Браун Сандра. Скандальная история

   По опыту Диллон уже знал: во всем, что касалось Джейд Сперри, есть какая-то тайна.
   Несомненно, она нуждалась в помощи. Но когда он предложил свою, Джейд бросила на него убийственный ледяной взгляд и наотрез отказалась. Но какой дурак отказывается от помощи, если в ней так отчаянно нуждается?
   Диллон запустил пальцы в шевелюру: «Черт!» Он понимал, почему Джейд ведет себя так глупо: сам был таким же. На похоронах Дебры и Чарли он был откровенно невежлив с Ньюберри и всеми их друзьями. Он отверг все искренние соболезнования и все предложения о помощи, потому что находиться рядом с людьми, которых Дебра знала и любила, было для него невыносимо больно. Он порвал со всеми, полагая, что найдет успокоение в одиночестве.
   Только после того, как он нашел нынешнюю работу, Диллон восстановил отношения с Ньюберри. Он написал им письмо, в котором извинился за семь лет молчания и сообщил о своих делах. Теперь он смог написать на бумаге имя Дебры без ощущения, что в сердце его вонзается нож. Ньюберри ответили ему, выразили свою радость по поводу того, что он объявился, и пригласили в любое время приехать к ним в Атланту.
   Теперь Диллон мог вспоминать Дебру живой – любящей и смеющейся, а не лежащей мертвой с сынишкой на руках. Несмотря на упрямое желание цепляться за постигшую его беду, он излечился.
   Диллон отрегулировал кондиционер и направился в спальню. Здесь он разделся и голый улегся под простыню на кровать. Закинув руки за голову, уста вился в потолок. Как и он семь лет назад, Джейд отвергала помощь, потому что ее проблемы представляли нечто такое, чему она не в состоянии была противостоять.
   – Но что? – Диллон не понял, что размышляет вслух, пока не услышал звук собственного голоса. – Что такое она опасалась доверить другим? Что пугало ее в собственном женском естестве?
   До того, как он встретил Джейд, Диллон думал, что слово «фригидность» было просто термином, характеризующим неопытных и застенчивых пичужек. Фригидными называли во второсортных кинофильмах инженю, пока они не попадали в умелые руки медоточивых самцов. Это антоним нимфомании, слова, которое применялось во множестве значений, но не имело точного определения. К несчастью, слово «фригидность» имело, видимо, прямое отношение к Джейд Сперри. Ее пугало любое мужское прикосновение.
   Может быть, Хатч Джолли убил в Джейд ее права на чувственные наслаждения? Если так, Диллон ненавидит этого негодяя, которого никогда и не видел Джейд была умной, сообразительной, красивой, но у нее была страшная тайна, запрятанная в глубинах сознания. Она будет мучить ее, пока кто-нибудь не положит этому конец.
   Даже и не думай об этом, – прошептал Диллон в темноте. Ты всего лишь работаешь у нее. Ты не обожатель, не любовник, и вряд ли им когда-нибудь будешь.
   Диллон долго не мог заснуть. Он размышлял о том, как раскрыть сердце Джейд и изгнать ее страхи.
 
   Тело, лежавшее в отделении интенсивной терапии, было лишь тенью человека, жизнь в котором поддерживали аппараты.
   Джейд смотрела сверху на бывшего одноклассника и своего насильника. Хатч никогда не был красавчиком, но сейчас выглядел пугающе уродливым. Скулы его широкого лица резко выдавались, щеки впали. Ржаво-рыжие волосы подчеркивали бледность лица. Хатч всегда был сильным крепким атлетом, а теперь его искусственно заставляли дышать. Медицинская техника делала то, с чем уже не справлялось тело.
   Пока его биологические сигналы снимались и записывались электронными приборами, пока он боролся за жизнь, две дежурные сестры обсуждали ужасающую жару на улице и исторический фильм о Гражданской войне с Мелом Гибсоном в главной роли, который снимали на натуре где-то неподалеку.
