— Я ничего не могу поделать, поверьте, — с сожалением сказал Дэвид Эпперли. — Он заслуживает наказания и он его получит!
— Эпперли, вы должны передумать!
— Я не могу, Макгрюдер. И кончено.
Сильный, грудной, хорошего тембра женский голос внезапно послышался в сумерках. Это Эстер Гранж завела песню у себя в доме. И Дэвид почувствовал, что ее песня подействовала на него сильней всего, — как могла женщина, которую он любил, распевать так весело и так близко от него, когда он был в двух шагах от смерти!
Лицо человека, стоявшего перед ним, помрачнело, а двое других быстро придвинулись ближе. Дэвид понял, что наступил решающий момент. Задумавшись на миг, он понял, что не боится. Его разум был чист, кристально ясен, и он осознал, что может заглянуть глубоко-глубоко в свои и чужие тайны.
Он увидел себя самого, увидел, какими косными были его убеждения и как много в жизни он потерял, не зная, что на свете нет ничего более стоящего, чем работа, достойная мужчины. Как неглубоко он понимал других людей, особенно своего сдержанного, доброго брата, с которым обходился так легкомысленно. Был и другой человек, по отношению к которому он допустил ошибку, это Одиночка Джек. Но он даже не знал, насколько велика эта ошибка. Он не мог даже и догадываться, каким человеком может быть Димз. Но внезапная опасность, в которой он оказался из-за ухода Димза, заставила его осознать, какая огромная сила служила ему, когда Димз был рядом.
Все эти мысли молниеносно пронеслись в его голове.
Тут из извилистой улочки внезапно вынырнул всадник и помчался к ним во весь опор.
— Дэн! — крикнул Хэнк Вестовер.
— Ну?
— Там кто-то скачет!
— Пусть! Я занят.
— Дэн, похоже… Похоже, это Одиночка Джек!
— Что?!
Дэн Макгрюдер бросил быстрый испуганный взгляд туда, откуда приближался всадник.
Дорога была слишком темной, чтоб они могли отчетливо его разглядеть. Понятно было лишь одно: тот скачет в большой спешке.
— Вестовер! Манделл! Кто это?
— Ни черта не видно! Похоже, что он, Джек. Кончай, Макгрюдер!
— Эпперли, — сказал Макгрюдер, разозлившись от того, что приходится спешить, — у вас есть последний шанс изменить свое решение!
— Я никогда не изменю его!
— Это Одиночка Джек! — взвизгнул Вестовер. — Я вижу волкодава! Он несется сюда!
В ответ в руке Дэна Макгрюдера блеснул револьвер. Дэвид Эпперли выхватил свой с такой поспешностью, что сумел опередить противника и выстрелить первым. Однако пуля пролетела мимо, и прежде, чем он успел выстрелить во второй раз, почувствовал удар и тупую боль в груди. Он покачнулся. Загремели револьверы в руках тех двоих, что стояли поодаль, и Дэвид Эпперли упал на землю.
Послышался стук, и ему показалось, что копыта лошади пронеслись над ним. Но они остановились как раз над тем местом, где он лежал, и отрывистый, резкий голос Одиночки Джека прозвучал в его ушах:
— Кто это сделал? Эпперли! Это Димз! Кто это сделал?
— Макгрюдер, Вестовер, Манделл, — с трудом выговорил молодой адвокат. — Я отчетливо слышал их имена.
— Макгрюдер, Вестовер, Манделл. Я запомню. Где вам больно?
— Они прикончили меня, как и обещали, они прострелили меня три раза, Джек, и ни одной пули не получили от меня в ответ! Мне сейчас больше нужен священник, чем доктор! Приведите его ко мне.
— Мы потом поговорим про священника. Прежде всего вас нужно вынести на свет!
Он был худощав, этот Одиночка Джек, однако, наклонившись, он легко поднял тело юриста на своих руках и почти побежал с раненым вниз по улице к ближайшему дому — и это оказался дом Эстер Гранж. Она выбежала в прихожую.
— Я принес вам человека, которого вы убили, — сказал Одиночка Джек.
Глава 22
Глава 23
Глава 24
— Эпперли, вы должны передумать!
— Я не могу, Макгрюдер. И кончено.
Сильный, грудной, хорошего тембра женский голос внезапно послышался в сумерках. Это Эстер Гранж завела песню у себя в доме. И Дэвид почувствовал, что ее песня подействовала на него сильней всего, — как могла женщина, которую он любил, распевать так весело и так близко от него, когда он был в двух шагах от смерти!
Лицо человека, стоявшего перед ним, помрачнело, а двое других быстро придвинулись ближе. Дэвид понял, что наступил решающий момент. Задумавшись на миг, он понял, что не боится. Его разум был чист, кристально ясен, и он осознал, что может заглянуть глубоко-глубоко в свои и чужие тайны.
Он увидел себя самого, увидел, какими косными были его убеждения и как много в жизни он потерял, не зная, что на свете нет ничего более стоящего, чем работа, достойная мужчины. Как неглубоко он понимал других людей, особенно своего сдержанного, доброго брата, с которым обходился так легкомысленно. Был и другой человек, по отношению к которому он допустил ошибку, это Одиночка Джек. Но он даже не знал, насколько велика эта ошибка. Он не мог даже и догадываться, каким человеком может быть Димз. Но внезапная опасность, в которой он оказался из-за ухода Димза, заставила его осознать, какая огромная сила служила ему, когда Димз был рядом.
Все эти мысли молниеносно пронеслись в его голове.
Тут из извилистой улочки внезапно вынырнул всадник и помчался к ним во весь опор.
— Дэн! — крикнул Хэнк Вестовер.
— Ну?
— Там кто-то скачет!
— Пусть! Я занят.
— Дэн, похоже… Похоже, это Одиночка Джек!
— Что?!
Дэн Макгрюдер бросил быстрый испуганный взгляд туда, откуда приближался всадник.
Дорога была слишком темной, чтоб они могли отчетливо его разглядеть. Понятно было лишь одно: тот скачет в большой спешке.
— Вестовер! Манделл! Кто это?
— Ни черта не видно! Похоже, что он, Джек. Кончай, Макгрюдер!
— Эпперли, — сказал Макгрюдер, разозлившись от того, что приходится спешить, — у вас есть последний шанс изменить свое решение!
— Я никогда не изменю его!
— Это Одиночка Джек! — взвизгнул Вестовер. — Я вижу волкодава! Он несется сюда!
