Страница:
Ночь была ясная, ветреная и очень холодная для этого времени года. Запас топлива приходилось беречь для костра, поэтому пленников закутали в полотно палатки, чтобы они могли греться теплом своих тел. Тьма склонила уров, в том числе и прочно связанную Ульгор, ко сну, но пленники-люди шептались в своем импровизированном убежище, и Сара мрачно гадала, что они замышляют. Конечно, они гораздо меньше уцелевших членов банды Ур-Качу хотят утром или на следующий день увидеть появление на холмах новых воинов Урунтая. И если сумеют в темноте перегрызть свои веревки, что сможет сделать Курт со своим единственным пистолетом в случае внезапного нападения?
Конечно, многие из этих людей все еще слепы от вспышки. И успокаивает присутствие Блейда. Даже когда он стряхнул пыль и обнаружился синий цвет его панциря, он представляет из себя устрашающую фигуру. С его присутствием Сара и остальные могут даже рискнуть и по очереди немного поспать.
Если бы только мы знали, что случилось со звездным человеком, тревожилась Сара.
Его не было уже несколько мидуров. И хоть теперь Лусен тусклым сиянием освещал местность, легко было представить себе, что бедняга заблудился.
– Меня привел к вашему лагерю звук выстрела, – объяснил Блейд после того, как Сара и Джома влажной губкой промыли его речевые щели и глазные круги, использовав много драгоценной воды. – Я уже пришел в отчаяние, не видя ваш след в наступающей темноте, когда услышал раскат. А чуть позже увидел и отражение вашего костра вон там.
Сара подняла голову. На высокой каменной башне действительно плясало отражение. Может, оно приведет Незнакомца домой.
– Но представьте себе мое удивление, когда мне навстречу кто-то устремился! – Блейд усмехнулся сквозь три своих вентиляционных отверстия. – Конечно, мое удивление ничто по сравнению с шоком увидевшей меня Ульгор!
Рассказ квуэна был прост, но полон героизма. Он ждал под водой в оазисе Уриутта, пока не выступила быстрая группа Ур-Качу, а за ней более медленная экспедиция с пленными и добычей. Блейд провел это время, размышляя над тем, какие у него возможности. Направиться на Перекресток или к какому-нибудь поселку? Или попытаться пойти следом и помочь, когда будет возможность? Каждое из этих решений означало обезвоживание и мучения, не говоря уже об опасностях. Сара заметила, что Блейд ни разу не упомянул третью возможность – оставаться в оазисе, пока кто-нибудь не появится. Вероятно, она даже не приходила ему в голову.
– Но одного я никак не ожидал – что найду вас в господствующем положении Вы сумели самостоятельно одолеть обе группы! Кажется, спасение вам и не понадобилось.
Сидя на панцире Блейда, где он промывал его обонятельные щели, Джома рассмеялся. Мальчик обнял синий купол.
– Ты нас всех спас!
Сара кивнула.
– Ты величайший герой, мой дорогой друг.
После этого говорить было не о чем. Вернее, все так устали, что не могли говорить. Молча какое-то время смотрели на пламя. Сара посмотрела на Лусен, заметила яркие, отражающие солнечный свет покинутые буйурские города, эти вечные напоминания о могуществе и славе тех, кто некогда владел этой солнечной системой и когда-нибудь будет владеть снова.
Мы, сунеры, подобны снам Джиджо, подумала она. Мы призраки, которые не оставят ни следа, когда уйдут. Мимолетные фантазии, пока тропа созидания отдыхает и готовится к новой фазе достижений какой-нибудь богоподобной расы.
Не очень утешительная мысль. Сара не хотела быть сном. Она хотела того, что считала важным в жизни, хотела внести в это вклад своей работой, своими детьми, своей цивилизацией. Возможно, это желание объясняется неуместным и нестандартным воспитанием матери. Теперь ее дети – знаменитый еретик, легендарный охотник и верующая в безумные теории иного пути избавления для всех Шести рас.
Сара думала о своем разговоре с Дединджером.
Мы, вероятно, никогда не узнаем, кто из нас оказался прав, если Общине позволят идти своим путем. Плохо. Каждый из нас верит в нечто прекрасное в своем роде. По крайней мере гораздо более прекрасное, чем уничтожение.
Тишина позволила вернуться некоторым привычным звукам природы. Остаточный колокольный звон в ушах постепенно стихал.
Я должна сейчас радоваться, что не оглохла или не ослепла окончательно – не говоря уже о том, что не умерла. Если какой-то устойчивый ущерб причинен, я сумею с этим жить.
Хороший пример показывает Незнакомец, постоянно оживленный, несмотря на утрату многого из того, что делало его таким, каким он был. Сара решила, что в такие времена никакое другое отношение, кроме твердого стоицизма, просто не имеет смысла.
Некоторые из звуков, которые принесла с собой ночь, она узнавала. Плывущая последовательность вздохов – это ветер, гладящий близко расположенные прерии, а потом пролетающий сквозь щели в скалах. Отдаленный низкий стон говорит о стаде галлейетров. Потом послышался рев лиггера, предупреждающего всех держаться подальше от его территории. Потом пение незнакомой птицы.
Сара слушала, и пение постепенно становилось громче. Девушка поняла: Это не птица.
Звук постепенно набирал силы, заполнил ночь, оттеснив всех соперников. Сара встала. Изорванная палатка задрожала: это вставали остальные. А звук тем временем превратился в оглушительный рев, заставляя зажимать руками уши. Блейд втянул купол, пленные уры тревожно заржали, раскачивая взад и вперед длинные шеи. С ближайших каменных шпилей полетели камни. Сара испугалась, что шпили рухнут под давлением воздуха.
Этот звук – я его уже слышала.
