Страница:
Дэвид Брин
Берег бесконечности
Ариане Мэй, нашему великолепному посланцу, которая выскажется за нас на пороге фантастического двадцать второго века
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Аскс – член Совета высоких мудрецов Джиджо, представляющий расу треки.
Баскин Джиллиан– агент Террагентского Совета и врач, исполняющая обязанности капитана космического корабля «Стремительный» с экипажем из дельфинов.
Блейд-синий квуэн, сын Грызущей Бревно; резчик по дереву и друг Сары Кулхан.
Брукида– дельфин, металлург, член экипажа «Стремительного».
Вуббен– высокий мудрец, представитель г'кеков.
Гек – г'кек, прозвище (подражание людям) сироты, выросшей в Вуфоне. Подруга Олвина.
Грязнолапый– дикий нур, прозванный так Двером Кулханом.
Двер– сын бумажника Нело Кулхана, главный следопыт Общины Шести Рас.
Дединджер– человек, фанатик, который хочет, чтобы все расы Джиджо регрессировали и когда-нибудь могли снова возвыситься из невинности.
Джесс– молодой охотник из племени Серых Холмов. Прежний мучитель Рети.
Джими– «блаженный», дальше других продвинувшийся по Тропе Избавления.
Джома– молодой сын взрывника Хенрика.
Джоп– древесный фермер из деревни Доло, приверженец древних Священных Свитков.
Джошу– бывший поклонник Сары Кулхан, странствующий переплетчик, который умер во время эпидемии в Библосе.
Древние– общее название «ушедших на пенсию» рас из Фрактального скопления.
Заки– дельфин самец, астронавт третьего класса, член экипажа «Стремительного».
Йии– самец ур, изгнанный из домашней сумки прежней супругой. Позже «женился» на девушке сунере Рети.
Каа– дельфин, пилот «Стремительного». Прежде был известен как Счастливчик Каа.
Каркаеттт– инженер, помощник капитана «Стремительного».
Кембел Лестер– высокий мудрец, представляющий людей на Джиджо.
Кипиру– прежний главный пилот «Стремительного», пропавший на Китрупе.
Клешня-красный квуэн, друг Олвина, вырезавший батискаф «Мечта Вуфона» из древесного ствола.
Крайдайки– дельфин, бывший капитан корабля «Стремительный» с экипажем из дельфинов. Пропал на Китрупе несколько лет назад.
Кунн– человек, пилот корабля ротенов-даников.
Курт-глава гильдии взрывников, дядя Джомы.
Ларк– натуралист, младший мудрец Общины и еретик.
Линг– женщина-даник, член экипажа корабля ротенов. Опытный биолог.
Макани– самка дельфин, старший врач корабля «Стремительный».
Мелина– покойная жена Нело Кулхана, мать Ларка, Сары и Двера.
Мопол– самец дельфин, астронавт второго класса со «Стремительного».
Нело– мастер-бумажник из деревни Доло, патриарх семейства Кулханов.
Нисс– разумный компьютер, предоставленный «Стремительному» агентами разведки тимбрими.
Один-В-Своем-Роде– древний мульк-паук, который должен был уничтожить руины на хребте Риммер.
Олвин– человеческое прозвище Хф-уэйуо, хуна-подростка из поселка Вуфон.
Озава Дэйнел– помощник мудреца, знающий тайны человеческой расы.
Орли Томас– агент Террагентского Совета, приписанный к «Стремительному», пропал на Китрупе. Муж Джиллиан Баскин.
Пипое– дельфин, самка; генетик и медицинская сестра со «Стремительного».
Прити– неошимпанзе; служанка Сары, увлекающаяся математикой.
Пурофски– мудрец из Библоса, специалист в области фундаментальных проблем физики.
Ранн– предводитель людей даников на борту корабля ротенов.
Рети– девушка сунер, бежала из варварского племени в Серых Холмах.
Ро-кенн– «повелитель» ротен; его последователями-людьми были Ранн, Линг, Беш и Кунн.
Ро-пул– возможно, подруга Ро-кенна, убитая перед Битвой на Поляне.
Стронг Лена– участница экспедиции Дэйнела Озавы в Серые Холмы.
Суэсси Ханнес– инженер со «Стремительного», превращенный в киборга Древними.
Теин– ученый из Библоса, ухаживавший за Сарой Кулхан.
Тиуг– алхимик треки из кузницы на горе Гуэнн, активный помощник кузнеца Уриэль.
Тш'т-дельфин, самка, некогда пятая по старшинству в экипаже «Стремительного», сейчас вместе с Джиллиан Баскин выполняет обязанности капитана.
Ульгор– урская лудильщица и сторонница Урунтая.
Ум-Острый-Как-Нож– синий квуэн, высокий мудрец, представляющий квуэнов.
Уорли Дженни– участница экспедиции Дэйнела Озавы в Серые Холмы.
Ур-Джа– ур, высокий мудрец.
Урдоннел– ученица кузнеца, помощница Уриэль.
Уриэль– ур, мастер кузнец с горы Гуэнн.
Ур-ронн– урская подруга Олвина. Участница экспедиции на «Мечте Вуфона», племянница Уриэль.