   – Только две-три минуты, мисс Сперри, – сказала одна из них, выйдя из палаты.
   – Да, благодарю вас.
   Джейд всю ночь бессознательно сопротивлялась этому решению, но утром уже знала, что поедет в Саванну и повидает Хатча. Вовсе не потому, что сомневалась в серьезности его состояния. И конечно, она не изменила своего отношения к тому, чтобы Грэма обследовали как возможного донора. Просто Джейд почувствовала необходимость встретиться с Хатчем. Возможно, в последний раз.
   Она проникла в отделение усиленной терапии, наговорив всякой всячины, что она родственница, которая проделала долгий путь из Нью-Йорка, чтобы проститься с кузеном Хатчем. К счастью, здесь не было Донны Ди, которая могла бы опровергнуть это.
   Джейд была рада, что пришла. Ненависть к этим троим, виновным в самоубийстве Гэри, требовала подпитки энергией. Иногда она становилась настолько испепеляющей, что буквально вырывалась из нее. Завтра у нее будет много энергии, потому что трудно излить всю ненависть на этого человека в постели.
   Неожиданно он пошевелился и открыл глаза. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сосредоточить взгляд на Джейд, и чуть больше, чтобы понять, кто это. Когда он поднял его, сухие, бледные губы разделились, и он, не веря своим глазам, прошептал ее имя.
   – Привет, Хатч.
   – Господи! Или я умер?
   Джейд покачала головой.
   Он попытался облизать губы, но его язык был словно обложен ватой.
   – Донна Ди говорила мне, что ты вернулась.
   – Уже давно.
   Он помолчал, потом сказал:
   – Ты выглядишь великолепно, Джейд. Ничуть не изменилась.
   – Спасибо.
   Настала пауза. Наконец Хатч выдавил:
   – Донна Ди говорила, что у тебя сын.
   – Верно.
   – Подросток?
   – Ему будет пятнадцать.
   Его лицо скривила гримаса боли. Когда он вновь открыл глаза, лицо его было уже спокойно.
   – Мой?
   – Как я могу это знать, Хатч, – простонала она, – когда вы изнасиловали меня втроем? Я не хочу и знать, кто его отец. Он мой! – воскликнула Джейд.
   – Я не могу возражать тебе. Просто хотел знать.
   – И не узнаешь, даже если проживешь еще пятьдесят лет.
   Он грустно улыбнулся.
   – Это не тот случай…
   – Мисс Сперри, я вынуждена просить вас уйти.
   Джейд кивнула сестре, что поняла ее. Потом тихо произнесла:
   – Прощай, Хатч.
   – Джейд. – Он приподнял высохшую руку, чтобы остановить ее. – Донна Ди помешалась на своей идее. Она хочет просить тебя, чтобы твой сын пожертвовал мне почку.
   – Она приходила ко мне два раза.
   Он снова скривился от боли.
   – Я говорил ей, чтобы она не делала этого. Черт возьми, я скорее умру, чем доставлю неприятности этому мальчику. Я не хочу втягивать его в это дело. Не позволяй ей даже говорить об этом. Не позволяй тревожить его.
   Его страстность поразила Джейд. Слезы, выступившие на глазах Хатча, так не сочетались с его мужественным лицом. Хатч несколько раз судорожно проглотил комок в горле.
   – Если он мой сын, я не хочу, чтобы он что-либо знал обо мне… – По его исхудалой щеке скатилась слеза. – Я чертовски хотел бы, чтобы… того никогда не было… Но ничего не исправить. Просто я хочу сказать сейчас… прости меня, Джейд.
   – Это не так-то легко, Хатч.
   – Я и не жду прощения. Мне даже не нужно твоего сочувствия. Только хочу, чтобы ты знала: наши жизни после той ночи уже никогда не были такими, как прежде. Мой отец знал, что поступил нечестно, и никогда не мог простить это себе. Мы никогда не говорили с ним об этом, но я знаю. И Ламар был убежден, что небо покарало его за это. – Хатч собрался с силами, чтобы перевести дыхание. – Я хочу сказать тебе, Джейд, что мы все пострадали из-за этого. Та авария с поездом, в которую попали Айвен с Нилом, тоже была карой Господней.
