Страница:
– Наркомания – тоже счастье, – промолвил Цимбаларь. – Правда, мимолётное. Ширнулся – и ты уже почти в раю.
– Получается, что старший Уздечкин знал о чудесных свойствах часиков. – Сообщение Кондакова весьма заинтересовало Людочку.
– Скорее всего, знал, – согласился Цимбаларь. – Он хоть умом и не блистал, но догадывался, что без вмешательства свыше такой вахлак поэтом никогда не станет... К тому же часики сами по себе странные. Время не показывают, тяжелые, словно из сплошного золота, и всё время теплые.
– И. всё же я за Ваню волнуюсь. – Людочка нервно ломала пальцы. – Душа не на месте... Мы перед тем, как сюда приехать, все тамошние окрестности обшарили. Никто ничего не видел, никто ничего не знает... Куда он на ночь глядя мог податься, а главное – зачем?
– Врач, зашивавший мою язву, между прочим сказал, что не усматривает никаких объективных причин её возникновения, – со значением произнёс Кондаков. – Дескать, весьма странный случай. Другое дело, если бы я перед этим перенёс сильный стресс. Но ведь ничего похожего не было! И откуда вдруг такая напасть?
– Ты к чему клонишь? – насторожился Цимбаларь.
– Да всё к тому же... Мы вышли на след бетила. И наша цель, откровенно говоря, отнять его у нынешнего хозяина. Бетил сопротивляется. Такая уж у него природа. Сначала я в неприятности вляпался, теперь с Ваней что-то случилось... Вы бы, ребятушки, тоже себя поберегли.
– Мысль в общем-то страшненькая, – усмехнулся Цимбаларь. – Чем ближе цель, тем ожесточенней будет противодействие? Так по-твоему?
– Пока это лишь моё предположение, – сказал Кондаков. – Но надо быть готовым к любым неприятностям.
– Подождите. – Людочка жестом попросила внимания. – Если развивать ваше предположение и дальше, то получается, что человек, владеющий бетилом, вообще неуязвим!
– Не совсем так, – возразил Цимбаларь, у которого идеи в голове рождались быстрее, чем холерные вибрионы в питательной среде. – По-видимому, бетил отзывается исключительно на самые сокровенные человеческие желания. Иудей Давид, вступая в неравную схватку с филистимлянином Голиафом, жаждал победы всеми фибрами своей души. И кивот, находившийся неподалёку, помог осуществлению этой страстной мечты. Японский император молился перед яшмовым флаконом, в котором находился бетил, за могущество и процветание своего государства, со всех сторон окружённого алчными врагами. И от тех тысячу лет подряд только клочья летели, вплоть до сражения в Коралловом море, когда Рихард Зорге уже сделал своё роковое дело. Примерно те же цели преследовал и Сталин, ставший новым хозяином похищенной святыни. Победа в войне была его идеей-фикс, ради которой он не щадил ни сограждан, ни ресурсов, ни даже собственных детей. Уздечкин больше всего на свете хотел стать поэтом и стал им, даже вопреки законам естества. Хотя в повседневной жизни оставался растяпой и неудачником... Трудно представить, как использует бетил его нынешний владелец. Может, он гениально играет на кларнете, очаровывает женщин или проворачивает финансовые сделки. Но вряд ли он применяет его в целях самозащиты.
– Это и не нужно, если бетил сам умеет постоять за себя. – вставила Людочка.
– Пока фактов, подтверждающих версию Петра Фомича, нет, – продолжал Цимбаларь. – Кроме его язвы, конечно. А с Ваней, думаю, всё в порядке. Такую пуганую ворону ни в один силок не заманишь... Уверен я лишь в одном. Бетил находился у Уздечкина практически до самых последних дней жизни, хотя он и скрывал jto от своих домочадцев. Надо бы серьёзно поговорить с детишками, Павликом и Нюрой. Оба на руку нечисты. Нашли, скажем, после смерти отца какую-то забавную вещицу и загнали за бесценок. Или сменяли на дозу дури. С них станется!
– Как же ты, интересно, собираешься с ними поговорить? – с сомнением осведомилась Людочка. – На правах пожарного инспектора? Или сетевого маркетолога? Да они тебе просто кукиш покажут. Большой-пребольшой!
– Тогда надо найти верный способ вызвать их на откровенность. – Говоря так, Цимбаларь усиленно поправлял воротник своей рубашки, что сразу породило у Людочки вполне определённые подозрения.
– Опять у тебя на уме какая-то провокация? – догадалась она.
– А что делать, когда другого выхода нет? – Цимбаларь говорил с убеждённостью, скорее всего, напускной, однако избегал встречаться с Людочкой взглядом. – Сыночек-то всё равно известный наркоман. Этим обстоятельством грех не воспользоваться. Подбросим в квартиру Уздечкиных хорошую партию торчка. Грамм этак на сто-двести. И вызовем компетентные органы. Как бы в порядке обмена оперативной информацией. Двойную выгоду поимеем: и хату хорошенько тряхнем, и хозяевам языки развяжем. Если они про часики что-нибудь знают, то с перепуга всё выложат.
– Нет, – твердо сказала Людочка. – Оставим это на самый крайний случай. Мы хоть и не совсем обычная служба, но от гестаповских методов надо воздерживаться.
– Чистоплюям вроде тебя надо до самой пенсии сидеть в экспертно-криминалистическом центре и не лезть в оперативные сотрудники! – не сдержался Цимбаларь. – А ты, Фомич, что по этому поводу думаешь?
– Нам, больным, не должно сметь своё суждение иметь. – Кондаков ловко ушёл от прямого ответа.
Конец дискуссии положила медсестра, заявившаяся в палату со шприцем в руке. Она быстренько выставила всех неурочных посетителей в коридор.
Уходя, Цимбаларь цитировал одно из последних стихотворений Уздечкина, написанное уже в годы перестройки.
Глава 9
– Получается, что старший Уздечкин знал о чудесных свойствах часиков. – Сообщение Кондакова весьма заинтересовало Людочку.
– Скорее всего, знал, – согласился Цимбаларь. – Он хоть умом и не блистал, но догадывался, что без вмешательства свыше такой вахлак поэтом никогда не станет... К тому же часики сами по себе странные. Время не показывают, тяжелые, словно из сплошного золота, и всё время теплые.
– И. всё же я за Ваню волнуюсь. – Людочка нервно ломала пальцы. – Душа не на месте... Мы перед тем, как сюда приехать, все тамошние окрестности обшарили. Никто ничего не видел, никто ничего не знает... Куда он на ночь глядя мог податься, а главное – зачем?
