Страница:
Несмотря на множество известных им тайн, грабители кажутся поразительно невежественными для небесных богов.
Это удивительно – и слегка утешительно. С такими мыслями рассматривали мы гордых, внушающих страх гостей, которые сегодня утром явились на совет мудрецов.
Мои кольца, сохранилось ли еще воспоминание об этом событии в ваших восковых сердечниках? Помните ли вы, как звездный человек Ранн высказал свою просьбу? Попросил, чтобы несколько членов их группы участвовало в нашем следующем соединении со Святым Яйцом?
Просьба была вежливой, но прозвучала как приказ.
Нам не следовало удивляться. Как могли чужаки не заметить происходящего?
Вначале заметная только для наиболее чувствительных дрожь усилилась и теперь заполняет весь этот уголок нашего мира:
– свивает туман и пар, поднимающийся от гейзеров и горячих источников;
– направляет пролетающие стада птиц;
– будит дремлющих реуков и в пещерах, и в наших сумках;
– и даже пронизывает мириадом синих оттенков небо.
– Мы много слышали о вашем священном камне, – сказал Ранн. – Его активность отразилась на наших чувствительных инструментах. Мы хотим своими глазами увидеть это чудо.
– Хорошо, – от лица всех Шести ответил Вуббен, свертывая все три глазных стебелька в знак согласия. А как мы могли отказать?
– Прошу сказать – сколько будет в вашей группе? Ранн, внушительный для человека, ростом с треки и широкоплечий, как молодой хун, снова поклонился.
– Нас будет трое. Я сам и Линг, которую вы знаете. А что касается третьего, то его досточтимое имя Рокенн и вы должны понять, какую высокую честь вам оказывают. Наш господин должен встретить все подобающие проявления вежливости и уважения.
Мы, мудрецы, изумленно замигали и задергались глазами, визорами и зрительными пятнами. Все, кроме Лестера Кембела, который, стоя радом с нашей грудой колец, негромко произнес:
– Значит, под землей все-таки с ними есть проклятый даникит.
Люди удивительные существа, но нарушение Лестером правил вежливости так поразило наши кольца, что “я” был потрясен. Неужели он не боится, что его услышат?
Очевидно, нет. Через наш реук я читал неприязненное отношение Лестера к человеку напротив него и к его словам.
А что касается остальных членов совета, то не нужен даже реук, чтобы уловить их любопытство.
Наконец мы встретимся с ротенами.
Ларк
Это удивительно – и слегка утешительно. С такими мыслями рассматривали мы гордых, внушающих страх гостей, которые сегодня утром явились на совет мудрецов.
Мои кольца, сохранилось ли еще воспоминание об этом событии в ваших восковых сердечниках? Помните ли вы, как звездный человек Ранн высказал свою просьбу? Попросил, чтобы несколько членов их группы участвовало в нашем следующем соединении со Святым Яйцом?
Просьба была вежливой, но прозвучала как приказ.
Нам не следовало удивляться. Как могли чужаки не заметить происходящего?
Вначале заметная только для наиболее чувствительных дрожь усилилась и теперь заполняет весь этот уголок нашего мира:
– свивает туман и пар, поднимающийся от гейзеров и горячих источников;
– направляет пролетающие стада птиц;
– будит дремлющих реуков и в пещерах, и в наших сумках;
– и даже пронизывает мириадом синих оттенков небо.
– Мы много слышали о вашем священном камне, – сказал Ранн. – Его активность отразилась на наших чувствительных инструментах. Мы хотим своими глазами увидеть это чудо.
– Хорошо, – от лица всех Шести ответил Вуббен, свертывая все три глазных стебелька в знак согласия. А как мы могли отказать?
– Прошу сказать – сколько будет в вашей группе? Ранн, внушительный для человека, ростом с треки и широкоплечий, как молодой хун, снова поклонился.
– Нас будет трое. Я сам и Линг, которую вы знаете. А что касается третьего, то его досточтимое имя Рокенн и вы должны понять, какую высокую честь вам оказывают. Наш господин должен встретить все подобающие проявления вежливости и уважения.
Мы, мудрецы, изумленно замигали и задергались глазами, визорами и зрительными пятнами. Все, кроме Лестера Кембела, который, стоя радом с нашей грудой колец, негромко произнес:
– Значит, под землей все-таки с ними есть проклятый даникит.
Люди удивительные существа, но нарушение Лестером правил вежливости так поразило наши кольца, что “я” был потрясен. Неужели он не боится, что его услышат?
Очевидно, нет. Через наш реук я читал неприязненное отношение Лестера к человеку напротив него и к его словам.
А что касается остальных членов совета, то не нужен даже реук, чтобы уловить их любопытство.
Наконец мы встретимся с ротенами.
Ларк
Дорогая Сара.
Караван с твоим письмом добирался сюда долго из-за неприятностей на равнине. Но как приятно снова увидеть твои знакомые каракули и узнать, что у тебя все хорошо! И у отца тоже, когда ты виделась с ним в последний раз. В наши дни мало находится поводов для улыбки.
Я пишу торопливо в надежде успеть передать письмо с очередным смелым курьером на каяке, который направится вниз по Бибуру. Если письмо дойдет до Библоса до того, как ты оттуда уедешь, надеюсь, я смогу убедить тебя не приезжать сюда. Здесь положение очень напряженное. Помнишь истории, которые мы дома рассказывали друг другу о плотине? Так вот, я не спал бы сейчас в своем помещении на чердаке, если бы ты не учуяла запах дыма. Пожалуйста, оставайся в безопасном месте, пока мы не поймем, что происходит.
Как ты просила, я постарался расспросить о твоем загадочном Незнакомце. Очевидно, чужаки ищут кого-то или что-то и это не связано с их целью незаконного присвоения местного перспективного вида для его возвышения. Не могу доказать, что твой загадочный раненый и есть цель их поисков, но готов поручиться, что он составляет важную часть общей картины.
Я могу ошибаться. Иногда я чувствую себя котенком, глядящим вверх и старающимся понять причину ссоры людей по тому, как вверху движутся тени.
О, могу себе представить, как ты сейчас выглядишь! Не волнуйся, я не сдаюсь! В сущности у меня есть другой ответ на вопрос, который ты всегда мне задаешь… Да, я встретил девушку. И нет, не думаю, чтобы ты ее одобрила. Не уверен, что ее одобряет и этот парень.
