— А вы — ночной цветок, Пруденс, — пробормотал он.
— Что вы хотите этим сказать, мистер Дэвон?
— Я видел, как вы цветете днем, но похоже, что и ночью вы делаете то же самое. Хотите под луной отыскать вашего брата? Молодого Уилли Мэйнарда? И думаете, что найдете его здесь, среди деревьев?
— Вы что, смеетесь надо мной?
— Конечно нет, красавица Пруденс. Я воспринимаю вас серьезно, как оружие или, скажем, яд.
Она взмахнула рукой, и на ее мягкую, почти детскую ладошку упал свет луны.
— О да! Я так рада, что капсюль дал осечку.
— И я, разумеется, должен этому поверить, — парировал Уолтер. — Хотя не думаю, чтобы вы могли совершить убийство, Пруденс. Уж лучше оставьте это своим друзьям, а сами заманивайте для них в сеть людей, как это вы проделали со мной.
— Вы что, привидение? — поинтересовалась Пруденс Мэйнард.
— Был бы им, если бы со мной не оказалось старика.
— Расскажите мне, что произошло.
— А вы не знаете?
— Конечно не знаю.
— И что, вы думаете, я обнаружил, когда поехал разыскивать беднягу Уилли Мэйнарда?
— Веревку, которая должна была вышибить вас из седла и сбросить на землю, — спокойно ответила она.
— Они решили, что пули надежнее веревки, — разъяснил ей Дэвон.
— Так что же, они мне лгали? — Пруденс зевнула и прикрыла рот рукой. — Бедняга! Для вас это, наверное, было шоком?
— Давайте лучше двинемся в путь, — предложил Дэвон.
— А куда?
— Туда, куда вы шли по лесу, дорогая.
— А если я не пойду?
— Тогда я доставлю вас к шерифу Нэксону. Он с удовольствием посадит вас в тюрьму.
— Полагаю, что с удовольствием, — согласилась Пруденс. — Но я не хочу никуда идти.
— Вот как?
— Да. Я останусь здесь. Так я хочу.
Она подняла голову, и луна залила серебряным светом ее лицо. Потом ее губки сложились в трубочку, и раздался высокий свист, который, казалось, принес издалека ветерок.
Дэвон в удивлении уставился на девушку. Потом, начав понимать, что это значит, в гневе подступил к ней совсем близко.
Глядя на него снизу вверх, Пруденс улыбнулась:
— Вам лучше уйти, и чем быстрее, тем лучше. Они будут здесь через мгновение.
— Вы пойдете со мной, — со злостью отрезал он.
— Дорогой мистер Дэвон, — рассмеялась девушка. — Будто я не знаю всю доброту вашего сердца! Вы не сможете унести меня достаточно далеко. Я не такая уж легкая, знаете ли!
За деревьями громко хрустнула веточка. Уолтер с горечью понял, что проиграл, что уже ничего не сможет сделать.
— Мы еще встретимся, — пообещал он, отступая назад.
— Уходите, пожалуйста! — взмолилась Пруденс и как бы в радости захлопала ладошками и засмеялась, глядя, как силуэт Дэвона исчезает среди деревьев.
Глава 21
Глава 22
Глава 23
— Что вы хотите этим сказать, мистер Дэвон?
— Я видел, как вы цветете днем, но похоже, что и ночью вы делаете то же самое. Хотите под луной отыскать вашего брата? Молодого Уилли Мэйнарда? И думаете, что найдете его здесь, среди деревьев?
— Вы что, смеетесь надо мной?
— Конечно нет, красавица Пруденс. Я воспринимаю вас серьезно, как оружие или, скажем, яд.
Она взмахнула рукой, и на ее мягкую, почти детскую ладошку упал свет луны.
— О да! Я так рада, что капсюль дал осечку.
— И я, разумеется, должен этому поверить, — парировал Уолтер. — Хотя не думаю, чтобы вы могли совершить убийство, Пруденс. Уж лучше оставьте это своим друзьям, а сами заманивайте для них в сеть людей, как это вы проделали со мной.
— Вы что, привидение? — поинтересовалась Пруденс Мэйнард.
— Был бы им, если бы со мной не оказалось старика.
— Расскажите мне, что произошло.
— А вы не знаете?
— Конечно не знаю.
— И что, вы думаете, я обнаружил, когда поехал разыскивать беднягу Уилли Мэйнарда?
— Веревку, которая должна была вышибить вас из седла и сбросить на землю, — спокойно ответила она.
— Они решили, что пули надежнее веревки, — разъяснил ей Дэвон.
— Так что же, они мне лгали? — Пруденс зевнула и прикрыла рот рукой. — Бедняга! Для вас это, наверное, было шоком?
— Давайте лучше двинемся в путь, — предложил Дэвон.
— А куда?
— Туда, куда вы шли по лесу, дорогая.
— А если я не пойду?
— Тогда я доставлю вас к шерифу Нэксону. Он с удовольствием посадит вас в тюрьму.
— Полагаю, что с удовольствием, — согласилась Пруденс. — Но я не хочу никуда идти.
— Вот как?
— Да. Я останусь здесь. Так я хочу.
Она подняла голову, и луна залила серебряным светом ее лицо. Потом ее губки сложились в трубочку, и раздался высокий свист, который, казалось, принес издалека ветерок.
Дэвон в удивлении уставился на девушку. Потом, начав понимать, что это значит, в гневе подступил к ней совсем близко.
Глядя на него снизу вверх, Пруденс улыбнулась:
— Вам лучше уйти, и чем быстрее, тем лучше. Они будут здесь через мгновение.
— Вы пойдете со мной, — со злостью отрезал он.
— Дорогой мистер Дэвон, — рассмеялась девушка. — Будто я не знаю всю доброту вашего сердца! Вы не сможете унести меня достаточно далеко. Я не такая уж легкая, знаете ли!
За деревьями громко хрустнула веточка. Уолтер с горечью понял, что проиграл, что уже ничего не сможет сделать.
— Мы еще встретимся, — пообещал он, отступая назад.
— Уходите, пожалуйста! — взмолилась Пруденс и как бы в радости захлопала ладошками и засмеялась, глядя, как силуэт Дэвона исчезает среди деревьев.
Глава 21
ТОТ, КТО ПРИНЕС ПЛОХИЕ ВЕСТИ
Обходя ствол большой сосны, Дэвон споткнулся о корни, а когда, чертыхаясь, поднялся на ноги и оглянулся, Пруденс уже не было на прежнем месте, но где-то в стороне раздался высокий удаляющийся свист.