Небо осветилось, над головой пронеслось что-то яркое, оно замедляло скорость с серией титанических хлопков, показалась гигантская труба, от которой даже на таком удалении пахнуло жаром…
Сара только раз мельком видела звездный корабль, когда он пролетел мимо ее окна в древесном доме. Кроме этого, только рисунки, чертежи и сухие, абстрактные данные – все это бесполезно для сравнения оцепеневшим сознанием.
Должно быть, корабль еще очень высоко в атмосфере, поняла она. Но он кажется таким огромным…
Корабль богов пролетел примерно в направлении с юго-запада на северо-восток, он явно снижается, замедляет полет, готовится к посадке. Не нужно большого ума, чтобы догадаться о его цели.
Несмотря на всю невероятную красоту, Сара на этот раз не испытала ничего кроме ужаса.
Ларк
Аскс
Сара
ЭПИЛОГ
Конечно, многие из этих людей все еще слепы от вспышки. И успокаивает присутствие Блейда. Даже когда он стряхнул пыль и обнаружился синий цвет его панциря, он представляет из себя устрашающую фигуру. С его присутствием Сара и остальные могут даже рискнуть и по очереди немного поспать.
Если бы только мы знали, что случилось со звездным человеком, тревожилась Сара.
Его не было уже несколько мидуров. И хоть теперь Лусен тусклым сиянием освещал местность, легко было представить себе, что бедняга заблудился.
– Меня привел к вашему лагерю звук выстрела, – объяснил Блейд после того, как Сара и Джома влажной губкой промыли его речевые щели и глазные круги, использовав много драгоценной воды. – Я уже пришел в отчаяние, не видя ваш след в наступающей темноте, когда услышал раскат. А чуть позже увидел и отражение вашего костра вон там.
Сара подняла голову. На высокой каменной башне действительно плясало отражение. Может, оно приведет Незнакомца домой.
– Но представьте себе мое удивление, когда мне навстречу кто-то устремился! – Блейд усмехнулся сквозь три своих вентиляционных отверстия. – Конечно, мое удивление ничто по сравнению с шоком увидевшей меня Ульгор!
Рассказ квуэна был прост, но полон героизма. Он ждал под водой в оазисе Уриутта, пока не выступила быстрая группа Ур-Качу, а за ней более медленная экспедиция с пленными и добычей. Блейд провел это время, размышляя над тем, какие у него возможности. Направиться на Перекресток или к какому-нибудь поселку? Или попытаться пойти следом и помочь, когда будет возможность? Каждое из этих решений означало обезвоживание и мучения, не говоря уже об опасностях. Сара заметила, что Блейд ни разу не упомянул третью возможность – оставаться в оазисе, пока кто-нибудь не появится. Вероятно, она даже не приходила ему в голову.
– Но одного я никак не ожидал – что найду вас в господствующем положении Вы сумели самостоятельно одолеть обе группы! Кажется, спасение вам и не понадобилось.
Сидя на панцире Блейда, где он промывал его обонятельные щели, Джома рассмеялся. Мальчик обнял синий купол.
– Ты нас всех спас!
Сара кивнула.
– Ты величайший герой, мой дорогой друг.
После этого говорить было не о чем. Вернее, все так устали, что не могли говорить. Молча какое-то время смотрели на пламя. Сара посмотрела на Лусен, заметила яркие, отражающие солнечный свет покинутые буйурские города, эти вечные напоминания о могуществе и славе тех, кто некогда владел этой солнечной системой и когда-нибудь будет владеть снова.
Мы, сунеры, подобны снам Джиджо, подумала она. Мы призраки, которые не оставят ни следа, когда уйдут. Мимолетные фантазии, пока тропа созидания отдыхает и готовится к новой фазе достижений какой-нибудь богоподобной расы.
Не очень утешительная мысль. Сара не хотела быть сном. Она хотела того, что считала важным в жизни, хотела внести в это вклад своей работой, своими детьми, своей цивилизацией. Возможно, это желание объясняется неуместным и нестандартным воспитанием матери. Теперь ее дети – знаменитый еретик, легендарный охотник и верующая в безумные теории иного пути избавления для всех Шести рас.
Сара думала о своем разговоре с Дединджером.
Мы, вероятно, никогда не узнаем, кто из нас оказался прав, если Общине позволят идти своим путем. Плохо. Каждый из нас верит в нечто прекрасное в своем роде. По крайней мере гораздо более прекрасное, чем уничтожение.
Тишина позволила вернуться некоторым привычным звукам природы. Остаточный колокольный звон в ушах постепенно стихал.
Я должна сейчас радоваться, что не оглохла или не ослепла окончательно – не говоря уже о том, что не умерла. Если какой-то устойчивый ущерб причинен, я сумею с этим жить.
Хороший пример показывает Незнакомец, постоянно оживленный, несмотря на утрату многого из того, что делало его таким, каким он был. Сара решила, что в такие времена никакое другое отношение, кроме твердого стоицизма, просто не имеет смысла.
Некоторые из звуков, которые принесла с собой ночь, она узнавала. Плывущая последовательность вздохов – это ветер, гладящий близко расположенные прерии, а потом пролетающий сквозь щели в скалах. Отдаленный низкий стон говорит о стаде галлейетров. Потом послышался рев лиггера, предупреждающего всех держаться подальше от его территории. Потом пение незнакомой птицы.
Сара слушала, и пение постепенно становилось громче. Девушка поняла: Это не птица.
Звук постепенно набирал силы, заполнил ночь, оттеснив всех соперников. Сара встала. Изорванная палатка задрожала: это вставали остальные. А звук тем временем превратился в оглушительный рев, заставляя зажимать руками уши. Блейд втянул купол, пленные уры тревожно заржали, раскачивая взад и вперед длинные шеи. С ближайших каменных шпилей полетели камни. Сара испугалась, что шпили рухнут под давлением воздуха.