– Врач, зашивавший мою язву, между прочим сказал, что не усматривает никаких объективных причин её возникновения, – со значением произнёс Кондаков. – Дескать, весьма странный случай. Другое дело, если бы я перед этим перенёс сильный стресс. Но ведь ничего похожего не было! И откуда вдруг такая напасть?
– Ты к чему клонишь? – насторожился Цимбаларь.
– Да всё к тому же... Мы вышли на след бетила. И наша цель, откровенно говоря, отнять его у нынешнего хозяина. Бетил сопротивляется. Такая уж у него природа. Сначала я в неприятности вляпался, теперь с Ваней что-то случилось... Вы бы, ребятушки, тоже себя поберегли.
– Мысль в общем-то страшненькая, – усмехнулся Цимбаларь. – Чем ближе цель, тем ожесточенней будет противодействие? Так по-твоему?
– Пока это лишь моё предположение, – сказал Кондаков. – Но надо быть готовым к любым неприятностям.
– Подождите. – Людочка жестом попросила внимания. – Если развивать ваше предположение и дальше, то получается, что человек, владеющий бетилом, вообще неуязвим!
– Не совсем так, – возразил Цимбаларь, у которого идеи в голове рождались быстрее, чем холерные вибрионы в питательной среде. – По-видимому, бетил отзывается исключительно на самые сокровенные человеческие желания. Иудей Давид, вступая в неравную схватку с филистимлянином Голиафом, жаждал победы всеми фибрами своей души. И кивот, находившийся неподалёку, помог осуществлению этой страстной мечты. Японский император молился перед яшмовым флаконом, в котором находился бетил, за могущество и процветание своего государства, со всех сторон окружённого алчными врагами. И от тех тысячу лет подряд только клочья летели, вплоть до сражения в Коралловом море, когда Рихард Зорге уже сделал своё роковое дело. Примерно те же цели преследовал и Сталин, ставший новым хозяином похищенной святыни. Победа в войне была его идеей-фикс, ради которой он не щадил ни сограждан, ни ресурсов, ни даже собственных детей. Уздечкин больше всего на свете хотел стать поэтом и стал им, даже вопреки законам естества. Хотя в повседневной жизни оставался растяпой и неудачником... Трудно представить, как использует бетил его нынешний владелец. Может, он гениально играет на кларнете, очаровывает женщин или проворачивает финансовые сделки. Но вряд ли он применяет его в целях самозащиты.
– Это и не нужно, если бетил сам умеет постоять за себя. – вставила Людочка.
– Пока фактов, подтверждающих версию Петра Фомича, нет, – продолжал Цимбаларь. – Кроме его язвы, конечно. А с Ваней, думаю, всё в порядке. Такую пуганую ворону ни в один силок не заманишь... Уверен я лишь в одном. Бетил находился у Уздечкина практически до самых последних дней жизни, хотя он и скрывал jto от своих домочадцев. Надо бы серьёзно поговорить с детишками, Павликом и Нюрой. Оба на руку нечисты. Нашли, скажем, после смерти отца какую-то забавную вещицу и загнали за бесценок. Или сменяли на дозу дури. С них станется!
– Как же ты, интересно, собираешься с ними поговорить? – с сомнением осведомилась Людочка. – На правах пожарного инспектора? Или сетевого маркетолога? Да они тебе просто кукиш покажут. Большой-пребольшой!
– Тогда надо найти верный способ вызвать их на откровенность. – Говоря так, Цимбаларь усиленно поправлял воротник своей рубашки, что сразу породило у Людочки вполне определённые подозрения.
– Опять у тебя на уме какая-то провокация? – догадалась она.
– А что делать, когда другого выхода нет? – Цимбаларь говорил с убеждённостью, скорее всего, напускной, однако избегал встречаться с Людочкой взглядом. – Сыночек-то всё равно известный наркоман. Этим обстоятельством грех не воспользоваться. Подбросим в квартиру Уздечкиных хорошую партию торчка. Грамм этак на сто-двести. И вызовем компетентные органы. Как бы в порядке обмена оперативной информацией. Двойную выгоду поимеем: и хату хорошенько тряхнем, и хозяевам языки развяжем. Если они про часики что-нибудь знают, то с перепуга всё выложат.
– Нет, – твердо сказала Людочка. – Оставим это на самый крайний случай. Мы хоть и не совсем обычная служба, но от гестаповских методов надо воздерживаться.
– Чистоплюям вроде тебя надо до самой пенсии сидеть в экспертно-криминалистическом центре и не лезть в оперативные сотрудники! – не сдержался Цимбаларь. – А ты, Фомич, что по этому поводу думаешь?
– Нам, больным, не должно сметь своё суждение иметь. – Кондаков ловко ушёл от прямого ответа.
Конец дискуссии положила медсестра, заявившаяся в палату со шприцем в руке. Она быстренько выставила всех неурочных посетителей в коридор.
Уходя, Цимбаларь цитировал одно из последних стихотворений Уздечкина, написанное уже в годы перестройки.
Никудышный поэт
Незавидной эпохи,
Я лавровых венков
Отродясь не носил.
Меня прошлого тени
Беспокоят, как блохи.
А начать всё сначала
Не имеется сил.
Глава 9
НАД ОПЕРГРУППОЙ СГУЩАЮТСЯ ТУЧИ
Чугкое женское сердце не обмануло Людочку – Ваня действительно вляпался в неприятную историю. Впрочем, во всем случившемся он винил исключительно самого себя, а отнюдь не коварные происки бетила. Как известно, проруха бывает не только на старуху, но и на доброго молодца.
Расставшись с Кондаковым,. Ваня, не теряя времени даром, продолжил обход прилегающей к дому территории. Обещаниям рыжей Нюрки он не очень-то верил и хотел навести кое-какие справки в среде местных наркоманов, к которой, вне всякого сомнения, принадлежал и Павлик Уздечкин.
Постепенно увеличивая радиус поисков, Ваня в конце концов набрёл на типчика, явно предрасположенного к этой пагубной страсти, в чьи сети некогда угодили даже такие достойные люди, как Оскар Уайльд, Михаил Булгаков и Филипп Дик.
Надо сказать, что благодаря своему богатому опыту шпика Ваня вычислял наркоманов столь же безошибочно, как, например, гомиков или педофилов. Всех этих стебанутых граждан выдавали неуловимые нюансы поведения, понятные только посвящённым.
Человек, заинтересовавший Ваню, совсем недавно «разогнал тоску» и сейчас пребывал в самом благодушном настроении. Не без основания полагая, что память у наркоманов дырявая, Ваня поздоровался с ним как со старым знакомым и поинтересовался местонахождением Павлика Уздечкина, которому он якобы отдал в залог отцовские карманные часы и теперь никак не может сыскать их обратно.
