Страница:
Барбара Тейлор Брэдфорд
Удержать мечту
Книга 2
II
ЧАСТЬ
НАСЛЕДНИЦА
Страсти человеческие делают все тайное явным.
Джордж Мередит
Для меня важны не события,
а лишь мое отношение к ним.
Так угодно Господу.
Святой Иоанн
Глава 22
Две недели она не видела никого из своих родных и черпала силу и ощущение обновления в одиночестве. Но сейчас, в этот теплый и солнечный воскресный день, Пола внезапно испытала прилив радости при мысли о встрече с Эмили. Ее кузина собралась заскочить на чашку чая, и Пола с нетерпением ждала ее приезда. Закончив сервировать на террасе столик фигурного литья, Пола в спешке сбежала вниз по ступенькам на полянку перед домом, где в тени мирно спали в двойной коляске ее близнецы – Лорн и Тесса. Они посапывали с таким довольным видом, что она не смогла сдержать улыбки и так, улыбаясь, вернулась на террасу и принялась ждать Эмили.
Стоял один из тех нередких для Йоркшира сентябрьских дней, которые ни в чем не уступают летним. По светло-голубому фиалковому небу, ясному и чистому, лениво проплывали похожие на комочки ваты облака, время от времени набегая на солнце, немилосердно жарившее с самого утра.
Сады в Лонг Медоу тонули в буйстве красок, а теплый воздух казался густым от проникающего всюду запаха цветов и трав.
Пола растянулась в шезлонге, нежась под золотыми лучами в сладостно-расслабленном бездумном состоянии. Тишина и спокойствие бальзамом лились на ее душу, уставшую после очень тяжелой недели, когда ей пришлось крутиться как белке в колесе. Пять дней шла ежегодная осенняя ярмарка моды, ежедневно в полдень манекенщицы вереницей шествовали по холлу «Гнезда цапли» в повседневных зимних нарядах; каждый день в три часа устраивались показы высокой моды. Кроме того, на прошедшей неделе в магазине «Харт» состоялся еще целый ряд важных событий, в частности открытие кулинарной школы в подвальном этаже; ежедневные уроки знаменитого гримера в отделе косметики; в четверг вечером отшумел прием с коктейлями, посвященный открытию в помещении магазина новой картинной галереи и выставке акварелей и полотен маслом Салли Харт. Вернисаж прошел с огромным успехом, и большая часть картин Салли, изображавших пейзажи Йоркширских равнин и Озерного края, уже нашла покупателей. Пола осуществляла контроль за всеми этими мероприятиями, но кроме того ей приходилось нести и свою обычную нагрузку, так что порой у нее складывалось впечатление, что каждый отдел требовал всего ее времени и полного внимания. К ее великому огорчению, двое из ее рекламных агентов подали заявление об уходе во вторник, и ей пришлось немедленно начинать поиски новых; она также сочла необходимым уволить рекламного агента отдела ювелирных изделий за некомпетентность, и объяснение с ним вечером в пятницу вылилось в чрезвычайно неприятную сцену. Нескончаемые ежедневные проблемы и постоянная суета были в порядке вещей, без них невозможно себе представить жизнь такого огромного и процветающего универмага. И к тому же Пола после отъезда Джима за границу изнуряла себя, как никогда, вставая в пять утра с тем, чтобы приезжать на работу к шести тридцати. Так она могла уходить пораньше и успевать домой к купанию близнецов.
Каждый вечер она ужинала в одиночестве, никуда не выходила и, помимо Салли Харт, общалась только с домашней прислугой, коллегами по бизнесу и друзьями, приходившими на открытие галереи. За две прошедшие недели Пола начала еще лучше понимать, насколько важны для нее короткие моменты полного покоя и отдыха в конце дня. После такой тяжелой работы, требующей от нее полной концентрации сил, Пола часто не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ей просто необходимо было время от времени хоть ненадолго оставаться абсолютно одной, чтобы сбросить с плеч усталость. Именно гуляя по саду, играя с детьми, читая книгу или просто слушая классическую музыку в зеленой прохладе оранжереи, Пола размышляла, обдумывала свое расписание на завтра и строила далеко идущие планы.
С легкой грустью Поле пришлось признать, что даже захоти она в отсутствие Джима поразвлечься, ей никто не составил бы компанию. Уинстон неделю назад улетел к Джиму в Канаду, где они участвовали во всемирном съезде издателей, редакторов и владельцев газет в Торонто. Но на самом деле Уинстон намеревался начать переговоры о покупке одного бумажного комбината в Канаде. Он надеялся приобрести его для компании «Консолидейтед ньюспейпер». Миранда О'Нил находилась на Барбадосе на открытии нового отеля и модного салона «Харт» при нем. Ее сопровождала Сара в качестве консультанта по вопросам моды, а также с тем, чтобы проследить за оформлением интерьеров и витрин. Александр проводил отпуск на юге Франции с Мэгги Рейнольдс – они жили в доме Эммы на Кап Мартин. А Эмили до последнего дня пребывала в Париже, закупая товары для «Дженрет».
Из всей семьи никуда не уехал только Джонатан, но их пути редко пересекались. Именно поэтому Пола так удивилась, когда в среду он забежал к ней в универмаг. Она даже не успела спросить, что он делает в Йоркшире, как Джонатан сам пустился в объяснения, причем, как ей показалось, в оправдательном тоне, что был в Лидсе по торговым делам, покупая недвижимость для «Харт Энтерпрайзиз». Он отнял целый час ее драгоценного времени, болтая о всяких пустяках, хотя и спросил ее, причем несколько раз в ходе их бессодержательного разговора, когда бабушка вернется из Австралии. Пола ответила, что понятия не имеет – что соответствовало истине, – и вообще ограничилась общими фразами. По природе осторожная, она никогда особенно не любила Джонатана Эйнсли и всегда держалась с ним настороже. Это чувство только усилилось, когда Эмма предостерегла ее против Джонатана, поделившись с ней своими сомнениями относительно его лояльности.
После неожиданной отставки бабушки и ее отбытия в кругосветное путешествие – почти пять месяцев назад – Пола с Александром встретились в Лондоне, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию в целом. Они сошлись во мнении, что в дальнейшем им следует регулярно собираться раз в месяц и совместно разбираться в их делах и даже порой проверять друг на друге свои идеи и планы.
На первой встрече они пришли к заключению, что Эмили следует знать о подозрениях Эммы насчет Джонатана. На следующий день они пригласили ее на ленч, рассказали ей все и предложили стать участницей их ежемесячных мозговых атак. Все трое сошлись во мнении, что им следует не спускать с Джонатана глаз. Они также договорились не посвящать Сару в свои секреты, найдя ее внезапное сближение с Джонатаном подозрительным. Таким образом, Пола, Эмили и Александр сами себя назначили руководящим триумвиратом, твердым в своем намерении править компаниями Эммы так, как она сама того хотела, и беречь ее наследие.
