Брюер Джил. Красный шарф

   — Вив, Боже мой! — пробормотал вдруг Ноэль.
   — Может, мы что-то напутали? Надеюсь, ничего страшного... — тихо проговорила она.
   Прислонившись головой к холодному стеклу, тихо дребезжавшему от ветра, Вивьен смотрела на дорогу, пролетающую мимо — черную, блестящую и мокрую.
   Тут они о чем-то зашептались. Я услышал:
   — Может вернуться? — спросила она.
   — Так мы еще больше запутаемся! — огрызнулся Тис.
   — Но...
   — Дерьмо! Это из-за тебя ОНИ нас засекли! — заорал он.
   — Какие-нибудь проблемы? — осторожно спросил я.
   Машина теперь неслась с такой скоростью, что я вцепился в сиденье обеими руками. Стрелка спидометра показывала более ста миль в час.
   Ноэль, прерывисто дыша, склонился над рулем. Я снова взялся за бутылку. Они уже не обращали на меня никакого внимания.
   — Да, мы, кажется, заблудились, — снова нервно заговорил он. — Но я был вынужден пойти на это, пока...
   — Ноэль, ты думаешь, что...
   — Думаю?! Уверен!
   Перед нами внезапно возник крутой поворот. Этот участок дороги был отвратительный — весь в выбоинах и ухабах. На обочине росли одиночные деревья. Дождь почти прекратился, лишь время от времени редкие капли падали на ветровое стекло.
   Машина устремилась к повороту с бешеной скоростью. Ноэль весь напрягся — видимость оставляла желать лучшего. Машину кидало из стороны в сторону. Ноэль отчаянно крутил руль, нажимая при этом на тормоза. Но он не рассчитал...
   «Линкольн» подскочил на какой-то кочке, пролетел через кусты и, не останавливаясь, понесся под откос. Сначала нас затрясло, как бывает при неудачной посадке самолета, но затем машина перевернулась и, кувыркаясь, покатилась вниз...
   Послышался звон разбитого стекла и страшный скрежет. Дверца выгнулась и открылась — это единственное, что я запомнил. Затем наступила темнота. Я потерял сознание.

Глава 2

   Сквозь туман до меня доносился шум и журчание воды. Я ощущал резкий запах мокрой земли, травы и листьев.
   — Ноэль! — откуда-то прозвучал голос Вивьен.
   Затем снова воцарилась тишина. Я понял, что лежу на земле, и половина моего тела находится в воде. От боли я не мог пошевелиться.
   — Ноэль! — послышалось снова.
   И опять тишина.
   Я почувствовал сильное головокружение, но через секунду оно исчезло — сознание медленно возвращалось.
   — Ноэль!
   Рядом что-то зашуршало, словно кто-то пробирался сквозь заросли кустарника. Снова заморосил слабый дождь. Взошла луна, ее бледный свет пробивался между ветвями деревьев, растущих по склону холма. Я попытался определить, где дорога, но кругом стояла кромешная тьма. По-видимому, мы находились на дне глубокого оврага. Приподняв руку, я ощупал голову, попробовал пошевелиться, и меня тут же пронзила острая боль. Что-то жесткое впивалось в спину. Повернувшись на бок, я увидел, что валяюсь в холодной луже, а в спину мне вонзается оторвавшаяся дверца «линкольна». Я осмотрелся вокруг, но ни машины, ни Ноэля, ни девушки нигде не было видно.
   Только издалека доносился жалобный зов: «Ноэль!»
   В каком-то лихорадочном ознобе я закрыл глаза, передо мной всплыло лицо Бесс, и жгучие слезы покатились по щекам. Я все вспомнил: Бесс, подлеца брата, мистера Поттера, крах моего дела и, наконец, безумную гонку в машине в компании с этими двумя сумасшедшими. Тут меня обуял животный страх, я застыл, не в силах подняться и открыть глаза.
