Браун Саймон. Государь

   – Давай! – крикнула она, вскакивая на ноги.
   Враги посмотрели в ее сторону как раз вовремя, чтобы увидеть тридцать стрел, со свистом полетевших в них. Большинство не попало в цель, но три нанесли смертельные или увечащие раны, а еще десять вонзились в руки и ноги. Сразу же после этого выкрикнул команду и отец Херн; ошеломленный и сбитый с толку неприятель любезно посмотрел в другую сторону – и получил еще тридцать стрел; эти, будучи лучше нацеленными, нанесли больше вреда.
   Когда по колонне с обеих сторон хлестнул второй залп стрел, строй распался, превратившись в беспорядочно мечущуюся толпу. Большинство ударилось в панику, причем некоторые потому, что в них попали. Никто не отдавал приказов. Еще один залп. К этому времени поразили уже половину шедших в хвосте колонны. Солдаты катались по земле, стеная и крича от боли.
   – Вперед! – приказала Чариона, и ее тридцать лучников полупробежали вперед к югу и принялись стрелять по авангарду колонны.
   Херн дал своей группе еще пару раз выстрелить по арьергарду, прежде чем направить их туда же. Всего через несколько минут неприятель обратился в бегство. Побросав оружие, новоиспеченные солдаты бросились бежать обратно тем же путем, каким пришли. Ждавшая этого Чариона приказала лучникам сосредоточиться на животных, тянущих телеги и фургоны обоза. Многие стрелы угодили в цель, но лишь немногие нанесли смертельные раны. Большинство животных вставало на дыбы и заворачивало обратно, загораживая дорогу своим грузом. Стремясь убраться прочь, солдаты авангарда перелезали через них и друг через друга. Теперь Чариона подала последний сигнал – и две стрелы полетели к устью сухого русла.
   Секунду спустя оттуда вырвались Гален и его сорок воинов и врезались в бегущих солдат. Они не знали пощады, без колебаний поражая врагов в спину и отшвыривая в сторону трупы, спеша добраться до новых противников. Покуда пехота, рубя, продвигалась с севера, две группы лучников перебежали на свою первоначальную позицию и осыпали новыми стрелами все еще дезорганизованный арьергард. Некоторым солдатам из самого конца колонны повезло избежать этой бойни, но из остальных это мало кому удалось.
   Бой быстро закончился, и теснина наполнилась запахом крови и смерти. Над ней уже кружили вороны и даже ястребы, дожидаясь начала пиршества.
   Чариона присоединилась к Галену у обоза. Тот держал горсть золотых монет.
   – Деньги! – крикнул он. – Хаксусское золото и серебро. Хватит для набора небольшой армии!
   Он бросился к паре разбитых ящиков; из них на дорогу высыпалась солома, быстро пропитывающаяся кровью; среди соломы валялись мечи. В фургонах поблизости стояли ящики таких же размеров.
   – И у нас теперь хватит оружия снарядить ее!
   Чариона кивнула.
   – Нам надо уходить, – спокойно сказала она. – Возможно, четты отправили отряд проводить эту колонну на последнем отрезке пути.
   – Если нет, то в будущем станут отправлять! – усмехнулся Гален.
   – И это еще больше замедлит наступление Линана.
   Гален похлопал ее по плечу.
   – Можешь, по крайней мере, хоть немного улыбнуться. Это же замечательная победа! Посмотри, чего ты добилась всего лишь с сотней необученных новобранцев!
   – В бою с такими же необученными, захваченными врасплох и очень усталыми новобранцами, – уточнила она. – Но да, победа эта важна. Она поможет поднять боевой дух и увеличит приток добровольцев.
   Гален сделался серьезней.
   – И гарантирует, что Линан явится за нами.
   Теперь уже улыбнулась Чариона, но без веселья.
   – Если хоть чуточку повезет.
 
   Эйджеру разрешили проехать со своим кланом до самой границы Чандры. На дорогу туда из Даависа уйдет три дня – три дня, которыми он собирался насладиться сполна. В первые несколько часов он установил быстрый темп, стремясь освободиться от паутины, опутавшей его разум и разум его воинов. У городской жизни были свои преимущества, но она ограничивала взгляд на мир и на свое место в нем. А верхом на лошади, с развевающим волосы ветром, запахом деревьев и земли в ноздрях, птичьим пением в ушах, ощущением прямых солнечных лучей на коже, жизнь с каждым мгновением делалась все шире – так же, как и усмешка Эйджера по мере того, как город оставался все дальше и дальше позади.
