Брюер Джил. Красный шарф

   — Но, — вмешалась Бесс, — я не понимаю, о чем вы говорите...
   Гант улыбнулся.
   — Сядьте, пожалуйста, и помолчите. — Он быстро прошел в комнату и с размаху опустился на кушетку. Я отчетливо услышал странный звук: клац!
   Гант рывком приподнялся. Из-под кушетки снова раздался тот же звук. Я понял — номерной знак! Черт подери! У меня все поплыло перед глазами.
   — Что бы это значило? — удивилась Бесс и подошла к кушетке. Звук был довольно громким и не мог остаться незамеченным.
   Гант сморщил нос и отошел слегка в сторону. При этом он пристально следил за мной.
   — Надо бы перетянуть кушетку, — обратился я к Бесс. — Наверно, вылезла пружина.
   — Да нет, — возразила жена. — Она совсем новая. Помоги-ка, Рой, мне ее отодвинуть. Надо посмотреть, что там.
   Гант продолжал стоять, наморщив нос. Затем с видом сомнамбулы подошел и помог Бесс. Бесс заглянула за кушетку, пошарила рукой у стенки, нагнулась и извлекла оттуда злосчастный номер.
   — О! Какой-то номерной знак! — воскликнула она. — Он завалился туда, видишь, даже ткань порвалась.
   Гант одним прыжком очутился возле Бесс, взял номер и осмотрел его, не переставая покачивать головой. Я приблизился к нему, чувствуя себя так, будто стою на краю пропасти. Жена, обхватив рукой подбородок, изучающе смотрела на меня. Затем легким толчком вернула кушетку на прежнее место. Лейтенант выразительно взглянул на меня и сказал:
   — Ну вот, Николс, не прошло и суток, как появились первые доказательства, не так ли?
   Я молча опустился в кресло, изобразив некое подобие улыбки. С этой идиотской улыбкой я так и просидел несколько минут. Гант, тоже как-то странно улыбаясь, постучал по номерному знаку костяшками пальцев и направился в кабинет к телефону. Позвонив в комиссариат, он попросил немедленно прислать в мотель эксперта для снятия отпечатков пальцев.
   — Откуда он тут? — спросила Бесс, указывая на номерной знак.
   — Не спешите с ответом, Николс, — сказал Гант и зажал номерной знак между колен. — А знак-то новехонький, весь так и блестит, — издевательским тоном добавил он. — Им почти не пользовались, так ведь?
   Ощупав карманы, он извлек пачку «Кэмела», закурил и предложил мне. Затем с наслаждением затянулся и выпустил колечко дыма. Бесс так смотрела на меня, что мне стало не по себе, я не мог даже поднять головы. В глазах Бесс стояла невыразимая тоска. Она не знала, в чем дело, но понимала — здесь что-то нечисто.
   — Миссис Николс, извините, но наверняка вам придется сварить нам кофе. А мне надо немного побеседовать с вашим мужем, — любезно произнес Гант. — Полагаю, вы готовите кофе превосходно.
   — Да, конечно, — упавшим голосом ответила Бесс.
   — Быть может, мы немного здесь задержимся, — продолжал лейтенант. Затем сделал многозначительную паузу и добавил: — Все мы.
   Бесс вышла, громко стуча каблучками.
   — Итак, Николс, — понизив голос, начал Гант, — скажете ли вы мне, наконец, что-нибудь или нет?
   Я мысленно поблагодарил его за то, что он говорит тихо.
   — Нет, — ответил я. — Мне нечего вам сказать.
   — Прекрасно. Но я подожду. Знаете, Николс, это становится просто смешным. Получается, я пришел к вам для того, чтобы обсуждать назначение номерных знаков. Но мы тщательнейшим образом его исследуем, не сомневайтесь... — Гант громко рассмеялся. — Сейчас передо мной робкий, застенчивый молодой человек. Таким вы хотите казаться, Николс.
   И как только вы могли вступить на этот путь, полный лжи и обмана? И почему считаете, что вам все сойдет с рук? Зачем вы так неосмотрительно ведете себя? Мы расследуем это дело до конца, и если вы все время будете врать, вам это не поможет! — Гант мотнул головой и продолжал: — Этот номерной знак вы сменяли в вашем гараже, Николс, а на машину поставили другой, ранее принадлежавший одной семье, которая проживает в нашем городе. Так?
