Брукс Хелен. Нечаянная любовь

   Рия судорожно сглотнула. Ошибка, просто ошибка! Она ненавидела его. — Мне все это представляется в другом свете, — сказала она с болью в голосе.
   — Черт побери! Ставки были не столь уж велики. Ничего не произошло. У тебя наверняка были сценки и погорячее.
   Он словно чего-то ждал от нее с потухшим взглядом, но чего, она никак не могла понять.
   — Так уж получилось, что со мной такое происходит впервые.
   Эти слова дались ей с трудом. Его черные брови удивленно взметнулись вверх, и ей показалось, что он просто играет с ней в какую-то только ему известную игру.
   — Ты хочешь сказать, что дожила до двадцати одного года — а ведь тебе двадцать один, хоть это правда? — (Она кивнула.) — Так значит, ты дожила до двадцати одного года, — продолжал он насмешливо, — сохранив все это очарование под покрывалом? Я не могу в это поверить.
   — Мне все равно, веришь ты или нет, — с трудом выдавила она. — Я не обязана перед тобой оправдываться. Ты для меня — пустое место.
   Она хотела сделать ему больно, чтобы увидеть хоть какой-то проблеск чувства на этом холодном, насмешливом лице, и когда смысл ее слов дошел до него, в глазах у него загорелись злые огоньки.
   — Мне кажется, что чем быстрее ты уедешь, тем лучше будет и для тебя, и для меня, — сказал он с непроницаемым лицом. — Ты и так прошлась по нашим жизням, как ураган. Незачем… — Он оборвал себя на полуслове, увидев муку в ее мягких серых глазах. И выругался, шепотом, но от души. — Прекрати! — Димитриос взял ее за руки и слегка встряхнул: — Не смотри на меня так!
   Он оттолкнул ее, будто она обжигала его, и выбежал из комнаты.
   Рия стояла совершенно неподвижно, чувствуя, что уходит в небытие. Я больше этого не вынесу, горько подумала она. Он обращается со мной, как с игрушкой, подберет и бросит, где захочет. Надо уезжать.
   Эта мысль не покидала ее все утро, длившееся целую вечность. После разговора с Димитриосом Никое и Поппи куда-то пропали, а Кристина дала Розе распоряжение не беспокоить ее. Димитриос тоже испарился, и она была ему за это чрезвычайно признательна. Ей было бы очень трудно посмотреть ему в лицо после того, что произошло за последние двадцать четыре часа. Прогулявшись в одиночестве по пыльной, раскаленной от солнца скале, она вернулась около полудня. Роза подала ей ленч в комнату, и, перекусив, Рия решила немного отдохнуть. Видимо, она уснула и проснулась от легкого стука в дверь. К ее удивлению, в углах уже собирались вечерние тени.
   — Войдите.
   Она села на кровати, моргая от света. Дверь мягко открылась, и в комнату нерешительно вошла Кристина.
   — Прошу прощения, я разбудила вас, дорогая. — Рия почувствовала облегчение оттого, что сестра Димитриоса еще разговаривает с ней. Ее даже удивило дружеское расположение Кристины. — Я сама недавно встала, вчерашний день оказался для меня значительно труднее, чем можно было ожидать.
   Рия вскочила и сжала в ладонях холодную руку Кристины.
   — Пожалуйста, поверьте, я никому не хотела причинить зла, — с тревогой произнесла она, чувствуя, что должна убедить Кристину в своих добрых намерениях. — Я просто хотела помочь Поппи, а в тот момент ничего лучшего мне на ум не пришло. Я понимаю, вы это считаете совершеннейшей глупостью, но мне действительно казалось, что так я облегчу ее положение.
   — Димитриос уже объяснил мне цель своего визита в Англию, — медленно сказала Кристина с явным неодобрением. — Я считаю, что, несмотря на добрые побуждения, всю эту кашу заварил именно он. Он меня удивляет. Он, видимо, набросился на вас, стреляя из всех пушек сразу, простите за выражение.
