Оливия вопросительно посмотрела на Петти. Та кивнула в ответ и лукаво улыбнулась. Похоже, снадобье от болей в суставах сотворило чудо.
   Они с Петти почти все утро провели в спальне Оливии, укладывая в дорожные сундуки ее платья и прочие пожитки, которые распаковали всего пять дней назад.
   Неужели и впрямь прошло всего пять дней? Неужели всего пять дней назад она сидела в этой комнате, не зная, чего ждать от незнакомца, за которого вышла замуж?
   Оливия вытянула перед собой зеленое платье и пристально его оглядела: не порвалось ли? Но, вспомнив, как Дейн сорвал его прошлой ночью, мечтательно прижала к груди.
   «Боже милостивый, что это была за ночь!»
   Второй жезл отличался от первого, как небо от земли. Счастье, что ее мужем был Дейн. Он трудился над ней чуть ли не часами, даря ей неземное блаженство, пытаясь убедиться, что она готова к новому вторжению. Оливия глубоко вздохнула, вспомнив, как Дейн сжал ее в объятиях крепко-крепко, когда она снова взмыла к вершинам блаженства. Леди Гринли закрыла глаза. Ей пришли на память слова Дейна. Он шептал, что Оливия красивая и потрясающая. И сильная. А она в это время качалась на убывающих волнах наслаждения, мало-помалу приходя в себя в его руках.
   Утро она встретила одна в огромной пустой постели. Оливия слегка расстроилась, но, наверное, так было положено в браке. В конце концов, спали же ее родители в разных кроватях. Лорд и леди Челтнем вообще редко завтракали вместе.
   Разумеется, завтра они с Дейном будут ехать в одной карете. И наверняка разместятся в одной комнате, когда остановятся на ночлег в гостинице. Оливия мечтательно улыбнулась. По приезде первым делом надо распорядиться, чтобы ей приготовили ванну. Это путешествие станет для них чем-то вроде маленького медового месяца, ведь обычный медовый месяц им пришлось пропустить.
   Кто-то откашлялся. Оливия открыла глаза и увидела Петти. По ее хитрому виду было заметно, что она знает прекрасно, о чем думает Оливия. Камеристка протянула руки к платью.
   Оливия даже не заметила, что исступленно прижимала к сердцу зеленое платье, помяв и без того подпорченный шелк. Смущенно пожав плечами, она протянула платье Петти.
   – Его сиятельство считает, что оно тесновато в груди, – сообщила она.
   – По-моему, оно отлично на вас смотрелось. Но что я знаю о женском платье? Ровным счетом ничего, – фыркнула Петти.
   Пропустив мимо ушей язвительное замечание Петти, Оливия сосредоточилась на делах насущных. Внезапно она поняла, что есть одна серьезная загвоздка в ее гардеробе.
   – Петти! Что я надену на Охотничий бал? Матушка заказала бальное платье для моего приданого, но оно еще не пришло…
   Петти извлекла из-под кровати тяжелую картонку.
   – Это принесли еще вчера, миледи, но я не успела вам сказать. – Камеристка угрюмо уставилась на свою хозяйку. – Вы ж заперлись с хозяином в спальне.
   – Петти, ты бесстыдница! – Оливия стиснула потрясенную камеристку в объятиях. – Но я тебя прощаю. Давай-ка его примерим, а?
   Петти нагнулась, пытаясь развязать бечевку. У Оливии вдруг моментально улетучилась беззаботная веселость, ведь этот наряд тоже выбирала маменька. Если память ей не изменяла, маменька заказала голубое атласное платье с оборками и пышной юбкой. По ее убеждению, этот фасон снова входил в моду, но в платье такого фасона пышногрудая Оливия походила на куль с мукой, перехваченный посередке веревкой.
   – О Боже!
   «Придется его надеть, потому что больше надеть нечего. Зрелище будет грандиозное, но отвратительное».
   – Ах, миледи! – воскликнула Петти. – Вы будете как картинка!
