Булычев Кир. Великий Гусляр

   Лес был тих и загадочен. Даже птицы молчали.
   И вдруг сверху, из-за вершин елей, на землю опустился зеленый луч. Он был ярок и тревожен. В том месте, где он ушел в туман, возникло зеленое сияние.
   – Стой, - сказал Алмаз.
   Грубин затормозил.
   – Чего встали? - спросила Ванда. - Уже сломалась?
   Но тут и она увидела зеленое сияние и осеклась.
   В центре сияния материализовалось нечто темное, продолговатое, словно веретено. Веретено крутилось, замедляя вращение, пока не превратилось в существо, схожее с человеком, хрупкое, тонкое, одетое в неземную одежду.
   Существо подняло руку, как бы призывая к молчанию, и начало говорить, причем не видно было, чтобы у существа двигались губы. Тем не менее каждое его слово явственно доносилось до всех пассажиров автомобиля.
   – Алмаз, ты узнаешь меня? - спросило существо.
   – Здравствуй, пришелец, - сказал Алмаз. - Вот мы и встретились.
   – Я бы не хотел с тобой встречаться, - сказал пришелец.
   Ксения привстала на сиденье и, не выпуская из рук Удалова, обратилась к пришельцу:
   – Мужчина, - сказала она, - отойдите с дороги. Мы спешим, нам вот в Москву надо, от молодости лечиться.
   – Знаю, - сказал пришелец. - Молчи, женщина.
   И в голосе его была такая власть, что даже Ксения, которая мало кому подчинялась, замолчала.
   – Ты нарушил соглашение, - сказал пришелец, обращаясь к Алмазу. - Ты помнишь условие?
   – Помню, - сказал Алмаз. - Я хотел жить. И пожалел этих людей. Они были немолоды, и им грозила смерть.
   – Когда ты поделился средством с Милицей, - сказал пришелец, - я не стал принимать мер. Но сегодня ты открыл тайну многим. И вынудил меня отнять у тебя дар.
   – Я понимаю, - сказал Алмаз. - Но прошу тебя о милости. Погляди на Милицу, она молода и прекрасна. И если ты лишишь ее молодости, она завтра умрет. Погляди на Елену, - мы с ней хотели счастья. Погляди на Грубина, он же может стать ученым...
   – Хватит, - сказал пришелец. - Ты зря стараешься вызвать во мне жалость. Я справедлив. Я дал тебе дар, чтобы ты пользовался им один. Земле еще рано знать о бессмертии. Земля еще не готова к этому. Люди сами должны дойти до такого открытия.
   – Не о себе прошу... - начал было Алмаз, вылезая из машины и делая шаг к пришельцу.
   Но тот не слушал. Он развел в стороны руки, в которых заблестели какие-то шарики, и от них во все стороны побежали молниевые дорожки. В воздухе запахло грозой, и зеленый туман, заклубившись, поднявшись до вершин деревьев, окутал машину и Алмаза, замеревшего перед ней.
   Грубин, уже догадавшись, что произошло, успел лишь поднять глаза к Милице, что стояла за его спиной, и встретить ее ясный взгляд, полный смертельной тоски. И протянул к ней руку. А Алмаз, который хотел в этот последний момент быть рядом с Еленой, сделать этого не успел, потому что странная слабость овладела им и заставила опуститься на землю.
   Было очень тихо.
   Зеленый туман смешался с белым и уполз в лес.
   Постепенно в сумерках голубым саркофагом вновь образовался автомобиль, и в нем, склонившись друг к другу, сидели и лежали бесчувственные люди.
   – Как грустно быть справедливым, - произнес пришелец на своем языке, подходя к машине.
   Он увидел толстую пожилую женщину, Ксению Удалову, которая держала на коленях курносого полного мужчину ее лет. Он вгляделся во властное и резкое лицо другой немолодой женщины, Ванды Казимировны, которая даже в беспамятстве крепко обнимала лысого рыхлого Савича... Степан Степаныч, разумеется, не изменился. Он сидел на заднем сиденье, закрыв глаза и прижимая к груди бесценный альбом с автографом Пушкина.
