Брэнд Макс. Король поднебесья

   — Полагаю, имеются в виду мы трое? — осклабился Такер.
   Она зашвырнула журнал в угол и села, уставившись на него сверкающими глазами.
   — О, ради Бога, перестань валять дурака! — воскликнула Беатрис. — Я вижу тебя насквозь! Вы бы с радостью вырезали ему сердце из груди, чтобы посмотреть, что внутри!
   — Может, ты нам расскажешь, Беатрис? — осведомился доктор. — Похоже, анатомию ты знаешь, как свои пять пальцев!
   — Я и так вам скажу! — крикнула она. — Это смелость!
   Вдруг неподалеку раздался крик. Затопали ноги и дверь в домик распахнулась нараспашку. Ввалившиеся внутрь бандиты загалдели наперебой, как взволнованные дети.
   — Он здесь! Данмор, и те двое! Только что приехали!
   Беатрис Кирк потянулась за журналом. Подняв его с пола, она хладнокровно запустила его в голову первому из ворвавшихся в комнату.
   — Что за… — рявкнул тот, но вовремя прикусил язык, а журнал, точно пташка, взмахнув крыльями, порхнул у него над головой.
   — Эй вы, недоумки, когда научитесь стучать прежде, чем вламываться в дом? — беззлобно крикнула она.
   Возмущенный до глубины души бандит хлопнул дверью. Покрутив головой, доктор заметил:
   — И она еще хочет убедить нас, что он ей безразличен! Ох, Беатрис, ты же умная девочка! Будь ты моей дочерью, я бы гордился тобой!
   — Значит, он вернулся, — пробормотал Такер. — Хотелось бы узнать, почему он затеял все это, не дождавшись, пока поезд войдет в ущелье…
   — Тогда тебе лучше отправиться за ним самому! — бросила девушка. — Знаешь ведь, что сюда он не придет! Он ведь не из тех, кто будет петь себе самому осанну!
   — Он будет здесь через пару минут, — с уверенностью в голосе заявил доктор. — Только пригладит волосы и стряхнет пыль с сапог, и все ради вас, дорогая!
   — Сколько стоит мой гнедой? — вдруг спросила она.
   — Я заплатил за него восемь сотен, — ответил недоумевающий Танкертон.
   — А давно он у вас? — поинтересовался доктор?
   — Двух недель еще нет!
   — Тогда можете вполовину сбросить цену! Четыре сотни и ни цента больше, — отрезал он.
   — Ах ты, старый лгун! — воскликнула Беатрис. — Ставлю своего гнедого против сотни, что я права, и Данмор не придет!
   — Сотня?! Дорогая моя, можете с ним проститься!
   — Так, значит, согласны?
   — Еще бы!
   — Пари! — воскликнула она. — Вы свидетель, Джеймс! И пусть он на ваших глазах отсчитает мне денежки сполна!
   Все замерли в ожидании. В очаге треснуло полено. Дым клубами вырывался из докторской трубки.
   — Гляньте-ка, как он пыхтит! — указала на него девушка. — Дымит, как паровоз!
   — Десять минут прошло, — сказал Танкертон. — Она выиграла, Леггс.
   — Ничего подобного! — возмущенно запротестовал тот. — Дайте ему немного времени!
   Снова в комнате повисла тишина. Девушка подобрала журнал и свернулась калачиком, мурлыкая себе под нос. Трое мужчин то и дело кидали в ее сторону вопросительные взгляды.
   Наконец Танкертон неохотно пробурчал:
   — Похоже, она все-таки права, доктор!
   — Да, в мужчинах она разбирается! — хмыкнул Такер.
   — Почему бы ей не разбираться? — с внезапной злобой рявкнул Леггс. — У нее немалый…
   Девушка даже не удостоила его взглядом, только подняла палец.
   — Осторожнее, доктор, — сказала она. — Я как раз читаю об одном парне, который был вынужден проглотить раскаленный уголек. Так вот, он заработал себе несварение желудка на всю оставшуюся жизнь!
   Доктор с возмущенным воплем вскочил на ноги.