   Так я лежал какое-то время на холодной грязной земле, но потом взял себя в руки и заставил привстать на колени. Судя по всему, кости были целы, я чувствовал себя вполне сносно. Болели только шея да правая рука. Рука вся была залита кровью. Пошевелив пальцами, я понял, что они не пострадали.
   Я подвигал плечами: тело саднило. Когда я всей своей тяжестью оперся на правое колено, то почувствовал острую боль в лодыжке. В свете луны увидел, что в ногу, прорвав штанину и носок, вонзился огромный осколок стекла. Он походил на лезвие ножа, только был значительно шире.
   Я с силой выдернул проклятую стекляшку и чуть на взревел от боли — хлынула кровь, тут же залившая мне ботинок. Подвигав ногой, я удостоверился, что она не сломана. Похоже, жизненно важные органы тоже на пострадали. Что касается кровотечения, то оно вскоре приостановилось. Зубы целы, я вижу и слышу, руки двигаются, вроде все в порядке, за исключением левого мизинца — по-видимому, я сломал его при падении и теперь он дико болит.
   — Мистер Николс? — услышал я.
   Ничего не ответив, я снова привстал на колени, осматриваясь вокруг и пытаясь в темноте отыскать машину. Голос прозвучал совсем близко. В кустах что-то зашевелилось.
   Сумка и то, что прежде было моим пальто, валялись рядом с оторвавшейся покореженной дверцей. «Ну и удар!» — подумалось мне. Затем я увидел вторую сумку, а приподнявшись, обнаружил и чемодан.
   Я пригляделся к нему повнимательней. Замок сломался, и чемодан лежал открытым. Ручка была обмотана чем-то вроде красного женского шарфа. Но не это привлекло мое внимание.
   Я увидел множество пачек аккуратно запечатанных банковских билетов. Взял одну — в ней оказалась тысяча долларов — внимательно осмотрел и положил обратно. У меня было такое ощущение, будто меня неожиданно ударили по голове чем-то тяжелым.
   — Мистер Николс! — снова раздался голос.
   И тут вдруг на меня неожиданно напал дикий хохот. Я сам не понимал, почему. Должно быть, подействовало виски. Я чертовски нуждался в деньгах, сумма была сравнительно небольшой, но для меня она казалась баснословной. И именно сейчас у моих ног лежала такая куча денег, на которую можно купить весь мир. Меня буквально трясло от смеха.
   — Вы сильно ранены? — спросил кто-то за моей спиной.
   Я повернулся и увидел Вивьен.
   — Нет. Только ушибся.
   — А откуда столько крови?
   — Черт с ней. Наверно, из руки. Э-э... да вы посмотрите на ваше платье. Оно все порвано.
   Она не обратила на мои слова никакого внимания и как-то странно Глядела на меня.
   — Вы нормально себя чувствуете?
   — Да. Но что мы будем делать?
   Только сейчас мне пришло в голову, что надо немедленно уходить. Брать девушку и уходить. Она, вероятно, не захочет, но разбираться будем потом. Необходимо хоть силой увести ее отсюда.
   — А как вы себя чувствуете? — спросил я Вивьен, разглядывая ее с ног до головы.
   Платье девушки превратилось в лохмотья. Должно быть, она тоже вывалилась из машины и ее порядком проволокло по земле, через кусты. И тут я внезапно все понял... Она искала чемодан! И теперь нервно оглядывалась вокруг, осматривая землю, канаву, в которую я свалился... Похоже, при аварии она ничуть не пострадала, по всей вероятности, выпала из «линкольна» первой, когда отскочила дверца.
   Я крепко схватил девушку за руку.
   — Итак, судя по всему, мы в полном порядке. А как он?
   — Там... В овраге. Он мертв... Сама видела... Нет, нет, не ходите туда!
   Неожиданно Вивьен вырвалась из моих рук. Она заметила чемодан. Подбежав к нему, она склонилась, нервно глянула в мою сторону и принялась энергично запихивать в чемодан рассыпавшиеся пачки денег. Замок не закрывался. Тогда она сорвала с ручки шарф, обернула его вокруг чемодана и с силой затянула узел.
