— Что? — Адвокат удивленно выпучил глаза. — Едва ли эти деньги могли так быстро оказаться в обращении. Нет, этого не может быть! — Покачав головой, он добавил: — Странно, что они так быстро вернулись к тебе.
— Даже слишком странно, мистер Финли, — подтвердил Сэксон. — Настолько странно, что меня начинает от этого подташнивать.
Он закрыл глаза, и Финли, воспользовавшись случаем, позволил гримасе ненависти на момент исказить его лицо. Казалось чересчур нелепым, чтобы этот безмозглый тупица, служивший ему послушным орудием, каким-то образом его заподозрил. Со стороны судьбы это явилось бы чудовищным вероломством. Но было бы куда более странным, если бы он не смог снова обвести этого недотепу вокруг пальца.
— Господи, Джон! — внезапно воскликнул адвокат. — Неужели ты подозреваешь, будто я… Нет-нет, этого не может быть! Ты не можешь сомневаться в Дэниеле Финли!
— Я не хочу в вас сомневаться, мистер Финли, — уточнил Сэксон. — Для меня это как нож острый! Но я не могу не удивляться тому, каким образом у вас оказались эти деньги.
— Рассказать тебе об этом, Джон? — потянул время Финли.
— Конечно расскажите!
— Должен ли я это делать? — задумчиво произнес адвокат. Его взгляд устремился на звезды за окном. Никакое правдоподобное объяснение не приходило ему в голову.
— Я хочу знать правду, чего бы это ни стойло! — решительно потребовал Сэксон.
В этот момент Финли наконец нашел выход, и его обуяла бурная радость.
— Очевидно, мне и впрямь следует все тебе рассказать, Джон, — промолвил он, с трудом сдерживая кипящее в нем возбуждение. — Это странная история, но я попытаюсь объяснить ее тебе. Твои нервы достаточно крепки?
— Вполне достаточно.
— Хотя лучше, чтобы я не только объяснил на словах, но и показал тебе разгадку тайны.
— А вы можете это сделать?
— Да. Ты в состоянии совершить короткую прогулку?
— Я готов прошагать несколько миль, лишь бы избавиться от терзающих меня сомнений, мистер Финли.
— Нужно всего лишь дойти до дома подруги твоей Мэри. Ты знаешь, где живет Молли?
— Я слышал о ней и знаю, где ее дом. Но разве вы знакомы с ней, мистер Финли?
— В моей профессии, — пояснил адвокат, — приходится знакомиться со многими странными людьми. Правда, она одна из самых странных, Джин.
— Ну и что вы можете показать мне там?
— Я могу показать тебе прямо сейчас… Нет, если ты в состоянии идти, то тебе лучше подождать и увидеть собственными глазами то, что очень удивит тебя, но сразу объяснит все.
— Хорошо, — кивнул Сэксон. — Я пойду туда, даже если мне придется ползти на четвереньках, мистер Финли. Ведь если я потеряю веру в вас, то уже не смогу верить никому!
— Сначала я должен зайти домой, мой мальчик, — придержал его адвокат. — Встретимся через час в переулке возле отеля. Тебе не составит труда туда добраться. Просто спустись по лестнице и выйди через боковую дверь — тогда тебя никто не заметит. До встречи, Джон!
Глава 40
Глава 41
Глава 42
Глава 43
— Даже слишком странно, мистер Финли, — подтвердил Сэксон. — Настолько странно, что меня начинает от этого подташнивать.
Он закрыл глаза, и Финли, воспользовавшись случаем, позволил гримасе ненависти на момент исказить его лицо. Казалось чересчур нелепым, чтобы этот безмозглый тупица, служивший ему послушным орудием, каким-то образом его заподозрил. Со стороны судьбы это явилось бы чудовищным вероломством. Но было бы куда более странным, если бы он не смог снова обвести этого недотепу вокруг пальца.
— Господи, Джон! — внезапно воскликнул адвокат. — Неужели ты подозреваешь, будто я… Нет-нет, этого не может быть! Ты не можешь сомневаться в Дэниеле Финли!
— Я не хочу в вас сомневаться, мистер Финли, — уточнил Сэксон. — Для меня это как нож острый! Но я не могу не удивляться тому, каким образом у вас оказались эти деньги.
— Рассказать тебе об этом, Джон? — потянул время Финли.
— Конечно расскажите!
— Должен ли я это делать? — задумчиво произнес адвокат. Его взгляд устремился на звезды за окном. Никакое правдоподобное объяснение не приходило ему в голову.
— Я хочу знать правду, чего бы это ни стойло! — решительно потребовал Сэксон.
В этот момент Финли наконец нашел выход, и его обуяла бурная радость.
— Очевидно, мне и впрямь следует все тебе рассказать, Джон, — промолвил он, с трудом сдерживая кипящее в нем возбуждение. — Это странная история, но я попытаюсь объяснить ее тебе. Твои нервы достаточно крепки?
— Вполне достаточно.
— Хотя лучше, чтобы я не только объяснил на словах, но и показал тебе разгадку тайны.
— А вы можете это сделать?
— Да. Ты в состоянии совершить короткую прогулку?
— Я готов прошагать несколько миль, лишь бы избавиться от терзающих меня сомнений, мистер Финли.
— Нужно всего лишь дойти до дома подруги твоей Мэри. Ты знаешь, где живет Молли?
— Я слышал о ней и знаю, где ее дом. Но разве вы знакомы с ней, мистер Финли?
— В моей профессии, — пояснил адвокат, — приходится знакомиться со многими странными людьми. Правда, она одна из самых странных, Джин.
— Ну и что вы можете показать мне там?
— Я могу показать тебе прямо сейчас… Нет, если ты в состоянии идти, то тебе лучше подождать и увидеть собственными глазами то, что очень удивит тебя, но сразу объяснит все.
— Хорошо, — кивнул Сэксон. — Я пойду туда, даже если мне придется ползти на четвереньках, мистер Финли. Ведь если я потеряю веру в вас, то уже не смогу верить никому!
— Сначала я должен зайти домой, мой мальчик, — придержал его адвокат. — Встретимся через час в переулке возле отеля. Тебе не составит труда туда добраться. Просто спустись по лестнице и выйди через боковую дверь — тогда тебя никто не заметит. До встречи, Джон!
Глава 40
Однако Финли пошел не к себе домой. Все еще ощущая покалывание в левой руке после пожатия Сэксона, он вышел из отеля и направился прямиком в хижину старого Бордена.