   Из рук камеристки до самого пола струился искрящийся поток небесно-голубого шелка, ниспадавший от короткого лифа с низким вырезом и прелестными цельнокроеными рукавчиками.
   Оливия охнула, прикрыв рот ладошкой. Перед ней был наряд богини. Маменька в жизни бы не заказала для нее ничего подобного.
   – Я разыщу эту модистку и зацелую до потери чувств, – пообещала Оливия.
   Петти, понимавшая разницу между хорошим вкусом и вкусом леди Челтнем, энергично кивнула:
   – Да, эта дама своего не упустит. Лучше сшить наряд, в котором богатая виконтесса будет ослепительна, чем угодить бедной графине.
   Пару минут спустя Оливия повернулась к зеркалу.
   – Вот это да! Петти, я не просто ослепительна. – Петти кивнула:
   – Да, миледи.
   Она широко улыбнулась камеристке:
   – Я произведу фурор! Дейн остолбенеет.
   – Его сиятельство и не узнает, что его так сразило, – ухмыльнулась в ответ Петти.
   Вдруг улыбка сбежала с лица девушки; она отвернулась и занялась подолом платья. Оливия вздохнула. Что тут можно было сказать? Дейн никогда ее не полюбит. Это просто глупые фантазии, но сказать ей об этом – только ранить еще глубже.
   Лгать Оливия не хотела, поэтому просто промолчала. И все же ей взгрустнулось от того, что дух товарищества так быстро угас. Тем временем Петти сняла с нее платье и уложила его в дорогу.
   Оливии стало жалко девушку. Та явно чувствовала себя не в своей тарелке.
   – Петти, сходи посмотри, не нужна ли миссис Хафф помощь. И напомни, чтобы она обязательно взяла в дорогу кулечек снадобья. Я распоряжусь, чтобы кухарка в гостинице приготовила ей отвар.
   Петти кивнула и поспешно ретировалась, ни разу не подняв глаза.
 
   До чего приятно побыть в тишине после суматошного дня! Оливия плюхнулась в кресло у камина и зевнула во весь рот. Прошлой ночью она почти не сомкнула глаз. Девушка улыбнулась, собираясь вздремнуть в кресле. Петти скоро вернется, так что можно было с пользой провести эти драгоценные минуты одиночества.
   В углу огромного кресла она повернулась на бок и свернулась калачиком. Первую ночь она провела именно здесь. Дейн, сидя в этом кресле, держал ее тогда на коленях. Жаль, что люди не берут с собой огромные мягкие кресла, когда едут в Шотландию…
   Дверь распахнулась. В комнату влетела Петти. Глаза у нее были круглые, как блюдца.
   – Миледи, там вас просит какой-то молодой человек! И такой красавчик – закачаешься!
   Оливия зарылась поглубже в подушки.
   – Скажи, что я уже замужем.
   Петти почтительно, но настойчиво тряхнула ее за плечо:
   – Миледи, по-моему, это слуга высшего ранга. И ему нужна работа. О, миледи, пожалуйста, наймите его! Ну пожалуйста!
   Оливия приоткрыла глаза.
   – Слуга, который просит, чтобы я взяла его на работу? – «Странно, я не давала никаких объявлений. А Петти-то чего так всполошилась?»
   Одного любопытства было достаточно, чтобы с Оливии слетела всякая дремота. Кроме того, встретиться с этим образцом мужской красоты определенно интереснее, чем укладывать чемоданы.
   Несколько минут спустя Оливия приняла юношу в третьей гостиной. Очевидно, миссис Хафф сочла, что этот посетитель не заслуживает ни первой, ни даже второй. Но незнакомец и впрямь был хорош собой: светловолосый, голубоглазый, к тому же с весьма приятными манерами. Правда, на ее вкус он был слишком молод и худосочен. И ростом был с нее, и все время делал такое страдальческое лицо…
   Но Петти глаз не могла оторвать от юноши. Оливия заметила, что она то и дело украдкой бросала на него любвеобильные взгляды.