   Рия расстроено кивнула, и Кристина с явным раздражением покачала головой.
   — Временами мне кажется, что отец наш еще жив, — еле слышно произнесла она. — Вообще он не тяжелый человек, что бы вы о нем ни думали. Где-то там, в глубине души, все еще живет тот Димитриос, которого мы когда-то знали. Но он заперт очень глубоко.
   Рия безутешно на нее посмотрела.
   — К сожалению, не мне суждено открыть этот волшебный ларчик. — Глаза у нее заблестели. — Мне кажется, он меня просто ненавидит.
   — Не верьте этому, — живо возразила Кристина. — А вам бы хотелось открыть тот ларчик?
   Вопрос был неожиданным, но Рия ответила не задумываясь, от всего сердца, не сводя глаз с изборожденного морщинами лица Кристины.
   — Больше всего на свете… Но только не говорите ему об этом! — Разволновавшись, она схватила Кристину за руку. — Умоляю вас, Кристина, обещайте мне, что вы ему ничего не скажете!
   — Ну, Рия. — Кристина покачала головой, и тут вдруг стало видно, что виски у нее седые. — Почему вы так переполошились?
   — Вы должны мне это обещать, — настаивала Рия.
   — Обещаю, — с неохотой сказала Кристина, и на лице у нее было написано сожаление. — Вы еще такой ребенок, дорогая… Ваша кузина лучше приспособлена к жизни. Меня просто удивляет, что вы одного с ней возраста. Как бы то ни было, — она мягко сменила тему разговора, с пониманием и нежностью глядя на раскрасневшиеся щеки Рии, — сегодня утром у меня с Димитриосом был долгий разговор. Я не одобряю того, что произошло, но ничего не поделаешь. Мой сын и ваша кузина должны пожениться как можно быстрее, насколько я понимаю.
   Рия смотрела на нее обескуражено. Она ожидала, что Кристина будет потрясена, возмущена, а та говорила так, будто подобное случалось с ними каждую неделю.
   — Не могли бы вы остаться здесь до свадьбы?
   Рия растерялась. Остаться и жить бок о бок с Димитриосом?
   — Н-не могу, — заикаясь, отказалась она. — Мне надо домой.
   — Не хотелось бы нарушать ваши планы, но мне придется очень много сделать, и за очень короткое время. — В голосе Кристины слышалась просьба. — Если бы у меня был надежный помощник, с меня бы это сняло столько хлопот…
   Рия вдруг вспомнила, зачем Димитриос приезжал в Лондон. Кристина больна. Конечно, одной ей будет очень трудно, а по собственному опыту Рия знала, что на помощь Поппи рассчитывать не приходится.
   — Сколько это займет времени? — медленно спросила она, и Кристина с благодарностью и облегчением ей улыбнулась.
   — Думаю, не больше месяца, — с надеждой в голосе проговорила она. Может быть, недель шесть.
   Рия смиренно кивнула. Видимо, в ближайшем будущем ей отсюда не выбраться.
   Обед прошел в натянутой обстановке. Поппи сидела с покрасневшими глазами, а Никое угрюмо молчал. Димитриос, как всегда, был не очень разговорчив, лениво переводя взгляд с одного лица на другое, и, только останавливаясь на Кристине, глаза его теплели. Кристина не дождалась кофе, сказав, что у нее болит голова. Рия тоже собралась встать из-за стола, но Димитриос остановил ее.
   — Мне надо поговорить с тобой. — Его глаза медленно вобрали в себя ее лицо, задержавшись на мягких полураскрытых губах. — Пойдем в сад.
   Как во сне, Рия послушно последовала за ним. Никое и Поппи остались за столом. От его взгляда губы ее горели, будто он поцеловал ее. Соберись, приказала она себе мысленно, раздраженная собственной слабостью.