   — Нет.
   — Вы поразительно упрямы, я просто удивляюсь. — Гант поднялся. — Подумайте хорошенько, а то боюсь, как бы не пришлось препроводить вас в полицейское управление. Л уж там у нас будет предостаточно времени, чтобы вас разговорить. Да и местечко подходящее. Так что решайте...
   Он ждал. Я поднялся с кресла.
   — Как скажете, лейтенант. Можете отправлять меня куда угодно.
   — Это вы правильно заметили, — произнес инспектор и позвал Бесс.
   Когда она появилась, бледная как полотно, Гант сказал:
   — Мы с вашим мужем ненадолго съездим в город. Очень жаль, что я так и не попробовал ваш кофе. Извините.
   — Но, Рой...
   — Ничего, дорогая. Я скоро вернусь.
   — Несомненно, — подтвердил Гант и многозначительно посмотрел на меня.
   — Рой! — воскликнула жена.
   Не обращая на нее внимания, я вышел на улицу. Бесс побежала следом, еще раз окликнув меня.
   — Все в порядке, дорогая. Не волнуйся...
   — Всего хорошего, миссис Николс. Ваш муж долго не задержится, — произнес Гант.
   Он быстро шел по дорожке, похлопывая себя номерным знаком по ноге. Мы сели в машину и тронулись в путь.
   — Хотите взглянуть, Николс? — и Гант показал мне второй номерной знак. — И не пытайтесь сделать какую-нибудь глупость! Полагаю, вы достаточно умны.
   Я молча уставился на номерной знак.
   — Я ведь прав, не так ли, Николс?
   Комнатка была маленькая, не больше монашеской кельи. В конце ее находилось некое возвышение примерно в фут шириной. Возле него — стул с прямой спинкой, привинченной к полу. Я сел. Над моей головой на крепком черном шнуре висела лампа в сто пятьдесят ватт под зеленым металлическим абажуром, чуть раскачиваясь и отбрасывая причудливые тени, которые то вытягивались, то укорачивались на стене и вновь собирались на потолке. Моя тень неподвижно замерла на полу. Все это походило на какую-то нелепую галлюцинацию.
   Гант оставил меня одного в этой комнатушке в состоянии крайнего раздражения. Через несколько минут вошли двое полицейских и, оглядев меня словно какую-то заморскую диковину, остались стоять у двери. Рослые, подтянутые, они застыли точно изваяние.
   В соседней комнате слышались голоса. Время от времени кто-то появлялся, заглядывал в дверь и уходил.
   Наконец пришел Гант и, встав в углу комнаты, начал меня разглядывать. Из-за яркого света — лампу включили — мне трудно было смотреть на него. К тому же от лампы исходил страшный жар. Через какое-то время к лейтенанту присоединился долговязый субъект в штатском. Это был неопрятный, малопривлекательный мужчина в несвежей рубашке с сигарой чудовищных размеров во рту. Вообще вид у него был отталкивающий.
   — Познакомьтесь, это Армбрустер, — представил его Гант. — Армбрустер, вот перед вами Николс, тот самый.
   — Привет, Николс, — пробурчал тот.
   Я вежливо наклонил голову.
   Армбрустер смотрел на меня, не переставая дымить своей отвратительной сигарой. Его красное потное лицо напоминало морду быка, а дышал он так, что на память приходило пыхтенье паровоза. Время от времени он издавал какие-то утробные звуки.
   — Вы желаете что-нибудь рассказать, Николс? — осведомился он.
   — Какого дьявола вы хотите, чтоб я что-то рассказывал? — взъерепенился я. — Мне нечего сказать!
   — Опять упрямитесь, — грустно произнес Гант.
   — О, я вижу, этот малый упрям как осел, — добавил Армбрустер.