   – Итак, мистер Самнер, с чего вы решили, что мне нужен слуга? Пожав плечами, парень устремил на нее печальный взгляд:
   – Я лишь надеялся, миледи. Услышал, что вы вышли замуж. Подумал, что раз домочадцев у лорда Гринли прибавилось, то, вероятно, не помешает и пара лишних рук. – Он вздохнул. – Знаю, с моей стороны было слишком самонадеянно прийти сюда. Но лорд Уолтер всегда выслушивал человека, коли тот нуждался в работе. Вот я и подумал…
   Оливия подняла руку:
   – Лорд Уолтер? Вы служили у моего брата?
   Юноша энергично кивнул, нервно крутя в руках шляпу:
   – Да, миледи. Я два года служил у его сиятельства камердинером, до самой его смерти. – Он часто заморгал, словно прогоняя слезы. – Хорошее было время. Мне недостает его сиятельства.
   «Камердинер, который видел, как погиб Уолтер? Единственный свидетель его кончины?» Оливия резко встала.
   – Никуда не уходите.
   Она вышла, нисколько не заботясь о том, что Петти осталась в гостиной. Пусть себе влюбляется. В два счета Оливия очутилась перед дверью кабинета, но заколебалась. Дейн ясно дал понять, что не любит, когда его беспокоят. С другой стороны, она понятия не имела, можно ли ей брать слуг по собственному разумению. Обычно прислугу нанимала миссис Хафф, и Оливия предпочла спросить Дейна, чем спорить с грозной домоправительницей.
   Она легонько постучала в дверь.
   – Войдите.
   Оливия сразу заметила, что Дейн в одиночестве просматривает какие-то документы. Когда она подошла поближе, он небрежно сунул их под стопку промокательной бумаги. Честное слово, неужели они считают ее шпионкой?
   Разумеется, их осторожность только разжигала ее любопытство, но леди должна держать себя в руках, а Оливия, конечно, была леди.
   К тому же пришла она по делу. Нужно было выяснить, что на самом деле случилось с Уолтером. И почему он водил дружбу со всяким сбродом. И как так вышло, что он утонул, будучи отменным пловцом.
   – Дейн, можно мне нанять слугу? – Виконт откинулся в кресле и улыбнулся:
   – И вам добрый день, миледи. – Оливия вспыхнула.
   – Прости. Как дела?
   Склонив голову набок, Гринли игриво выгнул бровь.
   – Извини, я немного устал. Вчера никак не мог уснуть, все что-то мешало…
   Она еще сильнее залилась краской.
   – Тише, Дейн, – смущенно шикнула она. – Как можно! Ведь день на дворе!
   Виконт запрокинул голову и расхохотался:
   – Прекрасно. Стало быть, у нас строго деловой разговор. Так зачем тебе понадобился слуга? У меня целый штат прислуги.
   Оливия кивнула:
   – Да, но все они работают на тебя да на Гринли. Мы же отправляемся в путешествие. Вот я и подумала, что личный слуга придется мне как нельзя кстати. Он поможет Петти приглядывать за моими вещами, и тяжести будет кому таскать.
   – И тебе его жалко?
   – Ну да. Он два года служил у моего брата, а теперь остался не у дел. Я с ним ни разу не встречалась. Он жил в Лондоне, когда Уолтер гостил в Челтнеме. Но я слышала о нем только хорошее.
   – Знаешь, жалость – не лучший советчик в найме прислуги, – вздохнул Дейн.
   – Знаю. После смерти брата мои родители должны были предоставить ему рекомендательные письма, но почему-то не предоставили.
   С ее стороны наивно было полагать, что хороший слуга только поэтому будет месяцами болтаться без дела. Надо побыстрее выяснить всю подноготную парня. Дейн взял это на заметку. С легкой руки Химеры он стал настороженнее относиться к английским слугам.
   – Можешь принять его на испытательный срок. Если в пути от него не будет никакого проку, я оставлю его на обочине.
   На щеках у Оливии заиграли ямочки.
   – Нет, не оставишь. – К его удивлению, она бегом обогнула стол. – Ты душка!
