Страница:
Ур-ронн повернулась, чтобы объяснить Гек и мне.
– После нескольких месяцев затяжек Уриэль неожиданно, всего три дня назад, разрешила отливку. И поскольку результат получился удачным с первой же попытки, она велела считать это кун-уру!
Это урское обозначение искусной работы. Такой, которая позволяет присвоить квалификацию мастера. Это позволит Ур-ронн далеко пройти по пути к достижению своей цели.
Никто из нас остальных еще не начал учиться профессии, даже еще не решил, чем будет заниматься, подумал я слегка ревниво. С другой стороны, урам приходится торопиться. У них не так много времени.
Я посмотрел на Урдоннел, главную соперницу Ур-ронн в роли наследника Уриэль. И мне не нужен был реук, чтобы понять ее раздраженность тем, что она называла “детским хобби”, – экспериментальным погружением в глубокую впадину.
Должна была бы знать кое-что еще, подумал я, испытывая жалость к Урдоннел. У Уриэль тоже есть бесполезное хобби – это помещение со сверкающими дисками. И проект Ур-ронн относится к тому же типу – просто-из-любопытства. Сходство между ними гораздо больше родственного запаха.
Значит, для Ур-ронн это продвижение в карьере. Я был рад за нашего друга.
– Стекло выло испытано на гидростатическое давление свыше пятидесяти кордов глубины, – с явным удовлетворением продолжала Ур-ронн. – И когда мы установим фонари и другое оборудование, которое нам дает Уриэль…
– Нам? – прервала ее Гек. Она повернулась и посмотрела на Ур-ронн тремя выступающими глазами. – Что значит “нам”, хрюшка? Значит, ты идешь с нами?
Узкая голова Ур-ронн откинулась назад. Шея прогнулась в виде буквы S.
– Пойду… если смогу.
– Гек! – укоряюще позвал я. Нужно было, чтобы ноздри Ур-ронн вернулись к прежним размерам. Я чувствовал, как спицы Гек задрожали от напряжения.
Гибц вмешался еще одним выхлопом, на этот раз с острым запахом ржавого металла.
– Если возможно, урское присутствие желательно. – Треки, казалось, не хватает дыхания. – Но даже если это окажется невозможным, не расстраивайтесь. Работник горы Гуэнн… будет сопровождать в этом смелом предприятии… до самых больших глубин.
Я с трудом разбирал запинающийся, с сильным акцентом англик Гибца. Мы с Гек обменялись непонимающим взглядом.
– Я/мы… частично… буду сопровождать… замечательную группу, – объяснил Гибц, выпуская пар из самого верхнего кольца. И затем треки продемонстрировал нам нечто такое, что никто из нас не ожидал. Он повернулся, показав сочащийся бугор с другой стороны примерно посредине груды мясистых колец. Это не обычное вздутие, когда треки отращивает новое щупальце или готовит химикалии для реакций. Вздутие расколола трещина, обнажив нечто скользкое и извивающееся.
Я понял: треки влен-почкуется прямо у нас на глазах.
Щель стала шире, и мастер смесей задрожал. Сложная смесь болезненных звуков сопровождала появление из отверстия чего-то, это что-то скользнуло по наклонному боку треки, оставляя за собой чешуйки кожи.
– Вот это да… да… да… да… да! – повторял Клешня по очереди из каждой ножной щели, его сенсорная полоска отчаянно вращалась. Урдоннел нервно отпрянула, а Гек каталась взад и вперед, разрываясь между любопытством и отвращением. Я почувствовал укус: это маленькая Хуфу, наш нур-талисман, вскарабкалась по моей спине на плечо, встревоженно рыча. Машинально я погладил ее мягкую шерсть, успокаивая, хотя сам особой уверенности не испытывал.
Блестя слизью, существо с хлюпающим звуком приземлилось на пол и лежало почти неподвижно, миниатюрный, разделенный на четыре части тор из многочисленных колец непрерывно дрожал. А тем временем под отвисшей кожей треки – родителя шла перегруппировка.
– Не… волнуйтесь… – произнес слегка изменившийся голос из разговорного выступа старой груды колец. – Я/мы приспособлюсь… перестроюсь…
Успокаивающие слова, но все знают, что влен – опасное время для треки, когда предыдущее единство колец оказывается под угрозой и часто распадается. По этой причине большинство из них размножаются внешне, выращивают новые кольца по одному в загонах, или покупают у опытных производителей, меняются ими, пока не получают нужный набор свойств для отпрыска. Но я слышал, у влена есть свои преимущества. Мистер Хайнц утверждает, что видел несколько вленов, но я уверен, что он никогда не был свидетелем появления такого четырехъярусного потомка, полностью снабженного всем необходимым и самостоятельно движущегося!
– К этому вновь отделившемуся существу можно обращаться – временно, – называя его Зиз. Оно будет отзываться на это слово-образ, если сохранятся унаследованные словесные образцы. После выполнения своих функций оно может стать кандидатом на приращение и на обладание полной жизнью. А пока оно подготовлено… чтобы участвовать в вашем поиске и наделено способностями, которые могут понадобиться…
– Не знаю. – Голова Ур-ронн описывала смущенный овал. – Вы хотите сказать… Гек спросила:
– Гибц. А что мы должны… Треки прервал ее.
– Я/мы больше не отзываюсь на это имя. Сейчас идет голосование колец. Прошу не разговаривать и не вмешиваться.
Мы замолчали, благоговейно глядя, как это создание буквально борется – борется само с собой, внутри себя. От базового сегмента поднималась до самого верха дрожь, заканчиваясь выпуском желтого пара. По всему телу прокатывались волны – поперечные и продольные. Так продолжалось много дуров, и мы все это время опасались, что Гибц разорвет себя на части.
Наконец дрожь ослабла, потом совсем прекратилась. Сенсорные органы треки снова сфокусировались. Из сморщенного речевого рта полились слова измененным голосом.
– Решение принято. Временно вы можете называть меня/ нас Тиуг. И очень вероятно, что эта груда отзовется. Еще одна волна дрожи,
– Что я отвечу. Пожалуйста, сообщите Уриэль, что дело завершено. Скажите ей также, что мое/наше мастерство сохранилось.
