Енотовидная собака

Енотовидная собака (Canis procyonoides Gray) — зверь из семейства псовых (Canidae), отряда хищных млекопитающих (Carnivora). Формою вытянутого тела на коротких ногах скорее напоминает куницу, чем род Canis; морда короткая, узкая и острая; хвост короткий, пушистый, прямостоячие, короткие унии, почти спрятанный в меху. Густой и длинный мех, с богатым подшерстком, буроватого цвета; голова и бока шеи бледно-зеленые; позади плеч по большому, бледно-желтому пятну. Длина тела 70 — 80 см., из коих на хвост приходится 10 см. высота в загривке 20 см. Водится в Японии и Китае, от Кантона до Амура; особенно многочисленна в области верхнего Амура и его притоков. Держится по преимуществу в долинах рек. Ведет бродячую жизнь; на добычу выходит главн. обр. ночью. Питается преимущественно мышами и рыбой, но также и различными растительными веществами: ягодами, плодами и др. На зиму впадает в спячку, забираясь в покинутые лисьи норы или глубокие ямы; но зимний сон непродолжителен и даже не всегда наступает. Местные уроженцы едят мясо Е. соб.; мех употребляется главн. обр. на шапки.
В. Ф.

Енот

Енот (Procyon lotor Desm.), или раккун, или полоскун — животное из сем. медведей (Ursidae), отряда хищных млекопитающих (Carnivora). У Е. широкая голова с короткой острой мордой; длинный хвост; ноги с голой подошвой; на всю подошву Е. опирается, однако, лишь при стоянии, при ходьбе же опирается на одни пальцы. Коренных зубов 6/6. Длина туловища 65 см., длина хвоста 25 см., высота в загривке 30 — 35 см. Шерсть желтовато-серая с примесью черного; от лба до кончика носа тянется черно-бурая полоса; вокруг глаза черно-бурое пятно; пушистый хвост одинаковой толщины на всем протяжении, серо-желтого цвета с черно-бурыми кольцами и концом. Водится в Северной Америке; живет в лесах, около рек и озер. На охоту выходит преимущественно ночью; день проводит на деревьях или в дуплах. Превосходно лазает по деревьям; может, как обезьяна или ленивец, бежать по горизонтальному сучку, вися на нем вниз спиною. По своей пище Е. — животное всеядное; он пожирает плоды, овощи, птиц и птичьи яйца, насекомых, мелких млекопитающих. Нередко забирается в птичники фермеров. Он ловит также рыбу и собирает на берегу моря раков и моллюсков. У него привычка обмакивать пищу в воду и тереть между лапами (откуда название полоскун). Вообще он с большою ловкостью пользуется передними лапами, как руками, и подносит ими пищу ко рту, сидя на задних лапах. Е. преследуют из-за ценного меха; ежегодно добывают в Америке до 600 — 800 тыс. енотовых мехов. Мясо Е. употребляется в пищу. Течка происходит в конце зимы; в мае месяце, после 9 — 10 недельной беременности, самка приносит 4 — 6 детенышей, для которых устраивает ложе в дупле. Пойманный в молодости, Е. скоро становится очень ручным, но не привязывается к людям. — Другой, близкий вид Е. (Procyon саncrivorus Desm.) живет вдоль вост. берега Южной Америки; он такое же всеядное животное, как и предыдущий, но отдает особенное предпочтение крабам, добываемым на морском берегу.
В. Ф.