   – Нил?
   – Он бесплоден. Не может иметь детей. Никто об этом не знает, даже Донна Ди. Нил признался мне в этом однажды, когда был очень пьян.
   – Вы, может быть, и страдали, но Гэри умер.
   Он покаянно кивнул головой.
   – Да… Это тоже на моей совести. Я с этим умру. – На глазах Хатча снова выступили слезы. – Я никогда не собирался делать то, что сделал, Джейд. Я ужасно сожалею обо всем.
   Они обменялись долгим взглядом.
   В палату неожиданно вошла Донна Ди. Увидев Джейд у постели мужа, она остолбенела. Потом ядовито заметила:
   – Если ты пришла позлорадствовать, то тебе не повезло. Мы нашли донора.
   Она прижала к груди руку мужа и продолжала:
   – Сегодня на рассвете разбился двадцатилетний парень на мотоцикле.
   Она рассмеялась сквозь слезы.
   – Доктор сказал, что его ткани соответствуют. Они немедленно начинают подготовку к операции.
   Донна Ди наклонилась и поцеловала Хатча в лоб. Он, ошеломленный новостью, казалось, утратил дар речи. Донна Ди выпрямилась и взглянула Джейд прямо в глаза.
   – Мы больше не нуждаемся в твоем сыне, – сказала она со злостью. – И я этому очень рада. Мне никогда не придется быть тебе обязанной за спасение моего мужа.
 
   Диллон ворочался до середины ночи, пытаясь сопоставить известные ему факты. Когда он наконец заснул, ему снились странные сны, большей частью эротические. Проснувшись, он решил, что может отложить свои субботние дела и заботы и поехать в Саванну.
   Дело было не в смене обстановки. Ему была нужна информация. Если он не получил ее от Джейд, то, может быть, сумеет вытянуть что-нибудь из Донны Ди.
   Формально личная жизнь Джейд его никак не касалась. Если он попытается проникнуть в нее, Джейд просто выбросит его вон. Но Диллон все же хотел использовать свой шанс. Вольно или невольно, но он уже вовлечен в ее дела, пускай даже односторонне.
   Диллон приехал в больницу как раз в тот момент, когда Джейд выходила из отделения интенсивной терапии.
   Столкнувшись с ним в коридоре, она не скрыла своего раздражения:
   – Что ты здесь делаешь?
   В ярком свете больничных ламп ее лицо казалось мертвенно-бледным. Фиолетовые тени только подчеркивали огромность и яркость ее глаз. Джейд выглядела привлекательно: на ней была джинсовая юбка, белая полотняная блузка под красным кожаным ремнем и красные босоножки.
   – Я мог бы задать тебе тот же вопрос, – ответил Диллон. – После того, что вчера мне пришлось услышать, я полагал, что могу встретить тебя где угодно, только не здесь.
   – У меня были на то основания. У тебя – нет.
   – Ну, считай, что я просто любопытный.
   За спиной Джейд он увидел, как в коридоре появилось вдруг множество людей явно из медицинского персонала.
   – Что тут происходит?
   – Для Хатча нашелся донор.
   У Диллона все внутри словно оборвалось.
   – Нет, не Грэм. Это жертва аварии. – Она взглянула в последний раз на дверь палаты и направилась к выходу. Диллон последовал за ней.
   – Этот Хатч Джолли – отец Грэма?
   Не задумываясь, и не замедляя шага, Джейд ответила:
   – Я не знаю.
   – Боже мой! – воскликнул он и преградил ей путь. – Так он отец или нет?
   – Какого черта ты лезешь в мою личную жизнь? Твое чрезмерное любопытство выводит меня из себя!
   – Кто тебе миссис Джолли?
   Раздраженная Джейд глубоко вздохнула и призналась:
   – Донна Ди и я были лучшими подругами.
