Браун Саймон. Государь

   Вокруг сержанты и капитаны выкрикивали приказы, втолковывая солдатам, что они должны оставатся на своих постах и ни в коем случае не кидаться к атакуемому участку, оставляя другие части стены уязвимыми. Горожане нервно переминались у дверей домов, прижимая к себе детей.
   К Чарионе присоединился Гален.
   – Рыцари готовы, – доложил он.
   Она кивнула. Когда они приблизились к западной стене, стали слышны вражеские кличи, дикие вопли четтов. Королева подавила побежавшую было по спине дрожь. Она уже сталкивалась с ними и разбила их. И на этот раз, в своем городе, сделает это снова.
   Втроем они добрались до каменной лестницы, и королева бегом поднялась наверх, пробежала через сторожевую башню, а затем оказалась у края стены. Схватив солдата за плечо, она оттолкнула его, заняла его место и выглянула. Воины были повсюду. Поднимались штурмовые лестницы. В воздухе раскручивались веревки с крючьями. Стрелы свистели в ночи, большинство из них бесполезно клацало о камень, но некоторые находили цель.
   – Сколько? – спросил Гален.
   – Наверняка не скажешь, слишком темно. – Чариона пожала плечами. – Несколько сотен. Тысяча.
   – Отвлекающий удар?
   Она снова пожала плечами. С чего он решил, что она может так быстро понять это? А затем королева вспомнила, что ему ни разу не доводилось видеть осаду, она же, хотя и пережила только одну, по сравнению с Галеном могла считаться ветераном. Эта мысль заставила ее мрачно улыбнуться.
   – Слишком рано судить.
   Мимо ее уха просвистела стрела.
   – Да погасите же этот гребаный факел! – прорычал чей-то голос.
   Фарбен застонал и бросил факел вниз, на землю, едва не угодив в рабочего, ворошащего дрова в костре под котлом с маслом. Новые проклятья и новые стоны Фарбена.
   – Что ты здесь делаешь? – спросила Чариона у секретаря.
   – Жду приказаний, – ответил тот.
   Тогда она посмотрела на него – человека столь же невысокого ростом, как она сама, и, в сущности, не знающего ничего, кроме жизни при дворе. И все же он ни разу не покинул ее, и, если мог, всегда был рядом, несмотря на любую опасность.
   – Возвращайся во дворец, – мягко велела она. – Я вызову тебя, если ты мне понадобишься.
   Фарбен заколебался, исполнив маленький нервный танец, переступая с ноги на ногу.
   – Ступай, – повторила она.
   Он кивнул, благодарно улыбнулся и ушел.
   Над стеной появился верх грубо сколоченной штурмовой лестницы. Солдат с длинной рогатиной принялся отталкивать ее, но Чариона остановила его. Она проверила лестницу на легкость.
   – Подожди, пока на ней не будет больше веса.
   Они подождали несколько секунд, и Чариона проверила снова.
   – Давай! – скомандовала она, и солдат толкнул изо всех сил. Гален пристроился сзади и помог. Лестница постояла, балансируя в воздухе, а затем отвалила от стены. Они не услышали воплей, но до них долетели два очень удовлетворяющих глухих стука. Солдат усмехнулся Чарионе и повернулся поблагодарить Галена за помощь. И тут что-то ударило его по голове, сбросив со стены вниз, на землю.
   Гален выругался.
   – Что это было?
   Что-то с силой ударило в башню у них за спиной и упало.
   – Они швыряются в нас проклятыми камнями! – рявкнул Гален и пригнулся.
   Чариона подняла упавший предмет.
   – Нет, – удивленно поправила она. – Это металл, а не камень.
   – Металл? Это означает…
   – Баллисты! – закончила Чариона. И в тревоге посмотрела на Галена. – У четтов же нет махинерии!