   Так они и смотрели на меня — Армбрустер с сигарой во рту и Гант, опершись о стену и постукивая по ней пальцами. Это очень неприятно — ты сидишь как дурак, а двое стоят и пристально тебя разглядывают, как добычу. Постепенно я возненавидел этих людей. У меня начался нервный зуд, я попробовал смотреть в другую сторону, но ничего не получалось. Тогда я вжался в стул, но все равно никак не мог успокоиться. Снова пошли всякие неприятные мысли, я начинал терять терпение.
   — Мы обнаружили на номерном знаке следы, — сказал Гант.
   — Да?
   — Да. Это было несложно. Так вот, «форд» записан на ваше имя, Рой Николс.
   — И он ничего не сказал? — свирепо посмотрел на меня Армбрустер.
   Я сглотнул слюну. Сейчас бы стакан воды, но я не мог заставить себя о чем-то просить их.
   — Вот так, — продолжал Гант. — Мы все проделали очень быстро. Достаточно было позвонить по телефону в лабораторию, и все выяснилось. Что вы теперь скажете, Николс?
   — Черт тебя подери, — заворчал Армбрустер. — Не прикидывайся идиотом! Говори, что тебе известно, а не то...
   Тут от двери отделился полицейский в форме, подошел ко мне и резко спросил:
   — Зачем ты это сделал, Николс? За что ты убил Вивьен Райс?
   У меня все поплыло перед глазами. Полицейский исчез, я тупо глядел себе под ноги. ОНИ знают ее имя!
   — Да-да, — как бы прочитав мои мысли, произнес Гант. — Убитую звали Вивьен Райс. Или вам она известна под именем Джейн Латимер? А вы на самом деле не Рой Николс, а мистер Эд Латимер? Или как?
   — Или как?! — рявкнул Армбрустер.
   — Говори, Николс! — взревел второй полицейский. — Почему ты это сделал? — он пустым безучастным взглядом смотрел мне прямо в лицо, затем достал пачку сигарет. — Может, хочешь закурить?
   — Благодарю, — прошептал я и взял сигарету.
   — Не за что, — он дал мне прикурить, положил зажигалку в карман, постоял с секунду и отошел.
   — Итак, Николс, — сказал Гант. — Вы — Эд Латимер, который снял номер с отеле «Амбассадор»?
   Я молчал. Тогда лейтенант подошел ко мне вплотную и медленно произнес:
   — Говорите! Не заставляйте нас торчать тут всю ночь.
   Он мельком взглянул на Армбрустера, и они быстро направились к выходу, оставив меня наедине с моими мыслями. На ходу Гант сказал:
   — Нам уже известно, что не вы ее убили. Но почему вы упорствуете. Вы что, сумасшедший? Или хотите скрыть от вашей очаровательной жены, что знали эту девушку? Так?
   Я смотрел на него с открытым ртом. Он исчез в дверях и было слышно, как он направляется в соседнюю комнату. Оттуда доносились чьи-то голоса, но слов нельзя было разобрать. Сигарета выпала у меня из руки и осталась лежать на полу, а я сидел, тупо уставившись на нее. Что мне делать? Надо во что бы то ни стало сохранить эти деньги, не зря же я столь многим рискую...
   У меня зазвенело в ушах, и я, схватившись за голову, неподвижно застыл на стуле.

Глава 18

   В дверях снова появился Армбрустер. — Передайте лейтенанту Ганту, что я хочу его видеть, — сказал я твердо.
   — Хорошо, Николс, — пробормотал тот и вышел.
   Зазвонил телефон, я услышал, как кто-то разговаривает.
   Я весь обливался потом — сейчас расскажу им, как познакомился с Вивьен. Но надо говорить так, чтобы все походило на правду. Главное — не переборщить. Ведь пока они ничего не знают о деньгах, ну, а рассказ о мимолетной интрижке никого не удивит.
   Вошел Гант и остановился посреди комнаты. Он внимательно разглядывал меня.
   — Итак, инспектор, ситуация такова... — я без обиняков рассказал все, опустив лишь историю с деньгами и появлением Радана. — Сам не знаю, почему я решил ей помочь. Но мне очень нужны деньги, а эта женщина обещала отблагодарить меня. Вот и все. Мне очень нужны деньги. А она меня уверила, что все будет о'кей, что это, всего лишь сделка...