Утен– натуралист, серый квуэн. Помогал Ларку написать путеводитель по джиджоанским видам.
Фаллон– следопыт в отставке, прежний учитель Двера.
Фвхун-дау– высокий мудрец, представитель хунов.
Фу Ариана– заслуженный высокий мудрец, представитель людей (в отставке).
Харуллен– серый квуэн, интеллектуал. Предводитель секты еретиков, которые считали, что незаконные поселенцы должны добровольно прекратить размножаться и дать Джиджо возможность вернуться к невозделанному состоянию.
Хикахи– была третьей по старшинству на «Стремительном», утеряна на Китрупе.
Хуфу– любимый нур Олвина.
Хф-уэйуо– формальное хунское имя Олвина.
Шен Джени– сержант милиции, человек.
Эваскс– груда колец джофур, трансформировавшаяся из прежнего мудреца Аскса путем добавления мастер-кольца.
Эмерсон Д'Аните– человек, инженер, ранее был членом экипажа корабля Террагентского Совета «Стремительный», пока не разбился на Джиджо.
Баскин Джиллиан– агент Террагентского Совета и врач, исполняющая обязанности капитана космического корабля «Стремительный» с экипажем из дельфинов.
Блейд-синий квуэн, сын Грызущей Бревно; резчик по дереву и друг Сары Кулхан.
Брукида– дельфин, металлург, член экипажа «Стремительного».
Вуббен– высокий мудрец, представитель г'кеков.
Гек – г'кек, прозвище (подражание людям) сироты, выросшей в Вуфоне. Подруга Олвина.
Грязнолапый– дикий нур, прозванный так Двером Кулханом.
Двер– сын бумажника Нело Кулхана, главный следопыт Общины Шести Рас.
Дединджер– человек, фанатик, который хочет, чтобы все расы Джиджо регрессировали и когда-нибудь могли снова возвыситься из невинности.
Джесс– молодой охотник из племени Серых Холмов. Прежний мучитель Рети.
Джими– «блаженный», дальше других продвинувшийся по Тропе Избавления.
Джома– молодой сын взрывника Хенрика.
Джоп– древесный фермер из деревни Доло, приверженец древних Священных Свитков.
Джошу– бывший поклонник Сары Кулхан, странствующий переплетчик, который умер во время эпидемии в Библосе.
Древние– общее название «ушедших на пенсию» рас из Фрактального скопления.
Заки– дельфин самец, астронавт третьего класса, член экипажа «Стремительного».
Йии– самец ур, изгнанный из домашней сумки прежней супругой. Позже «женился» на девушке сунере Рети.
Каа– дельфин, пилот «Стремительного». Прежде был известен как Счастливчик Каа.
Каркаеттт– инженер, помощник капитана «Стремительного».
Кембел Лестер– высокий мудрец, представляющий людей на Джиджо.
Кипиру– прежний главный пилот «Стремительного», пропавший на Китрупе.
Клешня-красный квуэн, друг Олвина, вырезавший батискаф «Мечта Вуфона» из древесного ствола.
Крайдайки– дельфин, бывший капитан корабля «Стремительный» с экипажем из дельфинов. Пропал на Китрупе несколько лет назад.
Кунн– человек, пилот корабля ротенов-даников.
Курт-глава гильдии взрывников, дядя Джомы.
Ларк– натуралист, младший мудрец Общины и еретик.
Линг– женщина-даник, член экипажа корабля ротенов. Опытный биолог.
Макани– самка дельфин, старший врач корабля «Стремительный».
Мелина– покойная жена Нело Кулхана, мать Ларка, Сары и Двера.
Мопол– самец дельфин, астронавт второго класса со «Стремительного».
Нело– мастер-бумажник из деревни Доло, патриарх семейства Кулханов.
Нисс– разумный компьютер, предоставленный «Стремительному» агентами разведки тимбрими.
Один-В-Своем-Роде– древний мульк-паук, который должен был уничтожить руины на хребте Риммер.
Олвин– человеческое прозвище Хф-уэйуо, хуна-подростка из поселка Вуфон.
Озава Дэйнел– помощник мудреца, знающий тайны человеческой расы.
Орли Томас– агент Террагентского Совета, приписанный к «Стремительному», пропал на Китрупе. Муж Джиллиан Баскин.
Пипое– дельфин, самка; генетик и медицинская сестра со «Стремительного».
Прити– неошимпанзе; служанка Сары, увлекающаяся математикой.
Пурофски– мудрец из Библоса, специалист в области фундаментальных проблем физики.
Ранн– предводитель людей даников на борту корабля ротенов.
Рети– девушка сунер, бежала из варварского племени в Серых Холмах.
Ро-кенн– «повелитель» ротен; его последователями-людьми были Ранн, Линг, Беш и Кунн.
Ро-пул– возможно, подруга Ро-кенна, убитая перед Битвой на Поляне.
Стронг Лена– участница экспедиции Дэйнела Озавы в Серые Холмы.
Суэсси Ханнес– инженер со «Стремительного», превращенный в киборга Древними.
Теин– ученый из Библоса, ухаживавший за Сарой Кулхан.