   — Ладно, пойдем поищем его! — прорычал он. — И пусть Такер задаст свой вопрос!

Глава 25. Он настоящий мужчина!

   Они так и не смогли отыскать Данмора.
   Он исчез, словно растворился в воздухе. Никто в лагере не знал, куда он делся. Но Чилтон отыскался довольно легко. Окруженный восхищенными слушателями, он сидел в одной из хижин. Голос его осип от холода, и оттого казался особенно безжизненным. Чилтон то и дело надсадно кашлял, останавливался и переводил дух, и оттого, может быть, его рассказ о его приключениях, изложенный коротко и бесстрастно, не вызвал никаких сомнений. Все были уверены, что Чилтон, не только не преувеличивает, но даже изрядно скромничает.
   То и дело его нетерпеливо перебивали:
   — Устроиться напротив Петерсена, — это круто, скажу я вам!
   — Веревка на шее, небось, покруче будет! — усмехнулся Чилтон.
   — Ты, старина, все никак о ней не забудешь!
   — Да ведь сколько дней только о ней и думал! Как только предстал перед судьей, так и подумал. Когда валялся в этой грязной дыре, которую они называют тюрьмой, когда хлебал ихнюю баланду, курил последнюю сигарету, когда шел к поезду, когда сказал им последнее слово, когда…
   — И что же ты сказал им напоследок, дружище? — полюбопытствовал один из бандитов постарше, которому тоже как-то раз довелось провести неделю в тюрьме.
   — Сказал, чтоб пошли и повесились, — ответил Чилтон и снова разразился лающим кашлем.
   — Ну, давай, парень, расскажи, что было после того, как все вышли из вагона!
   — Ну, — начал Чилтон, — тут и рассказывать нечего. Вышли они, вот и все. Кроме шерифа, конечно. Он все еще сидел, пришпиленный ко мне наручниками… ну и еще трое или четверо остались. Не помню только, трое или четверо.
   Чилтон обернулся к Джимми Ларрену.
   — Сколько их было, Джимми? — спросил он. Джимми уставился в потолок. — Четверо, — наконец буркнул он.
   — Шериф и еще четверо. Стало быть, всего пять, — присвистнул кто-то. — Немало, скажу я вам!
   — Немало! — кивнул Чилтон. — Да, к тому же на мне были наручники!
   — Держу пари, ты здорово струхнул, сынок!
   — А то как же, — согласился Чилтон. — Так вот, повторяю, их было пятеро, и еще слепой старик да мальчишка в придачу. По-моему, я уж рассказывал, как Петерсен почуял что-то неладное.
   — Туго же вам пришлось.
   — Но должен признать, — продолжал Чилтон, — что сам я ни о чем таком не догадывался. Думал, что Петерсен просто осел, да и все остальные охранники ему под стать. А потом они все вдруг вышли подышать свежим воздухом, представляете?! И тут старик сползает со стула и топает прямо к нам, а мальчишка виснет на нем и орет ему в самое ухо, что это, дескать, не их станция! Да только тот и в ус не дует! Шериф тоже попытался что-то ему втолковать, да куда там! Он его быстро успокоил!
   — Схватил винтовку, верно?
   — Да на кой ему винтовка, когда у самого кулаки, словно чугунные гири?! Сунул этому простофиле в челюсть, да так, что у того чуть зубы на затылке не выскочили. А потом эдак слегка повернулся, да еще раз, уже снизу, легонечко! Ну, наш шериф тут и сомлел. Не будь мы с ним, как сиамские близнецы, так бы и выпал в окно, ей Богу!
   Он снова закашлялся.
   — Давай, парень, не томи! А остальные что?
   — А что остальные? Только успевали поворачиваться, ведь этот проклятый Данмор орудовал кулаками с такой скоростью, что у меня в глазах рябило! Третий джент только было приподнялся, так Данмор одним ударом успокоил его надолго. Держу пари, ребята, мне показалось, что у него нос так и размазался по физиономии, как гнилой помидор. А потом снова повернулся к шерифу. Тот было принялся лапать револьвер, да куда там, поздно! Данмор его живо уложил.
