Брэдли Селеста. Все твои тайны

   – Да никому не нужен Челтнем, Оливия! Твой Челтнем – это груда булыжников посреди полей, да и те заросли глухим бурьяном. Нам грозит опасность куда страшнее. – Маменька глубоко вздохнула. – Разорение!
   – Разорение? – Оливия отшатнулась. – Не понимаю… – Матушка ухитрилась метнуть в ее сторону раздраженный взгляд.
   – Господи Боже мой, долговая тюрьма! Понимаю, ты не слишком разбираешься в подобного рода делах, но когда люди нашего положения объявляют о банкротстве, то… то… Скажу лишь, что это настолько ужасно, что даже положение лорда Гринли не убережет твоих детей от пятна позора!
   Банкротство. У Оливии кровь застыла в жилах. Как отнесется к такой новости Дейн?
   «Я сам придерживаюсь довольно строгих правил поведения, того же требую и от остальных».
   Матушка опять запричитала, и мысли Оливии вновь вернулись к делам насущным.
   – Мама, теперь все позади. Дейн вам поможет. Я уверена.
 
   Только Оливия вовсе не испытывала той уверенности, о которой говорила.
   На то чтобы успокоить маменьку, ушло несколько минут. Все это время мозг Оливии лихорадочно работал.
   Надо самой заняться подготовкой бала. Не может же она попросить маменьку о помощи, раз ее не пригласили! Это было бы жестоко, не говоря уже о том, что ей до конца жизни придется выслушивать упреки.
   Тут Оливии на ум пришла еще одна мысль. В рассказе Маркуса об Уолтере наверняка нет ни слова правды, ведь он всего лишь пересказывал сплетни. К сожалению, Оливия знала: в каждой сплетне есть доля истины.
   – Мама, понимаю, тебе больно говорить об Уолтере, но я должна тебя кое о чем спросить.
   Маменька испустила нетерпеливый вздох, уронив руки на колени, по-прежнему сжимая в пальцах промокший платочек.
   – Пожалуйста. Что тебя интересует?
   – Расскажи поподробнее, как утонул Уолтер. – Маменька шмыгнула носом.
   – Упал с корабля, который наняли его друзья. Вот и вся история.
   – А что это был за корабль? – Матушка сделала удивленные глаза:
   – Не имею понятия.
   Оливию так и подмывало обсудить с кем-нибудь дошедшие до нее слухи, но только не с маменькой.
   – С чего ты взяла, что он погиб именно из-за этого? – Леди Челтнем поморщилась:
   – Бог мой, вот уж не думала, что ты такая мнительная! Леди не подобает думать о таких вещах.
   Оливия открыла было рот, собираясь возразить матери, но та замахала на нее платком.
   – Мне известно лишь то, что рассказал нам камердинер Уолтера. Он видел, как все произошло. Ну, ты понимаешь. Уолтер выпил лишнего и упал за борт в Темзу. Бедняжка, должно быть, натерпелся ужаса. Вода в Темзе такая грязная!
   – Да уж конечно! Мне ли не знать? – сухо заметила Оливия, но маменька, как всегда, не уловила иронии. – И где теперь этот камердинер? Ты запомнила, как его зовут?
   – Нет. – Леди Челтнем бросила на нее странный взгляд. – С какой стати мне помнить имена слуг? – Она встала и снова принялась сворачивать в жгут платок. Оливия ожидала, что на пол натечет целая лужа, но, по-видимому, во время своих мелодраматических представлений маменька не смогла выжать из себя ни слезинки. – Не хочу больше говорить об Уолтере, лучше давай поговорим о твоем муже. Ты прислушалась к моему совету?
   Пора уходить, пока разговор не превратился в повторение вчерашних кошмарных признаний.
   – Господи, как летит время! Мне пора идти, мама. Передавай папе сердечный привет.
 
   Придется выпутываться самой. Сначала Оливия собиралась попросить о помощи славную леди Рирдон, но вскоре отказалась от этой идеи. Ведь Рирдоны – друзья Дейна. Наверняка они будут среди гостей. Честно говоря, Оливии не хотелось упускать случаи произвести впечатление на леди Рирдон.
