала, когда сказала, что сегодняшняя ночь не будет иметь особого значения.
Запустив руку ей в волосы, он приблизил к себе лицо Алисии и начал его целовать. Поцелуи были спокойными и нежными.
– Для тебя ведь это не просто секс, правда, а нечто гораздо большее?
Она опустила глаза. Из-под век показались крупные слезы, покатившиеся по щекам. Посмотрев на Пирса, Алисия сказала хрипловатым шепотом:
– Да. Иначе я не была бы здесь с тобой. – Алисия…
Пирс обнял ее и притянул к себе. Он чувствовал мягкую тяжесть ее груди, стройные бедра, касавшиеся его ног. На этот раз поцелуи Пирса были совсем другими. Наполненные страстью, они вызвали ответную страсть в Алисии.
Когда он наконец оторвался от ее губ, они были влажными и горели от поцелуев, так же как его собственные. Алисия провела пальцем по нижней губе Пирса, стирая влагу и любуясь формой его рта. Было приятно сознавать, что на его губах остался след от ее поцелуя.
– А ты тоже солгал мне, Пирс?
Он положил ее голову себе на плечо и закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением прекрасного обнаженного тела. Руки неспешно скользнули по спине и бедрам Алисии. Она издала гортанный звук. Услышав его, Пирс понял, что опять хочет ее и будет хотеть всегда.
– Да. Я солгал не только тебе, но и себе.
Перед самым рассветом Алисия тихонько, чтобы не разбудить Пирса, выскользнула из постели, собрала одежду, на мгновение задержалась в ванной и поднялась на чердак. Надев ночную сорочку, она умудрилась так тихо лечь в кровать, что спавший там Адам даже не шевельнулся. Она чувствовала себя загулявшим подростком, слишком поздно вернувшимся с вечеринки. Да, тяжелое это ремесло – прививать детям понятие о нравственности! Уж если она сама не уверена, что поступила правильно, то что сказали бы ее сыновья, узнав, что их мать провела ночь с Пирсом?
Ей казалось, что она заснула буквально на минуту, как вдруг услышала шорох шагов и приглушенные голоса. Дети тихонько спускались с чердака. Через некоторое время до Алисии донесся шум льющейся воды и негромкий голос Пирса:
– Ну что, орлы, проснулись? А мама еще спит?
Конечно, рано или поздно придется встать и посмотреть им всем в глаза, но Алисия, лежа под одеялом, медлила – ей хотелось отдалить эту роковую минуту. Интересно, что теперь думает о ней Пирс? И что она сама думает о себе? Почему у нее захватывает дух от радости и счастья, когда она вспоминает прошедшую ночь, а уже в следующее мгновение она начинает стыдиться этого?
Никогда раньше Алисия не испытывала ничего подобного. Проведя ночь с Пирсом, она чувствовала, что он сумел разбудить каждую клеточку ее тела. Теперь у нее не было от него тайн. Джим тоже был страстным и нежным любовником, но то, что происходило между ними, лишь отдаленно напоминало восторг, который она разделила с Пирсом.
Пирс отдавался любовной игре всем своим существом, В ней участвовали не только руки, губы и более интимные части тела, но и кожа, волосы, глаза… Все пять органов чувств, а также сердце и мозг были нацелены на то, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Вот почему Алисии показалось, что еще ни одну женщину в мире не любили так, как любил ее Пирс.
При воспоминании о том, что делал он и что делала она сама, Алисия залилась краской, как робкая старая дева. Если бы люди, знавшие ее много лет, только вообразили себе, как она вела себя в постели, они наверняка были бы поражены. Ее родители, друзья, Слоун и Картер… Хотя, пожалуй, Картера это вряд ли удивило бы, с улыбкой подумала Алисия, припомнив некоторые весьма откровенные пассажи из его романов.
Получается, что Алисия в одночасье стала совсем другой. И теперь прежняя Алисия Рассел была одновременно восхищена, шокирована и заинтригована этой новой женщиной, сказочным образом появившейся на свет прошлой ночью.