В ответ в руке Дэна Макгрюдера блеснул револьвер. Дэвид Эпперли выхватил свой с такой поспешностью, что сумел опередить противника и выстрелить первым. Однако пуля пролетела мимо, и прежде, чем он успел выстрелить во второй раз, почувствовал удар и тупую боль в груди. Он покачнулся. Загремели револьверы в руках тех двоих, что стояли поодаль, и Дэвид Эпперли упал на землю.
Послышался стук, и ему показалось, что копыта лошади пронеслись над ним. Но они остановились как раз над тем местом, где он лежал, и отрывистый, резкий голос Одиночки Джека прозвучал в его ушах:
— Кто это сделал? Эпперли! Это Димз! Кто это сделал?
— Макгрюдер, Вестовер, Манделл, — с трудом выговорил молодой адвокат. — Я отчетливо слышал их имена.
— Макгрюдер, Вестовер, Манделл. Я запомню. Где вам больно?
— Они прикончили меня, как и обещали, они прострелили меня три раза, Джек, и ни одной пули не получили от меня в ответ! Мне сейчас больше нужен священник, чем доктор! Приведите его ко мне.
— Мы потом поговорим про священника. Прежде всего вас нужно вынести на свет!
Он был худощав, этот Одиночка Джек, однако, наклонившись, он легко поднял тело юриста на своих руках и почти побежал с раненым вниз по улице к ближайшему дому — и это оказался дом Эстер Гранж. Она выбежала в прихожую.
— Я принес вам человека, которого вы убили, — сказал Одиночка Джек.
Глава 22
ДИМЗ И ЗАКОН
Они уложили его на кровать Эстер, и, пока она дрожащим голосом просила юного Оливера быстрей бежать за врачом, Одиночка Джек разорвал одежду на Дэвиде, обнажив три пулевые раны.
Дрожащая Эстер принесла ему в тазике горячую воду. Димз поднял смуглое лицо и посмотрел на нее, склонившись над телом раненого. Эстер вспыхнула, потом побледнела.
— Вы считаете, что это я задумала ужасное убийство? — спросила она.
— Ничего я не считаю, — ответил молодой человек. — Но он умирает. С ним расправились трое бандитов Шодресса неподалеку от вашего дома. И как только он умрет, я начну собирать дань за его смерть. И начну с тех, кто живет в этом доме!
Говоря так, он тщательно обмывал раны; потом пришел доктор и взялся за дело профессионально. Они оба помогали ему, быстро исполняя отрывистые распоряжения: доктор исследовал раны.
— Две прошли насквозь — они сквозные, чистые, — сказал он.
— А вот эта…
Он перевернул бесчувственное тело раненого на живот, сделал неглубокий разрез на спине и вытащил большой сплющенный кусок свинца.
Затем недрогнувшей рукой быстро забинтовал раны.
— Он выживет? Он выживет? — едва дыша, спрашивала Эстер Гранж.
— Это ваш друг? — доктор посмотрел на девушку.
— Нет.
— Тогда это не имеет для вас особого значения. Он умрет перед рассветом, скорее всего, около трех или четырех. В это время максимально падает сопротивляемость организма. У него один шанс из ста дожить до восхода солнца, и… Эй, вы что, уходите?
Одиночка Джек остановился в дверях.
— У меня есть дело, — сказал он. Потом он обратился к Эстер: — Я хочу переговорить с вами перед уходом.
Эстер Гранж поспешила выйти за ним.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — проговорила она, дрожа всем телом. — Но, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Нет-нет, никакого! Неужели вы думаете, что я могла стоять здесь и смотреть, как они устраивают ему западню — трое против одного?
Губы Джека Димза вдруг задрожали от ярости.
— Вы лжете! — сказал он. — Как легко вы лжете! Уверен, вы могли бы убить человека, а в следующее мгновение улыбаться его матушке. Могу сказать — я человек хладнокровный и повидал многое из того, что есть в мире скверного, но вы единственная в своем роде, с этим детским личиком и всеми пороками, которые скрыты за сиянием ваших голубеньких глаз! Невинный голубоглазый дьявол! Если бы я пробил пулей ваш мозг, чтобы не дать вам принести людям новые беды, я совершил бы благое дело!
Он произнес эту речь с ледяной сдержанностью, но Эстер видела, что юношу просто трясет от ненависти. Он был как помешанный, лицо его побелело, глаза сделались темнее и больше, чем обычно, но в них горел такой огонь, который она надеялась больше никогда не увидеть.
Она не в состоянии была ему отвечать. Она могла лишь смотреть, почти парализованная охватившим ее ужасом.
— Я встречался со многими хитрецами, но только вам удалось сбить меня с толку, связать по рукам и ногам, сделать из меня дурака, — продолжал Одиночка Джек. — Сейчас я отправлюсь по следу тех трех негодяев, которые уложили Эпперли. Но после того, как я их настигну, я вернусь в этот город и найду вашего брата Оливера. Может быть, к тому времени и Стив выйдет из тюрьмы — вы ведь лишили Дэвида Эпперли возможности заниматься его делом. Я встречусь с ними обоими. Предупреждаю об этом заранее! Принимайте какие угодно меры. И можете хоть каждый день молиться, чтобы они меня прикончили. Но они меня не убьют. Я вернусь сюда как мститель и закончу свою работу!
Он повернулся на каблуках и выскочил из дома, но не поспешил сразу выехать из города.
Вместо этого Джек направился в гостиницу. Когда он переступил ее порог, на веранде зашептались, и новость быстро распространилась. Одиночка Джек вернулся! Одиночка Джек вне себя! В его лице не было ни кровинки. Глядя на него, можно было подумать, что из его тела вытекла вся кровь.
Он прошел через вестибюль и сел за стол, на котором всегда лежала дешевая почтовая бумага.
Как раз напротив стола на стене висело длинное узкое зеркало. Из одного угла, в который угодила когда-то крупнокалиберная пуля, по поверхности стекла разбежались многочисленные трещины. Но, несмотря на это, зеркало давало широкий обзор и отражало большую часть того, что происходило вокруг. Кроме того, за спиной хозяина стоял на страже волкодав и наблюдал за всем проходящим недреманным оком.
Так что хотя взад и вперед по комнате сновало немало народу и хотя всех их наверняка соблазняла мысль добыть себе имя и славу, пустив пулю в спину худощавого юноши, однако же ни у кого из них не хватило отваги даже сделать попытку.
Одиночка Джек тем временем писал:
«Уважаемый мистер Эпперли. В вашего брата Дэвида только что стреляли трое людей Шодресса. Доктор говорит, что он не доживет до утра. Его бы никогда не тронули, если бы я был с ним рядом. В том, что он умирает, виноват я.
