Страница:
Глава 15
– Я хочу продать акции «Сайтекс».
В тишине гостиной материнского дома эти слова прозвучали как разорвавшаяся бомба, и Пола почувствовала, что не только мать с братом, но и она сама вздрогнула.
Дэзи с Филипом застыли от изумления. Не в силах произнести ни слова, они молча глядели на Полу.
Та, в свою очередь, переводила взгляд с Филипа на Дэзи. Она не собиралась ничего говорить сегодня вечером, тем более так прямо. Но коль скоро слова вырвались, надо было договаривать до конца.
Пола набрала в легкие воздуха, но тут мать прервала неловкую тишину.
– Не понимаю, – сказала она. – Что это ты вдруг решила продавать акции?
– Тому много причин, мама, но главная заключается в том, что цены на нефть сильно упали, и, поскольку мировой рынок перенасыщен ею, я чувствую, что они будут падать и дальше. К тому же, как ты знаешь, «Сайтекс» и без того уже давно висит у меня на шее как ярмо, так что лучше избавиться от него раз и навсегда. Продадим наши сорок процентов, и делу конец.
– Ясно, – негромко проговорила Дэзи, сдвигая брови и переводя взгляд на Филипа.
Тот промолчал.
Он поднялся, прошел к застекленным дверям и вгляделся в отдаленные огни Сиднея. Город сверкал, и Башня Макгилла царила над ним даже ночью.
Неожиданное заявление Полы застало его врасплох, и он пытался понять, в чем тут дело. Филип медленно повернулся и, возвращаясь на место, пристально посмотрел на сестру. Несмотря на загар, она выглядела усталой, и Филип подумал, что лучше бы ей отдохнуть, чем обсуждать дела. Тем не менее по ее глазам он понял, что она ждет его ответа.
– Положение может измениться, Пола, – сказал наконец Филип. – Так всегда бывает. Цены на нефть прыгают, иногда даже сильнее, чем сейчас, и если уж продавать, то надо выбрать более благоприятный момент, когда мы сможем получить побольше, как тебе кажется? Скажем, когда цены поднимутся.
– А когда это будет? Повторяю, хотя ты сам не хуже моего это знаешь, что сейчас мировой рынок забит нефтью. – Пола вздохнула и устало покачала головой. – На складах сотни тысяч баррелей, и мировой спрос упал на пятнадцать процентов после того, как картели в семьдесят девятом году искусственно взвинтили цены. Я действительно уверена, что дальше будет только хуже. Цены падают и падают. И продолжаться так будет еще долго. По моим расчетам, до восемьдесят пятого.
– Ну, милая, у тебя что-то уж слишком мрачные прогнозы, – засмеялся Филип.
Пола промолчала. Откинувшись на диване, она помассировала шею. Усталость давила на нее, и она снова пожалела, что затеяла этот разговор.
Дэзи повернулась к дочери и сказала озабоченно:
– Пола, но ведь я обещала матери никогда не продавать акции «Сайтекс», точно так же, как она в свое время обещала то же самое Полу. Отец говорил, что от этих акций ни в коем случае нельзя отказываться, что бы там ни происходило, и…
– Времена меняются, мама.
– Конечно, и я первой готова это признать. Но я никак не могу свыкнуться с мыслью, что надо продавать эти акции. Мне как-то не по себе.
Пола пристально посмотрела на мать.
– Пари держу, если бы бабушка была жива, она согласилась бы со мной, – сказала она и подавила зевок.
Она вдруг почувствовала головокружение, комната поплыла у нее перед глазами. Если она сейчас же не пойдет в спальню, то заснет прямо здесь, на диване. Но тут заговорил Филип, и ей пришлось вновь собраться.
– Какое, собственно, имеет значение, – произнес он, – если в течение года, двух или трех-четырех лет, дивиденды будут меньше? Маме не так уж нужны эти деньги.
– Совершенно верно, – энергично поддержала сына Дэзи. – Но, так или иначе, Пола, дорогая, сейчас этот разговор нам лучше прекратить. Ты выглядишь совершенно измотанной и едва держишься на ногах. И ничего удивительного – как обычно, едва приехав, ты тут же принялась за работу. – В голосе Дэзи, слышался мягкий упрек.
– Пожалуй, ты права, мама. Разница во времени начинает особенно чувствоваться на второй день. – Пола держалась изо всех сил, но глаза закрывались сами собой. – Мне и впрямь надо поспать. Прямо сейчас. Не стоило заговаривать сегодня на эту тему. Ладно, закончим разговор как-нибудь в другой раз.
С трудом поднявшись, она поцеловала на ночь мать.
Филип тоже встал и, обняв сестру за плечи, вывел в холл. Они остановились у лестницы.
– Помочь тебе подняться наверх, Стручок? – нежно спросил Филип.
Пола покачала головой.
– Ерунда, Пип. Не такая уж я развалина, чтобы тащить меня в кровать. – Прикрыв рот рукой, она снова зевнула и, взявшись за перила, поставила ногу на ступеньку. – Ничего, надеюсь, доберусь сама. Вот только вина не надо было пить за ужином.
– Зато будешь спать как убитая.
– А то я бы и так не заснула? – наклонившись, Пола поцеловала брата в щеку. – Спокойной ночи, милый.
– Спокойной. А завтра пообедаем вместе, хорошо? Встретимся в половине первого в «Орхидее», ладно?
– Как скажешь, братец.
У Полы едва хватило сил раздеться и смыть косметику. Она натянула на себя шелковую пижаму и со вздохом облегчения легла.
Уже засыпая, она подумала, что совершила тактическую ошибку – не вовремя заговорила о «Сайтекс». Хотя мать в любом случае ни за что не согласится продать акции, что бы Пола ни говорила. А это грозит серьезно нарушить ее планы.
А может, все же согласится? Уже на грани сна Пола вспомнила бабушку. «В дверь можно войти по-разному», – любила говорить Эмма. Повторив мысленно эти слова, Пола улыбнулась и, крепко смежив ресницы, погрузилась в глубокий сон.
На следующее утро в одном из служебных помещений магазина «Харт Бутик» в отеле «Сидней-О'Нил» царило молчание.
Пола и Маделина сидели за столом друг напротив друга, погруженные в бумаги.
Маделина первой подняла голову.
– Понять не могу, как это Келли Риверз удалось довести дела до такого состояния, – сказала она, недоверчиво покачивая головой. – Право, чтобы добиться этого, нужен какой-то особый антиталант.
Пола посмотрела на Маделину и нахмурилась.
– Либо она полная идиотка, и я фантастически просчиталась, когда брала ее на работу, либо болезнь настолько выбила ее из колеи, что последние несколько месяцев она не соображала, что делает.