   Оливия наклонилась и торопливо чмокнула Дейна в щеку, окутав благоуханным облаком, смешанным из аромата розовой воды и запаха женщины. Виконт успел заглянуть в лиф ее платья и остался весьма доволен.
   «Черт, фигурка у нее – высший класс!»
   Леди Гринли выпорхнула из комнаты, предоставив Дейну бороться с новой волной похоти. А ведь ему только-только наконец-то удалось выкинуть из головы мысли о прошлой ночи и сосредоточиться на главной задаче. Надо было срочно уговорить принца-регента принять участие в его маленьком заговоре…

Глава 16

   – Но я терпеть не могу Шотландию! – капризным голосом объявил на следующий день принц-регент Дейну с Соколом в своих личных апартаментах. – У меня от тамошней холодрыги на заднице высыпает простуда. Лучше я проведу осень в Брайтоне.
   – Разумеется. Но сначала посетите Охотничий бал лорда Гринли в Шотландии.
   – На кой черт я ему там нужен? – Сокол скрестил руки на груди.
   – Не ему – нам.
   Принц переводил сердитый взгляд с Сокола на Льва и обратно. Лорд Гринли даже глазом не моргнул. Да, Георг – будущий король, и Дейн поклялся его охранять. Стало быть, его обязанность – защищать его высочество, пусть даже от самого себя.
   Но Георг не собирался так просто сдаваться.
   – Пусть мне отведут целое крыло. – Дейн кивнул:
   – Как скажете.
   – Со мной приедет вся моя челядь!
   Дейн снова кивнул, подавив вздох, не желая мелочиться.
   – Как скажете.
   – И мои собачки, и их слуги.
   Собачки? Ну, хотя бы Оливия будет счастлива. Дейн снова кивнул:
   – Мои ковры к вашим услугам. – Георг свирепо взглянул на них:
   – Но зачем я вам понадобился?
   – Хочу произвести впечатление на жену, – улыбнулся Дейн.
   Георг усмехнулся:
   – Ладно, брось. Чтобы произвести впечатление на жену, тебе достаточно войти в комнату. – Он отхлебнул вина. – Кстати, прими мои поздравления, – угрюмо буркнул он.
   Дейн поклонился:
   – Благодарю за честь, ваше высочество.
   – Да проваливайте, зануды! Приеду! – Дейн снова поклонился, теперь еще ниже.
   – Спасибо, ваше высочество. Жду вас через два дня, к утру.
   Георг махнул рукой, приказывая им удалиться.
   – Когда приеду, тогда и приеду. А теперь прочь с глаз моих. У меня от вас шею ломит.
   – Как прикажете распорядиться вашими летними платьями, миледи?
   Оливия слегка нахмурилась:
   – Я думала просто оставить их здесь.
   – Кому?
   Оливию охватило такое чувство, будто двое говорят о разных вещах, а думают об одном и том же.
   – Петти, что я, по-твоему, должна сделать со своими платьями?
   Петти сосредоточенно заворачивала туфли хозяйки.
   – Откуда же мне знать, миледи? – Оливия скрестила руки на груди.
   – Так говорят, когда прекрасно все знают. – Петти завернула следующую пару туфель.
   – Я не могу… это неприлично, миледи.
   – С каких это пор тебя стали волновать приличия?
   Девушка пожала плечами, от волнения развернув и снова завернув первую пару туфель. Оливия тоже пожала плечами:
   – Петти, я понятия не имею, каких указаний ты от меня ждешь. Я никогда не распоряжалась вещами, которые можно еще носить и носить. Матушка по три года заново отделывала свои платья, прежде чем отдать их камеристке…
   Но теперь ей ничего не надо отделывать заново, ведь она жена Дейна виконтесса, и должна к новому сезону полностью обновлять свой гардероб. Следовательно, старые платья надо отдать Петти. В этом состояло одно из преимуществ должности камеристки. Конечно, большинство камеристок не носили подаренные платья, а продавали. Вырученные деньги копили, как своего рода вознаграждение за заботу о внешности своих хозяек.
   Оливия решила начать сначала.