Этот звук – я его уже слышала.
Небо осветилось, над головой пронеслось что-то яркое, оно замедляло скорость с серией титанических хлопков, показалась гигантская труба, от которой даже на таком удалении пахнуло жаром…
Сара только раз мельком видела звездный корабль, когда он пролетел мимо ее окна в древесном доме. Кроме этого, только рисунки, чертежи и сухие, абстрактные данные – все это бесполезно для сравнения оцепеневшим сознанием.
Должно быть, корабль еще очень высоко в атмосфере, поняла она. Но он кажется таким огромным…
Корабль богов пролетел примерно в направлении с юго-запада на северо-восток, он явно снижается, замедляет полет, готовится к посадке. Не нужно большого ума, чтобы догадаться о его цели.
Несмотря на всю невероятную красоту, Сара на этот раз не испытала ничего кроме ужаса.
Ларк
С расстояния трудно было рассмотреть что-нибудь. Сияние, исходившее от Поляны, было таким ярким, отбрасывало такие длинные тени – даже на заросших лесом склонах гор за много лиг отсюда.
– Теперь ты видишь, что вам противостоит, – сказала стоящая рядом, в окружении нескольких настороженных милиционеров, Линг. – Это не то, что сбить несколько роботов-охранников.
– Я в этом не сомневался, – ответил Ларк, заслоняя глаза и всматриваясь в сияние: прожектора корабля освещали место, где лежали развалины станции чужаков. После двух бессонных ночей шум двигателей корабля напомнил Ларку рев самки лиггера, только что вернувшейся с охоты и увидевшей искалеченным своего детеныша. И теперь она ревет в убийственном гневе.
– Но ты ведь знаешь, еще не поздно, – продолжала Линг. – Если передашь нам мятежников-фанатиков – и ваших Высоких Мудрецов, ротены будут рассматривать не коллективную, а индивидуальную вину. Наказание не обязательно будет всеобщим.
Ларк знал, что должен рассердиться. Повернуться и разоблачить ее лицемерное предложение, напомнить доказательства, которые все видели: ее хозяева планировали всеобщий геноцид.
Его остановили два обстоятельства.
Во-первых, хотя теперь все знали, что ротены собирались развязать кровавую гражданскую войну, нацеленную прежде всего на человеческое население Джиджо, подробности оставались неясны.
А дьявол заключен в подробностях.
К тому же Ларк слишком устал, чтобы выдержать еще один спор с молодой женщиной-биологом. Он повернул голову и шею, подражая урскому пожатию плечами, и ответил на Галдва:
Разве у нас нет (гораздо более важных) дел, чем обсуждать (напряженно) абсурдные предложения?
Охранники, которые сопровождают их в укрытие, одобрительно засмеялись. Другие группы сейчас сопровождают Ранна и Ро-кенна в различные убежища, разделяя заложников как можно дальше.
Да, но почему мне поручили именно Линг?
Может, решили, что она будет слишком занята спорами со мной, чтобы попытаться бежать?
Насколько ему известно, им, возможно, придется провести вместе немало времени.
Они молча продолжали смотреть, как могучий корабль летает взад и вперед, освещая все уголки Поляны, каждое место, где всего несколько мидуров назад стояли павильоны. С далекого горного склона зрелище казалось ошеломляющим, гипнотическим.
– Мудрец, пора идти, здесь все еще небезопасно.
Это произнесла сержант милиции, маленькая жилистая женщина, по имени Шен, с блестящими черными волосами, тонкими чертами лица и смертоносным складным луком на плече.
Ларк замигал, вначале не поняв, к кому она обращается.
Мудрец – а, да.
Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Ларк всегда считал, что ересь приведет к дисквалификации, вопреки его подготовке и достижениям.
Но только мудрец может принимать решения в делах жизни и смерти.
Группа снова двинулась, но Ларк не мог удержаться и не оглядываться на Линг. Хотя большую часть времени ему хотелось “удавить ее”, это, конечно, всего лишь оборот речи.
Ларк сомневался, что ему удастся выполнить свой долг, если до этого дойдет. Даже сейчас, грязная и уставшая, женщина удивительно красива. Приятно на нее посмотреть.
Около мидура спустя полный отчаяния крик послышался в горах, отразился от заснеженных вершин и вернулся со всех сторон, заставив задрожать деревья. Солдаты показывали назад, туда, откуда пришли, где только что сверкание звездного корабля стало невыносимо ярче. Все бросились назад, к последнему повороту, откуда открывался вид на юго-запад, и заслонили руками лица.
– Ифни! – ахнул Ларк. Солдаты сжимали свое примитивное оружие или тщетно делали знаки, отвращающие зло. У всех лица побелели от отраженного света.
– Не… может… быть… – тяжело выдохнула Линг, делая паузы после каждого слова.
Огромный ротенский корабль по-прежнему висел над Поляной как и раньше, укутанный в сияние.
Но только теперь свет бил не только вниз, но и сверху, и отбрасывал его новый пришелец.
Другой корабль.
Гораздо, гораздо больший корабль, словно взрослый ур рядом со своей личинкой.
Ларк тщетно пытался примериться к масштабам. Но в голову приходили только святотатственные мысли.
Новое чудовище настолько велико, что вполне могло отложить Святое Яйцо, и в нем еще оставалось место для многого другого.
Вися под этим гигантом, корабль ротенов издал скрежет и задрожал, словно пытаясь улететь или просто сдвинулся с места. Но свет, льющийся на него сверху, как будто приобрел характер физического вещества, чего-то прочного, прижимающего к земле. Меньший корабль окрасился золотистым цветом и тяжело опустился на почву Джиджо. Густое свечение накрыло его, сгустилось и затвердело, остывая.