   — Для Кристины все это оказалось настоящим испытанием, хотя она и пытается это скрывать, — начал он без промедления, едва они уселись в бархатной темноте, все еще напоенной дневными запахами. — Мне бы не хотелось, чтобы она вконец себя извела. Ты не можешь остаться здесь на некоторое время и помочь ей?
   Рия удивленно смотрела на него. В сумерках ее серые глаза казались огромными.
   — Она тебе еще ничего не говорила?
   — Что именно? — коротко спросил он с надменным видом.
   — Сегодня вечером она уже просила меня помочь ей, — спокойно ответила Рия. — Я сказала, что останусь столько, сколько будет нужно.
   На его щеке задергалась жилка, но больше ничто не выдало его волнения.
   — Спасибо, — произнес он наконец довольно холодно. — Насколько я понимаю, на Поппи рассчитывать не приходится, — добавил он, слегка скривив губы.
   — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она, не отваживаясь показать ему, что он прав. — Со вчерашнего вечера очень многое прояснилось, скажем так, — холодно ответил он. — И теперь мне все понятно.
   Рия догадывалась, куда он клонит. Она уже достаточно хорошо знала, что означает стальной блеск его глаз, и сразу вспомнила, в каком состоянии была ее кузина.
   — С Поппи все в порядке, — слабо сказала она. — Временами несколько легкомысленна, но у нее доброе сердце.
   — Так оно есть у нее? — насмешливо спросил Димитриос. — А когда нам будет дозволено взглянуть на этот феномен, хотя бы краешком глаза? — Она собралась было ответить, но он заставил ее замолчать, приблизившись к ней так, что ее предательское сердце тревожно забилось. — Есть такой порок — излишняя преданность, — спокойно сказал он, рассматривая ее лицо. — Мне казалось, что ты должна была бы уже об этом знать.
   Рия, как загипнотизированная, смотрела на смуглое лицо над ней, не в состоянии произнести ни слова.
   — Так ты поможешь Кристине?
   На сей раз в его голосе не было приказа, только просьба и забота, и она тут же энергично закивала светловолосой головой, с трудом подавив желание дотронуться до смуглой загорелой щеки, где уже стала пробиваться черная щетина.
   Он задумчиво погладил ее серебристые волосы, пропуская их сквозь пальцы. Как она ни старалась, ей не удалось сдержать дрожь — от его прикосновения она вся загорелась.
   — Ты очень нежная.
   Голос у него был с хрипотцой, и она не могла подавить в себе те странные ощущения, что он в ней вызывал. Он резко отодвинулся от нее и опустил руки.
   — Как бы то ни было, на неделю я освобожу тебя от своего присутствия.
   — Что? — не поняла она.
   — Мне надо за границу по делам, — не вдаваясь в подробности, объяснил он. — Боюсь, что последние две недели за домашними делами я забыл о бизнесе. Больше я не могу откладывать.
   Он повернулся к ней, и на его смуглом лице была ирония.
   — Ты будешь скучать по мне? — Голос у него был язвительный, но с легким оттенком вопроса, который Рия не могла не заметить.
   — Да, — просто сказала она, опуская глаза и страшась, что сказала слишком много.
   Он прищурился.
   — Нам надо кое-что выяснить, и мне, и тебе, — медленно произнес он с едва заметным блеском в глазах. — Но придется отложить это до моего возвращения. Пока же достаточно и этого.
   Он склонился к ней, чего она, сама не отдавая себе отчета, так ждала все это время, и припал к ее губам в долгом поцелуе. Губы у него были твердые и теплые, он прижал ее к себе с такой сладкой нежностью, о существовании которой она и не подозревала. Этот поцелуй не был страстным. Просто обещание, вскружившее ей голову и тронувшее душу. Когда он оторвался от нее, она даже покачнулась и только тут заметила, что он держит руки в карманах, словно не доверяя себе самому.