Шодресс — трус, и едва он обнаружил, что не может справиться с Дэвидом при помощи мужчин, прибег к помощи женщины. Он послал обработать вашего брата Эстер Гранж, так что тот потерял всякое соображение. Я пригрозил ей и вынудил ее пообещать, что она оставит его в покое. Но когда ваш брат понял, что я вмешался в это дело, он чрезвычайно на меня разозлился. Мы немного поговорили, и я от него ушел.
Но не отъехал я по дороге от Джовилла и милю, как вспомнил, что дал вам обещание неотступно быть при вашем брате, что в счет платы по моему контракту получил Команча и что я оставил свою работу, даже не уведомив вас!
Я тут же повернул лошадь и поскакал в город со всей возможной быстротой. И как раз успел увидеть, как три человека стреляли в четвертого. Четвертым был ваш брат, Дэвид.
Из всех дьяволов в человечьем облике, мужчин и женщин, Эстер Гранж самая дьявольская!
Макгрюдер, Вестовер и Манделл — вот имена тех, кто убил Дэвида. Сейчас я потерял их след. И хочу лишь дождаться подходящего момента, чтобы всадить пулю в Шодресса. Потом я уеду. Я пытался идти прямым путем. Я честно придерживался правил, но теперь вижу, что это не для меня. Для меня вернее полагаться на собственную руку, и я собираюсь увеличить здешнее кладбище по крайней мере на один ряд, чтобы заставить их заплатить за смерть вашего брата.
Больше мне нечего сказать. Я знаю, что опозорен. Но ваш брат будет отомщен, обещаю, и доставлю вам столько мести, что вы не будете знать, что с ней делать.
Димз».
Он подписался, запечатал письмо и уже собирался было пройти обратно через вестибюль, когда увидел неподалеку в дверях толстую тушу Шодресса. С мистером Шодрессом как раз заканчивал разговор приземистый, коренастый человек в котелке, который мало чем походил на жителя Джовилла. Прочие особенности, и его наряд в том числе, мгновенно во всех деталях запечатлелись в памяти Одиночки Джека. На нем были тупоносые ботинки, которые делаются специально на заказ для тех, кому приходится много времени проводить на ногах. На нем был аккуратный синий сюртук, воротник с отогнутыми уголками и узкий галстук, завязанный крохотным узелком.
Этот тип выступил вперед и кивнул Одиночке Джеку.
— Димз! — сказал он. — Я пришел за тобой! — И добавил: — Не двигаться! У меня тут в кармане маленькая пушка, она нацелена тебе в сердце, мой мальчик, и сдается мне, я лучше управлюсь с мертвецом, чем с живым!
— Вы добрались до меня, — бесстрастно признал Одиночка Джек. И добавил: — Видимо, это Шодресс навел вас на мой след?
— У этого большого парня глаза что надо. И он, похоже, единственный в этом краю, у кого хватило ума прочитать газеты и сложить два и два. Ты прав! Я разделю с ним двенадцать тысяч за эту работенку!
— Уже повышена цена за мою поимку?
— Руки вверх, ты, простофиля! Думаешь, я с тобой шучу?
Руки мистера Димза медленно поднялись вдоль туловища и поползли выше и выше к его голове. Детектив зорко следил за ним, словно ястреб.
— Вы — Гранстон из Ньюарка, — догадался Одиночка Джек.
— Здрасте! Откуда это ты меня знаешь?
— Я присматриваюсь к тем, кто поумнее, — сказал Одиночка Джек. — И я долго надеялся, что ни у кого не хватит мозгов напасть на мой след.
— Он надеялся, скажите пожалуйста! Эй, держи-ка руки подальше от плеч и быстро подыми их выше! Быстро!
Так рявкнул детектив Гранстон, чьи острые глаза ни на миг не отрывались от Одиночки Джека, и заметили, как дрогнули его пальцы.
Другие мужчины наблюдали за происходящим с неослабевающим интересом. И на фоне прочих разговоров особенно выделялся громогласный бас Большого Шодресса:
— Когда я послал за этим пронырой, я и не мечтал, что он загребет великого Одиночку Джека, даже не спустив курок. Но вы сами видели! Этот петушок нас здорово надул! Братцы Такер небось надрались в то утро, когда он их продырявил!
Окружающие таращились во все глаза, не веря тому, что видят.
— Ладно, Гранстон! — сказал Одиночка Джек. — Ты выиграл!
И верно, хотя Димз какое-то время явно боролся с собой, теперь его руки были подняты высоко над линией плеч, так что он оказался в самой неудобной позиции, из которой почти невозможно было выхватить револьвер оттуда, где он его прятал, — из-под мышки. Когда детектив отметил этот факт, его острая бдительность немного притупилась и он удовлетворенно кивнул. Однако в это самое мгновение большим пальцем правой руки Димз подцепил и потянул из-под своего воротника очень тонкую веревку, сплетенную из конского волоса. Поворот руки — и из-под его рубашки вылетело то, что висело на другом конце тонкого аркана, — то был двуствольный, старого образца «дерринджер», который ловко вскочил в его руку.
Слишком поздно детектив заметил это движение и с воплем отскочил в сторону, вслепую нажав в кармане на спуск. Но рука Одиночки Джека била без промаха. Он стрелял из неудобного положения, сверху вниз, с высоты плеча, но он точно послал пулю в тело Гранстона, и рука закона была вновь повержена!
Одиночка Джек торжествовал победу.
Дрожащая Эстер принесла ему в тазике горячую воду. Димз поднял смуглое лицо и посмотрел на нее, склонившись над телом раненого. Эстер вспыхнула, потом побледнела.
— Вы считаете, что это я задумала ужасное убийство? — спросила она.
— Ничего я не считаю, — ответил молодой человек. — Но он умирает. С ним расправились трое бандитов Шодресса неподалеку от вашего дома. И как только он умрет, я начну собирать дань за его смерть. И начну с тех, кто живет в этом доме!
Говоря так, он тщательно обмывал раны; потом пришел доктор и взялся за дело профессионально. Они оба помогали ему, быстро исполняя отрывистые распоряжения: доктор исследовал раны.
— Две прошли насквозь — они сквозные, чистые, — сказал он.
— А вот эта…
Он перевернул бесчувственное тело раненого на живот, сделал неглубокий разрез на спине и вытащил большой сплющенный кусок свинца.
Затем недрогнувшей рукой быстро забинтовал раны.