Девушка и Пасьянс были на месте. Постучав в дверь, адвокат услышал голос Молли:
— Кто там?
— Финли, — ответил он.
Послышались быстрые шаги, и девушка отперла дверь.
— Входи, Дэнни Дьявол, — пригласила она. — Приятно увидеть твою физиономию второй раз за ночь.
Не удостоив ее взглядом, Дэниел подошел к столу, возле которого развалился на стуле Пасьянс, потягивающий кофе. Он выглядел красивым и изящным, как черная пантера. Его горящие глаза рассматривали адвоката с интересом, но без особой симпатии.
— Ну, Финли? — осведомился бандит.
— Сэксон у меня в кармане, — сообщил тот. — Я готов привести его сюда.
— Ты имеешь в виду, что приведешь его этой ночью? Но ведь он лежит больной в отеле! -
— Он уже достаточно поправился, чтобы ходить. И чтобы стрелять — тоже. Я хочу доказать тебе, что выполняю все условия нашего договора, Пасьянс. Ты ограбил меня на пять тысяч долларов, а я хочу исполнить свое обещание — привести Сэксона сюда и умыть руки.
— Верно, Дэнни, — одобрила девушка. — Умой руки в крови — это лучший способ сделать их чистыми.
Финли свирепо повернулся к ней и прошипел:
— Проклятая ведьма!
— Послушайте, как заговорил Дэнни! — воскликнула Молли. — Какой благовоспитанный джентльмен!
— Заткнись! — оборвал ее Пасьянс. — Финли, ты в самом деле можешь заманить сюда эту свинью прямо сейчас?
— Могу.
— Но ведь он приведет с собой двадцать человек!
— Сэксон придет один. Придет, даже если ему придется ползти на четвереньках.
Пасьянс вскочил со стула:
— Ты один из величайших людей в мире, Финли! Самый великий из всех, кого я знал! Притащи его сюда, и я назову тебя чемпионом среди чародеев! — Он громко расхохотался.
— Ты его получишь, — спокойно пообещал адвокат. — Надеюсь, ты не пьян, Пасьянс?
— Нет.
— Ты можешь свистнуть своим людям?
— Да.
— Тогда позови их. Сэксон должен умереть!
— Вот как? — усмехнулась девушка. — Выходит, даже честный Джон встал у тебя на пути? Даже он почуял лисицу и открыл глаза?
— Черт возьми, Пасьянс! — взорвался Финли. — Мне уже тошно слушать ее! Так ты позовешь людей?
— Позову, — кивнул бандит. — Через сколько времени Сэксон будет здесь?
— Через сорок минут — может, еще раньше.
— Всего через сорок минут? — Пасьянс торжествующе взмахнул руками. — Тогда скорее тащи его сюда, а я приготовлю ловушку!
Финли немного поколебался, с сомнением глядя на девушку, потом повернулся и вышел.
После его ухода Пасьянс начал мерить шагами комнату, разрезая плечами облака табачного дыма, тут же вновь соединяющиеся у него за спиной.
— Через сорок минут! И они уже идут! Черт побери, Молли, когда я представляю себе эту крысу валяющейся дохлой на полу… — Радостно засмеявшись, он подошел к окну и распахнул его.
— Собираешься свистнуть своим псам? — вскинулась Молли.
— Позову парочку ребят…
— Правильно, — подхватила девушка. — Лучше не рисковать, особенно когда боишься.
— Боюсь? Сэксона? Да я трижды едва его не прикончил, но каждый раз его выручала удача!
— То-то и оно. Ты боишься не Сэксона, а его удачи!
— Я не боюсь никого и ничего, — отрезал Пасьянс. — Ты отлично это знаешь! Что с тобой творится, Молли?
— Ты ничего не боялся месяц назад — до встречи с Сэксоном. Но сейчас все изменилось.
Бандит злобно уставился на девушку, но она не дрогнула под его взглядом.
— Я видела, что с тобой происходит, Пасьянс, — продолжила Молли. — Такие вещи начинаются исподволь, но быстро растут. В первый раз ты сказал, что Сэксону просто повезло. Во второй раз, когда ему удалось вырваться из твоих рук, ты заявил то же самое, но на тебе до сих пор остаются отметины, оставленные им. И ты помнишь, что дважды тебе пришлось бежать. С тех пор у тебя в крови поселился страх. В третий раз ты уже не осмелился встретиться с ним один на один.
— Лжешь! — рявкнул Пасьянс. — Именно так мы и встретились!
— Да, но у тебя за спиной были двое парней с ружьями — для пущей верности.
— Ну и что? Ведь всю работу проделал я!
— Ты и сейчас собираешься проделать то же самое, — усмехнулась девушка. — Свистнуть парочке ребят с ружьями просто для верности?
Пасьянс с треском захлопнул окно:
— Я не стану их звать, если ты думаешь, что я боюсь…
— Надеюсь, что не боишься, но я начала сомневаться.
Он медленно подошел к ней:
— Тебя здорово интересует Джон Сэксон, не так ли?
— Конечно интересует, — спокойно отреагировала Молли.
— Если он со мной покончит, ты через минуту начнешь увиваться вокруг него?
— Его уже застолбила девушка получше меня, Пасьянс. Порядочная девушка, которая и нужна такому порядочному парню.
— Ну, раз у тебя к нему сердечная склонность, — зловеще улыбнулся Пасьянс, — я преподнесу тебе его сердце на блюдечке!
— Вот это другой разговор, — одобрила Молли. — Хотя Сэксон слаб и только что поднялся с койки, не жди легкой победы. Его правая рука вполне способна держать револьвер.
— Ладно, твоя взяла! — Пасьянс посмотрел на нее из-под сдвинутых бровей. — Тебе всегда удается одержать надо мной верх. Второй такой не найдешь! В один прекрасный день я, пожалуй, на тебе женюсь!
— Ты говоришь так, словно Сэксон уже валяется мертвым в пыли. Но он еще жив, так что лучше пойди на кухню, сядь и соберись с силами. Для этой игры тебе понадобятся крепкие нервы.
Пасьянс поколебался, будто сомневаясь в ее истинных побуждениях.
— Ты права, — кивнул наконец. — Ты права почти всегда. Впредь я буду чаще прислушиваться к тебе, старушка! — И вышел на кухню, бесшумно закрыв за собой дверь.
