Брукс Хелен. Нечаянная любовь

   — Все?
   Вопрос был адресован прямо Фрэнку, и он ответил в том же духе:
   — Рия все объяснила. Но если ты хочешь спросить, нравится ли мне Рия, то мой ответ — да! Чертовски нравится! К несчастью, до настоящего момента это чувство было безответным, но я не сдаюсь.
   Димитриос возвышался над ним, как башня. В сравнении с ним американец казался карликом, но это его вовсе не пугало, и Рия поставила ему пятерку за храбрость.
   Несколько секунд они стояли не двигаясь, ведя какую-то только им понятную дуэль глазами. Димитриос вдруг сообразил, что они привлекают внимание, тут же взял себя в руки и, резко выдохнув, отступил на шаг. Рия отпустила его руку и тоже отступила в сторону.
   — Это, естественно, твое право, — заметил Димитриос, уже с непроницаемым лицом. — Мы с тобой давно знакомы, Фрэнк, и мне бы не хотелось, чтобы мы расстались на такой неприятной ноте.
   — Взаимно, — сухо ответил Фрэнк, с понимающим взглядом протягивая руку Димитриосу.
   И когда Димитриос пожал ее, казалось, они о чем-то мгновенно договорились.
   — Я долго ждал этого момента, — сказал Фрэнк с намеком и вроде бы ни к кому не обращаясь.
   Димитриос вдруг покраснел, а Фрэнк язвительно улыбнулся и, повернувшись к Рии, коротко попрощался.
   — Веди себя хорошо, ягодка, — сказал он мягко, и глаза у него были грустные.
   Когда его светловолосая голова исчезла в толпе, общий разговор возобновился. Рия открыла было рот, но Димитриос взял ее за руку и приложил ей палец к губам.
   — Сейчас я посажу тебя, и ты будешь сидеть тихо, как мышка, — сердито сказал он. — Ты не двинешься с места, даже если рядом разверзнется земля и упадут небеса. Ты больше ни с кем, я повторяю, ни с кем не будешь разговаривать и будешь молчать, как рыба.
   Она сдержала запальчивый ответ, чувствуя, что находится под властью такой силы, с которой ей не совладать, и малейший отпор с ее стороны может оказаться последней каплей.
   — Ты ведешь себя совершенно неразумно, — прошипела она, пока они, как полицейский и вор, пробирались сквозь гудящую толпу, которая, как по мановению волшебной палочки, расступалась перед ними. — Ради Бога, я не сделала ничего плохого. Фрэнк просто увидел меня и подошел поболтать. А ты вдруг все раздул до кошмарных размеров. Я ведь не могла знать, что он здесь будет.
   — Все? — Он крепко держал ее за руку, а голое у него был глухим от бурливших в нем чувств, на щеке опять задергался нерв. — Ты что, не понимаешь, что устроила целый спектакль у всех на виду?
   У Рии даже горло перехватило от такой несправедливости, но только она собралась остановиться и выразить свой протест, как хватка на ее руке стала настолько жесткой, что она чуть не закричала.
   — Мне больно, — слабо сказала она, следуя за ним к старым кедрам, где в уединении стояло несколько легких кресел.
   — Поверь мне, это ничто по сравнению с тем, что бы мне хотелось с тобой сделать, — грубо ответил он, держась прямо, как каланча. — Вот, садись и не двигайся до тех пор, пока я не вернусь. Ты уже поела?
   — Что? — не поняла она.
   — Я спрашиваю, ты уже поела? — произнес он по слогам, точно разговаривал с ребенком, который страшно его раздражает.
   — Нет, я еще не поела, — ответила она ему в тон, и вето сердитых голубых глазах что-то блеснуло, однако тут же погасло.
   — Не испытывай судьбу, — коротко заметил он, отворачиваясь. — Сиди смирно, я сейчас вернусь.
   Буквально через минуту он появился с подносом, на котором стояли тарелки с цыпленком табака, говядиной, ветчиной, зеленым салатом и маленькими вареными картофелинками, неоткупоренная бутылка вина и два бокала. Рия с облегчением отметила про себя, что лицо его смягчилось.