Тиуг– алхимик треки из кузницы на горе Гуэнн, активный помощник кузнеца Уриэль.
Тш'т-дельфин, самка, некогда пятая по старшинству в экипаже «Стремительного», сейчас вместе с Джиллиан Баскин выполняет обязанности капитана.
Ульгор– урская лудильщица и сторонница Урунтая.
Ум-Острый-Как-Нож– синий квуэн, высокий мудрец, представляющий квуэнов.
Уорли Дженни– участница экспедиции Дэйнела Озавы в Серые Холмы.
Ур-Джа– ур, высокий мудрец.
Урдоннел– ученица кузнеца, помощница Уриэль.
Уриэль– ур, мастер кузнец с горы Гуэнн.
Ур-ронн– урская подруга Олвина. Участница экспедиции на «Мечте Вуфона», племянница Уриэль.
Утен– натуралист, серый квуэн. Помогал Ларку написать путеводитель по джиджоанским видам.
Фаллон– следопыт в отставке, прежний учитель Двера.
Фвхун-дау– высокий мудрец, представитель хунов.
Фу Ариана– заслуженный высокий мудрец, представитель людей (в отставке).
Харуллен– серый квуэн, интеллектуал. Предводитель секты еретиков, которые считали, что незаконные поселенцы должны добровольно прекратить размножаться и дать Джиджо возможность вернуться к невозделанному состоянию.
Хикахи– была третьей по старшинству на «Стремительном», утеряна на Китрупе.
Хуфу– любимый нур Олвина.
Хф-уэйуо– формальное хунское имя Олвина.
Шен Джени– сержант милиции, человек.
Эваскс– груда колец джофур, трансформировавшаяся из прежнего мудреца Аскса путем добавления мастер-кольца.
Эмерсон Д'Аните– человек, инженер, ранее был членом экипажа корабля Террагентского Совета «Стремительный», пока не разбился на Джиджо.
Те, кто стремится к мудрости, часто ищут ее в высочайших высотах или в глубочайших глубинах. Однако чудеса встречаются на отмелях, где зарождается, процветает и умирает жизнь. Какой пик, какая гора способны преподать такие же суровые уроки, как текущая река, риф, о который разбиваются волны, или могила ?
Из стенной надписи буйуров, найденной в болотах вблизи Далекого Влажного Убежища
«СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ»
(На пять джадуров раньше)
КАА
Так думал он, ныряя или качаясь на волнах, сильными ударами хвоста бросая вперед свое гладкое серое тело, наслаждаясь ласковыми прикосновениями воды к обнаженной плоти.
Какая странная судьба провела меня
Сквозь зимние ураганы
Мимо пяти галактик?
Только чтобы найти убежище
На заброшенной планете (обнаженным!)
В ламинарной роскоши!
Пятнистый солнечный свет отбрасывал сверкающие столбы на хрустально прозрачные отмели, проникал сквозь путаницу плавучих морских растений. Серебристые местные существа, похожие на рыб с плоскими челюстями, соблазнительные на взгляд, двигались в светлых зонах. Каа подавил инстинктивный порыв к преследованию. Может быть, позже.
Вода вокруг не маслянистая, она не липнет к телу, как в жирных морях Оакки, зеленой-зеленой планеты, где словно мыльные пузыри каждый раз вырываются из дыхала, когда он поднимался на поверхность, чтобы подышать. Впрочем, и дышать-то на Оакке не стоило. На этой ужасной планете не хватит доброго воздуха, чтобы оживить впавшую в кому выдру.
И вкус у этого моря хороший, не такой резкий, как на Китрупе, где каждая вылазка за пределы корабля давала смертельную дозу тяжелых металлов.
По контрасту вода на планете Джиджо кажется чистой, со слабым соленым привкусом, который напоминает Каа о могучем течении, проходящем мимо Флоридской академии в его счастливые дни на далекой Земле.
Он попытался прищуриться и сделать вид, что он дома, гоняется за кефалью в Бискайском заливе, в безопасности от жестокой вселенной. Но попытка не удалась. Отличие первостепенной важности продолжало напоминать, что он в чужом мире.
Звуки.
…гул прибоя в континентальном шельфе – сложный ритм, определяемый притяжением не одной луны, а трех.
…эхо волн, ударяющихся о берег, жесткий песок которого обладает своеобразной острой текстурой.
…редкие далекие стоны, которые исходят словно от самого дна океана.
…возвратные колебания его собственных сонарных щелчков, отразившиеся от стай рыбообразных существ, которые необычным образом шевелят плавниками.
…и прежде всего гул двигателей – звучание механизмов, которое заполняет дни и ночи Каа уже пять долгих лет.
А теперь и другой щелкающий стонущий звук. Сжатая поэзия долга.
Этот голос преследует Каа подобно трепещущей звуковой совести. Он неохотно поворачивает назад, к подводной лодке «Хикахи», собранной из частей древних кораблей, разбросанных по дну глубоководной впадины, – временному сооружению, вполне соответствующему экипажу из неудачливых беглецов. Двери-раковины громоздко раскроются, подобно челюстям огромного хищника, выпустив остальных вслед за ним, если он даст знать, что все чисто.