   Незадолго до полудня Эйджер осознал, что от земли идет тяжелый, глухой гул, словно поверхность, по которой он скакал, изменилась. Затем он почувствовал перемену и в своих воинах; по колонне от арьергарда до авангарда пробежал шепот. Он оглянулся через плечо и застонал, увидев фигуру, несомненно принадлежащую скачущему к ним Линану.
   «Он передумал и собирается попросить меня вернуться в Даавис уже сегодня», – подумал он. А затем заметил и другие детали.
   Позади Линана трепетал на ветру его стяг – золотой круг на темно-красном поле – и тянулась колонна всадников, заметно более широкая, чем ей следовало быть, четыре лошади вряд вместо двух.
   – Он привел с собой Красноруких, – вслух подивился он.
   – Линан? – Мофэст посмотрела на него.
   Вместо ответа Эйджер поднял руку, останавливая свою колонну и принялся ждать, пытаясь игнорировать сотню вопросов, крутившихся в голове.
   Через пару минут Линан догнал их. Он натянул узду, и бок о бок с ним высился б седле Гудон, весело ухмыляясь, словно ярмарочный болванчик.
   – Решили присоединиться к нашему рейду по Чандре, ваше величество? – легковесно спросила Мофэст.
   – Хотелось бы, – улыбнулся ей Линан. Он откинулся в седле и глубоко вздохнул. – Клянусь богом, очень хотелось бы.
   – Что случилось? – спросил охваченный нетерпением Эйджер.
   – Мы потеряли колонну, – ответил Линан.
   – Где?
   – В теснине примерно на день пути к северу отсюда. Перерезано свыше ста бойцов подкрепления из Хаксуса, и забраны все сопровождаемые ими припасы и деньги.
   – Когда?
   – Три дня назад. Некоторые из уцелевших добрались до Даависа как раз после того, как ты выехал с кланом.
   – А кто?
   – Никто не смог нам этого сказать, – пожал плечами Линан. – Это была хорошо подготовленная засада. Лучники по обеим сторонам теснины, спрятанный в сухом русле пехотный резерв. У них не было никакой надежды на спасение. – Он на миг поднял взгляд к небу, а потом снова опустил его на свои руки. – Дела начинали складываться слишком просто, не правда ли, дружище? Мне следовало знать, что обязательно должно произойти что-то подобное. Просто во всех прочитанных мной исторических сочинениях взятие столицы королевства прекращает всякое сопротивление.
   – Это ведь гражданская война, – указал Эйджер. – У нас нет никаких исторических сочинений о гражданских войнах, за исключением легенд о самых древних временах. – Он увидел по лицу Линана, что присутствовало еще что-то. – Продолжай.
   – Единственное, о чем в один голос говорили все уцелевшие, так это о том, что засаду спустила с цепи темноволосая женщина.
   – Чариона. Мы знали, что она скрылась из города.
   – И бежала, как мы думали, в Чандру, а потом в Кендру.
   – Прочь с нашего пути, – добавил Гудон.
   Линан наклонился и похлопал Эйджера по плечу.
   – Ну, по крайней мере, теперь ты знаешь, что я прискакал сюда не для того, чтобы уволочь тебя обратно в город.
   Пораженный Эйджер внезапно поднял голову.
   – Ты ведь не бросил на поиски все знамена, верно?
   Линан разочарованно посмотрел на друга.
   – Я понимаю, что это может быть отвлекающим ударом, с целью оставить город без защитников. Коригана по-прежнему там, вместе с остальной нашей армией. Для охоты на Чариону нам нужно только два знамени. Будь ее отряд сколь-нибудь больше одной-двух сотен, из хаксусской колонны не уцелел бы никто.
   Эйджер слабо кивнул вместо извинения.
   – Значит, мы едем на север?
   – Пока не доберемся до той теснины. А там поищем след.
   – Охота! – воодушевился Эйджер.
   Ухмылка Гудона сделалась еще шире.
   – Верно, дружище, охота!
 
   Отец Херн закончил отсчитывать два хаксусских золотых и четыре серебренника. Заботливо завязав кожаный кошель с деньгами, он положил его в карман плаща, и передвинул монеты через свой кухонный стол. Сидевший напротив него черноглазый коротышка поглядел на монеты, а потом на священника.
   – Так значит, этого хочет наша королева?
   – Ты знал меня почти всю жизнь, Кивилас, и доверяешь мне. А я говорю тебе, что королева Чариона возглавляла нападение в теснине Элстра. Хьюм дает отпор этому демону Линану.