И только тогда я понял, каким рискованным был этот влен. Мастер смесей – очень важный член команды Уриэль. Если бы Гибц – если ты Тиуг – не смог припомнить все тонкости своего дела, сплавы горы Гуэнн не сверкали бы, не резали, как сейчас, и не разлагались бы с течением времени.
Как глупо с моей стороны. Все это время я тревожился только о жизни бедного треки.
Хуфу спустилась по моей спине и приблизилась к вновь образованному полусуществу треки, которое уже встало на множество плавниковоподобных ножек под нижним сегментом и неловко размахивало щупальцами с верхнего кольца. Hyp подозрительно принюхался и с удовлетворенной трелью отступил.
Таким образом, первым признала Зиза, нового члена нашей группы, Хуфу.
Теперь, если бы у нас был еще человеческий подросток, мы были бы полной шестеркой.
Как известно каждому моряку, предзнаменования бывают хорошими. Удача – это здорово. Конечно, она непостоянна, но все же гораздо лучше своей противоположности.
У меня появилось предчувствие, что нам потребуется вся удача, какую только может послать Ифни.
X. КНИГА СКЛОНА
Легенды
Аскс
Сара
– После нескольких месяцев затяжек Уриэль неожиданно, всего три дня назад, разрешила отливку. И поскольку результат получился удачным с первой же попытки, она велела считать это кун-уру!
Это урское обозначение искусной работы. Такой, которая позволяет присвоить квалификацию мастера. Это позволит Ур-ронн далеко пройти по пути к достижению своей цели.
Никто из нас остальных еще не начал учиться профессии, даже еще не решил, чем будет заниматься, подумал я слегка ревниво. С другой стороны, урам приходится торопиться. У них не так много времени.
Я посмотрел на Урдоннел, главную соперницу Ур-ронн в роли наследника Уриэль. И мне не нужен был реук, чтобы понять ее раздраженность тем, что она называла “детским хобби”, – экспериментальным погружением в глубокую впадину.
Должна была бы знать кое-что еще, подумал я, испытывая жалость к Урдоннел. У Уриэль тоже есть бесполезное хобби – это помещение со сверкающими дисками. И проект Ур-ронн относится к тому же типу – просто-из-любопытства. Сходство между ними гораздо больше родственного запаха.
Значит, для Ур-ронн это продвижение в карьере. Я был рад за нашего друга.
– Стекло выло испытано на гидростатическое давление свыше пятидесяти кордов глубины, – с явным удовлетворением продолжала Ур-ронн. – И когда мы установим фонари и другое оборудование, которое нам дает Уриэль…
– Нам? – прервала ее Гек. Она повернулась и посмотрела на Ур-ронн тремя выступающими глазами. – Что значит “нам”, хрюшка? Значит, ты идешь с нами?
Узкая голова Ур-ронн откинулась назад. Шея прогнулась в виде буквы S.
– Пойду… если смогу.
– Гек! – укоряюще позвал я. Нужно было, чтобы ноздри Ур-ронн вернулись к прежним размерам. Я чувствовал, как спицы Гек задрожали от напряжения.
Гибц вмешался еще одним выхлопом, на этот раз с острым запахом ржавого металла.
– Если возможно, урское присутствие желательно. – Треки, казалось, не хватает дыхания. – Но даже если это окажется невозможным, не расстраивайтесь. Работник горы Гуэнн… будет сопровождать в этом смелом предприятии… до самых больших глубин.
Я с трудом разбирал запинающийся, с сильным акцентом англик Гибца. Мы с Гек обменялись непонимающим взглядом.
– Я/мы… частично… буду сопровождать… замечательную группу, – объяснил Гибц, выпуская пар из самого верхнего кольца. И затем треки продемонстрировал нам нечто такое, что никто из нас не ожидал. Он повернулся, показав сочащийся бугор с другой стороны примерно посредине груды мясистых колец. Это не обычное вздутие, когда треки отращивает новое щупальце или готовит химикалии для реакций. Вздутие расколола трещина, обнажив нечто скользкое и извивающееся.
Я понял: треки влен-почкуется прямо у нас на глазах.
Щель стала шире, и мастер смесей задрожал. Сложная смесь болезненных звуков сопровождала появление из отверстия чего-то, это что-то скользнуло по наклонному боку треки, оставляя за собой чешуйки кожи.
– Вот это да… да… да… да… да! – повторял Клешня по очереди из каждой ножной щели, его сенсорная полоска отчаянно вращалась. Урдоннел нервно отпрянула, а Гек каталась взад и вперед, разрываясь между любопытством и отвращением. Я почувствовал укус: это маленькая Хуфу, наш нур-талисман, вскарабкалась по моей спине на плечо, встревоженно рыча. Машинально я погладил ее мягкую шерсть, успокаивая, хотя сам особой уверенности не испытывал.
Блестя слизью, существо с хлюпающим звуком приземлилось на пол и лежало почти неподвижно, миниатюрный, разделенный на четыре части тор из многочисленных колец непрерывно дрожал. А тем временем под отвисшей кожей треки – родителя шла перегруппировка.
– Не… волнуйтесь… – произнес слегка изменившийся голос из разговорного выступа старой груды колец. – Я/мы приспособлюсь… перестроюсь…
Успокаивающие слова, но все знают, что влен – опасное время для треки, когда предыдущее единство колец оказывается под угрозой и часто распадается. По этой причине большинство из них размножаются внешне, выращивают новые кольца по одному в загонах, или покупают у опытных производителей, меняются ими, пока не получают нужный набор свойств для отпрыска. Но я слышал, у влена есть свои преимущества. Мистер Хайнц утверждает, что видел несколько вленов, но я уверен, что он никогда не был свидетелем появления такого четырехъярусного потомка, полностью снабженного всем необходимым и самостоятельно движущегося!
– К этому вновь отделившемуся существу можно обращаться – временно, – называя его Зиз. Оно будет отзываться на это слово-образ, если сохранятся унаследованные словесные образцы. После выполнения своих функций оно может стать кандидатом на приращение и на обладание полной жизнью. А пока оно подготовлено… чтобы участвовать в вашем поиске и наделено способностями, которые могут понадобиться…
– Не знаю. – Голова Ур-ронн описывала смущенный овал. – Вы хотите сказать… Гек спросила:
– Гибц. А что мы должны… Треки прервал ее.