   – До каких пор? Почему вы перестали быть ими? Когда Хатч сделал тебе ребенка? Они уже были тогда женаты?
   – Конечно, нет! Как можно…
   Она закусила губу, чтобы не сказать лишнего.
   Диллон понял, что Джейд находится на грани нервного срыва. Не следовало дальше натягивать струну. Он взял ее под руку, и, направляясь к выходу, уже вполне миролюбиво сказал:
   – Если бы ты была более откровенной, я бы не лез так грубо тебе в душу.
   – Все это абсолютно тебя не касается.
   – А я полагаю, что касается.
   – Но почему?
   Он остановился и взглянул ей прямо в глаза. Отступать уже было некуда. Диллон отвел ее в сторону и зло прошептал:
   – Потому! Я хочу знать, почему тебя охватывает страх каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе? Черт побери, Джейд, меня влечет к тебе. Но я не могу быть рядом и видеть, что ты словно приносишь себя в жертву, а у меня на руках остается свежая кровь после этого добровольного заклания.
   – Я не хочу всего этого слышать.
   – Ты можешь не хотеть слышать, но так оно и есть. И ты знаешь это. И по тому, как я целовал тебя, ты прекрасно поняла, что я хочу быть с тобой.
   – Хватит! Замолчи!
   – Джейд!
   – Запомни раз и навсегда! – выкрикнула она. – Между нами никогда ничего не может быть!
   – Потому что ты платишь мне зарплату?
   В ее растерянных глазах блеснула искра гнева.
   – И по этой причине тоже. Но главным образом, из-за чего-то, чего я не могу объяснить.
   – Но чего именно? Я хочу понять. Скажи мне – из-за чего?
   Она покачала головой. Ее упорство было непробиваемо. Диллон выругался про себя и уступил ей дорогу к выходу.
 
   Было уже за полдень, когда Джейд подъезжала к окрестностям Пальметто. В зеркале заднего обзора она видела, что Диллон следует за ней от самой Саванны, не пропуская больше одной машины между ними.
   По обе стороны извилистой проселочной дороги стояли густые леса. По всей видимости, она упиралась в заброшенное плантаторское поместье. Табличка с надписью «Продается» стояла здесь так давно, что едва была видна за разросшейся высокой травой. Некоторые буквы выгорели. Само здание еще производило впечатление, хотя и находилось в явном запустении. С коринфских колонн облезла краска, ставни на окнах обвисли, а кое-где валялись на земле. Часть крыши была сметена последним ураганом и лежала рядом. Однако поросшие мхом, мощные виргинские дубы вокруг дома не пострадали. Их верхушки беззвучно качались под легким береговым бризом. Между высокими соснами летали птицы. Порой они опускались, чтобы напиться из затянутого ряской каменного фонтана. Ветви миртовых кустов с тяжелыми гроздьями цветов клонились книзу, словно головы дремлющих украдкой уставших служанок. Джейд вылезла из своего «чероки».
   – Чудесное местечко, – заметил с улыбочкой Диллон, выйдя из пикапа.
   – Правда, красиво? Я собираюсь купить его.
   Не обращая внимания на его явную иронию, Джейд направилась к дому и осторожно поднялась на веранду, окружавшую дом с трех сторон. Ее шаги гулко отзывались эхом, когда она обходила дом, заглядывая в оконные проемы. Кое-где еще уцелели стекла с потеками соли: до берега океана здесь было не далее полумили.
   – Ты это в шутку? – спросил Диллон, следуя за ней по пятам.
   – Почему же? Вполне серьезно.
   – Не слишком ли этот домик велик для троих?
   – Это не для нас Я хочу его купить для GSS.
   Он хмыкнул.
   – Сначала никудышная ферма. Теперь эти развалины… Думаю, Джордж Стейн не давал тебе полномочий распоряжаться чековой книжкой компании.