Через открытые стеклянные двери, ведущие в гостиную, до Полы донесся из холла приглушенный бой часов, принадлежавших еще ее деду. Ровно четыре. Она встала и поспешила на кухню. Там Пола поставила детские бутылочки со смесью и кастрюльку с водой, чтобы подогреть их попозже, поставила на поднос бутерброды, лепешки, клубничный джем и торт со взбитыми сливками, затем достала из буфета чайник. Десять минут спустя, когда все было готово, раздался шум подъезжающей машины. Выглянув из окна, Пола увидела, как Эмили вылезает из своего потрепанного белого «ягуара».
Эмили ворвалась на кухню со счастливой улыбкой, как всегда излучая жизнерадостность. Она подбежала к Поле и обняла ее.
– Прости за опоздание, – выпалила гостья. – Но моя консервная банка выкидывала фортели всю дорогу от Пеннистоун-ройял. Наверное, мне действительно придется раскошелиться и купить новую машину.
– Давно пора, – рассмеялась Пола.
– Как хорошо снова оказаться дома. Хотя в Париже было здорово. Он по-прежнему остается моим любимым городом. – Эмили присела на краешек табуретки, в то время как Пола крутилась около плиты. – Кто-нибудь давал о себе знать? В первую очередь я имею в виду бабушку.
– Да. Она позвонила мне в четверг в полночь. Хотела узнать о вернисаже и о том, как прошло открытие картинной галереи, – ты же знаешь, это был ее любимый проект весь прошлый год. Она сообщила, что они с Блэки и Филипом собираются поехать в Кунэмбл на четыре или пять дней. И передала тебе привет.
– Мне уже начинает казаться, что бабушка никогда не вернется. Она что-нибудь говорила о своих дальнейших планах?
– Вообще-то да. Они с Блэки намереваются уехать из Сиднея в середине октября и махнуть в Нью-Йорк, а домой рассчитывают вернуться где-то в конце ноября. Она обещала успеть на Рождество в Пеннистоун-ройял. – Пола внимательно посмотрела на кузину и нахмурилась. – У тебя глаза на мокром месте, Эмили. Какие-нибудь проблемы в «Дженрет»?
– Нет, нет, все идет отлично. Я просто скучаю по бабушке, и хотя она удалилась от дел, так спокойно чувствовать, что она стоит у тебя за спиной. А сейчас она так далеко, где-то на другом краю света.
– Я тебя прекрасно понимаю, – медленно произнесла Пола. Ей и самой ужасно не хватало Эммы. Она с ужасом гадала, что будет, как они все станут выкручиваться, когда бабушка покинет их навсегда. Пола тут же оставила эти печальные мысли и заставила себя ослепительно улыбнуться. – Ну, ладно, Эмили, пошли на террасу. В такой замечательный день лучше накрыть чай в саду, но сначала надо покормить детей. Нора попросила перенести ее выходной на сегодня, а Мэг по воскресеньям не работает, так что я весь день кручусь одна. Хотя если честно, мне так даже нравится.
Эмили последовала за ней на террасу и по ступенькам сбежала вниз к коляске.
– Да они оба не спят, – крикнула она через плечо и тут же принялась сюсюкать, склонившись над коляской и щекоча пухлые щечки близнецов.
– Ну вот, – промурлыкала Пола, взяв Лорна на руки. – Пора обедать, малыш.
Эмили подхватила Тессу, и обе молодые женщины вернулись на террасу. Полчаса спустя, когда дети неторопливо опустошили свои бутылочки, торжественно рыгнули и были вновь водружены на место, Пола направилась в дом. Вскоре она вышла оттуда с чайным подносом в руках.
– Что-нибудь слышно об Уинстоне? – спросила она, разливая чай.
– Да, он звонил мне вчера вечером. Он уехал в Ванкувер. Переговоры с директором бумажной фабрики уже начались, и Уинстон рассчитывает на успешное заключение сделки. Там есть еще несколько нерешенных вопросов, но он считает, что все закончится через несколько дней. Его голос звучал очень оптимистично, и фабрика обещает стать отличным приобретением для фирмы. Он также намерен немного задержаться в Нью-Йорке, чтобы провести пару дней с Шейном. Насколько я знаю, тот сейчас в Барбадосе на церемонии открытия отеля и в Нью-Йорк выберется не раньше середины следующей недели.
– Рада слышать, что сделка на мази, – воскликнула Пола. – Когда я разговаривала с Джимом несколько дней назад, он сомневался в ее конечном результате и сказал, что Уинстон совсем повесил нос. Очевидно, он ошибался или с тех пор дела пошли на лад. Кстати, о Барбадосе… Сара вылетела туда десять дней назад, чтобы вместе с Мерри проследить, как распакуют и развесят туалеты из серии «Леди Гамильтон». Полагаю, они там отлично проводят время…
– Сара отправилась на Барбадос? Но кому это нужно? – воскликнула Эмили и с такой силой опустила чашку на стол, что Пола даже вздрогнула.
– Боже, что ты так разозлилась? Похоже, Сара считает своим долгом присутствовать там. Если уж на то пошло, она настаивала на своем отъезде. А поскольку именно она возглавляет наш отдел моды, а в салонах мод продаются в основном пляжные и курортные туалеты серии «Леди Гамильтон», у нее имелось достаточно оснований стремиться на открытие. К тому же, как я могла ей помешать? Она подчиняется не мне, а только твоему брату. Ты же знаешь Сару, она не признает ни за кем права командовать собой.
– Ну, ладно.
Эмили пожала плечами с таким видом, словно поездка Сары ничего для нее не значила. Однако ее острый ум заработал на полную мощь, и в уравнении скоро не осталось ни одного неизвестного. Она не сомневалась: единственное, что интересовало Сару на Барбадосе и в салонах мод «Харт» – это Шейн О'Нил. Наверное, Сара выведала у Миранды, что он собрался на Карибы на открытие отеля. Возможно, именно сейчас Сара строит из себя идиотку, напропалую бегая за Шейном. Решив сменить тему разговора, Эмили сказала с сочувственной улыбкой:
– Бедняжка Александр. Вчера перед отлетом из Парижа я позвонила ему и узнала, что мама свалилась на него, как снег на голову, да еще притащила с собой Марка Дебоне. Она расположилась в бабушкиной вилле, утверждая, будто имеет полное право приезжать туда, чтобы навестить своих обожаемых дочурок. Сэнди жалуется, что от нее нет спасения. Всюду сует нос, всеми командует. Полагаю, Аманда и Франческа теперь рвутся оттуда изо всех сил. Они давно уже не слишком жалуют маму.