Отогнав эти мысли, Алисия подумала, что пора присоединиться к Пирсу и детям: снизу было слышно, что завтрак в самом разгаре. Она надела велюровый спортивный костюм, слегка пригладила волосы и робко подошла к лестнице. Первым ее заметил Адам.
– Привет, мам! Ну как я сегодня, не брыкался? – Он повернулся к Пирсу и объяснил:
– Она говорит, что я всегда ночью брыкаюсь.
– Сегодня я этого не заметила.
Алисия не смела поднять глаза на Пирса, который, прислонившись к раковине, потягивал кофе. Она лишь скользнула по нему взглядом и заметила, что сегодня на нем только джинсы, а грудь и ноги голые. При взгляде на обнаженный торс Пирса сердце Алисии гулко забилось – она вспомнила, как сегодня ночью прикасалась к нему руками, губами, щекой…
– Доброе утро, Дэвид.
– Привет! А чего это ты такая красная?
– Разве?
Алисия прижала холодные как лед ладони к пылающим щекам.
– А правда, мам, почему ты красная? – вмешался Адам, отправив за щеку очередную порцию каши.
– И… не знаю…
– И вообще ты какая-то странная, – добавил Дэвид. – Дай мне, пожалуйста, джем.
Алисия потянулась за баночкой с виноградным джемом, испытывая сильное искушение запустить ею в сына. Воцарилось молчание. Лишь через несколько минут Алисия набралась мужества и подняла глаза на Пирса.
– Хотите кофе? – тихо спросил он. Этого было достаточно. В теплом взгляде его зеленых глаз ясно читалось воспоминание о прошедшей ночи. Напряжение тут же отпустило Алисию, как будто из воздушного шарика выпустили весь воздух.
– Да, пожалуйста.
Он налил ей кофе, и Алисия поспешила сесть за стол, чувствуя, что еще немного – и ноги, вдруг ставшие ватными, подогнутся, и она упадет. Джинсы Пирса держались на бедрах, оставляя открытым пупок. Алисия как завороженная не сводила с него глаз. Неужели сегодня ночью в темноте она касалась языком этого места? Ей вдруг до боли захотелось прикоснуться к Пирсу, поцеловать, желая доброго утра и одновременно благодаря за волшебную ночь. «Это было просто потрясающе, – сказала бы ему Алисия, – еще никогда я не чувствовала себя до такой степени женщиной, и женщиной желанной!»
– Хотите есть?
– Разве что тост. Я не голодна.
– Я тоже.
В течение нескольких минут, которые, казалось, длились целую вечность, они не сводили друг с друга глаз, посылая тысячу безмолвных, понятных только им сигналов. Дэвид задал Алисии какой-то вопрос, и ей стоило большого труда вернуться к действительности и ответить. Пирс принес тарелку с тостами, поставил ее на стол и сел напротив Алисии.
– Вам идет этот цвет.
Спортивный костюм Алисии и впрямь выглядел слишком изысканно и вряд ли подходил для занятий спортом.
– Спасибо.
– Хорошо спали?
Какой у него красивый рот!
– Да, а вы?
– Меня преследовали сны. А эти губы помогли ей осознать собственную красоту.
– Жаль.
Пирс припомнил все те укромные уголки ее тела, которых касались ночью его губы, и улыбнулся.
– Ничего страшного. Это были хорошие сны.
– Мы похожи на этих людей на картинке, да, мам?
Алисия оторвала взгляд от Пирса и посмотрела на Адама.
– Извини, я не поняла, – сказала она рассеянно.
– Ну посмотри!
Мальчик показал на яркую коробку с хлопьями.
– Они все сидят вокруг стола и завтракают. Два мальчика – это я и Дэвид, а вот мама и папа.
– И совсем не похоже, дурак! – возразил Дэвид. – Пирс ведь не наш папа. Для этого он должен сначала жениться на маме.