– Я/мы больше не отзываюсь на это имя. Сейчас идет голосование колец. Прошу не разговаривать и не вмешиваться.
Мы замолчали, благоговейно глядя, как это создание буквально борется – борется само с собой, внутри себя. От базового сегмента поднималась до самого верха дрожь, заканчиваясь выпуском желтого пара. По всему телу прокатывались волны – поперечные и продольные. Так продолжалось много дуров, и мы все это время опасались, что Гибц разорвет себя на части.
Наконец дрожь ослабла, потом совсем прекратилась. Сенсорные органы треки снова сфокусировались. Из сморщенного речевого рта полились слова измененным голосом.
– Решение принято. Временно вы можете называть меня/ нас Тиуг. И очень вероятно, что эта груда отзовется. Еще одна волна дрожи,
– Что я отвечу. Пожалуйста, сообщите Уриэль, что дело завершено. Скажите ей также, что мое/наше мастерство сохранилось.
И только тогда я понял, каким рискованным был этот влен. Мастер смесей – очень важный член команды Уриэль. Если бы Гибц – если ты Тиуг – не смог припомнить все тонкости своего дела, сплавы горы Гуэнн не сверкали бы, не резали, как сейчас, и не разлагались бы с течением времени.
Как глупо с моей стороны. Все это время я тревожился только о жизни бедного треки.
Хуфу спустилась по моей спине и приблизилась к вновь образованному полусуществу треки, которое уже встало на множество плавниковоподобных ножек под нижним сегментом и неловко размахивало щупальцами с верхнего кольца. Hyp подозрительно принюхался и с удовлетворенной трелью отступил.
Таким образом, первым признала Зиза, нового члена нашей группы, Хуфу.
Теперь, если бы у нас был еще человеческий подросток, мы были бы полной шестеркой.
Как известно каждому моряку, предзнаменования бывают хорошими. Удача – это здорово. Конечно, она непостоянна, но все же гораздо лучше своей противоположности.
У меня появилось предчувствие, что нам потребуется вся удача, какую только может послать Ифни.
X. КНИГА СКЛОНА
Легенды
Квуэны рассказывают, что их бегство на Джиджо было вопросом не выживания, а культуры.
Бронированные, высадившиеся на Джиджо свыше тысячи лет назад, оставили противоречивые легенды. Серые, синие и красные рассказывают свои версии событий, предшествовавших прилету их крадущегося корабля и последовавших за ним.
Но все они соглашаются, что все началось в Первой галактике, где у расы были неприятности с собственными союзниками.
В соответствии с нашим уцелевшим экземпляром “Основ галактической социополитики” Смелта, большинство звездных рас являются членами кланов – эти взаимоотношения основаны на грандиозной цепи Возвышения. Например, земляне входят в самый маленький и простой клан, который состоит из них самих и их двух клиентов: неошимпов и неодельфинов. Если патроны, когда-то предположительно возвысившие Homo sapiens, будут найдены, земляне войдут в обширное “семейство”, уходящее в прошлое на многие века, возможно, даже к легендарным Прародителям, которые миллиард лет назад начали цикл Возвышения. Став членами такого клана, земляне будут гораздо сильней. Но получат также многочисленные древние долги и обязательства.
Другая, совершенно отличная система союзов, основывается на философии. Многие случаи вражды и бесчисленные войны чести, разрывающие галактическую культуру, возникли из-за споров, которые ни один член Шести сейчас не может ни припомнить, ни осознать. Мощные союзы сражались из-за неясных вопросов теологии, таких, например, как природа давно исчезнувших Прародителей.
Говорят, что когда квуэны жили меж звезд, они были членами союза эвейтеров – это членство они унаследовали от своих патронов зошей, которые отыскали примитивных квуэнов в их ульях на морских утесах, где ими правили свирепые серые королевы. Отыскали и возвысили.
Дела обстояли бы проще, если бы зоши возвысили только серых, но они дали тот же толчок к разуму синим и красным квуэнам. И это не было концом, потому что, согласно преданиям, философия эвейтеров была эгалитарианской и прагматичной. Союз подметил ценные способности в красных и синих квуэнах. И были разработаны правила, согласно которым узы повиновения серым ослабли.
Некоторые квуэны ушли от этого вмешательства, они хотели найти место, где можно было бы сохранить свой “естественный порядок”.
Вот почему – вкратце – они явились сюда.
На Джиджо и сегодня эти три типа не соглашаются, кто же кого предал. Серые утверждают, что их колония начиналась в духе гармонии, дисциплины и любви. И все шло хорошо, пока уры, а затем и люди не стали провоцировать недовольство синих. Но другие историки, такие как Речной Нож или Срезанный Коралл, с этим не согласны.
Какова бы ни была причина, все согласны с тем, что сегодня культура квуэнов еще более нетрадиционна, чем та, от которой бежали их предки.
Такова ирония: дети игнорируют желания родителей и начинают сами думать за себя…
Седьмое собрание легенд Джиджо.
Третье издание. Департамент фольклора и языков, Библос.
1867 год изгнания
Бронированные, высадившиеся на Джиджо свыше тысячи лет назад, оставили противоречивые легенды. Серые, синие и красные рассказывают свои версии событий, предшествовавших прилету их крадущегося корабля и последовавших за ним.
Но все они соглашаются, что все началось в Первой галактике, где у расы были неприятности с собственными союзниками.
В соответствии с нашим уцелевшим экземпляром “Основ галактической социополитики” Смелта, большинство звездных рас являются членами кланов – эти взаимоотношения основаны на грандиозной цепи Возвышения. Например, земляне входят в самый маленький и простой клан, который состоит из них самих и их двух клиентов: неошимпов и неодельфинов. Если патроны, когда-то предположительно возвысившие Homo sapiens, будут найдены, земляне войдут в обширное “семейство”, уходящее в прошлое на многие века, возможно, даже к легендарным Прародителям, которые миллиард лет назад начали цикл Возвышения. Став членами такого клана, земляне будут гораздо сильней. Но получат также многочисленные древние долги и обязательства.
Другая, совершенно отличная система союзов, основывается на философии. Многие случаи вражды и бесчисленные войны чести, разрывающие галактическую культуру, возникли из-за споров, которые ни один член Шести сейчас не может ни припомнить, ни осознать. Мощные союзы сражались из-за неясных вопросов теологии, таких, например, как природа давно исчезнувших Прародителей.