– Нашёл кому давать! – Наркот презрительно сплюнул.
– Надо было срочно оторваться, – пояснил Ваня. – А за душой, как назло, ни шиша. Тут Уздечкин подвернулся. Толкнул мне чек кокнара. Часы в залог взял.
– Паскуда твой Уздечкин, – изрёк наркот. – Никому не говори, что с ним корешишься, а то леша схлопочешь. Здесь его не уважают.
– Как же мне теперь быть? – Ваня скорчил жалостливую гримасу.
– Сходи на барахолку да купи другие, – посоветовал наркот. – Проще будет.
– Не-е. – Ваня отрицательно мотнул головой. – Батя подмену заметит. Те часы были редкие, старинной работы. И стоили немало. Один коллекционер за них иномарку предлагал.
– Значит, не бедный у тебя батя.
– Генерал, – не подумав, брякнул Ваня.
– Что-то не похож ты на генеральского сынка. – Наркот окинул Ваню критическим взором.
– Да я уже вторую неделю по подвалам скитаюсь. Боюсь домой возвращаться. Батя, наверное, уже хватился часов.
– Если ты их Уздечкину отдал, можешь махнуть рукой. Он, гад, всей Москве должен. – По мере того как кайф улетучивался, высказывания наркота становились всё более и более резкими.
– Чувствую, батя с меня шкуру спустит, – вздохнул Ваня.
– Ничего, новая нарастет, – буркнул наркот, но тут же спохватился: – Впрочем, твоей беде можно помочь. Я того маклака, которому Уздечкин всякое барахло сбывает, знаю. Зарубку даю, что твои часики сейчас у него. Но за просто так ты их обратно не получишь.
– С башлями проблем не будет, – заверил его Ваня. – Только сначала хотелось бы глянуть на товар. Кота в мешке я покупать не собираюсь.
– Тогда пошли. – Наркот положил свою лапу Ване на плечо. – Тут недалече...
Позже Ваня говорил, что на него в тот момент словно помрачение нашло. Даже школьница не купилась бы на такую сомнительную приманку, а он, матёрый сыскарь, безоговорочно поверил весьма подозрительному гумознику.
Миновав несколько проходных дворов, они спустились в подвал предназначенного под снос дома. Здесь наркот, рука которого всё ешё лежала на Ванином плече, сказал:
– Подожди немного. Я приведу этого маклака сюда. К себе домой он нас вряд ли пустит.
На какое-то время Ваня остался один. Представилась прекрасная возможность уведомить друзей о своих ближайших планах, но он для этого и пальцем не шевельнул. Короче говоря, Ваня вёл себя как телёнок, которого гонят на бойню.
Ждать пришлось довольно долго, и от нечего делать он занялся осмотром подвала, имевшего чрезвычайно непривлекательный вид. Среди всякой дряни, покрывавшей пол, шире всего были представлены человеческие экскременты и использованные шприцы. Стены украшали образчики современного молодёжного фольклора, от чтения которых воротило даже такого циника, как Ваню.
Наконец на лестнице, ведущей в подвал, раздался топот ног и чертыханья. Наркот вернулся в сопровождении здоровенного детины, совсем не похожего на скупщика краденого. Но и на сей раз Ваня не почуял опасности.
– Это ты, что ли, от Уздечкина пришёл? – глядя на Ваню как на докучливое насекомое, осведомился громила.
– Я его, наоборот, ищу, – пояснил Ваня. – Он мою вещицу заначил. Карманные часы. Вполне возможно, что они оказались у вас.
– Ничего не знаю! – заявил громила. – Пока Уздечкин не отдаст мне десять кусков, базара не будет.
– Да брось ты, Илюха. – В разговор вступил наркот. – Ведь пацан ни в чём не виноват. Он сам пострадавший. Пусть выкупает свои часики.
– Откуда мне знать, какие они! – огрызнулся громила. – У меня за последний год целый ящик такого добра собрался.
– Ну так покажи. Он свои сразу опознает.
– Я не старуха-процентщица, чтобы всяких мазуриков в хату пускать, – демонстрируя знакомство с классической литературой, отрезал громила.
– Парень-то безобидный. – Наркот погладил Ваню по вихрам. – Что он тебе сделает?
– Ладно, хрен с вами, – сдался громила. – Покажу товар. Кажись, какие-то часики мне Уздечкин приносил. Но есть одно условие. Ко мне этот шкет войдёт только с завязанными глазами.
Не заподозрив никакого подвоха, Ваня согласно кивнул, и ему бесцеремонно задрали на голову его же собственную куртку.
Ваню, как слепого, вывели из подвала и заставили лечь ничком на заднее сиденье автомашины. Рядом поместился наркот, не позволявший ему открыть лицо. Громила рулил, чертыхаясь при каждом переключении скоростей.
Поездка заняла минут сорок. Когда в Ванином кармане заверещал мобильник (это Людочка уже начала поиски пропавшего товарища), наркот немедленно отобрал его и выключил. На тот момент это даже обрадовало Ваню. Сеанс связи с коллегами по работе, а тем более полученное от них текстовое сообщение могли выдать его с головой.
Путешествие на автомобиле сменилось довольно длительной пешей прогулкой. Затем Ваню втолкнули в тесное помещение, где сильно воняло псиной, а поблизости раздавалось злобное рычание.
– Порядок, – сказал наркот. – Птичка в клетке.
– Но если эта птичка не снесёт золотое яичко, я тебя самого туда посажу, – пригрозил громила. – А ты, пинан, можешь осмотреться.
Ваня стянул с головы куртку и не поверил своим глазам. Он находился в собачьем вольере, размерами не превышавшем камеру-одиночку. Обитатель вольера, здоровенный чёрный мастиф, к счастью, находился по другую сторону проволочной сетки. Злобно косясь ни Ваню, он жрал что-то из вместительной жестяной миски.
Наркот, опасаясь собаки, топтался в сторонке. Прямо напротив вольера возвышалась глухая кирпичная стена, мешающая рассмотреть окружающий пейзаж. Но, судя по тому, что сюда доносилось свиное хрюканье и петушиные крики, они находились где-то за городом.
Только сейчас Ваня начал понимать всю безысходность своего положения. Похоже, его заманили в ловушку и никаких часиков (кроме своих собственных, конечно) у громилы отродясь не было.
– Кумекаешь, что к чему? – осведомился громила.
– Не-а, – честно признался Ваня.
– Теперь ты наш заложник, – пояснил громила. – Будешь сидеть здесь, пока твоя родня не выложит, скажем... – Он на мгновение задумался. – Сто кусков. Естественно, зеленью.
– Где же они столько возьмут? – От удивления Ваня всплеснул руками.