— Он выживет? Он выживет? — едва дыша, спрашивала Эстер Гранж.
— Это ваш друг? — доктор посмотрел на девушку.
— Нет.
— Тогда это не имеет для вас особого значения. Он умрет перед рассветом, скорее всего, около трех или четырех. В это время максимально падает сопротивляемость организма. У него один шанс из ста дожить до восхода солнца, и… Эй, вы что, уходите?
Одиночка Джек остановился в дверях.
— У меня есть дело, — сказал он. Потом он обратился к Эстер: — Я хочу переговорить с вами перед уходом.
Эстер Гранж поспешила выйти за ним.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — проговорила она, дрожа всем телом. — Но, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Нет-нет, никакого! Неужели вы думаете, что я могла стоять здесь и смотреть, как они устраивают ему западню — трое против одного?
Губы Джека Димза вдруг задрожали от ярости.
— Вы лжете! — сказал он. — Как легко вы лжете! Уверен, вы могли бы убить человека, а в следующее мгновение улыбаться его матушке. Могу сказать — я человек хладнокровный и повидал многое из того, что есть в мире скверного, но вы единственная в своем роде, с этим детским личиком и всеми пороками, которые скрыты за сиянием ваших голубеньких глаз! Невинный голубоглазый дьявол! Если бы я пробил пулей ваш мозг, чтобы не дать вам принести людям новые беды, я совершил бы благое дело!
Он произнес эту речь с ледяной сдержанностью, но Эстер видела, что юношу просто трясет от ненависти. Он был как помешанный, лицо его побелело, глаза сделались темнее и больше, чем обычно, но в них горел такой огонь, который она надеялась больше никогда не увидеть.
Она не в состоянии была ему отвечать. Она могла лишь смотреть, почти парализованная охватившим ее ужасом.
— Я встречался со многими хитрецами, но только вам удалось сбить меня с толку, связать по рукам и ногам, сделать из меня дурака, — продолжал Одиночка Джек. — Сейчас я отправлюсь по следу тех трех негодяев, которые уложили Эпперли. Но после того, как я их настигну, я вернусь в этот город и найду вашего брата Оливера. Может быть, к тому времени и Стив выйдет из тюрьмы — вы ведь лишили Дэвида Эпперли возможности заниматься его делом. Я встречусь с ними обоими. Предупреждаю об этом заранее! Принимайте какие угодно меры. И можете хоть каждый день молиться, чтобы они меня прикончили. Но они меня не убьют. Я вернусь сюда как мститель и закончу свою работу!
Он повернулся на каблуках и выскочил из дома, но не поспешил сразу выехать из города.
Вместо этого Джек направился в гостиницу. Когда он переступил ее порог, на веранде зашептались, и новость быстро распространилась. Одиночка Джек вернулся! Одиночка Джек вне себя! В его лице не было ни кровинки. Глядя на него, можно было подумать, что из его тела вытекла вся кровь.
Он прошел через вестибюль и сел за стол, на котором всегда лежала дешевая почтовая бумага.
Как раз напротив стола на стене висело длинное узкое зеркало. Из одного угла, в который угодила когда-то крупнокалиберная пуля, по поверхности стекла разбежались многочисленные трещины. Но, несмотря на это, зеркало давало широкий обзор и отражало большую часть того, что происходило вокруг. Кроме того, за спиной хозяина стоял на страже волкодав и наблюдал за всем проходящим недреманным оком.
Так что хотя взад и вперед по комнате сновало немало народу и хотя всех их наверняка соблазняла мысль добыть себе имя и славу, пустив пулю в спину худощавого юноши, однако же ни у кого из них не хватило отваги даже сделать попытку.
Одиночка Джек тем временем писал:
«Уважаемый мистер Эпперли. В вашего брата Дэвида только что стреляли трое людей Шодресса. Доктор говорит, что он не доживет до утра. Его бы никогда не тронули, если бы я был с ним рядом. В том, что он умирает, виноват я.
Шодресс — трус, и едва он обнаружил, что не может справиться с Дэвидом при помощи мужчин, прибег к помощи женщины. Он послал обработать вашего брата Эстер Гранж, так что тот потерял всякое соображение. Я пригрозил ей и вынудил ее пообещать, что она оставит его в покое. Но когда ваш брат понял, что я вмешался в это дело, он чрезвычайно на меня разозлился. Мы немного поговорили, и я от него ушел.
Но не отъехал я по дороге от Джовилла и милю, как вспомнил, что дал вам обещание неотступно быть при вашем брате, что в счет платы по моему контракту получил Команча и что я оставил свою работу, даже не уведомив вас!
Я тут же повернул лошадь и поскакал в город со всей возможной быстротой. И как раз успел увидеть, как три человека стреляли в четвертого. Четвертым был ваш брат, Дэвид.
Из всех дьяволов в человечьем облике, мужчин и женщин, Эстер Гранж самая дьявольская!
Макгрюдер, Вестовер и Манделл — вот имена тех, кто убил Дэвида. Сейчас я потерял их след. И хочу лишь дождаться подходящего момента, чтобы всадить пулю в Шодресса. Потом я уеду. Я пытался идти прямым путем. Я честно придерживался правил, но теперь вижу, что это не для меня. Для меня вернее полагаться на собственную руку, и я собираюсь увеличить здешнее кладбище по крайней мере на один ряд, чтобы заставить их заплатить за смерть вашего брата.
Больше мне нечего сказать. Я знаю, что опозорен. Но ваш брат будет отомщен, обещаю, и доставлю вам столько мести, что вы не будете знать, что с ней делать.
Димз».
Он подписался, запечатал письмо и уже собирался было пройти обратно через вестибюль, когда увидел неподалеку в дверях толстую тушу Шодресса. С мистером Шодрессом как раз заканчивал разговор приземистый, коренастый человек в котелке, который мало чем походил на жителя Джовилла. Прочие особенности, и его наряд в том числе, мгновенно во всех деталях запечатлелись в памяти Одиночки Джека. На нем были тупоносые ботинки, которые делаются специально на заказ для тех, кому приходится много времени проводить на ногах. На нем был аккуратный синий сюртук, воротник с отогнутыми уголками и узкий галстук, завязанный крохотным узелком.
Этот тип выступил вперед и кивнул Одиночке Джеку.
— Димз! — сказал он. — Я пришел за тобой! — И добавил: — Не двигаться! У меня тут в кармане маленькая пушка, она нацелена тебе в сердце, мой мальчик, и сдается мне, я лучше управлюсь с мертвецом, чем с живым!