Смягчись, Каа, и расскажи нам
Исследовательской прозой,
Безопасно ли нам прийти.
Каа послал ответ на тринари, усилив его с помощью специального устройства, вживленного в череп за левым глазом.
Его легкие уже предъявляли требования, поэтому он подчинился инстинкту и по спирали понесся к сверкающей поверхности. Готова ты, Джиджо, или нет – я иду!
Если бы речь шла только о воде,
Мы бы сейчас были на небе.
Но подождите! Я проверю, что наверху!
Ему нравится пронзать напряженную границу между небом и морем, на мгновение лететь в невесомости, а затем снова погружаться с всплеском и пеной. Тем не менее он не сразу решился вдохнуть. Приборы предсказывают земноподобную атмосферу, тем не менее он нервничал при первом вдохе.
Во всяком случае вкус у воздуха лучше, чем у воды. Каа развернулся, радостно молотя хвостом. Он доволен, что лейтенант Тш'т из всех добровольцев выбрала его. Он первый дельфин, первый уроженец Земли, который поплыл в этом сладком чужом море.
И тут он увидел рваную серо-коричневую линию, очень близкую, пересекающую весь горизонт.
Берег.
Горы.
Он остановил вращение, чтобы разглядеть континент – населенный, как они уже знают. Но кем?
Никакой разумной жизни на Джиджо не должно быть.
Может, они просто прячутся здесь, как и мы, от враждебного космоса. Это одна из теорий.
По крайней мере мы выбрали приятную планету, добавил он, наслаждаясь воздухом, водой и великолепными рядами облаков над гигантскими горами. Интересно, вкусная ли здесь рыба.
Каа поморщился, уловив сарказм лейтенанта. Он торопливо ответил пульсирующими волнами.
Мы ждем тебя,
Нервничая в тесном шлюзе.
Может, нам поиграть в карты?
Может показаться самонадеянным, что он снова помянул богиню случая и судьбы, капризную Ифни, которая всегда готова преподнести экипажу «Стремительного» новый сюрприз. Еще одно неожиданное несчастье или чудесное спасение. Но Каа всегда чувствовал близость к этой неформальной богине космонавтов. В Террагентской исследовательской службе могут быть пилоты и получше его, но никто так не уважает случай. Разве не прозвали его Счастливчиком?
Судьба снова улыбнулась нам,
Усталой банде мошенников.
Добро пожаловать, друзья, на...
До последнего времени он им и был.
Он услышал снизу звук открывающихся дверей-раковин. Вскоре к нему присоединятся Тш'т и остальные – в этом первом осмотре поверхности Джиджо, планеты, которую они до сих пор видели недолго только с орбиты, а потом из глубочайшей и самой холодной морской впадины. Вскоре появятся его товарищи, но у него есть еще несколько мгновений одиночества – шелковистая вода, ритмы прилива, ароматный воздух, небо и облака.
Взмахнув хвостом, он приподнялся в воде и осмотрелся. Это не обычные облака, понял Каа, глядя на огромную гору, возвышающуюся на востоке, чья вершина окутана белыми завитками. Линзы, имплантированные в правый глаз, настроились на спектральный анализ, посылая сигналы в оптический нерв: пар, двуокись углерода, подземный жар.
Вулкан, понял Каа, и его возбуждение и радость чуть схлынули. В геологическом смысле очень неспокойная часть планеты. Те же силы, которые делают эту часть хорошим убежищем, одновременно могут и принести опасность.
Наверно, этим и объясняются стоны, подумал он. Сейсмическая активность. Взаимодействие мини-землетрясений и прорывов газа из коры с накрывающим их слоем моря.
Но тут его внимание привлекло еще что-то – примерно в том же направлении, но гораздо ближе, бледное пятно, которое тоже могло бы быть облаком, если бы не то, как оно движется: хлопает, подобно птичьему крылу, и раздувается под ветром.
Парус, решил Каа. Он следил, как корабль поворачивает через фордевинд – двухмачтовая шхуна, грациозная, такая знакомая по Карибскому морю дома.
Нос ее разрезает воду, оставляя след, в котором так любят играть дельфины.
Линзы снова приспособились, увеличили изображение, и Каа разглядел смутные двуногие фигуры, которые натягивают снасти и деловито работают на палубе, как обычный морской экипаж.
Только это не люди. Каа видел чешуйчатые спины, посредине которых выделяется острый хребет-позвоночник. Ноги поросли длинной белой шерстью, а под широкими подбородками раздуваются лягушачьи мембраны: экипаж поет, сопровождая ритмичными звуками работу. Пение Каа смутно слышит даже на расстоянии.
Он с холодком понял, что узнает эти существа.
Хуны! Что, ради Пяти Галактик, они здесь делают?
Каа услышал шелест хвостовых плавников – к нему поднимаются Тш'т и остальные. Он должен сообщить, что здесь живут враги Земли.
И мрачно осознал: эта новость еще не скоро позволит ему вернуть себе прежнее прозвище. Каа снова подумал о ней, капризной богине неопределенной судьбы. И вспомнил собственную фразу на тринари, которую произнес в окружающих водах чужого мира.