   Я закончил и вытер вспотевшее от напряжения лицо.
   — Значит, вы с ней решили, что Тис погиб в результате аварии?
   — Совершенно верно.
   — Вы проверяли?
   — Она сказала, что подходила к нему и уверена, что он мертв. Говорю вам, как перед Богом. Но он, как видите, не умер.
   — Оставьте Бога в покое... Но какого черта, спрашивается, вы и сейчас продолжали врать, даже когда она умерла?
   — Сам не знаю... Наверно, от страха. Я просто испугался.
   — Ох, Николс! Вот так так! А я вам говорю, что вас не просто испугать!
   — Это правда, — упорствовал я. — Я боялся, что узнает жена.
   — А что вы подумали, когда увидели труп Тиса?
   — Не могу сказать. Мне показалось, что вы подозреваете в его смерти меня.
   — Эй, Эрни! — позвал кто-то из коридора.
   Гант вышел, но через минуту вернулся. Затем спросил:
   — Сейчас вы рассказали правду, Николс?
   Я уж было подумал, что он мне верит и все идет как по маслу, но услышав его тон, сильно засомневался.
   — Да. Это правда, — тихо ответил я.
   — Вставайте и пошли, — приказал Гант.
   Я поднялся. Спина у меня буквально окаменела. Мы прошли в соседнюю комнату, где находились Армбрустер и еще трое полицейских. Они не обратили на меня никакого внимания. Я проследовал за Гантом в вестибюль, мы спустились по лестнице и вскоре оказались на улице. Я осмотрелся. Мимо проносились машины. Прошли в обнимку парень с девушкой, он поцеловал ее в щеку и, счастливые, они скрылись из поля зрения. Проехал тяжелый грузовик, чуть не обдав нас грязью.
   — Ну что ж, Николс, — сказал наконец инспектор. — Отправляйтесь домой.
   Я посмотрел на него с удивлением.
   — Но...
   Однако Гант уже исчез, будто испарился. У меня было такое ощущение, что я угодил в канкан, в огромный капкан. Я медленно побрел вверх по улице и, увидев свободное такси, поднял руку. Всю дорогу до дома я сидел неподвижно, не произнося ни слова — никак не мог привести в порядок свои мысли. Как мне предугадать развязку этого темного дела? Я чувствовал, что придется еще попотеть. Оставался Радан, и я понимал, что до конца этой дьявольской игры еще далеко.

* * *

   — Ты вернулся, Рой?
   — Да, дорогая.
   Бесс сидела в кабинете на кушетке и ждала меня. Когда я открыл дверь и вошел, она с тревогой взглянула мне в лицо.
   — Зачем ты ему понадобился, милый?
   — Из-за этих чертовых убийств. Они подозревали, что я в них замешан.
   Бесс в ужасе отшатнулась, выставив вперед руки.
   — Но ты ведь ни в чем не замешан... — прошептала она.
   — Конечно. А теперь я должен тебе кое-то рассказать. То, что должен был тебе сказать уже много часов назад...
   — Да? — улыбнулась она.
   Я взял ее руки и крепко сжал их. Мы сели на кушетку.
   — Не прошу у тебя прощения, Бесс, — начал я. — Но я все время тебе врал. Врал от начала до конца. На самом деле я влип в одну жуткую историю. Но хочу, чтобы ты знала всю правду. Полиции уже все известно.
   — Ты им сказал?
   — Да. Но не все. Я не сказал им то, что сейчас открою тебе.
   И я рассказал Бесс все, не опуская ни единой мелочи. Все, от начала до конца. Начиная с дороги в Джорджия, где я вылез из грузовика, потом об инциденте в баре Алфа и поездке в «линкольне». После чего, скрепя сердце, поведал о ночи в «Амбассадоре». О Вивьен, о деньгах... Бесс слушала меня, не шелохнувшись, лицо ее ничего не выражало, но когда я кончил, на глазах у нее были слезы.