— Вы добрались до меня, — бесстрастно признал Одиночка Джек. И добавил: — Видимо, это Шодресс навел вас на мой след?
— У этого большого парня глаза что надо. И он, похоже, единственный в этом краю, у кого хватило ума прочитать газеты и сложить два и два. Ты прав! Я разделю с ним двенадцать тысяч за эту работенку!
— Уже повышена цена за мою поимку?
— Руки вверх, ты, простофиля! Думаешь, я с тобой шучу?
Руки мистера Димза медленно поднялись вдоль туловища и поползли выше и выше к его голове. Детектив зорко следил за ним, словно ястреб.
— Вы — Гранстон из Ньюарка, — догадался Одиночка Джек.
— Здрасте! Откуда это ты меня знаешь?
— Я присматриваюсь к тем, кто поумнее, — сказал Одиночка Джек. — И я долго надеялся, что ни у кого не хватит мозгов напасть на мой след.
— Он надеялся, скажите пожалуйста! Эй, держи-ка руки подальше от плеч и быстро подыми их выше! Быстро!
Так рявкнул детектив Гранстон, чьи острые глаза ни на миг не отрывались от Одиночки Джека, и заметили, как дрогнули его пальцы.
Другие мужчины наблюдали за происходящим с неослабевающим интересом. И на фоне прочих разговоров особенно выделялся громогласный бас Большого Шодресса:
— Когда я послал за этим пронырой, я и не мечтал, что он загребет великого Одиночку Джека, даже не спустив курок. Но вы сами видели! Этот петушок нас здорово надул! Братцы Такер небось надрались в то утро, когда он их продырявил!
Окружающие таращились во все глаза, не веря тому, что видят.
— Ладно, Гранстон! — сказал Одиночка Джек. — Ты выиграл!
И верно, хотя Димз какое-то время явно боролся с собой, теперь его руки были подняты высоко над линией плеч, так что он оказался в самой неудобной позиции, из которой почти невозможно было выхватить револьвер оттуда, где он его прятал, — из-под мышки. Когда детектив отметил этот факт, его острая бдительность немного притупилась и он удовлетворенно кивнул. Однако в это самое мгновение большим пальцем правой руки Димз подцепил и потянул из-под своего воротника очень тонкую веревку, сплетенную из конского волоса. Поворот руки — и из-под его рубашки вылетело то, что висело на другом конце тонкого аркана, — то был двуствольный, старого образца «дерринджер», который ловко вскочил в его руку.
Слишком поздно детектив заметил это движение и с воплем отскочил в сторону, вслепую нажав в кармане на спуск. Но рука Одиночки Джека била без промаха. Он стрелял из неудобного положения, сверху вниз, с высоты плеча, но он точно послал пулю в тело Гранстона, и рука закона была вновь повержена!
Одиночка Джек торжествовал победу.
Глава 23
КОМАНЧ БЕРЕТ СЛЕД
Этот Гранстон, человек храбрый и ловкий, сдаваться не хотел, и даже растянувшись на полу, задыхаясь, он со стоном потащил из кармана короткоствольный револьвер, из которого он только что выстрелил впустую, и старался как следует прицелиться, чтобы послать пулю в самое сердце врага, который возвышался над ним. Ботинок Одиночки Джека предупредил его движение и отшвырнул оружие прочь от его руки.
Кроме пули и пинка, мистер Димз ничего больше не потратил на детектива, только сказал ему спокойным голосом:
— Счастливчик ты! Если б я угодил на полдюйма ниже, быть бы тебе сейчас покойником, Гранстон!
Затем он с поразительной скоростью пронесся через вестибюль и рванулся прямо к той двери, за которой мгновение назад маячила толстая туша Алека Шодресса.
Однако Большого Алека в коридоре не оказалось. Но волкодав, который бежал впереди, безошибочно ткнулся носом в другую дверь, до которой было с полдюжины шагов.
Этой подсказки Одиночке Джеку было достаточно. Один выстрел — и замок в двери разлетелся вдребезги. Хриплый вопль ужаса, вырвавшийся из огромных легких, донесся из глубины комнаты — значит, Димз был на верном пути.
Он пнул ногой дверь, и первым внутрь влетел Команч. Джек только успел на мгновение увидеть разлетевшиеся полы сюртука мистера Шодресса, когда босс Джовилла выскочил в открытое окно своей гостиницы, а белые, острые как бритва зубы волка щелкнули как раз вовремя, чтобы успеть вырвать большой кусок ткани из спины его сюртука.
Одиночка Джек с горящими глазами бросился к этому окну и перегнулся наружу, держа на весу револьвер, готовый послать пулю в спину хозяина Джовилла.
Но удача изменила ему! Как раз под этим окном была дверь, и в эту дверь прополз Большой Александр. Димз успел увидеть только один сапог, поспешно исчезающий в укрытии. Но даже и в такую маленькую мишень он умудрился быстро послать пулю.
Снизу донесся дикий вопль, а потом Димз увидел на земле подошву и каблук, искромсанные пулей, которая оторвала их напрочь. Однако крови на них не было, и Димз понял, что Шодресса выстрелом не задело.
У него оставался еще один, последний шанс догнать толстяка. Одиночка Джек выпрыгнул в окно и, приземлившись, тут же бросился к тяжелой двери, но в то же мгновение она захлопнулась перед его носом. Его плечо ударилось о дверь секундой позже, чем щелкнул язычок замка. Он отскочил и ударил еще раз, но услышал, что уже вставлен на место увесистый засов.
Напрасно он посылал пулю за пулей в дверной замок — тот был так же неумолим, как двери тюрьмы. Он был сделан из прочной стали, и все пули неизменно пробивали слой дерева и застревали во внутренностях замка.
Джек немного подался назад, и в этот момент длинный блестящий ствол ружья показался в открытом нижнем окне. Димз отскочил и прижался спиной к спасительной стене как раз вовремя, чтоб уклониться от просвистевшего мимо куска свинца. Одновременно закричало множество голосов, и среди них из гостиницы донесся громоподобный рев мистера Шодресса, который расставлял своих людей в боевом порядке, чтобы они защитили его от врага.
Может быть, вы бы, конечно, сказали, что жителям Джовилла следовало остаться в стороне и позволить этому стрелку, вооруженному одним револьвером, получить шанс самому творить свою судьбу, без вмешательства толпы. В сущности, так и поступала полиция Джовилла. Но Одиночка Джек, считала она, был особым случаем, и безжалостная сноровка, с которой он обращался с оружием, убедила всех мужчин, что его можно считать как бы целым отрядом бойцов. Воистину, один стоил многих!