   И вдруг пришелец ахнул.
   Он протер глаза. Он им не поверил.
   За рулем машины сидел, положив на него голову, курчавый юноша Саша Грубин. И протянув к нему тонкую руку, легко дышала прекрасная персидская княжна.
   Взгляд пришельца метнулся дальше.
   Елена Сергеевна была так же молода, как десять минут назад.
   – Этого не может быть, - произнес пришелец. - Это невозможно.
   – Возможно, - светил Алмаз, который первым пришел в себя и подошел сзади. Он тоже был молод и уже весел. - Есть, видно, вещи, которые не поддаются твоей инопланетной науке.
   – Но почему? Как?
   – Могу предположить, - сказал Алмаз. - Бывают люди, которым молодость не нужна. Ни к чему она им, они уже с юных лет внутри состарились. И нечего им со второй молодостью делать. А другие... другие всегда молоды, сколько бы лет ни прожили.
   Люди в машине приходили в себя, открывали глаза.
   Первым опомнился Удалов. Он сразу увидел, что его детский костюмчик разорвался на животе в момент возвращения в прежний облик. Он провел рукой по толстым щекам, лысине и затем громко поцеловал в щеку свою жену.
   – Вставай, Ксюша! - воскликнул он. - Обошлось!
   Эти слова разбудили Савичей.
   Ванда принялась радостно гладить Никиту, а тот глядел на жену и думал: «Как дурной сон, буквально дурной сон».
   – Ничего, Саша, - сказал Удалов, протягивая руку, чтобы утешить Грубина. - Обойдемся и без этих инопланетных штучек.
   Очнувшийся Грубин, смертельно подавленный разочарованием, обернулся к Удалову, и тот, увидев перед собой юное лицо старого друга, вдруг закричал:
   – Ты что, Грубин, с ума сошел?
   Но Грубин на него не смотрел, он искал глазами Милицу, боясь ее найти. И нашел...
   А Милица, встретив восторженный взгляд Грубина, поглядела на свои руки и когда поняла, что они молоды и нежны, закрыла ими лицо и зарыдала от счастья.
   – Вылезай, Елена, - сказал Алмаз, помогая Елене выйти из машины. - Хочу тебя познакомить со старым другом. Помнишь, я тебе рассказывал, как мы из тюрьмы бежали?
   – Очень приятно, - сказал пришелец, который все еще не мог пережить своего поражения. - Я думаю, что вы собираетесь создать семью?
   – Не знаю, - Елена посмотрела на Алмаза, а тот сказал уверенно:
   – В ближайшие дни.
   И тут они услышали возмущенный крик Савича:
   – Что же получается? Все остались молодыми, а я должен стать старым. Это несправедливо! Я всю жизнь хотел стать молодым! Я имею такое же право на молодость, как и остальные.
   – Пойдем, мой зайчик, пойдем, - повторяла Ванда, стараясь увести его прочь. - Это у тебя нервное, это пройдет.
   – Пошли, соседи, - сказал Удалов. - А то дотемна в город не успеем вернуться.
   – Елена, - рыдал Савич, - все эти годы я тебя безответно любил!
   – Ты мне только попробуй при живой жене! - Ванда сильно дернула его за руку, и Савич был вынужден отойти от машины.
   – Извините, - сказал пришелец. - Я полетел.
   – До встречи, - сказал Алмаз.
   Пришелец превратился в зеленое сияние, потом в луч. И исчез.
   Елена посмотрела вслед уходящим к городу.
   Савич все оглядывался, норовил вернуться. Удаловы шли спокойно, обнявшись.
   – Ну что ж, - сказал Алмаз, - по местам! А то к поезду не успеем.