Епископ

   Епископ (EpiscopoV — букв. надзиратель, блюститель). В древней Греции это имя носили политические агенты, которых Афины посылали в союзные государства для наблюдения за выполнением ими союзных договоров. В христианском мире это название усвояется третьей, высшей степени церковной Иерархии, совмещающей в себе всю полноту апостольский власти. Не только в Святом Писании, но и в творениях отцов церкви II и III века, по причине не установившейся еще терминологии, название епископа часто усвояется пресвитеру, а иногда (напр. Деян. 1, 20) апостолам и даже (напр. 1 Петр. II, 25) самому Иисусу Христу; наоборот, пресвитерами нередко именуются епископы и апостолы. Несомненно, однако, что епископство, как особая, высшая степень церковной иерархии, учреждено еще в век апостольский. По блаж. Иерониму, название епископа, в специальном смысле слова, получило начало после беспорядков в коринфской церкви (около 60 г.), вызвавших Послания ап. Павла к коринфянам. В послании Климента Римского (69 г.) имя Е. употребляется еще в применении и к пресвитерам. Игнатий Антиохийский (ум. 107) и Тертуллиан (ок. 200 г.) употребляют название епископа в нынешнем значении этого слова. Уже в так называемых пастырских Посланиях ап. Павла к Тимофею и Титу, писанных в 65 и 66 годах, епископство является ясно очерченным во всех существенных своих чертах, с вполне обозначенными отличиями его от пресвитерства, как и от апостольства. Оно представлено здесь как завершительный акт устроения церкви, выразившийся в образовании поместных церквей (коринфская, галатийская, фессалоникийская, ефесская, критская), для которых и были поставлены епископы, с их отличительным правом поставлять, чрез рукоположение, пресвитеров и диаконов. В отличие от пресвитеров, управлявших общинами под непосредственным наблюдением апостолов, Е. являются самостоятельными, полномочными правителями церквей. От апостолов, с другой стороны, они отличаются тем, что призванием первых было устроение церкви вселенской, для чего им даны были чрезвычайные благодатные дарования от самого И. Христа (Лук. VI, 13), а епископам, призванным к управлению церквами поместными, дана, чрез апостолов, лишь полнота благодатных даров таинства священства. В первый момент истории церкви апостолы (напр. ап. Иаков в Иерусалиме), сначала всецело, а потом большею частью, сами отправляли в церкви функции епископского надзора и пресвитерского служения, имея при себе лишь диаконов; затем они учредили степень пресвитеров (о ней в первый раз упоминается через десять лет по учреждении диаконов; Деян. XIV, 23), а после всего уже епископов, как своих заместителей и преемников в основанных ими поместных церквах. Эти первые епископы были вполне независимы в своих действиях, образуя, под верховною властью апостолов, один чин равных друг другу высших представителей церквей. Строгого разграничения епископий в первое время не было. Средоточием церковного управления сначала был Иерусалим (Деян. XI, 22, XV, 2, 22, XXI, 17 — 19; Гал. II, 12 и др.). Позже вне Иудеи особенным уважением пользовались церкви основанные непосредственно апостолами. Свои названия эти церкви заимствуют или от гражданских округов (напр., церкви азийские), или от части округа или провинции (напр. церкви македонские), или от гл. города округа (напр. церкви фессалоникийская, ефесская). Среди нескольких епископов целой области еще при апостолах епископ главного ее города представляется главным. Так, оставляя церкви Азийского округа, апостол призывает к себе пастырей главного их города — Эфеса, чтобы чрез них преподать наставления для всех пастырей округа; желая дать распоряжение для церквей Ахаии, он обращается с речью к церкви ее главного города, Коринфа. Существенною принадлежностью епископского управления в век апостольский является существование при нем совета пресвитеров (presbuteriou), который, впрочем, не имел сам по себе ни законодательной, ни судебной, ни церковно-административной власти, а был совещательным и исполнительным органом епископского управления. В следующий за веком апостольским период церковной истории каждая этнографическая разновидность, из вошедших в состав Греко-Римской империи, составляет отдельную поместную церковь, которая имеет в своем составе несколько епископских округов, состоящих из так наз. парикий (paroikia) — епископий наименьших размеров, так что епископии имелись не только в главных городах провинций, но и в малых городах и даже иногда в незначительных селениях. Число их, чем дальше, тем больше умножалось, по мере увеличения числа христиан среди той или иной народности. В конце IV века соборами Лаодикийским (прав. 57) и Сардикийским (прав. 6) было запрещено без особенной нужды умножать число епископий и ставить епископов в малые города и селения. Хотя и равные между собою, епископы каждого народа отдают преимущество чести первому между нами, каким считался сначала старший по времени рукоположения, позже — старший по важности города, в котором он епископствовал (в церковном или в гражданском отношении. Преимущество чести перешло в преимущество власти: апостольское правило (39-е) усвояет старейшему епископу право наблюдения за тем, чтобы правящая деятельность каждого епископа не выходила за пределы его