– Наверное, все-таки дело в болезни. Иначе вы бы сразу заметили ее промахи, вас не обманешь, – уверенно сказала Маделина, захлопывая папку. – Я проверила эти цифры трижды – два раза на калькуляторе и один раз так, в столбик. Боюсь, вы правы. Полный провал.
Пола поднялась, глубоко вздохнула и принялась задумчиво мерить шагами кабинет. Вернувшись к столу, она взяла папки, положила их в сейф, заперла его и сунула ключ в карман серого льняного пиджака.
– Знаете, Мэдди, давайте-ка сходим на склад и попробуем там разобраться.
– Хорошая мысль. – Маделина последовала за Полой в главное помещение магазина, который располагался на трех этажах гостиницы.
– Мы будем внизу, Мейвис, – сказала Пола заместительнице управляющей, проходя через массивные стеклянные двери в холл.
– Хорошо, миссис О'Нил. – Голос Мейвис звучал ровно, но на лице застыло испуганное выражение. Маделина кивнула молодой женщине.
Едва они пересекли холл с темно-зелеными мраморными полами, как она сказала Поле:
– Вы знаете, я думаю, что в принципе Мейвис хороший работник. Она всю душу вкладывает в дело. Просто Келли Риверз не следовало назначать ее на эту должность. Она не знает, как управлять предприятием такого масштаба, да и воображения у нее не хватает. Но Мейвис честный человек, а это очень важно.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Пола, входя в лифт и нажимая кнопку. – Келли оставила ей дела в совершенно расстроенном состоянии, и Мейвис просто не знала, с какого конца подойти. Теперь я хорошо это вижу. – Пола искоса взглянула на Маделину. – Я ни в чем не виню Мейвис. Только ей следовало все мне рассказать. Она ведь в любой момент могла позвонить мне или хотя бы послать телекс.
Они вышли из лифта.
– Если бы несколько недель назад управляющий отелем не рассказал обо всем Шейну, я до сих пор пребывала бы в уверенности, что все в порядке.
– Верно, хорошо, что он спохватился и позвонил, – сказала Маделина. – По-моему, мы приехали как раз во время, чтобы предотвратить настоящую катастрофу.
– Вот именно.
Складские помещения «Харт Бутик» располагались в бельэтаже отеля и представляли собой вереницу комнат. Одна из них была отдана под кабинет с сейфами, столом, стульями и телефоном, остальные являлись собственно складом. На плечиках были развешены платья, а на столах и в ящиках разложены разнообразные предметы дамского туалета – драгоценности, шарфы, пояса, сумочки, туфли и многое другое.
Маделина поморщилась, проходя вместе с Полой вдоль вешалок и столов. Они уже во второй раз совершали этот обход, но только сейчас до них дошли истинные масштабы бедствия. Маделина взглянула на свою начальницу.
– Да, поработать тут придется изрядно. Дела обстоят даже хуже, чем мне показалось вчера.
– Вот именно, – мрачно откликнулась Пола. – Боюсь даже подумать, какие ужасные секреты хранят эти ящики с барахлом. – Она покачала головой, не скрывая раздражения. – Это, конечно, и моя вина. Напрасно я поддалась уговорам Келли и позволила ей открыть несколько магазинов подешевле. Да и с «Леди Гамильтон» я промахнулась. Но Келли убедила меня, что знает здешний рынок лучше, и я, идиотка, дала ей карт-бланш. Вот мы и имеем теперь платья, закупленные у других производителей и лежащие без движения.
– Наверное, надо действительно, как вы вчера сказали, объявить распродажу, – заметила Маделина.
– Да. И избавиться от этих залежей, включая остатки «Леди Гамильтон» прошлого сезона. Все продать, подчистую. Это единственный выход. А потом начать все с нуля. Сегодня же дам телекс Аманде, чтобы прислала все запасы «Леди Гамильтон», какие только у нее найдутся. Самолетом. И конечно, это должно быть весенние и летние образцы – здесь-то сейчас весна. – Пола замолчала, мрачно оглядываясь.
– Что случилось? – спросила Маделина, как всегда тонко ощущавшая малейшие перемены в настроении Полы.
– Надеюсь, распродажу нам удастся организовать и хоть немного да заработать на ней.
– Ну разумеется! – воскликнула Маделина. – У меня идея. Почему бы не объявить Большую Распродажу с заглавных «Б» и «Р». В рекламе нажмем на то, что по масштабам своим она сравнима только с распродажей в «Найтсбридж». «Найтсбридж» знают во всем мире. Не сомневаюсь, что какое-нибудь агентство здесь, в Сиднее, сможет составить необходимый текст для газет. – Мэдди немного помолчала и затем вновь заговорила со все возрастающим энтузиазмом: – Что-нибудь в таком роде: «На очередную распродажу «Харт» вам не надо лететь в Лондон. Она здесь, у ваших дверей!» Ну как?
Впервые за утро Пола улыбнулась.
– Отлично, Мэдди. Я немедленно позвоню Дженет Шиф в рекламное агентство и скажу, чтобы они срочно составили текст. А теперь давайте-ка посмотрим эти платья. Что тут можно отобрать для распродажи?
Маделине не нужно было повторять дважды. Она живо подошла к вешалкам, и безжалостная селекция началась.
«Орхидея» в отеле «Сидней-О'Нил» считалась одним из самых фешенебельных ресторанов. Здесь была отличная кухня, и люди приходили сюда, что называется, на других посмотреть и себя показать.
Ресторан располагался на верхнем этаже гостиницы. Две стены его целиком были сделаны из стекла, и казалось, что он плывет, словно подвешенный между небом и морем. Отсюда открывался великолепный вид на много миль вокруг.
Две другие стены были украшены изображениями белых, алых и светло-вишневых орхидей. Повсюду стояли живые орхидеи – в горшках из китайского фарфора, в цилиндрической формы стеклянных вазах, просто на столах.
Пола особенно гордилась этим залом, ибо его задумал Шейн. Когда отель еще только строился, он, наряду с дизайнерами, принимал активное участие в его планировке. В своих отелях за границей Шейн любил использовать для декорации холлов, ресторанов, баров мотивы, связанные с животными или растительным миром данной страны, и, поскольку орхидеи в Австралии растут повсюду: в лесах, долинах, степях – он решил, что они вполне подойдут в качестве основного декоративного элемента. Орхидеи, благодаря многообразию своих форм, размеров и окраски, придавали интерьеру на редкость живописный и привлекательный вид.
Потягивая минеральную воду, Пола сидела в красивом, залитом солнцем зале, и с удовольствием поглядывала вокруг. Как прекрасны живые орхидеи и как мастерски выполнены композиции из них. Пола увлекалась садоводством. Глядя на окружавшую ее красоту, она размечталась о том, что когда-нибудь станет разводить эти экзотические цветы в Англии.
