Браун Саймон. Государь

   Он знал ответ и не хотел его слышать, но все равно мысленно услышал его, произнесенный голосом Камаля.
   – Долг, – вслух повторил Линан. – Я принц Линан Розетем, сын королевы Ашарны Розетем, сын генерала Элинда Чизела, и я буду королем Гренда-Лира. Я был рожден выполнять свой долг. Ты показал мне это, Камаль. И ты, Дженроза.
   Когда он произнес их имена, ему снова захотелось заплакать, но это опозорило бы их. Он взял свой меч и вонзил его глубоко в землю там, где недавно горел погребальный костер. Настанет день – и он вернется забрать его и посидеть там, где Дженроза покинула эту жизнь.
 
   Все слышали ночью жуткие звуки, и утром Рософ столкнулся со страшно трудным вопросом, что же им делать в связи с этим. Сунатай велела ему не ходить за ней, пока не минут три ночи, но что, если ей и другим нужна помощь сейчас? Больше всего ему хотелось приказать своему эскадрону седлать лошадей и рвануть прочь от этого темного, злого леса; но они были Краснорукими и явились сюда, чтобы спасти Белого Волка. Он не мог уйти, и ломая над этим голову, понял, что не может и оставаться здесь, ничего не предпринимая.
   Он решил повести в лес половину эскадрона, оставив другую половину в качестве резерва и для охраны лошадей, когда произошли два события, усугубившие его затруднительное положение. Первым оказался темный столб дыма, который четты увидели над деревьями, как только южное небо сделалось достаточно светлым. Насколько мог судить Рософ, источник его находился на много лиг в глубине леса. Он не знал, что именно это означало, но был уверен, что это как-то связано с теми звуками, что были слышны ночью. Вторым событием стал внезапный шум к востоку от главного лагеря. Прибежавшая дозорная сообщила ему, что она выстрелила по всаднику, но тому удалось уйти. Рософ внутренне застонал. Враг обнаружил их местонахождение, а они в нескольких днях скачки от любого прибежища. Он был вынужден принимать решение, которое по всем правилам полагалось бы принимать Сунатай и он иысленно выругал ее за то, что она оставила его в этом сложном положении. Остальные Краснорукие, которые теперь стали пугливыми как лошади посреди степного пожара, выжидающе смотрели на него. Из всех возможных путей, которые стояли перед ним, первоначальное его решение по-прежнему казалось ему наилучшим, хотя теперь он не мог взять с собой половину воинов.
   – Мы не можем оставить здесь Белого Волка на милость врагам, – провозгласил он, стараясь унять дрожь в голосе, – Мы – Краснорукие, и мы не подведем его. Я отправлюсь в лес найти короля Линана, Правдоречицу и наших товарищей. С собой я возьму двадцать бойцов. Остальные будут ждать здесь. Возведите заграждение вокруг лошадей. Скоро сюда заявятся враги, но если мы будем храбрыми и сильными, они не смогут нас разбить, а когда я вернусь вместе с Линаном, мы перережем их.
   Получив четкий приказ, всадники успокоились. Рософ направил их возводить заграждение, а затем отобрал двадцать самых быстроногих и вошел в лес. Когда вокруг них сомкнулись деревья, Рософ не ощутил того напряжения, которое почувствовал два дня назад, при первой попытке войти в лес. У него не было времени задаваться вопросом, с чего бы это. Он пустился бежать длинной, подскакивающей трусцой, которая, как он надеялся, к концу дня позволит им добраться до источника дыма; двадцать воинов побежали следом за ним.
   Когда они углубились в лес, воздух сделался более спертым, стало труднее дышать приходилось часто останавливаться, чтобы передохнуть. Лес вызывал ощущение огромной тюрьмы, и четтам приходилось тяжело из-за невозможности увидеть горизонт и ощутить на лицах дыхание ветра. Перестать думать об этом можно было одним лишь способом: бежать, сосредотачиваться на каждом шаге, на каждом опускании стопы.
   А затем, примерно к середине утра, они нашли Линана.
   Встреча вышла неестественно обыденной. Долгий миг удивленный Рософ мог лишь таращиться на принца, а Линан, казалось, почти не обратил на них внимания.
   – Мы пришли за тобой, – немного нервничая, доложил Рософ. – На опушке ждет эскадрон.
   – Целый эскадрон?
   – Да, там. – Рософ махнул рукой. – Кроме Сунатай, она пошла раньше нас, а также Правдоречицы и еще двоих.