Говорят, что когда квуэны жили меж звезд, они были членами союза эвейтеров – это членство они унаследовали от своих патронов зошей, которые отыскали примитивных квуэнов в их ульях на морских утесах, где ими правили свирепые серые королевы. Отыскали и возвысили.
Дела обстояли бы проще, если бы зоши возвысили только серых, но они дали тот же толчок к разуму синим и красным квуэнам. И это не было концом, потому что, согласно преданиям, философия эвейтеров была эгалитарианской и прагматичной. Союз подметил ценные способности в красных и синих квуэнах. И были разработаны правила, согласно которым узы повиновения серым ослабли.
Некоторые квуэны ушли от этого вмешательства, они хотели найти место, где можно было бы сохранить свой “естественный порядок”.
Вот почему – вкратце – они явились сюда.
На Джиджо и сегодня эти три типа не соглашаются, кто же кого предал. Серые утверждают, что их колония начиналась в духе гармонии, дисциплины и любви. И все шло хорошо, пока уры, а затем и люди не стали провоцировать недовольство синих. Но другие историки, такие как Речной Нож или Срезанный Коралл, с этим не согласны.
Какова бы ни была причина, все согласны с тем, что сегодня культура квуэнов еще более нетрадиционна, чем та, от которой бежали их предки.
Такова ирония: дети игнорируют желания родителей и начинают сами думать за себя…
Седьмое собрание легенд Джиджо.
Третье издание. Департамент фольклора и языков, Библос.
1867 год изгнания
Аскс
Неожиданно их вопросы приняли новое направление. Какое-то напряжение – не совсем страх, но брат этой универсальной эмоции – чувствовалось в речи пришельцев.
И однажды ночью их опасения облеклись в торопливую физическую форму.
Они сожгли свою черную станцию!
Помните вы наше удивление, мои кольца? В сумерках она была здесь, спокойная, высокомерно не обращающая внимания на открытое небо. Кубическая и бросающаяся в глаза своим искусственным происхождением.
А когда мы вернулись на рассвете, на ее месте была только огромная груда земли. Судя по размерам этой груды, Лестер предположил, что чужаки выкопали яму, опустили в нее станцию и закопали, как жук – борер, спасающийся от норковой мыши.
Догадка Лестера подтвердилась, когда из-под земли появились Ранн, Кунн и Беш, они поднялись по темному гладкому туннелю, чтобы возобновить обсуждение в шатре переговоров. На этот раз они сосредоточились на машинах. В особенности – какие приспособления остались со времен буйуров? Они хотели знать, сохранилась ли в этих древних устройствах сила жизни.
Они сказали, что так бывает на некоторых невозделанных мирах. Ленивые расы, улетая и предоставляя планете эпоху отдыха, оставляют бесчисленное количество служебных роботов. Почти совершенные, самовосстанавливающиеся, покинутые машины могут продержаться очень долго. Лишившись хозяев, они бродят по местности, где не слышно ни одного живого голоса.
Они спрашивают – видели ли мы таких механических сирот?
Мы попытались объяснить, что буйуры были чрезвычайно педантичны и аккуратны. Что их города были демонтированы или разбиты и засеяны пауками-разрушителями. Что их механические слуги были запрограммированы таким образом, чтобы, оставаясь подвижными, искать покоя в глубинах впадины, которую мы называем Помойкой. Мы верим в это, но люди с неба, казалось, сомневаются в каждом нашем слове.
Они спрашивают (опять) о посещениях. Видели ли мы другие корабли, которые украдкой прилетали сюда? О своих целях они намекают, но никогда не говорят вслух.
Как и планировалось, мы сделали вид, что не понимаем их вопроса. В старых человеческих сказаниях и книгах подобная техника часто используется слабыми в делах с сильными.
Действуй глупо, предлагают сказания. А тем временем внимательно наблюдай и слушай.
Но сколько еще нам удастся так продержаться? Беш уже расспрашивает тех, кто приходит на лечение. И в своей благодарности некоторые способны забыть наши указания.
Четвертый член группы людей-чужаков – Линг – вернулась из исследовательской экспедиции. Но разве она ушла не с молодым еретиком Ларком? Однако вернулась она одна.
Нет, сказали мы ей. Мы его не видели. Он сюда не возвращался. Вы можете сказать нам, почему он вас покинул? Почему оставил в лесу. Не выполнив свое задание?
Мы пообещали дать ей другого проводника. Утена, натуралиста – квуэна. А тем временем попытались успокоить пришельцев.
Если бы только нас не бросили наши реуки! Когда я/мы спросил Лестера о настроении женщины – что он понял по ее поведению, – он только пожал плечами и ответил, что ничего не может сказать.
И однажды ночью их опасения облеклись в торопливую физическую форму.
Они сожгли свою черную станцию!
Помните вы наше удивление, мои кольца? В сумерках она была здесь, спокойная, высокомерно не обращающая внимания на открытое небо. Кубическая и бросающаяся в глаза своим искусственным происхождением.
А когда мы вернулись на рассвете, на ее месте была только огромная груда земли. Судя по размерам этой груды, Лестер предположил, что чужаки выкопали яму, опустили в нее станцию и закопали, как жук – борер, спасающийся от норковой мыши.
Догадка Лестера подтвердилась, когда из-под земли появились Ранн, Кунн и Беш, они поднялись по темному гладкому туннелю, чтобы возобновить обсуждение в шатре переговоров. На этот раз они сосредоточились на машинах. В особенности – какие приспособления остались со времен буйуров? Они хотели знать, сохранилась ли в этих древних устройствах сила жизни.
Они сказали, что так бывает на некоторых невозделанных мирах. Ленивые расы, улетая и предоставляя планете эпоху отдыха, оставляют бесчисленное количество служебных роботов. Почти совершенные, самовосстанавливающиеся, покинутые машины могут продержаться очень долго. Лишившись хозяев, они бродят по местности, где не слышно ни одного живого голоса.
Они спрашивают – видели ли мы таких механических сирот?