Девушка откинулась на спинку стула, глядя в потолок и пытаясь собраться с мыслями. Она все еще пребывала в сомнении, когда услышала приближающиеся к дому шаги двух человек. Вскоре в дверь негромко постучали.
— Войдите! — откликнулась Молли.
Дверь открылась, и она увидела Финли и Джона Сэксона, выглядевшего бледным и изможденным на фоне черного бархата ночи.
Девушка и Пасьянс были на месте. Постучав в дверь, адвокат услышал голос Молли:
— Кто там?
— Финли, — ответил он.
Послышались быстрые шаги, и девушка отперла дверь.
— Входи, Дэнни Дьявол, — пригласила она. — Приятно увидеть твою физиономию второй раз за ночь.
Не удостоив ее взглядом, Дэниел подошел к столу, возле которого развалился на стуле Пасьянс, потягивающий кофе. Он выглядел красивым и изящным, как черная пантера. Его горящие глаза рассматривали адвоката с интересом, но без особой симпатии.
— Ну, Финли? — осведомился бандит.
— Сэксон у меня в кармане, — сообщил тот. — Я готов привести его сюда.
— Ты имеешь в виду, что приведешь его этой ночью? Но ведь он лежит больной в отеле! -
— Он уже достаточно поправился, чтобы ходить. И чтобы стрелять — тоже. Я хочу доказать тебе, что выполняю все условия нашего договора, Пасьянс. Ты ограбил меня на пять тысяч долларов, а я хочу исполнить свое обещание — привести Сэксона сюда и умыть руки.
— Верно, Дэнни, — одобрила девушка. — Умой руки в крови — это лучший способ сделать их чистыми.
Финли свирепо повернулся к ней и прошипел:
— Проклятая ведьма!
— Послушайте, как заговорил Дэнни! — воскликнула Молли. — Какой благовоспитанный джентльмен!
— Заткнись! — оборвал ее Пасьянс. — Финли, ты в самом деле можешь заманить сюда эту свинью прямо сейчас?
— Могу.
— Но ведь он приведет с собой двадцать человек!
— Сэксон придет один. Придет, даже если ему придется ползти на четвереньках.
Пасьянс вскочил со стула:
— Ты один из величайших людей в мире, Финли! Самый великий из всех, кого я знал! Притащи его сюда, и я назову тебя чемпионом среди чародеев! — Он громко расхохотался.
— Ты его получишь, — спокойно пообещал адвокат. — Надеюсь, ты не пьян, Пасьянс?
— Нет.
— Ты можешь свистнуть своим людям?
— Да.
— Тогда позови их. Сэксон должен умереть!
— Вот как? — усмехнулась девушка. — Выходит, даже честный Джон встал у тебя на пути? Даже он почуял лисицу и открыл глаза?
— Черт возьми, Пасьянс! — взорвался Финли. — Мне уже тошно слушать ее! Так ты позовешь людей?
— Позову, — кивнул бандит. — Через сколько времени Сэксон будет здесь?
— Через сорок минут — может, еще раньше.
— Всего через сорок минут? — Пасьянс торжествующе взмахнул руками. — Тогда скорее тащи его сюда, а я приготовлю ловушку!
Финли немного поколебался, с сомнением глядя на девушку, потом повернулся и вышел.
После его ухода Пасьянс начал мерить шагами комнату, разрезая плечами облака табачного дыма, тут же вновь соединяющиеся у него за спиной.
— Через сорок минут! И они уже идут! Черт побери, Молли, когда я представляю себе эту крысу валяющейся дохлой на полу… — Радостно засмеявшись, он подошел к окну и распахнул его.
— Собираешься свистнуть своим псам? — вскинулась Молли.
— Позову парочку ребят…
— Правильно, — подхватила девушка. — Лучше не рисковать, особенно когда боишься.
— Боюсь? Сэксона? Да я трижды едва его не прикончил, но каждый раз его выручала удача!
— То-то и оно. Ты боишься не Сэксона, а его удачи!
— Я не боюсь никого и ничего, — отрезал Пасьянс. — Ты отлично это знаешь! Что с тобой творится, Молли?
— Ты ничего не боялся месяц назад — до встречи с Сэксоном. Но сейчас все изменилось.
Бандит злобно уставился на девушку, но она не дрогнула под его взглядом.
— Я видела, что с тобой происходит, Пасьянс, — продолжила Молли. — Такие вещи начинаются исподволь, но быстро растут. В первый раз ты сказал, что Сэксону просто повезло. Во второй раз, когда ему удалось вырваться из твоих рук, ты заявил то же самое, но на тебе до сих пор остаются отметины, оставленные им. И ты помнишь, что дважды тебе пришлось бежать. С тех пор у тебя в крови поселился страх. В третий раз ты уже не осмелился встретиться с ним один на один.
— Лжешь! — рявкнул Пасьянс. — Именно так мы и встретились!
— Да, но у тебя за спиной были двое парней с ружьями — для пущей верности.
— Ну и что? Ведь всю работу проделал я!
— Ты и сейчас собираешься проделать то же самое, — усмехнулась девушка. — Свистнуть парочке ребят с ружьями просто для верности?
Пасьянс с треском захлопнул окно:
— Я не стану их звать, если ты думаешь, что я боюсь…
— Надеюсь, что не боишься, но я начала сомневаться.
Он медленно подошел к ней:
— Тебя здорово интересует Джон Сэксон, не так ли?
— Конечно интересует, — спокойно отреагировала Молли.
— Если он со мной покончит, ты через минуту начнешь увиваться вокруг него?
— Его уже застолбила девушка получше меня, Пасьянс. Порядочная девушка, которая и нужна такому порядочному парню.
— Ну, раз у тебя к нему сердечная склонность, — зловеще улыбнулся Пасьянс, — я преподнесу тебе его сердце на блюдечке!
— Вот это другой разговор, — одобрила Молли. — Хотя Сэксон слаб и только что поднялся с койки, не жди легкой победы. Его правая рука вполне способна держать револьвер.
— Ладно, твоя взяла! — Пасьянс посмотрел на нее из-под сдвинутых бровей. — Тебе всегда удается одержать надо мной верх. Второй такой не найдешь! В один прекрасный день я, пожалуй, на тебе женюсь!
