Страница:
15 августа немцы подняли в воздух наличные силы всех трех воздушных флотов: 801 бомбардировщик и 1149 истребителей. 5-й Воздушный флот, действовавший со скандинавских аэродромов, послал в бой около 150 машин, почему-то считая, что северо-восток Англии будет беззащитным. К великому удивлению немцев, на их перехват ринулось не менее семи эскадрилий английских истребителей. Тридцать немецких бомбардировщиков в считанные минуты боя были сбиты. Остальные повернули назад, не сумев сбить ни одного англичанина. На этом боевые действия 5-го флота в небе Англии закончились.
На юге немецкие летчики действовали более успешно, прорвавшись через английскую систему ПВО почти до Лондона. Четыре авиазавода в Крайдоне были разрушены бомбами, пять аэродромов выведены из строя. Но все это стоило дорого. Немцы потеряли 75 самолетов, англичане – 34. Было ясно, что если люфтваффе будет и дальше терять самолеты в такой пропорции, то вряд ли им удастся за отпущенные две-три недели «вымести» английскую авиацию с неба над Британскими островами.
17 августа немцы потеряли 71 самолет, англичане – 27. Пикирующие бомбардировщики «Ю-87» и «Штука», блестяще проложившие дорогу танкам в Польше и во Франции, здесь, в небе Англии, оказались «подсадными утками», легкой добычей английских истребителей. Герингу ничего не оставалось, как вывести эти тихоходные бомбардировщики из боя, что уменьшило силы немецкой бомбардировочной авиации примерно на треть. По всем радиоволнам Германии звучали победные фанфары: «Разбитая Англия истекает последними каплями крови». Еще один удар, и – вторжение.
За всеми этими событиями пристально следила Москва. По мнению Сталина, настала пора выполнить взятые на себя обязательства по «распылению» английского флота перед вторжением. Никогда ничего не забывая, Сталин помнил, что у острова Колгуев уже месяц находится немецкий крейсер «Комет», который он обещал провести Северным морским путем в Тихий океан.
Он понимал ту ответственность и риск, которые он берет на себя проводкой гитлеровского боевого корабля вдоль всего сибирского побережья накануне неизбежного столкновения с Германией за гегемонию в Европе, и медлил, ожидая дальнейшего развития событий.
Пока Сталин колебался, экипаж «Комета», каждый день меняя место стоянки, усиленно тренировался, повышая боевую подготовку. Наконец, под впечатлением блистательного, по его мнению, начала воздушного блица над Англией, Сталин решил еще раз продемонстрировать свою дружбу Гитлеру – только не отказывайся от вторжения! – и приказал начать проводку крейсера.
18 августа, согласно полученному от Папанина распоряжению, «Комет» снялся с якоря и направился в Маточкин Шар, где его ждал ледокол «Ленин». Историческое плавание вспомогательного крейсера «Комет» началось! [24]
Глава 6. Великая мистификация
19 августа, воспользовавшись передышкой в ходе боевых действий из-за плохой погоды, Геринг в своей резиденции в Каринхолле собрал совещание командующих воздушными флотами и их начальников штабов и приказал при улучшении погоды возобновить операцию «Орел», сконцентрировав все усилия против авиации противника. «Мы достигли решительного периода в воздушной войне против Англии, – заявил рейхсмаршал. – Важнейшей задачей является разгром авиации противника. Главной целью – уничтожение английских истребителей». Сам опытнейший пилот, ас первой мировой войны, еще тогда объявленный военным преступником, Геринг был прав. Истребительная авиация англичан таяла, а беззаветная доблесть и боевое мастерство английских летчиков не могли компенсировать их малочисленность. Казалось, еще одно усилие – и господство в воздухе над Англией будет завоевано. Все с нетерпением ждали улучшения погоды…
Гитлер с растущей тревогой поглядывал на Балканы, особенно на Румынию. Политика короля Кароля II раздражала фюрера. В частности, Румыния, как ни в чем не бывало, продолжала снабжать своей нефтью англичан на Ближнем Востоке, транспортируя ее из своих черноморских портов через Эгейское море. При этом англичане, со свойственной им наглостью и бесцеремонностью, грубо пользовались греческими территориальными водами, чего Греция как бы и не видела. Но стоило в Эгейское море войти итальянским кораблям для перехвата английских нефтяных конвоев, как та же Греция подняла такой шум по поводу нарушения своего суверенитета, что, казалось Афины и Рим вот-вот вцепятся друг другу в глотку. Когда же соединение итальянского флота уж было перехватило английские танкеры, везущие драгоценную нефть в Александрию, из греческих территориальных вод выскочил английский крейсер «Сидней» с дивизионом эсминцев и в последовавшем коротком бою утопил итальянский крейсер и два эсминца, тяжело повредил второй крейсер и один эсминец.