   — Ешь! — приказал он, разворачивая большую салфетку у нее на коленях и подавая ей одну из тарелок с ножом и вилкой. Поставив стакан с вином у ее ног, он уселся на стуле рядом, так близко, что она почувствовала терпкий запах его одеколона. Едва они остались наедине, появилась теплая, какая-то интимная атмосфера, и Рия даже поперхнулась ветчиной. Прекрати, дура! — твердо приказала она себе. Он уже помолвлен. Димитриос был совершенно спокоен и с удовольствием ел, не сводя глаз с танцоров, исполнявших традиционные греческие танцы. Их яркие костюмы и зажигательный ритм собрали целую толпу зрителей вокруг небольшой сцены. — Я же сказал: ешь!
   Он не смотрел на нее, и она решила, что это намек — за последние несколько недель она потеряла несколько фунтов веса. Но ведь в этом был виноват он!
   — Ты как заботливый папаша, — сказала она раньше, чем подумала, и тут же искоса глянула на него — не обиделся ли? Когда же она научится сначала думать, а потом говорить?
   — Ну уж нет! — В голосе его была ирония и что-то еще. — Поверь мне, Рия, чувства, которые я к тебе питаю, далеко не отеческие.
   — Да, но… — Она запуталась, и он знал это. Глаза его смеялись. — Ты же говорил, что тебе придется здесь работать! — пролепетала она первое, что пришло на ум. Он поджал губы, и блеск в его глазах потух.
   — Надеюсь, мне позволено поужинать, или мое присутствие настолько для тебя отвратительно, что ты хочешь, чтобы я немедленно избавил тебя от него?
   Она заморгала, услышав этот ледяной тон, но все-таки нашлась что сказать:
   — Я вовсе не это имела в виду. Ты настаивал на том, чтобы мы с Поппи сами позаботились о себе. Ты просто не хотел брать нас с собой.
   — И насколько же я был прав! — сказал он со странным чувством, не спуская с нее глаз.
   — Мне казалось, что этот вечер очень важен как деловое мероприятие, с трудом выдавила она, пытаясь скрыть боль, которую ей причинили его холодные слова.
   — Есть вещи и поважнее, — ответил он с намеком. — К тому же если целью этой вечеринки было отметить договор, то я, видимо, с ним успешно покончил, тебе не кажется?
   Она покраснела, и он медленно и осторожно приподнял ее лицо за подбородок.
   — Не беспокойся, я больше не буду вести себя как юнец.
   От его прикосновения она сразу растаяла. Но туг же отпрянула, боясь, что не сможет скрыть этого от его опытного взгляда.
   — Ешь! — решительно сказал он. Он неправильно истолковал ее реакцию, в чем Рия убедилась уже в следующее мгновение. — Не смотри на меня так, словно я прямо сейчас тебя изнасилую, — прорычал он. — Здесь ты в полной безопасности, можешь мне поверить. Я нисколько не сомневаюсь, что бесподобный Фрэнк туг же бросится тебе на помощь, стоит мне только посмотреть на тебя не так. — Рия побагровела от воспоминаний, которые вызвали в ней его слова и которые она предпочла бы навсегда забыть. Он едко рассмеялся. — По крайней мере, это я еще могу делать, — пробормотал он, слегка дотрагиваясь до ее горящей щеки.
   Долго после того, как он отвел пальцы и опять принялся за ужин, кожа ее горела. Она все не переставала удивляться власти, которую он над ней имеет. Даже зная, что он помолвлен, что он играет с ней, точно кошка с мышкой, она не могла ему противиться. И от этого ей стало горько и страшно. Она поймала себя на мысли, что не уважала бы такого человека, в какого постепенно превращалась сама. Надо как можно быстрее уехать из Греции и никогда, никогда больше сюда не возвращаться!