Мы попытались объяснить, что буйуры были чрезвычайно педантичны и аккуратны. Что их города были демонтированы или разбиты и засеяны пауками-разрушителями. Что их механические слуги были запрограммированы таким образом, чтобы, оставаясь подвижными, искать покоя в глубинах впадины, которую мы называем Помойкой. Мы верим в это, но люди с неба, казалось, сомневаются в каждом нашем слове.
Они спрашивают (опять) о посещениях. Видели ли мы другие корабли, которые украдкой прилетали сюда? О своих целях они намекают, но никогда не говорят вслух.
Как и планировалось, мы сделали вид, что не понимаем их вопроса. В старых человеческих сказаниях и книгах подобная техника часто используется слабыми в делах с сильными.
Действуй глупо, предлагают сказания. А тем временем внимательно наблюдай и слушай.
Но сколько еще нам удастся так продержаться? Беш уже расспрашивает тех, кто приходит на лечение. И в своей благодарности некоторые способны забыть наши указания.
Четвертый член группы людей-чужаков – Линг – вернулась из исследовательской экспедиции. Но разве она ушла не с молодым еретиком Ларком? Однако вернулась она одна.
Нет, сказали мы ей. Мы его не видели. Он сюда не возвращался. Вы можете сказать нам, почему он вас покинул? Почему оставил в лесу. Не выполнив свое задание?
Мы пообещали дать ей другого проводника. Утена, натуралиста – квуэна. А тем временем попытались успокоить пришельцев.
Если бы только нас не бросили наши реуки! Когда я/мы спросил Лестера о настроении женщины – что он понял по ее поведению, – он только пожал плечами и ответил, что ничего не может сказать.
Сара
Группа пассажиров и членов экипажа экспромтом организовала на корме Хауф-вуа концерт в честь возвращения Незнакомца к жизни.
Ульгор будет играть на виоле, струнном инструменте, основанном на земной скрипке, но видоизмененном, чтобы подходить для искусных пальцев ура. Ульгор настраивала свою виолу, а Блейд тем временем накрыл своим сине-зеленым панцирем барабан-мирлитон, поглаживая его туго натянутую мембрану своим массивным, сложно устроенным языком и заставляя барабан рычать и греметь. В то же время в своих пяти ногах он держал кувшины, наполненные до разных уровней водой. Из каждого отверстия его речевых щелей слышались пробные ноты.
Пзора, аптекарь-треки, скромно отказывался от наличия музыкального таланта, но согласился сыграть на нескольких металлических и керамических колокольчиках. Рулевой хун будет петь, а профессиональный скрайвен-танцор почтила импровизированную группу согласием аккомпанировать в манере г'кеков грациозными движениями глазных стебельков и знаменитых танцующих рук, которые напоминают раскачивающиеся деревья, или дождь, подгоняемый ветром, или птиц в полете.
Сару попросили завершить шестерку, но она отказалась. Единственный инструмент, на котором она играет, отцовское пианино в доме Нело у большой плотины, но даже и на нем играет она не очень хорошо. Бот тебе и предполагаемая связь между музыкальными и математическими способностями, иронически думала она. Все равно ей нужно приглядывать за Незнакомцем, если вдруг у того начнется новый истерический припадок. Пока он кажется спокойным и смотрит на окружающий мир темными глазами, которые, похоже, приятно удивлены всем увиденным.
Можно ли считать это симптомом? Травмы головы иногда вызывают потерю памяти – или даже способности запоминать, так что все кажется вечно новым.
По крайней мере он способен испытывать радость, думала она. Каждый раз, когда она подходит, он улыбается. Необычно и приятно ощущать, что кто-то так искренне радуется, видя тебя. Если бы она была красивой, это не сбивало бы так с толку. Но тут же вспомнила, что привлекательный смуглый Незнакомец болен. Он не в своем уме.
И все же, продолжала рассуждать она, что такое прошлое, как не фикция, изобретенная сознанием, чтобы оно имело возможность функционировать! Целый год она убегала от воспоминаний по причинам, которые сейчас кажутся совершенно неважными.
Теперь это не имеет значения.
Ее тревожило то, что происходит в Риммере. И из памяти не выходили братья.
Если бы ты приняла первоначальное предложение Теина о браке, у тебя сейчас были бы дети и пришлось бы беспокоиться и об их будущем.
Отказ величественному седовласому мудрецу вызвал немалое волнение. Сколько еще последовало бы предложений этой застенчивой дочери бумажника, которая больше интересуется математическими символами, чем танцами и другими развлечениями? Вскоре после отказа Теину внимание Джошу как будто показало правильность ее решения, пока Сара не поняла, что для молодого переплетчика она всего лишь развлечение, возможность веселей провести год ученичества в Библосе и ничего больше.
Иронично, не правда ли? Ларк мог выбрать любую молодую женщину со Склона, но философия заставила его предпочесть безбрачие. Мои заключения относительно Джиджо и Шести прямо противоположны его. Но я тоже одинока.
Разные пути привели к одному и тому же одинокому тупику.
А теперь явились боги из космоса и направили нас по дороге, указательные знаки на которой нам не видны.
По-прежнему не хватало шестого для концерта. Хотя люди ввели на Джиджо струнные инструменты, в смешанных секстетах они традиционно играли на флейте. Джоп искусно владеет этим инструментом, но фермер отказался, предпочтя вчитываться в книги свитков. Наконец согласился попытать счастья юный Джома, вооружившись парой ложек.
Вот и хваленый вклад землян в музыкальную жизнь Джиджо.
Скрытый под тяжелым щитом Блейда, мирлитон издал низкий рокочущий звук, к которому присоединился печальный вздох из одного кувшина под передней левой ногой Блейда. Зрительная лента квуэна подмигнула Ульгор, самка ур подняла виолу, наложила двойной смычок на струны и извлекла двойную дрожащую ноту, раскрасив басовый стон мирлитона. Послышался многоуровневый звук. Он продлился…
Мгновение гармонии дуэта, казалось, все длится и длится. Сара сдержала дыхание, чтобы ни один посторонний звук не нарушал эту удивительную гармонию. Даже Фалькун выкатилась вперед, явно тронутая.