Румыния как будто и не понимала, насколько неприлично она себя ведет и чем рискует. С одной стороны, она взывает к немцам о помощи против надвигавшихся сталинских полчищ, а с другой – продает нефть англичанам, смертельным врагам фюрера, И как будто всего этого было мало, в любую минуту готов был вспыхнуть венгерско-румынский конфликт из-за Трансильвании, которую венгры потребовали себе полностью, хотя полностью она им никогда не принадлежала.
А Сталин уже радостно потирал руки. Не надо никаких разведсводок – достаточно было читать советские газеты, которые хором призывают оказать «братскую» помощь «братским» народам, хотя непонятно, являются ли эти «братские» народы братьями по крови или братьями по классу. Переброска же немецких войск на восток на случай всяких неожиданностей шла крайне медленно. Гитлер задергал Браухича и Гальдера телефонными звонками и бесконечными напоминаниями, постоянно находясь, по словам доктора Морреля, в угрюмом состоянии…
Сталин же, напротив, находился в превосходном настроении. Никто не понимает, в чем дело, но вождь позволяет себе совершенно не свойственные ему шутки, повергая окружение в трепет. Сообщение в советских газетах, проливающее свет на столь хорошее настроение вождя, появится только 24 августа, но Сталин уже знает, что в далеком Мехико агентам НКВД наконец-то удалось после нескольких неудачных попыток ликвидировать (ледорубом по голове) ненавистнейшего сталинского врага, гнуснейшего из всех окружавших Ленина евреев – Льва Троцкого. Все, конечно, было сделано гнусно, грязно, непрофессионально. Убийца – коминтерновский агент из испанских коммунистов Рамон Меркадер – арестован мексиканской полицией. В этом ему крупно повезло, поскольку, вернись он в Москву, пришлось бы его ликвидировать, чтобы не сболтнул лишнего. Но в тюрьме он будет помалкивать, т.к. знает, что мы из его мамаши сделаем шашлык. А пока, чтобы лучше молчалось, присвоим ему звание Героя Советского Союза.
На душе как-то легче стало, что Троцкого нет. Полнее дышится, лучше работается. Что у нас там? Да, годовщина пакта от 23 августа 1939 года. Оглядываясь назад, можно сказать, что благодаря ему за год удалось много сделать. А сколько еще удастся сделать! Генерал Жуков докладывает, что вверенные ему части еще не вполне готовы к броску на Балканы, но с каждым днем непрерывных учений их боевое мастерство растет и к середине сентября достигнет пика готовности. Новый начальник генштаба генерал Мерецков продумывает новый мобилизационный план. Как его осуществить, чтобы немцы ничего не заметили? Пришлось расстаться с Шапошниковым. Он старомоден и не совсем понимает основы марксистско-ленинской военной науки – самой передовой в мире. Да и Тимошенко с ним никак не может сработаться. Ничего не поделаешь: новый нарком – новый начальник генштаба. Шапошникова же послали на Белостокский балкон строить УРы, но не очень интенсивно. Пусть немцы видят, что мы готовимся к обороне. Пока все идет хорошо. Скорее бы немцы высадились в Англии!
Почему Гитлер не высаживается? Надо его слегка подтолкнуть.
23 августа передовая статья газеты «Правда», отмечая годовщину пакта, писала: «Подписание пакта положило конец враждебности между Германией и СССР, враждебности, которая искусственно подогревалась поджигателями войны… После распада Польского государства Германия предложила Англии и Франции прекратить войну. Это предложение было поддержано Советским правительством. Но немецкое предложение не было услышано… Мы нейтральны, нейтральны благодаря Пакту. Этот Пакт дал также огромное преимущество Германии, поскольку она может быть полностью уверена в спокойствии на своих восточных границах».
Действительно, на советско-германской границе все спокойно, если не считать лихорадочного строительства аэродромов и складов на советской стороне. Но южнее есть от чего прийти в ужас. Обстановка на советско-румынской границе достигла уже небывалого напряжения. Обе стороны ежедневно сообщают об инцидентах, перестрелках пограничных нарядов, нарушениях воздушного и морского пространства. А до высадки в Англии, назначенной на 15 сентября, которую так ждут в Москве, еще три недели…
В ночь с 23 на 24 августа погода над Ла-Маншем значительно улучшилась, дав возможность Герингу возобновить воздушное наступление. Целью ночного налета должны были стать авиазаводы и склады с горючим на окраине Лондона. Это была роковая ночь, сломавшая все планы Геринга по окончательному уничтожению авиации противника. Как это произошло, до сих пор точно неизвестно. Считается, что немцы совершили случайную навигационную ошибку. Но факт остается фактом – вместо намеченных конкретных целей летчики Геринга сбросили бомбы на центр английской столицы, разрушив несколько домов и вызвав незначительные жертвы среди гражданского населения. Взбешенные англичане, естественно, решив, что бомбежка жилых районов их столицы была преднамеренным актом, быстро спланировали и осуществили акцию возмездия.