— Ты говоришь так, словно Сэксон уже валяется мертвым в пыли. Но он еще жив, так что лучше пойди на кухню, сядь и соберись с силами. Для этой игры тебе понадобятся крепкие нервы.
Пасьянс поколебался, будто сомневаясь в ее истинных побуждениях.
— Ты права, — кивнул наконец. — Ты права почти всегда. Впредь я буду чаще прислушиваться к тебе, старушка! — И вышел на кухню, бесшумно закрыв за собой дверь.
Девушка откинулась на спинку стула, глядя в потолок и пытаясь собраться с мыслями. Она все еще пребывала в сомнении, когда услышала приближающиеся к дому шаги двух человек. Вскоре в дверь негромко постучали.
— Войдите! — откликнулась Молли.
Дверь открылась, и она увидела Финли и Джона Сэксона, выглядевшего бледным и изможденным на фоне черного бархата ночи.
Глава 41
Для Сэксона темноглазая девушка с алыми губами была видением из прошлого. Конечно, она отличалась от его представлений о ней, но не слишком.
Глядя на нее, медленно поднимающуюся со стула, он попытался вообразить нарисованную Мэри Уилсон картину снежной бури в горах и этой девушки, заботящейся о раненом, который лежал в бреду.
Джон подошел к Молли и взял ее за руку.
— Мэри многое мне рассказала, — заговорил он. — Хотя вы могли бы сообщить куда больше.
Молли бросила взгляд на Финли и покачала головой:
— Все это не имеет значения.
— Но я даже не поблагодарил вас, — настаивал Джон.
В глазах девушки застыло странное выражение, какого ему никогда не приходилось видеть ни на чьем лице. Она словно изучала его плоть и душу. В ней причудливо сочетались страсть и холод, доброта и жестокость.
— Благодарить меня? — Неожиданно Молли расхохоталась, и в ее смехе послышались истеричные нотки. — За что? За это? — Она указала на дверь в задней стене.
Обернувшись, Сэксон увидел, что она медленно и беззвучно открывается.
Внезапно он все понял.
Посмотрев на Финли, Джон увидел лицо, словно выточенное из желтого камня с высеченной на нем усмешкой. Левая рука адвоката скользнула под пиджак; во взгляде, прикованном к лицу Сэксона, светилась смертельная угроза.
— Боже мой! — ахнул Джон. — Значит, это вы, Финли… Не может быть! — Потом посмотрел на девушку, стоящую у стены, слегка наклонившись вперед.
В лице Молли еще ощущалась страсть, но ее вытеснял чисто животный интерес. Казалось, она ожидает начала увлекательной пьесы, где ей предстоит играть главную роль.
Когда-то, еще в детские годы, Сэксон видел двух волков, свирепо дерущихся при лунном свете, и волчицу, лежащую поодаль и с удовольствием наблюдавшую за битвой.
В дверном проеме появилось лицо Пасьянса.
— Доставай оружие, Сэксон! — крикнул он, и его собственный револьвер блеснул в темноте снизу вверх.
Джону показалось, будто сильный ветер подталкивает его к открытой двери, выдувая при этом из него чувство страха. Он выхватил кольт молниеносным движением, но успел подумать о многом. Ему хватило времени вспомнить, как он практиковался в комнате отеля, целясь в блестящий ободок зеркала. Блеск взметнувшегося кверху оружия Пасьянса был точно такой же мишенью.
Револьвер Сэксона выстрелил, едва появившись из-под куртки.
Оружие дернулось в руке Пасьянса. Он тоже выстрелил, но пуля вонзилась в половицу у ног Джона.
Затем Пасьянс шагнул из тени. Он медленно двигался вперед, с трудом удерживая кольт кончиками пальцев безвольно повисшей руки. Лицо бандита производило жуткое впечатление — его выражение было абсолютно отсутствующим, словно у идиота. В центре груди на голубой ткани рубашки расплывалось алое пятно.
— Берегись Финли! — крикнула девушка.
Обернувшись, Сэксон успел заметить, как рука адвоката вырвалась из-под пиджака, сжимая тупоносый револьвер. Использовав свой кольт, как саблю, Джон выбил оружие у Финли.
«Бульдог» упал на пол. Адвокат не попытался его поднять. Он стоял неподвижно, с той же усмешкой на каменном лице.
— Пасьянс! Пасьянс! — крикнула Молли. Подбежав к нему, она выхватила у него револьвер, бросила его на пол. — Что с тобой? Господи, не смотри так!
— Он умирает, — сказал Сэксон адвокату. — Убирайтесь отсюда и… ждите меня у себя дома!
Финли вышел, а Джон шагнул к девушке. Он попытался помочь ей подвести Пасьянса к стулу, но она свирепо ударила его по лицу крепким кулачком.
— Посмотри, что ты наделал! — взвизгнула Молли. — Ты убил его! Убил Пасьянса! Господи, и я сама дала тебе шанс!
Бандит бесформенной массой развалился на стуле. Казалось, все его кости сломаны. На лице оставалось то же отсутствующее выражение, а взгляд был безжизненным.
— В чем дело, Молли? — спросил он. На его губах появлялись и тут же лопались пузырьки крови. — Сколько сейчас времени?
Девушка вытерла ему губы носовым платком, потом обеими руками схватила его за волосы.
— Ты умираешь, Пасьянс! — быстро заговорила она. — Не болтай, как полоумный! Ты должен умереть как мужчина! Слышишь, Пасьянс?
— В чем дело? — повторил тот, — Меня что-то ударило… Все мое тело онемело… — Он говорил так тихо, что слова можно было разобрать с трудом.
Девушка свирепо тряхнула его:
— Неужели тебе непонятно, Пасьянс? Ты умираешь, и я больше никогда тебя не увижу! Поцелуй меня, дорогой!
— Что за черт, Молли? — пробормотал он. — Отпусти мои волосы…
— Я помогла этому болвану, Пасьянс, а он убил тебя! Я не знала… Я просто хотела, чтобы игра была честной! О Господи, да очнись же и попрощайся со мной!
Но Пасьянс не стал прощаться. Пузырьки больше не лопались на его губах. Глаза смотрели в сторону, а на лице застыла рассеянная улыбка.
Поняв все, Молли со стоном прижала голову бандита к груди, целуя губы, на которых уже запеклась кровь.
Глядя на нее, медленно поднимающуюся со стула, он попытался вообразить нарисованную Мэри Уилсон картину снежной бури в горах и этой девушки, заботящейся о раненом, который лежал в бреду.