   Снаряды поражали всё новых стражников, и находившиеся на стене укрылись за ее зубцами. Появился целый лес новых лестниц и веревок с крюками; никто, похоже, не спешил стать мишенью для баллист, бросаясь оттолкнуть их.
   – Вперед! – крикнула Чариона Галену, и они вместе вскочили, схватили одну из рогатин и оттолкнули лестницу достаточно далеко, чтобы та потеряла равновесие и опрокинулась вбок. На сей раз раздалось и несколько воплей. Остальные, устыженные их примером, тоже бросились отталкивать лестницы и перерубать веревки с крюками. Нескольких защитников поразило металлическими снарядами, но ни один враг не добрался до верха стены. Когда исчезла последняя лестница, все снова укрылись за зубцами.
   – Кто научил этому четтов? – спросил Гален, впрочем, не ожидая ответа.
   Чариона хлопнула по стене ладонью.
   – Так вот почему Линан не напал на нас сразу после битвы!
   Гален с любопытством посмотрел на нее.
   – Что ты хочешь сказать?
   – Он напал на Салокана! Неужели ты не понимаешь? Ему требовалось восстановить уверенность армии в своих силах, армия же Салокана и так потерпела поражение и отступала. У хаксусцев были саперы. Множество саперов.
   – Ему не понадобилось бы столько времени для уничтожения армии и захвата ее саперов, – усомнился Гален.
   – Да, но такой срок мог понадобиться для завоевания Хаксуса.
   – Боже, – прошептал Гален, осознав значение предполагаемого Чарионой. – Мы в беде.
   Чариона кивнула. Спешный ремонт, произведенный в Даависе, делался в ожидании нападения армии четтов, не сведущей в искусстве осадной войны, и, что еще важнее, не обладающей опытом, необходимым для сооружения осадных машин. Она никак не ожидала, что армия Линана попытается устроить что-то более сложное, чем штурм городских стен с помощью лестниц или попытки подвести под них мину.
   – Нам предстоит потерять Даавис, – мрачно заключил Гален.
   – Я не собираюсь терять МОЙ город! – пришла в неистовство Чариона. – Я отбилась от Салокана, смогу отбиться и от Линана!
   Гален ничего не сказал, но он-то знал, что от Салокана Чариона отбилась только потому, что Сендарус и находящееся иод его командованием войско, с рыцарями Двадцати Домов, вовремя подоспели и сняли осаду. А на этот раз никто не шел на выручку. Гренде-Лир потребуется не один месяц для замены армии, которую Линан практически уничтожил как боевую единицу.
   – Они отступают! – крикнул кто-то.
   Чариона с Галеном рискнули выглянуть наружу. Четты бежали обратно к своим линиям, унося с собой раненых.
   – У вас есть калитка для вылазки? – внезапно спросил Гален.
   – Да. Мы называем ее главными воротами.
   – О!
   – Я пока не собираюсь рисковать тобой и твоими рыцарями, Гален, – уведомила Чариона.
   – Там, где мы сейчас, от нас мало толку.
   – Вы мне понадобитесь, если четты прорвутся в город. Решительная контратака твоего отряда закроет любую брешь на достаточное время, чтобы успеть перебросить подкрепления с других стен.
   – Ну, пока они убрались.
   – Они еще вернутся.
   – Когда?
   – Еще до вечера, – предсказала Чариона. – И ручаюсь, они снова попробуют здесь.
   – Откуда ты знаешь?
   – Потому что Линан пытается убедить нас, что он будет прорываться в город именно отсюда.
 
   Когда воины Эйнона отошли на безопасное расстояние, восточный горизонт озарили первые лучи нового дня. На штурм отправилось триста воинов, и большинство из них вернулось, сохраняя порядок и без посторонней помощи. Подсчитали потери: тридцать убитых и столько же раненых. Теперь было выяснено все, что Эйнону требовалось знать об обороне, и он сразу же принялся планировать следующий штурм. Вместе с ним наблюдавший за штурмом Линан пообещал подкинуть еще махин.