епископского округа, хотя в то же время и первенствующему епископу правила эти запрещают делать какие-либо распоряжения, касающиеся целой церкви поместной, без согласия всех ее епископов. Так возникли в церкви учреждения: с одной стороны — первенствующего епископа (примаса), с другой стороны — соборов, как высшей инстанции в управлении поместной церкви, прототип которой был дан еще в апостольском Иерусалимском соборе (в 51 г.). В первобытной церкви существовало выборное начало при поставлении епископов. Народ и клир епископии, по предварительном совещании, намечали кандидата на сиротствующую кафедру и представляли его собору епископов области, который, по удостоверении в его добрых качествах, требуемых церковными правилами, посвящал его в епископы. Это участие клира и мирян в избрании Е., чем дальше, тем больше ослабевало. В конце VI века оно было ограничено, участием в выборах лишь клира и лучших граждан, которые избирали трех кандидатов и представляли их митрополиту, для выбора и постановления одного из них. В XII в. избрание епископов происходило уже вовсе без участия мирян и клира, собором одних епископов, который выбирал трех кандидатов и представлял, для окончательного избрания одного из них, митрополиту, при замещении кафедры митрополита — патриарху, при замещении кафедры патриаршей — императору. В русской церкви до половины XV в. митрополиты избирались в Константинополе. После падения Константинополя русские митрополиты, а потом патриархи, избирались собором русских пастырей в том порядке, какой соблюдался в Константинополе. Избрание епископа в удельно-вечевой период зависело от митрополита с собором и стольного князя. В Новгороде избрание «владыки» было делом веча и высшего духовенства города: окончательный выбор из трех кандидатов, избранных вечем, производился посредством жребия. Со времени утверждения в России единодержавия, все епископы избираются высшею церковною властью (прежде — соборами, под председательством митрополита или патриарха, ныне — св. Синодом) и утверждаются Высочайшею властью. Память о существовавшем в первобытной древности участии клира и мирян в избрании Е. доселе живет в существующем чине епископского посвящения, именно в троекратном пении клиросом (изображающим при богослужении народ) слова: аксиос, т. е. достоин (избранный — епископства).
   Епископская власть, как она предначертана в св. Писании и первоначальных, основных, канонах церкви, в древности всегда была предметом особенно заботливой охраны со стороны церкви. «Без епископа ни пресвитер, ни диакон ничего да не совершают». «Без Е. нет церкви». «Кто не с Е., тот не со Христом». Позже Е. усвояется название начальников церкви — principes ecclesiae, arconteV ekklhsivn. После того как христианство получило покровительство светской власти, разные права Е. и взаимные их отношения начинают занимать много места в соборных постановлениях. Подробная регламентация Иерархических отношений была совершенно необходима, в виду значительного числа епископов и дробления епархий. Из первоначальной, церковно-общинной формы, когда Е. управляет епископией отечески, широко пользуясь содействием не только совета пресвитеров, но и самой паствы, возникает мало-помалу сложная организация, в которой власть Е. является обставленною целой системой бюрократических должностей и учреждений («эконом» и «великий эконом», «скевофилакс» и «великий скевофилакс», «хартофилакс», «великий хартофилакс» и т. д.). Эта поместная (византийская) форма церковного управления в позднейшее время (в России) изменилась в епископально-консисториальную, в которой первоначальный образ Е., как он предначертан в посланиях апостольских и разъяснен в последующих канонических постановлениях соборов вселенских и поместных, сохранен ненарушимо.
   Развитие внешнего Иерархического строя всей церкви совершалось, с древнейших времен, в следующих формах. Вышеупомянутые первенствующие Е., если они получали свои преимущества чести и власти потому что были епископами главных областных городов, называвшихся, на гражданско-административном языке, митрополиями, получали титул митрополита, который, по мнению одних, был им усвоен лишь со времени Никейского собора (проф. Н. Заозерский), по мнению же других (проф. Н. Суворов, вслед за анонимным автором статьи «Правосл. Собеседника» 1858 г.: «Обозрение форм поместного управления») — значительно раньше. Несомненно, что те права и преимущества, какие соединены были с этим титулом, были присущи некоторым областным Е. еще в III в. Киприан, кроме Карфагена, считал под своею властью Нумидию и обе Мавритании: Ириней Лионский был областным иерархом всей Галлии; епископы Александрии управляли церквами Египта, Ливии и Пентаполя. Е. ефесский имел местное значение в церквах малоазийских, кесарийский — в палестинских, римский — в западных. 