Добро пожаловать.
Добро пожаловать.
Добро пожаловать на берег Ифни.
«СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ»
НЕЗНАКОМЕЦ
Существование напоминает блуждания по обширному беспорядочному дому. Дому, разрушенному землетрясениями и огнем, а теперь заполненному горьким непонятным туманом. И каждый раз как он пытается приоткрыть какую-нибудь дверь, заглянуть в маленький уголок прошлого, каждое такое открытие сопровождается волнами острой боли.
Со временем он научается не обращать внимание на эту боль. Скорее каждый такой приступ для него верстовой столб, сигнал, знак, подтверждающий, что он на верном пути.
Его прибытие на эту планету – стремительное падение сквозь обжигающее небо – должно было бы закончиться милосердной тьмой. Но какая удача бросила его обожженное тело в зловонное болото?
Странная удача.
С тех пор он познакомился с самыми разными видами страданий – от сильнейшей боли до легких уколов. И, каталогизируя их, узнал, как много видов боли существует.
Эта ранняя боль, сразу после падения, хриплая и громкая, исходила от ран и ожогов, боль такой силы, что он почти не заметил пестрый экипаж местных дикарей, который плыл к нему на самодельной лодке, словно грешники, вытягивающие падшего ангела из топкой трясины. Они не дали ему утонуть, но только предоставили другому, более страшному проклятию.
Эти существа настаивали, чтобы он боролся за жизнь, тогда как ему гораздо легче было бы не сопротивляться.
Позже, когда самые явные раны залечились или заросли, к симфонии боли присоединились новые голоса.
Боли сознания.
В его жизни зияют дыры, обширные слепые зоны, темные и пустые, где когда-то исчезнувшие воспоминания преодолевали мегапарсеки и световые года. Каждый провал вызывает немоту и ледяное оцепенение – это гораздо мучительней зуда, когда нельзя почесаться.
С тех пор как начал странствовать по этому удивительному миру, он постоянно всматривается в темноту внутри. И с оптимизмом цепляется за мелкие трофеи этой непрерывной битвы.
Один из таких трофеев – Джиджо.
Он мысленно ощупывает это слово, перекатывает его в сознании – название планеты, где в диком мире живут шесть рас изгнанников. Смешанная культура, подобной которой нет нигде среди мириадов звезд.
Второе слово после неоднократных повторов приходит легче – Сара. Она вырвала его из лап почти неминуемой смерти в своем древесном доме, выходящем на примитивную водяную мельницу, она успокаивала его, смягчала панику, когда он, очнувшись, видел клешни, когти и груды слизистых колец – хунов, треки, квуэнов и других, совместно ведущих здесь грубую примитивную жизнь.
Он знает и другие слова, такие, как Курт и Прити, – это друзья, которым теперь он доверяет почти так же, как Саре. Приятно вспоминать их имена: слова приходят почти так же легко и без усилий, как и в дни до того, как его искалечило.
Одним недавним достижением он особенно гордится.
Эмерсон. Это его собственное имя, которое он так долго не мог вспомнить. Сильнейший шок вырвал его, высвободил несколько дней назад – вскоре после того как он спровоцировал отряд повстанцев-людей, заставил предать своих урских союзников. По сравнению с той схваткой бои в космосе кажутся стерильными. Кровавое безумие кончилось с неожиданным взрывом, который разорвал грязную палатку, проник сквозь закрытые веки Эмерсона, подавил стражников разума.
Вот тогда, сквозь ослепляющие лучи, он мельком увидел своего капитана.
Крайдайки.
Ослепительное сияние превратилось в светящуюся пену, поднятую ударами хвостового плавника. Из пены показалась длинная серая фигура, бутылкообразная голова заканчивается пастью, в которой сверкают зубы. Скользкая голова улыбнулась, несмотря на страшную рану за левым глазом, почти такую же, как та, что лишила Эмерсона дара речи.
Из многообразных пузырей сформировались слова – на языке, неведомом ни туземцам Джиджо, ни великим галактическим кланам.
Тогда его едва не одолел стыд. Ибо никакая рана, ничто, кроме смерти, не должно было заставить его забыть.
Крайдайки.
Землю.
Дельфинов.
Ханнеса.
Джиллиан.
Как могли они выскользнуть из его сознания на те месяцы, что он бродит по этому варварскому миру в лодке, на барже и в караване?
Сознание вины едва не поглотило его при этом узнавании, но новые друзья нуждались в нем, в его действиях, нужно было воспользоваться кратким временем преимущества сразу после взрыва, победить похитителей и сделать их пленниками. И в сумерках, опустившихся на разорванную палатку и разбросанные тела, он помогал Саре и Курту связывать уцелевших врагов: уров и людей – хотя Сара считала эту передышку временной.
Вскоре к фанатикам подойдут подкрепления.
Эмерсон знал, чего хотят эти мятежники. Им нужен он. Не секрет, что он пришел со звезд. Повстанцы хотят продать его небесным охотникам, надеясь променять его побитое тело на гарантированное выживание.