Глава 9

   — Ты все еще меня боишься? — спросил он, нарушая молчание, длившееся уже несколько минут. Рия едва притронулась к еде. Димитриос налил по второму бокалу вина. — Я вообще-то не монстр какой-нибудь, просто человек, который иногда ошибается, такой же человек, как и ты.
   Рия посмотрела на его суровое лицо в лунном свете. Губы у него почему-то были белые, а в глазах то и дело вспыхивали какие-то огоньки, будто там, в глубине, бушевал огонь, который он старательно пытался скрыть. — Ты меня не пугаешь, — солгала она, гордо задирая вверх подбородок, и он задумчиво улыбнулся, наклоняясь вперед и закидывая ногу на ногу.
   — Оч-чень впечатляет. На сей раз ты меня не убедила. Меня до сих пор поражает, как тебе удалось так ловко обвести меня вокруг пальца.
   — Ты даже не дал мне возможности высказаться. Мне кажется, ты и не хочешь понять мои мотивы.
   — Возможно, — самонадеянно сказал он. — Я уже знаю, что в таких случаях лучше полагаться на собственные суждения.
   — Или на отсутствие таковых. — Рия понимала, что нарывается на скандал, но ею руководили оскорбленная гордость и злость, и она не могла смолчать. — Временами мне кажется, что, когда речь заходит обо мне, сердце у тебя исчезает.
   — Понятно, — хмуро сказал он. — Только, боюсь, тебе не понравится, если я отвечу той же монетой. — Он приблизил к ней свое лицо настолько, что она ощутила его дыхание. В лунном свете глаза его казались двумя холодными щелками. — Я уже попросил прощения за то, что произошло у тебя в комнате в ту ночь. Хотя я прекрасно понимаю, мне нет за это прощения. Его акцент стал очень заметным.
   — Я уже забыла об этом.
   Слова эти были сказаны так, что он поверил.
   — Тогда в чем же дело? У меня такое впечатление, что ты на меня сердишься. С тех пор как я вернулся из Америки, к тебе просто не подступиться.
   — А что, если ты мне просто не нравишься?
   Надо во что бы то ни стало заставить его замолчать, а то она не выдержит и станет говорить ему, что он разбил ее сердце и растоптал ее хрупкие мечты, что она все знает о Кристи и об их планах совместной жизни. Он не шелохнулся, лицо его оставалось непроницаемым.
   — Возможно, — согласился он вдруг. — А как бы это проверить?
   Она зашла слишком далеко, но поняла это только тогда, когда он резко поставил ее на ноги и прижал спиной к стволу старого кедра, величественно возвышавшегося в полумраке и укрывавшего их от посторонних глаз.
   — Так что ты говоришь? — спросил он хрипло, и она сжалась под неистовым блеском его глаз.
   — Оставь меня в покое, — вяло пробормотала она. Грубая кора царапала ее обнаженную спину.
   — Ты снова и снова испытываешь мое терпение, — едва слышно пробормотал он. — Ты не можешь не понимать, что ты со мной делаешь…
   Она смотрела на его лицо. В голубых глазах не было ни мягкости, ни нежности. Они сцепились со взглядом ее серых глаз, не замечая испуганного выражения на ее лице.
   — Прошу тебя, Димитриос, прекрати, — попросила она, слегка дотрагиваясь дрожащими пальцами до его щеки. Лицо у него мгновенно смягчилось, в глазах промелькнули странные огоньки, но он все смотрел и смотрел на ее легкую фигурку и прижимался к ее мягкому телу.
   — Что мы делаем друг с другом? — пробормотал он, с тоской качая черноволосой головой. — Ты у меня уже в печенках сидишь.
   Его нежность напугала ее даже больше, чем неукротимая страсть, она могла бороться с его неистовством, но эта соблазнительная нежность была сильнее ее хрупкой решимости.
   — Я хочу тебя, — сказал он с каплей своей обычной самонадеянности. Ведь в этом нет ничего плохого?
   Он прижал ее к своему напряженному телу, жадно ища ее губы и целуя ее, не в силах сдержаться.