Адам обиженно оттопырил нижнюю губу:
– А тогда было бы совсем похоже, правда, мам? Алисия не ответила. Ее изумило, что Пирс вдруг побледнел, а его глаза, затуманенные любовными воспоминаниями, неожиданно приобрели жесткое, холодное выражение.
– Наверное. И пожалуйста, Дэвид, не называй брата дураком, – наставительно заметила она.
Ее сердце, только что бившееся в радостном возбуждении, упало. Волна отчаяния грозила накрыть Алисию, и она попыталась как-то отвлечься от невеселых дум:
– Если вы уже позавтракали, может быть, пойдете поиграете?
Дети радостно устремились к двери.
– А здорово, если бы Пирс был нашим папой, да, Дэвид?
– Ну да. У нас было бы все, как у других детей, и Крисси приезжала бы навестить нас, и мы могли бы снова покататься в ее «порше».
– Ага! А она была бы нашей сестрой, или тетей?
– Конечно, сестрой! Ты что, вообще ничего не соображаешь?
– Да она слишком стара для сестры.
Дверь за детьми захлопнулась, и этот громкий звук лишь подчеркнул зловещую тишину дома.
Пирс поставил чашку на стол с такой осторожностью, как будто боялся, что не сдержится и запустит ею в стену. Невидящим взглядом он уставился на недопитый кофе. Его челюсти были крепко сжаты, а на виске беспокойно билась жилка. Нервным движением отбросив волосы со лба, он сжал руки в кулаки.
Алисия не могла не заметить, как изменилось его настроение, и это привело ее в ужас. Не то чтобы она боялась самого Пирса – просто слишком хорошо понимала, что может означать такая метаморфоза.
– Они ведь дети. Пирс. – Как предательски дрожит ее голос! – Они сами не понимают, что болтают. Просто все время чувствуют, что у нас не такая семья, как у других, и им хочется, чтобы и у них был отец. Пожалуйста, не придавай особого значения тому, что услышал.
От его печальной улыбки повеяло холодом.
– Это мне напоминает то, о чем мы говорили вчера вечером. Но ведь это имело, как ты выражаешься, «особое значение», не так ли, Алисия?
– По-моему, мы уже выяснили, что да, имело. – Она начала нервно теребить куртку. – И поэтому ты злишься?
– Да, черт возьми! – выкрикнул Пирс, вскакивая со стула.
К счастью, дети были далеко от дома – подзывали белку – и не могли слышать его слов. Но Алисия-то слышала, и ее снова изумил этот внезапный приступ гнева.
– Да, я злюсь, – повторил он спокойнее.
– Но почему? – Она быстро овладела собой. После того, что произошло между ними сегодня ночью, она имеет право знать, что его беспокоит. – Как можно сердиться на то, что пятилетний мальчишка упомянул о женитьбе?
– Да не на Адама я сержусь, пойми же наконец, Алисия! – в сердцах бросил Пирс. – Я злюсь, потому что эта ночь была так чертовски хороша, потому что я чувствую, что мог бы влюбиться в тебя без памяти, потому что я хотел бы стать отцом твоих детей и таким образом загладить вину перед собственной дочерью.
Алисия в изумлении уставилась на Пирса и даже всплеснула руками:
– Что-то я ничего не понимаю… А что во всем этом плохого?
Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.
– Да потому что это невозможно. Было видно, что эти слова даются ему с большим трудом.
Он так неожиданно отпустил ее, что Алисия даже покачнулась. Повернувшись к ней спиной. Пирс уставился в окно. Было видно, как Адам и Дэвид собирают хворост и укладывают его на дрова, которые он сам припас накануне. Пирс закрыл глаза, чтобы не видеть этой трогательной картины, и пожалел, что не может закрыть уши, чтобы не слышать, о чем говорят дети.
– Помнишь, как Пирс учил нас раскладывать костер?
– И как это он умудряется все знать, а, Дэвид?
– Потому что он старый, такой же, как наш папа. А папы знают уйму всяких полезных штук.