– Эй, спустись с небес! – сказал Филип Поле через стол.
– О, прошу прощения, задумалась. Захотелось заняться выращиванием орхидей в Пеннистоун-ройяле, но вряд ли это осуществимо.
– Почему же нет? Кто мешает тебе построить оранжерею и купить рассаду? Ну, как, например, для помидоров, – Филип ухмыльнулся и лукаво посмотрел на сестру. – У тебя ведь сейчас так много свободного времени.
– Скажешь тоже, – улыбнулась Пола. – А вообще-то я люблю копаться в саду. И почему бы действительно не построить оранжерею. Прекрасная мысль.
– О Боже, что я наделал! – Филип в притворном ужасе закатил глаза. – Шейн убьет меня.
– Вовсе нет. Он любит, когда я занимаюсь садом, и всегда покупает мне каталоги, семена, рассаду и все остальное в этом роде. Скажу ему, что к Рождеству мне нужна оранжерея для орхидей. Ну как? – Пола рассмеялась.
– Если он откажется, я сам подарю ее тебе. Между прочим, когда я уходил с работы, мне позвонила мама. Она рада-радешенька, что ты согласилась провести уик-энд на ферме. Но, знаешь ли, меня ты поставила в дурацкое положение.
– Как это?
– Видишь ли, мама сразу предложила эту поездку, но я усомнился, что тебе захочется туда ехать после четырнадцатичасового перелета из Лос-Анджелеса. И надо признаться, я был удивлен, что ты согласилась. Да еще с готовностью, по ее словам. Я думал, что всю субботу ты будешь занята в галантерее. Не хочешь ли ты сказать, что уже разобралась в этом бедламе? – Филип поднял брови.
– Не совсем, однако же дело идет.
– Неужели? Может, поделишься?
Пола быстро передала суть дела, а потом добавила:
– А после распродажи на следующей неделе я выставлю новые образцы «Леди Гамильтон». Мне пришлют их на этих днях из Лондона. Но для начала я проведу рекламную кампанию. На носу весенне-летний сезон, и я надеюсь, что мне довольно быстро удастся снова поставить дело на ноги.
Филип кивнул.
– Ты у нас умница. Если ты не справишься, то кто же тогда? А как насчет твоей управляющей? Ты что, увольняешь ее?
– Боюсь, что да, Пип, хотя мне кажется, что во многом виной ее нездоровье. Но вообще-то я ей больше не доверяю, и, если оставлю на этом месте, мне покоя не будет.
– Понимаю тебя. А что с галантереями в отелях Мельбурна и Аделаиды? Такая же картина?
– К счастью, нет. Судя по вчерашним отчетам управляющих, там все в порядке. Слава Богу, Келли в их дела не вмешивалась. Если помнишь, некоторое время назад я ввела новую систему, при которой каждое отделение работает самостоятельно и отчитывается только передо мной. Тем не менее, поскольку уж я добралась до Австралии, слетаю туда на следующей неделе, чтобы все проверить на месте.
– Хорошая мысль. Полагаю, тебе без труда удастся найти замену Келли. Отличных работников хватает.
– И мне так кажется. Надеюсь с понедельника начать встречи с кандидатами, и, если в течение двух недель до отъезда ни на ком не остановлюсь, здесь останется Маделина О'Ши. Впрочем, я все равно попрошу ее задержаться – надо еще поработать с рекламным агентством и наладить работу сиднейского отделения. Ей-то я целиком доверяю.
– Да, ты говорила. Надеюсь, мне удастся с ней познакомиться.
– Не далее как завтра, Пип. Я пригласила ее в Кунэмбл. Ты ведь летишь с нами?
– К сожалению, нет. Вы отправитесь с мамой на самолете Джейсона, а я присоединюсь к вам в субботу утром. Я рад, что нам удастся провести уик-энд вместе. Тебе-то он точно пойдет на пользу – будешь отдыхать два дня и дышать свежим воздухом.
Пола сдержанно улыбнулась и пристально посмотрела на брата. Голос ее немного изменился:
– Как ты считаешь, мама может передумать насчет акций «Сайтекс»?
– Вряд ли, – не задумываясь ответил Филип. – Тут все дело в ее отношении к отцу. Ты же знаешь, она боготворила его и поэтому против его воли никогда не пойдет. А продать акции как раз это и означает, по ее мнению. Может, это и глупо, но это так.
– Но ведь Пол думал так сорок лет назад, – возбужденно воскликнула Пола. – Сегодня он наверняка переменил бы свое мнение, как, впрочем, и бабушка.
– Возможно, но маму этим не возьмешь. – Филип с любопытством посмотрел на сестру. – Но ты-то почему так хочешь продать акции? Тебя что-то беспокоит?
Пола на секунду заколебалась, не зная, стоит ли говорить брату правду, и решила, что лучше воздержаться.
– Я объяснила свои резоны вчера вечером, – ровным голосом ответила она. – Впрочем, должна признаться, мне изрядно надоел Мэрриот Уотсон и его приятели из правления. Они делают все, чтобы осложнить мне жизнь.
Филип недоверчиво посмотрел на Полу.
– Но ведь так было всегда, что же тут нового? К тому же, они всегда были на ножах с бабушкой. – Филип помолчал и нахмурился, потирая подбородок. – Впрочем, если они уж совсем тебя измочалили, я могу поговорить с мамой…
– Нет-нет, не надо, – поспешно сказала Пола. – Ладно, забудем об этом. Уж как-нибудь я постараюсь найти общий язык с Уотсоном и правлением.
– Не сомневаюсь, – ответил Филип. – Не впервой, поди. Ты ведь так похожа на меня и не успокоишься, пока дело не будет сделано наилучшим образом. Иначе и быть не может. – Филип с любовью посмотрел на сестру. – А теперь довольно, закажем лучше обед.
В тишине гостиной материнского дома эти слова прозвучали как разорвавшаяся бомба, и Пола почувствовала, что не только мать с братом, но и она сама вздрогнула.
Дэзи с Филипом застыли от изумления. Не в силах произнести ни слова, они молча глядели на Полу.
Та, в свою очередь, переводила взгляд с Филипа на Дэзи. Она не собиралась ничего говорить сегодня вечером, тем более так прямо. Но коль скоро слова вырвались, надо было договаривать до конца.
Пола набрала в легкие воздуха, но тут мать прервала неловкую тишину.
– Не понимаю, – сказала она. – Что это ты вдруг решила продавать акции?
– Тому много причин, мама, но главная заключается в том, что цены на нефть сильно упали, и, поскольку мировой рынок перенасыщен ею, я чувствую, что они будут падать и дальше. К тому же, как ты знаешь, «Сайтекс» и без того уже давно висит у меня на шее как ярмо, так что лучше избавиться от него раз и навсегда. Продадим наши сорок процентов, и делу конец.