Как воск, тупо подумал Ларк. Потом вместе с остальными повернулся и побежал через лес в ночь, бежал так долго, как могло вынести тело.
– Теперь ты видишь, что вам противостоит, – сказала стоящая рядом, в окружении нескольких настороженных милиционеров, Линг. – Это не то, что сбить несколько роботов-охранников.
– Я в этом не сомневался, – ответил Ларк, заслоняя глаза и всматриваясь в сияние: прожектора корабля освещали место, где лежали развалины станции чужаков. После двух бессонных ночей шум двигателей корабля напомнил Ларку рев самки лиггера, только что вернувшейся с охоты и увидевшей искалеченным своего детеныша. И теперь она ревет в убийственном гневе.
– Но ты ведь знаешь, еще не поздно, – продолжала Линг. – Если передашь нам мятежников-фанатиков – и ваших Высоких Мудрецов, ротены будут рассматривать не коллективную, а индивидуальную вину. Наказание не обязательно будет всеобщим.
Ларк знал, что должен рассердиться. Повернуться и разоблачить ее лицемерное предложение, напомнить доказательства, которые все видели: ее хозяева планировали всеобщий геноцид.
Его остановили два обстоятельства.
Во-первых, хотя теперь все знали, что ротены собирались развязать кровавую гражданскую войну, нацеленную прежде всего на человеческое население Джиджо, подробности оставались неясны.
А дьявол заключен в подробностях.
К тому же Ларк слишком устал, чтобы выдержать еще один спор с молодой женщиной-биологом. Он повернул голову и шею, подражая урскому пожатию плечами, и ответил на Галдва:
Разве у нас нет (гораздо более важных) дел, чем обсуждать (напряженно) абсурдные предложения?
Охранники, которые сопровождают их в укрытие, одобрительно засмеялись. Другие группы сейчас сопровождают Ранна и Ро-кенна в различные убежища, разделяя заложников как можно дальше.
Да, но почему мне поручили именно Линг?
Может, решили, что она будет слишком занята спорами со мной, чтобы попытаться бежать?
Насколько ему известно, им, возможно, придется провести вместе немало времени.
Они молча продолжали смотреть, как могучий корабль летает взад и вперед, освещая все уголки Поляны, каждое место, где всего несколько мидуров назад стояли павильоны. С далекого горного склона зрелище казалось ошеломляющим, гипнотическим.
– Мудрец, пора идти, здесь все еще небезопасно.
Это произнесла сержант милиции, маленькая жилистая женщина, по имени Шен, с блестящими черными волосами, тонкими чертами лица и смертоносным складным луком на плече.
Ларк замигал, вначале не поняв, к кому она обращается.
Мудрец – а, да.
Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Ларк всегда считал, что ересь приведет к дисквалификации, вопреки его подготовке и достижениям.
Но только мудрец может принимать решения в делах жизни и смерти.
Группа снова двинулась, но Ларк не мог удержаться и не оглядываться на Линг. Хотя большую часть времени ему хотелось “удавить ее”, это, конечно, всего лишь оборот речи.
Ларк сомневался, что ему удастся выполнить свой долг, если до этого дойдет. Даже сейчас, грязная и уставшая, женщина удивительно красива. Приятно на нее посмотреть.
Около мидура спустя полный отчаяния крик послышался в горах, отразился от заснеженных вершин и вернулся со всех сторон, заставив задрожать деревья. Солдаты показывали назад, туда, откуда пришли, где только что сверкание звездного корабля стало невыносимо ярче. Все бросились назад, к последнему повороту, откуда открывался вид на юго-запад, и заслонили руками лица.
– Ифни! – ахнул Ларк. Солдаты сжимали свое примитивное оружие или тщетно делали знаки, отвращающие зло. У всех лица побелели от отраженного света.
– Не… может… быть… – тяжело выдохнула Линг, делая паузы после каждого слова.
Огромный ротенский корабль по-прежнему висел над Поляной как и раньше, укутанный в сияние.
Но только теперь свет бил не только вниз, но и сверху, и отбрасывал его новый пришелец.
Другой корабль.
Гораздо, гораздо больший корабль, словно взрослый ур рядом со своей личинкой.
Ларк тщетно пытался примериться к масштабам. Но в голову приходили только святотатственные мысли.
Новое чудовище настолько велико, что вполне могло отложить Святое Яйцо, и в нем еще оставалось место для многого другого.
Вися под этим гигантом, корабль ротенов издал скрежет и задрожал, словно пытаясь улететь или просто сдвинулся с места. Но свет, льющийся на него сверху, как будто приобрел характер физического вещества, чего-то прочного, прижимающего к земле. Меньший корабль окрасился золотистым цветом и тяжело опустился на почву Джиджо. Густое свечение накрыло его, сгустилось и затвердело, остывая.
Как воск, тупо подумал Ларк. Потом вместе с остальными повернулся и побежал через лес в ночь, бежал так долго, как могло вынести тело.
Аскс
Что это, мои кольца? Что за дрожь проходит по всей нашей груде?
В ней есть что-то знакомое.
Какой-то знакомый ужас.
В ослепительном свете мы стоим на праздничной поляне, заключенные в кокон застывшего времени, и вместе с нами застыли в движении сорванные листья и ветки – вблизи закованного в золото корабля.
А сверху эта новая сила. Новый титан.
Обжигающие лучи тускнеют. Посреди оглушительного гудения чудовищный корабль опускается, раздавив все оставшиеся деревья на южном краю долины, изменив русло реки, заполнив небо подобно горе.
Чувствуете ли вы это, мои кольца?