Уолтер, хотя и был азартным игроком, не пошел туда, внезапно осознав, что здесь, в лесу, он совершенно беззащитен. Даже если он найдет этих конспираторов, то не сможет ничего сделать. Выследить их ему одному не по силам, в чем он уже убедился. Еще здорово повезет, если сумеет в безопасности выбраться из леса и вернуться в город.
И все же Дэвон не спешил уйти. Прислонившись к большому грубому дереву, он сжал в гневе зубы, думая о том, какую глупость совершает из-за своего рыцарства. Если им и в самом деле суждено встретиться снова, он припомнит этот урок, сказал себе Уолтер, и будет обращаться с ней как мужчина, а если потребуется, то и с помощью оружия!
Решив так, Дэвон пошел через лес обратно, уже ничего не замечая кругом.
«Молодой бычок» Нэксона утихомирился, потому что уже была глубокая ночь. В большинстве домов люди спали, потушив лампы, и только в верхнем конце города, где находился «Палас» и другие игорные заведения, еще горели огни.
Дэвон вернулся в пансион миссис Пэрли, прошел через почти опустевший бар и уже направился к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, как из угла холла его окликнул знакомый голос.
Там сидел старина Джим, безмятежно покуривая трубку с длинным чубуком.
— Что случилось, Джим? — бросился к нему игрок.
— Думаю, нам лучше пройти в комнату, — ответил Джим.
— Ты устал от одиночества, без Гарри, а?
— Без Гарри? Естественно. Мир вокруг нашей хижины стал просто прекрасен, после того как он ушел. Мальчишкой я жил в долине, где дни и ночи громыхала и бурлила черная река. Я не знал, что можно жить без такого шума, пока не уехал из этой долины навсегда. Но в первые месяцы мне его даже не хватало. Вот так и с Гарри!
— Ничего плохого, Джим?
Джим скосил глаза в угол комнаты:
— Особых причин появиться в городе у меня не было, разве только для того, чтобы перековать моего мула. О скалы так быстро стираются подковы!
— Это так, без сомнения. Я постараюсь найти тебе здесь комнату на ночь.
— Все занято, Уолт.
— Тогда поспишь в моей комнате.
— Я не собираюсь много спать.
— Почему?
— Немного поспал днем. Это поддержит меня. Кроме того, лучшее время подумать и что-то решить — ночь, когда между тобой и темной стеной нет ничего, кроме твоих мыслей.
— О чем тебе думать всю ночь напролет, Джим?
— Лучший свет, чтобы рассмотреть чьи-то следы, — солнечный. Но есть и такие люди, которым лучше работается в темноте. Как те, которые, как мне кажется, охотятся за тобой, Уолт!
Дэвон немного помолчал, а потом поинтересовался:
— Ты нашел конюшню, чтобы оставить мула?
— Ему не нужно стойло, — грустно усмехнулся Джим.
— Ты что, собираешься оставить его прямо на улице?
— Этот старый мул теперь навсегда останется там, где он есть, пока не сгниют его кости, — ответил Джим. — Он мне больше не нужен.
— Что? Он тебе не нужен?
— Нет, сэр. Он сдох на пути сюда, Уолт.
— Вот не повезло! Я добуду тебе другого. Лучше прежнего.
— Лучше не бывает. Ни один не будет ступать так уверенно по тропе, как этот. А его длинные уши чуяли опасность, когда она была еще за милю от нас. Он только коротко всхрапывал, и это означало опасность. Я немедленно скатывал одеяла и хватался за винтовку. Барни никогда не ошибался. Да, сэр, это была полезная тварь, мой старый Барни!
— Сколько же ему было лет, Джим? — полюбопытствовал Дэвон, чувствуя что-то странное в рассказе старика.
— Около семнадцати. Мог бы прожить еще много хороших лет, но уж коли суждено было умереть, то, думаю, он рад той смерти, которой умер!
— Неполадки с сердцем?
— В общем, да. Неприятности с сердцем.
— У мулов так бывает?
— В этих местах у мулов и лошадей часто болит сердце. Так уже унесло многих из них.
— Но в чем же все-таки причина? Что это было?
— Пули из винчестера…
Дэвон в изумлении уставился на старого друга.
— Это был хороший, искусный выстрел, — уточнил Джим, — Барни быстро умер. Только закашлялся и тут же упал. Его кашель подсказал мне, что надо соскочить с седла, поэтому я уже стоял на ногах, когда он полетел с обрыва.
— Джим, кто это сделал?
— Те, кто следят за нами, Уолт. Они и сделали это. Я обшарил все скалы, но не увидел никаких следов.
— Трусливые подонки! — воскликнул Дэвон. — Чертовы подонки! Они устроили на тебя засаду, Джим?
— Лучший способ порвать цепь — распилить самое слабое звено, — философски заметил старик. — Чему тут удивляться? Я даже ожидал чего-то такого.
— Ожидал?
— Да, ожидал.
— Благодарю тебя, Господи, что это случилось на тропе, где есть скалы, чтобы спрятаться, а не на ранчо, где совершенно невозможно укрыться, — произнес с проникновением Дэвон.
— Да, Уолт. На ранчо у нас совсем голое место.
— Кроме дома. Полагаю, старые бревенчатые стены выдержат пули?
— Да, это старые, крепкие стены, — кивнул Джим.
— Правда, они уже немного подгнили. Может, их надо подремонтировать?
— А там нечего ремонтировать, — сообщил Джим. — Там все уничтожил пожар, Уолт.
— Великий Боже! Пожар? Что случилось, развалилась старая печь?
— Не знаю, — ответил Джим. — Я вернулся с пастбища, беспокоясь, куда ушли коровы…
— Подожди, что ты говоришь? Скот пропал?
— Весь подчистую, кроме одной рыжей коровы. Она хромая, не могла поспеть за другими.
— Угонщики скота! — воскликнул Дэвон.
— Сначала я тоже подумал, что вокруг рыскают угонщики скота, и попытался их найти. — Джим говорил в своей обычной спокойной манере. — А когда возвращался, заметил впереди дым. Поднявшись на холм, увидел, что дом уже наполовину сгорел. Остальное быстро догорело у меня на глазах.
— Так. Значит, они уничтожили ранчо, — констатировал Дэвон.
— Похоже, так, — согласился старый Джим. — Я сидел в седле, ехал и смотрел на пожар, когда вдруг пуля просвистела мимо моего уха, да и Барни начал как-то спотыкаться. Поэтому вспомнил, что подковы у него почти износились. Забеспокоился, что он попортит свои нежные ноги, если его быстро не подковать. Вот я и отправился в Уэст-Лондон. Здесь, вверху по улице, есть Райт, кузнец, он хорошо подковывает лошадей, да и мулов тоже.