– Ясно, – негромко проговорила Дэзи, сдвигая брови и переводя взгляд на Филипа.
Тот промолчал.
Он поднялся, прошел к застекленным дверям и вгляделся в отдаленные огни Сиднея. Город сверкал, и Башня Макгилла царила над ним даже ночью.
Неожиданное заявление Полы застало его врасплох, и он пытался понять, в чем тут дело. Филип медленно повернулся и, возвращаясь на место, пристально посмотрел на сестру. Несмотря на загар, она выглядела усталой, и Филип подумал, что лучше бы ей отдохнуть, чем обсуждать дела. Тем не менее по ее глазам он понял, что она ждет его ответа.
– Положение может измениться, Пола, – сказал наконец Филип. – Так всегда бывает. Цены на нефть прыгают, иногда даже сильнее, чем сейчас, и если уж продавать, то надо выбрать более благоприятный момент, когда мы сможем получить побольше, как тебе кажется? Скажем, когда цены поднимутся.
– А когда это будет? Повторяю, хотя ты сам не хуже моего это знаешь, что сейчас мировой рынок забит нефтью. – Пола вздохнула и устало покачала головой. – На складах сотни тысяч баррелей, и мировой спрос упал на пятнадцать процентов после того, как картели в семьдесят девятом году искусственно взвинтили цены. Я действительно уверена, что дальше будет только хуже. Цены падают и падают. И продолжаться так будет еще долго. По моим расчетам, до восемьдесят пятого.
– Ну, милая, у тебя что-то уж слишком мрачные прогнозы, – засмеялся Филип.
Пола промолчала. Откинувшись на диване, она помассировала шею. Усталость давила на нее, и она снова пожалела, что затеяла этот разговор.
Дэзи повернулась к дочери и сказала озабоченно:
– Пола, но ведь я обещала матери никогда не продавать акции «Сайтекс», точно так же, как она в свое время обещала то же самое Полу. Отец говорил, что от этих акций ни в коем случае нельзя отказываться, что бы там ни происходило, и…
– Времена меняются, мама.
– Конечно, и я первой готова это признать. Но я никак не могу свыкнуться с мыслью, что надо продавать эти акции. Мне как-то не по себе.
Пола пристально посмотрела на мать.
– Пари держу, если бы бабушка была жива, она согласилась бы со мной, – сказала она и подавила зевок.
Она вдруг почувствовала головокружение, комната поплыла у нее перед глазами. Если она сейчас же не пойдет в спальню, то заснет прямо здесь, на диване. Но тут заговорил Филип, и ей пришлось вновь собраться.
– Какое, собственно, имеет значение, – произнес он, – если в течение года, двух или трех-четырех лет, дивиденды будут меньше? Маме не так уж нужны эти деньги.
– Совершенно верно, – энергично поддержала сына Дэзи. – Но, так или иначе, Пола, дорогая, сейчас этот разговор нам лучше прекратить. Ты выглядишь совершенно измотанной и едва держишься на ногах. И ничего удивительного – как обычно, едва приехав, ты тут же принялась за работу. – В голосе Дэзи, слышался мягкий упрек.
– Пожалуй, ты права, мама. Разница во времени начинает особенно чувствоваться на второй день. – Пола держалась изо всех сил, но глаза закрывались сами собой. – Мне и впрямь надо поспать. Прямо сейчас. Не стоило заговаривать сегодня на эту тему. Ладно, закончим разговор как-нибудь в другой раз.
С трудом поднявшись, она поцеловала на ночь мать.
Филип тоже встал и, обняв сестру за плечи, вывел в холл. Они остановились у лестницы.
– Помочь тебе подняться наверх, Стручок? – нежно спросил Филип.
Пола покачала головой.
– Ерунда, Пип. Не такая уж я развалина, чтобы тащить меня в кровать. – Прикрыв рот рукой, она снова зевнула и, взявшись за перила, поставила ногу на ступеньку. – Ничего, надеюсь, доберусь сама. Вот только вина не надо было пить за ужином.
– Зато будешь спать как убитая.
– А то я бы и так не заснула? – наклонившись, Пола поцеловала брата в щеку. – Спокойной ночи, милый.
– Спокойной. А завтра пообедаем вместе, хорошо? Встретимся в половине первого в «Орхидее», ладно?
– Как скажешь, братец.
У Полы едва хватило сил раздеться и смыть косметику. Она натянула на себя шелковую пижаму и со вздохом облегчения легла.
Уже засыпая, она подумала, что совершила тактическую ошибку – не вовремя заговорила о «Сайтекс». Хотя мать в любом случае ни за что не согласится продать акции, что бы Пола ни говорила. А это грозит серьезно нарушить ее планы.
А может, все же согласится? Уже на грани сна Пола вспомнила бабушку. «В дверь можно войти по-разному», – любила говорить Эмма. Повторив мысленно эти слова, Пола улыбнулась и, крепко смежив ресницы, погрузилась в глубокий сон.
На следующее утро в одном из служебных помещений магазина «Харт Бутик» в отеле «Сидней-О'Нил» царило молчание.
Пола и Маделина сидели за столом друг напротив друга, погруженные в бумаги.
Маделина первой подняла голову.
– Понять не могу, как это Келли Риверз удалось довести дела до такого состояния, – сказала она, недоверчиво покачивая головой. – Право, чтобы добиться этого, нужен какой-то особый антиталант.
Пола посмотрела на Маделину и нахмурилась.
– Либо она полная идиотка, и я фантастически просчиталась, когда брала ее на работу, либо болезнь настолько выбила ее из колеи, что последние несколько месяцев она не соображала, что делает.
– Наверное, все-таки дело в болезни. Иначе вы бы сразу заметили ее промахи, вас не обманешь, – уверенно сказала Маделина, захлопывая папку. – Я проверила эти цифры трижды – два раза на калькуляторе и один раз так, в столбик. Боюсь, вы правы. Полный провал.
Пола поднялась, глубоко вздохнула и принялась задумчиво мерить шагами кабинет. Вернувшись к столу, она взяла папки, положила их в сейф, заперла его и сунула ключ в карман серого льняного пиджака.
– Знаете, Мэдди, давайте-ка сходим на склад и попробуем там разобраться.
– Хорошая мысль. – Маделина последовала за Полой в главное помещение магазина, который располагался на трех этажах гостиницы.
– Мы будем внизу, Мейвис, – сказала Пола заместительнице управляющей, проходя через массивные стеклянные двери в холл.
– Хорошо, миссис О'Нил. – Голос Мейвис звучал ровно, но на лице застыло испуганное выражение. Маделина кивнула молодой женщине.
