Браун Сандра. Сокровенные тайны (За семью печатями)

   Она не подозревала, что потеряла сознание. Первое, что она вдруг услышала, были чьи-то голоса, негромкие и мелодичные. Алекс никак не могла понять, что они говорят.
   Алекс с трудом подняла голову. Это вызвало острую боль. Она подавила накатившуюся тошноту и усилием воли открыла глаза.
   Вокруг стояли и с тревогой смотрели на нее люди; они говорили по-испански. Один из них открыл дверцу и произнес что-то с мягкой вопросительной интонацией.
   — Да, все в порядке, — машинально ответила она. Она не могла понять, почему они так странно смотрят на нее, но потом почувствовала струйку, бежавшую по щеке. Она подняла руку и потрогала голову. На дрожащих пальцах была кровь.
   — По-моему, вам лучше остаться на ночь в больнице. О комнате я договорюсь, — сказал доктор.
   — Нет, я предпочитаю вернуться в мотель. После парочки этих таблеток я просплю до утра. — Она показала на коричневый пластиковый пузырек с таблетками.
   — Сотрясения у вас нет, но все равно несколько дней соблюдайте осторожность Никаких спортивных занятий или чего-нибудь в этом роде.
   Она вздрогнула при одном упоминании о физическом напряжении.
   — Это я обещаю.
   — Через неделю снимем швы. Еще повезло, что вам раскроило макушку, а не лицо.
   — Да, — неуверенно согласилась Алекс. Врачу пришлось обрить ей волосы на темени, но, если причесаться поискуснее, ничего не будет заметно.
   , — Вы готовы принять посетителя? Вас тут давно дожидаются. Можете оставаться здесь сколько захотите: в будние вечера у нас обычно мало пациентов.
   — Спасибо, доктор.
   Он вышел из перевязочной. Алекс попыталась сесть, но сильно закружилась голова. И при виде входившего Пата Частейна ей легче не стало.
   — Мистер Частейн, сколько лет, сколько зим, — насмешливо сказала она.
   Он подошел к столу, на котором она лежала, и робко спросил:
   — Как вы себя чувствуете?
   — Похуже, чем раньше, но скоро поправлюсь.
   — Могу я чем-нибудь помочь?
   — Нет. И незачем было приезжать сюда. А, кстати, как вы об этом узнали?
   Он пододвинул единственный в комнате стул и сел.
   — Мексиканцы остановили проходившую мимо машину. Водитель доехал до ближайшего телефона и вызвал «Скорую помощь». Помощник шерифа, который поехал, чтобы разобраться на месте, говорит по-испански, вот он и узнал от них, что случилось.
   — Они видели, как грузовик столкнул меня с дороги?
   — Ну да. Вы могли бы его описать?
   — Белого цвета. — Она посмотрела в глаза окружному прокурору. — А на двери была эмблема компании «Минтон Энтерпрайзес».
   На лице Частейна застыли смятение и тревога.
   — Мексиканцы сказали то же самое. Помощник не мог разыскать Рида, поэтому позвонил мне. — Кивком головы он указал на ее перевязанную голову. — Это не очень серьезно?
   — Дня через два-три заживет. Повязку можно снять уже завтра. Пришлось наложить несколько швов. А еще мне досталось на память вот это. Она протянула руки, испещренные мелкими царапинами, которые остались после удаления стеклянных осколков.
   — Алекс, вы узнали водителя?
   — Нет.
   Окружной прокурор испытующе посмотрел на нее, силясь понять, говорит ли она правду.
   — Нет, — повторила она. — Поверьте, если бы я его узнала, я бы занялась им сама. Но я даже мельком не видела его. Все, что я смогла рассмотреть, так это силуэт на фоне солнца. Кажется, на нем была какая-то шляпа. Вы думаете, это была случайность?
   Она приподнялась на локтях.
   — А вы?
   Он помахал рукой, показывая, что ей надо скорее лечь.
   — Нет, пожалуй, что нет.
   — Тогда не заставляйте меня тратить силы на ваши глупые вопросы.