Испытываете ли предчувствие, которое заполняет нашу сердцевину ядовитыми испарениями?
В огромном борту корабля раскрывается люк, достаточно большой, чтобы поглотить целую деревню.
И на внутреннем освещенном фоне показываются силуэты.
Заостренные кверху конусы. Груды колец.
Могущественные родичи, которых мы надеялись никогда больше не увидеть.
В ней есть что-то знакомое.
Какой-то знакомый ужас.
В ослепительном свете мы стоим на праздничной поляне, заключенные в кокон застывшего времени, и вместе с нами застыли в движении сорванные листья и ветки – вблизи закованного в золото корабля.
А сверху эта новая сила. Новый титан.
Обжигающие лучи тускнеют. Посреди оглушительного гудения чудовищный корабль опускается, раздавив все оставшиеся деревья на южном краю долины, изменив русло реки, заполнив небо подобно горе.
Чувствуете ли вы это, мои кольца?
Испытываете ли предчувствие, которое заполняет нашу сердцевину ядовитыми испарениями?
В огромном борту корабля раскрывается люк, достаточно большой, чтобы поглотить целую деревню.
И на внутреннем освещенном фоне показываются силуэты.
Заостренные кверху конусы. Груды колец.
Могущественные родичи, которых мы надеялись никогда больше не увидеть.
Сара
Вскоре после того, как над головами пролетел второй космический корабль, в лагерь прибежал Незнакомец. К этому времени Сара настолько пришла в себя, что была в состоянии думать о насущных делах.
Делах, которыми она должна заняться.
Звездный человек пришел с юга, ведя с полдюжины усталых ослов. Он казался возбужденным, испытывал лихорадочную потребность что-то сказать. Раскрывал и закрывал рот, что-то бессвязно бормотал, как будто силой воли пытался выдавить слова.
Сара потрогала его лоб и проверила глаза.
– Знаю, – сказала она, пытаясь успокоить его перенапряженные нервы. – Мы тоже это видели. Огромная проклятая штука, больше озера Доло. Хотела бы я, чтобы ты мог нам сказать, не твой ли это корабль. Или там тот, кто тебе не нравится.
Она не была уверена, что он ее слышит, тем более понимает, что она говорит. Он был ближе к световой фанате и не был предупрежден.
Тем не менее в его возбуждении что-то казалось странным. Он указывал не на небо, как она ожидала, и не на север, где один за другим снижались корабли. Напротив, он жестами показывал на юг, в том направлении, откуда пришел.
Незнакомец встретился с ней взглядом и задрожал. Лоб его сосредоточенно сморщился, он несколько раз глубоко вдохнул. И с неожиданным блеском в глазах запел:
– Много маленьких краен… о, Ифни!
Она повернулась к взрывникам.
– Он видел уров! Они повернули и идут с юга, чтобы захватить нас врасплох!
Курт несколько раз мигнул, потом открыл рот – но не успел ничего сказать: все заглушили радостные возгласы пленников.
Ульгор вытянула к ним шею.
– Я говорила, что наши союзники не задержатся. Теперь перережьте эти веревки, чтобы я могла вмешаться и убедить друзей из Урунтая не обращаться с вами слишком жестоко.
– Сара, – сказал Курт, беря ее за локоть. Но она отбросила его руку. Нет времени.
– Курт, бери Джому, Прити и Незнакомца и уходите в скалы. Урунтай не сможет вас преследовать в такой местности. Вы сможете добраться до гор, если мы с Блейдом задержим их. Попытайтесь найти пещеру или что-нибудь. Идите!
Она повернулась лицом к синему квуэну.
– Ты готов, Блейд?
– Готов, Сара! – Синий щелкнул двумя клешнями и выступил вперед, словно приготовился снова сражаться в битве у торгового поста Знинур.
Раскаты смеха заставили ее обернуться. На этот раз смеялся Дединджер. Бывший мудрец был весел.
– Прошу прошения, сестра. Твой план великолепен. Он спасает жизнь мне и моим людям. Так что, Курт, делай, что она говорит! Иди в скалы! Уходи!
Сара сразу поняла, что имеет в виду Дединджер. Если подкрепление Урунтай обнаружит, что не может преследовать беглецов по покрытой камнями местности, или в каком-нибудь узком гроте, или на стволе дерева тару, это может заставить возобновить союз с радикалами-людьми, забыв о мести – по крайней мере пока не будут пойманы Курт и остальные.
Она приуныла, поняв тщетность своего замысла.
Мы через столько прошли и вернулись к тому, с чего начинали.
– Сара… – снова сказал Курт. Но не сказал то, что собирался, а наклонил голову. – Слушайте.
На поляне все стихло. Несколько мгновений спустя Сара тоже это услышала – стук приближающихся копыт. Большого числа копыт. Земля у нее под ногами задрожала.
Слишком поздно вырабатывать другой план. Поздно для всего, кроме достоинства.
Она взяла Незнакомца за руку.
– Жаль, что я сразу не поняла твое предупреждение, – сказала она, стряхивая пыль с его одежды и расправляя воротник. Если он ценен, то должен выглядеть как ценный заложник, а не какой-нибудь оборванец. Незнакомец ответил ей улыбкой. Они вместе повернулись на юг – лицом к приближающейся кавалерии.
В темноте, из-за большого камня, показались вновь прибывающие. Да, это уры, подумала Сара. Мощные, сильные и хорошо вооруженные, они дисциплинированным походным строем, который позволяет избегать засад, выходили на поляну, занимая позиции со всех сторон, потрясая арбалетами, в постоянном ожидании опасности. Сара была поражена и даже несколько оскорблена, когда передний не обратил никакого внимания на стоящих людей и Блейда, словно и не заметил их.