– Это не наши проблемы. Сам же говорил, что у тебя отец генерал, – ухмыльнулся громила. – Пусть толкнет налево пару вагонов с оружием.
– Он в штабе служит. – Одно опрометчиво сказанное слово теперь заставляло Ваню измышлять всё новую и новую ложь. – А там, кроме военных планов, ничем не разживёшься.
– Ну не знаю. – Громила ухватил за ошейник мастифа, выказывавшего к Ване весьма нездоровый интерес. – Тогда пусть квартиру загонит или кредит в банке возьмет... На все хлопоты ему отводится четверо суток... Нет, лучше трое. В противном случае я скормлю твою печенку вот этому милому пёсику, а всё остальное сожрут свиньи, которых у меня аж десять штук. Слышишь, как хрюкают? И станешь ты, пацан, навозом.
Ваня, уже овладевший собой, понял, что дискуссии здесь неуместны. Придав лицу испуганное выражение, он дрожащим голосом произнёс:
– Хорошо, я передам ваши требования отцу.
– Постой! – Громила остановил наркота, уже собравшегося было вернуть мобильник Ване. – Так дело не пойдёт. Сейчас выпускаются специальные мобилы, которые можно сразу запеленговать. Нажмёт пацан кнопочку, и через полчаса тут будет его папаша с ротой спецназа... Вернёшься в город и сам позвонишь из автомата.
– Диктуй номер своего родителя. – Наркот приготовил огрызок карандаша и смятую сигаретную пачку.
Ваня без промедления сообщил номер квартирного телефона Кондакова, чья осторожность была достойна Штирлица, а проницательность – Мюллера. Откуда он мог знать, что старый чекист недавно перенёс операцию на желудке и сейчас находится в беспомощном состоянии.
На прощание наркот поинтересовался:
– Как его звать-величать?
– Петром Фомичом, – ответил Ваня. – Только ты повежливей. Он мужик горячий. Без керосина заводится.
– Ничего, остудим...
После этого Ваню оставили наедине с мастифом, у которого в отсутствие хозяина сразу поубавилось агрессивности. Поскалив для вида свои крокодильи клыки, он занялся выкусыванием блох, которые интересовали его гораздо больше, чем мелкое и невзрачное человеческое создание, томившееся в вольере.
Ваня, выждав некоторое время и убедившись, что за ним никто не наблюдает, занялся исследованием своего узилища. Задняя стена вольера, являвшаяся частью какой-то другой хозяйственной постройки, была сложена из силикатного кирпича, а три другие представляли собой металлическую сетку-рабицу, укреплённую на прочных столбах. Без специального инструмента одолеть такую конструкцию было невозможно.
Добротный дощатый пол исключал возможность подкопа. Столь же несокрушимо выглядел и потолок, до которого ещё надо было добраться. На потолке имелась лампочка, защищенная плафоном, однако выключатель находился за пределами вольера.
Всё оружие Вани состояло из брючного ремня с залитой свинцом пряжкой да запрятанного в подмётке тонкого лезвия, которое годилось для самозащиты, но сломалось бы при первом же серьёзном усилии. Дверь вольеpa запиралась на простенький засов, однако перед уходом громила вставил в его проушины навесной замок.
Впрочем, все эти технические ухищрения не шли ни в какое сравнение с черношёрстым чудовищем, сторожившим снаружи. Ждать от него пощады не приходилось. У Вани были сложные отношения не только с котами, но и с собаками. Эти неблагодарные твари, кормившиеся человеческими подачками, почему-то очень не уважали слабаков и коротышек.
Оставались лишь два более или менее реальных варианта спасения. Либо тянуть время, надеясь, что тёртый калач Кондаков найдёт способ вызволить его из плена, либо, выбрав удобный момент, самому напасть на громилу, носившего звучное имя Илюха.
Внезапный удар свинцового кистеня мог оглушить даже его былинного тёзку-богатыря. Проблемы сторожевого пса это ещё не решало, но на всякий случай Ваня уже наметил для себя оптимальный маршрут побега – сначала на крышу вольера, а оттуда на соседнее здание, которого касались ветки растущей неподалёку яблони. Всё остальное зависело исключительно от удачи, в последнее время почему-то отвернувшейся от него.
К сожалению, этим смелым планам не суждено было сбыться. Явившийся в сумерках Илюха дверь вольера открывать не стал, а, включив на пять минут освещение, просунул сквозь ячеи сетки разломанный бутерброд и напоил Ваню из носика жестяного чайника.
Просьбу маленького пленника вывести его в туалет Илюха оставил без внимания.
– Можешь гадить в уголке, – небрежно обронил он. – Потом сам и уберешь.
Скоро на землю пала осенняя ночь, не только чёрная, словно душа Иуды, но и весьма прохладная. Однако Ваня, привыкший к спартанскому образу жизни, всё же заснул, свернувшись калачиком на собачьей подстилке.
Утро во всех отношениях выдалось хмурое. Тучи серой пеленой застилали небосвод. Накрапывал дождь. На завтрак Ване не досталось ничего, кроме сырой воды, в то время как мастиф, жадно чавкая, слопал целую кастрюлю овсяной каши.
Илюха, босой и нечесаный, возился со своей многочисленной живностью. На заложника он поглядывал зверем, и мастиф, чутко улавливающий настроение хозяина, бешено лаял и бросался на сетку.
– Не берёт твой отец трубку, – сказал наконец Илюха. – И вчера не брал, и сегодня не берёт. Может, ты нас за нос водишь? Не тот номер дал?
– Да что я – самоубийца! – возразил Ваня. – Мне самому интересно, чтобы эта бодяга поскорее закончилась. С такой кормёжкой на холоде долго не протянешь. А что касается папаши, то его могли в командировку послать. На маневры или с инспекционным визитом.
– Разве он один живёт?
– Мать в Испании на отдыхе. До неё не дозвонишься.
– Тогда позвони ещё кому-нибудь. Иначе подохнешь.
– Даже не знаю... – Сообщение, принесённое Илюхой, весьма озадачило Ваню, который знал, что Кондаков не имеет привычки ночевать вне дома. – Если только двоюродной сестре.
– Номер её помнишь?
– Надо в памяти мобильника поискать.
– Одурачить меня, гадёныш, хочешь? – набычился Илюха, и мастиф немедленно поддержал его злобным рычанием.
– Как же я вас одурачу! Вы ведь сами видели мой мобильник. Самая простенькая модель за сотню баксов. Без всяких наворотов. Я только соединю вас с сестрой, а разговаривать будете сами.
Несколько минут Илюха сосредоточенно размышлял, со всех сторон рассматривая Ванин мобильник. Чувствовалось, что в электронных приборах он разбирается гораздо хуже, чем в свиньях и собаках.