Едва они пересекли холл с темно-зелеными мраморными полами, как она сказала Поле:
– Вы знаете, я думаю, что в принципе Мейвис хороший работник. Она всю душу вкладывает в дело. Просто Келли Риверз не следовало назначать ее на эту должность. Она не знает, как управлять предприятием такого масштаба, да и воображения у нее не хватает. Но Мейвис честный человек, а это очень важно.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась Пола, входя в лифт и нажимая кнопку. – Келли оставила ей дела в совершенно расстроенном состоянии, и Мейвис просто не знала, с какого конца подойти. Теперь я хорошо это вижу. – Пола искоса взглянула на Маделину. – Я ни в чем не виню Мейвис. Только ей следовало все мне рассказать. Она ведь в любой момент могла позвонить мне или хотя бы послать телекс.
Они вышли из лифта.
– Если бы несколько недель назад управляющий отелем не рассказал обо всем Шейну, я до сих пор пребывала бы в уверенности, что все в порядке.
– Верно, хорошо, что он спохватился и позвонил, – сказала Маделина. – По-моему, мы приехали как раз во время, чтобы предотвратить настоящую катастрофу.
– Вот именно.
Складские помещения «Харт Бутик» располагались в бельэтаже отеля и представляли собой вереницу комнат. Одна из них была отдана под кабинет с сейфами, столом, стульями и телефоном, остальные являлись собственно складом. На плечиках были развешены платья, а на столах и в ящиках разложены разнообразные предметы дамского туалета – драгоценности, шарфы, пояса, сумочки, туфли и многое другое.
Маделина поморщилась, проходя вместе с Полой вдоль вешалок и столов. Они уже во второй раз совершали этот обход, но только сейчас до них дошли истинные масштабы бедствия. Маделина взглянула на свою начальницу.
– Да, поработать тут придется изрядно. Дела обстоят даже хуже, чем мне показалось вчера.
– Вот именно, – мрачно откликнулась Пола. – Боюсь даже подумать, какие ужасные секреты хранят эти ящики с барахлом. – Она покачала головой, не скрывая раздражения. – Это, конечно, и моя вина. Напрасно я поддалась уговорам Келли и позволила ей открыть несколько магазинов подешевле. Да и с «Леди Гамильтон» я промахнулась. Но Келли убедила меня, что знает здешний рынок лучше, и я, идиотка, дала ей карт-бланш. Вот мы и имеем теперь платья, закупленные у других производителей и лежащие без движения.
– Наверное, надо действительно, как вы вчера сказали, объявить распродажу, – заметила Маделина.
– Да. И избавиться от этих залежей, включая остатки «Леди Гамильтон» прошлого сезона. Все продать, подчистую. Это единственный выход. А потом начать все с нуля. Сегодня же дам телекс Аманде, чтобы прислала все запасы «Леди Гамильтон», какие только у нее найдутся. Самолетом. И конечно, это должно быть весенние и летние образцы – здесь-то сейчас весна. – Пола замолчала, мрачно оглядываясь.
– Что случилось? – спросила Маделина, как всегда тонко ощущавшая малейшие перемены в настроении Полы.
– Надеюсь, распродажу нам удастся организовать и хоть немного да заработать на ней.
– Ну разумеется! – воскликнула Маделина. – У меня идея. Почему бы не объявить Большую Распродажу с заглавных «Б» и «Р». В рекламе нажмем на то, что по масштабам своим она сравнима только с распродажей в «Найтсбридж». «Найтсбридж» знают во всем мире. Не сомневаюсь, что какое-нибудь агентство здесь, в Сиднее, сможет составить необходимый текст для газет. – Мэдди немного помолчала и затем вновь заговорила со все возрастающим энтузиазмом: – Что-нибудь в таком роде: «На очередную распродажу «Харт» вам не надо лететь в Лондон. Она здесь, у ваших дверей!» Ну как?
Впервые за утро Пола улыбнулась.
– Отлично, Мэдди. Я немедленно позвоню Дженет Шиф в рекламное агентство и скажу, чтобы они срочно составили текст. А теперь давайте-ка посмотрим эти платья. Что тут можно отобрать для распродажи?
Маделине не нужно было повторять дважды. Она живо подошла к вешалкам, и безжалостная селекция началась.
«Орхидея» в отеле «Сидней-О'Нил» считалась одним из самых фешенебельных ресторанов. Здесь была отличная кухня, и люди приходили сюда, что называется, на других посмотреть и себя показать.
Ресторан располагался на верхнем этаже гостиницы. Две стены его целиком были сделаны из стекла, и казалось, что он плывет, словно подвешенный между небом и морем. Отсюда открывался великолепный вид на много миль вокруг.
Две другие стены были украшены изображениями белых, алых и светло-вишневых орхидей. Повсюду стояли живые орхидеи – в горшках из китайского фарфора, в цилиндрической формы стеклянных вазах, просто на столах.
Пола особенно гордилась этим залом, ибо его задумал Шейн. Когда отель еще только строился, он, наряду с дизайнерами, принимал активное участие в его планировке. В своих отелях за границей Шейн любил использовать для декорации холлов, ресторанов, баров мотивы, связанные с животными или растительным миром данной страны, и, поскольку орхидеи в Австралии растут повсюду: в лесах, долинах, степях – он решил, что они вполне подойдут в качестве основного декоративного элемента. Орхидеи, благодаря многообразию своих форм, размеров и окраски, придавали интерьеру на редкость живописный и привлекательный вид.
Потягивая минеральную воду, Пола сидела в красивом, залитом солнцем зале, и с удовольствием поглядывала вокруг. Как прекрасны живые орхидеи и как мастерски выполнены композиции из них. Пола увлекалась садоводством. Глядя на окружавшую ее красоту, она размечталась о том, что когда-нибудь станет разводить эти экзотические цветы в Англии.
– Эй, спустись с небес! – сказал Филип Поле через стол.
– О, прошу прощения, задумалась. Захотелось заняться выращиванием орхидей в Пеннистоун-ройяле, но вряд ли это осуществимо.
– Почему же нет? Кто мешает тебе построить оранжерею и купить рассаду? Ну, как, например, для помидоров, – Филип ухмыльнулся и лукаво посмотрел на сестру. – У тебя ведь сейчас так много свободного времени.
– Скажешь тоже, – улыбнулась Пола. – А вообще-то я люблю копаться в саду. И почему бы действительно не построить оранжерею. Прекрасная мысль.
– О Боже, что я наделал! – Филип в притворном ужасе закатил глаза. – Шейн убьет меня.
– Вовсе нет. Он любит, когда я занимаюсь садом, и всегда покупает мне каталоги, семена, рассаду и все остальное в этом роде. Скажу ему, что к Рождеству мне нужна оранжерея для орхидей. Ну как? – Пола рассмеялась.