   – Сунатай мертва, – ровным голосом уведомил Линан. – Так же, как и двое ее спутников.
   – Мертва?
   – Как и Правдоречица.
   Краснорукие ахнули. Что могло убить такую могущественную магичку, как Дженроза Алукар? Она ведь была спутницей Белого Волка и первой Правдоречицей в поколении.
   – Силона. – Линан словно прочел их мысли. – Она убила их всех.
   Краснорукие встревожено заозирались.
   – Бояться ни к чему, – уведомил их Линан. – Сама она тоже мертва. Наши друзья погибли, но не напрасно.
   Рософ сглотнул, не уверенный, что тут можно что-то сказать, а затем вспомнил о той угрозе, которая еще только приближалась.
   – Ваше величество, мы должны поскорее присоединиться к остальным. Нас обнаружил вражеский разведчик. У нас наверняка осталось мало времени до того, как…
   – Конечно, – прервал его Линан. – Тогда быстрее веди нас.
 
   – Где они? – требовательно спросил Гален, привстав на стременах и отчаянно обшаривая взглядом ландшафт в поисках каких-либо признаков врага. – Неужели мы проскочили мимо них?
   Сверившись с картой, Чариона покачала головой.
   – Не представляю как. Либо они двинулись дальше на запад, что удлиняет их путь к своим и дает нам возможность перехватить их, либо они по-прежнему там, где на них впервые наткнулся дозорный.
   – Но коль скоро их обнаружили, какой смысл им оставаться здесь? – Гален почесал в затылке. – Они же должны понимать, что мы не замедлим с ответом.
   – Или они направились на восток, – медленно предположила Чариона, обнародовав мысль сразу, как только та возникла. – Таким образом, они окажутся у нас в тылу, дожидаясь, когда мы уберемся с дороги, прежде чем рвануть к границе.
   – У нас недостаточно сил для подстраховки на всех трех направлениях, – с некоторым раздражением бросил он.
   Чариона ничего не сказала. Колонной командовал Гален. На данный момент она была почетным членом отряда рыцарей, но они ей не подчинялись.
   – Направимся на юг, – решил наконец он. – Если они никуда не двинулись, мы захватим их врасплох, зайдя с севера. Если же они ускакали на восток, то мы натолкнемся на их след и, может, еще сумеем догнать их. Это перекроет две возможности из трех.
   Их лошади скакали уже три часа подряд. Было решено дать им час роздыху, а потом продолжить путь. Гален, однако, приказал нескольким всадникам провести разведку на юге и на востоке и попытаться пораньше обнаружить врага.
   Хотя лошади и смогли отдохнуть, всадники обнаружили, что у них это не получается. Они расхаживали взад-вперед, теребили мечи и пояса, проверяли и перепроверяли сбрую, седла, уздечки, ремни и пряжки. Остановка угнетала их, и напряжение росло с каждой минутой. Когда настала пора снова ехать, Гален позаботился о том, чтобы скакали они по-прежнему медленно, не быстрее легкой рыси. Через час с юга вернулись первые дозорные, сообщив, что враги на прежнем месте и возводят заграждения.
   Испытывая облегчение оттого, что враг не ускользнул, Гален все же пришел в недоумение.
   – Что они могут тут делать? – спросил он у Чарионы.
   – Понятия не имею, но если они возводят заграждения, то мы не сможем атаковать их, по крайней мере, в конном строю – и я не представляю, как можно пешим идти на четтских стрелков.
   – Об этом будем беспокоиться, когда окажемся там, – решил Гален. – Если их позиция слишком прочна, мы можем отправить сообщение Томару и попросить прислать лучников.
   Гален замедлил аллюр. Уже близился вечер, когда они повстречали еще одну группу разведчиков, причем одного – с поверхностной раной бедра.
   – На какое расстояние вы приблизились к их строю? – спросил Гален.
   – Примерно на сто шагов, – доложил разведчик.
   – Если цель достаточно крупная, вроде группы атакующих рыцарей, они поражают ее на расстоянии в сто пятьдесят, – сказала Чариона. – Боже, как мне хотелось бы, чтобы со мной была сейчас рота моих лучников!
   – Будь у нас доспехи, я бы рискнул атаковать, – признался Гален.
   – Ну, их у нас нет, и поэтому ты не станешь рисковать, – решила Чариона. – Нам нужны подкрепления.