   «Я справлюсь. Подумаешь, эка невидаль! Пустоголовые светские дамочки, и те постоянно дают балы!»
   Заботы об угощении можно переложить на повариху. Как сказал Дейн, за это слугам платят жалованье.
   Осталось только придумать «изысканные развлечения».
   «А не прогуляться ли мне по парку?»
   Миледи спустилась с крыльца родительского дома. Наблюдатель нахмурился. Как? Уже оправилась от потрясения? По его расчетам, сейчас она должна была в картинной позе лежать на кушетке и любезничать со своим «спасителем».
   Что ни говори, а милорд ловко ее спас! На долю секунды наблюдатель испугался, что малый ничего не заметит, до того Дейн был равнодушен. Наблюдатель еле успел придержать треклятую лошадь, не то бы этот увалень не подоспел к своей женушке.
   Нет, убивать он ее пока не собирался. Во всяком случае, не сейчас. Она была ему нужна, как ни противно это признавать.
   Наблюдатель заметил, что девушка в замешательстве застыла посреди тротуара. В чем дело? Что-то явно затевалось без его ведома, а он терпеть этого не мог.
   Шпион решил не спускать с нее глаз. Он очень не любил сюрпризы.
 
   Когда Оливия вошла в спальню, мысли ее были заняты приготовлениями к балу, а душа рвалась к письменному столику в углу комнаты. Полчаса назад она побывала у поварихи. Та отнюдь не пришла в восторг от ее задания и даже не скрывала своей досады. Разъяренная женщина со сверкающими ножами с быстротой молнии рубила мясо к ужину, нагнав на Оливию такого страху, что та предоставила меню целиком и полностью на усмотрение поварихи.
   В Челтнеме Оливия ведать не ведала ни а каких недоразумениях с прислугой, ведь старые слуги вырастили ее и души в ней не чаяли.
   В спальне горничная чистила каминную решетку. Когда вошла Оливия, девушка встала и сделала книксен.
   – Миледи.
   Ну вот! В почтительной манере держаться опять проскальзывало едва различимое презрение. Тряхнув головой, Оливия постаралась убедить себя, что у нее всего лишь разыгралось воображение.
   Но кто это – Летти или Петти? Можно спросить, но пора бы уже знать. Настоящая виконтесса давно бы помнила всех в лицо.
   Леди Гринли внимательно посмотрела на девушку. Темные волосы, веснушки… юное пухлощекое личико.
   – Ты Летти, – уверенно заявила она. Девица вздрогнула.
   – Нет, миледи.
   «Ну все! С меня довольно».
   – А я говорю, да! Я не позволю водить меня за нос! – Горничная затрясла головой, а Оливия с силой топнула ногой.
   Девушка даже побледнела.
   – Нет, миледи! Я…
   Оливия звонко хлопнула в ладоши.
   – Сию минуту признавайся, что ты Летти, не то я прикажу, чтоб тебя сейчас же уволили! Вот увидишь, за мной дело не станет!
   – Это я Летти, миледи, – раздался голос за ее спиной. Оливия резко обернулась. «Уж будьте уверены, эта Петти в два счета вылетит на улицу за то, что не знает меры в своих шуточках…»
   Позади нее явно стояла Летти, а не Петти. Пока Оливия удивленно хлопала глазами, в дверном проеме показалась Петти и встала рядом с Летти.
   Оливия резко повернула голову и посмотрела на третью девушку. Летти. Она снова повернулась к парочке в дверях. И тут Летти.
   Леди Гринли угрюмо взглянула на Петти:
   – Близнецы?
   Губы Петти не дрогнули. Ну, почти.
   – Да, миледи.
   Оливия кивнула. Ясное дело.
   – И зовут ее?..
   – Хетти, миледи. Она служанка, убирает дом. – Оливия всплеснула руками:
   – Это я и сама поняла. – Она снова обернулась к Хетти. Выпучив глаза, точно сова, девица таращилась на нее так, будто Оливия была ядовитой тварью, покрытой чешуей.