   – Этому демону Линану? – насмешливо улыбнулся Кивилас. – Вы что толкаете, отец, политику или религию?
   – Я самолично слышал от Чарионы, на что похож этот Линан Розетем, – отозвался отец Херн. – Он – демон. – Руки у него немного тряслись и пришлось положить их ладонями на стол. – Откровенно говоря, я не хотел ввязываться в это дело, но узнав от самой Чарионы, чем стал принц Линан, счел, что у меня нет иного зыбора, кроме как помогать всем, что только в моих силах.
   Улыбка Кивиласа исчезла, а лицо потемнело.
   – Я слышал разговоры и о его сестре. На прошлой ярмарке поговаривали, будто ее дочь родилась, изрыгая кровь, и убила двух повитух прежде, чем ее сумели уничтожить.
   Херн побледнел. Эту историю не слышал даже он с его церковными связями. Но ничуть не усомнился в ней.
   – Думаю, проклят весь род Розетемов. Ходит даже слух, что Олио, которого все знают как человека мягкого, словно ребенок…
   Кивилас кивнул в знак того, что он тоже слышал об этом.
   – …занимался темной магией в ночь, когда Кендру охватило пламя.
   – Кендра уничтожена?
   В это Кивилас не мог поверить, и его лицо красноречиво говорило об этом. Кендра неуничтожима. Даже хьюмские фермеры вроде него, простые как палки и в большей степени наделенные здравым смыслом, нежели воображением, верили, что в столице Гренды-Лир – столице мира! – есть нечто почти мистическое.
   – Не целиком. – Херн покачал головой. – Но от дворца до причалов все сгорело.
   – Тогда Арива не отправит армию на север! Она использует ее для восстановления города!
   – Чариона и ее помощник-кендриец заверяют меня, что Арива нас не подведет. Мы можем ожидать армию скоро, возможно еще – до зимы.
   – Нет, – не согласился Кивилас. – Вы священник и привыкли верить в труднодостижимое, но я фермер и полагаюсь на то, что вижу собственными глазами. Я сражался с работорговцами во время Невольничьей войны, и точно вам говрю, что никакая армия не передвигается так быстро. – Он поморщился. – За исключением, возможно, пришедшей из Океанов Травы.
   Херн толкнул монеты дальше через стол.
   – Я знаю о твоей службе Хьюму и королевству. Именно потому-то я и попросил тебя прийти. Твоя деревня может дать семь солдат для армии Чарионы, а с тобой восемь. Вот сумма, равная двадцати четырем серебренникам, плата вперед, за полный месяц. Возьмите ее и присоединяйтесь к нашему делу.
   – Нам не нужно денег, чтобы доказать свою преданность королеве Чарионе. – Имя ее он произнес почти благоговейно.
   – Королева знает это. Она не покупает вашу преданность, а заботится о том, чтобы ваша деревня не понесла ущерба, отправив своих лучших и сильнейших сынов присоединиться к ней. Благодаря этим деньгам, пока вас нет, на столах ваших семей всегда будет еда.
   Кивилас одобрительно хмыкнул. Его ладонь зависла над монетами.
   – А когда минет первый месяц?
   – Будут новые деньги, захваченные в обозах из Хаксуса.
   Кивилас усмехнулся и сгреб монеты в ладонь.
   – Вы получите своих восемь солдат.
   – Не я, – серьезно ответил Херн. – Королева Чариона.
 
   Добираться до теснины четтскому войску понадобилось день с лишним. Следы бойни они нашли достаточно легко. Дорога была завалена полусъеденными трупами ста с лишним солдат. Мухи роились в воздухе густо, подобно туче пыли, а птицы перекликались и кружили в вышине, дожидаясь, когда живые уберутся и они смогут возобновить пиршество. Прежде всего Линан приказал собрать мертвых на огромный погребальный костер. Эту работу еще не успели завершить, когда наступил полдень и стоявшая в воздухе вонь сделалась почти невыносимой. Линан сам зажег погребальный огонь.
   Четты рассыпались, расходясь на север и юг, восток и запад от теснины, выискивая малейшие следы участников засады. Им не понадобилось много времени, чтобы обнаружить, что враг подошел с востока, а затем отступил туда же, тяжело нагруженный добычей.
   – Что расположено между нами и Спарро? – спросил Линан Эйджера.
   – Леса, немного холмов, несколько сел, – ответил Гудон раньше, чем Эйджер успел открыть рот. – Не забывай, маленький господин, что я, бывало, ходил лоцманом вверх-вниз по Барде. Эту часть мира я знаю весьма неплохо.