   — А ты ничего не забыл, Оскар? — вдруг вмешался Джимми Ларрен.
   Тот озадаченно посмотрел на него, потом кивнул.
   — Да, кое-что я оставил на потом. Дело в том, что четвертый, который еще был в вагоне, вскочил и уже готов был всадить Данмору пулю меж лопаток, когда вдруг Джимми рухнул ему в ноги! Тот шваркнулся головой о скамейку и вырубился надолго!
   — Да вы, парни, должно быть, изрядно нашумели! — присвистнул кто-то. — Неужели ж никто не догадался, что в вагоне что-то неладно?
   — А то как же! У нас там дым был коромыслом. Черепа трещали, как кастаньеты, вой стоял, хоть святых выноси, и все такое! Само собой, конвойные и все, кто был рядом, ринулись посмотреть, что там происходит.
   Лающий кашель разрывал ему грудь.
   — Ну, давай же, Чилтон! Закончишь, тогда будешь кашлять!
   — Надо же ему немного подумать, — сухо заметил кто-то.
   Замечание были встречены довольно неодобрительно. В конце концов, для этих охотников за удачей не было более ненавистного человека, чем шериф Петерсен, и теперь, слушая о постигшей его неудаче, они ликовали.
   — Давай, давай, Чилтон. Не обращай внимания на этого олуха Борроу! Сам не знает, что говорит. Так, значит, все они кинулись в вагон и…
   — Ну вот, говорю же, нас там было всего трое, — тем же монотонным голосом продолжал Чилтон. — И вот мы кинулись к выходу, Данмор первый, и прошли сквозь эту толпу, как нож сквозь масло. Видели бы вы, как он орудовал кулаками! Мать честная, они валились на землю, как снопы! Мы выскочили на другую сторону перрона. Там стояли фургоны, я вам о них уже говорил. Данмор быстренько выпряг лошадей, а я покамест успокоил трех или четырех самых шустрых, что кинулись за нами в погоню.
   — Неужто убил?
   — Одного-то точно, — невозмутимо кивнул Чилтон. — Верно, малыш?
   Джимми Ларрен мрачно покачал головой.
   — Да уж, одному не повезло, это верно, — подтвердил он, и округлил глаза, словно даже сейчас при мысли об убитом человеке ему было не по себе.
   Девушка и три ее спутника слушали, затаив дыхание, но тут Линн Такер не выдержал.
   — Какого черта?! Почему этот проклятый Данмор не мог дождаться, пока поезд не окажется в условленном месте?! Может, ты знаешь, Чилтон?
   Услышав это, Чилтон вдруг побагровел. От гнева глаза его сузились и стали похожи на дула револьверов.
   — Такер, — взорвался он. — Это ведь ты придумал весь этот план?
   — Я. А что такое? — недоумевающе спросил тот.
   В голосе его слышалось раздражение. На свете было всего два человека, от которых он был согласен терпеть упреки, это Танкертон и доктор. Может быть, скоро к ним прибавится и Данмор, там будет видно. Пока что сердце его болезненно ныло при мысли, что его отодвинули на задний план. Однако ему вовсе не улыбалось, чтобы какой-то Чилтон позволял себе оспаривал его власть.
   — Да, я, — бросил он. — Повежливее, парень!
   Но Чилтон не унимался.
   — И ты планировал напасть на поезд в ущелье Скачущей Лошади? — спросил он.
   — Д. А ты что, можешь предложить что-нибудь получше?
   — Да уж на твоем месте, старина, я бы лучше почаще держал язык за зубами, а то о твоих планах каждый дурак знает!
   — Как это? Кто ж о нем знал, кроме самого босса? — взвился Такер, кипя от ярости и обиды.
   Чилтон повернулся и смерил его с головы до ног презрительным взглядом,
   — Тогда, стало быть, это ты сам… или Танкертон… кто-то из вас двоих шепнул словечко шерифу о засаде в ущелье. Верно, хотели устроить Данмору ловушку, так? Небось, даже порадовались бы, если нас с ним вздернули рядышком?! Так кто это был, он или ты, говори!