   – Если кто и сможет взять эту стену, то только твои, – сказал ему он.
   Эйнон понимал, что Линан неуклюже пытается поднять его веру в свои силы, но в этих словах была и доля истины. Воины клана Лошади провели штурм без колебаний и отступили только потому, что так приказал Эйнон. Хотя оборона и оказалась слишком прочной для первой попытки, у него появилась уверенность в том, что вторая пройдет лучше.
   «Может быть, всего лишь может быть, – позволил себе с надеждой подумать Эйнон, – этот штурм в конечном итоге окажется чем-то большим, нежели просто отвлекающий удар».
   Вождь убедился, что его воины отдохнули и хорошо накормлены. Они стояли за баррикадами, вне поля зрения города. Четтские лучники осыпали стрелами стены на северной, восточной и южной стороне, и Эйнон прослышал, что Линан то ли организовал постройку двух барж, то ли доставил их из близлежащих деревень, чтобы также обстреливать стену, тянувшуюся вдоль реки. В то же время хаксусские саперы, ведя подкопы, подбирались все ближе к стенам города. Так или иначе, Эйнон был уверен, что Линан найдет способ сдержать свое слово и заставить город пасть за две недели. А коль скоро Хьюм окажется в руках четтов и ущелье Алгонка надежно закрыто от неприятельских сил, он сможет вернуться, отыскать саранахов, напавших на его клан, и истребить их.
   «А потом я воскрешу мой клан, и мы станем такими же сильными и уважаемыми, как некогда».
   Когда приблизился вечер, Эйнон собрал вместе почти пятьсот воинов клана Лошади. Они принесли с собой штурмовые лестницы, веревки с крючьями и свирепую решимость добиться успеха там, где утром потерпели неудачу их собратья. Кроме того, теперь у Эйнона было больше этих дьявольских хаксусских баллист и боеприпасов, чтобы прикрыть их с самого начала штурма. Линан прислал первые сконструированные камнеметы, артиллерийские орудия, вызывавшие у четтов трепет. Тогда как баллисты были основаны на принципе лука, камнеметы являлись чем-то совершенно иным по идее и масштабу – такого четты никогда раньше не видели.
   Когда до заката оставалось два часа, Линан снова присоединился к Эйнону.
   – Не хочешь ли сделать нечто полезное? – спросил его Эйнон.
   Несколько позабавленный, Линан посмотрел на него.
   – Что у тебя на уме?
   – Покомандуй махинерией. Я хочу пойти на штурм со своими воинами.
   – Мне бы не хотелось потерять тебя, Эйнон, – нахмурился Линан.
   – Спасибо за заботу, – сухо отозвался тот. – Но я хочу сам узнать, каково это – быть там. Не хочу, чтобы мои воины думали, будто их вождь не станет делить с ними опасность.
   Линан колебался, и Эйнон подумал, что он собирается запретить ему.
   – Как я понимаю, – добавил вождь, – когда вы сражались с армией Гренды-Лир, ТЫ лично возглавил последнюю атаку против рыцарей Двадцати Домов.
   Линан вздохнул. Его переиграли по всем статьям.
   – Отлично.
   – Насколько быстро перезаряжаются эти камнеметы?
   – Хаксусские расчеты заверили меня, что смогут отправлять снаряд каждые три минуты.
   – Слишком медленно для серьезной поддержки при штурме. Пусть начинают стрелять сразу, как только мы побежим через открытое пространство. Если нам хоть малость повезет, те огромные камни выбьют из-за зубцов какую-то часть врагов. А потом используй баллисты, пока не увидишь моих воинов уже у верха стены.
   Линан кивнул.
   – Как скажешь. Желаю удачи.