– Если он откажется, я сам подарю ее тебе. Между прочим, когда я уходил с работы, мне позвонила мама. Она рада-радешенька, что ты согласилась провести уик-энд на ферме. Но, знаешь ли, меня ты поставила в дурацкое положение.
– Как это?
– Видишь ли, мама сразу предложила эту поездку, но я усомнился, что тебе захочется туда ехать после четырнадцатичасового перелета из Лос-Анджелеса. И надо признаться, я был удивлен, что ты согласилась. Да еще с готовностью, по ее словам. Я думал, что всю субботу ты будешь занята в галантерее. Не хочешь ли ты сказать, что уже разобралась в этом бедламе? – Филип поднял брови.
– Не совсем, однако же дело идет.
– Неужели? Может, поделишься?
Пола быстро передала суть дела, а потом добавила:
– А после распродажи на следующей неделе я выставлю новые образцы «Леди Гамильтон». Мне пришлют их на этих днях из Лондона. Но для начала я проведу рекламную кампанию. На носу весенне-летний сезон, и я надеюсь, что мне довольно быстро удастся снова поставить дело на ноги.
Филип кивнул.
– Ты у нас умница. Если ты не справишься, то кто же тогда? А как насчет твоей управляющей? Ты что, увольняешь ее?
– Боюсь, что да, Пип, хотя мне кажется, что во многом виной ее нездоровье. Но вообще-то я ей больше не доверяю, и, если оставлю на этом месте, мне покоя не будет.
– Понимаю тебя. А что с галантереями в отелях Мельбурна и Аделаиды? Такая же картина?
– К счастью, нет. Судя по вчерашним отчетам управляющих, там все в порядке. Слава Богу, Келли в их дела не вмешивалась. Если помнишь, некоторое время назад я ввела новую систему, при которой каждое отделение работает самостоятельно и отчитывается только передо мной. Тем не менее, поскольку уж я добралась до Австралии, слетаю туда на следующей неделе, чтобы все проверить на месте.
– Хорошая мысль. Полагаю, тебе без труда удастся найти замену Келли. Отличных работников хватает.
– И мне так кажется. Надеюсь с понедельника начать встречи с кандидатами, и, если в течение двух недель до отъезда ни на ком не остановлюсь, здесь останется Маделина О'Ши. Впрочем, я все равно попрошу ее задержаться – надо еще поработать с рекламным агентством и наладить работу сиднейского отделения. Ей-то я целиком доверяю.
– Да, ты говорила. Надеюсь, мне удастся с ней познакомиться.
– Не далее как завтра, Пип. Я пригласила ее в Кунэмбл. Ты ведь летишь с нами?
– К сожалению, нет. Вы отправитесь с мамой на самолете Джейсона, а я присоединюсь к вам в субботу утром. Я рад, что нам удастся провести уик-энд вместе. Тебе-то он точно пойдет на пользу – будешь отдыхать два дня и дышать свежим воздухом.
Пола сдержанно улыбнулась и пристально посмотрела на брата. Голос ее немного изменился:
– Как ты считаешь, мама может передумать насчет акций «Сайтекс»?
– Вряд ли, – не задумываясь ответил Филип. – Тут все дело в ее отношении к отцу. Ты же знаешь, она боготворила его и поэтому против его воли никогда не пойдет. А продать акции как раз это и означает, по ее мнению. Может, это и глупо, но это так.
– Но ведь Пол думал так сорок лет назад, – возбужденно воскликнула Пола. – Сегодня он наверняка переменил бы свое мнение, как, впрочем, и бабушка.
– Возможно, но маму этим не возьмешь. – Филип с любопытством посмотрел на сестру. – Но ты-то почему так хочешь продать акции? Тебя что-то беспокоит?
Пола на секунду заколебалась, не зная, стоит ли говорить брату правду, и решила, что лучше воздержаться.
– Я объяснила свои резоны вчера вечером, – ровным голосом ответила она. – Впрочем, должна признаться, мне изрядно надоел Мэрриот Уотсон и его приятели из правления. Они делают все, чтобы осложнить мне жизнь.
Филип недоверчиво посмотрел на Полу.
– Но ведь так было всегда, что же тут нового? К тому же, они всегда были на ножах с бабушкой. – Филип помолчал и нахмурился, потирая подбородок. – Впрочем, если они уж совсем тебя измочалили, я могу поговорить с мамой…
– Нет-нет, не надо, – поспешно сказала Пола. – Ладно, забудем об этом. Уж как-нибудь я постараюсь найти общий язык с Уотсоном и правлением.
– Не сомневаюсь, – ответил Филип. – Не впервой, поди. Ты ведь так похожа на меня и не успокоишься, пока дело не будет сделано наилучшим образом. Иначе и быть не может. – Филип с любовью посмотрел на сестру. – А теперь довольно, закажем лучше обед.
Глава 16
Сквозь занавес пробился солнечный луч. Маделина проснулась.
Поморгав, она резко поднялась с подушки и села на старинной двуспальной кровати, не сразу соображая, где находится. Когда глаза привыкли к слабому свету, она окинула взглядом живописную комнату и вспомнила, что она в Дануне, овцеводческом хозяйстве Макгиллов.
Маделина бросила взгляд на будильник, стоявший на покрытом тафтой туалетном столике. Было рано, шесть утра. Но она привыкла вставать на заре. К тому же Дэзи вчера сказала, чтобы она чувствовала себя как дома и поднималась, когда ей заблагорассудится. В четверть седьмого придет экономка, и в столовой будут свежий сок, кофе, чай, тосты и фрукты. А после семи, когда появятся повара, можно будет заказать горячий завтрак.
Завернувшись в простыню, Маделина соскочила с постели и прошла в ванную принять душ. Через десять минут она вернулась, надела халат, подошла к окну. Распахнув шторы, постояла немного, глядя на раскинувшиеся внизу сады. В их изумрудной зелени полыхали яркие головки цветов, посаженных по краям травяных дорожек, сходившихся у огромной клумбы посередине. Утро было веселое, солнечное, по голубому небу лениво проплывали редкие облака, похожие на сахарную вату.
Появившееся накануне возбуждение и предвкушение чего-то необычного вновь охватило ее. Маделине не терпелось выйти наружу и осмотреться. Больше всего ей хотелось пройтись по этим гостеприимным садам, к которым, как она знала, приложила руку сама Пола.
Усевшись за овальный туалетный столик, расположенный между окнами, Маделина принялась расчесывать свои густые каштановые волосы. Машинально орудуя щеткой, она думала об этом удивительном месте, где ей вместе с Полой, Дэзи и Джейсоном Рикардсом предстояло провести уик-энд.
Ничего похожего на Данун Маделина прежде не видела и даже не представляла, что такое бывает.