 

Жизнь за трицератопса

Глава 1

   Мне хочется внести ясность в историю, которая прогремела по всему миру и отозвалась (как всегда, лживо) в средствах массовой информации, что значительно повредило безукоризненной репутации города Великий Гусляр.
   Верно сказал Корнелий Иванович Удалов:
   – Лучше бы этих проклятых динозавров не было!
   Но раз динозавры были, о них надо говорить правду и только правду.
   Во-первых, не существует дикого горного хребта, на котором водятся белые медведи, как уверяла газета «Вашингтон пост». В окрестностях Великого Гусляра нет никаких горных хребтов, если не считать небольшого вулкана, который большую часть времени спит, а если и просыпается, то его извержения не представляют опасности для горожан.
   Во-вторых, заявление газеты «Монд», что крупнейший из динозавров достигал сорока метров в длину - наглая газетная утка. Известный по публикациям в «Огоньке» бронтозавр был молодой особью, вряд ли достигавшей тридцати метров.
   Также являются ложью утверждения о том, что русские ученые уже выводят динозавров из генетического материала, найденного в Великом Гусляре.
   Наконец, совсем уж беззастенчивой ложью пронизан репортаж английской коммунистической газеты «Морнинг стар»: некий динозавр напал на школьниц, возвращавшихся домой по главной улице.
   Во-первых, как известно, никогда ни один динозавр не ходил по главной, иначе Советской, улице Гусляра. Во-вторых, некому там было ходить.
   Теперь, когда автору удалось дать отпор некоторым наиболее нахальным заявлениям средств массовой информации, он хотел бы перейти к правдивому и последовательному изложению событий.
 

* * *

 
   Итак, на окраине города Великий Гусляр существует поросший соснами холм под названием Боярская Могила. Никакого боярина там не хоронили, но есть сведения, что у местного помещика Гулькина был любимый конь Боярин, которого возили на скачки в Вологду, там напоили портвейном, а на обратном пути он простудился и пал. Гулькин, который связывал с конем большие надежды, был в расстройстве и построил мавзолей на холме, возвышавшемся аккурат за его курятником. Мавзолей со временем провалился или обвалился - никто толком не помнит, тем более что произошла революция и с Гулькиными покончили.
   В холме есть пещеры, куда иногда пробираются ребята, но вообще-то лазить туда не положено, потому что своды пещеры могут рухнуть.
   На этот раз в пещеру попали совсем не ребята.
   К Синицкому приехал погостить племянник и влюбился в девушку, которая продавала мороженое возле рынка. Продавала она мороженое, чтобы заработать себе на высшее образование, в котором очень нуждалась, так как еще в школе побеждала на областных биологических олимпиадах. А один раз ее даже возили в Казань - в школу юного химика.
   При этом Марина обладала отличной фигурой, ладными ножками и прочими девичьими атрибутами, включая буйную копну рыжих косичек. Пройти мимо нее равнодушно мог только слепец.
   Но жила она в Гусляре без родителей, снимала угол у гражданки Свинюхиной и почти голодала.
   Когда племянник Синицкого Аркадий увидел Марину, торгующую мороженым, что-то в его груди перевернулось. Он даже не посмел приблизиться к ней, а пошел, расстроенный своей нерешительностью, домой и поведал о своей душевной боли тетке. Тетка предупредила его, что Марина - «девушка не нашего круга».
   Сама тетка когда-то приехала в Гусляр из Козлятина, где ее папа работал в милиции в чине сержанта.
   На следующий день Аркадий снова пошел на площадь Землепроходцев и купил поочередно шестнадцать порций мороженого. Семнадцатую Марина ему не продала, а сказала:
   – Вы обязательно простудитесь и будете меня проклинать.
   – Никогда!
   – Кроме того, вы не производите впечатления богатого человека.
   Аркадий не знал, обижаться на эти слова или нет, но Марина разрешила все его сомнения, сообщив:
   – Я через полчаса закончу.
   – И что? - осторожно спросил Аркадий.
   – Думайте, - предложила Марина и обернулась к следующему покупателю.