Джон подошел к Молли и взял ее за руку.
— Мэри многое мне рассказала, — заговорил он. — Хотя вы могли бы сообщить куда больше.
Молли бросила взгляд на Финли и покачала головой:
— Все это не имеет значения.
— Но я даже не поблагодарил вас, — настаивал Джон.
В глазах девушки застыло странное выражение, какого ему никогда не приходилось видеть ни на чьем лице. Она словно изучала его плоть и душу. В ней причудливо сочетались страсть и холод, доброта и жестокость.
— Благодарить меня? — Неожиданно Молли расхохоталась, и в ее смехе послышались истеричные нотки. — За что? За это? — Она указала на дверь в задней стене.
Обернувшись, Сэксон увидел, что она медленно и беззвучно открывается.
Внезапно он все понял.
Посмотрев на Финли, Джон увидел лицо, словно выточенное из желтого камня с высеченной на нем усмешкой. Левая рука адвоката скользнула под пиджак; во взгляде, прикованном к лицу Сэксона, светилась смертельная угроза.
— Боже мой! — ахнул Джон. — Значит, это вы, Финли… Не может быть! — Потом посмотрел на девушку, стоящую у стены, слегка наклонившись вперед.
В лице Молли еще ощущалась страсть, но ее вытеснял чисто животный интерес. Казалось, она ожидает начала увлекательной пьесы, где ей предстоит играть главную роль.
Когда-то, еще в детские годы, Сэксон видел двух волков, свирепо дерущихся при лунном свете, и волчицу, лежащую поодаль и с удовольствием наблюдавшую за битвой.
В дверном проеме появилось лицо Пасьянса.
— Доставай оружие, Сэксон! — крикнул он, и его собственный револьвер блеснул в темноте снизу вверх.
Джону показалось, будто сильный ветер подталкивает его к открытой двери, выдувая при этом из него чувство страха. Он выхватил кольт молниеносным движением, но успел подумать о многом. Ему хватило времени вспомнить, как он практиковался в комнате отеля, целясь в блестящий ободок зеркала. Блеск взметнувшегося кверху оружия Пасьянса был точно такой же мишенью.
Револьвер Сэксона выстрелил, едва появившись из-под куртки.
Оружие дернулось в руке Пасьянса. Он тоже выстрелил, но пуля вонзилась в половицу у ног Джона.
Затем Пасьянс шагнул из тени. Он медленно двигался вперед, с трудом удерживая кольт кончиками пальцев безвольно повисшей руки. Лицо бандита производило жуткое впечатление — его выражение было абсолютно отсутствующим, словно у идиота. В центре груди на голубой ткани рубашки расплывалось алое пятно.
— Берегись Финли! — крикнула девушка.
Обернувшись, Сэксон успел заметить, как рука адвоката вырвалась из-под пиджака, сжимая тупоносый револьвер. Использовав свой кольт, как саблю, Джон выбил оружие у Финли.
«Бульдог» упал на пол. Адвокат не попытался его поднять. Он стоял неподвижно, с той же усмешкой на каменном лице.
— Пасьянс! Пасьянс! — крикнула Молли. Подбежав к нему, она выхватила у него револьвер, бросила его на пол. — Что с тобой? Господи, не смотри так!
— Он умирает, — сказал Сэксон адвокату. — Убирайтесь отсюда и… ждите меня у себя дома!
Финли вышел, а Джон шагнул к девушке. Он попытался помочь ей подвести Пасьянса к стулу, но она свирепо ударила его по лицу крепким кулачком.
— Посмотри, что ты наделал! — взвизгнула Молли. — Ты убил его! Убил Пасьянса! Господи, и я сама дала тебе шанс!
Бандит бесформенной массой развалился на стуле. Казалось, все его кости сломаны. На лице оставалось то же отсутствующее выражение, а взгляд был безжизненным.
— В чем дело, Молли? — спросил он. На его губах появлялись и тут же лопались пузырьки крови. — Сколько сейчас времени?
Девушка вытерла ему губы носовым платком, потом обеими руками схватила его за волосы.
— Ты умираешь, Пасьянс! — быстро заговорила она. — Не болтай, как полоумный! Ты должен умереть как мужчина! Слышишь, Пасьянс?
— В чем дело? — повторил тот, — Меня что-то ударило… Все мое тело онемело… — Он говорил так тихо, что слова можно было разобрать с трудом.
Девушка свирепо тряхнула его:
— Неужели тебе непонятно, Пасьянс? Ты умираешь, и я больше никогда тебя не увижу! Поцелуй меня, дорогой!
— Что за черт, Молли? — пробормотал он. — Отпусти мои волосы…
— Я помогла этому болвану, Пасьянс, а он убил тебя! Я не знала… Я просто хотела, чтобы игра была честной! О Господи, да очнись же и попрощайся со мной!
Но Пасьянс не стал прощаться. Пузырьки больше не лопались на его губах. Глаза смотрели в сторону, а на лице застыла рассеянная улыбка.
Поняв все, Молли со стоном прижала голову бандита к груди, целуя губы, на которых уже запеклась кровь.
Глава 42
Джон Сэксон медленно шагал назад в город. Он пытался выбросить из головы все происшедшее, сосредоточив внимание на звездах и горящих кое-где фонарях.
Добравшись до дома Финли, Джон поднялся на крыльцо и открыл дверь, не постучав. Адвокат сидел за письменным столом, на котором лежали пачки денег. Выглядел он спокойным и беспечным.
— Как поживаешь, Джон? — встретил Финли гостя. — Чистую работенку ты проделал, ничего не скажешь! Чистую и быструю!
На момент Сэксону показалось, будто адвокат вновь старается обвести его вокруг пальца. Вместо ответа, он положил на стол револьвер «бульдог».
— Конечно, Джон, я все отлично понимаю, — почти весело продолжил Дэниел. — Но я подумал, что так как в прошлом мы с тобой славно поработали, то могли бы осуществить еще кое-что. Предлагаю тебе сделку. Здесь все остальные деньги, которые я украл у тебя. Почти пятьдесят тысяч долларов. Деньги возвращаются домой, как цыплята в курятник! Более того, Джон, я могу оставить тебе маленькую сумму, если ты пообещаешь не рассказывать то, что знаешь обо мне. Моя душа всегда была черной как сажа, хотя многие считали ее ослепительно белой. Конечно, я был чудовищным лицемером, но мне это доставляло удовольствие. У каждого есть свои маленькие радости, не так ли? Без них жизнь была бы невыносима. Поэтому я спрашиваю тебя, согласен ли ты в обмен на все, что у меня есть, сохранить при себе то, что тебе известно? Не такая уж это большая просьба. Какой тебе смысл вредить мертвецу? Может, ты сделаешь это для меня — ради нашей былой дружбы?