Вечером следующего дня 80 тяжелых английских бомбардировщиков взмыли в воздух и взяли курс на Берлин. Столица Рейха лежала под густым слоем облаков. Не имея опыта подобных операций, осложненных условиями слепого полета, английские бомбардировщики сбились с курса, и только половина из них вышла к цели.
25 августа 1940 года на Берлин упали первые бомбы. Нанесенный ими материальный ущерб, конечно, был ничтожным, но моральный эффект был страшным. Берлин был окружен тремя кольцами противовоздушной обороны. Стрельба зениток слилась в сплошной грохот и вой, но ни одного самолета противника сбить не удалось. Все, кому надо, увидели в эту ночь, что немецкие города практически беззащитны перед ударами с воздуха. Вместе с бомбами с английских бомбардировщиков сыпались листовки. «Война, начатая Гитлером, будет продолжаться до тех пор, пока Гитлер находится у власти, и закончится только после уничтожения Гитлера и его режима». В сочетании со взрывами бомб это была очень доходчивая пропаганда.
Гитлер срочно покинул свою ставку и 26 августа прибыл в столицу. Надо было как-то объяснить народу случившееся и принять наконец конкретные меры по обороне Плоештинского нефтяного бассейна.
Проехав по затемненной столице, Гитлер собрал совещание с представителями командования сухопутных войск. Генеральный штаб согласовал с фюрером приказ, подготовленный специально для занятия румынских нефтяных районов.
28 и 29 августа снова бомбили Берлин. На этот раз были жертвы среди населения. По официальным данным, десять человек погибли, 29 – были ранены. Гитлер неистовствовал. Выяснилось, что у немцев нет стратегического бомбардировщика, равного английскому «Ланкастеру» или даже «Веллингтону». Шок охватил население столицы. Газеты требовали кровавого возмездия. Гитлер лично приказал Герингу в качестве возмездия перенести удар с английской авиации на английские города [25]. Это было легче сказать, чем сделать. У немцев не было стратегического бомбардировщика. Более того, запас необходимых для этого тонных и полутонных авиабомб был крайне ограничен и использовался до сих пор лишь для уничтожения взлетно-посадочных полос английских ВВС. Необходимо было также провести перегруппировку сил, перенацелив их на новую задачу, что требовало времени. Но где взять бомбы? У Сталина – больше негде.
29 августа в Верхнем Бельведере, летней резиденции принца Евгения Савойского, для решения венгеро-румынских территориальных споров встретились министры иностранных дел: Риббентроп, Чиано, венгр Чако и глава румынского МИД Маноилеску. Когда Михай Маноилеску увидел подготовленную карту, на которой почти вся Трансильвания была закрашена в венгерские цвета, он потерял сознание и без чувств рухнул на… круглый стол конференции. Срочно вызванный врач с помощью камфары привел румынского министра в чувство, после чего соглашение было подписано.
Все это, естественно, привело к небывалому взрыву национализма и патриотизма в Румынии, что стоило короны королю Каролю II. Отрекшись от престола в пользу своего восемнадцатилетнего сына Михая – того самого Михая, которого Сталин позднее пожалует неизвестно за что орденом «Победы» – экс-король вместе со своей рыжеволосой любовницей Магдой Лупеску бежал в Швейцарию, набив десять вагонов специального поезда дворцовым барахлом. Юный король Михай назначил генерала Антонеску, лидера фашистской «Железной гвардии», премьер-министром, который официально объявил Румынию «фашистским государством, управляемым военной диктатурой» и обратился к своему другу Гитлеру с просьбой о военной помощи и сотрудничестве «между румынскими и немецкими вооруженными силами». В рамках этого сотрудничества немцы брали на себя охрану нефтяного района, чтобы, как дипломатично говорилось в соглашении, уберечь этот район «от вмешательства третьих государств».