Как будто теперь, когда Пять Галактик их обнаружили, что-то может спасти расы изгнанников на Джиджо.
Теснясь к угасающему костру, лишенные убежища, кроме порванной палатки, Сара и остальные смотрели, как горько-холодные созвездия пересекают грозные предзнаменования.
Сначала могучий космический титан, устремившийся к ближайшим горам, стремящийся к ужасной мести.
А потом, по тому же пути, пролетел второй гигант, такой огромный, что тяготение Джиджо словно слабело, когда он пролетал над головой, наполняя всех страшными предчувствиями. И вскоре среди горных вершин мелькнула золотая молния – ссора гигантов. Но Эмерсону все равно, кто победил. Он видел, что ни один из кораблей не его, не тот космический дом, к которому он стремится и молится, чтобы никогда больше его не увидеть.
Если ему повезло, «Стремительный» должен быть далеко от этого обреченного мира, и в трюме его сокровище древних загадок – быть может, ключ к новой галактической эре.
Разве все его жертвы и страдания не должны были облегчить бегство корабля?
После того как гиганты пролетели, остались только звезды и холодный ветер; он раскачивал сухую степную траву, когда Эмерсон ходил в поисках разбежавшихся вьючных животных. С ослами его друзья могут успеть уйти до появления новых фанатиков.
Но тут послышался гулкий звук, земля под ногами задрожала, ритмичная последовательность продолжалась –
Но чудесным образом из темноты появились союзники – неожиданные спасители, уры и люди, которые привели с собой поразительных животных.
Лошадей.
Оседланных лошадей, которые для Сары были явно таким же сюрпризом, как и для него. Эмерсон считал, что на планете эти животные исчезли, однако вот они, появляются в ночи, словно сон.
Так начался следующий этап его одиссеи. Поездка на юг, бегство от тени мстительных кораблей, движение к неспокойному вулкану.
И вот теперь его искалеченное сознание не знало покоя – есть ли план? Цель?
Старик Курт, очевидно, верит этим поразительным спасителям, но в этом должно быть что-то еще.
Эмерсон устал от бегства.
Он скорее устремился бы навстречу опасности.
Его лошадь скачет вперед, а к фоновой музыке всей его жизни присоединяются новые боли – натертые бедра, измученная спина, в которой при каждом толчке вспыхивает боль.
И однако.
Со временем Эмерсон приспособился к седлу. Когда восходящее солнце высушило росу на веерообразных деревьях на речном берегу, рои ярко окрашенных насекомых замелькали в косых лучах, опыляя поля пурпурных цветов. Сара с улыбкой оглядывалась со своей лошади, и Эмерсону становилось не так больно. Даже страх перед ужасными космическими кораблями, гневным высокомерным ревом двигателей расколовшими небо, не мог унять растущее возбуждение беглецов, приближавшихся к чему-то неведомому.
Эмерсон сам не мог сдержаться. В его характере было хвататься за любую, самую слабую надежду. И топот лошадиных копыт по древней почве Джиджо показался ему знакомым, напомнил ритмичную музыку, совсем не похожую на горестную песнь.
Со временем он научается не обращать внимание на эту боль. Скорее каждый такой приступ для него верстовой столб, сигнал, знак, подтверждающий, что он на верном пути.
Его прибытие на эту планету – стремительное падение сквозь обжигающее небо – должно было бы закончиться милосердной тьмой. Но какая удача бросила его обожженное тело в зловонное болото?
Странная удача.
С тех пор он познакомился с самыми разными видами страданий – от сильнейшей боли до легких уколов. И, каталогизируя их, узнал, как много видов боли существует.
Эта ранняя боль, сразу после падения, хриплая и громкая, исходила от ран и ожогов, боль такой силы, что он почти не заметил пестрый экипаж местных дикарей, который плыл к нему на самодельной лодке, словно грешники, вытягивающие падшего ангела из топкой трясины. Они не дали ему утонуть, но только предоставили другому, более страшному проклятию.
Эти существа настаивали, чтобы он боролся за жизнь, тогда как ему гораздо легче было бы не сопротивляться.
Позже, когда самые явные раны залечились или заросли, к симфонии боли присоединились новые голоса.
Боли сознания.
В его жизни зияют дыры, обширные слепые зоны, темные и пустые, где когда-то исчезнувшие воспоминания преодолевали мегапарсеки и световые года. Каждый провал вызывает немоту и ледяное оцепенение – это гораздо мучительней зуда, когда нельзя почесаться.
С тех пор как начал странствовать по этому удивительному миру, он постоянно всматривается в темноту внутри. И с оптимизмом цепляется за мелкие трофеи этой непрерывной битвы.
Один из таких трофеев – Джиджо.
Он мысленно ощупывает это слово, перекатывает его в сознании – название планеты, где в диком мире живут шесть рас изгнанников. Смешанная культура, подобной которой нет нигде среди мириадов звезд.
Второе слово после неоднократных повторов приходит легче – Сара. Она вырвала его из лап почти неминуемой смерти в своем древесном доме, выходящем на примитивную водяную мельницу, она успокаивала его, смягчала панику, когда он, очнувшись, видел клешни, когти и груды слизистых колец – хунов, треки, квуэнов и других, совместно ведущих здесь грубую примитивную жизнь.