   – Кстати, Петти, – небрежно обронила она, – возьми себе мои летние платья.
   – Да, миледи, спасибо. – Петти улыбнулась с явным облегчением. Очевидно, некоторые границы даже Петти не могла перейти.
   И все-таки какая докука! Весной придется заново терпеть все эти примерки.
   Оливия провела рукой по пологу кровати.
   – До чего странно! Только я успела запомнить все комнаты в доме, как мне снова надо уезжать. К тому времени как я узнаю Керколл-Холл, придет пора уезжать в Гринли на Рождество, а в Гринли…
   – В Гринли у вас, вероятно, уйдут годы, чтобы запомнить все комнаты. Их там больше сотни.
   – В Челтнеме шестьдесят четыре комнаты, – гордо сообщила Оливия. Но потом пожала плечами: – Правда, почти все они закрыты. В них сыро и полно паутины.
   Впервые за все время Оливия поняла, что проведет Рождество вдали от Челтнема. Она была так занята и поглощена мыслями о Дейне, что как-то не думала о будущем.
   Больше не будет суматошных приготовлений к встрече ее родных. Миссис Абершем больше не подарит ей свой традиционный несъедобный кекс с цукатами. Бедняжка плохо видела и часто путала ингредиенты. А о том случае, когда она вместо фиников положила в кекс коровьи свечки, вообще лучше умолчать.
   Уолтер каждый год с таким нетерпением ждал этого кекса! Обычно он разрезал его на огромном обшарпанном обеденном столе, гикая от восторга при виде очередного невесть как попавшего внутрь несъедобного предмета. Много лет Оливии было достаточно сказать «Му-у!», и брат покатывался со смеху.
   Уолтер… О Боже, бедный Уолтер! И бедная Оливия. Ведь она больше никогда не будет на Рождество теряться в догадках, что же любимый брат нашел для нее на сей раз. Может, китайскую головоломку? Чучело бразильской ящерицы на подставке или дневник в темно-голубом кожаном переплете? Он всегда знал, что именно привезти, умел повеселить ее, а также давал почувствовать, что ее понимают. Внезапно Оливии захотелось побыть одной.
   – Петти, ступай обедать. Если мы что-нибудь забудем, потом за этим пришлем.
 
   В комнате наступила полная тишина. Оливия достала из-под кровати заветную шкатулку и задернула полог вокруг кровати. Она немного всплакнула, но потом почувствовала себя лучше, выразив свои переживания словами. Назад Уолтера не вернешь, но она больше никогда не забудет о брате.
   Оливия вдруг вспомнила о Самнере.
   Как бы припереть Самнера к стене и выведать у него подробности о гибели Уолта? Но вряд ли это возможно, пока они не прибудут на место, да и то после Охотничьего бала.
   При мысли о бале внутри у Оливии все сжалось от страха. Она полностью вверила устройство бала в чужие руки. Миссис Хафф, миссис Арнольд, миссис Блайд. А вдруг кто-нибудь ее подведет?
   Она зажмурила глаза, ужаснувшись. Что, если угощение придется не к месту? Или охотничий домик не успеют подго-товить к приезду гостей? А вдруг увеселения окажутся банальными?
   Оливия вспомнила о миссис Блайд и ее поразительном пристрастии к лиловому цвету. Такая дама не может быть заурядной. Хоть это радует. Пусть даже угощение окажется дрянным, а охотничий домик – неудобным, но гости вовек не забудут бал леди Гринли.
   – Уже разделась?
   Дейн!
   Оливия поспешно запихнула все под подушку: и дневник, и открытую чернильницу, и даже испачканное в чернилах перо. Дейн откинул полог кровати. Ледяное негодование миссис Хафф – пустяки. Оливия просто сгорит от стыда, если Дейн вдруг прочитает ее детскую писанину о нем.