Такого кукиша, поднесенного к своему носу, Сталину не приходилось видеть никогда в жизни. Все унижения, которые он испытал в молодости от своего незабвенного шефа полковника Виссарионова и сообщника по разбою Камо, не шли ни в какое сравнение с тем унижением, которое испытал вождь от быстро провернутой Гитлером операции по перекупке Венгрии и Румынии. При этом все что-то получили, а Сталин остался без «доли». То, что он получил в июле, он уже долей не считал.
Гнев вождя был ужасен. В отместку за такое отношение он немедленно приказал остановить «Комет» и вернуть его в Мурманск, а откажется – утопить. Интересно, чем топить? Выделенная для этой цели подводная лодка Щ-423 безнадежно отстала от рейдера из-за поломки винта у судна обеспечения. А в районе Берингова пролива не было уже никаких сил, чтобы заставить капитана 1-го ранга Эйссена подчиняться требованиям советских властей. Разве что продать его англичанам? Но себе выйдет дороже.
Перепуганные местные власти, отлично понимая, от кого единственно мог последовать приказ о возвращении немецкого крейсера, пытались напугать Эйссена наличием в районе Берингова пролива японских и американских сторожевых кораблей. Ничего, тонко улыбался Эйссен, японцы – друзья, американцы – нейтральны. Пока он вел переговоры, его матросы нагло закрасили название «Данау». Правда, никакого нового еще не написали.
В последовавшей затем ноте из Москвы раздраженно указывалось, что «СССР имеет еще очень много интересов в Румынии, и германская сторона обязана была с этим считаться и предварительно проконсультироваться с Москвой». Если статья о предварительных консультациях, ехидно указывалось в ноте, содержит в себе «какие-то неудобства или ограничения» для Рейха, то советское правительство готово «пересмотреть или совсем отменить» эту статью договора. Разбойники начали уже грызться из-за добычи, предрешая неизбежность открытой драки.
Пока Москва и Берлин обменивалось упреками, три варианта плана нападения на СССР поступили к заместителю начальника генерального штаба, 1-му обер-квартирмейстеру генералу Паулюсу, тому самому Паулюсу, имя которого в СССР ныне знает каждый школьник.
Принимая секретные документы, только что назначенный на свою должность генерал расписался в журнале секретной документации: получено 3 сентября 1940 года.
Накануне в Москве Сталина убедили отменить приказ об остановке немецкого крейсера. Новый начальник генерального штаба генерал армии Кирилл Мерецков пытался доказать Сталину, что, в сущности, ничего страшного не произошло, но нужно, конечно, подкорректировать «Грозу» с учетом новых реальностей. Другими словами надо одновременно открывать военные действия и на юге, и на Балканах, и в направлении Восточной Пруссии. Это потребует некоторого времени, но, судя по всему, немцы не успеют завершить подготовку к десанту к 15 сентября Их подводят итальянцы. Они должны были еще 1 сентября начать наступление на Египет с двух сторон: со стороны Ливии и со стороны Абиссинии с тем, чтобы оседлать Суэцкий канал, вынудив англичан перебросить крупные силы в Африку, ослабив тем самым оборону метрополии.
По расчету, примерно через две недели после начала итальянского наступления немцы начнут вторжение. Наша разведка сообщает, что все порты северного побережья Франции забиты баржами и транспортами. Повсеместно проходят учения по высадке десантов с моря и воздуха. Происходит переброска дополнительных воинских частей в Норвегию, откуда предполагается одновременная высадка, совпадающая по графику с броском через Ла-Манш. Эти части идут через территорию Финляндии. Формировочные лагеря у них в Польше. Мерецков знает, что эти части, проходящие переформировку в Польше и идущие транзитом через Финляндию, куда-то исчезают. Во всяком случае, в Норвегии они еще не появились, хотя местом их назначения, как точно установлено, является именно Норвегия. Но он не хочет пока беспокоить Сталина такими пустяками. Напротив, он напоминает, что в ходе воздушного наступления на Англию у немцев возникла проблема с тяжелыми авиабомбами.
В порядке содействия они просят нас отправить им примерно 2000 авиабомб тяжелого калибра от 500 кг до тонны. Наша задача – всячески способствовать немцам в их борьбе с Англией, поэтому мое мнение, подчеркивает Мерецков, зная мнение вождя, бомбы отгрузить и крейсер пропустить [26] в Тихий океан. Делать все, чтобы немцы осуществили вторжение в Англию. Впрочем, итальянское наступление сможет очень быстро достичь Ирака, и проблема авиабазы в Мосуле будет решена.
Сталин слушает своего начальника генштаба, соглашаясь, в принципе, с ним во всем. Прошел уже год войны, и сколько удалось сделать! Правильно говорил Молотов, закрывая сессию Верховного Совета: «Советский Союз достиг больших успехов, но он не намерен останавливаться на достигнутом». Сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня!