– Какая досада, что ему приходится ломать голову над проблемами даже на отдыхе – а он так хотел расслабиться. Но ведь твоим младшим сестренкам в любом случае надо было скоро возвращаться сюда?
– Да. Им надо быть в колледже в последний день текущего месяца. Я рада, что бабушка разрешила им остаться в Хэрроугейте еще на один семестр, прежде чем услать их в Швейцарию. Не думаю, чтобы они испытывали восторг от перспективы так долго находиться вдали от нее, и к тому же… – Эмма запнулась и прислушалась, склонив набок свою светлую головку. – По-моему, телефон.
Пола помчалась в холл и схватила трубку. Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, в трубке раздалось:
– Джим? Это ты?
– Здравствуй, тетя Эдвина, – удивленно ответила она. – Это Пола. Джима нет дома. Он в Канаде, по делам.
– В Канаде? О Боже!
Внезапно почувствовав тревогу в голосе собеседницы, Пола спросила:
– Что-то случилось?
Эдвина залепетала так взволнованно, что Пола не смогла разобрать ни слова. Ясно было одно – что-то произошло. Наконец она прервала родственницу.
– Тетя Эдвина, я ничего не могу понять. Пожалуйста, говори немного отчетливее. И помедленнее.
Пола услышала, как Эдвина глубоко вдохнула. Наступила томительная пауза.
– Мин, бедняжка Мин, – наконец выговорила она. – Жена Энтони… Она… она… умерла. Ее нашли… в воде. – Эдвина захлебнулась слезами, но все же сумела добавить. – В озере Клонлуглин. И… И… – Больше Эдвина не смогла произнести ни слова и разрыдалась.
Пола похолодела. Множество вопросов теснились у нее в голове. Как она утонула? Несчастный случай? Самоубийство? И вообще, почему Мин оказалась в Клонлуглине, если они с Энтони давно уже живут порознь? Вдруг осознав, что всхлипывания тетушки немного утихли, Пола сочувственно спросила:
– Какой ужас, бедные вы мои. Конечно, это страшный удар для вас.
– Дело не только в Мин. Еще и Энтони. Пола, здесь полиция. Они снова допрашивают бедняжку Энтони. О мой несчастный мальчик! Я не знаю, что делать. Я так хотела посоветоваться с Джимом. И мамы, как назло, нет в Англии. Она смогла бы разобраться в этом кошмаре! О Боже, что мне делать?
Пола окаменела. Ее мозг лихорадочно работал, пытаясь осознать сказанное Эдвиной.
– Что ты говорила о полиции? Неужели они подозревают, будто Энтони имеет какое-то отношение к смерти Мин?
На другом конце провода воцарилось тягостное молчание. Потом Эдвина прошептала срывающимся от ужаса голосом:
– Да.
Пола тяжело опустилась в кресло. По ее рукам побежали мурашки, а сердце тревожно застучало в груди. Ей стало жутко, но внезапно она взорвалась гневом:
– Какая глупость! У вас там в полиции служат одни идиоты! Энтони обвиняют в уб… – Пола прикусила язык, не желая произносить вслух ужасное слово. – Абсурд! – еще раз воскликнула она.
– Они думают, что он ее… – Эдвина запнулась так же, как Пола не в силах была выговорить то, во что было невозможно поверить.
Стараясь держать себя в руках, Пола сказала как можно решительнее:
– Тетя Эдвина, пожалуйста, начните сначала и расскажите мне все. Пусть бабушки и Джима здесь нет, но я-то есть, и я сделаю все, что в моих силах. Но вы должны быть абсолютно честной со мной, чтобы я могла принимать верные решения.
– Да, да. Хорошо. – Голос Эдвины звучал уже немного спокойнее, и хотя несколько раз она теряла нить повествования, все же ей удалось вкратце рассказать Поле о том, как рано утром обнаружили тело Мин, как приехала полиция, вызванная Энтони, как полицейские уехали и вернулись два часа спустя. Облазив все поместье, они заперлись с Энтони в библиотеке и оставались там до сих пор.
Когда Эдвина закончила, Пола заметила:
– Мне все кажется абсолютно ясным. С Мин явно произошел несчастный случай. – Она заколебалась. – Я думаю, это просто их обычная работа… я имею в виду то, что полицейские вернулись в Клонлуглин.
– Нет! Нет! – вскричала Эдвина. – Мин в последнее время была невыносима. Она передумала несколько недель назад – ну, насчет развода. Она отказалась разойтись с Энтони. И еще многие вещи происходили. Ужасные вещи. Вот почему тут полиция.
– Лучше расскажи мне все, – проговорила Пола как можно спокойнее, хотя с каждой минутой ей становилось все страшнее и страшнее.
– Да, наверное, я должна. Все беды, вообще-то, начались месяц назад. Здесь появилась Мин – она жила в Уотерфорде – и начала создавать проблемы. Устраивала просто кошмарные сцены. Иногда приходила пьяная – до бесчувствия. У них с Энтони происходили жуткие скандалы, причем порой на глазах у прислуги, а однажды даже в деревне, когда она из-за угла налетела на Энтони. Все это неизбежно породило сплетни, а приезд сюда Салли Харт в начале лета подлил масла в огонь. Ты же знаешь деревенских жителей. Без сплетен они жить не могут. Здесь много говорили – и говорили плохо – о якобы какой-то другой женщине.
Пола едва удержалась, чтобы не застонать.
– Подожди немножко. Что ты называешь «сценами»?
– О, это в основном обмен грубостями. Со стороны Мин – крики и вопли, но и Энтони вышел из себя на прошлой неделе, когда она явилась к нам в субботу. Во время обеда. К нему съехались гости. Я тоже была там. Они схватились – ну, на словах, и она ударила Энтони клюшкой для гольфа. Он оттолкнул ее в сторону – думаю, непроизвольно. Но, однако, она упала на пол, прямо в холле. Мин не ушиблась, но сделала вид, что ей очень больно. Она жутко раскричалась, утверждала, будто Энтони хотел ее…
– Да, тетя Эдвина, продолжай, – мягко подбодрила ее Пола, когда пауза затянулась.
Эдвина долго дышала в трубку, а потом всхлипнула:
– Мин кричала, будто Энтони хотел ее смерти, и что ее не удивит, если он попытается ее убить. Причем уже очень скоро. Несколько человек слышали ее слова. И я тоже.
– О Господи! – вырвалось у Полы. Сердце у нее упало, и волнение сменилось настоящим страхом. Ни на секунду она не допускала, что ее кузен убил свою жену, но ей вдруг стало ясно, почему полиция могла заподозрить Эдвина.