— Но ведь есть еще и Молли, — напомнил Сэксон. — Она все знает.
— Она никогда не упомянет мое имя, — заверил адвокат. — Я для нее ничто. Для такой дикой и великой души, как у Молли, вспоминать обо мне все равно что о грязи под ногами. Кроме того, ее мысли заняты покойником. Это было очень страшно — я имею в виду его смерть?
— Зачем вы дали мне револьвер? — вместо ответа, поинтересовался Джон. — Какая вам была выгода от того, что я убил Боба Уизерелла?
— Я ощутил радость власти, невидимой для окружающих. Радость Бога, повелевающего людскими умами. Неужели это непонятно?
— А все остальное? — допытывался парень. — Вы притворялись, что на моей стороне, а сами работали на Пасьянса?
— Я просто натравливал вас друг на друга. Мне всего лишь хотелось видеть кровь — только потом появилась жажда денег.
— А ведь я любил вас, — тихо произнес Сэксон.
— Как и многие другие, — усмехнулся Дэниел Финли. — Я молю тебя не о жизни — смерть меня не страшит. Но я не хочу исчезнуть из памяти жителей Блувотера. Я всегда презирал их, но теперь понимаю, что они — мой единственный шанс на бессмертие. Дашь ли ты мне этот шанс, Сэксон?
— Да, — кратко бросил Джон. Он собрал со стола пачки долларов. — А ваших денег мне не нужно, Финли. Мне жаль вас. Даже теперь я не могу вас ненавидеть.
— В самом деле?
— В самом деле, — точно эхо отозвался Сэксон. — Прощайте! — И он протянул руку, которую Финли жадно стиснул.
— Теперь я знаю, Джон, что ты сдержишь слово и не станешь говорить обо мне дурно! Да благословит Бог твою добрую жизнь и да простит мне мою злую! Я пытался сделать из тебя мошенника и негодяя, но ты оказался слишком честен и правдив. Прощай!
Когда шаги Сэксона стихли за дверью, Финли уже писал:
«Всем, кого это касается. Я, Дэниел Финли, будучи в здравом уме и твердой памяти, собираюсь лишить себя жизни, переставшей быть полезной для окружающих и приятной для меня. Если я совершаю грех, нарушая неприкосновенность жизни, то в качестве оправдания могу назвать долгие годы тайной боли и отсутствия дружбы и любви. Прошу всех, кому я причинил зло, — если таковые есть, — простить меня. А если я когда-либо делал добро людям, пусть они помолятся за мою грешную душу, которая была одинокой на земле и, я уверен, будет такой же одинокой в ином мире.
Все то немногое, чем я располагаю, — мое имущество, деньги, дом, землю, — я завещаю славному и благородному человеку, Джону Сэксону, который был в этом мире самым близким из всех моих друзей и единственным, кто знал меня по-настоящему.
Дэниел Финли».
Закончив писать, адвокат отодвинул документ в дальний угол стола и взял револьвер «бульдог», который Сэксон принес ему из дома старого Бордена.
Он с горечью усмехнулся, внезапно осознав, что его жизнь ровным счетом ничего не значит и что прожитые годы были абсолютно пустыми. Все, что он делал, — это обманывал легковерных, и теперь его шанс сохранить о себе добрую память зависел от одного из тех, кого он обманул и предал и кто знал всю правду о предательстве.
Но адвокату казалось, что этот шанс слишком мал. Он сомневался, что сможет подкупить Джона Сэксона, оставив ему свое небольшое состояние. Финли с удивлением понял, что деньги никогда по-настоящему не интересовали этого прекрасного парня.
Как бы то ни было, приготовления сделаны, и скоро душа Дэниела Финли отправится в дальний путь.
Сжимая в руке револьвер, адвокат подумал о Молли и Пасьянсе. Все было превосходно спланировано — и лишь то, что Молли указала Сэксону на открывающуюся дверь из кухни, разрушило весь план. Он вспомнил умирающего Пасьянса и пузырьки крови на его губах. По этим алым пятнам ему будет легче узнать своего партнера по преступлениям среди других призраков.
Адвокат посмотрел на дуло револьвера. Говорят, что люди страшатся этого момента, но Дэниел Финли не испытывал страха. Он все еще улыбался, прижав холодный ободок дула к виску и надавив на спуск. Его ухо не услышало выстрела, а тело не почувствовало боли. Смерть наступила мгновенно, и голова Финли откинулась на спинку стула.
Его обнаружили с улыбкой на лице, с левой рукой, тянущейся к выпавшему из нее револьверу, и с обрубком правой, лежащим на столе. Глаза были приоткрыты, а лицо выражало великое понимание, отчасти презрительное, а отчасти насмешливое. Именно так, по мнению нашедших его, должен был выглядеть очень хороший человек.
В последний путь адвоката провожал весь город. Пасьянса похоронили утром, а Финли — после полудня. Шериф произнес у могилы речь, а священник прочитал молитву. «Выглядит так, — сказал он, — словно нам пришлось заплатить за жизнь самого худшего из нас жизнью самого лучшего».
Весь Блувотер молился — или пытался молиться — за упокой души бедного Дэниела Финли.
Добравшись до дома Финли, Джон поднялся на крыльцо и открыл дверь, не постучав. Адвокат сидел за письменным столом, на котором лежали пачки денег. Выглядел он спокойным и беспечным.
— Как поживаешь, Джон? — встретил Финли гостя. — Чистую работенку ты проделал, ничего не скажешь! Чистую и быструю!
На момент Сэксону показалось, будто адвокат вновь старается обвести его вокруг пальца. Вместо ответа, он положил на стол револьвер «бульдог».