Иронически улыбаясь, Ларк закончил первую страницу письма и отложил перо. Подул на бумагу, достал переносной пресс и провел войлоком по все еще влажным чернильным строкам. Потом взял из кожаной папки новый лист, обмакнул перо в чашку с чернилами и продолжил.
Вместе с этим письмом посылаю оттиснутый вручную экземпляр последнего отчета мудрецов, который рассылают по всей Общине, плюс конфиденциальное приложение для Арианы Фу. Мы узнали кое-что новое, однако ничто не убеждает нас в безопасности выживания при возвращении корабля ротенов. Здесь Блур, и я помог ему осуществить твой замысел, хотя вижу потенциальные угрозы в предложенном тобой обращении с чужаками.
Ларк в нерешительности остановился. Даже такой завуалированный намек может оказаться слишком рискованным. В обычное время немыслимо, чтобы кто-нибудь заглядывал в чужую почту. Но во времена древних земных кризисов такое случалось, согласно историческим сведениям. Да и к чему волновать Сару? Чувствуя себя ни к чему не пригодным, Ларк смял второй листок и начал заново.
Пожалуйста, передай мудрецу Фу, что дочь Курта Шерл прибыла благополучно вместе с Б-ром, чья работа осуществляется так, как можно было пожелать.
Тем временем я занимался другими твоими просьбами. Трудно расспрашивать этих небесных людей: они всегда требуют расплачиваться информацией, полезной для их целей. К тому же мне нельзя вызывать подозрений, почему меня интересует именно это. Тем не менее я постарался получить несколько ответов.
Один достался легко. Звездные люди обычно не используют англик, россик или любой другой “варварский язык волчат”. Так выразилась вчера Линг – словно эти языки слишком вульгарные и неточные для того, чтобы ими пользовались настоящие ученые. О, и она, и другие достаточно владеют англиком, чтобы вести разговор. Но между собой они предпочитают общаться на Галсемь.
Он окунул ручку в чернила.
Это соответствует нашему предположению, что эти люди не представляют собой основную ветвь человечества. Иными словами, они не представители Земли, а часть группы, которая верна ротенам – той самой расе, которая утверждает, что является давно потерянным патроном человечества.
Помнишь, как мама побуждала нас обсуждать вопрос о происхождении? Один из нас выступал на стороне даникитов, а другой защищал взгляды дарвинистов? Все это тогда казалось интересным, но бесцельным, поскольку все факты, которыми мы могли оперировать, были трехсотлетней давности. Кто бы мог подумать, что мы доживем до того, что ответ появится на Джиджо прямо у нас перед глазами?
Что касается истинности утверждения ротенов, ничего не могу сейчас добавить кроме того, что Линг и остальные безусловно в это верят.
Ларк сделал глоток свежей воды из глиняной чашки. Потом снова окунул перо.
Теперь о большой новости, возбудившей всех. Кажется, мы получим возможность взглянуть на эти загадочные существа! Через несколько часов один или несколько ротенов должны появиться из погребенной станции и присоединиться к паломникам, идущим к проснувшемуся Яйцу! Мы все это время не догадывались, что звездный корабль улетел, оставив не только Ранна и остальных людей.
Община напряжена, как виола со слишком туго натянутыми струнами. Эта банальная метафора не передает всего масштаба тревоги.
Пора заканчивать, если я хочу успеть поместить письмо в мешок для почты.
Посмотрим. Ты спрашивала также о “невральных контактах”. Используют ли чужаки такие приспособления для непосредственной связи с компьютерами и другими устройствами?
Я собирался ответить утвердительно. Линг и остальные носят с собой крошечные приборы, которые позволяют им услышать голос и получить сведения, и все это, словно по волшебству, приходит издалека.
Но потом я вспомнил твое описание раны Незнакомца и передумал. Грабители управляют своими машинными голосами и жестами. Ничего похожего на вживленные в мозг контакты или на “мгновенное соединение человека с машиной”, о котором говорит Ариана, я не видел.
Теперь, подумав об этом…
Ларк снова окунул перо в чернила, собираясь продолжить, но остановился.
На дорожке из гравия у его палатки прозвучали шаги. Он узнал тяжелые движения серого квуэна. И это не небрежный, лишенный значительности шаг Утена. Равномерная, полная достоинства последовательность, состоящая из сложного чередования ног, – трудная для усвоения аристократическая походка, которой обучали хитиновых матриархов, именовавшихся иногда серыми королевами.
Ларк отложил ручку и закрыл папку. В клапане палатки появилась широкая низкая фигура. Голос Харрулана сопровождался вздохами из трех речевых щелей, причем каждая издавала разные ноты на высоком квуэнском диалекте Галактического шесть.
– Друг Ларк, ты внутри? Пожалуйста, Приветствуй меня. Я пришел с бесценным даром.
Ларк отбросил клапан, заслоняя глаза от заходящего солнца, которое посылало наклонные лучи между лесными гигантами.
– Приветствую тебя, Харрулан, товарищ по вере, – ответил он на том же языке.
Пятиугольный панцирь Харрулана покрыт одеянием пилигрима, оставляя неприкрытым центральный купол. В лучах солнца сверкала вышивка на одежде, изготовленной г'кеками. Ларку потребовалось еще несколько мгновений, чтобы заметить и другое отличие: вокруг пепельного цвета купола квуэна что-то обернуто.
– Ага, – сказал Ларк, переходя на более простой седьмой диалект. – Значит, это правда. Маска возобновила свое предложение.
– Получать корм из наших тел в обмен на раскрытие наших душ. Действительно. Маска вернулась к нам. Пещеры, казавшиеся пустыми, теперь, когда Яйцо возобновило пение, кишат молодыми неустоявшимися реуками. Разве это не доброе предзнаменование? Радоваться ли нам?
Щелчком когтя Харрулен подозвал лорника, который скрывался за корпусом хозяина. Маленький слуга выкатился из-за массивного квуэна, подражая его величественной походке. В миниатюрных руках с тремя пальцами была коробка полированного дерева со следами-бороздками личной резьбы зубами.
– В последней партии молодых реуков из пещеры было немало и предназначенных для благородных человеческих лбов, – продолжал Харрулен. – Пожалуйста, выбери себе сам этот знак моего глубокого уважения.