Если остальное будет таким же…
В следующее мгновение вступил Пзора, нарушив сладкие до боли звуки звоном колокольчиков и цимбал. Аптекарь из Доло, казалось, в своем усердии не понимает, что он разрушил; он энергично звонил, останавливался и начинал снова. После недолгого ошеломленного молчания экипаж хунов разразился хохотом. Зашумели нуры на мачтах, а Ульгор и Блейд обменялись взглядами, для понимания которых не нужен реук, – это были эквиваленты пожатия плечами и подмигивания. Они возобновили игру, включая энтузиазм Пзоры в свой привязчивый четырехчастный ритм.
Сара вспомнила, как мать учила ее играть на пианино по нотам – по музыке, записанной на бумаге. Теперь это искусство почти совершенно забыто. Джоджианские секстеты импровизируют, они создают гармонию из отдельных линий, сливая и разделяя их, пользуясь одним совпадением за другим. Человеческая музыка в большинстве культур до Контакта была именно такой – перед тем, как европейцы додумались до симфоний и других сложных музыкальных форм. По крайней мере так читала Сара.
Преодолев застенчивость, застучал своими ложками Джома, а Блейд извлек несколько дрожащих нот из каллиопы. Рулевой хун раздул свой горловой мешок и, отвечая ритму мирлиона, начал импровизацию без слов.
Тут вперед выкатилась Фалькун, грациозно размахивая руками и напомнив Саре о мягко клубящемся дыме.
То, что вначале было изысканным, потом полным юмора, приобрело еще более ценимое свойство.
Единство.
Сара посмотрела на Незнакомца. Лицо его было взволнованно, он завороженно смотрел на изысканные движения Фалькун. Левой рукой довольно отбивал ритм на одеяле.
Можно представить себе, каким был этот человек, подумала Сара. Даже искалеченный, испытывающий страшную боль, он проводит время в очаровании хорошим.
От этой мысли у нее перехватило горло. Захваченная врасплох, Сара отвернулась, скрывая волну печали, от которой внезапно помутилось зрение.
Вскоре показался город Тарек, расположенный у слияния рек Рони и Бибура.
Издали город казался зеленым холмом, не отличающимся от других возвышенностей. По склонам холма были разбросаны какие-то серые фигуры, похожие на камни. Но когда Хауф-воа сделал последний поворот, то, что издалека казалось сплошным целым, вдруг раскрылось – огромная полая паутина, увитая растительностью. “Камни” – это выступающие вершины массивных башен, погруженные в путаницу кабелей, соединений, веревочных мостов, сетей, рамп и наклонных лестниц. И все это покрыто роскошной цветущей растительностью.
Воздух заполнен влажным ароматом, запахом бесчисленных цветов.
Саре иногда нравилось зажмуриться и представить себе, каким был этот город при могучих буйурах – всего лишь небольшой поселок. Но место подлинной цивилизации, полное деловито гудящих машин, истоптанное следами пришельцев с далеких звезд, с звездными кораблями, грациозно опускающимися на посадочные площадки. Город, полный стремлений, которые она, примитивная жительница леса, никогда не будет в состоянии понять.
Но когда экипаж из хунов шестами подвел Хауф-воа к скрытому причалу, никакое прищуривание не могло скрыть упадка Тарека. Из мириадов окон только немногие блестели застеклением возрастом в миллион лет. Из других окон торчали грубые трубы, покрывшие когда-то безупречно гладкие стены толстым слоем сажи от кухонных костров. Широкие карнизы, на которые некогда садились летающие корабли, теперь были заняты миниатюрными садиками или уставлены клетками для шумливых стадных птиц. Вместо самодвижущихся машин улицы кишели торговцами и грузчиками, переносившими товары на спине, или небольшими повозками с запряженными в них животными.
Высоко вверху, на ближайшей башне, молодые г'кеки бесстрашно носились по рампам без ограждений, не обращая внимания на пропасть. Их спицы сливались от скорости. Городская жизнь больше всего подходит колесной расе. Редкие в остальных местах, в городе г'кеки составляли самую большую часть населения.
К северу, на перешейке, соединяющем Тарек с материком, лежат “недавние” развалины из каменных плит – тысячелетней давности городские стены, воздвигнутые серыми королевами, которые правили здесь, пока длительная осада не покончила с их правлением – еще тогда, когда бумажная фабрика в Доло была совсем новой. Разрушенные укрепления покрывали следы пожара – свидетельство насильственного рождения Общины Шести.
Но сколько бы раз Сара ни бывала в Тареке, город всегда казался ей чудом. На Джиджо это самое космополитичное место, где смешиваются все расы.
Наряду с кораблями хунов бесчисленные меньшие корабли и лодки проплывают под изогнутыми кружевными мостами. Гребут в этих лодках люди торговцы-трапперы, они везут на рынок шкуры и другие товары. Речные треки, у которых базовое кольцо обладает свойствами амфибии, скользят по узким каналам гораздо быстрей, чем движутся на берегу их привязанные к суше сородичи.
Вблизи слияния рек у специального причала стоят в укрытии два паровых парома, которые соединяют лесные поселки севера с травяными степями юга, где скачут стада уров. На пологом ближайшем берегу Сара видела, как из воды выходит несколько синих квуэнов. Пренебрегая паромами, они перешли реку по дну – эта способность очень пригодилась им много лет назад, когда синие мятежники сбросили тиранию серых королев, они помогли армии людей, треки и хунов.
Во всех сказаниях об этой битве нигде не говорится об оружии повстанцев, которое я считаю самым главным, – о языке.
Хауф-воа потребовалось немало времени, чтобы пробраться сквозь толчею лодок и причалить к тесной пристани. Забитая кораблями гавань объясняла отсутствие движения выше по течению.
Как только корабль был привязан, нуры с Хауф-воа с воплями перегородили трапы, требуя платы. Довольно напевая благодарственную песню, корабельный кок спустился к существам с черным мехом и наделял каждое кусками твердых сладостей. Каждый нур затолкал один кусок в пасть, а остальные спрятал в водонепроницаемую сумку; потом все они перепрыгнули через борт и исчезли среди прыгающих, раскачивающихся корпусов, едва избегая смерти.