– Как ты думаешь, ему бы понравилось, что мы так здорово научились?
– Конечно! Он всегда гордится нами. Ты что, не помнишь? Он ведь сам так сказал.
Алисия ждала, что Пирс сам обернется к ней и объяснится, но, потеряв терпение, решила взять инициативу в свои руки. Да, она ведет себя слишком настойчиво, но оставаться в неведении было выше ее сил.
– Но почему это невозможно?
– Поверь мне на слово.
– Но почему?
– Давай не будем об этом говорить.
– У тебя есть другая женщина?
Пирс обернулся к ней и окинул таким взглядом, что у Алисии не осталось никаких сомнений – он хочет ее так же страстно, как сегодня ночью.
– Если бы! Тогда все было бы просто. Для того чтобы быть рядом, спать с тобой каждую ночь, я без колебаний расстался бы с любой другой женщиной.
У нее вырвался стон.
– Но тогда в чем же дело. Пирс? Скажи мне!
– Нет.
– Почему?
– Потому что тебе лучше не знать этого.
– А кто дал тебе право судить? Разве после этой ночи мы не достаточно-близки, чтобы говорить открыто и прямо обо всем на свете? – выпалила Алисия.
– Обо всем, но только не об этом.
– Ну какие же у нас теперь могут быть секреты друг от друга – после всего, что было между нами?
– Ночью я над этим не задумывался, а утром просто обязан был подумать.
Алисия погладила себя по животу:
– А ведь во мне осталась частица тебя. И ты мне не доверяешь? Это нелогично!
Пирс изумленно вскинул брови и уставился на ее живот.
– О Боже! – вырвалось у него. – Ты что, не принимаешь таблетки?
– Нет.
Его следующий вопрос был справедлив и беспощаден:
– Почему ты мне не сказала?
– Не помню, чтобы ты спрашивал, – язвительно бросила в ответ Алисия.
Она вспыхнула от гнева. Пирс собирался уйти, но она схватила его за руку и повернула к себе.
– Не тревожьтесь, мистер Рейнольдс, я не собираюсь шантажировать вас возможным ребенком.
– Да не в этом дело, – устало проронил он. – Просто я не хочу бросать тебя беременной, вот и все.
– Бросать? Так вот, значит, в чем дело… Пирс глубоко вздохнул. Его взгляд немного смягчился.
– Да. И ты, вроде, все понимала, соглашаясь провести со мной эту неделю.
Он, как всегда, прав. С самого начала он предупреждал ее: «Я не могу позволить себе никаких привязанностей». Эти же слова повторил сегодня ночью. Алисия знала об этом, но старалась не думать. Их любовная близость была не просто зовом плоти, а чем-то гораздо большим, но, похоже, у Пирса Рейнольдса действительно есть серьезные основания не заводить ни с кем романа.
– Ты такая милая, – прошептал он, лаская ее грудь.
Его дыхание щекотало ей кожу.
– Правда?
– Да, да, да.
Каждое слово сопровождалось поцелуем. Поудобнее примостившись в постели, он спросил:
– Когда умер Джим?
– Три года назад.
– И с тех пор у тебя никого не было?
– Почему ты так решил? Неужели она вела себя так неумело и неуклюже? Алисия слегка отстранилась.
Пирс нежно улыбнулся и придвинулся к ней поближе.
– Это видно сразу, но стыдиться здесь нечего. – Он прикоснулся губами к ее волосам и провел рукой по талии и бедрам. – Наоборот, даже очень приятно.
Алисию обрадовали эти слова, и она свернулась калачиком рядом с Пирсом.
– Вообще-то был один, – призналась она тихо.
– Картер?
Положив руку ему на грудь, она рассеянно водила пальцем по седоватым волоскам. В глубине души Алисия надеялась, что нотка ревности в голосе Пирса не была лишь плодом ее воображения.
– Нет, не Картер.
– Не Картер?
Она покачала головой.