– И зачем я только в это дело ввязался, – бормотал он. – Ох, наживу на задницу приключений! И всё из-за этого проклятого балдёжника. Втравил меня, сука, в аферу... Ладно, бери. – Оттянув на себя верхнюю часть дверцы, Илюха сунул мобильник в образовавшуюся щель. – Но если замечу хоть что-то подозрительное, сразу козью морду заделаю. Как, кстати, твою сестру зовут?
– Людмила Савельевна.
– А про кого у неё спрашивать? – Впервые похититель поинтересовался именем своей жертвы.
– Про Ваню Коршуна.
– Ишь ты! – присвистнул Илюха. – Вот, оказывается, кто в наши сети попал. Коршун! А я-то думал, что мокрая курица.
Ваню, конечно, одолевал соблазн заманить Илюху в вольер, но уж слишком несравнимыми выглядели силы противников – и мастиф, и его хозяин были, что называется, начеку.
Он набрал номер Людочкиного мобильника (не служебного, а личного) и немедленно вернул аппарат Илюхе, успев, правда, переключить его на громкую связь.
Спустя всего пять секунд в вонючем закутке раздался мелодичный голос Людочки:
– Слушаю.
– Это кто? – вздрогнув от неожиданности, осведомился Илюха.
– А кто вам нужен? – Ваня и не сомневался, что она ответил именно так.
– Людмила Савельевна. – Илюха пытался убавить звук, но на это у него не хватало сноровки.
– Вы попали по адресу.
– Ванька Коршун кем тебе приходится?
Это был очень опасный момент. Ошарашенная Людочка могла сморозить что-то такое, что немедленно вызвало бы у Илюхи подозрение, однако она, как опытный переговорщик, ловко уклонилась от прямого ответа.
– А вы, собственно говоря, по какому вопросу звоните?
– А по такому! – вышел из себя Илюха. – Если ты, шалава, до субботы не выкупишь своего Ваньку, то потом даже косточек его не соберешь.
– Давайте поговорим спокойно. – Людочка старалась ничем не выдавать своих истинных чувств. – Вы хотите сказать, что Ваня находится в ваших руках?
– Не только в руках, а, считай, на кукане висит! – Илюха заржал, довольный своей собственной шуткой. – Хочу – изжарю, хочу – утоплю, хочу – без соли съем.
– Он вас чем-нибудь обидел?
– Что ты плетёшь! Он у меня в заложниках.
– Следовательно, вы рассчитываете получить за него выкуп?
– А то нет! Наконец-то догадалась...
– О какой сумме идёт речь?
– Сто тысяч баксов!
– Вы в своём уме? Где я раздобуду такие деньги?
– Пусть папаша-генерал подсуетится.
Чуткое ухо Вани уловило секундную заминку, но Людочка тут же нашла достойный ответ:
– К сожалению, он тяжело заболел и попал в больницу.
– Ничего себе семейка! – возмутился Илюха. – Мужик болеет, сынок наркотой балуется, а мамаша по заграничным курортам шастает.
Людочка никак не отреагировала на эту малопонятную для неё фразу, а сказала следующее:
– Перед тем как приступить к обсуждению финансовых вопросов, я хочу убедиться, что с Ваней всё в порядке.
– Ни хрена с ним пока не случилось. Цветёт и пахнет. На, послушай сама. – Илюха приложил мобильник к сетке.
– Привет! Я в норме, – торопливо произнёс Ваня. – Хотя жить приходится среди свиней и собак.
– Будь осторожен, бетил противодействует нам! – сказала Людочка.
– А ну-ка без фокусов! – рявкнул Илюха. – Какой ещё бетил-метил? Чтоб через три дня деньги были готовы!
– Сто тысяч – нереальная сумма, – мягко возразила Людочка. – Тем более что в столь короткий срок её не собрать. Умерьте, пожалуйста, свой аппетит. Давайте сойдёмся на десяти, и завтра вы получите деньги в любом удобном для вас месте.
В ответ Илюха зловещим голосом произнёс:
– Слышишь, как мой кобель тявкает? Между прочим, я в своё время тыщу баксов за него отдал. А ты родного человека в десять кусков оценила. Уж лучше я его своей скотине скормлю. Хотя бы экономия в хозяйстве будет.
– Тем не менее о ста тысячах не может быть и речи. Пятнадцать-шестнадцать – это максимум того, что я могу добыть к субботе.
Ясное дело, что платить выкуп Людочка вообще не собиралась, а лишь прощупывала Илюху, пытаясь вытянуть из него как можно больше сведений, позволяющих установить местонахождение заложника. Но она не учла одного важного обстоятельства – вспыльчивый нрав своего собеседника.
– Добудь, – сказал Илюха, как бы соглашаясь. – И купи себе на них новые прокладки! Следующий раз я позвоню через три дня. Если ста тысяч не будет, считай, что ты подписала этому заморышу смертный приговор! Предупреждаю, даром кормить его я не собираюсь.
В сердцах Илюха отшвырнул мобильник, тем самым допустив непоправимую ошибку. Мастиф, привыкший бегать за поноской, метнулся вслед улетающему предмету и в мгновение ока доставил его назад. Но то, что плюхнулось к ногам хозяина, было уже не аппаратом беспроводной связи, а комком искорёженной пластмассы. Как видно, бог не зря дал собаке клыки.
Наступило тягостное молчание, которое прервал жалобный голосок Вани:
– Вот те на! Как же теперь связаться с сестрой? Я её номер на память не знаю.
– Крокодил ты двужопый! – Пнув искательно повизгивающего мастифа ногой, Илюха ушёл в дом.
В полном неведении прошли сутки. Сначала Ваня ощутил голод. Потом жажду. Ещё чуть позже ему нестерпимо захотелось курнуть.
И если последнее желание было заведомо невыполнимым, то два предыдущих он с горем пополам удовлетворил. С восточной стороны вплотную к вольеру подступали заросли малины, что позволяло собирать сочные, по-осеннему сладкие ягоды. Как отметил для себя Ваня, малина здесь была сортовая, не чета той, которая произрастала на даче Кондакова.
Расставшись с Кондаковым,. Ваня, не теряя времени даром, продолжил обход прилегающей к дому территории. Обещаниям рыжей Нюрки он не очень-то верил и хотел навести кое-какие справки в среде местных наркоманов, к которой, вне всякого сомнения, принадлежал и Павлик Уздечкин.
Постепенно увеличивая радиус поисков, Ваня в конце концов набрёл на типчика, явно предрасположенного к этой пагубной страсти, в чьи сети некогда угодили даже такие достойные люди, как Оскар Уайльд, Михаил Булгаков и Филипп Дик.