   – Милорд! – крикнул один из рыцарей, показывая на сам лес.
   – Еще четты! – увидел Гален. – Сколько же их здесь?
   – Двадцать, – ответила ему Чариона. – Если это все, то их тут полный эскадрон. И смотри! Их предводитель! Этого не может быть!
   Уступающий Чарионе в дальнозоркости Гален прищурился, вглядываясь, но белизна лица не оставляла никаких сомнений.
   – Не верю своим глазам.
   Он взглянул на Чариону, удостовериться, что видит то же, что и она. Та кивнула.
   – Не верю своим глазам, – онемело повторил он.
   – Он у нас в руках! – воскликнула королева и дала шпоры коню.
   Гален рванулся вперед и вырвал узду у нее из рук.
   – Что ты делаешь? – возмутилась она.
   – Не забывай про четтских лучников! – воскликнул он. – Как, по-твоему, что они сделают? Ты станешь изображать перед врагом подушечку для булавок?
   Чариона покраснела от гнева.
   – Да как ты смеешь!.. – начала было она.
   – Командую здесь я, ваше величество, – напомнил он внезапно похолодевшим голосом. – А вы здесь только по моей милости.
   Мгновение казалось, что Чариона вот-вот взорвется. Остальные рыцари принялись потихоньку отодвигаться от этой парочки. Большинство из них предпочитали попасть под обстрел четтов, чем под брань Чарионы или Галена.
   – Сволочь! – с досадой завопила она.
   Глаза Галена расширились от удивления. Он много раз слышал, как она выходила из себя, но при этом никогда не переставала следить за своими словами.
   – Спокойней, – ровно посоветовал он.
   Чариона громко фыркнула, словно рассерженный бык.
   – Прости, – напряженно произнесла она. – Но, бога ради, ведь это же ОН! Линан Розетем! Мы можем закончить эту проклятую войну прямо здесь и сейчас!
   – Сами по себе – нет, – спокойно возразил он. – Никуда они не денутся. Если попробуют скрыться, мы их перебьем. Но мы не можем добраться до них за ограждением, во всяком случае, без доспехов. Отправим гонца за подкреплением из Спарро. – Он жестом подозвал к себе одного из рыцарей и распорядился: – Возьми трех сменных лошадей. Загони их всех, если понадобится, но к завтрашнему дню доберись до Спарро. Сообщи о случившемся Томару. Передай ему, что нам нужны лучники и тяжелая пехота. Скажи Томару, что мы загнали Линана в ловушку.
   – Незачем, – сказал другой рыцарь.
   Чариона и Гален дружно посмотрели в ту же сторону, куда и он. С востока подходила новая колонна всадников – по меньшей мере, в пятьсот мечей – и над ними развевался стяг Чандры.
 
   Линан невысоко оценил их шансы, когда увидел, что враг превосходит его четтов числом три к одному. На данный момент, укрывшись за ограждением из земли и стволов, они могли выдержать их натиск, но потом враг подтянет лучников и тяжелую пехоту, а может, добавит еще тяжелой кавалерии, и тогда все будет кончено. Он подумал об отступлении в лес, но четты сказали, что лошади нипочем не желают в него заходить; Линан было подумал, что теперь-то, со смертью Силоны, они не станут противиться, но когда попытался завести одну кобылу под полог леса, то за свои старания чуть не получил копытом по голове. Как он догадывался, собранное Силоной в этих зарослях зло переживет ее на несколько лет. Во всяком случае, боль, которую она причинила ему, останется с ним до конца его дней.
   Как ни нелепо, но из-за того, что он был с ними, Краснорукие нисколько не волновались. Он же вернувшийся Белый Волк, он непобедимый король; бояться нужно не им, а врагам.
   – Надо прорываться, – сказал он Рософу. – Иного выбора нет. Скоро враг подтянет свежие войска, и мы окажемся в западне. Единственная возможность – прорываться немедленно.
   Рософ взволнованно кивнул.
   – Лучше мчаться дальше верхом, чем застрять за какой-то стеной вроде этой.
   – Прикажи эскадрону приготовиться.
   Рософ передал команду.
   – Скачем строго на север, – велел Линан, когда все уселись в седла. – Если кого-то из нас ранят или под кем-то убьют лошадей, остальные должны скакать дальше, не останавливаясь. Некоторые пробьются.