   Он провел рукой по волосам и выругался.
   — Когда я обещал своему дружку Грегу Харперу дать вам карт-бланш, я не предполагал, что вы перевернете все вверх дном в моем округе.
   У нее лопнуло терпение.
   — Мистер Частейн, но ведь все шишки валятся на мою голову. Вам-то что скулить?
   — Черт бы вас подрал, Алекс. Судья Уоллес и до этого меня не жаловал, а теперь совсем разошелся. Я уж не могу выиграть в суде ни одного дела. Трех самых уважаемых граждан округа вы чуть не вслух называете убийцами. Клейстера Хикама, старожила этого города, пришивают почти что в вашем присутствии. А когда вы являетесь в бордель Норы Гейл Бертон, там открывается пальба. На черта вам понадобилось тревожить это осиное гнездо?
   Она прижала руку к стучащим вискам.
   — Да уж точно не по своей воле. Я приехала проверить свидетельские показания. — Она наклонила голову и многозначительно посмотрела на него. — Да не волнуйтесь вы так, я не выдам вашего тайного интереса к заведению Норы Гейл.
   Он виновато заерзал на стуле.
   — Послушайте, Алекс, вы схватили быка за рога, и сегодня он чуть не убил вас.
   — Это значит, я приближаюсь к разгадке. Кто-то, спасая свою шкуру, пытается меня убрать.
   — Видимо, — угрюмо сказал он. — Что нового появилось у вас за последние дни?
   — Во-первых, выявлены мотивы преступления.
   — Что-нибудь еще?
   — Не хватает конкретных алиби. Рид Ламберт говорит, что он был у Норы Гейл. Она призналась, что в случае необходимости готова пойти на дачу ложных показаний, лишь бы подтвердить его алиби, из чего я заключаю, что он был с ней не всю ночь.
   — А как насчет Ангуса?
   — Он утверждает, что был на ранчо, но там ведь находилась и Седина. Если Ангус провел всю ночь дома, то у него было достаточно возможностей совершить убийство.
   — Как и у Придурка Бада, если он отправился на ранчо следом за Сединой, — заметил Частейн, — именно на это и укажет суду хороший защитник. Никого не осудят пожизненно на основании косвенных улик. Вы по-прежнему не в состоянии доказать, что один из них находился тогда в конюшне со скальпелем в руке.
   — Сегодня, когда меня столкнули в кювет, я как раз ехала к вам, чтобы поговорить об этом.
   — Поговорить о чем?
   — О скальпеле ветеринара. Куда он давался?
   На лице Частейна отразилось удивление.
   — За эту неделю вы уже вторая, кто спрашивает меня о нем.
   Алекс с трудом приподнялась на локте.
   — А еще кто спрашивал?
   — Я, — сказал стоявший в дверях Рид Ламберт.

Глава 38

   У Алекс все перевернулось внутри. Она со страхом ждала минуты, когда снова увидит его. Рано или поздно такая встреча была неминуема, но она надеялась, что, по крайней мере, сумеет сделать вид, будто происшедшее между ними совсем не задело ее.
   Теперь же, лежа на больничном столе, с испачканными кровью волосами, с оранжевыми пятнами йода на руках, не в силах даже сесть из-за слабости и головокружения, она отнюдь не являла собою воплощение невозмутимости и спокойствия.
   — Здравствуйте, шериф Ламберт. Вам, наверное, приятно будет узнать, что я вняла вашему совету и перестала оглядываться в поисках злоумышленников.
   — Привет, Пат, — сказал он, не обращая внимания на ее слова. — Я только что связался по радио с помощником.
   — Значит, вы уже знаете, что случилось?
   — Сначала я заподозрил, что здесь замешан Пламмет, но помощник сказал, что ее машину ударил грузовик, принадлежащий «МЭ».
   — Верно.
   — «МЭ» объединяет множество компаний. Чуть ли не каждый житель этого округа мог воспользоваться грузовиком фирмы.