   Эйнон тоже кивнул и отправился к своим людям. Он подождал, пока солнце не засияло прямо в глаза защитникам, поднялся во весь рост и взмахнул саблей. Его четты как один выскочили из укрытия и побежали к западной стене. Не успели они пробежать и двадцати шагов, как послышался характерный стук дерева о дерево, а затем свист камней, швыряемых через их головы хаксусскими камнеметами. Камни с громким треском ударили по западной стене; некоторые разлетелись в мелкие осколки, другие упали на землю. На стенах заклубилась пыль, и даже сквозь боевые кличи четтов Эйнон расслышал вопли раненых и умирающих.
   Штурмующие темной волной подкатили к стене и столпились под ней, стремясь укрыться от стрел хьюмских лучников. Эйнон выкрикнул приказ, и воины тотчас подняли штурмовые лестницы и принялись раскручивать над головами веревки с крючьями. Они непрерывно выкрикивали боевой клич; сверху им отвечали защитники. Крючья на веревках свистели в воздухе, некоторые находили цель, другие падали. Воины взбирались по лестницам, карабкались по веревкам. Эйнон начал взбираться по ближайшей лестнице. Уголком глаза он увидел, как светлая дымящаяся жидкость облила трех четтов на соседней с ним лестнице. Прямо у него на глазах они загорелись и упали на землю, корчась от боли, но не издавая ни звука. Гнев и ненависть поднялись в нем, как черный прилив. Карабкавшийся впереди воин издал победный клич, добравшись до парапета, а затем пронзительно вскрикнул и упал вниз со стрелой в глазу. А затем Эйнон очутился лицом к лицу с хьюмским лучником, отчаянно пытающимся вставить в тетиву еще одну стрелу. Держась за лестницу, Эйнон другой рукой выхватил из ножен кинжал и метнул его. Кинжал бесполезно лязгнул о шлем лучника, но тот вскрикнул от страха и, отступив на шаг, полетел со стены. Эйнон перелез через парапет и, сверкая саблей в золотых лучах солнца, стал прорубаться сквозь толпу лучников и копьеносцев, которая внезапно оказалась слишком плотной, чтобы дать ему действенный отпор.
   Через зубцы перелезали и другие четты; вскоре они заполнили центральный участок стены, позволяя забраться еще большему числу воинов.
   – Нам удалось! – крикнул Эйнон. – Удалось! К воротам! К воротам!
   Вращая саблями и рубя, четты все больше теснили защитников. Они добрались до сторожевой башни, перебили всех, кто в ней находился, и завладели лестницей, ведущей в сам город. С дикими воплями Эйнон и его воины хлынули вниз по лестнице, рассеивая все на своем пути.
 
   Во внутреннем дворе дворца то, что осталось от рыцарей Двадцати Домов – около трехсот бойцов тяжелой кавалерии – нетерпеливо ждали приказа атаковать. Среди них находился и Серефа, которого все еще преследовал образ его товарищей, оставшихся на сторожевом посту, откуда он сам едва сумел спастись. Ему хотелось отомстить четтам, но в данный момент он мог лишь прислушиваться к звукам штурма западной стены. Он сжимал узду и молил бога, чтобы тот позволил четтам перебраться через стену, и рыцарей призвали бы в бой – и в то же время испытывал острое чувство вины от того, что его желание могло сбыться.
   Казалось, многие часы рыцари провели, слушая, как сражается кто-то другой, когда тональность и громкость боя заметно изменились. Он шел ближе, стал более отчаянным, и Серефа почувствовал в шуме битвы несомненную струйку паники. Сердцебиение и дыхание его участились, он начал обливаться потом под нагрудником и шлемом. У входа во двор появился гонец, лихорадочно огляделся и, обнаружив Галена, опрометью бросился к нему. Командир и гонец обменялись краткими фразами, и гонец убежал. Гален повернулся к рыцарям, поднял затянутый в кольчужную рукавицу кулак и махнул. Серефа невольно усмехнулся: бог удовлетворил его желание.