Что еще удивительней, он не обратил никакого внимания и на связанных пленников, оставив их на месте.
Сара заметила, что боевая раскраска на прибывших не такая, как у отряда Ур-Качу, – более сдержанная, гладкая и тусклая, просто извилистые линии. Может, это все-таки не Урунтай?
Видя выражение отчаяния на лице Ульгор, Сара поняла, что это совсем не те “друзья”, которых поджидала лудильщица. И она позволила себе слабую надежду. Может, это все-таки милиция? Никаких знаков различия или мундиров, да и не так они действуют, как типичный отряд урской милиции – группы местных пастухов, которые для забавы тренируются каждый восьмой день, если погода хорошая.
Но кто эти ребята?
Передовые, разъехавшиеся по сторонам, свистками показали, что все чисто. Тут к костру направилась старшая матрона с поседевшей мордой. Она приблизилась к жителям деревни Доло и с уважением согнула шею.
– Мы сожалеем о нашей медлительности, друзья. Печально, что вам причинили большие неудобства, но мы рады видеть, что вы преодолели все трудности вез помощи.
Сара удивленно вздрогнула, видя, как Курт трется носом с престарелой самкой.
– Вы совсем не опоздали. Ты явилась как раз в нужное время, Улашту. Я знал, что ты учуешь наши беды и явишься к нам…
В этот момент Сара перестала следить за их разговором. Незнакомец крепко взял ее за руку. Он дрожал всем телом.
Из темноты появились новые фигуры.
Поразительное зрелище.
Вначале Сара решила, что это новая группа уров, вооруженных для войны. Очень рослых уров, с необычными прямыми шеями и очень странными движениями. На мгновение она вспомнила древнюю иллюстрацию – изображение фриза на Парфеноне, того самого, на котором изображены кентавры…
А мгновение спустя она ахнула.
Какая глупость. Это всего лишь люди верхом на ослах. Ифни! Темнота все самое обыкновенное может сделать удивительным, особенно после того, как мы побывали в…
Она мигнула и снова уставилась.
Уж слишком большие ослы. Ноги всадников не тащатся по земле, они высоко над нею, по обе стороны от крупных корпусов, которые словно пульсируют животной силой.
– Это они! – закричал Джома. – Они настоящие! Они вовсе не были все убиты!
Сара чувствовала себя так, словно сошли со страниц – или из кошмаров – и ожили драконы, динозавры или звездные грифоны. Пленницы Урунтай испустили крик, полный гнева и отчаяния, когда поняли, кто появился в свете костра. Это означало, что их великое достижение, претензия их союза на славу – на самом деле неудача. Фарс.
Всадники спешились, и Сара поняла, что это все женщины. Она увидела также, что еще несколько рослых животных идут позади, оседланные, но ничем не нагруженные.
Нет, подумала она, догадываясь, что ей предложат. Они не могут серьезно ожидать, что я соглашусь сесть на одну из этих тварей!
Ближайшее животное фыркнуло, и Незнакомец поднял руку и погладил его по гигантской голове. Это животное массивней четверых или пятерых уров, вместе взятых, с челюстью, способной проглотить руку целиком. Но человек из космоса прижался щекой к мощной шее.
Со слезами на глазах он снова запел:
Делах, которыми она должна заняться.
Звездный человек пришел с юга, ведя с полдюжины усталых ослов. Он казался возбужденным, испытывал лихорадочную потребность что-то сказать. Раскрывал и закрывал рот, что-то бессвязно бормотал, как будто силой воли пытался выдавить слова.
Сара потрогала его лоб и проверила глаза.
– Знаю, – сказала она, пытаясь успокоить его перенапряженные нервы. – Мы тоже это видели. Огромная проклятая штука, больше озера Доло. Хотела бы я, чтобы ты мог нам сказать, не твой ли это корабль. Или там тот, кто тебе не нравится.
Она не была уверена, что он ее слышит, тем более понимает, что она говорит. Он был ближе к световой фанате и не был предупрежден.
Тем не менее в его возбуждении что-то казалось странным. Он указывал не на небо, как она ожидала, и не на север, где один за другим снижались корабли. Напротив, он жестами показывал на юг, в том направлении, откуда пришел.
Незнакомец встретился с ней взглядом и задрожал. Лоб его сосредоточенно сморщился, он несколько раз глубоко вдохнул. И с неожиданным блеском в глазах запел:
Голос его звучал хрипло, и Сара видела в его глазах слезы. Но он продолжал петь строчки, которые сохранились в памяти и лежали наготове много десятилетий в неповрежденном отделе мозга.
Черные и гнедые, пятнистые и серые,
Кучер и шестерка лошадей.
Баюшки-баю, не плачь,
Спи мой малыш.
Сара кивнула, стараясь понять смысл этой колыбельной.
Когда проснешься,
Получишь торт
И множество маленьких
Красивых лошадок.
– Много маленьких краен… о, Ифни!
Она повернулась к взрывникам.
– Он видел уров! Они повернули и идут с юга, чтобы захватить нас врасплох!
Курт несколько раз мигнул, потом открыл рот – но не успел ничего сказать: все заглушили радостные возгласы пленников.
Ульгор вытянула к ним шею.
– Я говорила, что наши союзники не задержатся. Теперь перережьте эти веревки, чтобы я могла вмешаться и убедить друзей из Урунтая не обращаться с вами слишком жестоко.
– Сара, – сказал Курт, беря ее за локоть. Но она отбросила его руку. Нет времени.
– Курт, бери Джому, Прити и Незнакомца и уходите в скалы. Урунтай не сможет вас преследовать в такой местности. Вы сможете добраться до гор, если мы с Блейдом задержим их. Попытайтесь найти пещеру или что-нибудь. Идите!