   Лицо Такера посерело, губы затряслись, но не от страха. Его душила бешеная злоба. Танкертон невозмутимо вынул изо рта трубку и принялся беспечно набивать ее, переводя глаза с Такера на Чилтона и обратно, словно его все это совершенно не касалось.
   — Это ложь! — взвизгнул Такер, — гнусная ложь! Ну, ну, послушаем, что ты еще придумаешь, мерзкий лжец! Давай, Чилтон, только дай мне знать, когда закончишь, идет?
   Чилтон снова заговорил, спокойно и уверенно. Голос его звучал твердо, как у человека, который уверен в собственной правоте.
   — Я это слышал своими ушами — шериф рассказывал своим людям, что парни Танкертона укрылись в ущелье и что они собираются напасть на багажный вагон и на наш, чтобы, значит, и меня отбить, и деньги. А потом сказал, что его помощник, вооружившись до зубов, засел там со своими людьми и что, дескать, пускай только сунутся, так от них останется только мокрое место! Вот так он сказал. И весь этот план, который придумал Такер, был ему отлично известен! А теперь что скажешь?
   Ярость, душившая Такера, мгновенно улетучилась, оставив его растерянным и недоумевающим. В поисках поддержки он привычно повернулся к Танкертону, но тот деловито раскуривал трубку, словно в эту минуту для него не было ничего важнее этого. На лице его была написана скука.
   Он обожал играть эту роль — роль случайного наблюдателя, и при этом можно было поклясться, что все это его ни в малейшей степени не волнует.
   Однако сейчас речь шла о слишком серьезных вещах, чтобы просто от них отмахнуться. Даже жизнь Чилтона стоила куда меньше, чем эта потрясающая новость. А все потому, что именно уверенность в каждом из своих людей делала банду Танкертона такой неуязвимой. Он сковал прочную цепь, но понимал — достаточно только одному звену оказаться ржавым, как она тут же рассыплется.
   Подозрительность сгустилась подобно грозовой туче. Все мрачно переглядывались, понимая, что предателем мог оказать любой, в том числе и тот, кто стоит рядом.
   Чилтон откашлялся и продолжал:
   — Кто бы ни был этот пес, но он разболтал Петерсену все! А теперь представьте себе, что должен был чувствовать Данмор, сидя в двух шагах и слыша, как через несколько минут все наши люди попадут в ловушку и будут перебиты?! Что он еще мог сделать, интересно знать? Ах да, конечно, можно было плюнуть на все и смотаться! Да только он не таков! Вместо этого он ударил первый и спутал все их планы!
   Наступило молчание. И вдруг чей-то голос восторженно крикнул:
   — Молодец! Держу пари, вот настоящий мужчина!
   Вот так Данмор стал одним из них.

Глава 16. Кошки-мышки

   На следующее утро Танкертон чуть свет уже постучал в дверь домика, где жила Беатрис.
   — Кто там? — послышалось за дверью.
   — Беатрис, ты уже проснулась?
   Она распахнула дверь.
   — Неужто ты думаешь, я могу валяться в постели, когда среди нас вдруг появился настоящий мужчина? — дерзко усмехнулась она.
   Танкертон криво улыбнулся. Брови его сдвинулись. Он хорошо понимал ее, но порой Беатрис ухитрялась ставить его в тупик.
   — Уж не собираешься ли ты рукоплескать этому парню? — проворчал он.
   — Если он заметит, то почему бы и нет? — она пожала плечами. — Только он не заметит, — И, подняв руку, поправила выбившуюся из прически прядь.
   Танкертон кивнул.
   — Немного практики все равно не помешает. Это знает каждый рыболов.
   — Ты думаешь, я шучу?
   — Нет, тогда бы ты ничего не сказала! Ну да Бог с ним. Я пришел поговорить о том, что для меня важнее, чем этот юнец Данмор.
   — Да он старше, чем ты думаешь, — усмехнулась она.
   — Неужели? — Танкертон тоже улыбнулся. — Так вот, я пришел поговорить с тобой о Фурно.