   Оставив без внимания его замечание, Джейд направилась к зарослям с восточной стороны дома. Когда-то здесь был цветник. Выложенные морскими ракушками тропинки и некогда тщательно ухоженные клумбы давно уже заросли сорняком. В дальнем уголке сада высился одинокий дуб. На одной из ветвей висели качели. Узлы у сиденья были толщиной с кулак. Джейд села на доску и оттолкнулась каблуками от земли.
   Закрыв глаза, она подставила лицо солнечным лучам, жадно вдыхая горячий воздух, наполненный ароматом жимолости и гардении.
   – Ты здесь бывала раньше…
   Она открыла глаза. Засунув руки в карманы джинсов, Диллон стоял рядом и внимательно смотрел на нее.
   – Несколько раз. Я не шутила, когда сказала, что хочу купить это поместье. Мне бы хотелось, чтобы здесь было место отдыха для сотрудников нашей корпорации, где можно провести день-другой…
   – Я полагал, что ты присматриваешь участки для расширения предприятия.
   – Ну, это будет просто дополнительное приобретение. Представь только, сколько удовольствия получат наши сотрудники и клиенты, отдыхая здесь. Я уже получила план этого дома от агента по продаже недвижимости и послала Хэнку.
   Диллон встречался с Хэнком в Нью-Йорке: они обсуждали некоторые вопросы, касающиеся фабрики «Текстиль».
   – Я сказала ему, что хочу реконструировать этот дом, но сохранить все очарование и прелесть Юга. Представляешь, если мы выйдем на зарубежные рынки, то сможем привозить сюда гостей в конных экипажах и устраивать на веранде званые обеды.
   Диллон подошел к ней, взялся за веревки и стал раскачивать качели, не очень сильно, но все же достаточно, чтобы порывы воздуха шевелили ее волосы.
   – Ты уже обсуждала эту идею с Джорджем?
   – Еще нет. Я хочу, чтобы Хэнк сделал сначала несколько акварельных эскизов.
   – Похоже, вы с Хэнком очень близки.
   – Мы с ним друзья с колледжа.
   – Хм-м…
   Джейд не обратила внимания на его хмыканье.
   – Я также попросила Хэнка сделать проект дома с бельведером. Там мы могли бы проводить вечеринки, пикники и приемы. И мы сможем, когда этот дом на пляже не будет нужен нам самим, сдавать его внаем, чтобы оправдать расходы.
   – Джорджу понравится эта идея. Представляю, как твои иностранные гости, сидя на веранде, станут потягивать виски со льдом и слушать негритянские песни времен рабства.
   Джейд вытянула ноги и, уткнув носок в землю, остановила качели. Потом подняла голову так, что почти коснулась затылком его груди.
   – Ты меня опекаешь?
   Диллон не двинулся с места, хотя ему было бы проще разговаривать, если бы он обошел качели кругом и встал к ней лицом.
   – Выходит, что так.
   – Спасибо хотя бы за признание.
   – Пожалуйста.
   – Ну, мне пора. Ты не считаешь меня сумасшедшей?
   – Считаю… что ты загадочная, – ответил он после некоторого усилия, подбирая правильное слово. – Честно, Джейд, у меня от тебя голова кругом идет.
   В его голосе звучала горечь. Она постаралась разрядить ситуацию.
   – Ты и сам достаточно сложная натура.
   Его усы расползлись в широкой улыбке.
   – Я?
   – Ага… Для живущего в одиночестве холостяка ты ведешь себя не совсем типично…
   – Ничего загадочного. Мой требовательный босс не оставляет мне времени для развлечений.
   – Ты не встречаешься с женщинами.
   Диллон поднял брови.
   – Ты что, следишь за мной?
   – Я просто полагала, что ты, как любой мужчина, время от времени нуждаешься в женском обществе.
   – Ты имеешь в виду секс?
   – Да, секс, – неохотно подтвердила Джейд. Неожиданно жара показалась ей еще более невыносимой, чем раньше. Даже комары куда-то исчезли. Горячий воздух стал плотным. Одежда прилипала к коже, волосы так нагрелись, то обжигали шею. Солнечные лучи расплывались в удушливом мареве. Было ощущение, что они очутились в сауне, разве что не были обнаженными.