   Ее плоть отреагировала мгновенно, и когда его горящие губы заскользили по ее лицу и шее, тело само по себе, повинуясь извечному инстинкту, стало отвечать на его ласки. Чувствуя ее податливость, он оторвал ее от дерева. Теперь только его руки удерживали ее. Дыхание у него стало неровным, а пальцы скользили по ее гибкому стану.
   — Мне кажется, что я бы смог научиться жить, даже если бы тебе не нравился, — с легкой насмешкой сказал он, и глаза у него мягко лучились. Она хотела отодвинуться от него, догадываясь, что он дает ей возможность бежать, но вместо этого еще крепче к нему прижалась, впитывая в себя его дурманящий запах и наслаждаясь близостью его большого тела.
   — Ты понимаешь, что я чувствую? — неровным голосом спросил он. Утвердительно кивнув, она опустила голову и спрятала за переливающейся ширмой волос раскрасневшееся лицо.
   — Но этого ведь недостаточно? — Голос ее дрожал, и она почувствовала, как он напрягся.
   Опять всего лишь несколько украденных мгновений. Если уж она ему себя отдаст, то это будет на всю жизнь, а он уже обещал себя другой. Она хотела его целиком, а не только его тело.
   — Послушай, Рия, — сипло пробормотал он, — я тебе кое-что должен объяснить. Что-то, что ты должна понять.
   Произнося эти слова, он слегка отстранил ее от себя — и точно в прорубь опустил.
   Мысли ее бешено закрутились. Сейчас он расскажет ей о Кристи. Только не это, она этого не перенесет.
   — Нет! — выкрикнула она и отступила с выражением ужаса на лице. — Я не хочу этого слышать. Ничего из того, что ты можешь сказать, не имеет для меня значения. Слишком поздно.
   — Понятно. — Он нахмурился. — Значит, я сам выставил себя дураком.
   — Нет. — Она хотела было дотронуться до его руки, но что-то в гордо-холодном лице заставило ее остановиться. — На это ты неспособен.
   — Не надо, Рия. — В голосе его звучало холодное предостережение. — Я никогда не был так близок к тому, чтобы взять женщину силой. Иди.
   Сам он не шелохнулся.
   Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, взбудораженная болью, прозвучавшей в его голосе.
   — Димитриос, ты не понял…
   — Я сказал, иди.
   Они долго с тоской смотрели друг на друга, и шум банкета был где-то очень-очень далеко.
   Она не двинулась с места, тогда он бросился мимо нее, пробормотав какое-то проклятье, и, не обернувшись, затерялся в толпе.
   На ватных ногах Рия побрела вслед за ним, оставив темную уютную тень. Она была как в оцепенении, односложно отвечая на вопросы. Фрэнк тоже исчез, и она была этому рада. Его дружеское лицо могло оказаться последней каплей — нервы у нее и так были натянуты до предела.
   Она и не знала, что Димитриос постоянно был где-то рядом, не выпуская из вида ее отсутствующее лицо.
   Через несколько минут к ней подошла Поппи, казавшаяся очень усталой, особенно в ярком свете ламп.
   — Где ты пропадала? — обеспокоено спросила кузина, не сводя с нее глаз. — Выглядишь ты ужасно. Что случилось?
   — Ничего, — ответила Рия не своим голосом, и та недоверчиво фыркнула. — Ну да, ты пропадаешь больше чем на час с нашим уважаемым хозяином, а затем появляешься, как слегка подогретая смерть, и ничего не произошло?
   — Прошу тебя, Поппи.
   Всего три слова, но Поппи поняла, что Рия на пределе.
   — Никое заказал нам такси. Я только хотела сказать, что тебе вовсе не обязательно ехать сейчас со мной, но теперь вижу, что, может, тебе все-таки поехать? — мягко спросила она.
   — Да, пожалуйста.
   Рия стала приходить в себя, только когда такси остановилось у виллы.
   Как во сне, она услышала резкий лай собак.