   — Ну, и что же ты теперь от меня хочешь? — недовольно буркнула Беатрис. — Разве я и так недостаточно сделала? По-моему, он ходил за мной, как барашек на веревочке!
   — А как тебе это удалось?
   — Разрешила как-то подержать меня за руку. Да, еще я ему улыбалась. Вот и все
   — Не так уж много
   — Как видишь, достаточно.
   — Тебе он не нравится?
   — Характер скверный, а так ничего.
   — Ты бы почаще бывала с ним, Беатрис. Я чувствую, он вот-вот ускользнет от нас.
   — Послушай, Джеймс, — не выдержала она. — Не пора ли рассказать мне все начистоту? Я же вижу, у тебя что-то на уме? Для чего тебе этот вздорный парень?
   — Да ему цены нет, если хочешь знать, — фыркнул Танкертон. — Так же, как и тебе, моя милая. Придаете нам респектабельность, так сказать… Кстати, помнишь «Джентльмена Чарли» Бендера? Так вот, раньше это делал он. Когда его пристрелили, мы стали сборищем обыкновенных бандитов. И так всегда. Уберите из шайки этих мальчиков из хорошей семьи с их лоском, воспитанием, с их манерами, и что останется, спрошу я вас? Головорезы, убийцы, грязные мошенники! Печально, верно? А вот появится среди нас такой вот молодой Фурно, и пожалуйста! Все напропалую считают нас кем-то вроде современных Робин Гудов! Да и потом, разве ты забыла? Он превосходный наездник, меткий стрелок, храбрый, как лев и при этом всегда верен своим друзьям. Мысль о предательстве даже не приходит ему в голову…
   — Как, к примеру, доктору…
   — Я не имел в виду доктора. Так ты это сделаешь?
   Беатрис фыркнула.
   — Мне надоело копаться по локоть в грязи ради тебя. Род — славный парень. Я была бы рада, если бы он вернулся домой.
   — Послушай, Беатрис, забудь об этом! Ты сделаешь то, о чем я просил?
   — А каково это мне, тебя, стало быть, не волнует? — накинулась она на него.
   — Так же, как и мне, думается, — кивнул он. — Мы работаем вместе, дорогая моя. Все мое — твое, и ты это знаешь. И если ты только позволишь, в один прекрасный день мы могли бы…
   Он запнулся.
   —Что такое? — спросила девушка.
   — Я поклялся больше не заговаривать об этом, — ответил Танкертон, — Но ты не можешь запретить мне надеяться.
   —…что когда-нибудь ты женишься на мне, — задумчиво закончила Беатрис. — А пока что я для тебя, что червяк для рыболова, верно? Насадил на крючок и ждешь, пока рыбка клюнет. Просто наживка, да, Джеймс.
   — Да что же тут такого? — возмутился он.
   — А что если я возьму да и обручусь с этим мальчиком, из-за которого ты так тревожишься, что тогда? Кстати, а с чего это ты взял, что он собирается убраться отсюда?
   — Да все потому, что недавно он узнал — у него еще есть шанс вернуться, снова стать респектабельным членом общества…
   — Несмотря на все эти трупы, что на нем висят? — недоверчиво вскинула брови Беатрис.
   — Трупы-то газетные, радость моя! В конце концов, не исключено, что правительству все известно, почему бы и нет?
   — Ну… — начала она.
   — Так ты это сделаешь?
   — Нет! — вспыхнула Беатрис. — Меня тошнит от этого, если хочешь знать! И от тебя тоже!
   Она со всей силы хлопнула дверью.
   Танкертон уже потянулся было, чтобы открыть ее, потом, как видно, передумал, и, насвистывая, повернулся на каблуках и ушел.
   А Беатрис, укрывшись за занавеской, провожала его взглядом.
   — Держу пари, для него это новость, — прошептала она.
   Стиснув руки, она погрузилась в глубокую задумчивость.