   – Сколько сел?
   – Не знаю. – Гудон пожал плечами. – У них там регулярно устраиваются ярмарки, значит, сел много, и между ними еще деревни.
   – Не нравится мне это, – высказался Эйджер. – Враг мог рассеяться среди деревень и сел, и тогда будет почти невозможно выследить всех, особенно их предводителей.
   – Тем не менее мы попытаемся, – решил Линан. – Если я должен буду наступать на Чандру, мне не нужен неприятель, действующий у меня в тылу.
   – Нам может потребоваться на это остаток осени, – указал Эйджер.
   – Мы двинемся на восток, пока не выйдем на первое поселение. А там получим описание окружающей местности и разделимся на четыре группы для охвата как можно большего числа сел и деревень за самое кратчайшее время. Эйджер и Мофэст разделят клан Океана, а мы с Гудоном – Красноруких.
   Остальные не могли предложить ничего лучшего, и потому сводный отряд продолжал двигаться на восток, пока не добрался до местечка, слишком малого даже для того, чтобы называться деревней. Проживали там мелкоземельные фермеры, – работающие на земле, арендованной у владельца, который проводил почти все свое время в Даависе. Их знание местности простиралось не больше, чем на двадцать лиг в любую сторону, но в эти пределы попадала пара деревень и одно село.
   – Как называется это село? – спросил Эйджер.
   – Оно называлось Эсквидион, – сообщил ему фермер.
   – Называлось? – переспросил Линан.
   Фермер отступил на шаг. Он был не против разговора с безобразным ублюдком с изуродованной спиной, но этот невысокий бледный малый со шрамом пугал его.
   – Священничье, если позволите.
   – Позволяю, – разрешил Линан, озадаченный подобным выражением. – Но почему Священничье?
   Фермер посмотрел на него как на идиота.
   – Надо полагать, потому что там живет священник, – предположил Эйджер.
   – Именно так, – согласился фермер. – Он приехал лет десять назад, построил часовню и все такое, и объезжает всю округу. Он может нарисовать вам карту, с вашего позволения.
   – Позво… – Линан покачал головой. Какой смысл? – Тогда мы отправимся в Священничье. Вы видели, как тут проходили какие-нибудь солдаты?
   – Только вас.
   Следуя довольно туманным указаниям фермера, они около полудня нашли наконец большое село. Оставив за околицей большую часть колонны под командованием Мофэст, Линан, Гудон и Эйджер поехали по пыльной дороге, бывшей тут за главную улицу. Они спросили у одного местного, в самом ли деле это местечко село Священничье, и им совершенно недвусмысленно растолковали, что те, кто родился и вырос здесь, по-прежнему называют его Эсквидионом.
   – Но священник-то здесь есть? – спросил Эйджер.
   – В часовне, – ответил местный и показал на длинное, невысокое здание на краю села, сооруженное недавно из тесаного песчаника.
   Трое спутников подъехали к часовне и спешились. Линан двинулся было войти первым, но Эйджер остановил его.
   – Пусть сперва войдет Гудон. Священник не слишком удивится, увидев четта.
   Гудон согласился и вошел, а следом за ним вошли и Эйджер с Линаном. В помещении было темно, и священник, вероятно, не очень хорошо разглядел, как они выглядят. По обе стороны просторного помещения стояли два ряда скамей, и они оказались в идущем между скамьями проходе, в конце которого стояло повернутое к скамьям простое, крепко сколоченное кресло. За ним же находилась стена с дверью.
   – Задний вход? – спросил Гудон.
   – Нет, – ответил Эйджер. – Главный зал не такой длинный, как здание. Там, вероятно, жилище священника.
   Гудон подошел к двери и постучал. Они услышали, как заскребло по полу кресло, а затем шаги. Дверь открылась, и они столкнулись с мужчиной огромного роста, который, казалось, заполнил собой весь дверной проем. Он посмотрел на Гудона и моргнул от удивления.
   – Уважаемый отец, – самым любезным тоном обратился к нему Гудон, – надеюсь, мы не помешали вашей медитации?
   – Вовсе нет, – заверил его священник, малость слишком быстро на слух Линана. – Чем могу помочь?
   – Я прибыл в поисках некоторых сведений. Меня направили к вам.
   – В самом деле? Вероятно, сведений духовного рода?
   – Увы, нет, – покачал головой Гудон. – Нам нужны сведения об этой местности, такие, как число сел и деревень, и число проживающих в них жителей.