   — Я не хочу, чтобы ты меня боялась, — медленно произнес он, так тихо, что ей пришлось напрячь слух, чтобы не пропустить ни единого слова. Жемчужными зубками она прикусила нижнюю губу, и он задумчиво покачал головой, словно подтрунивая над самим собой.
   — Невинность — дело серьезное, — сказал он вроде бы невпопад. Глаза ее округлились от удивления, и он слегка дотронулся до ее лица подрагивающими пальцами. Затем резко развернулся и, свистнув собакам, которые появились как из-под земли, пошел прочь.
   Мне никогда не понять этого человека, с тоской подумала она. То он ненавидит меня, то вдруг…
   — Это просто животное желание, — прошептала она в тихую ночь, подавляя в себе зарождающуюся надежду.
   У него хороший аппетит, и он привык к тому, что любая женщина считает за честь, если он проглотит ее на закуску. Наверняка то, что сказала Поппи, правда, и ей уготована судьба лишь очередного развлечения. Единственное ее достоинство — некоторое сходство с его первой любовью.
   — Заруби это себе на носу, дурочка, — прошептала она, изо всех сил стараясь удержать наворачивающиеся слезы. — Ты лишь новенькая в длинной цепи его романов. На следующее утро, когда она вошла в столовую, совсем не чувствуя себя отдохнувшей, Поппи, веселая и возбужденная, набросилась на нее:
   — Привет, Рия! Давай, давай, соня, мы уже почти заканчиваем. Садись, завтракай. Здешний морской воздух пробуждает во мне волчий аппетит.
   Рия взглянула на Никоса, снисходительно поглядывавшего на ее кузину.
   Руки их были сплетены. Сегодня Поппи совершенно не походила на ту забитую, удрученную девчонку, какой была вчера. Причина ее радости очень скоро всплыла на поверхность.
   — Димитриос сейчас повезет нас осматривать наш дом, — чирикала она радостно. — Это недалеко. Можешь поехать с нами, если хочешь.
   Рия недоверчиво на нее посмотрела:
   — Дом?
   — Ну конечно! Не понимаешь? Четыре стены и крыша, чтобы можно было жить.
   — Ты уверена, что вы можете позволить себе дом? — осторожно спросила Рия. — Может, квартира или…
   — Это свадебный подарок!
   Они вздрогнули, услышав знакомый рык, раздавшийся из соседней комнаты для отдыха. Рия перехватила взгляд Никоса.
   — Он только лает, но не кусает, — тихо пояснил тот, пожимая плечами с некоторым недовольством.
   — Но если укушу, будет больно, поверь мне.
   Димитриос стоял в дверях, и на лице его не было и тени улыбки. В легком сером костюме и белоснежной рубашке, свежевыбритый, загорелый, выглядел он умопомрачительно.
   — Так ты поедешь, Рия? — равнодушно спросила Поппи, поднимаясь со стула, и Рия быстро покачала головой, чувствуя себя лишней. Они ведь явно собирались туда без нее.
   — Конечно, поедет. Как вы думаете, кого я жду? — Димитриос явно хотел поставить кое-кого на место, и даже Поппи на этот раз все поняла. Покраснев, она уселась снова, а Димитриос продолжал: — После того как она позавтракает, конечно.
   Сидя на высоком сиденье «лендровера» рядом с Димитриосом, Рия все смотрела и не могла наглядеться на поразительный здешний ландшафт и в то же время каждой клеточкой ощущала присутствие большого, спокойного и молчаливого человека радом. Никое и Поппи пристроились на заднем сиденье, и Рия то и дело слышала приглушенные смешки и легкие вздохи. Она перехватила взгляд Димитриоса, и тот сухо улыбнулся.
   — Может, попросим Никоса сесть за руль?
   Она залилась густой краской, а когда он коротко хохотнул, окончательно смутилась. Опять! Ну почему так все время получается?