Словом, здесь было десятка два, а то и больше возбужденных, до зубов вооруженных мужчин, готовых ухлопать молодого Димза в одно мгновение, и он увидел, что ему на этот раз не судьба расправиться с Шодрессом.
Он оторвался от стены гостиницы и метнулся на улицу; и пока он перебегал открытое пространство, в него выстрелили по крайней мере пять или шесть раз.
И хотя уже наступила глухая ночь, света звезд и света фонарей было вполне достаточно, чтобы сделать из него отличную мишень: пока двигался, он был в безопасности.
Он оставил позади свою лошадь, но это было еще полбеды. Если уж на то пошло, Джовилл может и одолжить ему лошадь вместе с седлом. Так что он отвязал самую подходящую из тех, что были привязаны к длинной жерди перед магазином. Это была гнедая лошадь хороших кровей. Одиночка Джек вскочил в седло и пустился вниз по улице бешеным галопом.
Его вынесло на открытую дорогу за городской чертой; позади нарастало смятение, в центре Джовилла мелькали огни, слышались голоса, и теперь там, очевидно, бестолково и сбивчиво пересчитывали лошадей.
Джек внезапно натянул повод и, обернувшись в седле, спрятал револьвер, отцепив от седла пристегнутый к нему карабин, принадлежащий хозяину. Это был пятнадцатизарядный винчестер, и по его весу он понял, что все заряды в нем на месте. Он проверил механизм и убедился, что тот работает как надо. По блеску ствола можно было сказать, что ему здорово повезло, — это было новое оружие с точным прицелом.
Теперь пусть они, если осмелятся, натравят на него весь город! Скривив губы в подобии улыбки, Джек стал ждать.
Во всем Джовилле нашлось всего лишь несколько умных голов. Они говорили, что надо оставить Димза в покое и довольствоваться тем, что Одиночку Джека выдворили из общества, не принеся в жертву ни одной жизни — поскольку Гранстон, похоже, должен был выжить. Эти люди, не сдерживаясь, кричали и шумели вовсю. Шуму больше всех производил сам Шодресс, подбивая своих сторонников немедленно выследить убийцу и во что бы то ни стало стереть его с лица земли. Однако сторонники не очень-то торопились.
Зато в толпе оказались ребята и помоложе, с кровью погорячее, которые слышали мистера Шодресса. Они наблюдали за бегством Димза и точь-в-точь как маленькие домашние собачки стайкой пытаются охотиться на огромного волка-одиночку, так и эти юные храбрецы попрыгали в свои седла и вылетели из Джовилла вниз по дороге, в ту сторону, куда, как они видели, он направился.
Гурьбой, с воплями и визгом, по шестеро в ряд, нахлестывая своих лошадок, глубоко вонзая шпоры, размахивая шляпами, наполняясь радостью ночного ветра, хлещущего им в лицо, они неслись, подбадриваемые ощущением власти большинства и непреодолимой силы атаки. Скачущий во главе сломя голову вылетел за поворот дороги из Джовилла, и здесь они увидели одинокого всадника в седле, с ружьем у плеча наготове, и искорку звездного света, похожую на тусклый бриллиант, усевшуюся на мушке.
Каждый мальчишка из этой кавалькады мог поклясться честью, что смерть из ружья незнакомца нацелена прямо ему в сердце. И они не стали ждать, когда вспыхнет порох. С дикими воплями они бросились врассыпную, только чтобы уйти с линии прицела этого рокового смертельного оружия, и спутанной, беспорядочной толпой с проклятиями и криками попрятались среди деревьев.
Одиночка Джек, однако, не стрелял, да и не собирался этого делать. Он прицепил так счастливо доставшееся ему ружье обратно к седлу, развернул гнедого и поехал прочь по дороге неспешной рысцой. Невдалеке от него, слышал он, шумели и кричали, но ни один не осмелился на более решительные действия. Они позволили ему уехать невредимым, совершенно не подозревая, что с этого момента сделали Джовилл предметом шуток для жителей всех окрестных городков. Потому что еще и долгое время спустя во всей округе не могли забыть о том, как мужчины Джовилла, такие самоуверенные, так гордящиеся своей безрассудной лихостью, позволили не только потянуть себя за бороду, но и просто с корнем вырвать ее, и кому — какому-то одиночке, да еще новичку!
Можете быть уверены, что Одиночка Джек об этом и не думал. Всем сердцем он стремился сейчас вниз по дороге и спешил, а разум его был одержим сомнениями.
Будь он сейчас в одном из городов Востока, среди бесчисленных улиц и переулков, он бы прекрасно знал, как себя вести и какие путеводные нити искать; но здесь все было по-другому.
Он подъехал к развилке дороги, в трех милях от окраины городка. Здесь он спешился и, зажегши спичку, внимательно осмотрел отпечатки копыт на обеих дорогах, надеясь определить правильное направление.
Он обнаружил, что та дорога, которая шла прямо, была испещрена следами двух десятков, а то и больше лошадей, а на другой, поворачивающей вправо, виднелись следы только трех.
Больше ему нечего было искать и разглядывать. Сердце подсказало ему, что это именно те трое, которых он разыскивает, и он опять вскочил в седло, а волкодав бросился вперед и понесся по дороге, чуть опустив голову, точно и вправду читал с помощью своего носа сведения, оставленные на тропинке.
Вне всякого сомнения, пес был лучшим из проводников. Он родился следопытом и был вскормлен на свободе; и сердце его хозяина билось, исполненное доверия и благодарности к нему.
Еще пара миль, и они выскочили на широкую дорогу, глубоко пропаханную колесами и истоптанную коровами и лошадьми. Волкодав, не колеблясь, повернул вниз по этой дороге, а через пару миль бросился в сторону и перепрыгнул через проволочную изгородь.
Мистер Димз не был очень уж искусным наездником, но, не колеблясь, последовал за своим проводником. Он пришпорил свою прекрасную лошадь, и великолепное животное внезапно взвилось в воздух.
Одиночка Джек почувствовал, будто спина его разорвалась надвое, а сильная рука трясет за плечи и старается вырвать из седла, но он умудрился удержаться на месте и тут же очутился по другую сторону ограды, не упустив стремян. Затем поскакал дальше, через поле, а волкодав, разгоряченный работой, по-прежнему несся впереди. Ловка должна быть дичь, чтобы ускользнуть от такого охотника!