На мгновение она растерялась, но быстро взяла себя в руки. Оставалось одно – выбираться из сложившейся ситуации. Но с чего начать? К чьей помощи прибегнуть?
Скрывая неуверенность за маской твердости, Пола отчетливо произнесла:
– Любые сплетни, любые сцены в конце концов ничего не значат. Полицейским требуются однозначные доказательства, чтобы что-нибудь предпринять – арестовать Энтони, обвинить его в убийстве. Когда она утонула? А что с алиби? Ведь у Энтони, конечно, есть алиби?
– Они не уверены относительно времени смерти… по крайней мере, так они говорят. Я думаю, они сделают вскрытие, – убитым голосом ответила Эдвина. – Алиби? Нет, что самое ужасное, у Энтони его нет.
– Где он был вчера? Прошлой ночью? Это самое важное.
– Прошлой ночью… – повторила Эдвина несколько смущенно. Потом она выпалила скороговоркой: – Да, да, я тебя поняла. Мин приехала в Клонлуглин вчера примерно в пять вечера. Я увидела, как она подъехала, из окна моей спальни в Довер-хаус. Я позвонила Энтони, чтобы предупредить его. Он расстроился и рассердился. Сказал мне, что собирается сесть в своей старый «лендровер» и уехать к озеру – в надежде ускользнуть от нее.
– И он так и сделал? Уехал к озеру?
– Да. Но, наверное, она заметила, как он отъезжал, или просто догадывалась, где его можно найти. То было одно из самых его любимых мест. Она последовала за ним, и…
– И они поругались на берегу озера? – прервала ее Пола.
– О нет. Он с ней вообще не разговаривал, – воскликнула Эдвина. – Понимаешь, он увидел ее малолитражку издалека – на противоположном берегу озера местность равнинная. Энтони просто-напросто сел в «лендровер» и решил вернуться домой кружным путем. Но не успел он отъехать сколько-нибудь далеко, как автомобиль заглох. Энтони бросил его и пошел пешком. Он надеялся избежать встречи с Мин… понимаешь?
– Да. И ты хочешь сказать, что он оставил машину около озера? – переспросила Пола, гадая про себя, является ли этот факт уликой, или нет.
– Ну, конечно, он оставил его там. Ведь двигатель не заводился… – тонкий голос Эдвины опять начал предательски дрожать.
– Пожалуйста, не плачь, тетя, – взмолилась Пола. – Ты должна держать себя в руках. Ну, пожалуйста.
– Да, да. Я постараюсь. – На том конце провода раздался всхлип. Потом Эдвина высморкалась и продолжала: – Ты не знаешь, что такое Клонлуглин, Пола. Это огромное озеро. Энтони шел домой целый час. Ему пришлось подняться на холм, пересечь лес и несколько полей, пока он наконец добрался до дороги, ведущей через поместье в деревню. Он…
– Дорога! – моментально насторожилась Пола. – Он никого на ней не встретил?
– Нет, никого. По крайней мере, он ни о ком не говорил. Как бы то ни было, Энтони вернулся домой примерно в шесть тридцать. Он позвонил мне и рассказал о поломке автомобиля. Потом сказал, что собирается переодеться к обеду, и попрощался. Я приехала в дом около семи. Мы выпили по коктейлю, поели, но Энтони показался мне очень взволнованным, не таким, как всегда. Понимаешь, он боялся, что в любую минуту может появиться Мин и снова начнет закатывать сцены.
– Но она не пришла, верно?
– Нет, весь вечер мы провели вдвоем. Как я уже говорила, Энтони чувствовал себя не в своей тарелке, и он проводил меня назад в Довер-хаус где-то в полдесятого, возможно, без четверти, а потом вернулся в Клонлуглин.
– А кто обнаружил тело Мин?
– Управляющий поместьем. Он сегодня проезжал мимо озера очень рано утром и увидел «лендровер», а также малолитражку. А потом он нашел… – Эдвина не выдержала и зарыдала так, словно ее сердце вот-вот разорвется.
Надеясь хоть как-то успокоить и подбодрить тетку, Пола сказала:
– Прошу тебя, тетя Эдвина, мужайся. Я уверена, все образуется. – Про себя она молилась, чтобы ее уверенность оправдалась.
– Но я так боюсь за него, – сквозь слезы пробормотала Эдвина. – Очень боюсь.
– А теперь слушай меня и, пожалуйста, сделай все, как я тебе скажу, – произнесла Пола твердым властным голосом. – Больше никому не звони, а если кто-нибудь позвонит тебе, не виси на телефоне подолгу. Я хочу, чтобы линия оставалась свободной. Я тебе очень скоро перезвоню. Полагаю, ты сейчас говоришь из Довер-хаус?
– Да, – ответила Эдвина и после небольшого колебания спросила: – Но что ты собираешься предпринять?
– Пожалуй, я лучше попрошу маму пожить с тобой несколько дней. Тебе не следует в такое время оставаться одной. Очевидно, начнется расследование. Самое главное – не волнуйся. Паникой делу не поможешь. Я знаю, что это нелегко – но ты должна хотя бы попытаться держать себя в руках. Я перезвоню через час.
– С-с-пасибо, Пола, – с усилием произнесла Эдвина.
Они попрощались. Пола тут же подняла трубку и набрала номер лондонской квартиры своих родителей. Занято. Она в раздражении швырнула трубку на рычаг. Тут ей пришло в голову, что надо поговорить с Эмили.
Пола вскочила и быстрым шагом направилась через гостиную, по дороге чуть не свалив попавшийся под ноги столик. Она поставила его на место и, жмурясь от солнечного света, вышла на террасу.
Эмили услышала грохот и засмеялась.
– Экая ты нескладеха… – Тут она оборвала себя, и глаза ее округлились. – Что случилось? – встревоженно спросила Эмили. – Ты белая, как полотно.
Пола рухнула на стул.
– У нас возникла проблема, Эмили, – по-настоящему серьезная проблема. Тебе придется мне помочь. Пожалуйста, пойдем в дом. Я должна дозвониться до мамы. Мы сэкономим время, если ты послушаешь, когда я ей стану объяснять ситуацию.
Стоял один из тех нередких для Йоркшира сентябрьских дней, которые ни в чем не уступают летним. По светло-голубому фиалковому небу, ясному и чистому, лениво проплывали похожие на комочки ваты облака, время от времени набегая на солнце, немилосердно жарившее с самого утра.
Сады в Лонг Медоу тонули в буйстве красок, а теплый воздух казался густым от проникающего всюду запаха цветов и трав.