Он знает и другие слова, такие, как Курт и Прити, – это друзья, которым теперь он доверяет почти так же, как Саре. Приятно вспоминать их имена: слова приходят почти так же легко и без усилий, как и в дни до того, как его искалечило.
Одним недавним достижением он особенно гордится.
Эмерсон. Это его собственное имя, которое он так долго не мог вспомнить. Сильнейший шок вырвал его, высвободил несколько дней назад – вскоре после того как он спровоцировал отряд повстанцев-людей, заставил предать своих урских союзников. По сравнению с той схваткой бои в космосе кажутся стерильными. Кровавое безумие кончилось с неожиданным взрывом, который разорвал грязную палатку, проник сквозь закрытые веки Эмерсона, подавил стражников разума.
Вот тогда, сквозь ослепляющие лучи, он мельком увидел своего капитана.
Крайдайки.
Ослепительное сияние превратилось в светящуюся пену, поднятую ударами хвостового плавника. Из пены показалась длинная серая фигура, бутылкообразная голова заканчивается пастью, в которой сверкают зубы. Скользкая голова улыбнулась, несмотря на страшную рану за левым глазом, почти такую же, как та, что лишила Эмерсона дара речи.
Из многообразных пузырей сформировались слова – на языке, неведомом ни туземцам Джиджо, ни великим галактическим кланам.
Поразительное узнавание сопровождалось волнами страшной боли, хуже любого физического страдания или раздражающей немоты.
В поворотах
циклоида
Приходит время
вырваться на поверхность.
Время
возобновить
дыхание.
Присоединиться
к снам
большого моря.
Пришло время
и для тебя, мой старый друг.
Время проснуться
и увидеть, что буйствует.
Тогда его едва не одолел стыд. Ибо никакая рана, ничто, кроме смерти, не должно было заставить его забыть.
Крайдайки.
Землю.
Дельфинов.
Ханнеса.
Джиллиан.
Как могли они выскользнуть из его сознания на те месяцы, что он бродит по этому варварскому миру в лодке, на барже и в караване?
Сознание вины едва не поглотило его при этом узнавании, но новые друзья нуждались в нем, в его действиях, нужно было воспользоваться кратким временем преимущества сразу после взрыва, победить похитителей и сделать их пленниками. И в сумерках, опустившихся на разорванную палатку и разбросанные тела, он помогал Саре и Курту связывать уцелевших врагов: уров и людей – хотя Сара считала эту передышку временной.
Вскоре к фанатикам подойдут подкрепления.
Эмерсон знал, чего хотят эти мятежники. Им нужен он. Не секрет, что он пришел со звезд. Повстанцы хотят продать его небесным охотникам, надеясь променять его побитое тело на гарантированное выживание.
Как будто теперь, когда Пять Галактик их обнаружили, что-то может спасти расы изгнанников на Джиджо.
Теснясь к угасающему костру, лишенные убежища, кроме порванной палатки, Сара и остальные смотрели, как горько-холодные созвездия пересекают грозные предзнаменования.
Сначала могучий космический титан, устремившийся к ближайшим горам, стремящийся к ужасной мести.
А потом, по тому же пути, пролетел второй гигант, такой огромный, что тяготение Джиджо словно слабело, когда он пролетал над головой, наполняя всех страшными предчувствиями. И вскоре среди горных вершин мелькнула золотая молния – ссора гигантов. Но Эмерсону все равно, кто победил. Он видел, что ни один из кораблей не его, не тот космический дом, к которому он стремится и молится, чтобы никогда больше его не увидеть.
Если ему повезло, «Стремительный» должен быть далеко от этого обреченного мира, и в трюме его сокровище древних загадок – быть может, ключ к новой галактической эре.
Разве все его жертвы и страдания не должны были облегчить бегство корабля?
После того как гиганты пролетели, остались только звезды и холодный ветер; он раскачивал сухую степную траву, когда Эмерсон ходил в поисках разбежавшихся вьючных животных. С ослами его друзья могут успеть уйти до появления новых фанатиков.
Но тут послышался гулкий звук, земля под ногами задрожала, ритмичная последовательность продолжалась –
Это могут быть только копыта уров, те самые подкрепления мятежников, которые снова превратят их в пленников.
таранта таранта
таранта таранта
Но чудесным образом из темноты появились союзники – неожиданные спасители, уры и люди, которые привели с собой поразительных животных.
Лошадей.
Оседланных лошадей, которые для Сары были явно таким же сюрпризом, как и для него. Эмерсон считал, что на планете эти животные исчезли, однако вот они, появляются в ночи, словно сон.
Так начался следующий этап его одиссеи. Поездка на юг, бегство от тени мстительных кораблей, движение к неспокойному вулкану.
И вот теперь его искалеченное сознание не знало покоя – есть ли план? Цель?
Старик Курт, очевидно, верит этим поразительным спасителям, но в этом должно быть что-то еще.
Эмерсон устал от бегства.
Он скорее устремился бы навстречу опасности.