До этого местечка, расположенного в пятистах семидесяти километрах от Сиднея, в равнинной части Нового Южного Уэльса, по воздуху было рукой подать. Они вылетели на самолете Джейсона Рикардса в пять пополудни и уже через час приземлились в Дануне.
Том Уиллен, управляющий хозяйством, встретил их прямо на стоянке и, перекидываясь шутками с пассажирами, принялся вместе с пилотом и стюардом переносить багаж в старомодный фургон.
Десять минут спустя они уже отъезжали от посадочной полосы. К своему немалому удивлению, Маделина заметила в гигантских ангарах несколько самолетов и два вертолета.
Не удержавшись, она спросила Полу, зачем они здесь, и та пояснила, что в Дануне удобнее всего пользоваться воздушным транспортом. Еще в самолете Дэзи рассказывала ей, что хозяйство раскинулось на тысячах акров земли и сверху выглядит, как небольшое королевство. Самолеты и вертолеты подчеркивали впечатление о безмерности Дануна.
Центральная усадьба была в пяти милях от аэропорта, и на всем пути Маделина не отрывалась от окна, едва сдерживая обуревавшее ее чувство восторга. Гидом ее была Дэзи. Пока фургон катил по гудроновой дороге, пересекавшей гигантское поместье, она рассказывала Маделине обо всех достопримечательностях, встречавшихся на пути.
Вот они миновали цепочку строений – нечто вроде небольшого поселка и Дэзи объяснила, что это помещения для стрижки овец, склады, где хранится шерсть данунских мериносов, загоны, кузница, небольшая бойня, холодильник для хранения свежего мяса и другие помещения, где складируются сено и зерно. Здесь же водонапорная башня и генератор, снабжающий хозяйство электроэнергией.
Немного дальше, в тени красивых золотистых вязов и ив, виднелись огороженные фермы. На пастбищах с сочной травой пасся скот, а из симпатичных домиков на небольшом холме, поросшем вязами и дубами, открывался поистине идиллический вид.
Том немного притормозил, чтобы Маделина могла получше разглядеть поселок, и сказал, что здесь живут они с женой, рабочие и кое-кто из обслуги центральной усадьбы. Рядом с поселком были теннисный корт и плавательный бассейн, находящиеся в распоряжении жителей.
Через четверть мили показались открытые и закрытые площадки для выгула лошадей. Рядом виднелись большие конюшни. Они произвели впечатление на Маделину. Приземистые, разбросанные в обманчивом беспорядке, конюшни были сделаны из известняка и кирпича. На крышах их кое-где виднелась виноградная лоза. Похоже, выстроены они были давно. «Да, – подтвердила Пола, – их построил ее отец, Пол Макгилл, в двадцатые годы».
Чем дальше, тем больше очаровал Маделину здешний пейзаж. Она и не ожидала, что сельская местность может быть такой красивой и что в Австралии необычайно богатая растительность. Маделина представляла себе этот континент высохшим и пустынным. Ей казалось, что огромные австралийские города, расположенные на берегу океана, окружает голая равнина.
Но Данун, лежащий посреди холмов, волнообразно сбегавших к зеленым полям, рощам и пастбищам оказался поистине прекрасен. Вдобавок ко всему, в этом обильном крае, где, кажется, все цвело и благоухало, протекала река.
Подъездная дорожка, ведущая к центральной усадьбе, которую здесь называли просто Домом, была в полумилю длиной. Едва они въехали на нее, Дэзи опустила окно. Внутрь фургона проник острый запах лимона. «Это Eucaliptus citridora, – пояснила Дэзи, указывая на деревья, возвышающиеся по обе стороны дорожки. – Они тянутся до самого Дома, распространяя восхитительный аромат. Этот запах всегда напоминает мне Данун, где бы я ни была».
Маделина кивнула.
– Ничего удивительного, – пробормотала она, вдыхая лимонную свежесть.
В надвигающихся сумерках Дом радушно сверкал огнями, и, выйдя из фургона, Маделина почувствовала, как она переносится в прошлое, в любимые зеленые края детства. Захваченная ностальгией и потоком воспоминаний, она едва сдержала неожиданно подступившие слезы. Дом в Дануне был построен в классическом стиле, наподобие больших плантаторских домов на американском Юге, какие строили до Гражданской войны. Он был великолепен.
Фронтон был сделан по преимуществу из белых деревянных панелей, перемежающихся кое-где темно-красным кирпичом. По всему периметру особняка шла широкая веранда. Летом она отбрасывала тень, а зимой не закрывала доступа солнечным лучам. Заканчивалась веранда у фонтана четырьмя колоннами с каждой стороны от входной двери. Колонны из красного дерева были большие и величественные. Возвышаясь над первыми двумя этажами, они поддерживали террасу, окружавшую третий этаж.
Зеленые поросли глицинии, выделявшиеся на фоне светлой обшивки, вместе с густой листвой деревьев, росших позади дома, усиливали ощущение мира и покоя. Газоны, окаймленные высокими кустами алых и белых азалий, мягко сбегали вниз к покрытой гравием подъездной дорожке, а ниже простиралось море садовых цветов.
Интерьер вполне соответствовал внешнему облику дома. В комнатах висели старинные люстры, на полах лежали отменные старинные ковры, стены украшали превосходные полотна, в основном, французских импрессионистов. Позднее Маделина узнала, что коллекция была собрана Эммой Харт и включала в себя работы Моне, Ван Гога, Гогена Сезанна и Дега.
Пола проводила Маделину наверх, в роскошную спальню, примыкавшую к ее собственной комнате. Спальня оказалась просторной, с высоким потолком. Шторы и обивка мебели были выполнены в абрикосовых, лимонных и бледно-голубых тонах. Угол занимал камин из светлого мрамора, перед которым стояли банкетка и два стула. На стенах висели акварели с изображением местных пейзажей. Достопримечательностью спальни была огромная, с балдахином кровать.
Поморгав, она резко поднялась с подушки и села на старинной двуспальной кровати, не сразу соображая, где находится. Когда глаза привыкли к слабому свету, она окинула взглядом живописную комнату и вспомнила, что она в Дануне, овцеводческом хозяйстве Макгиллов.
Маделина бросила взгляд на будильник, стоявший на покрытом тафтой туалетном столике. Было рано, шесть утра. Но она привыкла вставать на заре. К тому же Дэзи вчера сказала, чтобы она чувствовала себя как дома и поднималась, когда ей заблагорассудится. В четверть седьмого придет экономка, и в столовой будут свежий сок, кофе, чай, тосты и фрукты. А после семи, когда появятся повара, можно будет заказать горячий завтрак.
Завернувшись в простыню, Маделина соскочила с постели и прошла в ванную принять душ. Через десять минут она вернулась, надела халат, подошла к окну. Распахнув шторы, постояла немного, глядя на раскинувшиеся внизу сады. В их изумрудной зелени полыхали яркие головки цветов, посаженных по краям травяных дорожек, сходившихся у огромной клумбы посередине. Утро было веселое, солнечное, по голубому небу лениво проплывали редкие облака, похожие на сахарную вату.