   Они по-прежнему ехали шагом, пока не выехали со двора, а затем рысью двинулись по широкому проспекту, прямиком ведущему на запад. Весь район обезлюдел. Впереди, на западной стене, они видели маленькие фигурки, похожие на муравьев, и начинающий подниматься в небо столб дыма. Гален обнажил меч, рыцари построились в четыре ряда для максимально широкого фронта и перешли на кентер; цокот подков и позвякивание доспехов эхом разносились по городу. Серефа оказался на самом краю правого фланга во втором ряду. Он разглядел на земле врага, теснившего отчаявшихся защитников, пытающихся не пустить неприятеля к главным воротам северной стены. Гален опустил поднятый меч, и рыцари перешли с кентера на галоп. Издаваемый ими шум перешел в оглушительный грохот и был слышен, несмотря ни на какие другие звуки.
   Четты посмотрели в их сторону и с ужасом увидели, ЧТО на них неслось. Некоторые попытались образовать оборонительный строй, но рыцари налетели слишком быстро. Мечи вздымались, разрубая черепа и руки, лошади кусали врагов, а их копыта топтали тела павших. Четты ударились в панику и рванули обратно к лестнице, но несколько рыцарей, и первым среди них Серефа, опередили их и удерживали лестницу, в то время как их товарищи нажимали с фронта.
   Один четт, выше и свирепей прочих, сумел пробиться в первый ряд и увернулся от рубящего удара Серефы, а затем нырнул под брюхо его коня. Серефа услышал, как скакун пронзительно заржал от боли, а затем рухнул бессильной грудой – а сам он оказался стоящим, с ногами, расставленными по обе стороны убитого животного. Прежде чем он успел прореагировать, четт оказался уже у него за спиной. Огромная рука обхватила его за шею и потащила назад, он почувствовал у горла клинок. Рыцарь попытался высвободиться, зовя на помощь, но клинок уже вошел глубоко в шею. Он не почувствовал боли – только теплую кровь и темную завесу, опустившуюся перед глазами. Последнее, что он видел, падая, были четты, перелезающие через него и коня и взбегающие по лестнице в отчаянной попытке спастись.
 
   Гален выругался вслух, увидев, как последние несколько четтов спускаются по другую сторону стены; его рыцари не смогли добраться до них. Но приглядевшись, он понял, как мало врагов спаслось: возможно, с сотню, но немногим больше. Затем он посмотрел по другую сторону стены, на груды убитых четтов, устилавших лестницу и верхнюю часть стены. Они сражались с изумительной свирепостью и смелостью, но, по большому счету, ничего не могли поделать против закованных в броню рыцарей.
   «Однако не все вышло по-нашему», – напомнил себе Гален. В конце концов, четты ведь сумели одолеть стену. Защитников было убито примерно столько же, сколько и четтов, и немалое число их сразили хаксусские снаряды. Он приказал лучникам стрелять по отступающим, но пока он выкрикивал приказ, уже знакомый стук новых металлических снарядов заставил его нырнуть за парапет. Пригибаясь, он добрался до башни, а затем спустился по лестнице, где его встретил обезумевший Фарбен.
   – Вы видели королеву? – бросился к нему секретарь. Гален непонимающе смотрел на него.
   – Нет, я… – На мгновение его охватил панический страх, он почувствовал, как мускулы начали цепенеть. – Она, наверное, где-то здесь…
   – Я ее не видел! – неистово выкрикнул Фарбен.
   Народ начал смотреть в его сторону.
   – Спокойно! – приказал Гален, и это помогло успокоиться и ему самому. Он схватил за рукав проходящего мимо капитана. – Вы видели королеву?
   Капитан покачал головой.
   – Не видел с минуты штурма. Она была на стене…
   Гален не дал ему закончить. Несмотря на тяжесть доспехов, он бегом бросился обратно к лестнице, вместе с Фарбеном, следующим за ним по пятам. Пригибаясь, они с неистово колотящимися сердцами прошлись по всей стене, переворачивая убитых, но не нашли и следов Чарионы.