Надо сказать, что благодаря своему богатому опыту шпика Ваня вычислял наркоманов столь же безошибочно, как, например, гомиков или педофилов. Всех этих стебанутых граждан выдавали неуловимые нюансы поведения, понятные только посвящённым.
Человек, заинтересовавший Ваню, совсем недавно «разогнал тоску» и сейчас пребывал в самом благодушном настроении. Не без основания полагая, что память у наркоманов дырявая, Ваня поздоровался с ним как со старым знакомым и поинтересовался местонахождением Павлика Уздечкина, которому он якобы отдал в залог отцовские карманные часы и теперь никак не может сыскать их обратно.
– Нашёл кому давать! – Наркот презрительно сплюнул.
– Надо было срочно оторваться, – пояснил Ваня. – А за душой, как назло, ни шиша. Тут Уздечкин подвернулся. Толкнул мне чек кокнара. Часы в залог взял.
– Паскуда твой Уздечкин, – изрёк наркот. – Никому не говори, что с ним корешишься, а то леша схлопочешь. Здесь его не уважают.
– Как же мне теперь быть? – Ваня скорчил жалостливую гримасу.
– Сходи на барахолку да купи другие, – посоветовал наркот. – Проще будет.
– Не-е. – Ваня отрицательно мотнул головой. – Батя подмену заметит. Те часы были редкие, старинной работы. И стоили немало. Один коллекционер за них иномарку предлагал.
– Значит, не бедный у тебя батя.
– Генерал, – не подумав, брякнул Ваня.
– Что-то не похож ты на генеральского сынка. – Наркот окинул Ваню критическим взором.
– Да я уже вторую неделю по подвалам скитаюсь. Боюсь домой возвращаться. Батя, наверное, уже хватился часов.
– Если ты их Уздечкину отдал, можешь махнуть рукой. Он, гад, всей Москве должен. – По мере того как кайф улетучивался, высказывания наркота становились всё более и более резкими.
– Чувствую, батя с меня шкуру спустит, – вздохнул Ваня.
– Ничего, новая нарастет, – буркнул наркот, но тут же спохватился: – Впрочем, твоей беде можно помочь. Я того маклака, которому Уздечкин всякое барахло сбывает, знаю. Зарубку даю, что твои часики сейчас у него. Но за просто так ты их обратно не получишь.
– С башлями проблем не будет, – заверил его Ваня. – Только сначала хотелось бы глянуть на товар. Кота в мешке я покупать не собираюсь.
– Тогда пошли. – Наркот положил свою лапу Ване на плечо. – Тут недалече...
Позже Ваня говорил, что на него в тот момент словно помрачение нашло. Даже школьница не купилась бы на такую сомнительную приманку, а он, матёрый сыскарь, безоговорочно поверил весьма подозрительному гумознику.
Миновав несколько проходных дворов, они спустились в подвал предназначенного под снос дома. Здесь наркот, рука которого всё ешё лежала на Ванином плече, сказал:
– Подожди немного. Я приведу этого маклака сюда. К себе домой он нас вряд ли пустит.
На какое-то время Ваня остался один. Представилась прекрасная возможность уведомить друзей о своих ближайших планах, но он для этого и пальцем не шевельнул. Короче говоря, Ваня вёл себя как телёнок, которого гонят на бойню.
Ждать пришлось довольно долго, и от нечего делать он занялся осмотром подвала, имевшего чрезвычайно непривлекательный вид. Среди всякой дряни, покрывавшей пол, шире всего были представлены человеческие экскременты и использованные шприцы. Стены украшали образчики современного молодёжного фольклора, от чтения которых воротило даже такого циника, как Ваню.
Наконец на лестнице, ведущей в подвал, раздался топот ног и чертыханья. Наркот вернулся в сопровождении здоровенного детины, совсем не похожего на скупщика краденого. Но и на сей раз Ваня не почуял опасности.
– Это ты, что ли, от Уздечкина пришёл? – глядя на Ваню как на докучливое насекомое, осведомился громила.
– Я его, наоборот, ищу, – пояснил Ваня. – Он мою вещицу заначил. Карманные часы. Вполне возможно, что они оказались у вас.
– Ничего не знаю! – заявил громила. – Пока Уздечкин не отдаст мне десять кусков, базара не будет.
– Да брось ты, Илюха. – В разговор вступил наркот. – Ведь пацан ни в чём не виноват. Он сам пострадавший. Пусть выкупает свои часики.
– Откуда мне знать, какие они! – огрызнулся громила. – У меня за последний год целый ящик такого добра собрался.
– Ну так покажи. Он свои сразу опознает.
– Я не старуха-процентщица, чтобы всяких мазуриков в хату пускать, – демонстрируя знакомство с классической литературой, отрезал громила.
– Парень-то безобидный. – Наркот погладил Ваню по вихрам. – Что он тебе сделает?
– Ладно, хрен с вами, – сдался громила. – Покажу товар. Кажись, какие-то часики мне Уздечкин приносил. Но есть одно условие. Ко мне этот шкет войдёт только с завязанными глазами.
Не заподозрив никакого подвоха, Ваня согласно кивнул, и ему бесцеремонно задрали на голову его же собственную куртку.
Ваню, как слепого, вывели из подвала и заставили лечь ничком на заднее сиденье автомашины. Рядом поместился наркот, не позволявший ему открыть лицо. Громила рулил, чертыхаясь при каждом переключении скоростей.
Поездка заняла минут сорок. Когда в Ванином кармане заверещал мобильник (это Людочка уже начала поиски пропавшего товарища), наркот немедленно отобрал его и выключил. На тот момент это даже обрадовало Ваню. Сеанс связи с коллегами по работе, а тем более полученное от них текстовое сообщение могли выдать его с головой.
Путешествие на автомобиле сменилось довольно длительной пешей прогулкой. Затем Ваню втолкнули в тесное помещение, где сильно воняло псиной, а поблизости раздавалось злобное рычание.
– Порядок, – сказал наркот. – Птичка в клетке.
– Но если эта птичка не снесёт золотое яичко, я тебя самого туда посажу, – пригрозил громила. – А ты, пинан, можешь осмотреться.
Ваня стянул с головы куртку и не поверил своим глазам. Он находился в собачьем вольере, размерами не превышавшем камеру-одиночку. Обитатель вольера, здоровенный чёрный мастиф, к счастью, находился по другую сторону проволочной сетки. Злобно косясь ни Ваню, он жрал что-то из вместительной жестяной миски.
Наркот, опасаясь собаки, топтался в сторонке. Прямо напротив вольера возвышалась глухая кирпичная стена, мешающая рассмотреть окружающий пейзаж. Но, судя по тому, что сюда доносилось свиное хрюканье и петушиные крики, они находились где-то за городом.