Появившееся накануне возбуждение и предвкушение чего-то необычного вновь охватило ее. Маделине не терпелось выйти наружу и осмотреться. Больше всего ей хотелось пройтись по этим гостеприимным садам, к которым, как она знала, приложила руку сама Пола.
Усевшись за овальный туалетный столик, расположенный между окнами, Маделина принялась расчесывать свои густые каштановые волосы. Машинально орудуя щеткой, она думала об этом удивительном месте, где ей вместе с Полой, Дэзи и Джейсоном Рикардсом предстояло провести уик-энд.
Ничего похожего на Данун Маделина прежде не видела и даже не представляла, что такое бывает.
До этого местечка, расположенного в пятистах семидесяти километрах от Сиднея, в равнинной части Нового Южного Уэльса, по воздуху было рукой подать. Они вылетели на самолете Джейсона Рикардса в пять пополудни и уже через час приземлились в Дануне.
Том Уиллен, управляющий хозяйством, встретил их прямо на стоянке и, перекидываясь шутками с пассажирами, принялся вместе с пилотом и стюардом переносить багаж в старомодный фургон.
Десять минут спустя они уже отъезжали от посадочной полосы. К своему немалому удивлению, Маделина заметила в гигантских ангарах несколько самолетов и два вертолета.
Не удержавшись, она спросила Полу, зачем они здесь, и та пояснила, что в Дануне удобнее всего пользоваться воздушным транспортом. Еще в самолете Дэзи рассказывала ей, что хозяйство раскинулось на тысячах акров земли и сверху выглядит, как небольшое королевство. Самолеты и вертолеты подчеркивали впечатление о безмерности Дануна.
Центральная усадьба была в пяти милях от аэропорта, и на всем пути Маделина не отрывалась от окна, едва сдерживая обуревавшее ее чувство восторга. Гидом ее была Дэзи. Пока фургон катил по гудроновой дороге, пересекавшей гигантское поместье, она рассказывала Маделине обо всех достопримечательностях, встречавшихся на пути.
Вот они миновали цепочку строений – нечто вроде небольшого поселка и Дэзи объяснила, что это помещения для стрижки овец, склады, где хранится шерсть данунских мериносов, загоны, кузница, небольшая бойня, холодильник для хранения свежего мяса и другие помещения, где складируются сено и зерно. Здесь же водонапорная башня и генератор, снабжающий хозяйство электроэнергией.
Немного дальше, в тени красивых золотистых вязов и ив, виднелись огороженные фермы. На пастбищах с сочной травой пасся скот, а из симпатичных домиков на небольшом холме, поросшем вязами и дубами, открывался поистине идиллический вид.
Том немного притормозил, чтобы Маделина могла получше разглядеть поселок, и сказал, что здесь живут они с женой, рабочие и кое-кто из обслуги центральной усадьбы. Рядом с поселком были теннисный корт и плавательный бассейн, находящиеся в распоряжении жителей.
Через четверть мили показались открытые и закрытые площадки для выгула лошадей. Рядом виднелись большие конюшни. Они произвели впечатление на Маделину. Приземистые, разбросанные в обманчивом беспорядке, конюшни были сделаны из известняка и кирпича. На крышах их кое-где виднелась виноградная лоза. Похоже, выстроены они были давно. «Да, – подтвердила Пола, – их построил ее отец, Пол Макгилл, в двадцатые годы».
Чем дальше, тем больше очаровал Маделину здешний пейзаж. Она и не ожидала, что сельская местность может быть такой красивой и что в Австралии необычайно богатая растительность. Маделина представляла себе этот континент высохшим и пустынным. Ей казалось, что огромные австралийские города, расположенные на берегу океана, окружает голая равнина.
Но Данун, лежащий посреди холмов, волнообразно сбегавших к зеленым полям, рощам и пастбищам оказался поистине прекрасен. Вдобавок ко всему, в этом обильном крае, где, кажется, все цвело и благоухало, протекала река.
Подъездная дорожка, ведущая к центральной усадьбе, которую здесь называли просто Домом, была в полумилю длиной. Едва они въехали на нее, Дэзи опустила окно. Внутрь фургона проник острый запах лимона. «Это Eucaliptus citridora, – пояснила Дэзи, указывая на деревья, возвышающиеся по обе стороны дорожки. – Они тянутся до самого Дома, распространяя восхитительный аромат. Этот запах всегда напоминает мне Данун, где бы я ни была».
Маделина кивнула.
– Ничего удивительного, – пробормотала она, вдыхая лимонную свежесть.
В надвигающихся сумерках Дом радушно сверкал огнями, и, выйдя из фургона, Маделина почувствовала, как она переносится в прошлое, в любимые зеленые края детства. Захваченная ностальгией и потоком воспоминаний, она едва сдержала неожиданно подступившие слезы. Дом в Дануне был построен в классическом стиле, наподобие больших плантаторских домов на американском Юге, какие строили до Гражданской войны. Он был великолепен.
Фронтон был сделан по преимуществу из белых деревянных панелей, перемежающихся кое-где темно-красным кирпичом. По всему периметру особняка шла широкая веранда. Летом она отбрасывала тень, а зимой не закрывала доступа солнечным лучам. Заканчивалась веранда у фонтана четырьмя колоннами с каждой стороны от входной двери. Колонны из красного дерева были большие и величественные. Возвышаясь над первыми двумя этажами, они поддерживали террасу, окружавшую третий этаж.
Зеленые поросли глицинии, выделявшиеся на фоне светлой обшивки, вместе с густой листвой деревьев, росших позади дома, усиливали ощущение мира и покоя. Газоны, окаймленные высокими кустами алых и белых азалий, мягко сбегали вниз к покрытой гравием подъездной дорожке, а ниже простиралось море садовых цветов.
Интерьер вполне соответствовал внешнему облику дома. В комнатах висели старинные люстры, на полах лежали отменные старинные ковры, стены украшали превосходные полотна, в основном, французских импрессионистов. Позднее Маделина узнала, что коллекция была собрана Эммой Харт и включала в себя работы Моне, Ван Гога, Гогена Сезанна и Дега.
Пола проводила Маделину наверх, в роскошную спальню, примыкавшую к ее собственной комнате. Спальня оказалась просторной, с высоким потолком. Шторы и обивка мебели были выполнены в абрикосовых, лимонных и бледно-голубых тонах. Угол занимал камин из светлого мрамора, перед которым стояли банкетка и два стула. На стенах висели акварели с изображением местных пейзажей. Достопримечательностью спальни была огромная, с балдахином кровать.