   Джейд вдруг ощутила, как близко к ней стоит Диллон: ее плечи почти касаются его бедер. Всего несколько дюймов отделяло его руки на веревках. Запах его кожи смешивался со многими другими, но она безошибочно выделяла именно этот.
   – Вот что я хочу сказать, – произнесла Джейд почти беззвучно. – Мне кажется, что твое нежелание иметь контакты с другими людьми как-то связано с потерей жены и ребенка.
   Его усы дрогнули. Он опустил руки и отошел от качелей, повернувшись к ней широкой спиной.
   – С чего ты взяла?
   – Я поняла это сразу, как только мы встретились в Лос-Анджелесе.
   – Оставь при себе свои предположения, – сказал Диллон грубо, обернувшись к ней.
   – «Текстиль» был для меня жизненно важным делом. Я не имела права ошибиться и проверяла тебя гак основательно, как только могла.
   Он сердито глядел на нее несколько секунд, потом его плечи дрогнули.
   – Полагаю, то, что ты знаешь, не имеет никакого значения.
   – Но все же, что случилось?
   – Зачем спрашиваешь? Тебе же все известно.
   – Только в общих чертах.
   Диллон оторвал веточку от дерева, повертел ее между пальцами.
   – Мы жили в Таллахасси. Я работал на одного мерзавца, и работа была за городом. Я мог приезжать домой только на выходные. Дебре это страшно не нравилось, мне – еще больше. Но в то время у меня не было выбора. Ее это очень угнетало, поэтому мы старались каждые выходные превратить в маленький праздник. Так должно было быть и в тот холодный вечер в пятницу, когда я спешил домой…
   Монотонно, бесстрастно он рассказывал Джейд о том, что увидел тогда на кровати в их спальне.
   – Они лежали так спокойно, – хрипло выдавил Диллон, – словно спали. Никакого беспорядка, никакой крови… – Он махнул рукой. – Я подумал, что они спят.
   – И что ты сделал?
   Его глаза были холодными.
   – Для начала я вышиб душу из того сукиного сына, из-за которого был оторван от своей семьи.
   – Понятно…
   – Потом я несколько месяцев пил и перестал общаться с людьми, как ты уже заметила. Был период загула, когда я хватал любую женщину, которая говорила «да». Толстую, костлявую, уродливую, красивую, старую, молодую – это не имело значения, понимаешь?
   Джейд кивнула головой.
   – Тебе надо было бы быть мужчиной, чтобы понять меня.
   – Может быть.
   – В общем, я как-то перебивался и оставался одиноким, пока ты не предложила мне эту работу.
   Диллон пронзительно взглянул в ее глаза.
   – А теперь впервые за семь лет у меня появился интерес к жизни. Я признателен тебе за это, Джейд.
   – Ты мне ничего не должен. Если не считать той тяжелой работы, которую ты делаешь за деньги, что я плачу тебе. И до сих пор у меня не было повода для разочарования.
   Он отбросил веточку и отряхнул руки.
   – Мне надо было быть дома с ними.
   – Но почему? Чтобы ты тоже умер во сне? Так было бы лучше?
   – Я должен был проверить заслонку.
   – А она не должна была зажигать огонь, не проверив.
   – Не будь такой рассудительной.
   – А ты не сходи с ума, Диллон. Это была трагическая случайность. В том некого винить. Ты не можешь жить всю жизнь и терзать себя за то, в чем нет твоей вины.
   Джейд пристально посмотрела на него.
   – То, что я сейчас услышала, объясняет, многое. Я знала, что строительство этой фабрики очень важно для тебя, но не понимала, до какой степени.
   – Для меня это был последний шанс. Я не хотел упускать его. Теперь ты знаешь, почему я здесь. А каковы твои причины?
   – Фантастическое жалованье. Положение и уважение в мужском мире.
   – Гм-м… Но зачем ты приехала именно в Пальметто?