— Так ты поехал и они обогнали тебя, Джим? — спросил Дэвон.
— Они ехали прямо за мной, справа и слева и искали короткий путь, чтобы отрезать мне дорогу. Но в скалах мой старый Барни задал им жару! У него никогда не было большой скорости, но в скалах он стоил двоих! Но только мы выехали в долину и, может быть, неосторожно оказались под луной, как они подстрелили его подо мной, и он свалился в пропасть. Похоже, подумали, что я упал вместе с ним, потому что даже не дали себе труда приблизиться и посмотреть. Я подождал их немного, а потом вспомнил, что у меня почти не осталось жевательного табака. Поторопился пойти его купить. Но все магазины оказались закрыты! — Старик покачал головой и добавил: — Магазины Уэст-Лондона получают хороший жевательный табак, Уолт!
Дэвон потер костяшками пальцев лоб:
— Значит, уничтожили ранчо, подстрелили твоего мула и хотели убить тебя…
— Да, похоже, так. Лучше тебе ложиться спать, Уолт, потому что ты молод, а молодые не могут обходиться без сна, так уж устроено.
— Джим, ты видел хотя бы одного из них?
— Они были в масках, Уолт, хотя все это происходило вечером. Люди были в масках, но мне кажется, я хорошо рассмотрел некоторых лошадей. Тот, кто имеет дело с лошадьми, так же легко их запоминает, как лица, Уолт.
— Это ты и Гарри. И спасибо Господу Богу за это! О, Джим, когда мы загоним в угол кого-нибудь из этих ребят, они пожалеют о том, что сделали!
— Да, сэр, — согласился Джим. — А когда ты займешься этим, вспомни, что они пристрелили моего Барни, — это ведь тоже убийство. Я-то держу мою винтовку смазанной и не думаю, что промахнусь, стреляя в них с любого расстояния на солнце, при луне или под звездами. Хочешь жвачку? — Он протянул Дэвону остатки жевательного табака, от которого тот отказался, и проворчал: — Бедный старина Гарри! Он меня проклинает и старается отвернуться, когда видит, как я откусываю от плитки. Завидуя, что не может так же посмаковать. — И он вгрызся белыми, крепкими зубами в спрессованный табак.
Уолтер, хотя и был азартным игроком, не пошел туда, внезапно осознав, что здесь, в лесу, он совершенно беззащитен. Даже если он найдет этих конспираторов, то не сможет ничего сделать. Выследить их ему одному не по силам, в чем он уже убедился. Еще здорово повезет, если сумеет в безопасности выбраться из леса и вернуться в город.
И все же Дэвон не спешил уйти. Прислонившись к большому грубому дереву, он сжал в гневе зубы, думая о том, какую глупость совершает из-за своего рыцарства. Если им и в самом деле суждено встретиться снова, он припомнит этот урок, сказал себе Уолтер, и будет обращаться с ней как мужчина, а если потребуется, то и с помощью оружия!
Решив так, Дэвон пошел через лес обратно, уже ничего не замечая кругом.
«Молодой бычок» Нэксона утихомирился, потому что уже была глубокая ночь. В большинстве домов люди спали, потушив лампы, и только в верхнем конце города, где находился «Палас» и другие игорные заведения, еще горели огни.
Дэвон вернулся в пансион миссис Пэрли, прошел через почти опустевший бар и уже направился к лестнице, чтобы подняться в свою комнату, как из угла холла его окликнул знакомый голос.
Там сидел старина Джим, безмятежно покуривая трубку с длинным чубуком.
— Что случилось, Джим? — бросился к нему игрок.
— Думаю, нам лучше пройти в комнату, — ответил Джим.
— Ты устал от одиночества, без Гарри, а?
— Без Гарри? Естественно. Мир вокруг нашей хижины стал просто прекрасен, после того как он ушел. Мальчишкой я жил в долине, где дни и ночи громыхала и бурлила черная река. Я не знал, что можно жить без такого шума, пока не уехал из этой долины навсегда. Но в первые месяцы мне его даже не хватало. Вот так и с Гарри!
— Ничего плохого, Джим?
Джим скосил глаза в угол комнаты:
— Особых причин появиться в городе у меня не было, разве только для того, чтобы перековать моего мула. О скалы так быстро стираются подковы!
— Это так, без сомнения. Я постараюсь найти тебе здесь комнату на ночь.
— Все занято, Уолт.
— Тогда поспишь в моей комнате.
— Я не собираюсь много спать.
— Почему?
— Немного поспал днем. Это поддержит меня. Кроме того, лучшее время подумать и что-то решить — ночь, когда между тобой и темной стеной нет ничего, кроме твоих мыслей.
— О чем тебе думать всю ночь напролет, Джим?
— Лучший свет, чтобы рассмотреть чьи-то следы, — солнечный. Но есть и такие люди, которым лучше работается в темноте. Как те, которые, как мне кажется, охотятся за тобой, Уолт!
Дэвон немного помолчал, а потом поинтересовался:
— Ты нашел конюшню, чтобы оставить мула?
— Ему не нужно стойло, — грустно усмехнулся Джим.
— Ты что, собираешься оставить его прямо на улице?
— Этот старый мул теперь навсегда останется там, где он есть, пока не сгниют его кости, — ответил Джим. — Он мне больше не нужен.
— Что? Он тебе не нужен?
— Нет, сэр. Он сдох на пути сюда, Уолт.
— Вот не повезло! Я добуду тебе другого. Лучше прежнего.
— Лучше не бывает. Ни один не будет ступать так уверенно по тропе, как этот. А его длинные уши чуяли опасность, когда она была еще за милю от нас. Он только коротко всхрапывал, и это означало опасность. Я немедленно скатывал одеяла и хватался за винтовку. Барни никогда не ошибался. Да, сэр, это была полезная тварь, мой старый Барни!
— Сколько же ему было лет, Джим? — полюбопытствовал Дэвон, чувствуя что-то странное в рассказе старика.
— Около семнадцати. Мог бы прожить еще много хороших лет, но уж коли суждено было умереть, то, думаю, он рад той смерти, которой умер!
— Неполадки с сердцем?
— В общем, да. Неприятности с сердцем.
— У мулов так бывает?
— В этих местах у мулов и лошадей часто болит сердце. Так уже унесло многих из них.
— Но в чем же все-таки причина? Что это было?
— Пули из винчестера…
Дэвон в изумлении уставился на старого друга.
— Это был хороший, искусный выстрел, — уточнил Джим, — Барни быстро умер. Только закашлялся и тут же упал. Его кашель подсказал мне, что надо соскочить с седла, поэтому я уже стоял на ногах, когда он полетел с обрыва.