   – Здравствуй, Хетти. Очень приятно с тобой познакомиться.
   – Вы уже знакомились с ней, миледи, – подала голос Петти, – когда миссис Хафф…
   – …представляла мне прислугу. Все верно, Петти. Спасибо.
   Оливия вздохнула. Опять она выставила себя круглой дурой, чему Петти, несомненно, была рада-радешенька.
   – Извини, Хетти. Я зря вспылила. Просто я подумала, что твоя сестрица – несносная нахалка. – М-да! Едва ли Хетти полегчает от такого объяснения. Бедняжка и так вся съежилась от страха. – Возвращайтесь к своим занятиям, – устало сказала Оливия. – Делайте что делали.
   Оливия повернулась лицом к письменному столику. Ее прежнюю напускную храбрость как ветром сдуло. Она даже не могла заслужить уважение слуг или на худой конец запомнить их имена. А еще считала себя знатной дамой! Как, скажите, она собиралась устроить подобающий прием для искушенных в светской жизни и всезнающих представителей высшего общества?
   «Изысканные развлечения. Что имел в виду Дейн? Утонченные? Изощренные? Фешенебельные? Боже мой, только бы не фешенебельные!»
 
   Дейн сидел за столом. Его вилка застыла в воздухе, рот приоткрылся от изумления. Оливия только что изложила ему свои задумки насчет увеселений для Охотничьего бала.
   Гринли пристально взглянул на Маркуса. Вид у его друга был явно ошарашенный. Положив вилку на стол, Дейн устремил недоверчивый взгляд на, как он полагал, превосходно обученную хозяйку своего дома.
   – Танцующие собачки?! – Лицо Оливии вытянулось.
   – Они премиленькие, – еле слышно пробормотала она и отвела глаза.
   – Они вроде носят крошечные платьица и все такое? – Моргнув, Маркус повернулся к Дейну, явно силясь подавить ухмылку.
   Дейн откинулся на спинку стула и расхохотался так, что у него на глазах выступили слезы.
   – И шляпки… кажется. – Виконта по-прежнему душил смех. – Малюсенькие собачьи шляпки.
   Оливия закусила губу, явно задетая за живое их весельем.
   – Мне нравятся собачки, – тихо сказала она.
   – Полно, Оливия. Ты же это не всерьез?
   Она промолчала, сосредоточенно разглядывая скатерть. О, черт! То-то и оно, что всерьез.
   За столом повисла неловкая пауза. Нахмурив брови, Дейн с интересом смотрел на молодую жену. Неужели она понятия не имела о том, как даются балы?
   – Ну, завтра ты наверняка придумаешь что-нибудь получше, – растерянно сказал он, а сам подумал: «Пусть только попробует не придумать». – А что насчет меню для гостей, которые останутся у нас на неделю после бала?
   Серые глаза Оливии сделались точно два блюдца.
   – Для гостей, которые у нас останутся… ах да… – Она прочистила горло и вздернула подбородок. – На кухне уже получили указания.
   Кивнув, Дейн с облегчением улыбнулся:
   – Отлично! Ну, а на неделе развлечь гостей будет нетрудно. Скорее всего джентльмены захотят поохотиться.
   Леди Гринли скрестила руки под грудью и исподлобья посмотрела на мужа:
   – Поохотиться на куропаток, которых никто не станет есть.
   Гринли чувствовал, что еще немного, и он проиграет этот бой. Стоило ей только скрестить руки, как у него пропадала всякая охота спорить с ней. Но самое главное – в этом он был совершенно уверен – она и не догадывалась, какую власть имела над ним. Дейн, естественно, не собирался посвящать в эту тайну Оливию. Он попытался снова вернуться к разговору, хотя от вида двух налитых холмиков ее грудей уже начал упускать из памяти, что, собственно, хотел сказать.
   – Я еду в Шотландию стрелять куропаток, – отрезал он. – А ты делай что хочешь. Стреляй по мишеням, устраивай скачки – все, что душе угодно.