1-ый вселенский собор названы митрополитов усвоил Е. Рима, Антиохии, Александрии и Кесарии, недостаточно точно разграничив при этом пределы их областей, который не раньше как 2-м вселенским собором были приурочены к гражданско-административному делению греко-римской империи. Митрополичьи преимущества чести (но не власти) были усвоены также Е. новой столицы — Константинополя. Чтобы согласовать права митрополитов разных категорий (митрополитов епархий в митрополитов диоцезов), второй вселенский собор определил важные церковные дела в каждой области решать собором всех Е. области. Права митрополитов были следующие: 1) он наблюдал за церковным порядком всей провинции и за своевременным замещением в ней вакантных епископских кафедр и управлял делами последних до избрания Е.; при избрании совершал рукоположение, вместе с Е. области; 2) созывал поместные соборы и председательствовал в них; 3) принимал жалобы носы и до на Е. области и устанавливал порядок суда над ними; принимал апелляции на суд епископский, даже на решение нескольких Е.; 4) Е. области ничего важного не могли предпринимать без его согласия и должны были возносить его имя в своих молитвах; 5) он имел право посещения и обозрения всех епископий своей области; 6) никто из духовных лиц без дозволительной грамоты за его подписью не имел права являться ко двору; 7) он объявлял в своей области царские постановления по делам церковным. Во то же время власть митрополита имела ограничения: он не должен был простирать своих притязаний далее пределов своей области; в делах, касающихся целой области, он ничего не мог сделать без согласия собора Е. области, на котором, в случае разноглася, дела решались не его голосом, а большинством голосов; он не мог судить Е. без собора, сам же был и поставляем, и судим собором своих Е.; его приговоры, хотя бы постановлены были совместно с собором, подлежали апелляции к большему областному собору (позже — к патриарху). Кроме Е. главных городов, волею императора в звание митрополита были возводимы Е. и малых городов, хотя это звание было в таком случае лишь титулом. Когда, при новом административном делении Греко-Римской империи (при Константане В.), главные города области сделались столицами диоцезов, Е. этих столиц, имевшие власть над другими Е. целого диоцеза, получили, кроме звания митрополита, титул архиепископа. Если в диоцезе было несколько подведомственных архиепископу митрополитов, пред которыми он имел преимущества места и чести, то он носил название экзарха (у западных канонистов — primas dioceseos). Наконец, когда влияние экзархов на ход церковных дед в диоцезе, имевшее сначала характер обычая, развилось до степени права, вселенские соборы утвердили за старейшими митрополитами диоцеза полную церковную власть над всеми Е. диоцеза и создали новую, высшую степень иерархии — патриаршество. Во время второго вселенского собора титул патриарха был еще лишь почетным названием. Окончательно экзархи обратились в патриархов, т. е. получили власть безапелляционно и в последней инстанции решать все церковный дела целого округа, не раньше, как на халкидонском соборе, в 451 г. Собор этот не уставил каким-либо особым правилом ни титула, ни сана патриарха — но он употребил этот титул, и с тех пор вошло в обычай в церкви титуловать именем патриарха пять иерархов, совмещающих в себе права высшей церковно-правительственной юрисдикции. Каким бы титулом, впрочем, ни именовался Е. — архиепископом, митрополитом, экзархом, патриархом и т. д. — и как бы ни видоизменялось его гражданское положение, первоначальное догматическое учение о нем, как о представителе высшей, третьей степени церковной иерархии, остается неизменным. При избрании и посвящении его неизменно соблюдаются правила, постановленные на этот предмет в древних церковных канонах. Согласно 12 прав. VI всел. собора, он должен быть безбрачен, хотя это и не значит, что он должен быть непременно посвящен в монашество (что, впрочем, вошло в обычай с давних времен). Особенным правом и должностью еписк. сана служит право рукополагать в диаконы, пресвитеры и Е., поставлять в низшие должности клира, освящать св. миро для совершения таинства миропомазания, освящать храмы, с возложением в них мощей, и антиминсы. Власти Е. подчинены все члены церкви, находящиеся постоянно или временно в пределах его епископий, все учреждения правосл. церкви, духовно учебные заведения и церк. приходские школы, отчасти и школы других ведомств, монастыри епархии (за исключением так наз. ставропигиальных), братства и церковноприходские попечительства. Епархиальный архиерей выдает священникам и диаконам ставленные грамоты; постригает или разрешает постригать в монашество; разрешает построение церквей в селах и городах (кроме столиц) и перестройку обветшавших храмов, за исключением древних (которые могут быть возобновляемы лишь с разрешения и при участии имп. археол. комиссии), устройство домовых храмов (кроме столиц), молитвенных домов и часовен. Перемещение Е. из одной епархии в другую совершается не иначе, как по инициативе свят. Синода; по силе 14 и 15 правил апостольских, просить о том самому Е. запрещается. Ср. проф. Н. Заозерского, «О священной и правительственной власти и о формах устройства првсл. церкви» (М., 1891); проф. Н. Барсова, «О времени учреждения иерархии в церкви» (журнале «Вера и Разум» 1888); А. С. Павлова, «Об участии мирян в делах церкви» (Казань, 1866); «Устройство церковной иерархии» и «Обозрение древних форм поместного церковного управления» (в журнале «Православный Собеседник» (1858); «О степенях священства» и «Происхождение новозаветной иерархии» («Православный Собеседник», 1868).
   Н. Барсов.