— Конечно, Джон, я все отлично понимаю, — почти весело продолжил Дэниел. — Но я подумал, что так как в прошлом мы с тобой славно поработали, то могли бы осуществить еще кое-что. Предлагаю тебе сделку. Здесь все остальные деньги, которые я украл у тебя. Почти пятьдесят тысяч долларов. Деньги возвращаются домой, как цыплята в курятник! Более того, Джон, я могу оставить тебе маленькую сумму, если ты пообещаешь не рассказывать то, что знаешь обо мне. Моя душа всегда была черной как сажа, хотя многие считали ее ослепительно белой. Конечно, я был чудовищным лицемером, но мне это доставляло удовольствие. У каждого есть свои маленькие радости, не так ли? Без них жизнь была бы невыносима. Поэтому я спрашиваю тебя, согласен ли ты в обмен на все, что у меня есть, сохранить при себе то, что тебе известно? Не такая уж это большая просьба. Какой тебе смысл вредить мертвецу? Может, ты сделаешь это для меня — ради нашей былой дружбы?
— Но ведь есть еще и Молли, — напомнил Сэксон. — Она все знает.
— Она никогда не упомянет мое имя, — заверил адвокат. — Я для нее ничто. Для такой дикой и великой души, как у Молли, вспоминать обо мне все равно что о грязи под ногами. Кроме того, ее мысли заняты покойником. Это было очень страшно — я имею в виду его смерть?
— Зачем вы дали мне револьвер? — вместо ответа, поинтересовался Джон. — Какая вам была выгода от того, что я убил Боба Уизерелла?
— Я ощутил радость власти, невидимой для окружающих. Радость Бога, повелевающего людскими умами. Неужели это непонятно?
— А все остальное? — допытывался парень. — Вы притворялись, что на моей стороне, а сами работали на Пасьянса?
— Я просто натравливал вас друг на друга. Мне всего лишь хотелось видеть кровь — только потом появилась жажда денег.
— А ведь я любил вас, — тихо произнес Сэксон.
— Как и многие другие, — усмехнулся Дэниел Финли. — Я молю тебя не о жизни — смерть меня не страшит. Но я не хочу исчезнуть из памяти жителей Блувотера. Я всегда презирал их, но теперь понимаю, что они — мой единственный шанс на бессмертие. Дашь ли ты мне этот шанс, Сэксон?
— Да, — кратко бросил Джон. Он собрал со стола пачки долларов. — А ваших денег мне не нужно, Финли. Мне жаль вас. Даже теперь я не могу вас ненавидеть.
— В самом деле?
— В самом деле, — точно эхо отозвался Сэксон. — Прощайте! — И он протянул руку, которую Финли жадно стиснул.
— Теперь я знаю, Джон, что ты сдержишь слово и не станешь говорить обо мне дурно! Да благословит Бог твою добрую жизнь и да простит мне мою злую! Я пытался сделать из тебя мошенника и негодяя, но ты оказался слишком честен и правдив. Прощай!
Когда шаги Сэксона стихли за дверью, Финли уже писал:
«Всем, кого это касается. Я, Дэниел Финли, будучи в здравом уме и твердой памяти, собираюсь лишить себя жизни, переставшей быть полезной для окружающих и приятной для меня. Если я совершаю грех, нарушая неприкосновенность жизни, то в качестве оправдания могу назвать долгие годы тайной боли и отсутствия дружбы и любви. Прошу всех, кому я причинил зло, — если таковые есть, — простить меня. А если я когда-либо делал добро людям, пусть они помолятся за мою грешную душу, которая была одинокой на земле и, я уверен, будет такой же одинокой в ином мире.
Все то немногое, чем я располагаю, — мое имущество, деньги, дом, землю, — я завещаю славному и благородному человеку, Джону Сэксону, который был в этом мире самым близким из всех моих друзей и единственным, кто знал меня по-настоящему.
Дэниел Финли».
Закончив писать, адвокат отодвинул документ в дальний угол стола и взял револьвер «бульдог», который Сэксон принес ему из дома старого Бордена.
Он с горечью усмехнулся, внезапно осознав, что его жизнь ровным счетом ничего не значит и что прожитые годы были абсолютно пустыми. Все, что он делал, — это обманывал легковерных, и теперь его шанс сохранить о себе добрую память зависел от одного из тех, кого он обманул и предал и кто знал всю правду о предательстве.
Но адвокату казалось, что этот шанс слишком мал. Он сомневался, что сможет подкупить Джона Сэксона, оставив ему свое небольшое состояние. Финли с удивлением понял, что деньги никогда по-настоящему не интересовали этого прекрасного парня.
Как бы то ни было, приготовления сделаны, и скоро душа Дэниела Финли отправится в дальний путь.
Сжимая в руке револьвер, адвокат подумал о Молли и Пасьянсе. Все было превосходно спланировано — и лишь то, что Молли указала Сэксону на открывающуюся дверь из кухни, разрушило весь план. Он вспомнил умирающего Пасьянса и пузырьки крови на его губах. По этим алым пятнам ему будет легче узнать своего партнера по преступлениям среди других призраков.
Адвокат посмотрел на дуло револьвера. Говорят, что люди страшатся этого момента, но Дэниел Финли не испытывал страха. Он все еще улыбался, прижав холодный ободок дула к виску и надавив на спуск. Его ухо не услышало выстрела, а тело не почувствовало боли. Смерть наступила мгновенно, и голова Финли откинулась на спинку стула.
Его обнаружили с улыбкой на лице, с левой рукой, тянущейся к выпавшему из нее револьверу, и с обрубком правой, лежащим на столе. Глаза были приоткрыты, а лицо выражало великое понимание, отчасти презрительное, а отчасти насмешливое. Именно так, по мнению нашедших его, должен был выглядеть очень хороший человек.
В последний путь адвоката провожал весь город. Пасьянса похоронили утром, а Финли — после полудня. Шериф произнес у могилы речь, а священник прочитал молитву. «Выглядит так, — сказал он, — словно нам пришлось заплатить за жизнь самого худшего из нас жизнью самого лучшего».
Весь Блувотер молился — или пытался молиться — за упокой души бедного Дэниела Финли.
Глава 43
Сэксон не присутствовал ни на первых, ни на вторых похоронах. Он отправил в Стиллмен посыльного со своей долей добычи, отнятой у Пасьянса, а сам снова лег в постель.
Когда Джон узнал о смерти Финли, он попросил Мэри сходить в дом старого Бордена. Там уже собрались люди. Тело Пасьянса нашли облаченным в лучшую одежду; его руки были сложены на груди, а на лице застыло выражение покоя.