Только сейчас Ваня начал понимать всю безысходность своего положения. Похоже, его заманили в ловушку и никаких часиков (кроме своих собственных, конечно) у громилы отродясь не было.
– Кумекаешь, что к чему? – осведомился громила.
– Не-а, – честно признался Ваня.
– Теперь ты наш заложник, – пояснил громила. – Будешь сидеть здесь, пока твоя родня не выложит, скажем... – Он на мгновение задумался. – Сто кусков. Естественно, зеленью.
– Где же они столько возьмут? – От удивления Ваня всплеснул руками.
– Это не наши проблемы. Сам же говорил, что у тебя отец генерал, – ухмыльнулся громила. – Пусть толкнет налево пару вагонов с оружием.
– Он в штабе служит. – Одно опрометчиво сказанное слово теперь заставляло Ваню измышлять всё новую и новую ложь. – А там, кроме военных планов, ничем не разживёшься.
– Ну не знаю. – Громила ухватил за ошейник мастифа, выказывавшего к Ване весьма нездоровый интерес. – Тогда пусть квартиру загонит или кредит в банке возьмет... На все хлопоты ему отводится четверо суток... Нет, лучше трое. В противном случае я скормлю твою печенку вот этому милому пёсику, а всё остальное сожрут свиньи, которых у меня аж десять штук. Слышишь, как хрюкают? И станешь ты, пацан, навозом.
Ваня, уже овладевший собой, понял, что дискуссии здесь неуместны. Придав лицу испуганное выражение, он дрожащим голосом произнёс:
– Хорошо, я передам ваши требования отцу.
– Постой! – Громила остановил наркота, уже собравшегося было вернуть мобильник Ване. – Так дело не пойдёт. Сейчас выпускаются специальные мобилы, которые можно сразу запеленговать. Нажмёт пацан кнопочку, и через полчаса тут будет его папаша с ротой спецназа... Вернёшься в город и сам позвонишь из автомата.
– Диктуй номер своего родителя. – Наркот приготовил огрызок карандаша и смятую сигаретную пачку.
Ваня без промедления сообщил номер квартирного телефона Кондакова, чья осторожность была достойна Штирлица, а проницательность – Мюллера. Откуда он мог знать, что старый чекист недавно перенёс операцию на желудке и сейчас находится в беспомощном состоянии.
На прощание наркот поинтересовался:
– Как его звать-величать?
– Петром Фомичом, – ответил Ваня. – Только ты повежливей. Он мужик горячий. Без керосина заводится.
– Ничего, остудим...
После этого Ваню оставили наедине с мастифом, у которого в отсутствие хозяина сразу поубавилось агрессивности. Поскалив для вида свои крокодильи клыки, он занялся выкусыванием блох, которые интересовали его гораздо больше, чем мелкое и невзрачное человеческое создание, томившееся в вольере.
Ваня, выждав некоторое время и убедившись, что за ним никто не наблюдает, занялся исследованием своего узилища. Задняя стена вольера, являвшаяся частью какой-то другой хозяйственной постройки, была сложена из силикатного кирпича, а три другие представляли собой металлическую сетку-рабицу, укреплённую на прочных столбах. Без специального инструмента одолеть такую конструкцию было невозможно.
Добротный дощатый пол исключал возможность подкопа. Столь же несокрушимо выглядел и потолок, до которого ещё надо было добраться. На потолке имелась лампочка, защищенная плафоном, однако выключатель находился за пределами вольера.
Всё оружие Вани состояло из брючного ремня с залитой свинцом пряжкой да запрятанного в подмётке тонкого лезвия, которое годилось для самозащиты, но сломалось бы при первом же серьёзном усилии. Дверь вольеpa запиралась на простенький засов, однако перед уходом громила вставил в его проушины навесной замок.
Впрочем, все эти технические ухищрения не шли ни в какое сравнение с черношёрстым чудовищем, сторожившим снаружи. Ждать от него пощады не приходилось. У Вани были сложные отношения не только с котами, но и с собаками. Эти неблагодарные твари, кормившиеся человеческими подачками, почему-то очень не уважали слабаков и коротышек.
Оставались лишь два более или менее реальных варианта спасения. Либо тянуть время, надеясь, что тёртый калач Кондаков найдёт способ вызволить его из плена, либо, выбрав удобный момент, самому напасть на громилу, носившего звучное имя Илюха.
Внезапный удар свинцового кистеня мог оглушить даже его былинного тёзку-богатыря. Проблемы сторожевого пса это ещё не решало, но на всякий случай Ваня уже наметил для себя оптимальный маршрут побега – сначала на крышу вольера, а оттуда на соседнее здание, которого касались ветки растущей неподалёку яблони. Всё остальное зависело исключительно от удачи, в последнее время почему-то отвернувшейся от него.
К сожалению, этим смелым планам не суждено было сбыться. Явившийся в сумерках Илюха дверь вольера открывать не стал, а, включив на пять минут освещение, просунул сквозь ячеи сетки разломанный бутерброд и напоил Ваню из носика жестяного чайника.
Просьбу маленького пленника вывести его в туалет Илюха оставил без внимания.
– Можешь гадить в уголке, – небрежно обронил он. – Потом сам и уберешь.
Скоро на землю пала осенняя ночь, не только чёрная, словно душа Иуды, но и весьма прохладная. Однако Ваня, привыкший к спартанскому образу жизни, всё же заснул, свернувшись калачиком на собачьей подстилке.
Утро во всех отношениях выдалось хмурое. Тучи серой пеленой застилали небосвод. Накрапывал дождь. На завтрак Ване не досталось ничего, кроме сырой воды, в то время как мастиф, жадно чавкая, слопал целую кастрюлю овсяной каши.
Илюха, босой и нечесаный, возился со своей многочисленной живностью. На заложника он поглядывал зверем, и мастиф, чутко улавливающий настроение хозяина, бешено лаял и бросался на сетку.
– Не берёт твой отец трубку, – сказал наконец Илюха. – И вчера не брал, и сегодня не берёт. Может, ты нас за нос водишь? Не тот номер дал?
– Да что я – самоубийца! – возразил Ваня. – Мне самому интересно, чтобы эта бодяга поскорее закончилась. С такой кормёжкой на холоде долго не протянешь. А что касается папаши, то его могли в командировку послать. На маневры или с инспекционным визитом.
– Разве он один живёт?
– Мать в Испании на отдыхе. До неё не дозвонишься.
– Тогда позвони ещё кому-нибудь. Иначе подохнешь.
– Даже не знаю... – Сообщение, принесённое Илюхой, весьма озадачило Ваню, который знал, что Кондаков не имеет привычки ночевать вне дома. – Если только двоюродной сестре.