   Оливия задумалась.
   – Все, что угодно?
   Где-то далеко в его сознании раздался один тревожный звоночек, но Дейн отбросил всякую осторожность и теперь мечтательно разглядывал грудь жены.
   – Хм…
   Сегодня он непременно посмотрит, как она принимает ванну. Представив, как мыльная пена стекает по роскошным округлостям, Гринли испугался, что пуговицы на его брюках сейчас разлетятся по всей комнате и разобьют оконное стекло. Сделав над собой неимоверное усилие, он перевел взгляд обратно на тарелку, однако вилку брать не стал, зная наверняка, что рука его будет трястись от вожделения.
   До конца обеда Оливия пребывала в бодром расположении духа, обмениваясь с Маркусом милыми колкостями, то и дело чувственно обхватывая губами вилку.
   Ему обязательно надо поговорить с ней об этой привычке… на досуге.

Глава 11

   Оливия мерила шагами спальню, отчаянно пытаясь придумать, чем же развлечь гостей на Охотничьем балу. Она так была уверена в затее с танцующими собачками! Кто не любит кучерявых пудельков в платьицах?
   Очевидно, Дейн. Ее предложение изрядно позабавило не только Дейна, но и Маркуса. В душе у Оливии до сих нор все переворачивалось от их смеха.
   Петти только что наполнила стоявшую напротив камина ванну и уже собиралась капнуть в дымящуюся воду несколько капель розовой воды.
   – Петти, сегодня я, пожалуй, выберу другую эссенцию. – Оливию вполне устраивала розовая вода, но ей до зубного скрежета надоело выслушивать от других, что надо делать. Может же она сама выбрать хотя бы дурацкую эссенцию для ванн!
   Петти посмотрела на нее ничего не выражающим взглядом. Флакон, который она наклонила над огромной медной ванной, не шелохнулся.
   – Хозяин купил для вас розовую воду, миледи.
   Оливия понимала, что назревает очередная перепалка с Петти. Она чуть было ей не уступила. Камеристка уже выжала из нее все соки, но вряд ли такое малодушие послужило бы хорошим примером на будущее.
   – Петти, а хозяин купил еще какую-нибудь эссенцию?
   – Купил, миледи.
   Может, имеет смысл стоять на своем до тех пор, пока девица не устанет держать склянку с розовой водой на весу? Но какой бы заманчивой ни была эта перспектива, Оливии было недосуг пререкаться с Петти.
   – Принеси другую эссенцию, Петти.
   Камеристка медлила. Оливия уже решила, что девица сейчас все равно плеснет в ванну розовой воды, но Петти сквозь зубы процедила:
   – Слушаюсь, миледи, – и вышла из комнаты.
   Теперь леди Гринли могла расслабиться. Интересно, Петти рассердилась? Дейну, разумеется, было бы все равно, сердится слуга или нет. И ей нечего забивать голову всякой чепухой.
   Но к сожалению, Оливии было не все равно. Если ей придется довольствоваться обществом сердитой и вечно недовольной служанки, жизнь сделается несносной. Однако уволить девушку она не могла, пусть даже с согласия Дейна. Теперь она леди Гринли со всеми вытекающими отсюда обязательствами. Слуги есть слуги, что с них возьмешь? Это она должна завоевать расположение Петти.
   Камеристка вернулась с новым флаконом – гораздо большего размера и квадратной формы. Петти уже хотела выплеснуть содержимое склянки в ванну.
   – Стой! – Оливия шагнула к ней. – В этом флаконе… эссенция для дам?
   Казалось, Петти захотела во что бы то ни стало плеснуть в воду содержимое флакона. Наверное, от опрометчивого поступка ее удержал страх, что придется заново наливать ванну. Девушка снова опустила руку.
   – Нет, миледи. Там сандаловое масло его сиятельства.