   – Потому что GSS нуждалась в этой территории, а эта территория нуждалась в этой фабрике. Ты же видишь, какая здесь отсталая экономика. Многие живущие здесь до сих пор не знают, что такое водопровод в доме. Они существуют на те жалкие гроши, какие могут здесь заработать. «Текстиль» даст работу сотням людей. Даже до того, как фабрика войдет в строй, я организую мастерские и учебные классы. Там их научат работать, научат профессии. Тем, кого мы возьмем, будут платить часть их будущего заработка на все время обучения. Мы откроем ясли, чтобы оба родителя могли работать. У нас будет…
   – Это все чепуха, Джейд.
   – Но почему? – изумленно воскликнула она.
   – Потому что чепуха, хотя звучит великолепно. Если судить поверхностно, – сказал он, – то это выглядит как альтруизм. Но если копнуть глубже, то мне кажется, что твой план построить фабрику именно здесь не имеет никакого отношения к экономической отсталости этого района.
   Диллон стоял перед ней, широко расставив ноги, держа обеими руками веревки качелей. Она отвернула лицо в сторону.
   – Все это связано с твоей бывшей подругой и ее мужем – шерифом. Он, может быть, и есть отец Грэма, а может быть, и нет. В этом деле как-то за мешаны и Патчетты. И ведь неспроста откровенная неприязнь между тобой и шишками этого города.
   – Уже поздно, мне пора ехать.
   Она встала. При этом их тела соприкоснулись. Джейд попыталась нырнуть у него под рукой, но не успела. Он схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
   – Это не все, Джейд.
   – Я тебе честно изложила причины, по которым хочу, чтобы фабрика была построена именно здесь.
   – Не сомневаюсь…
   – Тогда почему ты не удовлетворишься тем, что я сказала? Почему не успокоишься?
   – Потому что концы с концами не сходятся. Кто-то жалостливо вымаливает, чтобы ее супругу пожертвовали почку…
   – Я никогда не позволю оперировать Грэма, чтобы взять его почку…
   – Разумеется… Особенно если учесть, что реципиент женат на твоей бывшей лучшей подруге и, возможно, является отцом твоего сына.
   Диллон придвинулся к ней почти вплотную.
   – А может быть, Джолли свалил от тебя к Донне Ди, когда ты была беременна, и ты все еще влюблена в него?
   – Я его ненавидела.
   – Уже кое-что… Почему?
   – Оставь меня в покое, Диллон!
   – Не оставлю, пока не разберусь, в чем дело.
   – Ты не сможешь этого понять.
   – Почему ты отскакиваешь каждый раз, когда к тебе приближается мужчина?
   – Никуда я не отскакиваю…
   – Еще как, – сказал Диллон мягко. – Вот только что ты едва не упала в обморок, когда твоя грудь чуть коснулась моей… Видела бы ты выражение своего лица, когда поняла, что я не принимаю твои объяснения.
   – Я этого не заметила…
   – Неправда!.. Это Хатч Джолли – тот, из-за которого ты стала фригидной?
   – Я не фригидна.
   – Да ну? Меня не обманешь.
   – Может быть, ты меня не привлекаешь.
   Он положил ладони на ее шею. Кожа там была чуть влажной от жары.
   – Это еще одна ложь, Джейд. – Диллон коснулся усами ее губ. – Ведь в душе ты признаешь, что тебе приятен мой поцелуй.
   – Ничего подобного.
   – Врунишка.
   Диллон осторожно, кончиком языка тронул уголок ее рта. Легкая, дразнящая ласка привела ее в трепет. Джейд вцепилась пальцами в рубашку на его груди, ощутив под одеждой сильные мышцы. Она была не в состоянии сопротивляться, он мог легко и просто раздавить ее. Его запах, запах мужчины, одновременно притягивал и отталкивал ее. В ней боролись влечение и страх.
   – Не делай этого, Диллон, – шепнула она ему в губы. – Я не смогу заменить ее, ни одна женщина не сможет.