Как обычно, Незнакомец наблюдал за происходящим со смесью удивления, радости и печали в глазах. Он отказался от носилок и спустился по трапу, опираясь на трость, а Пзора пыхтел от гордости: ему удалось оторвать пациента от смертного входа и привезти к опытным целителям города Тарек. Пока Прити отправилась на поиски рикши, они наблюдали, как экипаж хунов с помощью блоков и лебедок извлекает из трюма ящики. Во многих их них – продукция фабрики Нело, которая направляется к разнообразным печатникам, писцам и ученым. На их место грузчики укладывали ребристые пакеты, в которых отправляют из Тарека с одной и той же целью
осколки глиняной посуды и шлак из кузниц уров;
использованные керамические пилы из квуэнских лесоперерабатывающих мастерских;
изношенный типографский шрифт и порванные струны виолы;
те части покойников, которые не могут сгнить, например, кости кремированных людей и уров, позвоночники хунов, оси г'кеков и восковые кристаллы треки;
а также сверкающую пыль от размолотых панцирей квуэнов и множество буйурских остатков. Все это погружают в мусорные корабли и отправляют в большую Помойку, чтобы очиститься огнем, водой и временем.
Ульгор будет играть на виоле, струнном инструменте, основанном на земной скрипке, но видоизмененном, чтобы подходить для искусных пальцев ура. Ульгор настраивала свою виолу, а Блейд тем временем накрыл своим сине-зеленым панцирем барабан-мирлитон, поглаживая его туго натянутую мембрану своим массивным, сложно устроенным языком и заставляя барабан рычать и греметь. В то же время в своих пяти ногах он держал кувшины, наполненные до разных уровней водой. Из каждого отверстия его речевых щелей слышались пробные ноты.
Пзора, аптекарь-треки, скромно отказывался от наличия музыкального таланта, но согласился сыграть на нескольких металлических и керамических колокольчиках. Рулевой хун будет петь, а профессиональный скрайвен-танцор почтила импровизированную группу согласием аккомпанировать в манере г'кеков грациозными движениями глазных стебельков и знаменитых танцующих рук, которые напоминают раскачивающиеся деревья, или дождь, подгоняемый ветром, или птиц в полете.
Сару попросили завершить шестерку, но она отказалась. Единственный инструмент, на котором она играет, отцовское пианино в доме Нело у большой плотины, но даже и на нем играет она не очень хорошо. Бот тебе и предполагаемая связь между музыкальными и математическими способностями, иронически думала она. Все равно ей нужно приглядывать за Незнакомцем, если вдруг у того начнется новый истерический припадок. Пока он кажется спокойным и смотрит на окружающий мир темными глазами, которые, похоже, приятно удивлены всем увиденным.
Можно ли считать это симптомом? Травмы головы иногда вызывают потерю памяти – или даже способности запоминать, так что все кажется вечно новым.
По крайней мере он способен испытывать радость, думала она. Каждый раз, когда она подходит, он улыбается. Необычно и приятно ощущать, что кто-то так искренне радуется, видя тебя. Если бы она была красивой, это не сбивало бы так с толку. Но тут же вспомнила, что привлекательный смуглый Незнакомец болен. Он не в своем уме.
И все же, продолжала рассуждать она, что такое прошлое, как не фикция, изобретенная сознанием, чтобы оно имело возможность функционировать! Целый год она убегала от воспоминаний по причинам, которые сейчас кажутся совершенно неважными.
Теперь это не имеет значения.
Ее тревожило то, что происходит в Риммере. И из памяти не выходили братья.
Если бы ты приняла первоначальное предложение Теина о браке, у тебя сейчас были бы дети и пришлось бы беспокоиться и об их будущем.
Отказ величественному седовласому мудрецу вызвал немалое волнение. Сколько еще последовало бы предложений этой застенчивой дочери бумажника, которая больше интересуется математическими символами, чем танцами и другими развлечениями? Вскоре после отказа Теину внимание Джошу как будто показало правильность ее решения, пока Сара не поняла, что для молодого переплетчика она всего лишь развлечение, возможность веселей провести год ученичества в Библосе и ничего больше.
Иронично, не правда ли? Ларк мог выбрать любую молодую женщину со Склона, но философия заставила его предпочесть безбрачие. Мои заключения относительно Джиджо и Шести прямо противоположны его. Но я тоже одинока.
Разные пути привели к одному и тому же одинокому тупику.
А теперь явились боги из космоса и направили нас по дороге, указательные знаки на которой нам не видны.
По-прежнему не хватало шестого для концерта. Хотя люди ввели на Джиджо струнные инструменты, в смешанных секстетах они традиционно играли на флейте. Джоп искусно владеет этим инструментом, но фермер отказался, предпочтя вчитываться в книги свитков. Наконец согласился попытать счастья юный Джома, вооружившись парой ложек.
Вот и хваленый вклад землян в музыкальную жизнь Джиджо.
Скрытый под тяжелым щитом Блейда, мирлитон издал низкий рокочущий звук, к которому присоединился печальный вздох из одного кувшина под передней левой ногой Блейда. Зрительная лента квуэна подмигнула Ульгор, самка ур подняла виолу, наложила двойной смычок на струны и извлекла двойную дрожащую ноту, раскрасив басовый стон мирлитона. Послышался многоуровневый звук. Он продлился…
Мгновение гармонии дуэта, казалось, все длится и длится. Сара сдержала дыхание, чтобы ни один посторонний звук не нарушал эту удивительную гармонию. Даже Фалькун выкатилась вперед, явно тронутая.
Если остальное будет таким же…
В следующее мгновение вступил Пзора, нарушив сладкие до боли звуки звоном колокольчиков и цимбал. Аптекарь из Доло, казалось, в своем усердии не понимает, что он разрушил; он энергично звонил, останавливался и начинал снова. После недолгого ошеломленного молчания экипаж хунов разразился хохотом. Зашумели нуры на мачтах, а Ульгор и Блейд обменялись взглядами, для понимания которых не нужен реук, – это были эквиваленты пожатия плечами и подмигивания. Они возобновили игру, включая энтузиазм Пзоры в свой привязчивый четырехчастный ритм.
Сара вспомнила, как мать учила ее играть на пианино по нотам – по музыке, записанной на бумаге. Теперь это искусство почти совершенно забыто. Джоджианские секстеты импровизируют, они создают гармонию из отдельных линий, сливая и разделяя их, пользуясь одним совпадением за другим. Человеческая музыка в большинстве культур до Контакта была именно такой – перед тем, как европейцы додумались до симфоний и других сложных музыкальных форм. По крайней мере так читала Сара.