   Оливия вытаращила на нее глаза:
   – Ты собиралась искупать меня в сандаловом масле?! А дальше что? Надеть на меня брюки и повесить на шею галстук? – Она всплеснула руками. – Да что уж мелочиться! Давай сразу окрестим меня лордом Оливером, и дело с концом!
   Петти отпрянула, округлив глаза.
   «О, черт! Опять я вышла из себя. Теперь девица никогда…»
   С губ Петти сорвался короткий, удивленный смешок. К изумлению Оливии, камеристка прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку. У Петти есть чувство юмора? Быть того не может! Петти – служанка дьявола, а у таких не бывает чувства юмора. Это библейская истина. Оливия почти в этом не сомневалась.
   Скрестив руки на груди, она смерила Петти подозрительным взглядом:
   – Ты ведь на самом деле не злая, так?
   Петти постаралась придать лицу прежнее невозмутимое выражение, ноне смогла удержаться от очередного язвительного смешка.
   Леди Гринли погрозила ей пальцем:
   – Больше тебе меня не провести, милочка. Теперь я все про тебя знаю.
   Глубоко вздохнув, Пети пожала плечами:
   – Все равно мне это уже начало надоедать. – Оливия нахмурилась:
   – Но зачем…
   В этот момент дверь, соединявшая хозяйские спальни, отворилась, и в комнату вошел Дейн.
   – Добрый вечер, дорогая.
   Петти сделала изящный книксен и выпорхнула из комнаты.
   Оливия проводила камеристку недобрым взглядом. Может, Петти полагала, что просто поклонилась хозяину, но Оливия уловила в ее взгляде не только уважение.
   Петти явно была влюблена в Дейна.
   Запретная и несчастная любовь. Бедная Петти! Хотя что еще можно ожидать, когда молодой красивый лорд берет в дом впечатлительных девиц? Такое, наверное, случалось сплошь и рядом. Человеческому сердцу нет дела до должностей и положения в обществе. Человеческое сердце – вольная птица, а не ручная.
   И полное надежды девичье сердце Петти неминуемо будет разбито.
   Оливия перевела взгляд на Дейна. Мужчины – самые настоящие крысы. Пожалуй, с самого начала она была права.
   Она изо всех сил пытается стать идеальной виконтессой, а Дейн всячески тому противится. А ведь она хотела стать его супругой не только на словах!
 
   Войдя вечером в спальню жены, Дейн обнаружил, что Оливия отнюдь не в неглиже, как он ожидал.
   Она стояла в пеньюаре напротив камина возле наполненной до краев ванны.
   Какая удача! Наконец-то он увидит, как ее груди лоснятся от мыльной пены. День складывался весьма неплохо.
   Оливия подняла на него непривычно грустные глаза.
   – Дейн! Думаю, нам надо поговорить.
   «Нам надо поговорить». Эти три слова были способны повергнуть сердце любого мужчины в еще больший трепет. Его самого ни разу не огорошивали этим заявлением, но чутье, доставшееся по наследству от предков-мужчин, помогло Гринли безошибочно распознать надвигающуюся опасность.
   Сейчас начнется.
   Но он попытался стряхнуть с себя груз тысячелетней психологической обработки. Что за чушь лезет в голову! Оливия, наверное, хотела по-новому оформить гостиную или что-нибудь в этом духе. Дейн твердо решил дать ей полную свободу действий и толстый кошелек в придачу.
   – Что стряслось, дорогая?
   «Боже милостивый, пожалуйста, сделай так, чтобы речь шла об отделке гостиной!»
   Оливия медлила, покусывая губу. Это не сулило ничего хорошего. Абсолютно.
   – Почему… – Она сделала вдох и решительно посмотрела ему в глаза. – Почему мы до сих пор не скрепили наш союз любовной близостью?
   Виконт открыл от удивления рот.
   Черт! Надо было заранее придумать объяснение, какую-нибудь красивую и гладкую речь о том, почему разумнее немного подождать, но увы – ничего такого он не подготовил. А теперь только и мог, что молча таращиться на нее, не в силах вымолвить ни слова.
   Момент был упущен. По выражению его лица Оливия догадалась, что дело неладно. На лбу ее внезапно пролегла складка.