   — В том числе и вы, — язвительно предположила Алекс. Наконец-то Рид заметил ее присутствие и обратил на нее тяжелый взгляд. Окружной прокурор смотрел на них в замешательстве.
   — Э-э, а вы где были, Рид? Вас не могли разыскать.
   — Я ездил верхом. На ранчо любой это подтвердит.
   — Я все же обязан был спросить, — виновато сказал Пат.
   — Понимаю, хотя вам следовало бы знать, что не в моем стиле сталкивать кого бы то ни было в кювет. Как вы считаете, помимо меня, кто мог это сделать? — многозначительно спросил Рид, обращаясь к Алекс.
   Ей было невыносимо трудно думать об этом, гораздо легче произнести вслух.
   — Джуниор, — тихо сказала она.
   — Джуниор? — Рид рассмеялся. — На кой черт ему?
   — Я виделась с ним сегодня утром. У него нет алиби на ту ночь, когда убили Седину. Он признает, что был страшно зол тогда. — Алекс опустила глаза. — Кроме того, у него, мне кажется, есть причины сердиться и на меня.
   — Какие?
   Она изо всех сил постаралась придать своему взгляду вызывающе пренебрежительное выражение.
   — Утром он приходил ко мне в номер. — Больше она ничего не собиралась ему сообщать. Пусть сам делает выводы. Он чуть заметно сузил глаза, но не спросил, что делал Джуниор в ее номере. Либо не хотел знать, либо ему было все равно.
   — Подозреваете кого-то еще? — спросил он. — Или только нас двоих?
   — Ангус тоже не исключается. Я разговаривала с ним днем, и расстались мы не лучшим образом.
   — Опять мы трое, а? Вы что же, считаете нас повинными во всем, что происходит в этом округе?
   — Я ничего не считаю. В своих подозрениях я стараюсь придерживаться фактов. — От подступивших внезапно тошноты и головокружения она на минуту закрыла глаза, затем продолжила:
   — У меня есть еще один подозреваемый.
   — Кто?
   — Стейси Уоллес.
   Пат Частейн подскочил, будто его ткнули горячим утюгом.
   — Вы что, шутки со мной шутите? — Он быстро оглянулся на дверь, чтобы убедиться, что она закрыта. — Ради бога, скажите, что мне все это снится. Вы ведь не собираетесь предъявить ей официальное обвинение, а? Потому что, если вам такое взбрело в голову, я должен прямо сказать, Алекс: вы будете действовать на свой страх и риск. Я свою шею больше не подставлю.
   — Вы вообще еще ни подо что не подставляли свою шею, — закричала Алекс, и крик этот болью отозвался в ее голове.
   — Как Стейси могла заполучить грузовик компании? — спросил Рид.
   — Фактов у меня нет, — устало произнесла Алекс. — Это лишь подозрение.
   — Похоже, у вас ничего, кроме подозрений, и нет, — заметил Рид.
   Она бросила на него грозный, как она надеялась, взгляд. Тут вмешался Пат.
   — А на чем основываются ваши подозрения насчет Стейси?
   — Она солгала мне, когда рассказывала, где она была в ночь убийства. — Алекс пересказала им сцену, произошедшую в женском туалете Охотничьего клуба. — Я знаю, она все еще любит Джуниора. Думаю, с этим никто не станет спорить.
   Мужчины обменялись взглядами, означавшими согласие.
   — Она опекает отца, как наседка цыпленка, и, разумеется, не хочет, чтобы рухнула его репутация. К тому же, — со вздохом добавила Алекс, — она ненавидит меня по той же причине, по которой ненавидела Селину: из-за Джуниора. Она думает, я, как в свое время и моя мать, краду у нее его любовь.
   Пат, покачиваясь с носков на пятки, позвякал мелочью в кармане.
   — Когда вы псе это излагаете, звучит правдоподобно, но я просто представить себе не могу, чтобы Стейси отважилась на этот шаг.
   — Кстати, все ваши последние догадки оказывались безосновательными, госпожа прокурор. Алекс с трудом села.