Ларк взял у лорника коробку, зная, что нельзя ни благодарить, ни пытаться поймать взгляд маленького застенчивого существа. В отличие от шимпов и зукиров, лорники в состоянии контактировать только с той расой, которая привезла их на Джиджо почти тысячу лет назад.
Ларк осторожно снял с подарочной коробки крышку в тонких бороздках. По традиции квуэнов, коробка вырезана лично дарителем и не может быть снова использована ни для какой другой цели. Внутри на подстилке из тонких опилок тару дрожало несколько клубков щупалец в коричневых пятнах, накрытых разноцветными прозрачными пленками.
Так мало времени прошло. И так много еще нужно сделать. На самом деле это большое преимущество…
Ларк, конечно, предпочел бы сам пойти в пещеру и выбрать для себя нового реука, как поступал уже трижды с достижения зрелости. Казалось необычным выбирать из коробки. А что ему делать с остальными?
Несколько щупалец осторожно поднялись, вытянулись к свету. Но лишь одна пара не проявляла нерешительности, устремившись к Ларку, натягивая между щупальцами тонкую паутину.
Да, это реук, предназначенный для человека, подумал Ларк. И кажется он новым и полным сил.
Первоначальная неуверенность вполне естественна. Обычно личный реук действует много лет. Так трудно было смотреть на последнего реука, который бессильно лежал в выложенной мхом сумке все время, когда молчало Яйцо. И невозможно воспользоваться симбионтом, принадлежащим другому. Человек скорее поделится своей зубной щеткой, чем реуком.
– Велика моя благодарность за этот неожиданный дар, – сказал Ларк. И по-прежнему не очень охотно поднес дрожащее создание ко лбу.
Прежний реук напоминал пару старых туфель – или любимые очки от солнца урской работы – удобно, привычно и легко использовать. Этот дергался и извивался в возбужденной готовности, жадно искал вены на висках, к которым мог бы припасть. Прозрачная пленка плотно закрыла глаза Ларка, ей передалась дрожь возбуждения реука, и от этого у Ларка только закружилась голова. Потребуется время, чтобы достичь понимания с новым существом. В идеале полагается, чтобы старый реук обучил нового, прежде чем умрет.
Чудеса Ифни часто иронически рассчитаны во времени. Нам так долго приходилось общаться с чужаками без помощи реуков. И теперь, в самый критический момент, они возвращаются так неожиданно, что оказываются только помехой.
Тем не менее он вежливо сделал вид, что испытывает удовольствие и поблагодарил Харрулена за замечательный подарок. К счастью, собственный реук Харрулена тоже вел себя беспокойно и не передал противоречивые чувства Ларка.
Дробный танец ног и когтей предводителя еретиков свидетельствовал о его удовольствии. Пленка на глазах Ларка добавила поток искр, которые могли переводить эмоции квуэна. А может, это просто бессмысленные разряды возбужденного необученного реука.
Но вот Харрулен неожиданно сменил тему и перешел на англик.
– Ты знаешь, что время паломничества совсем близко?
– Я как раз писал письмо. Сейчас наброшу одеяние и через мидур присоединюсь к группе у камня-Колеса.
Отчасти потому что о присутствии Ларка попросила Линг, мудрецы предоставили фракции еретиков две шестерки из ста сорока четырех избранных, которые совершат первое восхождение и будут приветствовать проснувшееся Яйцо. Услышав новость, Ларк ощутил привычное тепло, исходящее от камня, который он всегда носит на шее. Его напоминание и одновременно наказание. Паломничество с таким амулетом дается нелегко.
– Хорошо, – ответил Харрулен. – У камня-Колеса, прежде чем присоединиться к остальным, мы обсудим последнее предложение фанатиков…
Голос еретика стих, квуэн подобрал все пять ног под панцирь, присел и начал чувствительным языком ощупывать землю. На этот раз реук Ларка передал целый клубок ярких эмоций – ореол из смеси отвращения с неодобрением.
Харрулен продолжил:
– Кто-то еще на тропе. Тот, чье благородное происхождение противоречит недостойной спешке.
Что нему? Ларк удивился. Иногда англик, когда им пользовались другие расы, вызывал у него затруднения. Может, не так уж и хорошо, что хаотичный человеческий язык приобрел такую популярность на Джиджо.
Вскоре он подошвами ног тоже ощутил дрожь земли. Пятичленный ритм, даже более знакомый, чем походка Харрулена. Похожий, но более простой, менее аристократический, походка того, кто слишком торопится и жаждет действий, чтобы заботиться об этикете или внешности.
Подняв вихрь ветвей и листьев, показалась еще одна бронированная фигура.
Подобно Харрулену, таксономист Утен одет для паломничества – в небрежно наброшенное, цельное белое одеяние, которое с него свисает, как чья-нибудь старая простыня. Панцирь его чуть темнее, чем у его полного неодобрения родича. Как и у Харрулена, у Утена новый реук, что объясняет его неуверенную походку и то, что он дважды сворачивал с тропы, отвлеченный роями жужжащих насекомых. Ларк стащил своего собственного симбионта с глаз. Ему не нужна помощь, чтобы увидеть возбуждение коллеги.
– Ларк-арк, Харрулен-лен, – запинаясь, сразу из нескольких щелей несогласованно заговорил Утен. Харрулен презрительно повернул к нему купол, дожидаясь, пока вновь прибывший переведет дыхание.
– Идемте быстрей, вы оба. Они выходят!
– Кто выходит?.. – начал Ларк, и тут же понял, что Утен может говорить только об одном. Он кивнул.
– Дайте мне дур.
Ларк исчез в палатке, поискал свое одеяние пилигрима и остановился у письменного стола. Выхватил из папки незаконченное письмо и сунул в рукав вместе с подточенным карандашом. Чернила элегантней и не сотрутся. Но Саре все равно, если письмо дойдет до нее и сообщит самые последние новости.
– Пошли! – нетерпеливо торопил Утен вышедшего Ларка. – Садись на меня и поскакали! – Серый квуэн-ученый опустил один конец панциря к земле. На этот раз Харрулен даже застонал от раздражения. Конечно, дети так часто делают, но для взрослого серого, особенно с такой родословной, как у Утена, совершенно недостойно нести на своей спине человека. Однако так они быстрей доберутся до Луга Скрывшихся Чужаков и увидят поднявшееся чудо.
Называя их прекрасными, Линг допускала преуменьшение.