— Джим, кто это сделал?
— Те, кто следят за нами, Уолт. Они и сделали это. Я обшарил все скалы, но не увидел никаких следов.
— Трусливые подонки! — воскликнул Дэвон. — Чертовы подонки! Они устроили на тебя засаду, Джим?
— Лучший способ порвать цепь — распилить самое слабое звено, — философски заметил старик. — Чему тут удивляться? Я даже ожидал чего-то такого.
— Ожидал?
— Да, ожидал.
— Благодарю тебя, Господи, что это случилось на тропе, где есть скалы, чтобы спрятаться, а не на ранчо, где совершенно невозможно укрыться, — произнес с проникновением Дэвон.
— Да, Уолт. На ранчо у нас совсем голое место.
— Кроме дома. Полагаю, старые бревенчатые стены выдержат пули?
— Да, это старые, крепкие стены, — кивнул Джим.
— Правда, они уже немного подгнили. Может, их надо подремонтировать?
— А там нечего ремонтировать, — сообщил Джим. — Там все уничтожил пожар, Уолт.
— Великий Боже! Пожар? Что случилось, развалилась старая печь?
— Не знаю, — ответил Джим. — Я вернулся с пастбища, беспокоясь, куда ушли коровы…
— Подожди, что ты говоришь? Скот пропал?
— Весь подчистую, кроме одной рыжей коровы. Она хромая, не могла поспеть за другими.
— Угонщики скота! — воскликнул Дэвон.
— Сначала я тоже подумал, что вокруг рыскают угонщики скота, и попытался их найти. — Джим говорил в своей обычной спокойной манере. — А когда возвращался, заметил впереди дым. Поднявшись на холм, увидел, что дом уже наполовину сгорел. Остальное быстро догорело у меня на глазах.
— Так. Значит, они уничтожили ранчо, — констатировал Дэвон.
— Похоже, так, — согласился старый Джим. — Я сидел в седле, ехал и смотрел на пожар, когда вдруг пуля просвистела мимо моего уха, да и Барни начал как-то спотыкаться. Поэтому вспомнил, что подковы у него почти износились. Забеспокоился, что он попортит свои нежные ноги, если его быстро не подковать. Вот я и отправился в Уэст-Лондон. Здесь, вверху по улице, есть Райт, кузнец, он хорошо подковывает лошадей, да и мулов тоже.
— Так ты поехал и они обогнали тебя, Джим? — спросил Дэвон.
— Они ехали прямо за мной, справа и слева и искали короткий путь, чтобы отрезать мне дорогу. Но в скалах мой старый Барни задал им жару! У него никогда не было большой скорости, но в скалах он стоил двоих! Но только мы выехали в долину и, может быть, неосторожно оказались под луной, как они подстрелили его подо мной, и он свалился в пропасть. Похоже, подумали, что я упал вместе с ним, потому что даже не дали себе труда приблизиться и посмотреть. Я подождал их немного, а потом вспомнил, что у меня почти не осталось жевательного табака. Поторопился пойти его купить. Но все магазины оказались закрыты! — Старик покачал головой и добавил: — Магазины Уэст-Лондона получают хороший жевательный табак, Уолт!
Дэвон потер костяшками пальцев лоб:
— Значит, уничтожили ранчо, подстрелили твоего мула и хотели убить тебя…
— Да, похоже, так. Лучше тебе ложиться спать, Уолт, потому что ты молод, а молодые не могут обходиться без сна, так уж устроено.
— Джим, ты видел хотя бы одного из них?
— Они были в масках, Уолт, хотя все это происходило вечером. Люди были в масках, но мне кажется, я хорошо рассмотрел некоторых лошадей. Тот, кто имеет дело с лошадьми, так же легко их запоминает, как лица, Уолт.
— Это ты и Гарри. И спасибо Господу Богу за это! О, Джим, когда мы загоним в угол кого-нибудь из этих ребят, они пожалеют о том, что сделали!
— Да, сэр, — согласился Джим. — А когда ты займешься этим, вспомни, что они пристрелили моего Барни, — это ведь тоже убийство. Я-то держу мою винтовку смазанной и не думаю, что промахнусь, стреляя в них с любого расстояния на солнце, при луне или под звездами. Хочешь жвачку? — Он протянул Дэвону остатки жевательного табака, от которого тот отказался, и проворчал: — Бедный старина Гарри! Он меня проклинает и старается отвернуться, когда видит, как я откусываю от плитки. Завидуя, что не может так же посмаковать. — И он вгрызся белыми, крепкими зубами в спрессованный табак.
Глава 22
ЗВЕРСКОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Потом Джим и Уолтер поднялись в комнату, где спал Гарри. Тот проснулся быстро, как все старые люди. Сидя на краю кровати и потирая ногу, он выслушал рассказ Джима.
Для удобства Гарри рассказ на сей раз был сильно укорочен. Джим изложил дело так:
— Они угнали наших коров и сожгли хижину. Теперь там пустое место.
Поморгав, Гарри сурово посмотрел на Дэвона:
— Даже джентльмены, не имеющие никакого образования, умеют разговаривать. А ты привел сюда какую-то бессловесную тварь, которая расстается со словами, будто с долларами… Какого черта ты не рассказываешь все, что знаешь, Джим?
После такого упрека Джим принялся подробно описывать все, что произошло, начиная с того, как обнаружил на земле следы угонщиков скота и как преследовал их до узкого ущелья, идущего через горы на север.
— И тут ты их бросил? — презрительно спросил Гарри. — Ограничился тем, что узнал, куда они пошли? Они что, не могли запутать следы?
Джим пояснил:
— Вначале, судя по отпечаткам лошадиных подков, их было восемь. Потом, когда они миновали проход, их осталось только двое.
— Как ты мог узнать? — удивился Дэвон.
— Каждый, кто не рожден слепым, может различить, да и слепой тоже, если пощупает землю. Я видел четкие следы на мягкой земле каньона, до самого его конца, куда гнали коров. Потом шестеро исчезли. Куда? Я вернулся посмотреть и все понял. Они вернулись, чтобы поджечь дом!
Далее, продолжая растирать ногу, Гарри молча выслушал все до конца и только тогда высказался:
— Мне все становится яснее и яснее.
— Ну уж конечно! — возмутился Джим. — Дом сожгли дотла, всех коров Уолта куда-то угнали, а ему все ясно. Как это понимать? Уж снизойди до нас, поясни, что ты имеешь в виду.