   В тот день Аркадий проводил Марину до дома, и они обнаружили много общего во вкусах, настроениях и даже отношении к жизни.
   На следующий день, не сказав тетке, что он встречается с «девушкой не нашего круга», Аркадий повел Марину в кино. Когда молодые люди сидели на набережной и говорили о жизни, оказалось, что их взгляды совпадают. Наверное, не было в истории таких похожих людей, хотя они и принадлежали к разным социальным кругам.
   В среду они пошли в лес. Благо, у Марины выдался выходной, а Аркадий был готов отменить все дела и заботы ради того, чтобы поговорить о ботанике и литературе.
   Далеко они не ушли, а поднялись на холм Боярская Могила, чтобы с его вершины сквозь сосновые ветви полюбоваться видом города и реки Гусь, протекающей мимо.
   Потом они немного посидели под сосной, и тут им захотелось целоваться, причем обоим, в чем они друг другу не посмели признаться.
   На их счастье пошел дождь.
   Надо было прятаться от дождя, и Аркадий вспомнил о том, что поблизости есть пещера, куда он лазил в детстве.
   Конечно, Марина очень боялась пещер, потому что в них бывает темно, но дождик был холодным, а под таким дождем целоваться совершенно невозможно.
   Аркадий не сразу нашел вход в пещеру - растительность вокруг изменилась, да и сам он вырос.
   Вход был похож на дыру, ведущую в берлогу, и Марина даже спросила:
   – А медведя там нет?
   – Наивный вопрос, - сказал Аркадий. - Медведей в наших местах давно уже нет. - И он первым полез в пещеру.
   Марина нагнулась, влезла в дыру, и ее подхватили сильные и нежные руки Аркадия.
   – Иди сюда, садись, - сказал он.
   – А змей здесь нет? - спросила Марина.
   – Уползли.
   – Я все равно боюсь, - прошептала девушка.
   – Я с тобой! - ответил Аркадий. - Дай мне руку.
   Ее пальцы нащупали в темноте его ладонь и замерли, потому что Марину ударило током.
   – Ой, - сказала девушка.
   Аркадий потянул ее за руку и привлек к себе.
   Раз было темно, то Марина не могла должным образом сопротивляться: она же не видела, с кем борется.
   – Только не целоваться, - прошептала она, как бы подсказывая Аркадию, что надо делать.
   – Конечно, - сказал он.
   Его губы совершенно нечаянно наткнулись на ее губы.
   И они целовались, пока шел дождь. Но так как они не видели, кончился дождик или нет, то целовались почти до вечера.
   Иногда, борясь больше с собой, чем с Аркадием, Марина шептала:
   – Только не это! Ты же все испортишь!
   Аркадий не совсем понимал, что он может испортить, но недостаток жизненного опыта и опасение обидеть девушку заставляли его остановиться. Однако ненадолго. Так что их отношения были похожи на морской берег. Ты видишь, как волна поднимается, несется к галечной полосе, но прибрежные камни останавливают, дробят ее и заставляют уползти обратно, поджав пенный хвост.
   Наконец Марина устала от борьбы, в которой ее поражение было неминуемым. Поэтому она нащупала на полу пещеры камень и шутливо сказала Аркадию:
   – Если мы сейчас не уйдем отсюда, я тебе нос разобью.
   К этому времени их глаза настолько привыкли к темноте, что молодой человек отлично разглядел камень в тонкой руке продавщицы мороженого.
   Он натужно засмеялся, но подчинился, потому что в извечной битве полов верх всегда берет мужчина, но женщина решает, когда ему предстоит победить.
   Держась за руки, они вылезли из пещеры и зажмурились.
   Заходящее солнце окрасило оранжевым светом стволы сосен, небо было почти белым, как десятикратно простиранная голубая рубашка, птицы уже угомонились.
   Под ногами мягко пружинило одеяло сосновых иголок. Раздвинув иголки, кое-где торчали скользкие шапки маслят.