   Четты ответили спонтанным нестройным «ура», и Линан почувствовал, как сердце у него зашлось от гордости, что такие лихие наездники из Океанов Травы связали свое будущее с его жалкими честолюбивыми устремлениями.
   – Нет, – передумал он. – Я был неправ. Мы никого не бросим в беде. Если кого-то ранят, то ближайший к нему всадник возьмет у него узду. Если кто потеряет лошадь, ближайший всадник подберет его. Мы либо выживем, либо погибнем вместе. Я больше не покину вас.
   На этот раз «ура» вышло хриплым. Линану подумалось, что Краснорукие, должно быть, слышали подобные речи всю дорогу от самого Даависа.
   – Ваше величество, – доложил один из четтов. – Еще кавалерия.
   Торжествующий крик замер у них в горле. Линан посмотрел на восток, увидел стяг Чандры и понял, что для них это означало конец.
   – Простите меня, – произнес он, но так тихо, что никто не услышал его.
   Ни к чему им слышать его отчаяние. Он посмотрел на свою правую руку. Сломанное запястье полностью исцелилось. А вот ожог от докрасна раскаленной рукояти меча так и не зажил. Ладонь представляла собой месиво из окаймленных синим волдырей и кровавых порезов. Со смертью Силоны он перестал исцеляться как вампир. Он снова был полностью человеком.
   Это могло бы произойти и в более удобное время, подумал он, но почувствовал невольное облегчение при мысли, что умрет человеком, а не чем-то иным, не чем-то, превращающимся в существо вроде Силоны.
   Четты смотрели на него, ожидая, что он скажет еще. И он видел по их глазам, что они ждут от него отнюдь не капитуляции.
   – Ну, мои храбрые Краснорукие, – обратился он к ним, – сегодня вы покажете себя самыми свирепыми воинами в Тиире. Обещаю вам, ваши потомки будут петь песни об этом сражении и о вашем участии в нем.
   Он снова повернулся к врагам. Теперь они увидели, что именно делали четты, и совершали маневр с целью перехватить их.
   – Полагаю, никто не прихватил с собой мое знамя?
   – Конечно же, прихватили, – возмутился Рософ и вытащил сверток из седельной сумки.
   Как заместитель командира, когда Сунатай была еще жива, за знамя отвечал он. Спрыгнув с лошади, он нашел длинную и тонкую ветку, привязал к ней стяг, а затем снова вернулся в седло и сапогом заклинил древко самодельного штандарта в своем правом стремени.
   – Вот и отлично, – одобрил Линан, оглядываясь через плечо посмотреть, как ветер подхватит полотнище стяга.
   После чего поднял руку, собираясь дать сигнал к атаке, когда случилось нечто необыкновенное. Свежая кавалерия Чандры проехала мимо обложившей их части, развернулась кругом, словно нарочно подставляя четтам свои фланги, и проследовала дальше. Один-двое четтов выпустили по стреле, но большинство было слишком удивлено, чтобы как-то прореагировать. Наконец колонна встала между четтами и остальными врагами, всадники развернулись направо и опустили копья – направив их на своих соотечественников.
   – Ваше величество? – спросил Рософ.
   В ответ на этот невысказанный вопрос Линан мог лишь сказать:
   – Не имею ни малейшего представления, что тут происходит.
 
   – Да что такое они делают, во имя бога? – неизвестно у кого потребовал ответа Гален, когда чандрийская колонна прошла мимо них, а затем изменила курс, заслонив врагов.
   Когда же кавалеристы опустили копья – нацелив в их сторону, – Гален не знал, что и сказать. Остальные же рыцари от изумления загомонили все разом. Чариона ничего не сказала, лишь опустила голову, не желая верить в происходящее. «Томар пытался сказать мне, – подумала она. – Он пытался мне сказать».
   Один всадник отделился от рядов чандрийской кавалерии и направился к ним. У него не было оружия за исключением пристегнутого к спине длинного меча.
   – Это Барис Малайка, – догадался Гален.
   Барис остановил коня перед Галеном и Чарионой. Выражение его лица было мрачным.
   – Что это значит, сударь? – тотчас же потребовал объяснений Гален. – Мы здесь загнали врагов в угол, их возглавляет сам принц-изменник. Почему вы мешаете нам вместо того, чтобы помочь?
   – Боюсь, не все так просто, Гален Амптра. – Барис склонил голову набок. – Но суть дела в том, что Томар II, король Чандры, принял сторону принца Линана.
   От удивления у Галена отвисла челюсть.