   — Поэтому я не прошу, чтобы ты меня простила, — продолжал я. — Если, конечно, сама этого не захочешь. Вот я тебе все и рассказал. Когда ночью приходила полиция, я скрыл то, что не имел права скрывать. Это меня и мучило все последующее время. Это было невыносимо. А та девушка... она была со мной всего одну ночь, пойми это, всего одну ночь... Бесс, дорогая...
   — Ты тогда был пьян, верно?
   — Это дела не меняет. И не оправдывает меня!
   — А тот тип, Радан, он где-то здесь, — задумчиво произнесла вдруг Бесс.
   Я поднялся и размял спину, казалось, все тело онемело. Затем направился в кабинет, Бесс молча последовала за мной. Я заметил, что глаза ее стали холодными. Конечно, она расстроилась, но зато теперь знала все... Единственное, чего я ей не сказал, — где спрятаны деньги.
   — Когда-нибудь ты поймешь, ничто не проходит даром, — сказала она. — Но пока ты игнорируешь подобные вещи... Кстати, ты рассказал инспектору о деньгах?
   — Нет.
   — Но, Рой!..
   — Это наши деньги, Бесс. И ты тоже ничего не говори. Из-за этого проклятого чемодана и так уже произошло два убийства. Эти деньги принадлежат нам, и они принадлежат нам по праву!
   — Нет, Рой.
   — Я так решил!
   — Где они?
   — Не скажу, потому что ты все расскажешь Ганту! А если я снова с ним встречусь, мне опять придется врать. Они не смогут ничего доказать! Клянусь, я сделаю так, как решил.
   Бесс закрыла лицо руками, но не заплакала. Она вытерла глаза и подошла ко мне.
   — Ты должен рассказать все полиции, Рой...
   Я отрицательно покачал головой.
   — Мне очень жаль, Бесс. Но я этого не сделаю. Я уже давно спорю сам с собой. Эти деньги слишком много для нас значат, и никто не должен знать об их существовании.
   Бесс подошла ближе. Я повернулся и погладил ее по золотистым волосам. Я не мог разгадать, о чем она сейчас думает.
   — Все это время... — начала она.
   — Да, я врал, врал, врал, — перебил я.
   — Когда эта девушка была здесь, ты заходил в коттедж, чтобы снова побыть с ней? Так? — Бесс пристально посмотрела на меня. — Потому что если ты это делал...
   — Нет!
   — Я верю тебе, Рой. Не знаю почему, — тихо произнесла она.
   Я не мог спокойно на нее смотреть, но никогда не чувствовал себя так хорошо, как после этих слов. Дорогая Бесс! Ты веришь мне! Никто и никогда мне не нужен, кроме тебя! Меня пронзила острая боль при мысли о том, сколько огорчений я ей доставил.
   — Рой, — сказала она тихо, села на кушетку и посмотрела мне в лицо. — Все-таки ты должен рассказать все полиции. Не надо нам ЭТИХ денег. Нас будет мучить совесть всю оставшуюся жизнь. Эти деньги в крови... Они не принесут нам счастья...
   — Мы не будем счастливы без денег, — возразил я. — Мы и так столько времени бедствуем, и я не хочу, чтобы это продолжалось вечно.
   — Рой, выслушай меня...
   — Слушаю, — сказал я.
   — Ради меня, Рой...
   — Ни ради тебя, ни ради кого бы то ни было! Я прошел через такое! — Я посмотрел ей прямо в глаза. — Чтобы их сохранить, я рискую жизнью! И теперь эти деньги наши!
   — Они не наши, Рой. Они твои. Теперь — твои.
   Я резко повернулся и пошел к входной двери. Спустившись на лужайку, я остановился, думая, что Бесс выйдет следом. Но ошибся. Оглянувшись, я увидел, что жена сидит на кушетке, тупо уставившись в стену. Я решительно двинулся вперед.
   Но тут сзади послышались чьи-то шаги, и кто-то цепко ухватил меня за руку.
   — Николс!
   Я обернулся. Это был Радан.
   Я, как сумасшедший, кинулся на него, но он легко отстранился, и я заметил направленное на меня дуло пистолета.
   — Спокойнее, дружище, — любезно произнес он.
   Я остановился.
   — А теперь пошли! И быстро! — ствол пистолета уперся мне в спину. — Шевелитесь! К седьмому коттеджу, быстро!