   – Я священник, а не картограф.
   – Но вы также человек сведущий и немало поездивший, – вышел из-за спины Гудона Эйджер.
   Священник неплохо потрудился, пытаясь скрыть свое потрясение, и Линан был уверен, что потрясен он отнюдь не видом горбуна. Работая в сельской местности вроде этой, он наверняка видел многих людей с уродствами того или иного рода; потрясение вызвал сам Эйджер – священник явно узнал его.
   – Мне знаком ваш выговор, – быстро продолжил Эйджер. – Вы родом из одной деревеньки к востоку от Кендры.
   – Вы там бывали? – спросил священник, пытаясь делать вид, будто ему это интересно, и увести разговор в сторону от предмета обсуждения.
   – Нет, – признался Эйджер, – но у меня есть товарищ родом из деревни в той округе.
   – Вы знаете, как называется та дерев…
   – Ее зовут Дженроза Алукар, – не дал ему договорить Эйджер. – И, опережая ваш вопрос – меня зовут Эйджер Пармер.
   – Верно, а меня – Гудон, – назвался четт.
   – А, да. – На лбу у священника выступили мелкие бисеринки пота. – Я отец Херн. – Он попытался заглянуть за спину Эйджера. – А другой ваш друг?
   – Друг? – переспросил Эйджер. – Да, полагаю, он мой друг. А также мой повелитель. Ваше величество?
   Линан шагнул в сторону, чтобы священник рассмотрел его.
   – Вы уже знаете, кто я, не правда ли, отец Херн?
   У священника был такой вид, словно он, того и гляди лишится сознания. Гудон поддержал его за руку, а потом помог отойти в глубь зала и присесть в кресло. Линан занял единственное оставшееся кресло по другую сторону узкого стола и кивнул Эйджеру с Гудоном. Двое его спутников подвинули кресло священника так, что Херну приходилось смотреть прямо на Линана.
   – И кто я?
   – Вы принц Линан Розетем.
   – Почти точно, – сказал Линан. – Я КОРОЛЬ Линан Розетем.
   – А-а, – произнес священник и отвел взгляд.
   – Нам нужна карта округи, – продолжал Линан. – Я хочу, чтобы на ней были отмечены все деревни и села. И я также хочу узнать о любых известных вам особенностях местности.
   – Особенностях местности?
   – Ну, в нескольких лигах к западу отсюда, по-моему, есть одна теснина. Вы, к примеру, можете нанести на карту и ее.
   – Теснина Элстра, – напряженно произнес отец Херн.
   – Красивое место, – добавил Линан. – Как мне кажется.
   – Да.
   – У вас есть бумага? Перья? Увы я не вожу их с собой.
   Священник встал, но Эйджер, приложив некоторое усилие, заставил его сесть обратно. Все услышали, как в одном из карманов священника что-то громко брякнуло.
   – Не подымайтесь, отец Херн. Гудон принесет их вам.
   – В буфете у вас за спиной.
   Гудон подошел к буфету и порылся там, а затем вернулся с несколькими грубо обрезанными квадратными листами бумаги, пером и чернилами. Он поставил их перед священником.
   – Не пропустите никаких мелочей, – указал Линан. – Даже если считаете их маловажными.
   – Можно мне спросить, для чего это? – спросил отец Херн.
   – Нет.
   Священник отвинтил крышку бутылочки чернил, обмакнул перо и принялся за работу. Быстро набросал реку Барду, затем теснину и Эсквидион, а потом заполнил пространство между ними другими названиями. Через несколько минут он остановился и критически рассмотрел свой труд. Добавил еще несколько пометок, а затем подвинул бумагу через стол к Линану.
   Линан взял и подул на нее, суша чернила. Ему подумалось, что масштаб выдержан весьма точно, судя по тому, где священник поместил теснину и Эсквидион по отношению к реке. Но он знал этот район не так хорошо, как Гудон, и потому передал карту четту. Гудон прошелся по ней взглядом и кивнул.
   – Хорошая работа, отец, – похвалил Линан. – Вы хорошо обучены. Вы учились под руководством примаса Гироса Нортема?
   – Нет. Когда я был послушником, примас мало занимался обучением. Это было во времена Невольничьей войны, и он тогда был занят другими делами.
   – Так же, как и присутствующие здесь мои друзья, – согласился Линан. – Сам я, конечно, был слишком мал.
   – Ваш отец доблестно служил своей стране.
   – Вы его знали?