— Нельзя представить, чтобы после сильного дождя вся вода текла только в одном направлении, — изрек Гарри. — Кто бы ни хотел утопить нас, он решил, что игра для него становится трудноватой. Ему не удалось купить Уолта, он не смог покончить с ним с помощью наемного убийцы, он не сумел столкнуть его в адский огонь при посредстве хорошенькой девушки, лучшей из всех, кто здесь есть. Тогда он впал в уныние и потерял сон. И сказал себе, что соберет все силы, но сотрет нашего старину Уолта в порошок, он поглотит его так же, как губка впитывает воду! И начал! Наскреб кучу бандитов и прежде всего напустил их на наше ранчо.
Ну что ж, кое-чего он добился, однако сделал два неверных шага. Во-первых, угнал наших коров. А они слишком дороги, чтобы уходить с ними далеко. Ему придется переменить тавро и пригнать их обратно в Уэст-Лондон. Но вот когда он захочет продать этот скот на мясо, у него возникнет новая трудность. Должен я говорить почему? Конечно должен. Хотя, Джим, не надо учиться в школе, чтобы догадаться.
— Черт возьми! — отозвался тот. — Уж не хочешь ли ты, чтобы мы следили за шкурами у мясников?
— А почему нет? — пожал плечами Гарри. — Это может очень даже хорошо получиться. Ведь мы с тобой знаем рисунок шкур некоторых коров так же хорошо, как лица друг друга. И когда мы начнем отслеживать коров, то узнаем и болезнь, от которой они пали! — Гарри даже причмокнул от удовольствия, обдумывая эту перспективу. А потом поинтересовался: — Джим, а они угнали ту беспутную коровку горчичного цвета?
— Наверняка, Гарри.
— Тогда они легко попадутся. Потому что ни один белый человек не сможет ошибиться насчет ее шкуры. Но угон коров — не единственная вещь, которая выдаст этих негодяев. Есть и еще кое-что, друзья! Тот, кто хочет устранить Уолта и прибрать к рукам его ранчо, наделал так много бесчинств, что они не смогли уместиться только на одном склоне нашего холма. Посмотрите, и вы увидите, что все поставлено вверх дном вокруг всего Уэст-Лондона! Те же самые следы, которые идут от нашего ранчо, должны быть и в том месте, откуда эти ребята выезжали к нам. Все, словно корни, должно сходиться к одному развесистому дереву. Ты понимаешь меня, Джим?
— Конечно, — подтвердил тот. — Я улавливаю смысл. Но вот не знаю, сможем ли мы сохранить головы на плечах.
— Так уходите и не беспокойте меня больше! — заявил Гарри. — Мне еще надо поспать. Завтра будет трудный день!
Джим устроился на ночь на одной кровати с Гарри, а Дэвон ушел в свою комнату, где проспал крепким сном до утра, пока Джим не постучал к нему в дверь:
— Вставай, Уолт! Гарри уже ушел к новой тюрьме шерифа, послушать, что там говорят. По-моему, нам с тобой стоит тоже туда сходить! Лучше все услышать своими ушами, как любит утверждать Гарри. Сегодня утром дилижанс, который шел в Оберн, был ограблен. Все окрестности залиты кровью и полыхают адским огнем!
Дэвон тут же оделся, и они с Джимом пошли к тюрьме. А пока шли, Джим бурно восхищался своим другом:
— Хорошо работают мозги у старика Гарри! Будь я проклят, если это не так! Ты только посмотри на него и сразу поймешь, что у него на уме. Он понял, что эти подонки, замахнулись на многое и не остановятся на достигнутом. Очень скоро они обнаружат себя.
Когда они подошли к тюрьме, то увидели, что там собралась чуть ли не половина города. Люди стояли группками и возбужденно разговаривали, а более сотни всадников, оказывается, поехали прочесывать окрестности города. Вскоре Уолтер и Джим были посвящены во все подробности жестокого преступления.
Дилижанс с семью пассажирами и более чем двумя сотнями фунтов золота выехал из Уэст-Лондона на рассвете и был ограблен всего в двух милях от города.
Грабители действовали дерзко. Первыми же выстрелами они перебили всю шестерку лошадей и буквально изрешетили пулями охранника, а тяжело раненный кучер свалился лицом вниз на дорогу, упал без чувств в пыль.
Страшно перепуганные пассажиры, побросав свои вещи, выскочили из дилижанса и в панике, словно кролики, бросились в кусты на другой стороне дороги. А как только первый момент смятения миновал, люди в масках попрыгали со скал, где они скрывались, и захватили дилижанс.
Заключительным актом этого насилия стал поджог дилижанса. Он превратился в кучу золы, с торчащими из нее черными железными частями.
Жестокость разбойников была столь велика, что, когда им показалось, будто кучер, лежащий на дороге, шевельнулся, они перевернули его на спину и один из них пнул его ногой по лицу, чтобы тот подал признаки жизни. Кучер, хотя и пришел в сознание, лежал неподвижно, не подавая вида, что жив, тогда они оставили его в покое и удалились.
После этого некоторые из пассажиров побежали обратно через лес в Уэст-Лондон и подняли тревогу. Шериф тут же выехал на место происшествия. Он отправился по следам беглецов, а тяжело раненного кучера доставили в город. Его поместили в тюрьму, потому что несколько комнат ее нового здания шериф превратил в некоторое подобие больницы. Теперь несколько мужчин и доктор неотступно дежурят около раненого и записывают каждое слово, слетающее с его губ, чтобы передать толпе, ожидавшей снаружи.
Уэст-Лондон был грубым городом, но жестокость этого преступления была чересчур даже для его крепкого желудка. Люди жаждали отплатить кровью за кровь. Все находящиеся около тюрьмы с нетерпением ждали вестей, которые мог принести им отряд шерифа или кто-то из других разведчиков. В ущелье Тимбэл в этот день едва ли стукнул по головке бура хоть один молоток, потому что ждать пришлось долго — шериф и другие не возвращались в течение многих часов.
Старик Гарри отыскал в толпе своих друзей и рассказал им, что ему удалось узнать. Для Дэвона самое важное заключалось в его последних словах: оказывается, прежде чем началось нападение, до слуха пассажиров долетел принесенный ветром длинный пронзительный свист, словно призыв какой-то неизвестной птицы.
Потом все трое прошли по улице и позавтракали в ресторанчике, который содержали двое китайцев. Когда они глотали ветчину и яйца, Дэвон сообщил им, что считает свист, который упомянул Гарри, очень важной уликой и что дилижанс скорее всего ограбили те же самые люди, которые были наняты напасть на него. И он рассказал старикам, как преследовал Джерри Нунэна и встретил в лесу Пруденс Мэйнард.