   Мы вошли в седьмой коттедж, причем Радан все время подталкивал меня пистолетом в спину. Я посмотрел на него. Радан, видимо, не успел побриться и выглядел неважно. Мне почему-то показалось, что он с перепоя, хотя, судя по всему, он не пил, соблюдая спортивную форму. Пистолет он держал твердо, глаза, не мигая, смотрели на меня.
   — Что вам нужно? — спросил я.
   — Вам известно, что мне нужно, Николс. Сейчас вы скажете, где чемодан. Мне известно, что вы его спрятали. И теперь вы скажете, где он, скажете сами, иначе... Ну?!
   — Это вы так думаете! — огрызнулся я.
   — Да ну? В конце концов рано или поздно вы сами решите, что лучше мне все рассказать, — издевательским тоном произнес Радан.
   Он подошел ближе и ткнул пистолет мне в лицо. Я сморщился от боли и крикнул:
   — Вы просто негодяй! Ничего я не знаю...
   Он снова ткнул пистолет мне в лицо и немного оцарапал кожу. Я ойкнул, а Радан вытащил кастет, размахнулся и сильно ударил меня в челюсть.
   Я отлетел к стене. Он подскочил ко мне и провел кастетом по моему лицу сверху вниз. Полилась кровь.
   — Ну, Николс! Говори!

Глава 19

   Он стоял и смотрел на меня, держа пистолет в одной руке, а латунный кастет в другой. Теперь передо мной был подлинный Вирт Радан — убийца и насильник. Лицо его выражало крайнее удовлетворение при виде чужой боли, он оперся о стену, готовый в любой момент снова ударить меня. Чертов садист. Он был уверен, что пистолет ему не понадобится, и немного расслабился. Тогда, изловчившись, я сильно ударил его по ноге, но он не упал, а только усмехнулся и стукнул меня пистолетом по макушке. Дикая боль пронзила меня — инстинктивно я вытянул руки, умудрился схватить его за ногу и с силой рвануть на себя. Радан рухнул — я почувствовал, как кастет скользнул по моей голове. Раз, другой, третий — и я без сил распластался на полу коттеджа. Открыв глаза, увидел его руку, опускающуюся мне на голову. Лязгнули зубы — я прикусил язык. Затем попытался встать — но безуспешно, мои движения напоминали замедленную съемку. Голова казалась огромным сгустком боли, и эта боль отдавалась в груди. Вдруг я почувствовал покой и как бы провалился в какую-то бездну, единственное, что я еще ощущал, — это его дыхание.
   Подняв глаза, я увидел Радана, сидевшего на кровати — он отдыхал, держа пистолет в левой руке. В другой руке переливался всеми цветами радуги кастет. Радан даже снял пиджак и ослабил узел галстука, дыхание его было размеренным и спокойным...
   — Ну, как вы себя чувствуете, Николс? Теперь скажете, где деньги? Полагаю, это время наступила Пора, пора... Все, что с вами произошло сейчас — только цветочки...
   Я молча лежал на полу, пытаясь восстановить дыхание, которое было хриплым и прерывистым от жуткой боли в груди. Ушибленная голова, казалось, разламывается, боль волнами приливала к вискам, ужасно болели глаза. Радан подскочил ко мне, уперся в грудь пистолетом и начал трясти. Он делал это с каким-то злобным удовлетворением, не испытывая ни малейшего сожаления, будто мучил не живого человека, а восковой манекен. Каждое движение было для меня подобно удару парового молота. А он все продолжал издеваться надо мной. Я попытался схватить его за запястье, но Радан, заметив это, снова двинул меня кастетом. Я в изнеможении откинулся к стене, полностью уничтоженный. «Быстро же он со мной расправился», — мелькнула мысль. Я понимал, что ему необходимы эти проклятые деньги, и когда он ими завладеет, то сразу меня убьет. Ему не нужен свидетель. Я твердо решил держаться до конца, для своей же пользы. Меня не устраивала перспектива стать покойником. В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как капает вода в мойке на кухне да прерывистое дыхание Радана. У меня было такое ощущение, будто я умер или просто не существую в этом бренном мире. Единственное, что было реальным, — это страшная боль. Я был не я, а одна сплошная боль...