   Молодые люди стали спускаться с холма. Чтобы отвлечь Аркадия от охвативших его печальных мыслей, Марина показала ему камень, который забыла выкинуть, и сказала:
   – Обрати внимание, что это такое?
   – Камень, - ответил Аркадий, все еще докипающий несбывшимися порывами.
   – Не просто камень, - сказала Марина, в круг интересов которой входила и минералогия. - Некогда в этой местности бушевали вулканы.
   – Где только они не бушевали...
   Они вышли на дорожку, Аркадий хотел было еще раз поцеловать свою возлюбленную, но навстречу, разумеется, шла тетка с пустыми ведрами. Скажите, что делать тетке с пустыми ведрами на окраине Великого Гусляра на рубеже тысячелетий?
   – Но я не знала, что Великий Гусляр входил в зону вулканической активности, - сказала Марина. - Я полагала, что весь этот регион покрыт толстым слоем осадочных пород.
   – Вот именно, - согласился Аркадий, проклиная тетку.
   Чуткая Марина заметила его душевное неудобство и правильно истолковала:
   – Ты меня совсем не слушаешь, Аркаша. Я не подозревала, что в твоем сердце есть место суевериям.
   – В моем сердце все есть, - ответил Аркаша.
   – Надо будет посоветоваться со Львом Христофоровичем, - сказала девушка. - Он наверняка знает.
   – Это еще кто такой? - спросил юноша.
   – Профессор Минц, - сказала Марина. - Без пяти минут лауреат Нобелевки. Живет у нас уже много лет.
   – Что делать в этой дыре без пяти минут лауреату?
   – В этой дыре ты меня встретил, - сказала Марина, обидевшись за Великий Гусляр.
   – Лучше бы я тебя в Москве встретил.
   – Разве в Москве ты отыскал бы такую пещеру? - рассмеялась Марина.
   Аркадий не ответил. Подобно всем влюбленным на раннем этапе этой болезни, он был подозрителен и склонен к пессимизму.
   На углу Пушкинской Марина попрощалась с Аркадием, и ему показалось, что она сделала это очень холодно.

Глава 2

   Расставшись с Аркадием, Марина отправилась к профессору Минцу и застала его во дворе. Новое поколение доминошников вбивало в землю крепкий старый стол, а профессор с Корнелием Удаловым смотрели на отчаянную схватку глазами знатоков и с трудом удерживались от советов.
   – Что за манера, - сказал Минц, увидев Марину и поцеловав ее в лобик, - заплетать негритянские косички. Неужели тебя из-за этого больше любят мальчишки?
   – Они меня не любят, - ответила Марина. - Они ко мне пристают.
   Марина отошла с пенсионерами к лавочке под кустом сирени и показала Минцу камень, подобранный в пещере.
   – Откуда это? - удивился Минц.
   – Так Маринка с Аркашкой Синицким в пещере от дождя прятались, - ответил за нее Удалов. - Мне старуха Ложкина говорила.
   – Вот это лишнее, Корнелий, - оборвал его профессор. - Не превращайся в старую сплетницу.
   Он покрутил камень в руках, понюхал его, поцарапал ногтем и сказал:
   – Примерно семьдесят миллионов лет назад этот камешек был лавой. Но так как я не знаю о выходах лавы в нашем районе... Где ты его нашла?
   – Я думаю, - ответил за девушку Удалов, - что там, в пещере и отколупнула.
   – Если вы, дядя Корнелий, будете вмешиваться!.. - рассердилась Марина и взмахнула головой так резко, что косички взлетели нимбом вокруг нее, как лучи солнышка.
   Марина давно уже раскаивалась в легкомысленном поступке - косички общим числом сорок три она заплела на спор с Эммой Кошкиной, своей злейшей подругой. Теперь Эмма носила прически от Кардена, а Марина, выиграв кассету Майкла Джексона, никак не могла решиться остричь косички, не имеющие ровным счетом никакого отношения к сюжету этой повести.
   Жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества, но и не лишена недостатков. Человеку кажется, что он незаметно встретился с одной гражданкой, а оказывается, несколько пенсионерок разнесли об этом весть раньше, чем человек возвратился домой.
   – Когда-то, - задумчиво произнес профессор Минц, держа в руке камень, как принц Гамлет держал череп Йорика, - потоки расплавленной лавы неслись по улицам нашего городка, пожирая тела беспомощных динозавров.
   – Ну ты перебрал, - откликнулся Удалов. - Тогда нашего городка не было, хотя я не отрицаю его исторических заслуг.
   – Ты приземленный и скучный человек, - сказал Минц. Марина промолчала, но в душе согласилась с профессором.
   – Словно по улицам Помпеи, - продолжал Лев Христофорович. - Не оставляя на своем пути ни одной живой души. Даже комариной... Ты что, Мариша, хочешь, чтобы я отправил образец на анализ?
   – Зачем? Вы же с первого взгляда определили возраст образца и его происхождение.
   – Все же оставь камешек у меня, - сказал Минц. - Я займусь им на досуге. Каждому Гусляру нужны свои Помпеи.
   Марина двинулась домой, а Минц сказал ей вслед:
   – Сегодня его умиляют твои косички. Завтра, когда ваше чувство будет подвергнуто первым испытаниям, лучше показаться ему коротко, но элегантно постриженной.
   – Ничего вы не понимаете, дядя Лева, - сказала Марина.

Глава 3

   На следующий день они не смогли встретиться, потому что Марина сначала поехала на базу за товаром, а там была налоговая инспекция, так что ей пришлось задержаться до обеда. Аркадий три раза приходил к ее месту, а оно оказывалось пустым. Беда влюбленных заключалась в том, что они не знали друг друговых адресов и телефонов. Им казалось, что в Гусляре потеряться невозможно.
   Аркадий переживал больше, потому что бездельничал, а Марина переживала меньше, потому что сначала была занята на базе, а потом побежала в парикмахерскую и еще уговорила Алену постричь ее без записи. Марине хотелось сохранить хоть немножко волос, отделавшись от проклятых косичек. Ее беспокоило высказывание профессора об испытаниях, которым должно подвергнуться чувство.
   Когда Марина вышла из парикмахерской, то была не уверена в себе и готова приклеить косички обратно - ведь Аркаша полюбил ее с косичками! Она сомневалась, будет ли его чувство прежним без косичек. Ведь теперь она походила на мальчика.
   Она остановилась в нерешительности. Вечер еще не начался, день был влажным, предгрозовым. Сейчас бы в пещеру, спрятаться от грозы, подумала Марина и испугалась такой мысли. Ну что делать - порой мы думаем не совсем то, что надо думать.
   Мимо пробегал Максимка Удалов, внук Корнелия Ивановича.
   – Тебя Минц обыскался, - сообщил мальчик. - Что ты с собой сделала?
   – А что?
   – Сама на себя не похожа. Родная собака не узнает.
   – Нет у меня собаки! - огрызнулась девушка.
   Мальчик убежал, а она осталась посреди улицы, потому что если даже маленькие мальчики тебя осуждают, значит, Аркаша наверняка отвернется.
   Вот в таком настроении Марина отправилась к профессору.
   Профессор близоруко пригляделся к ней и сказал:
   – Хоть ты и не похожа сама на себя, но эффект скорее положительный, чем отрицательный.
   Этим он, конечно, ее не утешил.
   – Ты не спешишь? - спросил Минц.
   – Никуда я не спешу, - отозвалась скорбным голосом Марина.
   – Тогда погляди на свой камень под умеренным увеличением.
   Марина, которой совсем не хотелось глядеть на камни, все же склонилась к микроскопу. И увидела, что поверхность камня прорезана длинными редкими канавками и бугорками.
   – Видишь?
   – Вижу, - ответила Марина.