   — Ну так вот, — бесцеремонно заявила Поппи, препроводив ее в такую гостиную, едва освещенную маленькой лампой. — Мы отсюда не уйдем до тех пор, пока ты мне не расскажешь, что происходит. И не смей отвечать «ничего»!
   Рия с легким вздохом откинулась на спинку стула, и одна из маленьких собачек прыгнула ей на колени, согревая ее холодные ноги. Рия в полумраке смотрела на кузину.
   — Не смотри на меня так, — решительно заявила Поппи. — Я намерена довести дело до конца. Я должна знать, что происходит. Ну и вечерок! болтала она. — Для начала Димитриос прямо-таки набрасывается на одного из тех, для кого, собственно, и организовывал весь пир. Никое просто глазам своим не поверил. Он уверен, что его дядя потерял голову.
   — Это был Фрэнк, — тихо сказала Рия, и Поппи раздраженно на нее посмотрела.
   — Что же он натворил, если получил такое?
   — Да ничего, в общем-то…
   — Если ты еще хотя бы раз произнесешь это слово, я завизжу, — предупредила Поппи. — Никогда бы не поверила, что Димитриос способен на такое. Всем было так неудобно. Затем он куда-то препровождает тебя и смотрит на окружающих так, будто они совершили тяжкий грех. А затем ваша парочка исчезает с лица земли на битый час. И когда ты вновь появляешься… эх! Не находя слов, она возмущенно посмотрела на Рию.
   — Ты была похожа на смерть, а он выглядел так, будто кто-то дал ему под ложечку. Так что же происходит, Рия? Только не смей говорить «ничего».
   — Все как-то страшно запутано, — медленно прошептала Рия, начиная всхлипывать. — Все так запутано.
   — Конечно, я не очень-то хороший родственник, но я у тебя одна, и я всегда на твоей стороне, права ты или нет. — На лице Поппи была написана неподдельная озабоченность. Точно добрая фея, она с любовью взяла за руку маленькую Золушку. — Ну же, что случилось?
   — Обещаешь никому не говорить? — надтреснутым голосом спросила Рия. Кузина кивнула, и Рия уставилась в пустоту. — Димитриос женится на Кристи.
   Жестокие слова на несколько секунд повисли в воздухе, прежде чем Поппи выпустила воздух из легких.
   — Не верю, — твердо заявила она.
   — Это правда, Поппи.
   — Кто тебе сказал? Она?
   Рия кивнула, и кузина вскочила на ноги и стала расхаживать перед ней взад и вперед.
   — Ну, Рия, ты такая легковерная! Это неправда! Кристи бегает за ним уже очень давно, а когда появилась ты, она просто озверела. Никое говорит, что никогда не видел своего дядю таким. А уж если он это заметил, то можешь быть уверена — Кристи тоже.
   — Ты не понимаешь, — устало сказала Рия. — Все совсем не так, как ты думаешь. Когда-то Димитриос был знаком с девушкой, которую звали Каролина. Она разбила его сердце, когда он был еще совсем молод. Как я теперь вижу, он до сих пор не простил ее. Может, он все еще любит ее, не знаю. Главное, что она очень на меня похожа. Теперь понимаешь? Он хочет меня только потому, что я похожа на нее, а не потому, что испытывает ко мне какие-то чувства!
   — Черта с два! — с жаром воскликнула Поппи. — Димитриос не какой-нибудь мальчик, чтобы бежать за тобой только из-за твоей фигуры. И если ты так думаешь, то ты глупее, чем я тебя считала. Извини, Рия, — продолжала она, видя ее жалкое лицо, — но я просто не могу поверить, что он женится на Кристи. Ты его-то спрашивала?
   Рия отчаянно замотала головой.
   — Как, если Кристи рассказала мне это по секрету? Даже Кристина еще ничего не знает. Они объявят об этом после вашей свадьбы. Да я уже и кольцо видела. Оно стоит, наверное, не одну тысячу.
   В глазах у Поппи засветились первые огоньки сомнения, но уже через секунду она опять упрямо дернула головой.