   Как бы там ни было, характер ее был таков, что Беатрис не могла долго пребывать в унынии. Но слова Танкертона все не шли у нее из головы. Она не сомневалась, что он не кривит душой, когда говорит, что она может распоряжаться всем, что он имеет. И если в этих местах, в этих ущельях, в этих горах, где бежали хлопотливые ручьи, среди холмов и долин он был королем, то она… она была королевой. Слово ее было законом. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы весь лагерь ринулся на ее защиту.
   Да, все это она получила благодаря ему, и Беатрис этого не забывала. Но кроме того она искренне уважала Танкертона, она восхищалась им, как никем прежде. И сама, будучи человеком действия, она выбрала его, мужчину с сильными руками и железной волей, чье мужество было безгранично, а отвага граничила с безрассудством. К тому же здесь, в стране голубого Поднебесья не было никого, кто бы мог оспаривать власть Танкертона. Он, некоронованный король, обладал здесь почти королевским могуществом. И не было ничего постыдного, чтобы служить такому человеку. А кроме тог, служа ему, она служила и самой себе. Так говорил Танкертон, и она в это верила.
   Поэтому-то Беатрис и было так противно флиртовать с молодым Фурно. Но ведь кокетство редко кажется непростительным грехом, особенно для юной девушки!
   Сомнения, однако, по-прежнему грызли ее. Беатрис направилась к окну и задумчиво устремила взгляд вдаль. Само собой, провидению было угодно, чтобы юный Фурно как раз проходил мимо.
   Отбросив прочь сомнения, Беатрис одним прыжком оказалась у дверей. Азартная натура девушки взяла верх. Распахнув дверь, она помазала ему рукой.
   Юноша чуть ли не бегом кинулся к ней.
   — Вылитый громовержец, — польстила она. — Неужели мой верный рыцарь отправляется в поход?
   — Да, далеко — далеко, за тридевять земель, где в углу за конторкой стоит высокий табурет, — усмехнулся Фурно, — служить кому-то верой и правдой за двадцатку в неделю.
   Она медленно покачала головой, словно не веря своим ушам. Потом улыбнулась и поднесла к его носу увесистый кулак.
   — Вот вам, — засмеялась она.
   Фурно шагнул к ней и тень от него упала на Беатрис.
   — Вы опять играете со мной в кошки-мышки? — сурово спросил он. — Неужто вам не жаль меня, Беатрис?
   Девушка отчаянно надеялась, что он не видит ее лица. Вытянув вперед руку, она слепо отталкивала его, пока, наконец, ладонь ее будто случайно не опустилась на его плечо. Таков был ее ответ. По крайней мере, она рассчитывала, что Фурно именно так и поймет эту сцену. Уголком глаза она оглядела поляну. Там не было ни единой души, кроме Джимми Ларрена, усердно чистившего кобылку Данмора. И вдруг Беатрис страшно обрадовалась, что вокруг нет посторонних глаз.
   — Мы не можем тут поговорить, — шепнула она. — Кажется… кажется, я немного сошла с ума, Родман.
   Юноша загорелся.
   — Можно укрыться среди деревьев, — ответил он. — Ах, Беатрис, помоги тебе Бог, если ты опять играешь мной!
   Она молча погладила его по плечу, и они рука об руку двинулись к лесу. Сердце девушки трепетало, как трепещет сердце истинного игрока. Упоение и страх смешались воедино, к тому же она чувствовала в этом юноше мрачное упорство, граничившее с безжалостностью. Прохладный зеленый купол сомкнулся над их головами. В следующее мгновение он резко остановился и, зажав ее лицо в своих ладонях, вгляделся в него с какой-то страстной, почти яростной надеждой. Душа Беатрис ушла в пятки. Сейчас она отчаянно сожалела, что зашла так далеко, но пути назад уже не было. Овладев собой, она старательно заморгала. Потом робко подняла к нему глаза, подернутые дымкой слез.
   — Беатрис, — воскликнул он, — неужели я и в самом деле тебе не безразличен? Ты и вправду любишь меня?
   — Не знаю, — прошептала она. — Просто я думаю о тебе, как никогда не думала ни о ком другом. Не знаю, что это такое… может, и правда любовь… но я с ума схожу при мысли, что больше тебя не увижу!
   В эту минуту чей-то громкий голос позвал
   — Фурно! Фурно!