   – Должно быть, она сумела спуститься, – облегченно вздохнул Гален.
   – Если ее не сшибли со стены, – возразил Фарбен.
   Они вернулись под стену и принялись искать среди груд убитых и раненых. И уже почти сдались, когда Фарбен закричал и бросился к куче из нескольких тел. Гален не понял, что завладело вниманием секретаря, пока не подошел ближе и не увидел блеск доспехов. Тогда он подбежал и помог оттащить убитого стражника и обезглавленного четта. Внизу лежала Чариона, ее нагрудник и шлем были в крови, а лицо бледно как зимнее небо.
   – О боже… – пробормотал Гален и поднял ее на руки, а Фарбен заскулил рядом с ним. К этому времени вокруг них собрались и другие защитники, узнавшие королеву. Гален снял с Чарионы шлем, но хотя волосы ее свалялись от грязи и крови, ран на голове, казалось, не было. Тогда он снял нагрудник – и снова не нашел источника покрывавшей ее крови.
   «Должно быть, вся она принадлежит тому четту», – сказал себе Гален, надеясь, что так и есть.
   Он осторожно распустил шнуровку ее кожаной безрукавки и приподнял рубашку. Половину груди покрывал лиловый синяк, обрамленный кровью. Он мягко ощупал кожу.
   – Сломано по меньшей мере два ребра, – отметил он вслух.
   Чариона застонала от боли, и задерживавший дыхание Гален наконец выдохнул. Фарбен выглядел готовым упасть в обморок.
   – С ней все будет в порядке, – успокоил секретаря Гален, – покуда за ней присматривают. Унесите ее во дворец. Я приму здесь командование.
   Фарбен даже спрашивать ни о чем не стал, сразу приказал нескольким стражникам соорудить носилки из копий и плащей, а еще одному велел найти врача.
   Когда они ушли, Гален отправился убедиться, что стражников хватает для расстановки новых защитников на западной стене. Затем он навестил раненых, определяя, годны ли они для дальнейшей службы или их нужно унести. Прежде чем он закончил обход, к нему присоединился Магмед.
   – Мы потеряли семнадцать рыцарей, – доложил молодой герцог. – В основном тех, кто пытался удержать лестницу, преграждая четтам путь к отступлению.
   – Я поставил еще пятьдесят на стену. Таким образом, нас остается едва-едва двести.
   – Соотношение сил становится все хуже, – ровно произнес Магмед.
   Гален мог лишь кивнуть.
   – Полагаю, это место подходит для смерти не хуже любого другого, – продолжал Магмед. – Но ей-богу, я хотел бы иметь возможность атаковать принца Линана.
   – Может, твое желание еще осуществится, – отозвался Гален. – Потому что я не намерен погибать вместе с городом, если он падет.
   Магмед с удивлением посмотрел на него.
   – Ведь не собираетесь же вы…
   – Бежать? – закончил за него Гален. – Конечно, нет. Но если город будет потерян, мы должны вырваться. Я не допущу, чтобы моих рыцарей вырезали на улицах или в зданиях. Если станет совсем уж худо, нам еще потребуется защищать Кендру.
   – Вы хотите, чтобы мы снова держались наготове во дворце?
   Гален кивнул. Когда Магмед повернулся идти выполнять указания, Гален придержал его за локоть.
   – И вели Фарбену подготовить королеву. Не знаю, насколько она готова к переезду, но если мы оставим ее здесь, ее ждет смерть от рук Линана.
   Магмед выглядел потрясенным.
   – Даже Линан не сделал бы такого!
   – А ты видел, что он сделал с Сендарусом? – рассмеялся Гален. – С чего ему останавливаться перед убийством столь незначительной особы, как провинциальная правительница, если он без колебаний зарезал мужа родной сестры?