   – Почему, Барис? – приглушенно спросила Чариона.
   – Это вопрос верности, ваше величество, – ответил Барис.
   – Верности? – Гален расхохотался. – Он присягал на верность королеве Ариве, клянясь служить короне Гренды-Лир…
   – Он присягал на верность королеве Ашарне, – перебил его Барис. – И клялся служить высшим интересам королевства. И считает, что лучше всего он выполнит эту клятву, поддержав Линана в его борьбе с сестрой.
   Гален открыл и закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег.
   – И что будет с нами? – спросила Чариона.
   – Вы немедленно отправитесь в Кендру. Вам предоставлено право беспрепятственного проезда на трое суток.
   – А что будет с принцем Линаном?
   – Он теперь под защитой моего господина, – сказал Барис.
   – Мы ведь можем сейчас же покончить со всем этим кошмаром, – настойчиво проговорила Чариона, обращаясь к Барису. – Убить Линана – и война закончится.
   Барис покачал головой.
   – Гражданская война никогда так просто не завершается. – Он извлек из-за пазухи куртки запечатанное письмо и передал его Чарионе. – Ариве от Томара – там объяснение его выбора.
   – Никакие объяснения не избавят его от вины, – заявил Гален.
   – Король Томар испытывает самые разные чувства относительно своего решения, но чувства вины среди них нет.
   – Это трагедия, Барис, – сказала ему Чариона. – Это проклятая кровавая трагедия.
   – Не стану спорить с ее величеством, – ответил Барис, – но трагедия эта началась в королевском дворце Кендры и с Розетемов, а не в Спарро и не с Томара.
   – Но… – начал было Гален, однако Барис снова не дал ему договорить.
   – У вас только трое суток. Я бы на вашем месте воспользовался этим, начав сейчас же.

ГЛАВА 29

   Границу между пустыней и пастбищами, между землей саранахов и провинцией Аман, словно отметил какой-то бог – настолько четко она просматривалась. К западу от Макона земля выглядела желтой от солончаковых кустов и песка, а голубое небо – твердым, как алмаз, в то время как на востоке земля выглядела ворсистой от травы, а небо рассекали отдаленные горы с заснеженными вершинами. Армия четтов быстро двинулась на восток, не обремененная ни добычей, ни чувством вины, оставив за собой гибель целого народа. Макон не мог даже приблизительно подсчитать, сколько же всего убито саранахов, но был уверен, что легче будет подсчитать уцелевших, чем истребленных. Саранахи заплатили за нападение на Океаны Травы практически полным исчезновением своего племени.
   А теперь настала очередь Амана.
   Эйнон остановил лошадь рядом с Маконом.
   – Никаких известий от разведчиков?
   – Похоже, эта граница не охранялась. – Макон покачал головой.
   – Да с какой стати им охранять ее от саранахов? – презрительно усмехнулся Эйнон. – На своих домашних зверьков копья не наставляют.
   – Думаю, путь до первого городка чист.
   Вождь порылся в памяти в поисках сведений, полученных от саранахского купца, прежде чем тот умер.
   – Это Клейбин, не так ли?
   – Рыночный городок для торговли с саранахами.
   – Ну, в таком случае он Аману больше не понадобится.
   – А после Клейбина?
   Эйнон показал на горы.
   – Прямо к ним. Пилла где-то там, в горах.
   – Скоро наступит зима.
   – Тогда нам лучше поспешить. Не забывай, Макон, ключ к успеху – подвижность. Покуда мы опережаем известия о своем прибытии, у нас всегда будет преимущество. Аман не ожидает нападения с запада, и многие из их воинов наверняка отправились на восток воевать с Линаном. А коль скоро мы возьмем Пиллу, то сможем, если понадобится, расположиться перезимовать.
   Он кивнул на проезжающую мимо них длинную извивающуюся колонну четтов из десятков разных кланов, действующих теперь сообща, как единая сила, гордых своими достижениями и твердо решивших добиться еще большего. Макон увидел на всех лицах твердую решимость довести до конца этот поход возмездия.
   – К тому времени они заслужат право отдохнуть, – добавил Эйнон.
 
   Разведчики добрались до Клейбина после захода солнца и осторожно провели к нему колонну четтов. Последние две лиги они проделали спешившись, руками придерживая лошадям морды, вполголоса успокаивая их и широко раскрыв глаза и уши, готовясь уловить любой намек на обнаружение своего присутствия.