Под головой умершего обнаружили адресованный шерифу конверт, где лежали пятьсот долларов и приложенная к ним записка, в которой говорилось:
«Ты не был настолько мужчиной, чтобы убить Пасьянса, но может быть, в тебе окажется достаточно от мужчины, чтобы похоронить его. Джону Сэксону повезло четыре раза, иначе он был бы четырежды мертв!»
Письмо было без подписи, но конечно же его написала Молли. Весь Блувотер провожал Пасьянса на кладбище, как позднее провожал Финли, но Молли нигде не было видно.
Вечером из Стиллмена прибыл директор банка, сердечно поблагодаривший Сэксона и вручивший ему десять тысяч долларов. Частичный возврат потерь должен был позволить банку вновь открыть двери.
Но Джон вернул половину вознаграждения.
— Несколько месяцев назад меня ограбили, — сказал он. — Пять тысяч покроют мои потери. Это все, что мне нужно.
— А разве кровь, пролитая вами, не в счет? — удивился банкир.
— Это была скверная кровь, — пояснил Сэксон, — я не сожалею, что потерял ее.
Спустя несколько дней он покинул отель. Ему пришлось сделать это ночью, словно беглецу, дабы избежать суеты, которую подняли бы горожане. Только вчера Сэксон отказался принять состояние Дэниела Финли, пожертвовав его в пользу вдов и сирот округа.
— Но почему? — спросила его Мэри Уилсон. — Даже если Финли добыл эти деньги дурными путями, ты можешь использовать их на добрые дела, и на них не останется никаких пятен!
— Я не желаю, чтобы меня кормил мертвец, — отрезал Сэксон и остался твердым в своем решении.
Когда выяснилось, что герой ночью покинул Блувотер, поднялась жуткая суматоха. Шериф и весь город носились туда-сюда, но только Мэри Уилсон знала, где искать Джона. Однако на вопросы Бутса и Крестона она всего лишь покачала головой.
Потом Мэри поехала по дороге, ведущей к старому ранчо, и обнаружила своего жениха, сидящим под деревом и разглядывающим почерневшие участки земли, где ранее находились его дом и сарай. Рядом паслась стреноженная лошадь Пасьянса уже без седла и упряжи.
Мэри спрыгнула с мустанга и села рядом с Сэксоном, прежде чем он успел подняться.
— Ты знала, что я буду здесь? — удивился Джон.
— Я надеялась на это, — улыбнулась она.
Сэксон указал на голубоватые вершины гор.
— Зима здесь будет холодной, — заметил он.
— Она будет счастливой, — поправила его Мэри, — если только… ты опять не станешь неугомонным.
— На этот счет можешь не беспокоиться, — заверил ее Сэксон.
Он снял шляпу. Его лицо выглядело бледным, усталым и постаревшим, а повязка на голове превратилась в тонкую белую полоску. Эти месяцы оставили много шрамов на Джоне, причем больше в его душе, чем на теле.
Он показал на свежий холмик земли.
— Здесь похоронена моя неугомонность.
— А что там зарыто? — полюбопытствовала Мэри.
— Револьвер Джона Сэксона.
Когда Джон узнал о смерти Финли, он попросил Мэри сходить в дом старого Бордена. Там уже собрались люди. Тело Пасьянса нашли облаченным в лучшую одежду; его руки были сложены на груди, а на лице застыло выражение покоя.
Под головой умершего обнаружили адресованный шерифу конверт, где лежали пятьсот долларов и приложенная к ним записка, в которой говорилось:
«Ты не был настолько мужчиной, чтобы убить Пасьянса, но может быть, в тебе окажется достаточно от мужчины, чтобы похоронить его. Джону Сэксону повезло четыре раза, иначе он был бы четырежды мертв!»
Письмо было без подписи, но конечно же его написала Молли. Весь Блувотер провожал Пасьянса на кладбище, как позднее провожал Финли, но Молли нигде не было видно.
Вечером из Стиллмена прибыл директор банка, сердечно поблагодаривший Сэксона и вручивший ему десять тысяч долларов. Частичный возврат потерь должен был позволить банку вновь открыть двери.
Но Джон вернул половину вознаграждения.
— Несколько месяцев назад меня ограбили, — сказал он. — Пять тысяч покроют мои потери. Это все, что мне нужно.
— А разве кровь, пролитая вами, не в счет? — удивился банкир.
— Это была скверная кровь, — пояснил Сэксон, — я не сожалею, что потерял ее.
Спустя несколько дней он покинул отель. Ему пришлось сделать это ночью, словно беглецу, дабы избежать суеты, которую подняли бы горожане. Только вчера Сэксон отказался принять состояние Дэниела Финли, пожертвовав его в пользу вдов и сирот округа.
— Но почему? — спросила его Мэри Уилсон. — Даже если Финли добыл эти деньги дурными путями, ты можешь использовать их на добрые дела, и на них не останется никаких пятен!
— Я не желаю, чтобы меня кормил мертвец, — отрезал Сэксон и остался твердым в своем решении.
Когда выяснилось, что герой ночью покинул Блувотер, поднялась жуткая суматоха. Шериф и весь город носились туда-сюда, но только Мэри Уилсон знала, где искать Джона. Однако на вопросы Бутса и Крестона она всего лишь покачала головой.
Потом Мэри поехала по дороге, ведущей к старому ранчо, и обнаружила своего жениха, сидящим под деревом и разглядывающим почерневшие участки земли, где ранее находились его дом и сарай. Рядом паслась стреноженная лошадь Пасьянса уже без седла и упряжи.
Мэри спрыгнула с мустанга и села рядом с Сэксоном, прежде чем он успел подняться.
— Ты знала, что я буду здесь? — удивился Джон.
— Я надеялась на это, — улыбнулась она.
Сэксон указал на голубоватые вершины гор.
— Зима здесь будет холодной, — заметил он.
— Она будет счастливой, — поправила его Мэри, — если только… ты опять не станешь неугомонным.
— На этот счет можешь не беспокоиться, — заверил ее Сэксон.
Он снял шляпу. Его лицо выглядело бледным, усталым и постаревшим, а повязка на голове превратилась в тонкую белую полоску. Эти месяцы оставили много шрамов на Джоне, причем больше в его душе, чем на теле.
Он показал на свежий холмик земли.
— Здесь похоронена моя неугомонность.
— А что там зарыто? — полюбопытствовала Мэри.
— Револьвер Джона Сэксона.