Она повернулась лицом к синему квуэну.
– Ты готов, Блейд?
– Готов, Сара! – Синий щелкнул двумя клешнями и выступил вперед, словно приготовился снова сражаться в битве у торгового поста Знинур.
Раскаты смеха заставили ее обернуться. На этот раз смеялся Дединджер. Бывший мудрец был весел.
– Прошу прошения, сестра. Твой план великолепен. Он спасает жизнь мне и моим людям. Так что, Курт, делай, что она говорит! Иди в скалы! Уходи!
Сара сразу поняла, что имеет в виду Дединджер. Если подкрепление Урунтай обнаружит, что не может преследовать беглецов по покрытой камнями местности, или в каком-нибудь узком гроте, или на стволе дерева тару, это может заставить возобновить союз с радикалами-людьми, забыв о мести – по крайней мере пока не будут пойманы Курт и остальные.
Она приуныла, поняв тщетность своего замысла.
Мы через столько прошли и вернулись к тому, с чего начинали.
– Сара… – снова сказал Курт. Но не сказал то, что собирался, а наклонил голову. – Слушайте.
На поляне все стихло. Несколько мгновений спустя Сара тоже это услышала – стук приближающихся копыт. Большого числа копыт. Земля у нее под ногами задрожала.
Слишком поздно вырабатывать другой план. Поздно для всего, кроме достоинства.
Она взяла Незнакомца за руку.
– Жаль, что я сразу не поняла твое предупреждение, – сказала она, стряхивая пыль с его одежды и расправляя воротник. Если он ценен, то должен выглядеть как ценный заложник, а не какой-нибудь оборванец. Незнакомец ответил ей улыбкой. Они вместе повернулись на юг – лицом к приближающейся кавалерии.
В темноте, из-за большого камня, показались вновь прибывающие. Да, это уры, подумала Сара. Мощные, сильные и хорошо вооруженные, они дисциплинированным походным строем, который позволяет избегать засад, выходили на поляну, занимая позиции со всех сторон, потрясая арбалетами, в постоянном ожидании опасности. Сара была поражена и даже несколько оскорблена, когда передний не обратил никакого внимания на стоящих людей и Блейда, словно и не заметил их.
Что еще удивительней, он не обратил никакого внимания и на связанных пленников, оставив их на месте.
Сара заметила, что боевая раскраска на прибывших не такая, как у отряда Ур-Качу, – более сдержанная, гладкая и тусклая, просто извилистые линии. Может, это все-таки не Урунтай?
Видя выражение отчаяния на лице Ульгор, Сара поняла, что это совсем не те “друзья”, которых поджидала лудильщица. И она позволила себе слабую надежду. Может, это все-таки милиция? Никаких знаков различия или мундиров, да и не так они действуют, как типичный отряд урской милиции – группы местных пастухов, которые для забавы тренируются каждый восьмой день, если погода хорошая.
Но кто эти ребята?
Передовые, разъехавшиеся по сторонам, свистками показали, что все чисто. Тут к костру направилась старшая матрона с поседевшей мордой. Она приблизилась к жителям деревни Доло и с уважением согнула шею.
– Мы сожалеем о нашей медлительности, друзья. Печально, что вам причинили большие неудобства, но мы рады видеть, что вы преодолели все трудности вез помощи.
Сара удивленно вздрогнула, видя, как Курт трется носом с престарелой самкой.
– Вы совсем не опоздали. Ты явилась как раз в нужное время, Улашту. Я знал, что ты учуешь наши беды и явишься к нам…
В этот момент Сара перестала следить за их разговором. Незнакомец крепко взял ее за руку. Он дрожал всем телом.
Из темноты появились новые фигуры.
Поразительное зрелище.
Вначале Сара решила, что это новая группа уров, вооруженных для войны. Очень рослых уров, с необычными прямыми шеями и очень странными движениями. На мгновение она вспомнила древнюю иллюстрацию – изображение фриза на Парфеноне, того самого, на котором изображены кентавры…
А мгновение спустя она ахнула.
Какая глупость. Это всего лишь люди верхом на ослах. Ифни! Темнота все самое обыкновенное может сделать удивительным, особенно после того, как мы побывали в…
Она мигнула и снова уставилась.
Уж слишком большие ослы. Ноги всадников не тащатся по земле, они высоко над нею, по обе стороны от крупных корпусов, которые словно пульсируют животной силой.
– Это они! – закричал Джома. – Они настоящие! Они вовсе не были все убиты!
Сара чувствовала себя так, словно сошли со страниц – или из кошмаров – и ожили драконы, динозавры или звездные грифоны. Пленницы Урунтай испустили крик, полный гнева и отчаяния, когда поняли, кто появился в свете костра. Это означало, что их великое достижение, претензия их союза на славу – на самом деле неудача. Фарс.
Всадники спешились, и Сара поняла, что это все женщины. Она увидела также, что еще несколько рослых животных идут позади, оседланные, но ничем не нагруженные.
Нет, подумала она, догадываясь, что ей предложат. Они не могут серьезно ожидать, что я соглашусь сесть на одну из этих тварей!
Ближайшее животное фыркнуло, и Незнакомец поднял руку и погладил его по гигантской голове. Это животное массивней четверых или пятерых уров, вместе взятых, с челюстью, способной проглотить руку целиком. Но человек из космоса прижался щекой к мощной шее.
Со слезами на глазах он снова запел:
Когда проснешься,
Получишь торт
И множество маленьких
Красивых лошадок.
ЭПИЛОГ
Какая странная вселенная.
Он думал об этом, не облекая мысли в слова. Так ему было легче.
В последнее время он нашел несколько способов выражать мысли без тех поспешных, гудящих, жужжащих, щелкающих звуков, с помощью которых раньше делал это.