   — На все должно быть какое-то объяснение. Я просто не верю, что эта притвора могла обвести Димитриоса вокруг пальца… Может, она попросила кольцо у кого-нибудь поносить?
   — Ты что? — мягко возразила Рия. — Кто даст такую вещь? Ведь это целое состояние. Не надо обманывать себя, Поппи, она подходит ему больше, чем я.
   Поппи посмотрела на нее с нарастающим беспокойством.
   — Надо бороться, Рия. Ты же знаешь, что любишь его. Не позволяй всему этому распадаться.
   — Я не так настойчива, как ты, — ответила Рия. — К тому же и драться-то не за что. Он уже сделал свой выбор. Может, это даже лучше для нас обоих.
   Поппи с отвращением фыркнула.
   — Рассказывай! Я никогда не видела тебя в таком ужасном состоянии. А если он попросил руки Кристи, то вряд ли это доставило ему массу удовольствия, тебе не кажется? Вы оба ходите как в воду опущенные.
   — Забудь об этом, Поппи, — попросила Рия. — Через несколько дней я уеду, и тогда все вы преспокойненько заживете каждый своей жизнью, а я буду собирать то, что осталось от моей.
   — И ты думаешь, что мне от этого легче? — Поппи едва не плакала. —Позволь мне спросить у него, Рия. Я как-нибудь так, осторожненько… Можно, а?
   — Если ты скажешь кому-нибудь хоть слово, то обещаю тебе, я забуду о твоем существовании. — Голос у Рии был холоднее льда, и Поппи не решилась настаивать, обиженно поджав губы. Рия медленно поднялась и вышла. Она походила на старуху, и все в ней говорило о поражении.
   На следующее утро Кристи объявилась вновь — с целой охапкой свадебных подарков, которые Поппи приняла у нее более чем угрюмо. Это не ускользнуло от проницательных глаз рыжеволосой красотки, и она злорадно кивнула головой с тщательно уложенными волосами.
   — Нервишки перед свадьбой? — медленно протянула она, не сводя с сердитого лица Поппи ядовито-зеленых глаз.
   — Ничего подобного! — отрезала Поппи, меча в нее искры.
   Кристи мягко рассмеялась и вытащила еще одну коробку из своих многочисленных чемоданов, которые потный таксист поставил перед ней несколько минут назад.
   — А это для Кристины, — сказала она безразлично, ни к кому не обращаясь. — Она у себя?
   — Да. А мужчины на работе, — сказала Поппи полным ада голосом, но тут же слегка покраснела, перехватив сердитый взгляд Рии.
   — Насколько я вижу, вы по-прежнему работаете, как пчелка, — насмешливо сказала Кристи, поворачиваясь к Рии.
   Рия отвела глаза и не проронила ни слова.
   — Сегодня вы чрезвычайно дружески ко мне расположены… — бросила Кристи через плечо и грациозно направилась к лестнице. — Мы так рады вас видеть, Кристи! Как вы долетели, Кристи?
   — Чтоб ты сдохла, Кристи! — вполголоса пробормотала Поппи, когда рыжеволосая красавица, скользя рукой по полированному дереву резных перил, поплыла по залитой солнцем веранде в комнату Кристины.
   По мере того как день подходил к концу, Рия все больше и больше нервничала. Холодные зеленые глаза, как буравчики, сверлили ее лоб — так, что она была готова закричать. Поднимая глаза от работы, она постоянно ловила на себе пристальный взгляд Кристи, следившей за каждым ее шагом. Ее красивое лицо было холодным.
   — Вы ненавидите меня, правда? — сказала Кристи таким голосом, словно просила чашку кофе.
   — С чего мне вас ненавидеть?
   Рия отвернулась и стала просматривать отпечатанные на машинке листочки бумаги, с внутренней дрожью предчувствуя схватку.
   — Вы прекрасно знаете, почему, — надменно сказала Кристи, и слова ее падали, словно первые капли надвигающейся грозы. — Почему бы вам не отправиться восвояси, пока еще не вся ваша гордость растоптана? Честно говоря, я не ожидала увидеть вас здесь снова.