Ничего подобного Ларк никогда не видел. Даже когда листал древние книги с картинками или читал написанные до Контакта фантастические книги. Не было такого даже в снах.
На просторечии джиджоанских изгнанников всех галактов принято называть “звездными богами”. Но вот на лесной поляне существа, которые буквально достойны такого названия, настолько изысканны они внешне. Ларк мог лишь несколько мгновений смотреть на них, потом ему пришлось отвести полные слез глаза. В груди заболело.
Линг и остальные чужаки-люди образовали почетную стражу вокруг своих благородных патронов, а сверху летали бдительные роботы. Иногда один из рослых ротенов пальцем подзывал Ранна или Беш, показывая на соседнее дерево, павильон, стадо животных или застенчивого ребенка г'кека, и те, как послушные дети, усвоившие урок, начинали объяснять.
Собралась толпа. Прокторы Собрания, вооруженные красными палками, удерживали собравшихся, но никакой сумятицы не было. Атмосфера благоговения была такой напряженной, что не слышно было даже шепота.
Сильнее всего зрелище подействовало на людей, которые смотрели пораженно, видя почти знакомое. Ротены невероятно гуманоидны, у них высокие благородные лбы, широко расставленные привлекательные глаза, красноречивые благородные носы и мягкие изогнутые брови. Казалось, они с искренним интересом разглядывают все окружающее. Ларк решил, что это сходство не случайно. Физическое и эмоциональное сходство могло быть вызвано искусственно за время долгого процесса возвышения, десятки тысяч лет назад, когда специалисты ротенов видоизменяли племя неуклюжих, но перспективных человекообразных обезьян во времена плиоцена. Готовили из них существа, достойные звезд.
Очевидно, ротены действительно давно потерянные патроны человечества, как и утверждала Линг. Ларк пытался сохранить отношение настороженного нейтралитета, но обнаружил, что перед такими очевидными фактами сделать это трудно. Кем еще может быть эта раса, как не утраченными патронами людей?
Когда два божественных гостя были представлены собранию высоких мудрецов, Ларк слегка успокоился, видя невозмутимое выражение Вуббена, Фвхун-дау и других. Ни у кого по такому случаю не было реука. Даже Лестер Кембел сохранил спокойствие, по крайней мере внешнее, когда его представляли Ро-кенну и Ро-полу. Ранн громко, чтобы все услышали, произнес их имена.
По человеческим стандартам, Ро-кенн казался мужчиной. И хотя Ларк старался не поддаваться аналогиям, ему показалось, что Ро-пол, с более тонкими чертами лица, возможно, женщина. Когда эти двое улыбнулись, обнажив маленькие белые зубы и демонстрируя радость встречи, толпа возбужденно зашумела. Улыбку Ро-пол можно даже назвать улыбкой с ямочками. Ларку хотелось воспользоваться словом “веселая”, чтобы описать жизнерадостную наружность меньшего по размерам ротена. Легко полюбить такое лицо, теплое, открытое, понимающее.
Это имеет смысл, подумал Ларк. Если ротены действительно наши патроны, они должны были вложить в нас врожденный образец для оценки.
Не на одних землян они произвели впечатление. В конце концов у Шести богатый опыт общения друг с другом. Не нужно быть квуэном, чтобы ощутить харизму величественного квуэна, так что почему бы урам, хунам или г'кекам не ощущать мощного магнетизма гуманоидов? Даже без реуков большинство присутствующих негуманоидов удвоило преобладающее настроение – надежды.
Ларк вспомнил уверенность Линг в том, что предприятие грабителей завершится удачно и что Общине Джиджо ни в чем не придется меняться. “Все образуется”, – сказала она.
Линг также рассказывала ему, что даже среди могучих галактических кланов ротены занимают особое положение. Сознательно действуя незаметно, они добились того, что Землю вычеркнули из списка планет, подлежащих колонизации, и на полмиллиарда лет оставили невозделанной. Ларку трудно было представить себе, с какими возможностями это связано. Не нуждаясь во флотах и оружии, ротены были влиятельными, таинственными, загадочными – во многих отношениях богоподобными даже по сравнению с могучими существами, чьи бронированные армады громыхают повсюду в Пяти галактиках. Неудивительно, что Линг и ее спутники считали себя выше так называемых “законов” миграции и возвышения, когда просеивали биосферу Джиджо в поисках видов, достойных принятия. Неудивительно, что они не опасались быть пойманными.
С того момента как эта пара появилась из погребенной станции, реуки, только что из пещеры, тоже казались ошеломленными. Тот, что сидел на лбу Ларка, дрожал, окружая фигуры ротенов плещущим ореолом, и Ларку пришлось его снять.
Он попытался взять свои мысли под контроль, восстановить скептическое отношение.
Возможно, все продвинутые расы умеют делать то же, что ротены делают сейчас, – производить впечатление на тех, кто стоит ниже на лестнице по статусу. Возможно, мы все, будучи примитивными, излишне впечатлительны. Ведь у нас нет иного опыта встреч с галактами.
Но скептицизм трудно сохранить, слушая, как ротены разговаривают с мудрецами теплыми, полными сочувствия голосами. Робот усиливал звуки разговора, чтобы могли слышать все присутствующие.
Мы двое выражаем благодарность за ваше гостеприимство и свидетельствуем свое уважение, сказал Ро-кенн на четком, грамматически идеально правильном Галшесть.
Далее мы выражаем сожаление по поводу тревоги, которую наше присутствие могло вызвать в вашей благородной Общине, добавила Ро-пол. Только недавно осознали мы всю глубину вашего беспокойства. Мы преодолели свою естественную сдержанность – застенчивость, если хотите, – и вышли, чтобы успокоить ваши совершенно необоснованные страхи.
Снова шепот надежды в толпе – необычное чувство для джиджоанских изгнанников.
Снова заговорил Ро-кенн.
Мы выражаем радость и благодарность за приглашение участвовать в ваших священных обрядах. Один из нас будет сопровождать вас сегодня вечером, чтобы созерцать чудо, воплощенное и демонстрируемое вашим прославленным Святым Яйцом.
Тем временем, продолжила Ро-пол, второй удалится, чтобы обдумать, как наилучшим образом вознаградить вашу Общину за старания, тревоги и жестко ограниченный образ жизни.
Ро-пол как будто ненадолго задумалась над этой проблемой, подбирая слова.