   Подобно многим мелким пограничным городкам, Клейбин состоял из одной главной улицы, заканчивающейся рыночной площадью, представлявшей собой расчищенное ровное пространство, окруженное двухэтажными домами и лавками, за которыми располагались сараи и склады. На другом конце главной улицы располагался небольшой гарнизон, насчитывающий примерно двадцать солдат, служивших местными блюстителями порядка и сборщиками налогов. В целом Клейбин насчитывал примерно сотню жилищ и четыре-пять сотен жителей. Четты растеклись вокруг городка, словно талые воды вокруг дамбы, полностью отрезав его. Большинство продолжило в темноте путь дальше, на восток, но Макон, его Краснорукие и еще пятьсот четтов остались в тылу, отдыхать, пока не занялся рассвет.
   Едва рассвело, Макон и Краснорукие галопом проскакали от рынка по главной улице, выкрикивая боевые кличи и бросая факелы на крыши домов, сараев и загонов. Доскакав до конца улицы, пятьдесят из них спешились и атаковали гарнизон, задавив его прежде, чем кто-нибудь из солдат успел среагировать. Жители городка с воплями высыпали из домов. Четтские лучники дожидались на окраинах, пристреливая всякого, кто пытался погасить пожары, и позволяя всем остальным разбегаться в разные стороны. Через час Клейбин перестал существовать. Все строения сгорели дотла, а жители разбежались кто куда.
 
   С тех пор, как от Амемуна поступило последнее сообщение, прошел целый сезон, и Линдгара забеспокоилась. Амемун ведь отлично знал, как важно знание для работы секретариата короля Марина; в конце концов, основал его именно он. После начала рейда саранахов в Океаны Травы сообщения от него какое-то время приходили каждые десять дней, доставляемые гонцом. Это могла быть короткая записка, но зачастую сообщение состояло из подробных карт южной части степи и точных записей о числе и кланах убитых врагов. Сплошь полезные сведения, с характерной для Амемуна основательностью и ненасытной жаждой знаний.
   Существовала возможность, что одно-два донесения задержались, но не за целый же сезон. Что-то стряслось. Беда в том, что без вестей от саранахов Линдгара не знала, ЧТО ИМЕННО стряслось.
   Она в сотый раз перечитывала последнее письмо, полученное от Амемуна. Это было обычное краткое описание битв и стычек, но к одной фразе во втором абзаце Линдгара возвращалась вновь и вновь. «Погода нам благоприятствует». Это был шифр Амемуна, означавший, что четты пока не клюнули на предложенную саранахами приманку. План Марина отвлечь четтов от восточных провинций не срабатывал – вывод, подкрепляемый последними новостями из Кендры о падении Даависа и провинции Хьюм. По донесениям Амемуна выходило, что рейд саранахов углублялся в Океаны Травы куда дальше, чем они могли зайти по представлениям Амемуна или Марина, и не встречал ни малейшего сколько-нибудь организованного сопротивления.
   «Так что же изменилось, старый наставник? – мысленно спрашивала Линдгара. – Почему твои донесения прекратились?»
   Она опасалась самого худшего, но Марин отказывался и помыслить о том, что Амемун мог пострадать. С самого детства короля Амемун постоянно присутствовал в его жизни, был самым близким и доверенным советником. Амемун был настолько плотно связан с династией и планами Марина, что король не мог представить мир без него.
   Но целый сезон! Что-то ОПРЕДЕЛЕННО стряслось.
   А теперь ее секретариат не получал никаких донесений и из южной пустыни, несмотря на всех хорошо оплачиваемых осведомителей из числа людей Декелона. Именно они и снабдили ее теми сведениями, которые позволили Амемуну с полной уверенностью в успехе предложить Декелону план рейда в Океаны Травы. Амемуну и Линдгаре потребовался не один год на выращивание сети шпионов среди саранахов. Неужто их всех раскрыли? Неужто Декелон напал на Амемуна?
   Ей требовались точные сведения. Ей требовалось знание. А она не получала ни того, ни другого, и это ее тревожило.
   И как раз тут появился посланец от короля с просьбой немедленно явиться к нему и принести карты запада. Линдгара свалила несколько свитков на руки одному из своих писцов и поспешила в покои Марина. Они застали короля с каменным лицом, сидящим за большим рабочим столом.
   – Карту южной пустыни, – грубовато потребовал Марин. – Сейчас же.