   Под палящим солнцем зеленая трава уже начинала желтеть. Мимо неслись квадратные домики на коричнево-зеленых холмах. То и дело глаза ее ловили блеск спокойного, лазурного моря и белых пляжей, не обезображенных отвратительными небоскребами гостиниц. Она впитывала тепло и краски, счастливо вздыхая и потягиваясь, как маленький довольный котенок. Димитриос скосил на нее глаза и понимающе улыбнулся.
   — Начинаешь радоваться жизни, — неторопливо сказал он с теплым блеском в глазах.
   Через полчаса они остановились на окраине маленького цветущего городка. Через огромные деревянные арочные ворота вошли в сказочный дворик, вымощенный мозаикой из камней в традиционной изысканной греческой манере, и у Рии даже перехватило дыхание от восторга. Над двориком нависали виноград и бугенвиллеи, колючие груши протягивали к ним свои ветви. Старая каменная стена заросла лианами с яркими цветами, наполнявшими воздух экзотическим ароматом.
   Димитриос открыл тяжелую деревянную дверь, и две маленькие пташки слетели на оконную раму и с любопытством принялись рассматривать пришельцев блестящими бусинками глаз.
   — Неразлучники, — коротко прокомментировал Димитриос, заметив ее вопрошающий взгляд, и с насмешкой поглядел вслед Никосу и Поппи, заходившим в дом. — Как по заказу, да?
   — Не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда смеешься, — заметила Рия и пошла следом за молодой парой. Он остановил ее, осторожно прикоснувшись к ее руке.
   — Я с удовольствием научу тебя, — предложил он, наблюдая, как краска заливает ее скулы. — Мне начинает казаться, что это возможно, — тихо прошептал он, скользя кончиком указательного пальца по ее гладкой щеке и дальше вниз, к горлу, где от его прикосновения забилась жилка.
   — Не надо, пожалуйста.
   Ей было много труднее перенести его нежность, чем его жестокость. Когда он бывал нежен, ей казалось, будто она что-то потеряла, не успев приобрести.
   Лицо его напряглось, и он тут же отстранился.
   — Хорошенькое гнездышко, ты не находишь? — насмешливо спросил он. Здесь они смогут воевать вдали от посторонних глаз.
   Его цинизм задел ее, и ей показалось, что именно этого он и хотел.
   — Неужели тебя вообще ничего не трогает? — устало спросила она, жалея, что корка льда вокруг его сердца непробиваема. — Естественно, они будут ругаться иногда, но большую часть времени они будут счастливы. Неужели тебе самому не хочется жениться и иметь детей? Делиться всем с близким человеком?..
   Что-то вспыхнуло в глубине его глаз, но тут же погасло, и, развернувшись, он пропустил ее вперед себя.
   — Иди, — хрипло сказал он.
   Когда Рия подошла к Никосу и Поппи, те просто места себе не находили от счастья, их молодые лица светились удовольствием. Совсем недавно дом был полностью отремонтирован, и вся отделка была светлая и современная. Маленькая, компактная, не полностью оборудованная кухня — веселая ванная в дальнем конце дома, а по двум крутым узким лестницам можно было подняться в две большие спальни, выдержанные в пастельных тонах; в одной из них стояла кровать на традиционно высокой платформе. Прямоугольный зал на первом этаже выходил в маленький садик с цветами и кустарниками в горшках ручной росписи. Дом дышал радостью.
   — Нравится? — Димитриос посмотрел Поппи прямо в лицо. Она быстро развернулась, подняв руки, чтобы обнять его за шею, но внезапно замерла. Рия прекрасно понимала, что чувствует ее столь непосредственная кузина. Она и сама не знала, смогла бы приникнуть к нему без разрешения или нет. — Великолепно, — едва слышно произнесла Поппи. Никое тоже кивнул.
   — Тогда пойду закончу формальности.
   Димитриос вышел и по пыльной дороге направился к побеленным домам в отдалении. Рии он показался очень одиноким.
   — Ты оскорбляешь его чувства, — сказал Никое неожиданно строго.