Музыка и песня. Числа. Рисунки карандашом. Чувства. И странные цвета, которые создают забавные живые визоры, которые иногда носят жители этой планеты.
Реуки.
Он может вспомнить название этого существа и гордится этим достижением.
По мере того как его состояние медленно улучшается, он яснее вспоминает самые важные имена.
Сара, Джома, Прити…
И другие слова, по два-три за раз.
Память его тоже проясняется. Он вспоминает, например, свой разведочный корабль, как по нему стреляли, а он тщетно пытался увернуться, отвести охотника от добычи.
Но не сумел, получил серию сильнейших ударов, а потом последовал период, который он по-прежнему не может отчетливо вспомнить. Какое-то слабое впечатление быстрого движения и перемены… после чего он падает в огне и врезается…
Нет, нет. Думай о чем-нибудь другом.
Езда верхом. Вот о чем думать гораздо приятней. Езда на оседланном животном. На горячей лошади. Удивительная, вдохновляющая радость такой езды, когда ветер охлаждает лицо, принося с собой тысячи поразительных запахов.
Удивительно, как много нравится ему в этом новом мире! В жизни, лишенной одного из тех явлений, которые делают человека человеком. Способности распоряжаться словами.
Теперь он вспоминает. Что-то очень похожее на его рану произошло и раньше. С его другом.
С его капитаном.
И в его сознании возникает образ. Красивая гладко-серая фигура. Плавники бьют воду, заполняя ее массой крошечных пузырьков. Узкие, бутылочной формы челюсти, заполненные острыми улыбающимися зубами. Мозг, пораженный, но все еще поразительно мудрый.
Неслышно он произносит три слога:
Край… дей… ки…
И это мгновенно вызывает цепь воспоминаний. Еще многие друзья. Корабль. Миссия. Необходимость.
Картина водных глубин. Воды такие глубокие и черные, что свет не может туда проникнуть. Укрытие, но не убежище. Во всем обширном космосе для них нет убежища. Но теперь, когда он освобождается из тюрьмы своей болезни, что-то новое возникает в сознании, удивляя неожиданным узнаванием.
Имя.
Мое… имя.
Скользкое от накопившегося напряжения, оно вырывается оттуда, где хранилось так нестерпимо долго. Прыгая взад и вперед, наконец успокаивается и оседает в пределах досягаемости.
Оно не должно было никогда уходить. Это самое привычное слово в личной жизни, но сейчас оно возвращается, словно чтобы приветствовать возвращение.
Скача сквозь ночь в экзотическом лунном свете, окруженный невероятными существами и культурой, непохожей ни на что известное ему раньше, он громко смеется, в восторге от того, что может сделать очень простую вещь. Вот эту.
Меня… зовут… Эмерсон.
Он думал об этом, не облекая мысли в слова. Так ему было легче.
В последнее время он нашел несколько способов выражать мысли без тех поспешных, гудящих, жужжащих, щелкающих звуков, с помощью которых раньше делал это.
Музыка и песня. Числа. Рисунки карандашом. Чувства. И странные цвета, которые создают забавные живые визоры, которые иногда носят жители этой планеты.
Реуки.
Он может вспомнить название этого существа и гордится этим достижением.
По мере того как его состояние медленно улучшается, он яснее вспоминает самые важные имена.
Сара, Джома, Прити…
И другие слова, по два-три за раз.
Память его тоже проясняется. Он вспоминает, например, свой разведочный корабль, как по нему стреляли, а он тщетно пытался увернуться, отвести охотника от добычи.
Но не сумел, получил серию сильнейших ударов, а потом последовал период, который он по-прежнему не может отчетливо вспомнить. Какое-то слабое впечатление быстрого движения и перемены… после чего он падает в огне и врезается…
Нет, нет. Думай о чем-нибудь другом.
Езда верхом. Вот о чем думать гораздо приятней. Езда на оседланном животном. На горячей лошади. Удивительная, вдохновляющая радость такой езды, когда ветер охлаждает лицо, принося с собой тысячи поразительных запахов.
Удивительно, как много нравится ему в этом новом мире! В жизни, лишенной одного из тех явлений, которые делают человека человеком. Способности распоряжаться словами.
Теперь он вспоминает. Что-то очень похожее на его рану произошло и раньше. С его другом.
С его капитаном.
И в его сознании возникает образ. Красивая гладко-серая фигура. Плавники бьют воду, заполняя ее массой крошечных пузырьков. Узкие, бутылочной формы челюсти, заполненные острыми улыбающимися зубами. Мозг, пораженный, но все еще поразительно мудрый.
Неслышно он произносит три слога:
Край… дей… ки…
И это мгновенно вызывает цепь воспоминаний. Еще многие друзья. Корабль. Миссия. Необходимость.
Картина водных глубин. Воды такие глубокие и черные, что свет не может туда проникнуть. Укрытие, но не убежище. Во всем обширном космосе для них нет убежища. Но теперь, когда он освобождается из тюрьмы своей болезни, что-то новое возникает в сознании, удивляя неожиданным узнаванием.
Имя.
Мое… имя.
Скользкое от накопившегося напряжения, оно вырывается оттуда, где хранилось так нестерпимо долго. Прыгая взад и вперед, наконец успокаивается и оседает в пределах досягаемости.
Оно не должно было никогда уходить. Это самое привычное слово в личной жизни, но сейчас оно возвращается, словно чтобы приветствовать возвращение.
Скача сквозь ночь в экзотическом лунном свете, окруженный невероятными существами и культурой, непохожей ни на что известное ему раньше, он громко смеется, в восторге от того, что может сделать очень простую вещь. Вот эту.
Меня… зовут… Эмерсон.