Джим и Гарри посчитали его рассказ очень важным и потребовали, чтобы Уолт, как только он сможет, отвел их в лес, на то самое место, где наткнулся на девушку. Было совершенно ясно, что она каким-то образом связана с этой кровожадной компанией.
Дэвону это предположение было очень не по душе. Он хотел даже отказаться от преследования этой вероломной и опасной девушки, но ему было трудно облечь свои возражения в слова. Поэтому уже через десять минут все трое были в окрестностях Уэст-Лондона. Старые следопыты с винтовками, а Уолтер — только с револьвером.
Для удобства Гарри рассказ на сей раз был сильно укорочен. Джим изложил дело так:
— Они угнали наших коров и сожгли хижину. Теперь там пустое место.
Поморгав, Гарри сурово посмотрел на Дэвона:
— Даже джентльмены, не имеющие никакого образования, умеют разговаривать. А ты привел сюда какую-то бессловесную тварь, которая расстается со словами, будто с долларами… Какого черта ты не рассказываешь все, что знаешь, Джим?
После такого упрека Джим принялся подробно описывать все, что произошло, начиная с того, как обнаружил на земле следы угонщиков скота и как преследовал их до узкого ущелья, идущего через горы на север.
— И тут ты их бросил? — презрительно спросил Гарри. — Ограничился тем, что узнал, куда они пошли? Они что, не могли запутать следы?
Джим пояснил:
— Вначале, судя по отпечаткам лошадиных подков, их было восемь. Потом, когда они миновали проход, их осталось только двое.
— Как ты мог узнать? — удивился Дэвон.
— Каждый, кто не рожден слепым, может различить, да и слепой тоже, если пощупает землю. Я видел четкие следы на мягкой земле каньона, до самого его конца, куда гнали коров. Потом шестеро исчезли. Куда? Я вернулся посмотреть и все понял. Они вернулись, чтобы поджечь дом!
Далее, продолжая растирать ногу, Гарри молча выслушал все до конца и только тогда высказался:
— Мне все становится яснее и яснее.
— Ну уж конечно! — возмутился Джим. — Дом сожгли дотла, всех коров Уолта куда-то угнали, а ему все ясно. Как это понимать? Уж снизойди до нас, поясни, что ты имеешь в виду.
— Нельзя представить, чтобы после сильного дождя вся вода текла только в одном направлении, — изрек Гарри. — Кто бы ни хотел утопить нас, он решил, что игра для него становится трудноватой. Ему не удалось купить Уолта, он не смог покончить с ним с помощью наемного убийцы, он не сумел столкнуть его в адский огонь при посредстве хорошенькой девушки, лучшей из всех, кто здесь есть. Тогда он впал в уныние и потерял сон. И сказал себе, что соберет все силы, но сотрет нашего старину Уолта в порошок, он поглотит его так же, как губка впитывает воду! И начал! Наскреб кучу бандитов и прежде всего напустил их на наше ранчо.
Ну что ж, кое-чего он добился, однако сделал два неверных шага. Во-первых, угнал наших коров. А они слишком дороги, чтобы уходить с ними далеко. Ему придется переменить тавро и пригнать их обратно в Уэст-Лондон. Но вот когда он захочет продать этот скот на мясо, у него возникнет новая трудность. Должен я говорить почему? Конечно должен. Хотя, Джим, не надо учиться в школе, чтобы догадаться.
— Черт возьми! — отозвался тот. — Уж не хочешь ли ты, чтобы мы следили за шкурами у мясников?
— А почему нет? — пожал плечами Гарри. — Это может очень даже хорошо получиться. Ведь мы с тобой знаем рисунок шкур некоторых коров так же хорошо, как лица друг друга. И когда мы начнем отслеживать коров, то узнаем и болезнь, от которой они пали! — Гарри даже причмокнул от удовольствия, обдумывая эту перспективу. А потом поинтересовался: — Джим, а они угнали ту беспутную коровку горчичного цвета?
— Наверняка, Гарри.
— Тогда они легко попадутся. Потому что ни один белый человек не сможет ошибиться насчет ее шкуры. Но угон коров — не единственная вещь, которая выдаст этих негодяев. Есть и еще кое-что, друзья! Тот, кто хочет устранить Уолта и прибрать к рукам его ранчо, наделал так много бесчинств, что они не смогли уместиться только на одном склоне нашего холма. Посмотрите, и вы увидите, что все поставлено вверх дном вокруг всего Уэст-Лондона! Те же самые следы, которые идут от нашего ранчо, должны быть и в том месте, откуда эти ребята выезжали к нам. Все, словно корни, должно сходиться к одному развесистому дереву. Ты понимаешь меня, Джим?
— Конечно, — подтвердил тот. — Я улавливаю смысл. Но вот не знаю, сможем ли мы сохранить головы на плечах.
— Так уходите и не беспокойте меня больше! — заявил Гарри. — Мне еще надо поспать. Завтра будет трудный день!
Джим устроился на ночь на одной кровати с Гарри, а Дэвон ушел в свою комнату, где проспал крепким сном до утра, пока Джим не постучал к нему в дверь:
— Вставай, Уолт! Гарри уже ушел к новой тюрьме шерифа, послушать, что там говорят. По-моему, нам с тобой стоит тоже туда сходить! Лучше все услышать своими ушами, как любит утверждать Гарри. Сегодня утром дилижанс, который шел в Оберн, был ограблен. Все окрестности залиты кровью и полыхают адским огнем!
Дэвон тут же оделся, и они с Джимом пошли к тюрьме. А пока шли, Джим бурно восхищался своим другом:
— Хорошо работают мозги у старика Гарри! Будь я проклят, если это не так! Ты только посмотри на него и сразу поймешь, что у него на уме. Он понял, что эти подонки, замахнулись на многое и не остановятся на достигнутом. Очень скоро они обнаружат себя.
Когда они подошли к тюрьме, то увидели, что там собралась чуть ли не половина города. Люди стояли группками и возбужденно разговаривали, а более сотни всадников, оказывается, поехали прочесывать окрестности города. Вскоре Уолтер и Джим были посвящены во все подробности жестокого преступления.
Дилижанс с семью пассажирами и более чем двумя сотнями фунтов золота выехал из Уэст-Лондона на рассвете и был ограблен всего в двух милях от города.
Грабители действовали дерзко. Первыми же выстрелами они перебили всю шестерку лошадей и буквально изрешетили пулями охранника, а тяжело раненный кучер свалился лицом вниз на дорогу, упал без чувств в пыль.
Страшно перепуганные пассажиры, побросав свои вещи, выскочили из дилижанса и в панике, словно кролики, бросились в кусты на другой стороне дороги. А как только первый момент смятения миновал, люди в масках попрыгали со скал, где они скрывались, и захватили дилижанс.