   И подумала: а что если купить парик? Поеду завтра с утра в Вологду, куплю парик, а если меня выгонят с работы, то бог с ней, с работой.
   – И что ты видишь?
   – Парик, - нечаянно ответила Марина. - Как вы думаете, в Вологде можно купить приличный парик?
   – Мода на них прошла уже в восемнадцатом веке, - ответил профессор. - Но сохранились некоторые лысые женщины, которые идут на такие ухищрения.
   – Я и есть такая женщина.
   – Ты глупый ребенок, - сказал профессор. - Смотри в микроскоп и докладывай мне, что ты видишь. А если твой молодой человек не дурак, он только обрадуется твоему возвращению в человеческий облик... Итак, что же мы видим на этой картинке?
   – Не знаю.
   – А попробуй представить, что это органика.
   – Не представляю.
   – Тогда я тебе скажу, - не выдержал Минц. - Мы с тобой видим отпечаток шкуры какого-то животного, оставленный в пещере много миллионов лет назад.
   – Так не бывает.
   – Конечно, малый клочок шкуры... а почему тебе это кажется невозможным?
   – Потому что глупо, - сказала Марина, имея в виду, конечно же, парик.
   – Если мы отыскали кусок породы с отпечатком шкуры динозавра, то наше открытие может оказаться эпохальным. Мы сейчас же идем с тобой к пещере. Ты не боишься?
   – Пойдемте, - сказала девушка равнодушно.
   Удалов в это время как раз вышел во двор поскучать, потому что у Ксении было дурное настроение. Он с удовольствием присоединился к экспедиции.
   – В истории палеонтологии открытия, подобные нашему, - рассуждал по дороге Лев Христофорович, - уже встречались. Однако чаще всего отпечатки живых организмов сохранялись в известняковых отложениях, и такая судьба ожидала животных, которые погибли, утонув в море. Вулканический туф, с которым мы имеем дело, - не лучший материал для сохранения отпечатков такого рода, как, например, известный всем нам отпечаток археоптерикса. Он имеет совершенно иную кристаллическую решетку...
   Марина несколько раз порывалась повернуть назад, но Минц брал ее за руку и стыдил. Гроза громыхала совсем близко и обрушилась на путников в тот момент, когда они стояли перед входом в пещеру.
   Минц, кряхтя, полез в пещеру, за ним последовала Марина, затем в пещеру влез и Корнелий.
   – Тесно, - сказал Удалов.
   Минц включил фонарь, и всем стало ясно, почему тут так тесно. В пещере оказался еще один человек. Аркадий Синицкий.
   – Ты чего тут делаешь? - удивился Удалов.
   Мариша попыталась выбраться под дождь, но Удалов ее удержал.
   Молодой человек закрывал глаза от света фонаря и ничего не видел.
   – Вы кто? - спросил он дрогнувшим голосом.
   – Известные вам лица, - сухо ответил Удалов. - Я, Лев Христофорович Минц и одна девушка.
   – Какая девушка? - голос Аркадия снова дрогнул.
   Марина не откликнулась. Ей хотелось спрятать голову между коленок. Но она не успела, потому что профессор Минц резко развернул фонарь и яркий луч его уперся в остриженную голову девушки.
   – Ой! - воскликнул Аркадий.
   – Не узнал? - спросил Минц.
   – Не то слово, - отозвался Аркадий. - Сами понимаете, она же изменилась... Стала еще лучше.
   – Ты в самом деле так думаешь? - с дрожью в голосе спросила Марина.
   Аркадий истово закивал.
   После перекрестного допроса выяснилось, что Аркадий сидит в пещере уже третий час, потому что решил, что если Марина не знает, где его встретить, то должна вспомнить, где они уже встречались.
   Минц направил луч фонаря на потолок и стены пещеры. Он возил лучом по неровным стенам, молодые люди молчали, затаив дыхание, а Удалов громко дышал. Ему хотелось дать совет, но он еще не знал какой.