   — Не будь дурачком, — возразила Поппи, защищаясь и гладя на Рию в ожидании поддержки. — Нет у него никаких чувств. — Поппи!
   Слово это прозвучало как выстрел, и на какое-то мгновение Никое стал похож на своего дядю. Слезы тут же навернулись у Поппи на глаза, а Никое отошел к двери, глядя вдаль, где Димитриос разговаривал с маленькой согбенной старушкой в черном.
   — Ты ничего о нем не знаешь, — медленно произнес Никос, не поворачиваясь. Рии показалось, что говорится это не только для Поппи. — Он как устрица: твердая оболочка, а внутри мякоть, в которой скрывается жемчуг. Поппи хихикнула.
   — Ну что ты, Никки, — презрительно и резко сказала она. — Какая уж тут мякоть после вчерашнего разговора. За всю жизнь со мной еще никто так не разговаривал.
   — Значит, давно было пора!
   Рия выпалила это, не подумав, и тут же пожалела о сказанном: глаза у Поппи сузились, а губы сердито поджались.
   Никое повернулся к Рии.
   — Димитриос столько сделал для деревни! — Он говорил быстро, но приглушенно. — Построил аптеку и оплачивает врача, который приезжает сюда три раза в неделю из Марфоса. Во всех домах за его деньги сделали ванные…
   — Меня незачем убеждать, — мягко остановила его Рия. — Я ему не враг. Никое покачал головой.
   — Нет, ты послушай, я хочу, чтобы ты поняла! — За его спиной насмешливо фыркнула Поппи, но, бросив на свою невесту испепеляющий взгляд, Никое взял Рию за руку и вывел во двор, где в золотистом воздухе стоял аромат тысячи летних дней. Через открытую дверь они смотрели вслед Димитриосу, который шел за маленькой старушкой в ее дом. Никое усадил Рию рядом с собой на деревянную скамейку, стоявшую возле старой стены.
   — Знаешь, откуда у нас столько собак? — неожиданно спросил он, и Рия удивленно подняла на него глаза. Какое отношение имеют собаки к тому, что ей следует знать о Димитриосе?
   — Кроме маленьких вечно голодных дворняжек, рыскающих возле рыбацких лодок, других собак здесь не найдешь, — не торопясь продолжал Никое. — В Греции мало кто держит домашних животных. Несколько лет тому назад, когда я еще ходил в школу, сюда переехала француженка, старушка, и у нее был целый дом кошек и собак. Когда она умерла, явились ее родственники и продали дом, но о животных никто не подумал. Они бегали по округе в поисках пищи, и однажды самую большую собаку убили. Когда дядя об этом узнал, он собрал всех оставшихся и привез их домой.
   Никое наморщил свой греческий нос.
   — Мать была вне себя, но ей пришлось смириться. Теперь она возражает только тогда, когда какой-нибудь кошке взбредет в голову оставить ей на кровати подарочек в виде дохлой мыши.
   Рию передернуло.
   — Как-то она спросила Димитриоса, зачем он это сделал, и вы знаете, что он ответил?
   Голубые глаза, столь похожие на глаза его дяди, словно гипнотизировали ее.
   — Нет.
   — Он сказал, что никого нельзя лишать надежды.
   Рия смотрела на него остановившимся взглядом, и внутри у нее все переворачивалось, когда она думала о том, что стоит за этими словами…
   — Она сейчас расплачется.
   Бас был явно недовольный, и когда они обернулись, Рия заметила, что улыбка, играющая на губах Димитриоса, не освещает его глаза.
   Никое неуверенно смотрел на дядю, явно смущенный. Но лицо Димитриоса вдруг потеплело.
   — Иди скажи своей возлюбленной, что дело уже запущено и будет закончено через месяц. Женщина, которая присматривает за домом, говорит, что хозяева хотят оформить сделку как можно быстрее.
   — Спасибо, Димитриос.