Заключительным актом этого насилия стал поджог дилижанса. Он превратился в кучу золы, с торчащими из нее черными железными частями.
Жестокость разбойников была столь велика, что, когда им показалось, будто кучер, лежащий на дороге, шевельнулся, они перевернули его на спину и один из них пнул его ногой по лицу, чтобы тот подал признаки жизни. Кучер, хотя и пришел в сознание, лежал неподвижно, не подавая вида, что жив, тогда они оставили его в покое и удалились.
После этого некоторые из пассажиров побежали обратно через лес в Уэст-Лондон и подняли тревогу. Шериф тут же выехал на место происшествия. Он отправился по следам беглецов, а тяжело раненного кучера доставили в город. Его поместили в тюрьму, потому что несколько комнат ее нового здания шериф превратил в некоторое подобие больницы. Теперь несколько мужчин и доктор неотступно дежурят около раненого и записывают каждое слово, слетающее с его губ, чтобы передать толпе, ожидавшей снаружи.
Уэст-Лондон был грубым городом, но жестокость этого преступления была чересчур даже для его крепкого желудка. Люди жаждали отплатить кровью за кровь. Все находящиеся около тюрьмы с нетерпением ждали вестей, которые мог принести им отряд шерифа или кто-то из других разведчиков. В ущелье Тимбэл в этот день едва ли стукнул по головке бура хоть один молоток, потому что ждать пришлось долго — шериф и другие не возвращались в течение многих часов.
Старик Гарри отыскал в толпе своих друзей и рассказал им, что ему удалось узнать. Для Дэвона самое важное заключалось в его последних словах: оказывается, прежде чем началось нападение, до слуха пассажиров долетел принесенный ветром длинный пронзительный свист, словно призыв какой-то неизвестной птицы.
Потом все трое прошли по улице и позавтракали в ресторанчике, который содержали двое китайцев. Когда они глотали ветчину и яйца, Дэвон сообщил им, что считает свист, который упомянул Гарри, очень важной уликой и что дилижанс скорее всего ограбили те же самые люди, которые были наняты напасть на него. И он рассказал старикам, как преследовал Джерри Нунэна и встретил в лесу Пруденс Мэйнард.
Джим и Гарри посчитали его рассказ очень важным и потребовали, чтобы Уолт, как только он сможет, отвел их в лес, на то самое место, где наткнулся на девушку. Было совершенно ясно, что она каким-то образом связана с этой кровожадной компанией.
Дэвону это предположение было очень не по душе. Он хотел даже отказаться от преследования этой вероломной и опасной девушки, но ему было трудно облечь свои возражения в слова. Поэтому уже через десять минут все трое были в окрестностях Уэст-Лондона. Старые следопыты с винтовками, а Уолтер — только с револьвером.
Глава 23
ХИЖИНА НА ПОЛЯНЕ
Джим без труда обнаружил след на противоположном берегу ручья, текущего через прогалину. Теперь можно было его проследить. Он вел вверх по склону к тому месту, где Дэвон встретился с Пру Мэйнард. Разглядывая отпечатки лошадиных копыт, Джим принялся их толковать:
— Здесь они встретились. А здесь стояли и совещались. Здесь один из них изменил решение и повернул назад…
— Это когда Нунэн и Уолт услышали свист, — предположил Гарри.
— Здесь она повернула в сторону. И поехала довольно быстро, Гарри. Посмотри на расстояние между следами, да учти, что она при этом была в длинной юбке! Отпечатки шипов на задних подковах тоже стали хуже видны. Это значит, что она перенесла весь свой вес на носки, а что ей еще оставалось делать? Идем дальше, Гарри. Мне нужна твоя помощь на этой полянке, усыпанной иголками от сосен!
Осторожно, иногда опускаясь на четвереньки, они продвигались вперед, кое-где разгребая иголки и рассматривая чуть видимые отметины на еще влажной поверхности земли.
Остановились только один раз, когда Гарри выпрямился со словами:
— Ну и девчонка! У меня от нее спина разболелась. Двигалась, будто совсем невесомая. Если бы не тот недавний дождь, мы бы не нашли здесь никаких ее признаков, правда, Джимми?
— Оставила следов не больше, чем птица в небе, — поддержал Джим.
И они снова начали работать.
С полдюжины раз старики теряли след и тогда начинали двигаться кругами, словно собаки, опустив головы так низко, что можно было подумать, будто они ищут след по запаху. Но каждый раз, пусть это требовало и много времени, все-таки его находили и уверенно устремились дальше.
Дэвон, следуя за ними, нервничал. Его раздражала медлительность и некоторая неопределенность работы друзей. Ему казалось, что они руководствуются не инстинктом, а только усердием. Когда очередной раз они отыскивали след и обретали путеводную нить, он про себя недоумевал: и какой в этом смысл?
Девушка не все время двигалась прямо вперед. Дважды она круто свернула вправо, неожиданно вернувшись, прошла по старому следу, потом повернула налево и направилась дальше.
Во втором из этих случаев старикам понадобилось более получаса, чтобы расшифровать загадку, которую она задала, запутав следы. Наконец им удалось решить ее, перейдя через дерево, упавшее поперек довольно большого ручья. На мягкой почве другого берега они нашли легкий отпечаток ее ботинка. Гарри и Джим долго с восхищением смотрели на этот естественный мостик, которым воспользовалась Пруденс.
Вскоре они вышли на место, где девственный лес был уничтожен пожаром. Там не было ничего, кроме обгорелых пней да частой поросли, которая поднялась на обнаженных местах. Местами молодые деревца едва пробивались, а кое-где уже достигли тридцати футов высоты, образовав почти непроходимую чащу.
Джим и Гарри, коротко посовещавшись, пришли к решению, что если след ведет прямо в чащу, то, значит, девушка как-то сумела найти через нее путь.
Тем не менее им так и не удалось найти место, откуда она туда въехала. А в чаще было так сумрачно, что там невозможно было разобрать на земле ни одного знака. По этой причине они были вынуждены двинуться вперед вслепую. С полдюжины раз возвращались назад, натыкаясь на сплошную стену из деревьев. Наконец Джим с большим трудом отыскал извилистый, еще не заросший проход, скрытый густой листвой. Он привел их на небольшую поляну, где они, к большому своему удивлению, увидели перед собой маленькую бревенчатую хижину без окон. Дверь ее была широко распахнута и висела на ременных петлях.
Это было крайне грубое строение. Нижние бревна его поросли мхом, все остальное выглядело так, будто находится в стадии загнивания. Из-за темноты окружающего леса крошечная полянка казалась погруженной в сумерки.