   — Давайте вернемся к скальпелю. — У нее так закружилась голова, что ей пришлось схватиться за край стола, чтобы удержаться в сидячем положении. — Когда Рид спрашивал вас о нем. Пат?
   — А вы меня и спросите. — Рид подошел и встал прямо перед ней. — Я говорил с ним о скальпеле несколько дней назад.
   — Почему?
   — Как и вы, хотел узнать, что с ним произошло.
   — А если бы вы обнаружили его раньше меня, вы бы его уничтожили или представили в качестве улики? У него на щеке дрогнул мускул.
   — Вопрос имеет чисто теоретический интерес. Среди вещественных улик скальпеля нет.
   — Вы проверили?
   — Еще бы. Исчез бесследно. Причем, видимо, давным-давно. Скорее всего его просто выбросили, когда дело закрыли.
   — Разве не могли из уважения к Коллинзам вернуть его им?
   — Чего не знаю, того не знаю.
   — А сняли оставшиеся на нем отпечатки пальцев?
   — Я взял на себя смелость задать этот вопрос судье Уоллесу.
   — Естественно. Что же он сказал, шериф?
   — Он сказал — нет.
   — Почему?
   — Ручка была окровавлена и вся в отпечатках пальцев Придурка Бада. Поэтому снимать отпечатки со скальпеля не имело смысла.
   Они смотрели друг на друга с такой враждебностью, что Пата Частейна прошиб пот.
   — Давайте-ка, пожалуй, освободим процедурную. Алекс, я отвезу вас в мотель, ведь ваша машина разбита. Вы в состоянии дойти до машины или попросить кресло-каталку?
   — Я сам ее отвезу, — заявил Рид, прежде чем она успела ответить Пату.
   — Вы уверены, что вам это удобно? — счел необходимым спросить Частейн, хотя почувствовал явное облегчение оттого, что Рид снимал с него заботу об Алекс.
   — Поскольку шериф сам это предложил, — сказала она Пату, — пусть везет.
   Окружной прокурор выскочил из комнаты, пока кто-нибудь из них не передумал. Алекс насмешливо наблюдала за его поспешным бегством.
   — Неудивительно, что уровень преступности в этом округе так высок. Ведь окружной прокурор труслив как заяц.
   — А шериф продажен.
   — Вы читаете мои мысли. — Она сползла с края стола и довольно долго, привалившись к нему, собиралась с силами. Потом попробовала сделать шаг, но покачнулась.
   — Доктор дал мне болеутоляющее. Меня от него так шатает, может, все-таки попросить у них кресло-каталку?
   — А может, вы все-таки останетесь на ночь здесь?
   — Не хочу.
   — Что ж, вам виднее.
   , Она и пикнуть не успела, как он сгреб ее в охапку и вынес из процедурной.
   — Моя сумка, — она слабо махнула в сторону стола приемного отделения. Рид забрал сумку, затем, под изумленными взорами всего персонала отделения скорой помощи, вынес Алекс на улицу и опустил на переднее сиденье своего «Блейзера».
   Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.
   — Где ты был сегодня днем? — спросила она, когда они уже ехали по шоссе.
   — Я уже сказал.
   — Скакал верхом даже после заката?
   — Выполнял кое-какие поручения.
   — С тобой и по радио не могли связаться. Где ты был, Рид?
   — Во многих местах.
   — А именно?
   — Я был у Норы Гейл.
   — Д-а. — Алекс удивилась, что ей так больно это слышать.
   — Нужно было допросить свидетелей той пальбы.
   — Работал, значит?
   — Да, помимо прочего.
   — Ты по-прежнему спишь с ней?
   — Иногда.
   Она молила бога, чтобы тот послал ему медленную, мучительную смерть.
   — Может быть, это Нора Гейл отправила одного из своих битюгов прикончить меня в знак особого расположения к тебе? — сказала она.
   — Возможно. Меня бы это не удивило. Если ей что-то не понравится, она раздумывать не станет.
   — Она не любила Седину, — тихо заметила Алекс.