   Я приблизился к девушке и с трудом приподнял ее сземли. Она вцепилась чемодан с нечеловеческой силой и попыталась вырваться.
   — Где Ноэль? — резко спросил я.
   Она молча указала пальцем в сторону молодых сосенок. Я направился туда, ощущая, как кровь снова течет в мой ботинок. На земле были заметны следы торможения. С края обрыва был виден «линкольн». Он валялся внизу в пяти или шести метрах от меня. Машина опрокинулась вверх днищем. От ударов она превратилась буквально в груду металлолома. Капли дождя отскакивали от нее, поблескивая в тусклом свете луны.
   Тело Ноэля наполовину вывалилось из кабины, ноги оказались зажаты между рулем и сиденьем. Лунный свет освещал его залитое кровью лицо и сломанную в двух местах руку. Казалось, что у Ноэля два локтя. Несчастный был не просто мертв. Он был страшно изувечен.
   — Надо бы сообщить в «Скорую помощь»... — начал я.
   Вивьен подбежала ко мне, и я смог получше разглядеть ее лицо. Никогда в жизни мне не приходилось встречать более испуганного человека.
   — Он мертв, — зашептала она. — Что может сделать «Скорая помощь»? Идемте! Лучше нам поскорее уйти отсюда.
   Я пристально посмотрел на нее, вспомнил про деньги в чемодане и понял, почему она хочет смыться. Повернувшись к девушке вполоборота, я увидел, что она показывает в сторону полоски леса, начинавшегося неподалеку от шоссе.
   Внезапно наверху появилась какая-то машина, лучи фар осветили ее темный силуэт среди деревьев. Вглядываясь в него, я поскользнулся и очутился на траве. Затем, опомнившись, подбежал к Вивьен. У нее слетели туфли и ноги почти до колен были испачканы в жидкой грязи. «У меня видок тоже не лучше», — подумал я.
   — Поняли? — спросила она, указывая на машину. — Надо скорее сматываться.
   Тут она в изнеможении опустилась прямо на землю. Мы переглянулись. Вивьен попыталась встать, я протянул ей руку, но девушка только отстранилась. Тогда я мягко положил ладонь на ее голову, как бы успокаивая.
   — Чьи это деньги?
   — Мои.
   — Их слишком много для одной женщины. Что вы на это скажете?
   — Можете не беспокоиться. Это мои деньги, и нам следует как можно скорее отсюда уйти, пока нас не обнаружили.
   — Выходит, эти деньги не ваши, или я плохо понял?
   — Это мои деньги, — настойчиво повторила она.
   Я все еще держал руку у нее на голове, не давая подняться. Девушка была так испугана, что даже не замечала этого.
   «Ну и психи! — подумал я о Вивьен и ее спутнике. — С такими-то деньгами... Мы с Бесс и не мечтали хотя бы о частице подобной суммы.» Мне захотелось раздавить ее голову как дыню.
   Вдобавок ко всему, от ударов и виски у меня поплыли перед глазами темные круги и разболелась шея. Вдруг он тихо прошептала:
   — На то, чтобы собрать все эти деньги, ушло два с половиной года. Нам немедленно нужно убираться отсюда. Николс, или как вас там, вы должны мне помочь.
   — Наверное, стоит сообщить полиции.
   Она сильно сжала мою руку и поднялась, не выпуская чемодана. Затем взяла меня за локоть. Ее щеку пересекала большая царапина.
   — Эти деньги ворованные, не так ли? — резко сказал я.
   — Нет. Но мы все равно не можем обратиться в полицию.
   И она стала сбивчиво что-то говорить, пытаясь убедить меня, но я ничего не мог разобрать. Единственное, что мне было ясно, — все, о чем она говорит, — ложь.
   — Ну что мы препираемся, Николс? Мы оба попали в переплет, разве не так?
   Я сердцем чуял, что влип в какое-то темное дело, и отчаянно пытался убедить себя не встревать во все это. Несомненно, от нее надо как-то избавиться. Но как?