Мы собираемся сделать подарок. Нечто такое, что поможет вам в предстоящих веках, когда ваши соединившиеся расы будут искать спасения на долгом и трудном пути, известном как Возврат-к-Невинности.
По рядам зрителей пронесся гул – радость от неожиданной новости.
Теперь мудрецы по очереди произносили приветственные речи, начиная с Вуббена, чьи престарелые колеса скрипели, когда он выкатился вперед, цитируя один из древнейших свитков. Нечто уместное относительно священной природы милосердия, которое проявляется тогда, когда меньше всего ожидаешь, блага, которое невозможно заслужить или даже измерить, только радостно принять, когда оно придет.
Ларк снова надел на глаза новый реук. Пара ротенов по-прежнему окружена многоцветным нимбом, так что, пока Вуббен продолжал говорить, Ларк повернулся и стал разглядывать присутствующих.
Конечно, реук не открывает волшебное окно, в которое видно душу. Главным образом реуки помогают компенсировать тот факт, что у каждой расы мозг приспособлен для понимания эмоционального состояния только представителей своей расы. Реук особенно эффективен, когда представитель другой расы тоже снабжен реуком, особенно если симбионты и раньше обменивались гормонами эмпатии.
Поэтому мудрецы сейчас обходятся без реуков? Чтобы скрыть свои тайные мысли?
Он улавливал в толпе рябь хрупкого оптимизма и мистического удивления, тут и там вздымались пенные волны почти религиозного восторга. Однако были и другие цвета. От нескольких десятков квуэнов, хунов, уров и людей: прокторов и милиционеров – исходили более холодные цвета долга. Цвета отказа отвлекаться на что угодно, кроме разве сильного землетрясения.
Еще одну цветную рябь Ларк тоже узнал: это долг другого рода, более сложный, сосредоточенный и тщетный. Его сопровождало мгновенное отражение стеклянных линз. Блур и его помощники работают, догадался Ларк. Сосредоточенно фиксируют происходящее.
Теперь симбионт Ларка работал лучше. Больше того, вопреки отсутствию подготовки, он, возможно, никогда больше не будет таким чувствительным. В этот момент почти все ре-уки в долине одного возраста, они только что появились из пещер, где переплетались грудами, обмениваясь энзимами единства. Каждый из них обостренно чувствует присутствие остальных на гораздо большем, чем обычно, расстоянии.
Караван с твоим письмом добирался сюда долго из-за неприятностей на равнине. Но как приятно снова увидеть твои знакомые каракули и узнать, что у тебя все хорошо! И у отца тоже, когда ты виделась с ним в последний раз. В наши дни мало находится поводов для улыбки.
Я пишу торопливо в надежде успеть передать письмо с очередным смелым курьером на каяке, который направится вниз по Бибуру. Если письмо дойдет до Библоса до того, как ты оттуда уедешь, надеюсь, я смогу убедить тебя не приезжать сюда. Здесь положение очень напряженное. Помнишь истории, которые мы дома рассказывали друг другу о плотине? Так вот, я не спал бы сейчас в своем помещении на чердаке, если бы ты не учуяла запах дыма. Пожалуйста, оставайся в безопасном месте, пока мы не поймем, что происходит.
Как ты просила, я постарался расспросить о твоем загадочном Незнакомце. Очевидно, чужаки ищут кого-то или что-то и это не связано с их целью незаконного присвоения местного перспективного вида для его возвышения. Не могу доказать, что твой загадочный раненый и есть цель их поисков, но готов поручиться, что он составляет важную часть общей картины.
Я могу ошибаться. Иногда я чувствую себя котенком, глядящим вверх и старающимся понять причину ссоры людей по тому, как вверху движутся тени.
О, могу себе представить, как ты сейчас выглядишь! Не волнуйся, я не сдаюсь! В сущности у меня есть другой ответ на вопрос, который ты всегда мне задаешь… Да, я встретил девушку. И нет, не думаю, чтобы ты ее одобрила. Не уверен, что ее одобряет и этот парень.
Иронически улыбаясь, Ларк закончил первую страницу письма и отложил перо. Подул на бумагу, достал переносной пресс и провел войлоком по все еще влажным чернильным строкам. Потом взял из кожаной папки новый лист, обмакнул перо в чашку с чернилами и продолжил.
Вместе с этим письмом посылаю оттиснутый вручную экземпляр последнего отчета мудрецов, который рассылают по всей Общине, плюс конфиденциальное приложение для Арианы Фу. Мы узнали кое-что новое, однако ничто не убеждает нас в безопасности выживания при возвращении корабля ротенов. Здесь Блур, и я помог ему осуществить твой замысел, хотя вижу потенциальные угрозы в предложенном тобой обращении с чужаками.
Ларк в нерешительности остановился. Даже такой завуалированный намек может оказаться слишком рискованным. В обычное время немыслимо, чтобы кто-нибудь заглядывал в чужую почту. Но во времена древних земных кризисов такое случалось, согласно историческим сведениям. Да и к чему волновать Сару? Чувствуя себя ни к чему не пригодным, Ларк смял второй листок и начал заново.
Пожалуйста, передай мудрецу Фу, что дочь Курта Шерл прибыла благополучно вместе с Б-ром, чья работа осуществляется так, как можно было пожелать.
Тем временем я занимался другими твоими просьбами. Трудно расспрашивать этих небесных людей: они всегда требуют расплачиваться информацией, полезной для их целей. К тому же мне нельзя вызывать подозрений, почему меня интересует именно это. Тем не менее я постарался получить несколько ответов.
Один достался легко. Звездные люди обычно не используют англик, россик или любой другой “варварский язык волчат”. Так выразилась вчера Линг – словно эти языки слишком вульгарные и неточные для того, чтобы ими пользовались настоящие ученые. О, и она, и другие достаточно владеют англиком, чтобы вести разговор. Но между собой они предпочитают общаться на Галсемь.
Он окунул ручку в чернила.
Это соответствует нашему предположению, что эти люди не представляют собой основную ветвь человечества. Иными словами, они не представители Земли, а часть группы, которая верна ротенам – той самой расе, которая утверждает, что является давно потерянным патроном человечества.