   — Верно. Но ты не забыла, что я был у Норы Гейл в ту ночь, когда умерла Седина?
   — Говорят, был.
   Что же. Нора Гейл еще одна подозреваемая в убийстве Седины? От этой мысли у нее заболела голова. Она закрыла глаза. Когда они подъехали к мотелю, Алекс потянулась, чтобы открыть дверцу. Рид велел ей подождать, обошел вокруг и помог выйти из машины. Обхватив ее левой рукой за талию, он поддерживал ее, пока они медленно шли к двери.
   Рид отпер дверь и довел Алекс до кровати.
   Она с наслаждением легла.
   — Холод-то какой, — сказал он, растирая руки и ища глазами термостат.
   — Да, когда я прихожу, здесь всегда поначалу холодно.
   — Вчера я этого не заметил.
   Они быстро взглянули друг на друга и сразу отвернулись. От слабости Алекс снова закрыла глаза. Когда она их вновь открыла, Рид рылся в верхнем ящике комода напротив кровати.
   — Что ты ищешь на этот раз?
   — Во что тебе переодеться на ночь.
   — Давай любую майку. Неважно какую. Он вернулся к постели, осторожно примостился на краешке и снял с нее сапоги.
   — Носки оставь, — сказала она, — у меня ноги замерзли.
   — Ты сесть можешь?
   Привалившись всем телом к его плечу, она села, и он стал возиться с ее пуговицами. Крошечные круглые пуговки, размером не больше таблеток, были обтянуты тканью платья. Их длинный ряд начинался у шеи и доходил до колен. Когда он добрался наконец до талии, он уже клял их на чем свет стоит.
   Затем он уложил ее на подушку, вытянул руки из узких длинных рукавов и стянул платье снизу. С комбинацией хлопот не было, а вот с бюстгальтером вышла заминка. Но, сообразив, что к чему, он деловито и быстро расстегнул его и спустил с плеч бретельки.
   — Я-то думал, у тебя только рана на голове и несколько царапин на руках.
   Он, очевидно, поговорил с врачом.
   — Верно.
   — Тогда что все это…
   Рид резко замолчал, поняв, что синяки на ее теле были засосами. Губы его скривились от жалости к ней. Ей захотелось погладить его по щеке и сказать, что все в порядке, что она вовсе не сердится на него за то, что его жадные губы страстно целовали ее, что все тело оказалось в синяках.
   Ничего она, конечно, не сказала. Его сурово нахмуренное лицо убивало в ней всякое желание разговаривать.
   — Надо снова сесть, — отрывисто бросил он. Ухватив Алекс руками за плечи, он приподнял ее и прислонил к изголовью. Собрав майку у ворота, попытался натянуть ее Алекс на голову. Но девушка вздрогнула, как только он коснулся ее волос.
   — Так не пойдет, — пробормотал он. Резким движением он разорвал ворот майки, и теперь голова проскользнула свободно, не причинив боли.
   Уже лежа в постели, она пощупала разорванную ткань.
   — Спасибо. Это моя любимая майка.
   — Извини. — Он натянул ей одеяло до подбородка и встал. — Думаешь, обойдешься здесь одна?
   — Да.
   Он смотрел на нее с сомнением.
   — Точно?
   Она слабо кивнула.
   — Может, подать тебе что-нибудь, прежде чем я уйду. Воды, например.
   — Ладно. Поставь, пожалуйста, стакан на тумбочку.
   Когда он вернулся со стаканом воды, она уже уснула. Рид постоял, глядя на нее. Разметавшиеся по подушке волосы были в сгустках крови. Лицо неестественно бледно. У него похолодело внутри при мысли о том, что она чудом избежала серьезной травмы, а может, и смерти.
   Он поставил стакан на тумбочку и тихонько присел на край кровати. Алекс зашевелилась, неразборчиво забормотала и протянула руку, как бы стараясь что-то достать. В ответ на эту немую неосознанную просьбу Рид осторожно накрыл ее руки своими сильными мозолистыми ладонями.