Епитимья

Епитимья (греч. наказание по законам). На языке церковных канонов Е. означает добровольное исполнение исповедавшимся, по назначению духовника, тех или иных дел благочестия (продолжительная молитва, милостыня, усиленный пост, паломничество и т.п.). Е. не имеет значения наказания, меры карательной, лишения прав члена церкви; она является лишь «врачевством духовным». Учение православной церкви об Е. существенно отличается от учения о том же церкви католической, по которому Е. есть не нравственно-исправительная мера, а именно наказание или возмездие за грех. От Е., налагаемой духовником при исповеди, отличается Е., назначаемая по суду гражданскому, на основании законов уголовных, за вероотступничество, ложную присягу, прелюбодеяние и др. Эта Е. имеет вполне значение наказания. Способы ее исполнения и наблюдение за исполнением определяются епархиальным начальством, которому суд сообщает о роде и качестве преступлений присужденного к Е.
Н. Б.

Епитрахиль

Епитрахиль (epi — на и trachloV — шея) — одно из богослужебных облачений священника, надеваемое на шею. Е. — не что иное, как дьяконский орарь, средина которого обернута около шеи, а два долгие конца соединены рядом. Епитрахиль есть символ благодати священника; поэтому без нее священник не совершает ни одного из богослужений и священнодействий и не произносить проповеди в церкви; при исповеди он возлагает Е. на голову исповедующегося, когда произносит отпущение ему грехов; ею обвертывает свою руку, когда при венчании троекратно обводить венчающихся вокруг аналоя. Некоторые богослужения священник совершает в одной Е. (без фелони), именно таинство покаяния, малую вечерню, повечерие, полуночницу, часы (если на них не читается Евангелия), а также некоторые молитвословия на домах у прихожан, напр., молитвы при рождении младенца и наречении ему имени и т.п.
Н. Б.

Епифаний Премудрый

Епифаний Премудрый (не канонизованный святой) — составитель житий, ученик преп. Сергия Радонежского. Жил в конце XIV и начале XV в.; путешествовал по Востоку, был в Константинополе на Афоне, в Иерусалиме; умер около 1420 г., в сане иеромонаха и духовника Троицкой лавры. Ему принадлежат «Житие преп. Сергия», которое он начал писать через год после смерти преп., по личным воспоминаниям и собирая сведения у других старцев, а кончил около 1417 — 18 г., через 26 лет по смерти Серия (отрывки в «Истории русской церкви» Макария, VI, 353). В списках XV в. это житие встречается очень редко, а большею частью — в переделке Пахомия Серба. Другие соч. Е.: — «Слово похвально преп. отцу нашему Сергию» (в рук. XV и XVI в.) в «Житие св. Стефана Пермского» (1397; издано Н. И. Костомаровым в «Памятниках старинной русской литературы», IV, 119 — 171). Архиеписк. Филарет приписывает Е. «Сказание Е. мниха о пути в св. град Иерусалим». См. Н. Барсуков, «Источники русской агиографии» (192, 515, 546); Е. Голубинский, «Преп. Серий Радонежский» (1892).
А. Л — ко.