   – Дейн?
   Слишком рано. Будь у него чуть больше времени, он бы удостоверился в том, что ее влечет к нему. Он бы осторожно прощупал этот вопрос. Он бы…
   Честно говоря, не было у него никакого плана. Он лгал себе точно так же, как и Оливии. Позволил ей поверить, что когда-нибудь у них будет нормальная семья. Он всего лишь тянул время, пытаясь отсрочить ночь, когда придется признаться: став его женой, она угодила в безвыходное положение.
   – Я подвел тебя, Оливия. – Ему невыносимо было смотреть на нее, видеть, как на ее прелестном личике отразилась тревога. – Ты была моей единственной надеждой, но теперь я… – Он осекся.
   Дейн отвернулся, чувствуя себя неуклюжим верзилой, которому не место в ее спальне. Он был уродом, ошибкой природы. И теперь надо как-то объяснить ей, что связала она себя с уродом на всю оставшуюся жизнь.
   Дейн почувствовал, как молодая жена подошла сзади, прижалась к его спине и обвила руками его стан.
   – В чем дело, Дейн? Отчего ты так терзаешься?
   Ответ был только один. Виконт постоял с минуту, в последний раз наслаждаясь ее заботливым участием, после чего отнял ее руки от своего торса и мягко переместил их вниз.
   Даже это простое прикосновение распалило его изголодавшуюся по ласке плоть. Его естество моментально увеличилось в размере. Оливия прерывисто вздохнула, когда он прижал ее пальцы к гребню своей набухающей плоти. Пальцы ее невольно сомкнулись вокруг твердеющего древка. Всего на секунду его тело откликнулось со всем неистовством истомившейся за годы воздержания плоти. Чресла виконта запульсировали под ее руками.
   Оливия хотела было отстраниться, но Дейн удержал ее руки на прежнем месте. Она все должна знать, но правда открылась отнюдь не до конца. Естество его продолжало расти и шириться и уже не умещалось в ладошках Оливии, но это было еще не все.
   – Господи Боже мой! – сорвался с ее губ еле слышный возглас. Возглас ужаса? Отвращения?
   Пальцы ее заскользили по его естеству вверх и вниз, вдоль и поперек, ощупью оценивая его размеры через туго натянутую материю брюк.
   Дейн запрокинул голову и шумно выдохнул. Нерешительные прикосновения Оливии и лаской-то нельзя было назвать, однако под ее пытливыми пальцами его плоть отвердела еще больше. Виконт отпустил ее руки. Сейчас она содрогнется от омерзения к его уродливой громадине и убежит… подальше от него с его ненормальными потребностями.
 
   Но она не убежала, а осталась стоять, прижавшись к широкой спине Дейна. Закрыв глаза, она изучала мужское отличие своего супруга.
   Какое толстое древко! Боже мой! Неужели они бывают такими толстыми?
   Орудие Дейна поднималось, накренившись вбок, и едва умещалось в двух ее пригоршнях. Широко расставив пальцы, она легонько прошлась вдоль контуров его жезла, и он запульсировал под ее руками. С любопытством поглаживая плоть мужа, Оливия размышляла, что все это значило для них обоих.
   В конце концов, не совсем уж она темная. Немного представляла, как все происходит, знала, что куда вставляется. Ну, если брать млекопитающих в целом. Беда в том, что это, похоже, тудане вставится. Ни так ни сяк. Никак.
   Дейн снова накрыл ее руки своими.
   – К сожалению, я вынужден прервать твое занятие, – вымолвил он сдавленным от напряжения голосом.
   Оливия смущенно убрала руки.
   – Не то чтобы мне не нравились твои прикосновения, но…
   – Можно мне на него взглянуть?
   Этот вопрос изумил ее не меньше, чем самого Дейна, который явно был ошарашен. Круто повернувшись, он уставился на нее во все глаза.
   «Черт! Опять я повела себя как развязная девица! Леди не просят джентльменов показать свое мужское отличие. Нет, мне и впрямь надо зашить рот суровой ниткой!»