Помнишь, как мама побуждала нас обсуждать вопрос о происхождении? Один из нас выступал на стороне даникитов, а другой защищал взгляды дарвинистов? Все это тогда казалось интересным, но бесцельным, поскольку все факты, которыми мы могли оперировать, были трехсотлетней давности. Кто бы мог подумать, что мы доживем до того, что ответ появится на Джиджо прямо у нас перед глазами?
Что касается истинности утверждения ротенов, ничего не могу сейчас добавить кроме того, что Линг и остальные безусловно в это верят.
Ларк сделал глоток свежей воды из глиняной чашки. Потом снова окунул перо.
Теперь о большой новости, возбудившей всех. Кажется, мы получим возможность взглянуть на эти загадочные существа! Через несколько часов один или несколько ротенов должны появиться из погребенной станции и присоединиться к паломникам, идущим к проснувшемуся Яйцу! Мы все это время не догадывались, что звездный корабль улетел, оставив не только Ранна и остальных людей.
Община напряжена, как виола со слишком туго натянутыми струнами. Эта банальная метафора не передает всего масштаба тревоги.
Пора заканчивать, если я хочу успеть поместить письмо в мешок для почты.
Посмотрим. Ты спрашивала также о “невральных контактах”. Используют ли чужаки такие приспособления для непосредственной связи с компьютерами и другими устройствами?
Я собирался ответить утвердительно. Линг и остальные носят с собой крошечные приборы, которые позволяют им услышать голос и получить сведения, и все это, словно по волшебству, приходит издалека.
Но потом я вспомнил твое описание раны Незнакомца и передумал. Грабители управляют своими машинными голосами и жестами. Ничего похожего на вживленные в мозг контакты или на “мгновенное соединение человека с машиной”, о котором говорит Ариана, я не видел.
Теперь, подумав об этом…
Ларк снова окунул перо в чернила, собираясь продолжить, но остановился.
На дорожке из гравия у его палатки прозвучали шаги. Он узнал тяжелые движения серого квуэна. И это не небрежный, лишенный значительности шаг Утена. Равномерная, полная достоинства последовательность, состоящая из сложного чередования ног, – трудная для усвоения аристократическая походка, которой обучали хитиновых матриархов, именовавшихся иногда серыми королевами.
Ларк отложил ручку и закрыл папку. В клапане палатки появилась широкая низкая фигура. Голос Харрулана сопровождался вздохами из трех речевых щелей, причем каждая издавала разные ноты на высоком квуэнском диалекте Галактического шесть.
– Друг Ларк, ты внутри? Пожалуйста, Приветствуй меня. Я пришел с бесценным даром.
Ларк отбросил клапан, заслоняя глаза от заходящего солнца, которое посылало наклонные лучи между лесными гигантами.
– Приветствую тебя, Харрулан, товарищ по вере, – ответил он на том же языке.
Пятиугольный панцирь Харрулана покрыт одеянием пилигрима, оставляя неприкрытым центральный купол. В лучах солнца сверкала вышивка на одежде, изготовленной г'кеками. Ларку потребовалось еще несколько мгновений, чтобы заметить и другое отличие: вокруг пепельного цвета купола квуэна что-то обернуто.
– Ага, – сказал Ларк, переходя на более простой седьмой диалект. – Значит, это правда. Маска возобновила свое предложение.
– Получать корм из наших тел в обмен на раскрытие наших душ. Действительно. Маска вернулась к нам. Пещеры, казавшиеся пустыми, теперь, когда Яйцо возобновило пение, кишат молодыми неустоявшимися реуками. Разве это не доброе предзнаменование? Радоваться ли нам?
Щелчком когтя Харрулен подозвал лорника, который скрывался за корпусом хозяина. Маленький слуга выкатился из-за массивного квуэна, подражая его величественной походке. В миниатюрных руках с тремя пальцами была коробка полированного дерева со следами-бороздками личной резьбы зубами.
– В последней партии молодых реуков из пещеры было немало и предназначенных для благородных человеческих лбов, – продолжал Харрулен. – Пожалуйста, выбери себе сам этот знак моего глубокого уважения.
Ларк взял у лорника коробку, зная, что нельзя ни благодарить, ни пытаться поймать взгляд маленького застенчивого существа. В отличие от шимпов и зукиров, лорники в состоянии контактировать только с той расой, которая привезла их на Джиджо почти тысячу лет назад.
Ларк осторожно снял с подарочной коробки крышку в тонких бороздках. По традиции квуэнов, коробка вырезана лично дарителем и не может быть снова использована ни для какой другой цели. Внутри на подстилке из тонких опилок тару дрожало несколько клубков щупалец в коричневых пятнах, накрытых разноцветными прозрачными пленками.
Так мало времени прошло. И так много еще нужно сделать. На самом деле это большое преимущество…
Ларк, конечно, предпочел бы сам пойти в пещеру и выбрать для себя нового реука, как поступал уже трижды с достижения зрелости. Казалось необычным выбирать из коробки. А что ему делать с остальными?
Несколько щупалец осторожно поднялись, вытянулись к свету. Но лишь одна пара не проявляла нерешительности, устремившись к Ларку, натягивая между щупальцами тонкую паутину.
Да, это реук, предназначенный для человека, подумал Ларк. И кажется он новым и полным сил.
Первоначальная неуверенность вполне естественна. Обычно личный реук действует много лет. Так трудно было смотреть на последнего реука, который бессильно лежал в выложенной мхом сумке все время, когда молчало Яйцо. И невозможно воспользоваться симбионтом, принадлежащим другому. Человек скорее поделится своей зубной щеткой, чем реуком.
– Велика моя благодарность за этот неожиданный дар, – сказал Ларк. И по-прежнему не очень охотно поднес дрожащее создание ко лбу.
Прежний реук напоминал пару старых туфель – или любимые очки от солнца урской работы – удобно, привычно и легко использовать. Этот дергался и извивался в возбужденной готовности, жадно искал вены на висках, к которым мог бы припасть. Прозрачная пленка плотно закрыла глаза Ларка, ей передалась дрожь возбуждения реука, и от этого у Ларка только закружилась голова. Потребуется время, чтобы достичь понимания с новым существом. В идеале полагается, чтобы старый реук обучил нового, прежде чем умрет.
Чудеса Ифни часто иронически рассчитаны во времени. Нам так долго приходилось общаться с чужаками без помощи реуков. И теперь, в самый критический момент, они возвращаются так неожиданно, что оказываются только помехой.