   Дейн бросил один-единственный взгляд на виноватое лицо жены, и радость от того, что он застал ее одну, мгновенно улетучилась. Можно сказать, он крался наверх. И это в своем собственном доме! Он мечтал найти ее и утащить в какой-нибудь укромный уголок, надеясь на повторение вчерашнего дообеденного приключения. Почти целый день прошел с тех пор, как Дейн в последний раз ласкал грудь жены. Он прямо-таки чахнул, оторванный от ее прелестей.
   И вот она сидит перед ним ссутулившись, точно ощетинившийся от страха зверек. Серые глаза широко распахнуты, но взгляд неправдоподобно невинный.
   – Привет, – сказала она каким-то искусственным голосом.
   Дейн насторожился. Днем Оливия держалась ласково и открыто, а теперь перед ним сидела женщина, которой явно было что скрывать.
   Дейн поспешил раздавить гнилостные побеги подозрения, пока они не опутали всю его душу. Оливия не такая. Она до неприличия прямодушна, необычайно чувственна и совершенно бесхитростна.
   Он изучающе смотрел на нее сверху вниз. Лицо его ничего не выражало.
   – Чем занимаешься?
   – Отдыхаю. – Оливия облизнула губы и торопливо отвела взгляд.
   Виконт кивнул, ничем не выдав своего недоверия.
   – Вот почему ты в ностели?
   С видом явного облегчения Оливия согласно кивнула:
   – Да. – Дейн окинул взглядом кровать и увидел открытую шкатулку, которую раньше никогда не видел.
   – Что у тебя там?
   Оливия метнула на шкатулку перепуганный взгляд, но тут же расслабилась. Что бы она ни прятала, в шкатулке этого сейчас не было.
   – Так, кое-какие памятные вещицы из до… из Челтнема. – Она пододвинула к себе коробочку. – Видишь, вот медаль, которой меня наградили на Челтнемской ярмарке за лучший букет. Боюсь, я не слишком хорошо составляю букеты, нд ярмарку устраивала я. Наверное, мой выигрыш был подстроен.
   Дейн был откровенно сбит с толку ее поведением. Эта девушка устроила ярмарку для своих крестьян, но не рассчитывала на выигрыш. Он заблуждался. Если она что и скрывала, то тайна ее скорее всего была не страшнее дырки в чулке.
   У Дейна отлегло от сердца. Подав жене руку, он помог ей встать на ноги.
   – Скоро надо будет переодеваться к обеду. – Оливия сникла.
   – В чем дело? – поинтересовался он.
   – Пустяки, – тряхнула головой Оливия. – Просто я иногда устаю переодеваться по шесть раз за день.
   Дейн рассмеялся. Освежающий, ветерок ее простодушия развеял последние облачка его подозрений.
   – Можно сказать миссис Хафф, что у тебя разболелась голова. Она пришлет поднос с едой сюда.
   Тотчас повеселев, Оливия жеманно взглянула на него из-под полуопущенных ресниц:
   – И чем же вознаградить вас за спасение, любезный рыцарь?
   Протянув руку, Дейн зацепился пальцем за вырез ее платья и привлек жену к себе.
   – Можешь накормить меня взбитыми сливками с засахаренными вишнями, – прошептал он, нежно пощипывая через материю маковки ее груди, отчего его слова приобрели совершенно иное значение.
   У леди Гринли даже перехватило дыхание.
   – О да! – выдохнула она, незаметно сунув руку мужу под жилет и погладив его грудь.
   Дейн приспустил вырез ее платья, оголив грудь с заманчивыми розовыми нимбами. Не переставая теребить ее соски, он уселся на кровать и привлек Оливию поближе, расположив у себя между коленей. Нагнув голову, он принялся целовать ее грудь, прислонившись шекой к шелковистым мягким холмикам. Оливия шумно вздохнула.
   Она с удовольствием теребила его волосы, высвобождая их из аккуратно заплетенной косички. Длинные пряди закрыли ее грудь, мягко ложась поверх тугих полушарий и проникая в ложбинку между ними, словно теплые шелковые нити.
   – Мне нравятся твои волосы, – мечтательно сказала она. – Они такие хорошенькие! Лучше, чем у меня.