Епифаний Славинецкий

Епифаний Славинецкий — иеромонах, филолог и проповедник. Уроженец Малой России, он учился в киевской братской школе до преобразования ее Петром Могилою, так что был чужд схоластической философии и диалектики. Тем не менее он был в «философии и богословии изящный дидаскал, искуснейший в элинно-греческом и славянском диалектах». Учился за границей; был учителем киевского братского училища. В 1650 г. Е. был вызван в Москву «для риторического ученья» (в чудовской школе) и для перевода греческих книг. В 1674 г. Е. сделан был главным руководителем перевода Библии с греческого на славянский яз., начатого им в сотрудничество с Сергием, бывшим игуменом Молчанского монастыря, Евфимием, иеромонахом Чудова монастыря, и др. Ум. в 1676 г. Кроме перевода Нового Завета, в бумагах его остался перевод Моисеева Пятикнижия и статья о порче псалмов Аполлинарием. Будучи помощником патр. Никона в исправлении богослужебных книг, Е. перевел «Ирмолог» (1673) и литургию Иоанна Златоуста. Ему принадлежит целый ряд предисловий к моск. изданиям богослужебных книг, а также перевод нескольких отеческих сочинений (с греч. и лат.) и нескольких книг светского характера. Переводы Е. отличаются тяжелым, подчас даже непонятным слогом: он до педантизма придерживался подлинника, не обращая внимания на дух языка. Наоборот, в собственных трудах Е. — довольно чистый и выдержанный церковнославянский язык. Е. составил еще «Лексикон греко-славяно-латинский» (рукоп. синод, библ.) и «Лексикон филологический» — свод объяснений терминов из Св. Писания, извлеченных из отцов церкви (рукоп. общ. ист. и древн.). С разрешения Никона, Е. возобновил прекратившийся еще с XV в. на Руси обычай проповеди в церкви. Слов Е. сохранилось более 60. Он был последователем юго-зап. проповедников, украшавших свои поучения метафорами и свидетельствами из сочинений светских. Поучения Е. мало приложимы к жизни; заметно, что составлены они ученым, мирно живущим в монашеской келье. См. «Письмо инока Евфимия к ректору Головчичу» («Чт. Об. И. и Др.», 1846, IV); Миркович, «Школы и просвещ. в патриарш. период» («Ж. М. Н. Пр.», 1878, VII); Певницкий, в «Трудах киев. дух. акд.» (1861); Сторожев, в «Киев. Стар.» (1889, № 11); Субботин, «Дело патр. Никона» (1862).
А. Л — ко.