   Скрестив руки на груди и выставив их перед собой, словно щит, Оливия отвела взгляд.
   – Извини, я спросила не подумав.
   Дейн повернулся, размашистым шагом подошел к камину и уставился на огонь.
   – Оливия, у меня нет слов, как я сожалею.
   Сожалеет? Он сожалеет? Здесь по-прежнему была какая-то неувязка, но Оливия не могла определить, где именно. Она опустилась в кресло и замерла в ожидании.
   Долгое время Дейн по-прежнему избегал ее взгляда. Сделав глубокий вдох, он рывком оторвался от каминной полки и смущенно посмотрел ей в лицо:
   – Я лгал тебе.
   – Да? И какую именно ложь ты имеешь в виду? – Наступила тягостная пауза.
   – Я лгал тебе, когда прикидывался нормальным мужчиной… – Он осекся и недоуменно посмотрел на нее: – Что значит «какую именно ложь»?
   – Э-э… ничего. Я оговорилась. – Она махнула рукой. – Продолжай, пожалуйста.
   Виконт вздохнул.
   – Я пообещал тебе нормальную семейную жизнь. Я не должен был жениться на тебе, не рассказав… Мне не следовало привязывать тебя к себе. Ты могла бы выйти замуж за человека, у которого… у которого нет такого недостатка.
   – О! – Опять наступило молчание. Неужели надо вытягивать из него слова раскаленными клещами? Оливия тоже сделала пару вдохов и призвала на помощь все свое терпение. – И какой именно недостаток ты имеешь в виду?
   На этот раз до него дошло быстрее.
   – Что значит «какой именно недостаток»?! – взревел Гринли.
   Она улыбнулась:
   – Ну наконец-то! Рада, что ты снова стал прежним. – Леди Гринли расправила пеньюар и чинно сложила руки на коленях. – Не хочешь ли рассказать все сначала? И говори без обиняков, раз уж ты сам меня к этому приучил.
   Виконт провел руками по лицу и усмехнулся:
   – Миледи, вы меня поражаете. – Она кивнула:
   – Я не в первый раз это слышу. Ну, объясни же наконец, в чем дело? И постарайся не делать таких трагических пауз.
   – Ладно. – Дейн облокотился на каминную полку и посмотрел на жену серьезно. – Теперь ты сама знаешь, что у меня за недостаток. И должна понимать, что мы не можем… что нормальные супружеские отношения… Они невозможны!
   Ох! А Оливия так надеялась, что он знает нечто такое, что она упустила из виду.
   – Так ты хочешь сказать, что не намерен скреплять наш брак?
   Гринли быстро провел рукой по волосам.
   – Да, именно это я и хочу сказать.
   – Ясно. – У нее защемило сердце. Вот к чему приводят эти «разговоры без обиняков»! Оливия на миг потупила глаза. – Ты уверен?
   Он кивнул:
   – Да, я лелеял надежду, хотя в глубине души понимал, что никакой надежды нет. Не могу я так с тобой поступить!
   Оливия закрыла глаза и долго сидела в оцепенении.
   – А тебе не кажется, что стоило поднять этот вопрос чуть раньше? Скажем, до свадьбы? – Она услышала, как виконт вздохнул.
   – Потому-то я и избегал тебя, чтобы ненароком его не поднять.
   Она распахнула глаза и бросила на него хмурый взгляд:
   – Ты боялся, что я не выйду за тебя? – Гринли удивленно моргнул.
   – Конечно.
   Оливия невольно рассмеялась, хоть сердце у нее так и разрывалось на части.
   – Дать тебе от ворот поворот? Отказать влиятельному, богатому, щедрому, красивому лорду Гринли? – Она покачала головой. – Или ты думаешь, что предложения руки и сердца так и сыпались на меня со всех сторон? С чего мне быть такой разборчивой?
   – О! – Дейн смущенно потер шею. – Я как-то об этом не подумал.
   Оливия прикрыла веки, тяжело вздохнув.