Его лошадь скачет вперед, а к фоновой музыке всей его жизни присоединяются новые боли – натертые бедра, измученная спина, в которой при каждом толчке вспыхивает боль.
Он испытывает чувство вины, словно от сознания невыполненного долга, его печалит вероятная участь новых друзей на Джиджо – теперь, когда тайная колония обнаружена.
таната таната таната-тара
таната таната таната-тара
И однако.
Со временем Эмерсон приспособился к седлу. Когда восходящее солнце высушило росу на веерообразных деревьях на речном берегу, рои ярко окрашенных насекомых замелькали в косых лучах, опыляя поля пурпурных цветов. Сара с улыбкой оглядывалась со своей лошади, и Эмерсону становилось не так больно. Даже страх перед ужасными космическими кораблями, гневным высокомерным ревом двигателей расколовшими небо, не мог унять растущее возбуждение беглецов, приближавшихся к чему-то неведомому.
Эмерсон сам не мог сдержаться. В его характере было хвататься за любую, самую слабую надежду. И топот лошадиных копыт по древней почве Джиджо показался ему знакомым, напомнил ритмичную музыку, совсем не похожую на горестную песнь.
И сквозь эти настойчивые звуки неожиданно что-то внутри щелкнуло. Тело невольно среагировало: с мозга словно сорвали какой-то покров, из-под него хлынули неожиданные слова в сопровождении мелодии, от которой замирает сердце. Потоком рефлекторно полились стихи, устремились сквозь легкие и горло прежде, чем он понял, что поет.
тарантара, тарантара
тарантара, тарантара
Друзья улыбались – такое случалось и раньше.
Хотя наше тело и сознание (таранта, таранта)
Скованы робостью (таранта)
И слепы (таранта, таранта)
К поджидающей нас опасности (таранта)
Сара смеется, подхватывая припев, и даже мрачные уры из эскорта вытягивают длинные шеи и подпевают.
Но когда опасность близка (таранта, таранта),
Мы так же бесстрашны (таранта),
Как любой другой,
Как любой другой!
Но когда опасность близка (таранта, таранта),
Мы так же бесстрашны (таранта),
Как любой другой,
Как любой другой!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Каждая из рас сунеров, составляющих Общину Джиджо, по-своему рассказывает историю своего появления здесь. Эта история передавалась из поколения в поколение и объясняла, почему предки расы отказались от богоподобных сил и рисковали страшными наказаниями, чтобы добраться до этого места, теснились на крадущихся кораблях, минуя институтские патрули, роботов-стражников и шары зангов. Семь волн грешников, и каждая засевала своим семенем этот мир, на котором поселяться запрещено. Мир, который должен был прийти в себя, отдохнуть от таких, как мы.
Первыми в эту местность между туманными горами и священным морем, которую мы называем Склоном, прилетели г'кеки – через полмиллиона лет после отлета с Джиджо последних законных обитателей планеты, буйуров.
Почему основатели г'кеки добровольно отказались от своей прежней жизни звездных богов? Почему решили жить примитивной жизнью, лишенной удобств технологии и моральных оправданий, кроме нескольких выгравированных на платине свитков?
Легенды говорят, что г'кеки спасались от грозившего им уничтожения, от страшного наказания за долги в азартных Играх. Но мы точно этого не знаем. Письмо, по крайней мере до появления людей, было забыто, поэтому любые рассказы могли исказиться с ходом времени. Но мы знаем, что не пустая мелкая угроза заставила их отказаться от жизни меж звездами, искать убежища на тяжелой Джиджо, где их колесам трудно приходилось на скалистой почве. Неужели своими четырьмя глазами, расположенными на концах грациозных стебельков и глядящими одновременно во все стороны, предки г'кеков разглядели, как темные ветры галактики несут к ним страшную судьбу? Неужели то первое поколение не видело другого выхода? Возможно, они обрекли своих потомков на эту суровую жизнь только в виде последнего, крайнего выхода.
Первыми в эту местность между туманными горами и священным морем, которую мы называем Склоном, прилетели г'кеки – через полмиллиона лет после отлета с Джиджо последних законных обитателей планеты, буйуров.
Почему основатели г'кеки добровольно отказались от своей прежней жизни звездных богов? Почему решили жить примитивной жизнью, лишенной удобств технологии и моральных оправданий, кроме нескольких выгравированных на платине свитков?
Легенды говорят, что г'кеки спасались от грозившего им уничтожения, от страшного наказания за долги в азартных Играх. Но мы точно этого не знаем. Письмо, по крайней мере до появления людей, было забыто, поэтому любые рассказы могли исказиться с ходом времени. Но мы знаем, что не пустая мелкая угроза заставила их отказаться от жизни меж звездами, искать убежища на тяжелой Джиджо, где их колесам трудно приходилось на скалистой почве. Неужели своими четырьмя глазами, расположенными на концах грациозных стебельков и глядящими одновременно во все стороны, предки г'кеков разглядели, как темные ветры галактики несут к ним страшную судьбу? Неужели то первое поколение не видело другого выхода? Возможно, они обрекли своих потомков на эту суровую жизнь только в виде последнего, крайнего выхода.