За хижиной виднелись небольшие загоны, в которых пришедшие увидели запаршивевшего мустанга и жалкую коровенку. А перед хижиной трудился ее владелец, делая распялки для шкур. Несколько шкур уже были натянуты на них и сушились прислоненными к стене жилища.
Что касается хозяина, то он выглядел так же, как и его дом. Ничего удивительного, потому что, когда люди сами строят жилище, оно получается похожим на них.
Это был оплывший, жирный человек, с низким лбом, пересеченным параллельными жировыми складками. Его отвислые щеки под щетиной четырехдневной давности были покрыты розовыми пятнами, мутные глаза слезились, будто он перебрал дрянного самогона.
Он не спеша оторвался от работы и махнул пришедшим рукой. Потом, чтобы лучше рассмотреть их, при этом не вставая, начал набивать трубку из стержня кукурузного початка.
— Да, сэр, — пробормотал он. — Будь я проклят, если вы не пробрались через лес.
— Будь я проклят, если нам это не удалось! — парировал Джим. — Как поживаете?
— Да так себе. А вы?
— Неплохо. Вот взмокли, продираясь через эту чащу.
— А что вас заставило лезть сюда, если только не желание посетить меня?
— Да вот как раз поэтому, — подхватил его идею Джим. — А правда состоит в том, что я сказал себе, что деревья никогда не растут так густо, если поблизости нет воды. И будь я проклят, если я не прав!
И он указал на круглое отверстие родника, откуда вода, заполнив резервуар, сложенный из камней неправильной формы, переливалась через край и текла к деревьям.
— Здесь они встретились. А здесь стояли и совещались. Здесь один из них изменил решение и повернул назад…
— Это когда Нунэн и Уолт услышали свист, — предположил Гарри.
— Здесь она повернула в сторону. И поехала довольно быстро, Гарри. Посмотри на расстояние между следами, да учти, что она при этом была в длинной юбке! Отпечатки шипов на задних подковах тоже стали хуже видны. Это значит, что она перенесла весь свой вес на носки, а что ей еще оставалось делать? Идем дальше, Гарри. Мне нужна твоя помощь на этой полянке, усыпанной иголками от сосен!
Осторожно, иногда опускаясь на четвереньки, они продвигались вперед, кое-где разгребая иголки и рассматривая чуть видимые отметины на еще влажной поверхности земли.
Остановились только один раз, когда Гарри выпрямился со словами:
— Ну и девчонка! У меня от нее спина разболелась. Двигалась, будто совсем невесомая. Если бы не тот недавний дождь, мы бы не нашли здесь никаких ее признаков, правда, Джимми?
— Оставила следов не больше, чем птица в небе, — поддержал Джим.
И они снова начали работать.
С полдюжины раз старики теряли след и тогда начинали двигаться кругами, словно собаки, опустив головы так низко, что можно было подумать, будто они ищут след по запаху. Но каждый раз, пусть это требовало и много времени, все-таки его находили и уверенно устремились дальше.
Дэвон, следуя за ними, нервничал. Его раздражала медлительность и некоторая неопределенность работы друзей. Ему казалось, что они руководствуются не инстинктом, а только усердием. Когда очередной раз они отыскивали след и обретали путеводную нить, он про себя недоумевал: и какой в этом смысл?
Девушка не все время двигалась прямо вперед. Дважды она круто свернула вправо, неожиданно вернувшись, прошла по старому следу, потом повернула налево и направилась дальше.
Во втором из этих случаев старикам понадобилось более получаса, чтобы расшифровать загадку, которую она задала, запутав следы. Наконец им удалось решить ее, перейдя через дерево, упавшее поперек довольно большого ручья. На мягкой почве другого берега они нашли легкий отпечаток ее ботинка. Гарри и Джим долго с восхищением смотрели на этот естественный мостик, которым воспользовалась Пруденс.
Вскоре они вышли на место, где девственный лес был уничтожен пожаром. Там не было ничего, кроме обгорелых пней да частой поросли, которая поднялась на обнаженных местах. Местами молодые деревца едва пробивались, а кое-где уже достигли тридцати футов высоты, образовав почти непроходимую чащу.
Джим и Гарри, коротко посовещавшись, пришли к решению, что если след ведет прямо в чащу, то, значит, девушка как-то сумела найти через нее путь.
Тем не менее им так и не удалось найти место, откуда она туда въехала. А в чаще было так сумрачно, что там невозможно было разобрать на земле ни одного знака. По этой причине они были вынуждены двинуться вперед вслепую. С полдюжины раз возвращались назад, натыкаясь на сплошную стену из деревьев. Наконец Джим с большим трудом отыскал извилистый, еще не заросший проход, скрытый густой листвой. Он привел их на небольшую поляну, где они, к большому своему удивлению, увидели перед собой маленькую бревенчатую хижину без окон. Дверь ее была широко распахнута и висела на ременных петлях.
Это было крайне грубое строение. Нижние бревна его поросли мхом, все остальное выглядело так, будто находится в стадии загнивания. Из-за темноты окружающего леса крошечная полянка казалась погруженной в сумерки.
За хижиной виднелись небольшие загоны, в которых пришедшие увидели запаршивевшего мустанга и жалкую коровенку. А перед хижиной трудился ее владелец, делая распялки для шкур. Несколько шкур уже были натянуты на них и сушились прислоненными к стене жилища.
Что касается хозяина, то он выглядел так же, как и его дом. Ничего удивительного, потому что, когда люди сами строят жилище, оно получается похожим на них.
Это был оплывший, жирный человек, с низким лбом, пересеченным параллельными жировыми складками. Его отвислые щеки под щетиной четырехдневной давности были покрыты розовыми пятнами, мутные глаза слезились, будто он перебрал дрянного самогона.
Он не спеша оторвался от работы и махнул пришедшим рукой. Потом, чтобы лучше рассмотреть их, при этом не вставая, начал набивать трубку из стержня кукурузного початка.
— Да, сэр, — пробормотал он. — Будь я проклят, если вы не пробрались через лес.
— Будь я проклят, если нам это не удалось! — парировал Джим. — Как поживаете?
— Да так себе. А вы?
— Неплохо. Вот взмокли, продираясь через эту чащу.
— А что вас заставило лезть сюда, если только не желание посетить меня?
— Да вот как раз поэтому, — подхватил его идею Джим. — А правда состоит в том, что я сказал себе, что деревья никогда не растут так густо, если поблизости нет воды. И будь я проклят, если я не прав!
И он указал на круглое отверстие родника, откуда вода, заполнив резервуар, сложенный из камней неправильной формы, переливалась через край и текла к деревьям.