   — Ну, пожалуйста, выслушайте меня, — умоляла Вивьен.
   — Вы же не сказали мне ни капли правды. Посудите сами, вы взяли меня в машину, предложили виски... Конечно, мне не следовало столько пить, — неуверенно добавил я. — У меня ведь тоже есть свои проблемы. Очень серьезные. А сейчас там внизу лежит мужчина, несомненно, ваш приятель. И он мертв. Вот что произошло. А вы, несмотря ни на что, хотите, чтобы я вам помогал. Нет, я ухожу, разбирайтесь со своими делами сами.
   — Но... Вы что, не понимаете?! Вы видели эти деньги. И теперь вы обязаны мне помочь.
   — Мы обязаны заявить в полицию, — в тон ей ответил я. — Так поступают в подобных ситуациях все порядочные люди. Произошел несчастный случай со смертельным исходом. Погиб человек! И вы еще смеете утверждать, будто я ничего не понимаю!
   — Ему уже ничем нельзя помочь, — возразила Вивьен.
   — Кто-то вас преследует. Я видел, как в Валдосте вы, заметив кого-то, изменили маршрут, съехали с главной магистрали, поехали другой дорогой, потому что кто-то за вами гнался!
   Она смотрела на меня, готовая заплакать в любой момент.
   «Ладно, — подумал я. — Но почему она так упорно отказывается сообщить в полицию? Почему не хочет делать то, что сделал бы любой в подобном случае?»
   — Вы украли это деньги, — проговорил я.
   — Ошибаетесь, Николс. Вы должны мне поверить.
   Сейчас она, казалось, говорила спокойно, ее голос звучал серьезно и рассудительно:
   — Если вы мне поможете, никакого вреда для вас не будет.
   Знай вы, что за человек был Ноэль, чем он занимался, сразу бы поняли, что его нечего жалеть.
   Единственное, что сейчас было в ней искренним, так это страх.
   — Давайте возьмем сумки и уйдем, — продолжала она. — Выйдем на шоссе где угодно! Сменим одежду. Так будет лучше.
   — Нет, нет, и не просите!
   — Вы говорите так, будто вообще не собираетесь уходить отсюда. Да вы только посмотрите на себя — весь грязный, в крови! Я тоже не могу оставаться в таком виде. Надо почиститься и переодеться. А потом доберемся до ближайшего города, и вы поможете мне снять номер в гостинице.
   — Да вы просто с ума сошли!
   Она с яростью грохнула чемодан о землю и взглянула мне прямо в глаза, затем положила руки мне на плечи.
   — Николс, — заговорила она. — У нас нет другого выхода. Ноэль мертв, и я осталась одна. Убеждаю, что эти деньги надо использовать как можно лучше. Денег у меня много, и я не останусь у вас в долгу. Если же вы мне не поможете, они меня обнаружат.
   — И меня вместе с вами. Вообще, я не собираюсь ввязываться в это дело. Оно меня не интересует, да и не нравится что-то.
   В глубине души я хотел, чтобы это дело меня не интересовало. Я уговаривал себя... Один вид чемодана, набитого деньгами, вызывал у меня какой-то священный ужас. Мне было не по себе. Подобное ощущение я испытал однажды в далеком детстве, когда схватил воспаление легких. Останься Ноэль жив, я, конечно, нашел бы повод, чтобы не впутываться...
   Так мы стояли друг перед другом, освещенные огромной луной. Она, в рваном платье, с растрепанными волосами и безумными глазами, и я — весь мокрый, в грязной одежде, с искаженным лицом. По щеке Вивьен стекал ручеек крови, он она этого не замечала. Во всем ее виде было что-то притягательное. Такая одинокая и напуганная, с блестящими, широко раскрытыми умоляющими глазами, она судорожно сжимала в руке злополучный чемодан и была просто неотразима. Как тут откажешь...