Время от времени огромный зверь поворачивался и делал небольшой круг около всадника, потом вновь срывался с места и бежал вперед, показывая путь, будто пытался всеми своими силами поторопить мстителя, летящего по свежему следу.
Очень довольный, Димз подчинялся псу, точно ведомый рукой Провидения, и так они оба спешили, что, выкладываясь изо всех сил, пересекая незнакомые места, гнедой конь был уже загнан, тяжело дышал, как собака, но доблестно продолжал нести нелегкую службу.
Потом между темнеющим лесом и изгибом мерцающей реки, где быстрый поток огибал скалистый уступ, Одиночка Джек увидел сначала протянувшийся откуда-то луч света, а затем острую крышу маленькой хижины. Волкодав проскользнул к самой двери этой лачуги, и Одиночка Джек, увидев, что чудовищный зверь подкрадывается к этому обиталищу, понял, что поиски его подошли к концу.
Кроме пули и пинка, мистер Димз ничего больше не потратил на детектива, только сказал ему спокойным голосом:
— Счастливчик ты! Если б я угодил на полдюйма ниже, быть бы тебе сейчас покойником, Гранстон!
Затем он с поразительной скоростью пронесся через вестибюль и рванулся прямо к той двери, за которой мгновение назад маячила толстая туша Алека Шодресса.
Однако Большого Алека в коридоре не оказалось. Но волкодав, который бежал впереди, безошибочно ткнулся носом в другую дверь, до которой было с полдюжины шагов.
Этой подсказки Одиночке Джеку было достаточно. Один выстрел — и замок в двери разлетелся вдребезги. Хриплый вопль ужаса, вырвавшийся из огромных легких, донесся из глубины комнаты — значит, Димз был на верном пути.
Он пнул ногой дверь, и первым внутрь влетел Команч. Джек только успел на мгновение увидеть разлетевшиеся полы сюртука мистера Шодресса, когда босс Джовилла выскочил в открытое окно своей гостиницы, а белые, острые как бритва зубы волка щелкнули как раз вовремя, чтобы успеть вырвать большой кусок ткани из спины его сюртука.
Одиночка Джек с горящими глазами бросился к этому окну и перегнулся наружу, держа на весу револьвер, готовый послать пулю в спину хозяина Джовилла.
Но удача изменила ему! Как раз под этим окном была дверь, и в эту дверь прополз Большой Александр. Димз успел увидеть только один сапог, поспешно исчезающий в укрытии. Но даже и в такую маленькую мишень он умудрился быстро послать пулю.
Снизу донесся дикий вопль, а потом Димз увидел на земле подошву и каблук, искромсанные пулей, которая оторвала их напрочь. Однако крови на них не было, и Димз понял, что Шодресса выстрелом не задело.
У него оставался еще один, последний шанс догнать толстяка. Одиночка Джек выпрыгнул в окно и, приземлившись, тут же бросился к тяжелой двери, но в то же мгновение она захлопнулась перед его носом. Его плечо ударилось о дверь секундой позже, чем щелкнул язычок замка. Он отскочил и ударил еще раз, но услышал, что уже вставлен на место увесистый засов.
Напрасно он посылал пулю за пулей в дверной замок — тот был так же неумолим, как двери тюрьмы. Он был сделан из прочной стали, и все пули неизменно пробивали слой дерева и застревали во внутренностях замка.
Джек немного подался назад, и в этот момент длинный блестящий ствол ружья показался в открытом нижнем окне. Димз отскочил и прижался спиной к спасительной стене как раз вовремя, чтоб уклониться от просвистевшего мимо куска свинца. Одновременно закричало множество голосов, и среди них из гостиницы донесся громоподобный рев мистера Шодресса, который расставлял своих людей в боевом порядке, чтобы они защитили его от врага.
Может быть, вы бы, конечно, сказали, что жителям Джовилла следовало остаться в стороне и позволить этому стрелку, вооруженному одним револьвером, получить шанс самому творить свою судьбу, без вмешательства толпы. В сущности, так и поступала полиция Джовилла. Но Одиночка Джек, считала она, был особым случаем, и безжалостная сноровка, с которой он обращался с оружием, убедила всех мужчин, что его можно считать как бы целым отрядом бойцов. Воистину, один стоил многих!
Словом, здесь было десятка два, а то и больше возбужденных, до зубов вооруженных мужчин, готовых ухлопать молодого Димза в одно мгновение, и он увидел, что ему на этот раз не судьба расправиться с Шодрессом.
Он оторвался от стены гостиницы и метнулся на улицу; и пока он перебегал открытое пространство, в него выстрелили по крайней мере пять или шесть раз.
И хотя уже наступила глухая ночь, света звезд и света фонарей было вполне достаточно, чтобы сделать из него отличную мишень: пока двигался, он был в безопасности.
Он оставил позади свою лошадь, но это было еще полбеды. Если уж на то пошло, Джовилл может и одолжить ему лошадь вместе с седлом. Так что он отвязал самую подходящую из тех, что были привязаны к длинной жерди перед магазином. Это была гнедая лошадь хороших кровей. Одиночка Джек вскочил в седло и пустился вниз по улице бешеным галопом.
Его вынесло на открытую дорогу за городской чертой; позади нарастало смятение, в центре Джовилла мелькали огни, слышались голоса, и теперь там, очевидно, бестолково и сбивчиво пересчитывали лошадей.
Джек внезапно натянул повод и, обернувшись в седле, спрятал револьвер, отцепив от седла пристегнутый к нему карабин, принадлежащий хозяину. Это был пятнадцатизарядный винчестер, и по его весу он понял, что все заряды в нем на месте. Он проверил механизм и убедился, что тот работает как надо. По блеску ствола можно было сказать, что ему здорово повезло, — это было новое оружие с точным прицелом.
Теперь пусть они, если осмелятся, натравят на него весь город! Скривив губы в подобии улыбки, Джек стал ждать.
Во всем Джовилле нашлось всего лишь несколько умных голов. Они говорили, что надо оставить Димза в покое и довольствоваться тем, что Одиночку Джека выдворили из общества, не принеся в жертву ни одной жизни — поскольку Гранстон, похоже, должен был выжить. Эти люди, не сдерживаясь, кричали и шумели вовсю. Шуму больше всех производил сам Шодресс, подбивая своих сторонников немедленно выследить убийцу и во что бы то ни стало стереть его с лица земли. Однако сторонники не очень-то торопились.