Тем не менее он вежливо сделал вид, что испытывает удовольствие и поблагодарил Харрулена за замечательный подарок. К счастью, собственный реук Харрулена тоже вел себя беспокойно и не передал противоречивые чувства Ларка.
Дробный танец ног и когтей предводителя еретиков свидетельствовал о его удовольствии. Пленка на глазах Ларка добавила поток искр, которые могли переводить эмоции квуэна. А может, это просто бессмысленные разряды возбужденного необученного реука.
Но вот Харрулен неожиданно сменил тему и перешел на англик.
– Ты знаешь, что время паломничества совсем близко?
– Я как раз писал письмо. Сейчас наброшу одеяние и через мидур присоединюсь к группе у камня-Колеса.
Отчасти потому что о присутствии Ларка попросила Линг, мудрецы предоставили фракции еретиков две шестерки из ста сорока четырех избранных, которые совершат первое восхождение и будут приветствовать проснувшееся Яйцо. Услышав новость, Ларк ощутил привычное тепло, исходящее от камня, который он всегда носит на шее. Его напоминание и одновременно наказание. Паломничество с таким амулетом дается нелегко.
– Хорошо, – ответил Харрулен. – У камня-Колеса, прежде чем присоединиться к остальным, мы обсудим последнее предложение фанатиков…
Голос еретика стих, квуэн подобрал все пять ног под панцирь, присел и начал чувствительным языком ощупывать землю. На этот раз реук Ларка передал целый клубок ярких эмоций – ореол из смеси отвращения с неодобрением.
Харрулен продолжил:
– Кто-то еще на тропе. Тот, чье благородное происхождение противоречит недостойной спешке.
Что нему? Ларк удивился. Иногда англик, когда им пользовались другие расы, вызывал у него затруднения. Может, не так уж и хорошо, что хаотичный человеческий язык приобрел такую популярность на Джиджо.
Вскоре он подошвами ног тоже ощутил дрожь земли. Пятичленный ритм, даже более знакомый, чем походка Харрулена. Похожий, но более простой, менее аристократический, походка того, кто слишком торопится и жаждет действий, чтобы заботиться об этикете или внешности.
Подняв вихрь ветвей и листьев, показалась еще одна бронированная фигура.
Подобно Харрулену, таксономист Утен одет для паломничества – в небрежно наброшенное, цельное белое одеяние, которое с него свисает, как чья-нибудь старая простыня. Панцирь его чуть темнее, чем у его полного неодобрения родича. Как и у Харрулена, у Утена новый реук, что объясняет его неуверенную походку и то, что он дважды сворачивал с тропы, отвлеченный роями жужжащих насекомых. Ларк стащил своего собственного симбионта с глаз. Ему не нужна помощь, чтобы увидеть возбуждение коллеги.
– Ларк-арк, Харрулен-лен, – запинаясь, сразу из нескольких щелей несогласованно заговорил Утен. Харрулен презрительно повернул к нему купол, дожидаясь, пока вновь прибывший переведет дыхание.
– Идемте быстрей, вы оба. Они выходят!
– Кто выходит?.. – начал Ларк, и тут же понял, что Утен может говорить только об одном. Он кивнул.
– Дайте мне дур.
Ларк исчез в палатке, поискал свое одеяние пилигрима и остановился у письменного стола. Выхватил из папки незаконченное письмо и сунул в рукав вместе с подточенным карандашом. Чернила элегантней и не сотрутся. Но Саре все равно, если письмо дойдет до нее и сообщит самые последние новости.
– Пошли! – нетерпеливо торопил Утен вышедшего Ларка. – Садись на меня и поскакали! – Серый квуэн-ученый опустил один конец панциря к земле. На этот раз Харрулен даже застонал от раздражения. Конечно, дети так часто делают, но для взрослого серого, особенно с такой родословной, как у Утена, совершенно недостойно нести на своей спине человека. Однако так они быстрей доберутся до Луга Скрывшихся Чужаков и увидят поднявшееся чудо.
Называя их прекрасными, Линг допускала преуменьшение.
Ничего подобного Ларк никогда не видел. Даже когда листал древние книги с картинками или читал написанные до Контакта фантастические книги. Не было такого даже в снах.
На просторечии джиджоанских изгнанников всех галактов принято называть “звездными богами”. Но вот на лесной поляне существа, которые буквально достойны такого названия, настолько изысканны они внешне. Ларк мог лишь несколько мгновений смотреть на них, потом ему пришлось отвести полные слез глаза. В груди заболело.
Линг и остальные чужаки-люди образовали почетную стражу вокруг своих благородных патронов, а сверху летали бдительные роботы. Иногда один из рослых ротенов пальцем подзывал Ранна или Беш, показывая на соседнее дерево, павильон, стадо животных или застенчивого ребенка г'кека, и те, как послушные дети, усвоившие урок, начинали объяснять.
Собралась толпа. Прокторы Собрания, вооруженные красными палками, удерживали собравшихся, но никакой сумятицы не было. Атмосфера благоговения была такой напряженной, что не слышно было даже шепота.
Сильнее всего зрелище подействовало на людей, которые смотрели пораженно, видя почти знакомое. Ротены невероятно гуманоидны, у них высокие благородные лбы, широко расставленные привлекательные глаза, красноречивые благородные носы и мягкие изогнутые брови. Казалось, они с искренним интересом разглядывают все окружающее. Ларк решил, что это сходство не случайно. Физическое и эмоциональное сходство могло быть вызвано искусственно за время долгого процесса возвышения, десятки тысяч лет назад, когда специалисты ротенов видоизменяли племя неуклюжих, но перспективных человекообразных обезьян во времена плиоцена. Готовили из них существа, достойные звезд.
Очевидно, ротены действительно давно потерянные патроны человечества, как и утверждала Линг. Ларк пытался сохранить отношение настороженного нейтралитета, но обнаружил, что перед такими очевидными фактами сделать это трудно. Кем еще может быть эта раса, как не утраченными патронами людей?
Когда два божественных гостя были представлены собранию высоких мудрецов, Ларк слегка успокоился, видя невозмутимое выражение Вуббена, Фвхун-дау и других. Ни у кого по такому случаю не было реука. Даже Лестер Кембел сохранил спокойствие, по крайней мере внешнее, когда его представляли Ро-кенну и Ро-полу. Ранн громко, чтобы все услышали, произнес их имена.