Глава 3

   Городок раскинулся на покатом холме, который пересекала небольшая речушка. У въезда в город мы заметили огромный указатель, пожалуй, слишком вызывающий для подобного городишки. Двигались мы медленно: меня беспокоила рана на ноге, кровь беспрестанно затекала в ботинок. Вивьен, потерявшей туфли, приходилось идти на цыпочках. Конечно, можно было остановить попутную машину, но по понятным причинам мы этого делать не стали. Не следует попадаться кому-либо на глаза. Тем более в столь живописном виде. Наконец Вивьен решила, что пора сменить одежду.
   — Возьмите из сумки Ноэля какой-нибудь костюм. И побыстрее!
   Она, видимо, боялась, что если я сяду хоть на секунду, меня уже ничем не поднимешь. Я с трудом стащил ботинок. Носок весь пропитался кровью, к нему прилипла хвоя, которая страшно кололась. Я не стал прибегать к различным ухищрениям, а просто рывком сдернул носок, липкий и плотный, словно кусок фанеры. На том месте, куда вонзилось стекло, зияла внушительная рваная рана, вновь начавшая кровоточить. «Вот уже и кровь, все идет как надо! — с грустной усмешкой подумал я. — Сейчас бы глоточек виски!» Очистив ногу от грязи, я вытер кровь. Лодыжка все же кровоточила. Порывшись в сумке, я нашел чистый носовой платок и перетянул рану. На треклятый чемодан с деньгами я старался даже не смотреть.
   — Помогу вам снять номер, и на этом покончим, — предупредил я.
   Вот таким образом я пытался бороться с самим собой.
   Переодевшись в костюм Ноэля, я переложил в него свой пустой бумажник и прочую мелочь, упаковал в пакет испорченные пальто и шляпу. Вивьен взяла сверток с негодными вещами и зашвырнула его в кусты. На ее лице застыла маска страха.
   — Без шуток, откуда у вас столько денег? — снова спросил я.
   — Они мои.
   Мы закрыли сумки.
   Она взяла чемодан и медленно двинулась вперед, поминутно оглядываясь. Ее стройную фигуру освещала полная луна: кожаная курточка, длинные черные волосы, прелестные ножки в туфлях на высоких каблуках.
   — Отлично, — тихо пробормотал я себе под нос, взял обе сумки, совершенно забыв о сломанном мизинце, который тут же дал о себе знать. Я чуть не заорал от боли. Ко всему прочему я вспомнил, что одет в костюм, принадлежавший покойнику, и от этой мысли мне стало совсем не по себе. Я с досадой поплелся следом за Вивьен.
   Трудно даже представить, что бы сказала Бесс, если б увидела меня сейчас. Проклятье! Ничего хорошего меня не ожидает. И зачем только я ввязался в эту авантюру? Обозлившись на весь мир и на Вивьен в том числе, я крикнул:
   — Возьмите одну из сумок!
   — Вам что, тяжело?
   — У меня сломан палец, и я не могу тащить обе.
   Она взяла сумку, и мы продолжили путь. Я уже не хотел всех этих денег. Мне бы только часть... Каблуки Вивьен громко стучали по асфальту. Она шла широкими шагами с высоко поднятой головой. Часть пути мы преодолели шагом, но иногда приходилось бежать. Вивьен беспрестанно оглядывалась. Я видел ее испуганное лицо и тоже начал нервничать. Похоже, нас ожидают крупные неприятности. Она явно шла на какой-то риск. Но она, по крайней мире, знает, на что идет, в какой игре участвует, я же, напротив, следовал за ней, как теленок с завязанными глазами.
   Город оказался гораздо дальше, чем я предполагал. Когда мы, наконец, вступили на его мостовую, я увидел, что дома погружены в сон и покой. В этой влажной таинственной тишине стук каблучков Вив звучал как-то мистически и навевал на меня ужас. Я невольно передернулся, почувствовав непонятный озноб.