– Я ведь уже говорила, что у нас с ним были другие отношения. Если бы мы когда-нибудь занялись любовью, даже поженившись, мы считали бы это предательством по отношению к Джиму. Картер и я были слишком хорошими друзьями, чтобы стать любовниками.
– Значит, кто-то другой?
– Да так, ничего серьезного. Мужчина на одну ночь. Он был очень мил, но ничего не значил для меня. Правда, он помог мне понять, что я живая женщина и что, хотя Джим умер, жизнь продолжается. И еще я поняла, что зря ухватилась за первого подвернувшегося мне мужчину, не говоря уж о том, что это было несправедливо по отношению к Картеру.
Пирс лежал молча. Его руки больше не ласкали ее. Слышалось только мерное дыхание. Может, не стоило рассказывать ему о той ночи на Тахо?
– Ты солгала мне, Алисия. Она приподнялась на локтях и попыталась заглянуть ему в лицо. Его слова изумили ее.
– Солгала?
Пирс начал ласково поглаживать Алисию по спине. В ее волосах, ниспадавших ему на руку, отражался лунный свет.
– Да, ты солгала, когда сказала, что сегодняшняя ночь не будет иметь особого значения.
Запустив руку ей в волосы, он приблизил к себе лицо Алисии и начал его целовать. Поцелуи были спокойными и нежными.
– Для тебя ведь это не просто секс, правда, а нечто гораздо большее?
Она опустила глаза. Из-под век показались крупные слезы, покатившиеся по щекам. Посмотрев на Пирса, Алисия сказала хрипловатым шепотом:
– Да. Иначе я не была бы здесь с тобой. – Алисия…
Пирс обнял ее и притянул к себе. Он чувствовал мягкую тяжесть ее груди, стройные бедра, касавшиеся его ног. На этот раз поцелуи Пирса были совсем другими. Наполненные страстью, они вызвали ответную страсть в Алисии.
Когда он наконец оторвался от ее губ, они были влажными и горели от поцелуев, так же как его собственные. Алисия провела пальцем по нижней губе Пирса, стирая влагу и любуясь формой его рта. Было приятно сознавать, что на его губах остался след от ее поцелуя.
– А ты тоже солгал мне, Пирс?
Он положил ее голову себе на плечо и закрыл глаза, наслаждаясь прикосновением прекрасного обнаженного тела. Руки неспешно скользнули по спине и бедрам Алисии. Она издала гортанный звук. Услышав его, Пирс понял, что опять хочет ее и будет хотеть всегда.
– Да. Я солгал не только тебе, но и себе.
Перед самым рассветом Алисия тихонько, чтобы не разбудить Пирса, выскользнула из постели, собрала одежду, на мгновение задержалась в ванной и поднялась на чердак. Надев ночную сорочку, она умудрилась так тихо лечь в кровать, что спавший там Адам даже не шевельнулся. Она чувствовала себя загулявшим подростком, слишком поздно вернувшимся с вечеринки. Да, тяжелое это ремесло – прививать детям понятие о нравственности! Уж если она сама не уверена, что поступила правильно, то что сказали бы ее сыновья, узнав, что их мать провела ночь с Пирсом?
Ей казалось, что она заснула буквально на минуту, как вдруг услышала шорох шагов и приглушенные голоса. Дети тихонько спускались с чердака. Через некоторое время до Алисии донесся шум льющейся воды и негромкий голос Пирса:
– Ну что, орлы, проснулись? А мама еще спит?
Конечно, рано или поздно придется встать и посмотреть им всем в глаза, но Алисия, лежа под одеялом, медлила – ей хотелось отдалить эту роковую минуту. Интересно, что теперь думает о ней Пирс? И что она сама думает о себе? Почему у нее захватывает дух от радости и счастья, когда она вспоминает прошедшую ночь, а уже в следующее мгновение она начинает стыдиться этого?