Пола растянулась в шезлонге, нежась под золотыми лучами в сладостно-расслабленном бездумном состоянии. Тишина и спокойствие бальзамом лились на ее душу, уставшую после очень тяжелой недели, когда ей пришлось крутиться как белке в колесе. Пять дней шла ежегодная осенняя ярмарка моды, ежедневно в полдень манекенщицы вереницей шествовали по холлу «Гнезда цапли» в повседневных зимних нарядах; каждый день в три часа устраивались показы высокой моды. Кроме того, на прошедшей неделе в магазине «Харт» состоялся еще целый ряд важных событий, в частности открытие кулинарной школы в подвальном этаже; ежедневные уроки знаменитого гримера в отделе косметики; в четверг вечером отшумел прием с коктейлями, посвященный открытию в помещении магазина новой картинной галереи и выставке акварелей и полотен маслом Салли Харт. Вернисаж прошел с огромным успехом, и большая часть картин Салли, изображавших пейзажи Йоркширских равнин и Озерного края, уже нашла покупателей. Пола осуществляла контроль за всеми этими мероприятиями, но кроме того ей приходилось нести и свою обычную нагрузку, так что порой у нее складывалось впечатление, что каждый отдел требовал всего ее времени и полного внимания. К ее великому огорчению, двое из ее рекламных агентов подали заявление об уходе во вторник, и ей пришлось немедленно начинать поиски новых; она также сочла необходимым уволить рекламного агента отдела ювелирных изделий за некомпетентность, и объяснение с ним вечером в пятницу вылилось в чрезвычайно неприятную сцену. Нескончаемые ежедневные проблемы и постоянная суета были в порядке вещей, без них невозможно себе представить жизнь такого огромного и процветающего универмага. И к тому же Пола после отъезда Джима за границу изнуряла себя, как никогда, вставая в пять утра с тем, чтобы приезжать на работу к шести тридцати. Так она могла уходить пораньше и успевать домой к купанию близнецов.
Каждый вечер она ужинала в одиночестве, никуда не выходила и, помимо Салли Харт, общалась только с домашней прислугой, коллегами по бизнесу и друзьями, приходившими на открытие галереи. За две прошедшие недели Пола начала еще лучше понимать, насколько важны для нее короткие моменты полного покоя и отдыха в конце дня. После такой тяжелой работы, требующей от нее полной концентрации сил, Пола часто не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Ей просто необходимо было время от времени хоть ненадолго оставаться абсолютно одной, чтобы сбросить с плеч усталость. Именно гуляя по саду, играя с детьми, читая книгу или просто слушая классическую музыку в зеленой прохладе оранжереи, Пола размышляла, обдумывала свое расписание на завтра и строила далеко идущие планы.
С легкой грустью Поле пришлось признать, что даже захоти она в отсутствие Джима поразвлечься, ей никто не составил бы компанию. Уинстон неделю назад улетел к Джиму в Канаду, где они участвовали во всемирном съезде издателей, редакторов и владельцев газет в Торонто. Но на самом деле Уинстон намеревался начать переговоры о покупке одного бумажного комбината в Канаде. Он надеялся приобрести его для компании «Консолидейтед ньюспейпер». Миранда О'Нил находилась на Барбадосе на открытии нового отеля и модного салона «Харт» при нем. Ее сопровождала Сара в качестве консультанта по вопросам моды, а также с тем, чтобы проследить за оформлением интерьеров и витрин. Александр проводил отпуск на юге Франции с Мэгги Рейнольдс – они жили в доме Эммы на Кап Мартин. А Эмили до последнего дня пребывала в Париже, закупая товары для «Дженрет».
Из всей семьи никуда не уехал только Джонатан, но их пути редко пересекались. Именно поэтому Пола так удивилась, когда в среду он забежал к ней в универмаг. Она даже не успела спросить, что он делает в Йоркшире, как Джонатан сам пустился в объяснения, причем, как ей показалось, в оправдательном тоне, что был в Лидсе по торговым делам, покупая недвижимость для «Харт Энтерпрайзиз». Он отнял целый час ее драгоценного времени, болтая о всяких пустяках, хотя и спросил ее, причем несколько раз в ходе их бессодержательного разговора, когда бабушка вернется из Австралии. Пола ответила, что понятия не имеет – что соответствовало истине, – и вообще ограничилась общими фразами. По природе осторожная, она никогда особенно не любила Джонатана Эйнсли и всегда держалась с ним настороже. Это чувство только усилилось, когда Эмма предостерегла ее против Джонатана, поделившись с ней своими сомнениями относительно его лояльности.
После неожиданной отставки бабушки и ее отбытия в кругосветное путешествие – почти пять месяцев назад – Пола с Александром встретились в Лондоне, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию в целом. Они сошлись во мнении, что в дальнейшем им следует регулярно собираться раз в месяц и совместно разбираться в их делах и даже порой проверять друг на друге свои идеи и планы.
На первой встрече они пришли к заключению, что Эмили следует знать о подозрениях Эммы насчет Джонатана. На следующий день они пригласили ее на ленч, рассказали ей все и предложили стать участницей их ежемесячных мозговых атак. Все трое сошлись во мнении, что им следует не спускать с Джонатана глаз. Они также договорились не посвящать Сару в свои секреты, найдя ее внезапное сближение с Джонатаном подозрительным. Таким образом, Пола, Эмили и Александр сами себя назначили руководящим триумвиратом, твердым в своем намерении править компаниями Эммы так, как она сама того хотела, и беречь ее наследие.
Через открытые стеклянные двери, ведущие в гостиную, до Полы донесся из холла приглушенный бой часов, принадлежавших еще ее деду. Ровно четыре. Она встала и поспешила на кухню. Там Пола поставила детские бутылочки со смесью и кастрюльку с водой, чтобы подогреть их попозже, поставила на поднос бутерброды, лепешки, клубничный джем и торт со взбитыми сливками, затем достала из буфета чайник. Десять минут спустя, когда все было готово, раздался шум подъезжающей машины. Выглянув из окна, Пола увидела, как Эмили вылезает из своего потрепанного белого «ягуара».
Эмили ворвалась на кухню со счастливой улыбкой, как всегда излучая жизнерадостность. Она подбежала к Поле и обняла ее.
– Прости за опоздание, – выпалила гостья. – Но моя консервная банка выкидывала фортели всю дорогу от Пеннистоун-ройял. Наверное, мне действительно придется раскошелиться и купить новую машину.
– Давно пора, – рассмеялась Пола.
– Как хорошо снова оказаться дома. Хотя в Париже было здорово. Он по-прежнему остается моим любимым городом. – Эмили присела на краешек табуретки, в то время как Пола крутилась около плиты. – Кто-нибудь давал о себе знать? В первую очередь я имею в виду бабушку.