   Никое говорил сдержанно, но глаза его светились от радости. Димитриос подошел к нему и потрепал по плечу.
   — Постарайся быть счастливым, мой мальчик, — пробормотал он в его черные волосы и слегка подтолкнул к дому, словно стесняясь своих чувств. — Заканчивайте поскорее, — добавил он вслед уходящему Никосу. — У меня мало времени.
   Он подошел к скамейке, где только что сидел Никое, и, с усталым вздохом опустившись радом с Рией на теплое дерево, закрыл глаза. Все замерло. Из дома не доносилось ни единого звука, и только монотонное жужжание насекомых в листве нарушало сонную тишину. Рия отважилась взглянуть на него из-под опущенных век. Он сидел с закрытыми глазами, и его красивое лицо казалось уставшим, а вокруг рта и глаз белели морщинки.
   Даже в этом безупречном костюме и туфлях ручной работы он был похож на разбойника. Рия без труда представила себе, точно в кино, как на вороном жеребце он врывается во главе своей шайки в поселок, чтобы все перевернуть там вверх дном…
   — Ты одобряешь?
   Низкий голос ворвался в ее мысли так неожиданно, что на мгновенье ей показалось, будто он прочитал их, и она ужаснулась.
   — Одобряю?..
   Слава Богу, что эти проницательные глаза не видят, как она опять залилась краской.
   — Дом, — терпеливо пояснил он. — Тебе нравится?
   — Как он может не понравиться? — Голос у нее был нежный. — Прекрасное гнездышко, Димитриос. Ты так добр к ним.
   После разговора с Никосом она уже не сомневалась, что Димитриос очень одинок.
   — Я не совсем лишен чувств, знаешь ли. — Голос его был сух, глаза открыты. — Счастье моего племянника для меня очень важно.
   — А твое? — отважилась она, ожидая немедленного отпора. — Ты когда-нибудь думал об этом?
   — Может, даже больше, чем следовало бы, особенно в последнее время. —Слова эти дались ему с явным трудом, и он заерзал на скамейке и случайно задел бедро Рии, отчего у нее мурашки побежали по коже. Он повернулся к ней с тем самым странным блеском в глазах, который она однажды уже видела. — Ты даже не представляешь себе, как может горечь перекорежить душу, малышка. Вчера ты была совершенно права, хотя и не подозревала об этом. Она может точить и точить человека изнутри до тех пор, пока что-то не исчезнет у него из души. То, что никогда уже больше не восстановится. Молодости — молодость.
   Рии показалось, что она теряет нить разговора, упускает что-то жизненно важное. В его голосе было столько грусти, а она не знала, как ему помочь.
   — Вчера мне следовало бы попросить у тебя прощения за тот вечер, когда объявились Никое и Поппи, — неожиданно сказал он. — Я, собственно, затем и шел к тебе, а потом…
   Рия стала пунцовой, вспомнив свое жгучее желание и их объятия.
   — Ничего страшного, не извиняйся, — быстро пролепетала она. — Я заслужила то, что получила. Да к тому же я не поняла и половины из того, что ты говорил.
   Он внимательно на нее посмотрел, и в его взгляде было удивление, а потом тихо и с удовольствием рассмеялся.
   — Ты хочешь сказать, что все мои усилия были напрасны?
   Он опять подсмеивался над ней, но теперь это было неважно. Он повеселел, и это было все, что имело значение. Ох, как же я тебя люблю! — подумала Рия, опуская голову и пряча лицо за опустившимися волосами. Может, все-таки есть шанс? Она могла бы любить за них обоих…
   — Не меняйся, Рия, — сказал он хриплым голосом, поцеловав ее в волосы и поднимаясь. — Я только-только поверил, что ты настоящая. Не меняйся. Он встал и посмотрел на часы — золотые часы на загорелом запястье.
   — Черт побери, Никое, пошевеливайся! — громко позвал он, и от его нежности не осталось и следа. — Я уже должен быть на заводе.