Никогда раньше Алисия не испытывала ничего подобного. Проведя ночь с Пирсом, она чувствовала, что он сумел разбудить каждую клеточку ее тела. Теперь у нее не было от него тайн. Джим тоже был страстным и нежным любовником, но то, что происходило между ними, лишь отдаленно напоминало восторг, который она разделила с Пирсом.
Пирс отдавался любовной игре всем своим существом, В ней участвовали не только руки, губы и более интимные части тела, но и кожа, волосы, глаза… Все пять органов чувств, а также сердце и мозг были нацелены на то, чтобы доставить ей максимальное удовольствие. Вот почему Алисии показалось, что еще ни одну женщину в мире не любили так, как любил ее Пирс.
При воспоминании о том, что делал он и что делала она сама, Алисия залилась краской, как робкая старая дева. Если бы люди, знавшие ее много лет, только вообразили себе, как она вела себя в постели, они наверняка были бы поражены. Ее родители, друзья, Слоун и Картер… Хотя, пожалуй, Картера это вряд ли удивило бы, с улыбкой подумала Алисия, припомнив некоторые весьма откровенные пассажи из его романов.
Получается, что Алисия в одночасье стала совсем другой. И теперь прежняя Алисия Рассел была одновременно восхищена, шокирована и заинтригована этой новой женщиной, сказочным образом появившейся на свет прошлой ночью.
Отогнав эти мысли, Алисия подумала, что пора присоединиться к Пирсу и детям: снизу было слышно, что завтрак в самом разгаре. Она надела велюровый спортивный костюм, слегка пригладила волосы и робко подошла к лестнице. Первым ее заметил Адам.
– Привет, мам! Ну как я сегодня, не брыкался? – Он повернулся к Пирсу и объяснил:
– Она говорит, что я всегда ночью брыкаюсь.
– Сегодня я этого не заметила.
Алисия не смела поднять глаза на Пирса, который, прислонившись к раковине, потягивал кофе. Она лишь скользнула по нему взглядом и заметила, что сегодня на нем только джинсы, а грудь и ноги голые. При взгляде на обнаженный торс Пирса сердце Алисии гулко забилось – она вспомнила, как сегодня ночью прикасалась к нему руками, губами, щекой…
– Доброе утро, Дэвид.
– Привет! А чего это ты такая красная?
– Разве?
Алисия прижала холодные как лед ладони к пылающим щекам.
– А правда, мам, почему ты красная? – вмешался Адам, отправив за щеку очередную порцию каши.
– И… не знаю…
– И вообще ты какая-то странная, – добавил Дэвид. – Дай мне, пожалуйста, джем.
Алисия потянулась за баночкой с виноградным джемом, испытывая сильное искушение запустить ею в сына. Воцарилось молчание. Лишь через несколько минут Алисия набралась мужества и подняла глаза на Пирса.
– Хотите кофе? – тихо спросил он. Этого было достаточно. В теплом взгляде его зеленых глаз ясно читалось воспоминание о прошедшей ночи. Напряжение тут же отпустило Алисию, как будто из воздушного шарика выпустили весь воздух.
– Да, пожалуйста.
Он налил ей кофе, и Алисия поспешила сесть за стол, чувствуя, что еще немного – и ноги, вдруг ставшие ватными, подогнутся, и она упадет. Джинсы Пирса держались на бедрах, оставляя открытым пупок. Алисия как завороженная не сводила с него глаз. Неужели сегодня ночью в темноте она касалась языком этого места? Ей вдруг до боли захотелось прикоснуться к Пирсу, поцеловать, желая доброго утра и одновременно благодаря за волшебную ночь. «Это было просто потрясающе, – сказала бы ему Алисия, – еще никогда я не чувствовала себя до такой степени женщиной, и женщиной желанной!»
– Хотите есть?
– Разве что тост. Я не голодна.
– Я тоже.
В течение нескольких минут, которые, казалось, длились целую вечность, они не сводили друг с друга глаз, посылая тысячу безмолвных, понятных только им сигналов. Дэвид задал Алисии какой-то вопрос, и ей стоило большого труда вернуться к действительности и ответить. Пирс принес тарелку с тостами, поставил ее на стол и сел напротив Алисии.