– Да. Она позвонила мне в четверг в полночь. Хотела узнать о вернисаже и о том, как прошло открытие картинной галереи, – ты же знаешь, это был ее любимый проект весь прошлый год. Она сообщила, что они с Блэки и Филипом собираются поехать в Кунэмбл на четыре или пять дней. И передала тебе привет.
– Мне уже начинает казаться, что бабушка никогда не вернется. Она что-нибудь говорила о своих дальнейших планах?
– Вообще-то да. Они с Блэки намереваются уехать из Сиднея в середине октября и махнуть в Нью-Йорк, а домой рассчитывают вернуться где-то в конце ноября. Она обещала успеть на Рождество в Пеннистоун-ройял. – Пола внимательно посмотрела на кузину и нахмурилась. – У тебя глаза на мокром месте, Эмили. Какие-нибудь проблемы в «Дженрет»?
– Нет, нет, все идет отлично. Я просто скучаю по бабушке, и хотя она удалилась от дел, так спокойно чувствовать, что она стоит у тебя за спиной. А сейчас она так далеко, где-то на другом краю света.
– Я тебя прекрасно понимаю, – медленно произнесла Пола. Ей и самой ужасно не хватало Эммы. Она с ужасом гадала, что будет, как они все станут выкручиваться, когда бабушка покинет их навсегда. Пола тут же оставила эти печальные мысли и заставила себя ослепительно улыбнуться. – Ну, ладно, Эмили, пошли на террасу. В такой замечательный день лучше накрыть чай в саду, но сначала надо покормить детей. Нора попросила перенести ее выходной на сегодня, а Мэг по воскресеньям не работает, так что я весь день кручусь одна. Хотя если честно, мне так даже нравится.
Эмили последовала за ней на террасу и по ступенькам сбежала вниз к коляске.
– Да они оба не спят, – крикнула она через плечо и тут же принялась сюсюкать, склонившись над коляской и щекоча пухлые щечки близнецов.
– Ну вот, – промурлыкала Пола, взяв Лорна на руки. – Пора обедать, малыш.
Эмили подхватила Тессу, и обе молодые женщины вернулись на террасу. Полчаса спустя, когда дети неторопливо опустошили свои бутылочки, торжественно рыгнули и были вновь водружены на место, Пола направилась в дом. Вскоре она вышла оттуда с чайным подносом в руках.
– Что-нибудь слышно об Уинстоне? – спросила она, разливая чай.
– Да, он звонил мне вчера вечером. Он уехал в Ванкувер. Переговоры с директором бумажной фабрики уже начались, и Уинстон рассчитывает на успешное заключение сделки. Там есть еще несколько нерешенных вопросов, но он считает, что все закончится через несколько дней. Его голос звучал очень оптимистично, и фабрика обещает стать отличным приобретением для фирмы. Он также намерен немного задержаться в Нью-Йорке, чтобы провести пару дней с Шейном. Насколько я знаю, тот сейчас в Барбадосе на церемонии открытия отеля и в Нью-Йорк выберется не раньше середины следующей недели.
– Рада слышать, что сделка на мази, – воскликнула Пола. – Когда я разговаривала с Джимом несколько дней назад, он сомневался в ее конечном результате и сказал, что Уинстон совсем повесил нос. Очевидно, он ошибался или с тех пор дела пошли на лад. Кстати, о Барбадосе… Сара вылетела туда десять дней назад, чтобы вместе с Мерри проследить, как распакуют и развесят туалеты из серии «Леди Гамильтон». Полагаю, они там отлично проводят время…
– Сара отправилась на Барбадос? Но кому это нужно? – воскликнула Эмили и с такой силой опустила чашку на стол, что Пола даже вздрогнула.
– Боже, что ты так разозлилась? Похоже, Сара считает своим долгом присутствовать там. Если уж на то пошло, она настаивала на своем отъезде. А поскольку именно она возглавляет наш отдел моды, а в салонах мод продаются в основном пляжные и курортные туалеты серии «Леди Гамильтон», у нее имелось достаточно оснований стремиться на открытие. К тому же, как я могла ей помешать? Она подчиняется не мне, а только твоему брату. Ты же знаешь Сару, она не признает ни за кем права командовать собой.
– Ну, ладно.
Эмили пожала плечами с таким видом, словно поездка Сары ничего для нее не значила. Однако ее острый ум заработал на полную мощь, и в уравнении скоро не осталось ни одного неизвестного. Она не сомневалась: единственное, что интересовало Сару на Барбадосе и в салонах мод «Харт» – это Шейн О'Нил. Наверное, Сара выведала у Миранды, что он собрался на Карибы на открытие отеля. Возможно, именно сейчас Сара строит из себя идиотку, напропалую бегая за Шейном. Решив сменить тему разговора, Эмили сказала с сочувственной улыбкой:
– Бедняжка Александр. Вчера перед отлетом из Парижа я позвонила ему и узнала, что мама свалилась на него, как снег на голову, да еще притащила с собой Марка Дебоне. Она расположилась в бабушкиной вилле, утверждая, будто имеет полное право приезжать туда, чтобы навестить своих обожаемых дочурок. Сэнди жалуется, что от нее нет спасения. Всюду сует нос, всеми командует. Полагаю, Аманда и Франческа теперь рвутся оттуда изо всех сил. Они давно уже не слишком жалуют маму.
– Какая досада, что ему приходится ломать голову над проблемами даже на отдыхе – а он так хотел расслабиться. Но ведь твоим младшим сестренкам в любом случае надо было скоро возвращаться сюда?
– Да. Им надо быть в колледже в последний день текущего месяца. Я рада, что бабушка разрешила им остаться в Хэрроугейте еще на один семестр, прежде чем услать их в Швейцарию. Не думаю, чтобы они испытывали восторг от перспективы так долго находиться вдали от нее, и к тому же… – Эмма запнулась и прислушалась, склонив набок свою светлую головку. – По-моему, телефон.
Пола помчалась в холл и схватила трубку. Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, в трубке раздалось:
– Джим? Это ты?
– Здравствуй, тетя Эдвина, – удивленно ответила она. – Это Пола. Джима нет дома. Он в Канаде, по делам.
– В Канаде? О Боже!
Внезапно почувствовав тревогу в голосе собеседницы, Пола спросила:
– Что-то случилось?
Эдвина залепетала так взволнованно, что Пола не смогла разобрать ни слова. Ясно было одно – что-то произошло. Наконец она прервала родственницу.
– Тетя Эдвина, я ничего не могу понять. Пожалуйста, говори немного отчетливее. И помедленнее.
Пола услышала, как Эдвина глубоко вдохнула. Наступила томительная пауза.
– Мин, бедняжка Мин, – наконец выговорила она. – Жена Энтони… Она… она… умерла. Ее нашли… в воде. – Эдвина захлебнулась слезами, но все же сумела добавить. – В озере Клонлуглин. И… И… – Больше Эдвина не смогла произнести ни слова и разрыдалась.