Ересь

Ересь, еретики — На языке церковной догматики Е. означает сознательное и преднамеренное уклонение от ясно выраженного и формулированного догмата веры христианской, и вместе с тем — выделение из состава церкви нового общества. Е. нужно различать: от 1) раскола, который означает также обособление от состава церковного союза или общества верующих, но вследствие несогласия подчиняться данному Иерархическому авторитету, по разногласию, действительному или мнимому, в учении обрядовом, 2) от непреднамеренных ошибок в догматическом учении, происшедших вследствие того, что тот или другой вопрос самою церковью не был, в данное время, предусмотрен и предрешен символически. Такие ошибочные мнения встречаются нередко притом у многих авторитетных учителей и даже отцов церкви (напр. у Дионисия Великого, особенно у Оригена) в первые три века христианства, когда имела место большая свобода мнений в области богословия, а истины церковного учения не были еще формулированы в символах и подробных вероизложениях соборов вселенских и поместных. Источниками Е. обыкновенно были: 1) нежелание иудеев и язычников, а также последователей восточного дуализма, принявших христианство, окончательно расстаться со своим прежним религиозным и философским мировоззрением, и усилия скомпилировать в одно целое старые доктрины с новыми христианскими. Смешение восточного дуализма с христианством произвело манихейство, Е. Вардесана, монтанизм, мессалиан и мн. др. секты, в несколько изменившемся виде существовавшие даже в новой европейской истории (вальденсы, богомилы и др.). Из смешения с христианством древнего иудаизма возникли самые первые по времени секты, с которыми боролись еще апостолы и отцы церкви II III вв.; из стремления скомпилировать в одно целое наиболее отвлеченные доктрины христианства (учение о Боге-Слове) с учением о Логосе платоников и неоплатоников получили свое начало Е. рационалистические III и IV в. (монархиане, субординационисты и т. д.). 2) Стремление более сильных умов поставить христианское учение, данное как Богооткровенное, на один уровень с философским миросозерцанием античного мира, обосновать его на философских и диалектических методах последнего. Намерение у этих учителей было доброе, но по самой природе вещей неисполнимое, и привело к рационализму, каковым и была самая сильная Е. всех времен — арианство, с его отраслями. 3) Самобытное богословствование христианских учителей, на основании Св. Писания и чистых начал разума, лишенное узаконенных церковью руководительных начал — церковного предания и общего голоса вселенской церкви, Отсутствие этих начал, при самомнении и самоуверенности, влекло к нарушению нормального состава учения церкви. Кроме указанных трех категорий учений — Е., расколов, непреднамеренных ошибок церковных учителей, — вне состава символического, общеобязательного для всех христиан учения церкви находятся еще так называемая частные или личные мнения церковных учителей и отцов церкви о разных детальных вопросах христианского учения, которых церковь не авторизирует своим именем, но и не отрицает, предоставляя их благочестивой пытливости верующих (таковы, напр., некоторые мнения Евсевия Кесарийского, Григория Нисского и др.). Этим учением о дозволенных частных мнениях православная церковь отличается от католической, которая во всем составе христианского богословия хочет видеть лишь догматы. На пространстве церковной истории, от начала церкви до наших дней, непрерывною вереницей тянется ряд бесчисленных Е., древних и новых; из повторения старых условий возникает повторение старых, лишь видоизмененных внецерковных учений о христианск. догматах. Церковь борется с ними, опровергает их, побеждает; а еретиков, после безуспешных попыток обратить их к своему учению, предает отлучению. Грекоримское государство, в интересах спокойствия, а также «оберегаючи матерь свою, св. церковь», подвергает их уголовному преследованию; еще более фанатические западноевропейские средневековые католические государства предают их сожжению, иногда не желая различать настоящих еретиков от людей науки, не имеющей непосредственного отношения к церковным доктринам, но по теории средневекового католичества долженствующих состоять в зависимости от догматики; их примеру следует (Иосиф Волоцкий — ересь жидовствующих), хотя и не в такой степени и не без протеста лучших представителей самой церкви, древняя допетровская, а от части и послепетровская Русь. Значение ересей и расколов в истории состоит в том, что, свидетельствуя о наличности высших духовно-нравственных интересов в обществе в данный исторический период, они, с другой стороны, вызывали на усиленную интеллектуальную деятельность самую церковь, побуждая ее к более подробному раскрытию и более точному формулированию своего учения, наконец — к систематизации его, каковая для церкви Восточной сделана была еще в VIII в. Иоанном Дамаскиным. Полное, вполне научное изучение ересей, особенно древних, в настоящее время представляется еще не вполне возможным; мы знаем их доктрины отчасти только по тем очеркам, их какие находятся в ересеологических (описательных) сочинениях древних церковных писателей (ереси трех первых веков), а ереси четвертого и пятого веков — почти исключительно по их опровержениям отцами церкви того времени. Сочинения самих еретиков (древних) истреблялись церковью столь же ревностно, как истреблялись в века языческих гонений списки Св. Писания и сочинения самих отцов церкви. Лишь недавние находки (подлинный символ древних гностиков, сочинения еретика IV века Прискиллиана) дают основание предполагать, что дальнейшее изучение главных рукописных библиотек, как, например, афонская или ватиканская, откроет новые данные для более близкого знакомства с древними ересями. — Лучшая характеристика ересей — у Неандера, в его «Allgemeine Geschichte der christlichen Religion und Kirche» (4-е изд.), систематизация их и генезис — у Гессе, в его «Истории церкви», имеющейся и в русск. переводе (Казань, 1863). Подробный рассказ содержания учения ересей — в «Histoire de l'eglise» Прессансе, а также в церк. истории о. Владимира Гетте (есть русск. перевод). См. также Прот. Иванцова-Платонова, «Ереси и расколы трех первых веков» (М. 1877).