   – Только с чужих слов. Я видел его однажды с вашей матерью… королевой Ашарной.
   – Вы восхищались им?
   – Очень сильно, – быстро ответил отец Херн, и Линан поверил ему. – Всякий в нашей церкви не мог не восхищаться человеком, который уничтожил работорговцев.
   Линан кивнул, поджав губы.
   – Тогда ради него я, возможно, и не убью вас.
   Священник замер. Руки его так плотно сжали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев.
   – Простите, если я совершил что-то, оскорбившее вас, при… король Линан…
   – Встать! – приказал Линан. – Выверните карманы плаща!
   – Карманы плаща?
   – Выверните их.
   Священник вывернул; сперва левый, где оказался мел, сушеный фрукт, кремень с кресалом; а затем и правый, где оказался лишь кожаный мешочек.
   – Откройте мешочек и высыпьте на стол.
   На стол высыпались, покатились и забрякали золотые и серебряные монеты. Линан взял одну и изучил ее взглядом.
   – Хаксусская.
   Лицо отца Херна сделалось белым.
   – Где она?
   – Она?
   – Королева Чариона. Где она?
   – Я никогда не видел королеву Чариону. И не могу даже сказать, как она выглядит.
   – Понятно. Сколько вы прожили в Эсквидионе?
   – Прожил здесь? Около десяти лет.
   Линан повернулся к Гудону.
   – Возвращайся к колонне. Приведи ее сюда. Сожги это село дотла. Если кто-то вздумает сопротивляться, убей их.
 
   Подытоживающая отвела Дженрозу в кузницу, которую обнаружила в наиболее бедном районе Даависа. Там имелась небольшая домна и производились железные товары для домашнего хозяйства. Подытоживающая спросила у кузнеца, можно ли ей продемонстрировать Дженрозе свою магию, покуда он будет работать.
   – Магию? – нервно переспросил кузнец.
   – Для ускорения твоей работы и улучшения качества железа.
   Тут уж кузнец усмехнулся и охотно согласился.
   – Если пытаешься сделать и то, и другое, – сказала Дженрозе Подытоживающая, – то есть заставить домну работать более действенно и улучшить качество железа – то сильно увеличиваешь напряжение, которому подвергаешь себя, и не обязательно добьешься успеха. Лучше всего сосредоточиться на создании верной магии для одного или для другого.
   Подытоживающая встала как можно ближе к домне и принялась петь. То ли подействовала магия, то ли просто вера кузнеца в действенность песни, но он заработал энергичней. За короткий период он сделал два черпака и кастрюлю. Подытоживающая выбралась из кузницы поостыть. С нее градом катился пот.
   – Почему ты не снимешь рубашку? – спросила Дженроза.
   – Что, здесь? – переспросила Подытоживающая. – Среди всех этих чужаков? – Вопрос Дженрозы ее просто поразил.
   – Но ведь в Верхнем Суаке…
   – В Верхнем Суаке я работала с моими соплеменниками. Они всю жизнь видели нагих магов и магичек, работающих около домен. А здесь все постоянно одеты.
   – Может, ты создашь новую моду, – пошутила Дженроза, чуть раздвинув в улыбке уголки рта.
   – Или беспорядки, – парировала Подытоживающая.
   Улыбка Дженрозы сделалась шире.
   – Ну, во всяком случае, тебе будет не так жарко.
   Подытоживающая хмыкнула и вернулась к домне. Новые черпаки и кастрюля были поставлены на верстак, где их отделкой занялся сын кузнеца. Кузнец с нетерпением посмотрел на Подытоживающую.
   – И что дальше, сударыня магичка?
   – Вам требуется сделать что-нибудь особенно трудное или дорогое?
   Кузнец почесал в затылке.
   – Прошу прощения, но в такой маленькой кузне все трудно, Я ее, конечно, как и большинство других кузнецов, унаследовал от своего папаши, ну а при том, как я зажат между Орвином-пекарем с его печью и Милтом-кожевенником с его чанами, для расширения кузницы совсем не осталось места…
   – Или что-нибудь дорогое? – не отставала от него Подытоживающая.
   – Ну, последний крупный заказ, который я делал – это дешевая зеркальная подставка для какой-то дамы близ дворца. В смысле, дешевая для нее. Я-то с этого заказа заплатил почти все свои долги…
   – Но сейчас у вас ничего подобного нет?
   – Нет, за исключением нового противня для моего соседа Орвина, который хочет попробовать выпекать плоские буханки.
   – И что же в нем дорогого?