Пола похолодела. Множество вопросов теснились у нее в голове. Как она утонула? Несчастный случай? Самоубийство? И вообще, почему Мин оказалась в Клонлуглине, если они с Энтони давно уже живут порознь? Вдруг осознав, что всхлипывания тетушки немного утихли, Пола сочувственно спросила:
– Какой ужас, бедные вы мои. Конечно, это страшный удар для вас.
– Дело не только в Мин. Еще и Энтони. Пола, здесь полиция. Они снова допрашивают бедняжку Энтони. О мой несчастный мальчик! Я не знаю, что делать. Я так хотела посоветоваться с Джимом. И мамы, как назло, нет в Англии. Она смогла бы разобраться в этом кошмаре! О Боже, что мне делать?
Пола окаменела. Ее мозг лихорадочно работал, пытаясь осознать сказанное Эдвиной.
– Что ты говорила о полиции? Неужели они подозревают, будто Энтони имеет какое-то отношение к смерти Мин?
На другом конце провода воцарилось тягостное молчание. Потом Эдвина прошептала срывающимся от ужаса голосом:
– Да.
Пола тяжело опустилась в кресло. По ее рукам побежали мурашки, а сердце тревожно застучало в груди. Ей стало жутко, но внезапно она взорвалась гневом:
– Какая глупость! У вас там в полиции служат одни идиоты! Энтони обвиняют в уб… – Пола прикусила язык, не желая произносить вслух ужасное слово. – Абсурд! – еще раз воскликнула она.
– Они думают, что он ее… – Эдвина запнулась так же, как Пола не в силах была выговорить то, во что было невозможно поверить.
Стараясь держать себя в руках, Пола сказала как можно решительнее:
– Тетя Эдвина, пожалуйста, начните сначала и расскажите мне все. Пусть бабушки и Джима здесь нет, но я-то есть, и я сделаю все, что в моих силах. Но вы должны быть абсолютно честной со мной, чтобы я могла принимать верные решения.
– Да, да. Хорошо. – Голос Эдвины звучал уже немного спокойнее, и хотя несколько раз она теряла нить повествования, все же ей удалось вкратце рассказать Поле о том, как рано утром обнаружили тело Мин, как приехала полиция, вызванная Энтони, как полицейские уехали и вернулись два часа спустя. Облазив все поместье, они заперлись с Энтони в библиотеке и оставались там до сих пор.
Когда Эдвина закончила, Пола заметила:
– Мне все кажется абсолютно ясным. С Мин явно произошел несчастный случай. – Она заколебалась. – Я думаю, это просто их обычная работа… я имею в виду то, что полицейские вернулись в Клонлуглин.
– Нет! Нет! – вскричала Эдвина. – Мин в последнее время была невыносима. Она передумала несколько недель назад – ну, насчет развода. Она отказалась разойтись с Энтони. И еще многие вещи происходили. Ужасные вещи. Вот почему тут полиция.
– Лучше расскажи мне все, – проговорила Пола как можно спокойнее, хотя с каждой минутой ей становилось все страшнее и страшнее.
– Да, наверное, я должна. Все беды, вообще-то, начались месяц назад. Здесь появилась Мин – она жила в Уотерфорде – и начала создавать проблемы. Устраивала просто кошмарные сцены. Иногда приходила пьяная – до бесчувствия. У них с Энтони происходили жуткие скандалы, причем порой на глазах у прислуги, а однажды даже в деревне, когда она из-за угла налетела на Энтони. Все это неизбежно породило сплетни, а приезд сюда Салли Харт в начале лета подлил масла в огонь. Ты же знаешь деревенских жителей. Без сплетен они жить не могут. Здесь много говорили – и говорили плохо – о якобы какой-то другой женщине.
Пола едва удержалась, чтобы не застонать.
– Подожди немножко. Что ты называешь «сценами»?
– О, это в основном обмен грубостями. Со стороны Мин – крики и вопли, но и Энтони вышел из себя на прошлой неделе, когда она явилась к нам в субботу. Во время обеда. К нему съехались гости. Я тоже была там. Они схватились – ну, на словах, и она ударила Энтони клюшкой для гольфа. Он оттолкнул ее в сторону – думаю, непроизвольно. Но, однако, она упала на пол, прямо в холле. Мин не ушиблась, но сделала вид, что ей очень больно. Она жутко раскричалась, утверждала, будто Энтони хотел ее…
– Да, тетя Эдвина, продолжай, – мягко подбодрила ее Пола, когда пауза затянулась.
Эдвина долго дышала в трубку, а потом всхлипнула:
– Мин кричала, будто Энтони хотел ее смерти, и что ее не удивит, если он попытается ее убить. Причем уже очень скоро. Несколько человек слышали ее слова. И я тоже.
– О Господи! – вырвалось у Полы. Сердце у нее упало, и волнение сменилось настоящим страхом. Ни на секунду она не допускала, что ее кузен убил свою жену, но ей вдруг стало ясно, почему полиция могла заподозрить Эдвина.
На мгновение она растерялась, но быстро взяла себя в руки. Оставалось одно – выбираться из сложившейся ситуации. Но с чего начать? К чьей помощи прибегнуть?
Скрывая неуверенность за маской твердости, Пола отчетливо произнесла:
– Любые сплетни, любые сцены в конце концов ничего не значат. Полицейским требуются однозначные доказательства, чтобы что-нибудь предпринять – арестовать Энтони, обвинить его в убийстве. Когда она утонула? А что с алиби? Ведь у Энтони, конечно, есть алиби?
– Они не уверены относительно времени смерти… по крайней мере, так они говорят. Я думаю, они сделают вскрытие, – убитым голосом ответила Эдвина. – Алиби? Нет, что самое ужасное, у Энтони его нет.
– Где он был вчера? Прошлой ночью? Это самое важное.
– Прошлой ночью… – повторила Эдвина несколько смущенно. Потом она выпалила скороговоркой: – Да, да, я тебя поняла. Мин приехала в Клонлуглин вчера примерно в пять вечера. Я увидела, как она подъехала, из окна моей спальни в Довер-хаус. Я позвонила Энтони, чтобы предупредить его. Он расстроился и рассердился. Сказал мне, что собирается сесть в своей старый «лендровер» и уехать к озеру – в надежде ускользнуть от нее.
– И он так и сделал? Уехал к озеру?
– Да. Но, наверное, она заметила, как он отъезжал, или просто догадывалась, где его можно найти. То было одно из самых его любимых мест. Она последовала за ним, и…
– И они поругались на берегу озера? – прервала ее Пола.