– Вам идет этот цвет.
Спортивный костюм Алисии и впрямь выглядел слишком изысканно и вряд ли подходил для занятий спортом.
– Спасибо.
– Хорошо спали?
Какой у него красивый рот!
– Да, а вы?
– Меня преследовали сны. А эти губы помогли ей осознать собственную красоту.
– Жаль.
Пирс припомнил все те укромные уголки ее тела, которых касались ночью его губы, и улыбнулся.
– Ничего страшного. Это были хорошие сны.
– Мы похожи на этих людей на картинке, да, мам?
Алисия оторвала взгляд от Пирса и посмотрела на Адама.
– Извини, я не поняла, – сказала она рассеянно.
– Ну посмотри!
Мальчик показал на яркую коробку с хлопьями.
– Они все сидят вокруг стола и завтракают. Два мальчика – это я и Дэвид, а вот мама и папа.
– И совсем не похоже, дурак! – возразил Дэвид. – Пирс ведь не наш папа. Для этого он должен сначала жениться на маме.
Адам обиженно оттопырил нижнюю губу:
– А тогда было бы совсем похоже, правда, мам? Алисия не ответила. Ее изумило, что Пирс вдруг побледнел, а его глаза, затуманенные любовными воспоминаниями, неожиданно приобрели жесткое, холодное выражение.
– Наверное. И пожалуйста, Дэвид, не называй брата дураком, – наставительно заметила она.
Ее сердце, только что бившееся в радостном возбуждении, упало. Волна отчаяния грозила накрыть Алисию, и она попыталась как-то отвлечься от невеселых дум:
– Если вы уже позавтракали, может быть, пойдете поиграете?
Дети радостно устремились к двери.
– А здорово, если бы Пирс был нашим папой, да, Дэвид?
– Ну да. У нас было бы все, как у других детей, и Крисси приезжала бы навестить нас, и мы могли бы снова покататься в ее «порше».
– Ага! А она была бы нашей сестрой, или тетей?
– Конечно, сестрой! Ты что, вообще ничего не соображаешь?
– Да она слишком стара для сестры.
Дверь за детьми захлопнулась, и этот громкий звук лишь подчеркнул зловещую тишину дома.
Пирс поставил чашку на стол с такой осторожностью, как будто боялся, что не сдержится и запустит ею в стену. Невидящим взглядом он уставился на недопитый кофе. Его челюсти были крепко сжаты, а на виске беспокойно билась жилка. Нервным движением отбросив волосы со лба, он сжал руки в кулаки.
Алисия не могла не заметить, как изменилось его настроение, и это привело ее в ужас. Не то чтобы она боялась самого Пирса – просто слишком хорошо понимала, что может означать такая метаморфоза.
– Они ведь дети. Пирс. – Как предательски дрожит ее голос! – Они сами не понимают, что болтают. Просто все время чувствуют, что у нас не такая семья, как у других, и им хочется, чтобы и у них был отец. Пожалуйста, не придавай особого значения тому, что услышал.
От его печальной улыбки повеяло холодом.
– Это мне напоминает то, о чем мы говорили вчера вечером. Но ведь это имело, как ты выражаешься, «особое значение», не так ли, Алисия?
– По-моему, мы уже выяснили, что да, имело. – Она начала нервно теребить куртку. – И поэтому ты злишься?
– Да, черт возьми! – выкрикнул Пирс, вскакивая со стула.
К счастью, дети были далеко от дома – подзывали белку – и не могли слышать его слов. Но Алисия-то слышала, и ее снова изумил этот внезапный приступ гнева.
– Да, я злюсь, – повторил он спокойнее.
– Но почему? – Она быстро овладела собой. После того, что произошло между ними сегодня ночью, она имеет право знать, что его беспокоит. – Как можно сердиться на то, что пятилетний мальчишка упомянул о женитьбе?