   На главной улице появился автомобиль, и Вивьен толкнула меня за угол какого-то дома. Мы прижались к шершавой стенке и так молча простояли с минуту. Она повернулась ко мне, приблизила свое лицо, и горячее дыхание обожгло мне щеку. Машина с шумом промчалась мимо — в ней сидела какая-то развеселая компания, слышался оглушительный рев включенного на всю громкость радиоприемника.
   — Николс, давайте свернем с главной улицы, — прошептала девушка.
   Мы двинулись направо и вскоре очутились перед большим скоплением стоявших в темноте автомобилей. Рядом виднелась черная громада старого отеля с проржавевшей вывеской, люминесцентные буквы которой гласили: «Отель Амбассадор». Буква "д" на вывеске была разбита. Вивьен остановилась и тихо сказала:
   — Ты не сможешь меня бросить...
   — Почему это не смогу? — возмутился я.
   — Раз уж мы пришли сюда... Ты не предашь меня...
   Я промолчал.
   — Ты ведь не хочешь причинить мне вред, Николс, — продолжала она.
   Поднялся сильный ветер, яростно сметая все с мостовой. Брызги холодного дождя били нам в лицо. С тротуара взлетали в воздух обрывки старых газет и какой-то мусор.
   — Знаешь, Николс... Ты даже представить себе не можешь, в какой страшный для меня момент жизни мы повстречались. Теперь мы повязаны...
   — Не вижу ничего, что бы нас связывало.
   — Это не то, о чем ты подумал.
   Я взглянул на чемодан и вспомнил, что она обещала мне заплатить.
   — Мне нужно как можно скорее домой, — сказал я.
   — Знаю, в Сан-Пит. Во всяком случае, сейчас ты никуда не поедешь. Ты устал. Я не так много от тебя прошу. Просто не смогу сделать этого одна. Ты должен мне помочь. Мне необходимо покинуть эту страну.
   — Я сразу подумал, что ты — чокнутая.
   — Мне необходимо покинуть страну во что бы то ни стало. И я это сделаю. Заплачу тебе. Хорошо заплачу. Тебе ничего не придется делать даром.
   — Я тебе уже все сказал.
   — А я говорю — ты мне поможешь. Послушай, Николс, я так устала, что не могу больше идти. Если я тебе расскажу правду, ты меня поймешь.
   — Не хочу ничего знать, — отрезал я.
   — Но я все-таки расскажу.
   Мы снова стояли друг против друга. Образ погибшего Ноэля не выходил у меня из головы. Я подумал, что уже почти добрался до дома, пройден порядочный отрезок пути...
   Вивьен сжимала чемодан с такой силой, что у нее побелели косточки пальцев. Ветер трепал ее роскошные волосы. Девушка поставила сумку на тротуар, чтобы убрать непокорную прядь, упавшую ей на глаза. Она казалась такой несчастной и беззащитной.
   — Ну как, ты согласен?

Глава 4

   Пришлось снять один номер. Когда я заикнулся о двух, Вивьен затряслась от страха. Она и секунды не хотела оставаться одна.
   Я чувствовал себя преотвратно. Мне необходимо было срочно чего-нибудь выпить. Голова гудела словно встревоженный улей. Жаль, что в такое время невозможно найти выпивку. И вдруг меня словно пронзила мысль о мертвом человеке, лежащем сейчас под обрывом, внизу. О мертвом, изуродованном, окровавленном Ноэле Тисе.
   — Я хорошо тебе заплачу, Николс, — снова заговорила Вивьен.
   — Ты можешь хоть на минуту замолчать! — закричал я.
   Мы зарегистрировались как мистер и миссис Латимер. Я так устал, что мне казалось, будто это на самом деле так. Заспанный администратор вручил мне ключи со словами:
   — Двести второй.