   Он бы нисколько не удивился, если бы она вдруг открыла глаза и начала упрекать его за то, что он лишил ее девственности. Но откуда, черт подери, было ему знать?
   "Да хоть бы и знал, — подумал он, — все равно сделал бы то же самое».
   Она не проснулась. Только тихо засопела и доверчиво обхватила пальцами его руку. В нем боролись здравый смысл и импульсивное желание, но схватка была недолгой, ее исход был предрешен еще до того, как заговорила совесть.
   Он тихонько пристроился рядом с ней на кровати, вытянувшись во весь рост к ней лицом и ощущая ее нежное, пахнущее лекарствами дыхание.
   Он любовался тонкими чертами ее лица, рисунком рта, длинными, лежащими на щеках ресницами.
   — Алекс.
   Он прошептал ее имя не за тем, чтобы разбудить, а просто , потому, что ему было приятно произносить его.
   Она глубоко вздохнула, переключив его внимание на разорванную майку. Сквозь разрыв виднелись гладкие округлости ее грудей. В тусклом свете лампы ложбинка между ними казалась темной, бархатистой, его так и манило прижаться к ней губами.
   Но нет, он не сделал этого. И даже не поцеловал ее трогательно-беззащитный рот, хотя из головы не шли ее нежные, глубокие и влажные поцелуи.
   Ему хотелось ласкать дразнящие холмики ее грудей. Он видел, как под мягкой тканью майки темнеют ее соски, и знал, что они станут твердыми, стоит ему прикоснуться к ним языком или пальцами. А эта проклятая майка разжигала воображение сильнее, чем самые роскошные пеньюары и пояса Норы Гейл.
   Было сущей пыткой лежать так близко к ней и не касаться ее — и в то же время какое блаженство ощущать ее рядом, смотреть на нее. Когда удовольствие и мука стали невыносимы, он нехотя высвободил руку и встал с постели.
   Убедившись, что она тепло укрыта и лекарство подействовало, он тихо выскользнул из комнаты.

Глава 39

   — Войдите.
   Когда Рид вошел в комнату, Джуниор, сидя в постели, курил закрутку с марихуаной и смотрел телевизор.
   — Привет. Каким ветром? — Он предложил Риду затянуться.
   — Нет, спасибо.
   Рид плюхнулся в кресло, положил ноги на стоявший рядом пуфик.
   С тех пор как Рида впервые пригласили в эту комнату, в ней мало что изменилось, хотя Джуниор сменил обстановку на более современную, когда решил переехать домой после своего последнего развода. Это была просторная комната, где царил комфорт.
   — Боже, ну и устал же я, — сказал Рид, проведя пятерней по волосам.
   Джуниор погасил тлеющую сигарету и отложил ее в сторону.
   — Да, вид у тебя неважный.
   — Вот спасибо. — Рид печально усмехнулся. — Как это получается, что у меня вечно такой вид, будто на мне пахали, а у, тебя всегда свежий и ухоженный?
   — Гены. Посмотри на мою мать. Я ни разу в жизни не видел ее непричесанной.
   — Наверно, и правда — гены. Бог свидетель, мой отец не очень-то заботился о своей внешности.
   — Не рассчитывай на мое сочувствие. Ты прекрасно знаешь, что твоя грубая красота неотразима. У нас разные типы, вот и все.
   — Вместе мы были бы силой.
   — Уже были.
   — Да?
   — А помнишь тот вечер, когда мы вместе развлекались с одной из сестер Гейл за учебным манежем Национальной гвардии? Которая из них была тогда?
   Рид фыркнул.
   — Черт, не помню. Я так устал, что и думать трудно, а уж вспоминать и подавно.
   — Много работаешь сверхурочно, да?
   — Приходится не спускать глаз… — Рид намеренно сделал паузу, — с Алекс, чтобы хоть как-то уберечь ее.
   Он заметил, что в глазах Джуниора блеснул интерес.
   — Да, с ней достаточно хлопот.
   — Я не шучу. Ее сегодня чуть не убили.