Зато в толпе оказались ребята и помоложе, с кровью погорячее, которые слышали мистера Шодресса. Они наблюдали за бегством Димза и точь-в-точь как маленькие домашние собачки стайкой пытаются охотиться на огромного волка-одиночку, так и эти юные храбрецы попрыгали в свои седла и вылетели из Джовилла вниз по дороге, в ту сторону, куда, как они видели, он направился.
Гурьбой, с воплями и визгом, по шестеро в ряд, нахлестывая своих лошадок, глубоко вонзая шпоры, размахивая шляпами, наполняясь радостью ночного ветра, хлещущего им в лицо, они неслись, подбадриваемые ощущением власти большинства и непреодолимой силы атаки. Скачущий во главе сломя голову вылетел за поворот дороги из Джовилла, и здесь они увидели одинокого всадника в седле, с ружьем у плеча наготове, и искорку звездного света, похожую на тусклый бриллиант, усевшуюся на мушке.
Каждый мальчишка из этой кавалькады мог поклясться честью, что смерть из ружья незнакомца нацелена прямо ему в сердце. И они не стали ждать, когда вспыхнет порох. С дикими воплями они бросились врассыпную, только чтобы уйти с линии прицела этого рокового смертельного оружия, и спутанной, беспорядочной толпой с проклятиями и криками попрятались среди деревьев.
Одиночка Джек, однако, не стрелял, да и не собирался этого делать. Он прицепил так счастливо доставшееся ему ружье обратно к седлу, развернул гнедого и поехал прочь по дороге неспешной рысцой. Невдалеке от него, слышал он, шумели и кричали, но ни один не осмелился на более решительные действия. Они позволили ему уехать невредимым, совершенно не подозревая, что с этого момента сделали Джовилл предметом шуток для жителей всех окрестных городков. Потому что еще и долгое время спустя во всей округе не могли забыть о том, как мужчины Джовилла, такие самоуверенные, так гордящиеся своей безрассудной лихостью, позволили не только потянуть себя за бороду, но и просто с корнем вырвать ее, и кому — какому-то одиночке, да еще новичку!
Можете быть уверены, что Одиночка Джек об этом и не думал. Всем сердцем он стремился сейчас вниз по дороге и спешил, а разум его был одержим сомнениями.
Будь он сейчас в одном из городов Востока, среди бесчисленных улиц и переулков, он бы прекрасно знал, как себя вести и какие путеводные нити искать; но здесь все было по-другому.
Он подъехал к развилке дороги, в трех милях от окраины городка. Здесь он спешился и, зажегши спичку, внимательно осмотрел отпечатки копыт на обеих дорогах, надеясь определить правильное направление.
Он обнаружил, что та дорога, которая шла прямо, была испещрена следами двух десятков, а то и больше лошадей, а на другой, поворачивающей вправо, виднелись следы только трех.
Больше ему нечего было искать и разглядывать. Сердце подсказало ему, что это именно те трое, которых он разыскивает, и он опять вскочил в седло, а волкодав бросился вперед и понесся по дороге, чуть опустив голову, точно и вправду читал с помощью своего носа сведения, оставленные на тропинке.
Вне всякого сомнения, пес был лучшим из проводников. Он родился следопытом и был вскормлен на свободе; и сердце его хозяина билось, исполненное доверия и благодарности к нему.
Еще пара миль, и они выскочили на широкую дорогу, глубоко пропаханную колесами и истоптанную коровами и лошадьми. Волкодав, не колеблясь, повернул вниз по этой дороге, а через пару миль бросился в сторону и перепрыгнул через проволочную изгородь.
Мистер Димз не был очень уж искусным наездником, но, не колеблясь, последовал за своим проводником. Он пришпорил свою прекрасную лошадь, и великолепное животное внезапно взвилось в воздух.
Одиночка Джек почувствовал, будто спина его разорвалась надвое, а сильная рука трясет за плечи и старается вырвать из седла, но он умудрился удержаться на месте и тут же очутился по другую сторону ограды, не упустив стремян. Затем поскакал дальше, через поле, а волкодав, разгоряченный работой, по-прежнему несся впереди. Ловка должна быть дичь, чтобы ускользнуть от такого охотника!
Время от времени огромный зверь поворачивался и делал небольшой круг около всадника, потом вновь срывался с места и бежал вперед, показывая путь, будто пытался всеми своими силами поторопить мстителя, летящего по свежему следу.
Очень довольный, Димз подчинялся псу, точно ведомый рукой Провидения, и так они оба спешили, что, выкладываясь изо всех сил, пересекая незнакомые места, гнедой конь был уже загнан, тяжело дышал, как собака, но доблестно продолжал нести нелегкую службу.
Потом между темнеющим лесом и изгибом мерцающей реки, где быстрый поток огибал скалистый уступ, Одиночка Джек увидел сначала протянувшийся откуда-то луч света, а затем острую крышу маленькой хижины. Волкодав проскользнул к самой двери этой лачуги, и Одиночка Джек, увидев, что чудовищный зверь подкрадывается к этому обиталищу, понял, что поиски его подошли к концу.
Глава 24
ДВОЕ ИЗ ТРЕХ
Он спешился у края леса и оставил там свою лошадь с болтающимися поводьями, зная, что хорошо тренированная ковбойская лошадь не двинется с места, если ее повод оставить вот так. После этого он еще задержался на мгновение, чтоб погладить лоснящуюся, потную шею животного. Маленькая лошадка от ласкового прикосновения вздернула голову и запрядала ушами. Это было совершенно новое ощущение для Димза — встретить существо, которое полюбило его просто так, потому, что трудилось ради него, не ради выгоды или награды. Отойдя от деревьев, он с улыбкой оглянулся через плечо и направился прямиком к дому. Там ждала его работа, которую требовалось выполнить.
Сперва, старательно прячась за кустами, как будто сейчас был ясный день и из каждого окна хижины наблюдали за ним, он обошел вокруг дома, а Команч бежал впереди него, постоянно обнюхивая все вокруг и помахивая хвостом. Вокруг хижины было тщательно расчищено свободное пространство, но с задней стороны стоял небольшой сарай, и у входа в него огромный пес сначала сделал стойку, затем припал к земле.
Сперва, старательно прячась за кустами, как будто сейчас был ясный день и из каждого окна хижины наблюдали за ним, он обошел вокруг дома, а Команч бежал впереди него, постоянно обнюхивая все вокруг и помахивая хвостом. Вокруг хижины было тщательно расчищено свободное пространство, но с задней стороны стоял небольшой сарай, и у входа в него огромный пес сначала сделал стойку, затем припал к земле.