   Когда мы поднимались по лестнице на второй этаж, я, посмотрев вниз, заметил, как администратор из-под руки внимательно изучает стройные ноги моей спутницы. У меня не было ни малейшего сомнения, что эта гостиница пользуется дурной славой. Войдя в номер, Вивьен в изнеможении опустилась на кровать и сбросила туфли. Я молча изучал помещение. Помимо единственной двухспальной кровати, в комнате находился стул с прямой спинкой и облезший письменный стол, на котором стояла пустая цветочная ваза и валялся сломанный карандаш. Окно закрывали коричневые занавески, никак не вязавшиеся с голубыми обоями. Около кровати стоял простенький красный торшер. Заглянув в ванную, я обнаружил, что она такая же неухоженная, как и весь этот так называемый отель.
   Вивьен сидела на кровати, я расположился на стуле возле двери. В номере было довольно холодно. Потом Вивьен встала, подошла к окну, раздвинула занавески, выглянула зачем-то на улицу, снова возвратилась к кровати и, сжав руки, встала в умоляющей позе.
   — Здесь им меня не найти. Мы только переночуем... — прошептала она.
   Потом, взглянув на меня, сняла кожаную куртку и повесила в шкаф. После чего порылась в сумке и извлекла оттуда бутылку виски:
   — Смотри-ка. Не разбилась. Ноэль всего возил с собой много выпивки.
   — Не говори больше о нем.
   — Может, в твоей сумке найдется еще одна.
   Во мне словно что-то взорвалось. Как это бывает от сильного удара. А удар был направлен так точно, что мне показалось — сейчас я брошусь на Вивьен с кулаками. Мне никак не удавалось восстановить душевное равновесие. Но вдруг — словно луч света озарил темную пещеру — ко мне вернулся рассудок, я успокоился и медленно произнес:
   — К черту все это. С меня довольно!
   Хлопнув дверью, я вышел в коридор и тут услышал, как по мозаичному полу позади меня застучали каблучки.
   — Николс!
   Она схватила мою руку. Я сделал пару шагов и остановился.
   — Это мои деньги! — чуть не кричала она. — Я боюсь!
   — Ты нагло врешь! Ты что, думаешь, можно поверить такому дешевому обману?!
   — Тогда представь, что это просто сделка, давай договоримся... Плачу тебе за работу.
   — Я хочу уехать.
   Мы стояли возле двери какого-то номера, из которого высунулась чья-то голова и недовольный мужской голос проворчал:
   — Не будете ли вы так любезны не шуметь?
   Мы вернулись в свой номер. Я встал у двери, внимательно глядя на чемодан, лежащий на ночном столике. Она взяла бутылку. Я снова бросил взгляд на чемодан — шарф, которым он был перевязан, ярко краснел в полумраке. Он был цвета крови.
   «Девушка, похоже, на грани истерики, — подумал я. — Наверно, сейчас в ее прелестной головке теснятся мысли, с которыми она никак не может совладать». Вивьен поставила бутылку на письменный стол. Потом подошла к кровати, на которой лежала стопка чистого белья, сняла покрывало, постелила простыню и сказала:
   — Я замерзла, Николс.
   Я сел на стул и посмотрел на бутылку. Затем отпил из нее добрый глоток и закрыл глаза. Посидев так с минуту, открыл глаза и взглянул на девушку. Теперь она неподвижно стояла посреди комнаты, сложив руки на груди. Вивьен явно находилась в замешательстве. Ее весьма соблазнительное платье из тафты плотно облегало стройное тело. На прелестном лице с правильно очерченным подбородком, большим мягким ртом и темными глазами застыло испуганное выражение.
   — Сейчас ты мне все расскажешь, — приказал я резко. — Кто преследовал твою машину? Что в конце концов случилось?
   — Будет лучше, если я немного выпью.
   Она отпила из бутылки глоток, я тем временем запер дверь и снял пиджак. Потом присел на край кровати и уставился в пол. «Сейчас она снова начнет врать», — подумал я. Девушка взяла меня за локоть:
   — Итак, Ноэль был моим другом. Если хочешь, можешь называть это так. Я знаю его около трех лет. Каждые два месяца, вплоть до этой поездки, он развозил деньги.
   — Кому?
   — Людям... Тем, на кого работал.
   — Как понятно ты все объяснила! И что же это за люди?