   – Ладно. – Магмед кивнул. – Где вы будете?
   – Здесь. С выходом из строя Чарионы кто-то должен взять на себя руководство обороной.
   – Думаете, четты снова будут штурмовать западную стену?
   – Чариона уверяла меня, что они будут по меньшей мере дважды штурмовать в этой точке, и во второй раз они чуть не пробились к главным воротам. Они попытаются вновь.
 
   Эйджер проверял траншеи напротив северной стены, когда услыхал боевые кличи воинов Эйнона, в третий раз ринувшихся на штурм западной стены. Он безмолвно помолился за них, но усилием воли вновь сосредоточился на своей задаче. Капитан Вейлонг попросил его прийти и показывал новые работы, называя имена саперов, проявивших исключительное старание и умение, подробно расписывая, куда они двинутся дальше.
   – А подкопы? – спросил Эйджер. – Как идет операция с подведением мины?
   Вид у Вейлонга сделался особенно довольным. Пригибаясь за баррикадами, он провел Эйджера к одному из входов в подкопы.
   – У нас их четыре – три старых и эта новая система ходов.
   – Новая система ходов? Сколько вам потребуется времени для прокладки хода отсюда до стены – наверняка ведь больше, чем у нас есть?
   Вейлонг покачал головой.
   – Мы не роем новый подкоп, только новый вход в него. Мы использовали его для перехвата одного из старых ходов, которые враги считали уничтоженным. Они определенно подрылись под большую часть прежних работ, но не довели дело до конца. Этот ход подведет нас ближе к северной стене, чем любой другой. – Вейлонг облизал губы. – Час назад мы находились не более чем в четырех шагах от фундамент кривого участка северной стены.
   – Уже? – Голос Эйджера зазвенел от волнения. – Сколько времени пройдет прежде, чем вы сможете взорвать мину?
   – Мы готовим все по мере прокладки хода. Сейчас саперы уже должны быть под северной стеной, но они работают как можно тише. Штурмы западной стены сильно мешают любым мастерам контрмин расслышать ведущиеся работы, поэтому именно при штурмах мы и копаем больше всего.
   – Сколько времени пройдет прежде, чем вы сможете взорвать мину? – снова спросил Эйджер, не скрывая нетерпения в голосе.
   – Ближе к вечеру, – ответил Вейлонг. – Возможно, вы захотите подождать до завтрашнего утра…
   – Сегодня к вечеру? Боже, почему же еще вчера вы не сказали мне об этом? Мы могли бы отменить утренний штурм…
   – Потому что вчера мы еще не знали! – перебил Вейлонг. – Тот старый ход мы перехватили только прошлой ночью. И как я уже говорил, для незаметного окончания работнам нужен шум штурма.
   Эйджер несколько раз глубоко вдохнул и устало кивнул.
   – Извините. Но мы не станем ждать до завтрашнего утра. Принц Линан захочет попытаться взять город нынче же вечером. Мне нужно точно знать, когда вы сможете поджечь мину.
   – За час до заката. Не раньше.
   – Вы можете это обещать? Вейлонг сглотнул. Столько всего могло пойти наперекосяк – враг мог подвести контрмину, ход мог обвалиться, наконец, они могли неверно рассчитать длину и угол хода – но он знал, что Эйджеру неинтересно выслушивать оправдания.
   – Мы это сделаем, – пообещал он, надеясь, что в его голосе звучит больше уверенности, чем он ощущал. – Я сам буду там и подожгу ее за час до заката.
   Эйджер мрачно улыбнулся.
   – Если вы это сделаете, я гарантирую, что принц Линан будет очень благодарен.
   Вейлонг нервно улыбнулся. Он не был уверен, что внимание бледного принца можно считать желанным событием. Ему было куда уютней в своих ходах и траншеях, чем в излишней близости к столь важной особе. Или, поправился он, к столь страшной особе.