– Номер её помнишь?
– Надо в памяти мобильника поискать.
– Одурачить меня, гадёныш, хочешь? – набычился Илюха, и мастиф немедленно поддержал его злобным рычанием.
– Как же я вас одурачу! Вы ведь сами видели мой мобильник. Самая простенькая модель за сотню баксов. Без всяких наворотов. Я только соединю вас с сестрой, а разговаривать будете сами.
Несколько минут Илюха сосредоточенно размышлял, со всех сторон рассматривая Ванин мобильник. Чувствовалось, что в электронных приборах он разбирается гораздо хуже, чем в свиньях и собаках.
– И зачем я только в это дело ввязался, – бормотал он. – Ох, наживу на задницу приключений! И всё из-за этого проклятого балдёжника. Втравил меня, сука, в аферу... Ладно, бери. – Оттянув на себя верхнюю часть дверцы, Илюха сунул мобильник в образовавшуюся щель. – Но если замечу хоть что-то подозрительное, сразу козью морду заделаю. Как, кстати, твою сестру зовут?
– Людмила Савельевна.
– А про кого у неё спрашивать? – Впервые похититель поинтересовался именем своей жертвы.
– Про Ваню Коршуна.
– Ишь ты! – присвистнул Илюха. – Вот, оказывается, кто в наши сети попал. Коршун! А я-то думал, что мокрая курица.
Ваню, конечно, одолевал соблазн заманить Илюху в вольер, но уж слишком несравнимыми выглядели силы противников – и мастиф, и его хозяин были, что называется, начеку.
Он набрал номер Людочкиного мобильника (не служебного, а личного) и немедленно вернул аппарат Илюхе, успев, правда, переключить его на громкую связь.
Спустя всего пять секунд в вонючем закутке раздался мелодичный голос Людочки:
– Слушаю.
– Это кто? – вздрогнув от неожиданности, осведомился Илюха.
– А кто вам нужен? – Ваня и не сомневался, что она ответил именно так.
– Людмила Савельевна. – Илюха пытался убавить звук, но на это у него не хватало сноровки.
– Вы попали по адресу.
– Ванька Коршун кем тебе приходится?
Это был очень опасный момент. Ошарашенная Людочка могла сморозить что-то такое, что немедленно вызвало бы у Илюхи подозрение, однако она, как опытный переговорщик, ловко уклонилась от прямого ответа.
– А вы, собственно говоря, по какому вопросу звоните?
– А по такому! – вышел из себя Илюха. – Если ты, шалава, до субботы не выкупишь своего Ваньку, то потом даже косточек его не соберешь.
– Давайте поговорим спокойно. – Людочка старалась ничем не выдавать своих истинных чувств. – Вы хотите сказать, что Ваня находится в ваших руках?
– Не только в руках, а, считай, на кукане висит! – Илюха заржал, довольный своей собственной шуткой. – Хочу – изжарю, хочу – утоплю, хочу – без соли съем.
– Он вас чем-нибудь обидел?
– Что ты плетёшь! Он у меня в заложниках.
– Следовательно, вы рассчитываете получить за него выкуп?
– А то нет! Наконец-то догадалась...
– О какой сумме идёт речь?
– Сто тысяч баксов!
– Вы в своём уме? Где я раздобуду такие деньги?
– Пусть папаша-генерал подсуетится.
Чуткое ухо Вани уловило секундную заминку, но Людочка тут же нашла достойный ответ:
– К сожалению, он тяжело заболел и попал в больницу.
– Ничего себе семейка! – возмутился Илюха. – Мужик болеет, сынок наркотой балуется, а мамаша по заграничным курортам шастает.
Людочка никак не отреагировала на эту малопонятную для неё фразу, а сказала следующее:
– Перед тем как приступить к обсуждению финансовых вопросов, я хочу убедиться, что с Ваней всё в порядке.
– Ни хрена с ним пока не случилось. Цветёт и пахнет. На, послушай сама. – Илюха приложил мобильник к сетке.
– Привет! Я в норме, – торопливо произнёс Ваня. – Хотя жить приходится среди свиней и собак.
– Будь осторожен, бетил противодействует нам! – сказала Людочка.
– А ну-ка без фокусов! – рявкнул Илюха. – Какой ещё бетил-метил? Чтоб через три дня деньги были готовы!
– Сто тысяч – нереальная сумма, – мягко возразила Людочка. – Тем более что в столь короткий срок её не собрать. Умерьте, пожалуйста, свой аппетит. Давайте сойдёмся на десяти, и завтра вы получите деньги в любом удобном для вас месте.
В ответ Илюха зловещим голосом произнёс:
– Слышишь, как мой кобель тявкает? Между прочим, я в своё время тыщу баксов за него отдал. А ты родного человека в десять кусков оценила. Уж лучше я его своей скотине скормлю. Хотя бы экономия в хозяйстве будет.
– Тем не менее о ста тысячах не может быть и речи. Пятнадцать-шестнадцать – это максимум того, что я могу добыть к субботе.
Ясное дело, что платить выкуп Людочка вообще не собиралась, а лишь прощупывала Илюху, пытаясь вытянуть из него как можно больше сведений, позволяющих установить местонахождение заложника. Но она не учла одного важного обстоятельства – вспыльчивый нрав своего собеседника.
– Добудь, – сказал Илюха, как бы соглашаясь. – И купи себе на них новые прокладки! Следующий раз я позвоню через три дня. Если ста тысяч не будет, считай, что ты подписала этому заморышу смертный приговор! Предупреждаю, даром кормить его я не собираюсь.
В сердцах Илюха отшвырнул мобильник, тем самым допустив непоправимую ошибку. Мастиф, привыкший бегать за поноской, метнулся вслед улетающему предмету и в мгновение ока доставил его назад. Но то, что плюхнулось к ногам хозяина, было уже не аппаратом беспроводной связи, а комком искорёженной пластмассы. Как видно, бог не зря дал собаке клыки.
Наступило тягостное молчание, которое прервал жалобный голосок Вани:
– Вот те на! Как же теперь связаться с сестрой? Я её номер на память не знаю.
– Крокодил ты двужопый! – Пнув искательно повизгивающего мастифа ногой, Илюха ушёл в дом.
В полном неведении прошли сутки. Сначала Ваня ощутил голод. Потом жажду. Ещё чуть позже ему нестерпимо захотелось курнуть.
И если последнее желание было заведомо невыполнимым, то два предыдущих он с горем пополам удовлетворил. С восточной стороны вплотную к вольеру подступали заросли малины, что позволяло собирать сочные, по-осеннему сладкие ягоды. Как отметил для себя Ваня, малина здесь была сортовая, не чета той, которая произрастала на даче Кондакова.