Преодолев застенчивость, застучал своими ложками Джома, а Блейд извлек несколько дрожащих нот из каллиопы. Рулевой хун раздул свой горловой мешок и, отвечая ритму мирлиона, начал импровизацию без слов.
Тут вперед выкатилась Фалькун, грациозно размахивая руками и напомнив Саре о мягко клубящемся дыме.
То, что вначале было изысканным, потом полным юмора, приобрело еще более ценимое свойство.
Единство.
Сара посмотрела на Незнакомца. Лицо его было взволнованно, он завороженно смотрел на изысканные движения Фалькун. Левой рукой довольно отбивал ритм на одеяле.
Можно представить себе, каким был этот человек, подумала Сара. Даже искалеченный, испытывающий страшную боль, он проводит время в очаровании хорошим.
От этой мысли у нее перехватило горло. Захваченная врасплох, Сара отвернулась, скрывая волну печали, от которой внезапно помутилось зрение.
Вскоре показался город Тарек, расположенный у слияния рек Рони и Бибура.
Издали город казался зеленым холмом, не отличающимся от других возвышенностей. По склонам холма были разбросаны какие-то серые фигуры, похожие на камни. Но когда Хауф-воа сделал последний поворот, то, что издалека казалось сплошным целым, вдруг раскрылось – огромная полая паутина, увитая растительностью. “Камни” – это выступающие вершины массивных башен, погруженные в путаницу кабелей, соединений, веревочных мостов, сетей, рамп и наклонных лестниц. И все это покрыто роскошной цветущей растительностью.
Воздух заполнен влажным ароматом, запахом бесчисленных цветов.
Саре иногда нравилось зажмуриться и представить себе, каким был этот город при могучих буйурах – всего лишь небольшой поселок. Но место подлинной цивилизации, полное деловито гудящих машин, истоптанное следами пришельцев с далеких звезд, с звездными кораблями, грациозно опускающимися на посадочные площадки. Город, полный стремлений, которые она, примитивная жительница леса, никогда не будет в состоянии понять.
Но когда экипаж из хунов шестами подвел Хауф-воа к скрытому причалу, никакое прищуривание не могло скрыть упадка Тарека. Из мириадов окон только немногие блестели застеклением возрастом в миллион лет. Из других окон торчали грубые трубы, покрывшие когда-то безупречно гладкие стены толстым слоем сажи от кухонных костров. Широкие карнизы, на которые некогда садились летающие корабли, теперь были заняты миниатюрными садиками или уставлены клетками для шумливых стадных птиц. Вместо самодвижущихся машин улицы кишели торговцами и грузчиками, переносившими товары на спине, или небольшими повозками с запряженными в них животными.
Высоко вверху, на ближайшей башне, молодые г'кеки бесстрашно носились по рампам без ограждений, не обращая внимания на пропасть. Их спицы сливались от скорости. Городская жизнь больше всего подходит колесной расе. Редкие в остальных местах, в городе г'кеки составляли самую большую часть населения.
К северу, на перешейке, соединяющем Тарек с материком, лежат “недавние” развалины из каменных плит – тысячелетней давности городские стены, воздвигнутые серыми королевами, которые правили здесь, пока длительная осада не покончила с их правлением – еще тогда, когда бумажная фабрика в Доло была совсем новой. Разрушенные укрепления покрывали следы пожара – свидетельство насильственного рождения Общины Шести.
Но сколько бы раз Сара ни бывала в Тареке, город всегда казался ей чудом. На Джиджо это самое космополитичное место, где смешиваются все расы.
Наряду с кораблями хунов бесчисленные меньшие корабли и лодки проплывают под изогнутыми кружевными мостами. Гребут в этих лодках люди торговцы-трапперы, они везут на рынок шкуры и другие товары. Речные треки, у которых базовое кольцо обладает свойствами амфибии, скользят по узким каналам гораздо быстрей, чем движутся на берегу их привязанные к суше сородичи.
Вблизи слияния рек у специального причала стоят в укрытии два паровых парома, которые соединяют лесные поселки севера с травяными степями юга, где скачут стада уров. На пологом ближайшем берегу Сара видела, как из воды выходит несколько синих квуэнов. Пренебрегая паромами, они перешли реку по дну – эта способность очень пригодилась им много лет назад, когда синие мятежники сбросили тиранию серых королев, они помогли армии людей, треки и хунов.
Во всех сказаниях об этой битве нигде не говорится об оружии повстанцев, которое я считаю самым главным, – о языке.
Хауф-воа потребовалось немало времени, чтобы пробраться сквозь толчею лодок и причалить к тесной пристани. Забитая кораблями гавань объясняла отсутствие движения выше по течению.
Как только корабль был привязан, нуры с Хауф-воа с воплями перегородили трапы, требуя платы. Довольно напевая благодарственную песню, корабельный кок спустился к существам с черным мехом и наделял каждое кусками твердых сладостей. Каждый нур затолкал один кусок в пасть, а остальные спрятал в водонепроницаемую сумку; потом все они перепрыгнули через борт и исчезли среди прыгающих, раскачивающихся корпусов, едва избегая смерти.
Как обычно, Незнакомец наблюдал за происходящим со смесью удивления, радости и печали в глазах. Он отказался от носилок и спустился по трапу, опираясь на трость, а Пзора пыхтел от гордости: ему удалось оторвать пациента от смертного входа и привезти к опытным целителям города Тарек. Пока Прити отправилась на поиски рикши, они наблюдали, как экипаж хунов с помощью блоков и лебедок извлекает из трюма ящики. Во многих их них – продукция фабрики Нело, которая направляется к разнообразным печатникам, писцам и ученым. На их место грузчики укладывали ребристые пакеты, в которых отправляют из Тарека с одной и той же целью
осколки глиняной посуды и шлак из кузниц уров;
использованные керамические пилы из квуэнских лесоперерабатывающих мастерских;
изношенный типографский шрифт и порванные струны виолы;
те части покойников, которые не могут сгнить, например, кости кремированных людей и уров, позвоночники хунов, оси г'кеков и восковые кристаллы треки;
а также сверкающую пыль от размолотых панцирей квуэнов и множество буйурских остатков. Все это погружают в мусорные корабли и отправляют в большую Помойку, чтобы очиститься огнем, водой и временем.