– Да не на Адама я сержусь, пойми же наконец, Алисия! – в сердцах бросил Пирс. – Я злюсь, потому что эта ночь была так чертовски хороша, потому что я чувствую, что мог бы влюбиться в тебя без памяти, потому что я хотел бы стать отцом твоих детей и таким образом загладить вину перед собственной дочерью.
Алисия в изумлении уставилась на Пирса и даже всплеснула руками:
– Что-то я ничего не понимаю… А что во всем этом плохого?
Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул.
– Да потому что это невозможно. Было видно, что эти слова даются ему с большим трудом.
Он так неожиданно отпустил ее, что Алисия даже покачнулась. Повернувшись к ней спиной. Пирс уставился в окно. Было видно, как Адам и Дэвид собирают хворост и укладывают его на дрова, которые он сам припас накануне. Пирс закрыл глаза, чтобы не видеть этой трогательной картины, и пожалел, что не может закрыть уши, чтобы не слышать, о чем говорят дети.
– Помнишь, как Пирс учил нас раскладывать костер?
– И как это он умудряется все знать, а, Дэвид?
– Потому что он старый, такой же, как наш папа. А папы знают уйму всяких полезных штук.
– Как ты думаешь, ему бы понравилось, что мы так здорово научились?
– Конечно! Он всегда гордится нами. Ты что, не помнишь? Он ведь сам так сказал.
Алисия ждала, что Пирс сам обернется к ней и объяснится, но, потеряв терпение, решила взять инициативу в свои руки. Да, она ведет себя слишком настойчиво, но оставаться в неведении было выше ее сил.
– Но почему это невозможно?
– Поверь мне на слово.
– Но почему?
– Давай не будем об этом говорить.
– У тебя есть другая женщина?
Пирс обернулся к ней и окинул таким взглядом, что у Алисии не осталось никаких сомнений – он хочет ее так же страстно, как сегодня ночью.
– Если бы! Тогда все было бы просто. Для того чтобы быть рядом, спать с тобой каждую ночь, я без колебаний расстался бы с любой другой женщиной.
У нее вырвался стон.
– Но тогда в чем же дело. Пирс? Скажи мне!
– Нет.
– Почему?
– Потому что тебе лучше не знать этого.
– А кто дал тебе право судить? Разве после этой ночи мы не достаточно-близки, чтобы говорить открыто и прямо обо всем на свете? – выпалила Алисия.
– Обо всем, но только не об этом.
– Ну какие же у нас теперь могут быть секреты друг от друга – после всего, что было между нами?
– Ночью я над этим не задумывался, а утром просто обязан был подумать.
Алисия погладила себя по животу:
– А ведь во мне осталась частица тебя. И ты мне не доверяешь? Это нелогично!
Пирс изумленно вскинул брови и уставился на ее живот.
– О Боже! – вырвалось у него. – Ты что, не принимаешь таблетки?
– Нет.
Его следующий вопрос был справедлив и беспощаден:
– Почему ты мне не сказала?
– Не помню, чтобы ты спрашивал, – язвительно бросила в ответ Алисия.
Она вспыхнула от гнева. Пирс собирался уйти, но она схватила его за руку и повернула к себе.
– Не тревожьтесь, мистер Рейнольдс, я не собираюсь шантажировать вас возможным ребенком.
– Да не в этом дело, – устало проронил он. – Просто я не хочу бросать тебя беременной, вот и все.
– Бросать? Так вот, значит, в чем дело… Пирс глубоко вздохнул. Его взгляд немного смягчился.
– Да. И ты, вроде, все понимала, соглашаясь провести со мной эту неделю.
Он, как всегда, прав. С самого начала он предупреждал ее: «Я не могу позволить себе никаких привязанностей». Эти же слова повторил сегодня ночью. Алисия знала об этом, но старалась не думать. Их любовная близость была не просто зовом плоти, а чем-то гораздо большим, но, похоже, у Пирса Рейнольдса действительно есть серьезные основания не заводить ни с кем романа.