   — Что? — Джуниор спустил ноги на пол. — Что случилось? Она ранена?
   Рид рассказал Джуниору о случае на шоссе.
   — Я позвоню ей, — сказал тот, как только Рид кончил.
   — Не надо. Когда я уходил, она заснула. В больнице ей дали болеутоляющее, и оно уже начало действовать.
   Он чувствовал на себе пристальный изучающий взгляд Джуниора, но делал вид, что не замечает его. Он не собирался объяснять, почему счел необходимым уложить Алекс в постель. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы уши из ее комнаты, отказав себе в удовольствии пролежать рядом с ней всю ночь.
   — Какие-то мексиканцы видели, как все произошло. Они сказали, что это был грузовик компании «Минтон Энтерпрайзес» и он преднамеренно сшиб ее с дороги.
   Джуниор был в замешательстве.
   — Мне прежде всего приходит на ум тот священник.
   — А где бы он достал грузовик вашей компании?
   — Какой-нибудь служащий мог оказаться одним из его прихожан.
   — Этот вариант проверяется, хотя вряд ли он подтвердится.
   Друзья минуту помолчали. Наконец Рид как бы между прочим сказал:
   — Я слышал, ты сегодня утром завтракал с Алекс.
   — Она позвонила и попросила с ней встретиться.
   — Зачем?
   — Утверждает, что ты рассказал ей о попытке Седины сделать аборт.
   — А-а… — Рид отвернулся.
   — Не хочу упрекать тебя, дружище, но…
   — Тогда и не надо.
   Рид с трудом поднялся с мягкого низкого кресла.
   — Ну, ладно, ладно. Просто не понимаю, какая была в этом необходимость.
   Но Рид не собирался обсуждать события вчерашнего вечера.
   — О чем еще вы говорили за завтраком?
   — О том вечере, когда умерла Седина. Алекс хотела знать, делал ли я ей предложение.
   Джуниор передал свой утренний разговор с Алекс.
   — Она поверила тебе, когда ты сказал, что ушел и напился в одиночку?
   — Вроде бы да. Мне так показалось. Ведь все кругом мне верят.
   Они обменялись чересчур долгим взглядом, и оба почувствовали неловкость.
   — Так, так. — Рид уставился в окно. — Алекс сказала, что в кафе появилась Стейси и вела себя не очень-то дружелюбно. Джуниор заерзал на месте.
   — Я, э-э, последнее время встречаюсь со Стейси. Рид резко обернулся.
   — Встречаешься или трахаешься? Или для тебя это одно и то же?
   — Виновен по обоим пунктам.
   Рид выругался.
   — Зачем ты раздуваешь это пламя?
   — Удобно.
   — Удобна Нора Гейл.
   — Но не свободна — по крайней мере, для всех, кроме тебя. Рид презрительно скривил губы.
   — Жалкий ты сукин сын.
   — Послушай, кому от этого вред? Стейси не хватает внимания. Ей оно необходимо.
   — Потому что она любит тебя, болван.
   — Э-э, — отмахнулся Джуниор. — Я знаю одно. Она терпеть не может Алекс. Боится, что она всем нам испортит жизнь, а особенно ее отцу.
   — Алекс на это способна. Полна решимости найти преступника и засадить его в тюрьму.
   Джуниор снова привалился к изголовью.
   — А тебя это в самом деле беспокоит?
   — Да, — сказал Рид. — Я много потеряю, если «МЭ» не получит лицензию на строительство ипподрома. Да ведь и ты тоже.
   — К чему ты клонишь? Уж не к тому ли, что я столкнул Алекс в кювет? Это что, допрос, шериф? — спросил он с явной насмешкой.
   — А если и так?
   Красивое лицо Джуниора побагровело от гнева.
   — Господи помилуй, ты что, спятил? — Он слез с постели и вплотную подошел к Риду. — Да я и волоса не трону на ее голове.
   — Ты был сегодня утром в ее номере?
   — Был, ну и что?
   — Зачем? — рявкнул Рид.