– О нет. Он с ней вообще не разговаривал, – воскликнула Эдвина. – Понимаешь, он увидел ее малолитражку издалека – на противоположном берегу озера местность равнинная. Энтони просто-напросто сел в «лендровер» и решил вернуться домой кружным путем. Но не успел он отъехать сколько-нибудь далеко, как автомобиль заглох. Энтони бросил его и пошел пешком. Он надеялся избежать встречи с Мин… понимаешь?
– Да. И ты хочешь сказать, что он оставил машину около озера? – переспросила Пола, гадая про себя, является ли этот факт уликой, или нет.
– Ну, конечно, он оставил его там. Ведь двигатель не заводился… – тонкий голос Эдвины опять начал предательски дрожать.
– Пожалуйста, не плачь, тетя, – взмолилась Пола. – Ты должна держать себя в руках. Ну, пожалуйста.
– Да, да. Я постараюсь. – На том конце провода раздался всхлип. Потом Эдвина высморкалась и продолжала: – Ты не знаешь, что такое Клонлуглин, Пола. Это огромное озеро. Энтони шел домой целый час. Ему пришлось подняться на холм, пересечь лес и несколько полей, пока он наконец добрался до дороги, ведущей через поместье в деревню. Он…
– Дорога! – моментально насторожилась Пола. – Он никого на ней не встретил?
– Нет, никого. По крайней мере, он ни о ком не говорил. Как бы то ни было, Энтони вернулся домой примерно в шесть тридцать. Он позвонил мне и рассказал о поломке автомобиля. Потом сказал, что собирается переодеться к обеду, и попрощался. Я приехала в дом около семи. Мы выпили по коктейлю, поели, но Энтони показался мне очень взволнованным, не таким, как всегда. Понимаешь, он боялся, что в любую минуту может появиться Мин и снова начнет закатывать сцены.
– Но она не пришла, верно?
– Нет, весь вечер мы провели вдвоем. Как я уже говорила, Энтони чувствовал себя не в своей тарелке, и он проводил меня назад в Довер-хаус где-то в полдесятого, возможно, без четверти, а потом вернулся в Клонлуглин.
– А кто обнаружил тело Мин?
– Управляющий поместьем. Он сегодня проезжал мимо озера очень рано утром и увидел «лендровер», а также малолитражку. А потом он нашел… – Эдвина не выдержала и зарыдала так, словно ее сердце вот-вот разорвется.
Надеясь хоть как-то успокоить и подбодрить тетку, Пола сказала:
– Прошу тебя, тетя Эдвина, мужайся. Я уверена, все образуется. – Про себя она молилась, чтобы ее уверенность оправдалась.
– Но я так боюсь за него, – сквозь слезы пробормотала Эдвина. – Очень боюсь.
– А теперь слушай меня и, пожалуйста, сделай все, как я тебе скажу, – произнесла Пола твердым властным голосом. – Больше никому не звони, а если кто-нибудь позвонит тебе, не виси на телефоне подолгу. Я хочу, чтобы линия оставалась свободной. Я тебе очень скоро перезвоню. Полагаю, ты сейчас говоришь из Довер-хаус?
– Да, – ответила Эдвина и после небольшого колебания спросила: – Но что ты собираешься предпринять?
– Пожалуй, я лучше попрошу маму пожить с тобой несколько дней. Тебе не следует в такое время оставаться одной. Очевидно, начнется расследование. Самое главное – не волнуйся. Паникой делу не поможешь. Я знаю, что это нелегко – но ты должна хотя бы попытаться держать себя в руках. Я перезвоню через час.
– С-с-пасибо, Пола, – с усилием произнесла Эдвина.
Они попрощались. Пола тут же подняла трубку и набрала номер лондонской квартиры своих родителей. Занято. Она в раздражении швырнула трубку на рычаг. Тут ей пришло в голову, что надо поговорить с Эмили.
Пола вскочила и быстрым шагом направилась через гостиную, по дороге чуть не свалив попавшийся под ноги столик. Она поставила его на место и, жмурясь от солнечного света, вышла на террасу.
Эмили услышала грохот и засмеялась.
– Экая ты нескладеха… – Тут она оборвала себя, и глаза ее округлились. – Что случилось? – встревоженно спросила Эмили. – Ты белая, как полотно.
Пола рухнула на стул.
– У нас возникла проблема, Эмили, – по-настоящему серьезная проблема. Тебе придется мне помочь. Пожалуйста, пойдем в дом. Я должна дозвониться до мамы. Мы сэкономим время, если ты послушаешь, когда я ей стану объяснять ситуацию.
Глава 23
– Ты ведь не допускаешь мысли, что он в самом деле мог ее убить, правда?
Пола резко вскинула голову.
– Ну конечно же нет! – Она не сводила глаз с Эмили, сидевшей напротив нее на диване. Взгляд ее стал более напряженным, брови сошлись на переносице: – Неужели ты считаешь…
Не колеблясь ни минуты, Эмили воскликнула:
– Нет. Я не думаю, что он на такое способен. – Наступила пауза. Эмили кусала губы. Потом выпалила, решившись: – С другой стороны, ты сказала одну вещь…
– Я… Что ты имеешь в виду? Когда?
– О, не сегодня. Несколько месяцев назад, когда сразу после бабушкиного отъезда вы с Александром пригласили меня на ленч. Ну, помнишь, мы еще говорили о Джонатане. И упоминали Сару. Ты тогда сделала одно интересное замечание, которое я до сих пор не могу забыть. Ты сказала, что мы никогда не знаем ни о ком всей правды, даже о самых близких людях. Тогда я не могла не признать твою правоту, и, чего скрывать, мы вовсе не так уж хорошо знаем Энтони и его личную жизнь.
Пола резко вскинула голову.
– Ну конечно же нет! – Она не сводила глаз с Эмили, сидевшей напротив нее на диване. Взгляд ее стал более напряженным, брови сошлись на переносице: – Неужели ты считаешь…
Не колеблясь ни минуты, Эмили воскликнула:
– Нет. Я не думаю, что он на такое способен. – Наступила пауза. Эмили кусала губы. Потом выпалила, решившись: – С другой стороны, ты сказала одну вещь…
– Я… Что ты имеешь в виду? Когда?
– О, не сегодня. Несколько месяцев назад, когда сразу после бабушкиного отъезда вы с Александром пригласили меня на ленч. Ну, помнишь, мы еще говорили о Джонатане. И упоминали Сару. Ты тогда сделала одно интересное замечание, которое я до сих пор не могу забыть. Ты сказала, что мы никогда не знаем ни о ком всей правды, даже о самых близких людях. Тогда я не могла не признать твою правоту, и, чего скрывать, мы вовсе не так уж хорошо знаем Энтони и его личную жизнь.