   Это был Танкертон, и девушка мгновенно догадалась, что ее уход с Фурно не остался незамеченным. Судя по всему, Танкертон решил дать ей благовидный предлог прервать тягостную для нее сцену.
   — Это он, — не скрывая раздражения, буркнул Фурно. — Подождешь меня немного? Если Танкертон не ушлет меня куда-нибудь, я через минуту вернусь.
   — Я подожду, — тихо сказала она.
   Он уже было шагнул к лагерю, но заколебался. Потом снова повернулся к Беатрис.
   — Фурно! Фурно! — звал Танкертон.
   — Если я хоть чуть-чуть тебе не безразличен… если я хоть что-то для тебя значу, — заикаясь, пробормотал юноша, — носи это. По крайней мере, пока я не вернусь!
   Он надел кольцо ей на палец и на мгновение крепко прижал девушку к себе. По выражению его глаза она поняла, что он готов пойти гораздо дальше. Не желая этого, Беатрис постаралась принять опечаленный и задумчивый вид.
   Танкертон снова окликнул его и Фурно вынужден был уйти. Проклиная все на свете, он бросился бежать, то и дело оглядываясь, чтобы взглянуть на нее еще раз. Беатрис это не удивило. Она улыбалась и махала ему рукой. Наконец деревья сомкнулись у него за спиной, и он скрылся из виду.
   А мгновением позже сквозь просветы среди деревьев она увидела, как он вскочил на лошадь и поскакал прочь. Беатрис догадывалась, что так оно и будет — Танкертон не упустит случая отослать его куда-нибудь хотя бы ненадолго. Она погладила его кольцо. Крохотный рубин, словно капелька крови, алел у нее на руке.

Глава 27. Джимми приступает к делу

   Беатрис выбралась на поляну, и Танкертон с улыбкой подошел к ней.
   — Надеюсь, тебе хватило времени? — спросил он.
   Вместо ответа она подняла руку, и рубин кроваво блеснул у нее на пальце.
   — Вот это да! — присвистнул он. — Неужто ты обручилась с ним? Не думал я, что ты готова зайти так далеко!
   — Еще нет, — ответила Беатрис, — но чертовски близка к этому. Ты позвал его как раз вовремя, чтобы до этого не дошло. Мне пришлось дать ему понять, что я влюблена в него и… ненавижу… ненавижу эту игру, Джеймс! Оставь меня, я хочу побыть одна… хотя бы до вечера!
   Она убежала, зная, что он стоит и улыбается ей вслед и ненавидя его за это еще больше. Первый, кого она увидела, был Джимми Ларрен. Он расчесывал гриву Прошу Прощения. Беатрис направилась к нему, надеясь, что разговор с ним заставит ее выбросить из головы ту неприятную сцену, участницей которой она только что стала. Ей казалось, что ее вываляли в грязи.
   — Привет, Джимми, — кивнула она. — Ты теперь помогаешь на конюшне?
   Он повернулся к ней и она увидела, как сияют его глаза.
   — Да нет, — ответил мальчик. — Просто хочу поближе познакомиться с Прошу Прощения!
   — Лучший способ свести знакомство с кобылой, это проехаться на ней, разве нет? — поддразнила Беатрис.
   — Как раз утром попробовал, — хмыкнул Джимми. — Мистер Данмор отпустил меня ненадолго. Но это не кобыла, а чистый порох! Так подбросила меня в воздух, что я уж думал, не вернусь! А слышали бы вы, с каким грохотом я шлепнулся! И борозду пропахал — любо-дорого посмотреть!
   Он расхохотался.
   — Поэтому-то я и решил потолковать с ней. Может, тогда она станет полюбезнее.
   — Интересно, откуда у нее такое имя, — удивилась Беатрис.
   — Ну… наверное, она это говорит прежде, чем отправить очередного парня носом в землю! Сначала взбрыкнет, так что любой полетит вверх тормашками, а потом еще и укусить норовит. Точь-в-точь дикая кошка, верно?
   — Но ведь Данмору она позволяет садиться на себя?