   — Извините, что не оправдала ваших надежд, — сказала Рия. Ее спокойствие и безразличный голос явно раздражали оппонентку.
   — Не думайте, что вам удастся обмануть меня этими вашими невинными штучками, — бросила Кристи, придвигаясь к ней ближе и гладя на нее злобными глазами. — Димитриоса ты еще могла бы обвести вокруг пальца, но я-то тебя сразу раскусила. Ты охотница за чужим богатством! Поверь мне, зря теряешь время. Ты вылетишь отсюда пробкой, как только они поженятся, так почему бы тебе не собрать свои чемоданчики прямо сейчас и не отправиться куда подальше?
   — Я уеду, когда все будет готово, — отчеканила Рия, поднимая голову и твердо глядя в надменное лицо Кристи. Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и Кристи не выдержала. От ненависти лицо ее перекосилось. — Много я повидала таких, как ты. Но они приходили и уходили, — прошипела она через плечо, отворачиваясь и меча зеленые искры. — Ну, протянешь ты еще месяц или два, но он быстро потеряет к тебе всякий интерес. А ко мне он все время возвращается, не забывай этого.
   — У меня нет ни малейшего намерения тянуть сколько бы то ни было, холодно ответила Рия, а внутри у нее все оборвалось, и она не смогла скрыть этого. Направляясь к дверям, она сдержанно сказала: — Мне просто жалко Димитриоса, если у него будет такая жена. Мне жаль его от всего сердца.
   — Оставь свои сожаления при себе! — издевательским тоном выкрикнула Кристи. А когда Рия вышла из комнаты, лицо Кристи озарилось торжествующей улыбкой. — Пожалей лучше себя. Это пригодится тебе в те длинные холодные ночи, когда ты будешь представлять его рядом с собой.
   Рия каким-то чудом добралась до своей комнаты. Дрожа, она села на кровать. Жестокость Кристи выбила у нее почву из-под ног. Никогда еще ей не приходилось сталкиваться с такой открытой и яростной ненавистью. Может, действительно лучше уехать прямо сейчас? По крайней мере, в одном она могла быть уверена: Кристи сделает все, чтобы испортить ей последние дни.
   Вечером, спускаясь к обеду, она уже все для себя решила. Гордость заставила ее одеться очень тщательно. Она собрала свои блестящие, как расплавленное серебро, густые волосы в нетугой узел на затылке, оставив несколько прядей свободно висеть вокруг шеи. Большие глаза были слегка подведены.
   Все уже сидели за столом, и стоило ей увидеть Димитриоса, который мирно разговаривал с Кристи, по-хозяйски державшей его руку в своей, как знакомая уже боль пронзила ее. Она не видела его с того самого вечера, и сердце у нее екнуло, когда он нехотя поднял голову и с насмешливым одобрением осмотрел ее с ног до головы.
   — Выпьешь чего-нибудь?
   Низкий голос был мягок, и она вздрогнула.
   — Спасибо. Сухой шерри, если можно.
   Она не могла смотреть на Кристи, но знала, что ее гибкое стройное тело оторвалось от Димитриоса, когда тот поднялся, чтобы налить шерри. Даже Кристина заметила, как ловко Кристи опутывает Димитриоса своей паутиной. Она смотрела на брата с неодобрением, но когда, подав Рии бокал, он задержался возле нее, разговаривая со всеми сразу, она немного оттаяла. В этот вечер Рия не смогла отдать должное кулинарному таланту Розы.
   Во рту у нее был привкус древесных опилок. Всем своим существом она ощущала с поразительной болью, что последний раз обедает за этим столом. Во время десерта она объявила о своем намерении, и эффект был подобен разрыву бомбы. Помогла ей Поппи, сама того не подозревая. Обернувшись к кузине, когда разговор немного стих, она положила руку ей на руку и спросила:
   — Ты не поедешь со мной завтра в коттедж? Я хочу повесить там шторы и прибрать напоследок. Мне кажется, будет неплохо, если мы на денек уедем отсюда.