   Дейн закрыл глаза, но через минуту прыснул, признавая свое поражение.
   – Так и быть, от тебя я это стерплю, но если бы кто-нибудь другой назвал меня хорошеньким, наверное, я вызвал бы его на дуэль.
   – Хм… – Она обвила руками его шею сцепив пальцы в замок. – Это все равно что назвать женщину статной, да? – Она вздохнула. – Имеется в виду, что ты высокая и не слишком стройная.
   Зарычав, Дейн игриво прикусил ее наливную плоть.
   – Ты не статная. Вот престарелые вдовушки… те статные. А ты…
   – Какая? Какая я? – По ее голосу было заметно, что она никогда не слышала о себе лестных слов. И неудивительно, зная ее маменьку.
   Виконт по очереди поцеловал маковки ее груди, как бы говоря: «Я скоро вернусь, мои сладкие!»
   – Ты… роскошная. Аппетитная. Желанная. Восхитительная, словно наливное яблоко, или глоток сливок, или миска сладкого крема:..
   Она отпрянула, слегка нахмурившись.
   – Мне следует сделать какой-то вывод из этого перечня продуктов?
   Он засмеялся:
   – Только один: я ужасно изголодался по тебе. – Оливия едва заметно улыбнулась:
   – Я тоже.
   – В таком случае, может, позвонить, чтобы тебе в комнату принесли обед на двоих?
   Она залилась краской.
   – Слуги поймут, что мы затеваем.
   Какая очаровательная наивность! Как будто слуги этого не понимают. В эту самую минуту, наверное, делаются ставки, сколько раз на дню хозяин с хозяйкой уединяются вместе.
   Дейн встал.
   – Значит, обед на двоих.
   Он подошел к двери и остановил пробегавшего по коридору младшего лакея. Пара указаний мигом решили дело, к тому же малый был слишком потрясен, ведь его сиятельство обратился лично к нему.
   Вернувшись в спальню, Дейн нашел там Оливию. Жена стояла посреди комнаты с серьезным лицом, заложив руки за спину.
   – Дейн, у меня для тебя сюрприз.
   – Надеюсь, сюрприз – это ты. А если мне еще разрешат и самому снять обертку… – Улыбнувшись, он двинулся к ней.
   Оливия остановила ею, вытянув перед собой руку.
   – Я хочу, чтобы ты применил это по назначению. Это и есть мой подарок. – Она достала из-за спины третий услаждающий плоть жезл раджи.
   – Нет, еще слишком рано. Ты пока не готова. – запротестовал Дейн, удивленно моргнув.
   Оливия вздернула подбородок:
   – Мне решать, готова я или нет. И я говорю, что готова. – Густо покраснев, она резко опустила голову. – Я хочу тебя, – тихо призналась она. – Хочу до такой степени, что не могу ни спать, ни думать, ни… – Она тряхнула головой, словно рассеивая чары. – Я хочу быть твоей женой не на словах, а на деле.
   Дейн ощутил жгучий укол в груди. Она форсировала свое «обучение» ради него. С жезлом в руке и лицом, красным, как помидор, он заключил свою жену в объятия и спрятал ее голову у себя под подбородком. Она прильнула щекой к его груди.
   – Ты не обязана этого делать, – ласково пожурил ее виконт. – Я не хочу, чтобы ты слишком форсировала события.
   – Мне так не кажется, – покачала головой Оливия. – Не… не знаю, в чем дело, но какими бы огромными эти штуковины ни казались поначалу, стоит мне только подумать о тебе, как всё почему-то подходит.
   «Как же мне с ней повезло! Великодушная и самоотверженная женщина».
   Дейн сделал прекрасный выбор. Иногда ему казалось, что тут не обошлось без некой всеведущей силы.
   Послышался легкий стук в дверь. В комнату торопливо вошли трое слуг с подносами. Не успела Оливия и глазом моргнуть, как на маленьком столике уже красовалась нарядная скатерть, в серебряных подсвечниках горели свечи, на скатерти дымились накрытые крышками блюда, а два удобных кресла стояли рядышком перед камином!