По человеческим стандартам, Ро-кенн казался мужчиной. И хотя Ларк старался не поддаваться аналогиям, ему показалось, что Ро-пол, с более тонкими чертами лица, возможно, женщина. Когда эти двое улыбнулись, обнажив маленькие белые зубы и демонстрируя радость встречи, толпа возбужденно зашумела. Улыбку Ро-пол можно даже назвать улыбкой с ямочками. Ларку хотелось воспользоваться словом “веселая”, чтобы описать жизнерадостную наружность меньшего по размерам ротена. Легко полюбить такое лицо, теплое, открытое, понимающее.
Это имеет смысл, подумал Ларк. Если ротены действительно наши патроны, они должны были вложить в нас врожденный образец для оценки.
Не на одних землян они произвели впечатление. В конце концов у Шести богатый опыт общения друг с другом. Не нужно быть квуэном, чтобы ощутить харизму величественного квуэна, так что почему бы урам, хунам или г'кекам не ощущать мощного магнетизма гуманоидов? Даже без реуков большинство присутствующих негуманоидов удвоило преобладающее настроение – надежды.
Ларк вспомнил уверенность Линг в том, что предприятие грабителей завершится удачно и что Общине Джиджо ни в чем не придется меняться. “Все образуется”, – сказала она.
Линг также рассказывала ему, что даже среди могучих галактических кланов ротены занимают особое положение. Сознательно действуя незаметно, они добились того, что Землю вычеркнули из списка планет, подлежащих колонизации, и на полмиллиарда лет оставили невозделанной. Ларку трудно было представить себе, с какими возможностями это связано. Не нуждаясь во флотах и оружии, ротены были влиятельными, таинственными, загадочными – во многих отношениях богоподобными даже по сравнению с могучими существами, чьи бронированные армады громыхают повсюду в Пяти галактиках. Неудивительно, что Линг и ее спутники считали себя выше так называемых “законов” миграции и возвышения, когда просеивали биосферу Джиджо в поисках видов, достойных принятия. Неудивительно, что они не опасались быть пойманными.
С того момента как эта пара появилась из погребенной станции, реуки, только что из пещеры, тоже казались ошеломленными. Тот, что сидел на лбу Ларка, дрожал, окружая фигуры ротенов плещущим ореолом, и Ларку пришлось его снять.
Он попытался взять свои мысли под контроль, восстановить скептическое отношение.
Возможно, все продвинутые расы умеют делать то же, что ротены делают сейчас, – производить впечатление на тех, кто стоит ниже на лестнице по статусу. Возможно, мы все, будучи примитивными, излишне впечатлительны. Ведь у нас нет иного опыта встреч с галактами.
Но скептицизм трудно сохранить, слушая, как ротены разговаривают с мудрецами теплыми, полными сочувствия голосами. Робот усиливал звуки разговора, чтобы могли слышать все присутствующие.
Мы двое выражаем благодарность за ваше гостеприимство и свидетельствуем свое уважение, сказал Ро-кенн на четком, грамматически идеально правильном Галшесть.
Далее мы выражаем сожаление по поводу тревоги, которую наше присутствие могло вызвать в вашей благородной Общине, добавила Ро-пол. Только недавно осознали мы всю глубину вашего беспокойства. Мы преодолели свою естественную сдержанность – застенчивость, если хотите, – и вышли, чтобы успокоить ваши совершенно необоснованные страхи.
Снова шепот надежды в толпе – необычное чувство для джиджоанских изгнанников.
Снова заговорил Ро-кенн.
Мы выражаем радость и благодарность за приглашение участвовать в ваших священных обрядах. Один из нас будет сопровождать вас сегодня вечером, чтобы созерцать чудо, воплощенное и демонстрируемое вашим прославленным Святым Яйцом.
Тем временем, продолжила Ро-пол, второй удалится, чтобы обдумать, как наилучшим образом вознаградить вашу Общину за старания, тревоги и жестко ограниченный образ жизни.
Ро-пол как будто ненадолго задумалась над этой проблемой, подбирая слова.
Мы собираемся сделать подарок. Нечто такое, что поможет вам в предстоящих веках, когда ваши соединившиеся расы будут искать спасения на долгом и трудном пути, известном как Возврат-к-Невинности.
По рядам зрителей пронесся гул – радость от неожиданной новости.
Теперь мудрецы по очереди произносили приветственные речи, начиная с Вуббена, чьи престарелые колеса скрипели, когда он выкатился вперед, цитируя один из древнейших свитков. Нечто уместное относительно священной природы милосердия, которое проявляется тогда, когда меньше всего ожидаешь, блага, которое невозможно заслужить или даже измерить, только радостно принять, когда оно придет.
Ларк снова надел на глаза новый реук. Пара ротенов по-прежнему окружена многоцветным нимбом, так что, пока Вуббен продолжал говорить, Ларк повернулся и стал разглядывать присутствующих.
Конечно, реук не открывает волшебное окно, в которое видно душу. Главным образом реуки помогают компенсировать тот факт, что у каждой расы мозг приспособлен для понимания эмоционального состояния только представителей своей расы. Реук особенно эффективен, когда представитель другой расы тоже снабжен реуком, особенно если симбионты и раньше обменивались гормонами эмпатии.
Поэтому мудрецы сейчас обходятся без реуков? Чтобы скрыть свои тайные мысли?
Он улавливал в толпе рябь хрупкого оптимизма и мистического удивления, тут и там вздымались пенные волны почти религиозного восторга. Однако были и другие цвета. От нескольких десятков квуэнов, хунов, уров и людей: прокторов и милиционеров – исходили более холодные цвета долга. Цвета отказа отвлекаться на что угодно, кроме разве сильного землетрясения.
Еще одну цветную рябь Ларк тоже узнал: это долг другого рода, более сложный, сосредоточенный и тщетный. Его сопровождало мгновенное отражение стеклянных линз. Блур и его помощники работают, догадался Ларк. Сосредоточенно фиксируют происходящее.
Теперь симбионт Ларка работал лучше. Больше того, вопреки отсутствию подготовки, он, возможно, никогда больше не будет таким чувствительным. В этот момент почти все ре-уки в долине одного возраста, они только что появились из пещер, где переплетались грудами, обмениваясь энзимами единства. Каждый из них обостренно чувствует присутствие остальных на гораздо большем, чем обычно, расстоянии.