   — Будет лучше, если вы скажете, — снова заговорил Радан. — В любом случае вы в конце концов расколетесь, Николс. — Он прокашлялся и продолжил: — Вы отдаете себе отчет в происходящем? Уверяю вас — будет по-моему! Или не верите?
   Я посмотрел на него и простонал:
   — Я отдал деньги Тису...
   — Врете! Ничего вы ему не отдавали. Я прикончил этого мошенника, Николс. И так же поступлю с вами. Я не блефую, и вы это прекрасно знаете. «Я отдал деньги Тису», — передразнил он. — Тис плакал, ползал на коленях, умоляя меня, говорил, что денег у него нет. И это были его последние слова...
   — Лжете.
   — Вы же знаете, что это так. Меня послали выполнить эту работу и я ее выполню. А теперь мне нужно знать, где чемодан.
   — Тоже ведете двойную игру, Радан?
   — Нет, я всегда играю только на себя. Им неизвестно, сколько в чемодане денег.
   Я резко поднялся и бросился на него. Радан не успел среагировать и я двинул его под дых, одновременно заехав второй рукой по шее. Радан начал медленно оседать на пол. Я заметил, что глаза его помутились, но он удержался, выпрямился и снова ударил меня кастетом — я опять очутился на полу. Радан наклонился и обрушил на меня страшный удар рукояткой пистолета. Затем поднялся, прочистил горло и произнес:
   — Ладно, Николс. Я не хотел заходить далеко, но сейчас вы вывели меня из терпения. Сейчас я приволоку сюда вашу прелестную женушку и вы запоете по-другому! Уверен, вы заговорите, Николс, когда увидите, что я начну с ней вытворять. Все заговаривают в таких случаях. Это последнее, что я испробую. У меня ведь нет иного выхода. Но я добьюсь нужного результата.
   Я понял, что он не шутит.
   — Ну как, Николс? Я ведь сделаю это, поверьте...
   — Хорошо. Я покажу вам место, — простонал я.
   — Одно неверное движение, и вы — покойник, — предупредил он.
   — Ладно. Деньги у меня.
   — Вставайте.
   — Пока не могу.
   Он ждал. Наконец, боль постепенно отошла, и я привстал на колени. Затем медленно поднялся. Лицо и глаза были залиты кровью, и я вытер ее рукой, прекрасно понимая, что мне пришел конец.
   Я потерял себя. А также Бесс. И теперь по собственной инициативе иду с Раданом. Это мой последний путь!
   — Ну, вы идете, Николс?
   Мы вышли на улицу. Едва держась на ногах, покачиваясь, я шел впереди — он за мной. Он неотрывно следил за каждым моим шагом, за каждым движением. Когда я ухватился за перила у двери коттеджа, Радан предупредительно поднял пистолет.
   — Это сзади мотеля, Радан, — проговорил я, глотая кровь.
   Мы медленно продвигались мимо коттеджей, погруженных во мрак. Ночь была свежая, и холодный ветер приятно овевал мое изуродованное лицо. Силы покидали меня. Было тихо и темно. Я шел вперед только по инерции.
   Когда мы очутились позади мотеля, я уже еле передвигал ноги; В голове стучали, незримые молоточки и страшно ныла ушибленная челюсть. Изо рта все время текла кровь, но сейчас мне было все равно. Когда мы оказались перед гаражами, я настежь распахнул дверь.
   — Встаньте на крышу «шевроле», затем отодвиньте вон ту доску, чемодан лежит там, в углу.
   — Стойте, где стоите и не шевелитесь, Николс, — предупредил Радан. — Помните, у меня пистолет. И я умею видеть, то, что у меня за спиной. Вам не уйти.
   Я молча остановился. Меня уже ничто не волновало — я знал, что меня ждет. Радан убьет меня, как только завладеет деньгами. Он убьет меня, и это так же верно, как то, что меня зовут Рой Николс. Вдруг я подумал: «А может, он не сделает этого?» Но тут же выкинул эту мысль из головы.