4 сентября Гитлер неожиданно решает выступить перед массами. Немалую роль в этом, видимо, сыграли воздушные налеты англичан, так что возникла необходимость еще раз напомнить немецкому народу, что с Англией давно покончено, а заодно и подвести итог первому году войны, наполненному блестящими победами немецкого оружия.
Никто никогда не видел Гитлера, славившегося почти полным отсутствием чувства юмора, столь переполненного язвительной иронией.
«Для того, чтобы описать господина Черчилля, – начал свое выступление Гитлер, – в литературном немецком языке нет достаточно точных выражений. Однако в баварском диалекте такое выражение есть – это „Крампфхенне“, что означает курицу, которая еще дергает лапками, когда у нее уже отрублена голова».
Никогда не слышавшие от фюрера шуток сидевшие в зале на мгновение онемели, а затем разразились хохотом и истерической овацией. Таким образом удалось несколько разрядить обстановку в зале, однако Гитлер понимал, что ему все-таки не удастся уклониться от ответов на два главных вопроса, занимающих мысли сидящих в гигантском зале людей: когда будет и будет ли вторжение в Англию, и что будет предпринято для предотвращения ударов с воздуха по Берлину и другим немецким городам?
Медленно произнося каждое слово, Гитлер проговорил, звеня металлом голоса: «В Англии сейчас все возбуждены от любопытства и спрашивают: „Почему он не идет?“ Будьте спокойны. Он идет! Он идет !».
Считая, что он дал слушателям совершенно недвусмысленный ответ, фюрер перешел к вопросу о бомбежках:
«Ныне господин Черчилль демонстрирует свою новую оригинальную идею – ночные воздушные налеты. Господин Черчилль додумался до этого не потому, что нынче налеты сулят высокую эффективность, а потому, что его воздушные силы не могут летать над Германией в дневное время… в то время как немецкие самолеты появляются над Англией ежедневно…
Теперь на каждый ночной налет мы будем отвечать ночным налетом! Если британская авиация сбросит на нас две, три или четыре тонны бомб, то мы в одну ночь сбросим на них 150, 250, 300 или 400 тонн бомб!!!»
Новая истерическая овация прервала слова фюрера. Особо неистовствовали женщины, громкими криками восторга выражая свое одобрение словам вождя.
«Если они объявляют, – продолжал кричать Гитлер, накаляя себя и зал, – что собираются усилить свои налеты на наши города, то мы объявляем, что вообще сотрем их города с лица земли!»
На этом месте речь фюрера снова была прервана. Юные медсестры – представители различных благотворительных организаций и общества «Милосердие», составляющие добрую треть аудитории, взвыли в каком-то уже чисто сексуальном порыве и устроили вождю новую безумно-исступленную овацию.
Глаза Гитлера горели адским пламенем, по бледному лицу катился пот, слипшиеся волосы косой челкой упали на лоб. «Настал час, когда один из нас должен быть сокрушен!! Но сокрушенной будет не национал-социалистическая Германия!!». «Никогда! Никогда!» – заревел в ответ зал.
В далекой Москве Сталин, поморщившись от воплей «Хайль!», летящих из динамиков, выключил приемник и жестом руки отослал переводчика. «Он что-то сильно нервничает», – заметил вождь, обращаясь к сидящим в его кабинете Филиппу Голикову и Лаврентию Берия. Шефы двух мощнейших разведывательных служб сошлись в кабинете Сталина, чтобы доложить последние сводки, пришедшие из Берлина. Гитлер принял решение начать беспощадные бомбардировки английских городов, а Лондон просто стереть с лица земли, дабы парализовать волю англичан к сопротивлению накануне вторжения. Скорее бы это произошло! Судя по всему, на плацдармах южной Англии начнется невиданная доселе мясорубка, в которую вермахту придется бросать одну за другой свои хваленые дивизии. Тревожит еще и то, что в любую минуту может вспыхнуть война между СССР и Англией, а это на данном этапе совсем ни к чему. Английская разведка явно пронюхала уже все о «Базис Норд», и есть сведения, что англичане готовят воздушный удар по базе и вообще грозят заблокировать с моря все подходы к Мурманску и Полярному. Дождем сыплются английские протесты по поводу нарушения Советским Союзом нейтралитета. После немецкой высадки им будет явно не до этого, да и мы автоматически превратимся в союзников. Временно, конечно!
Поэтому с некоторым чувством облегчения Сталин на следующий день прочел телеграмму, переданную из МИД Германии послу Шуленбургу, перехваченную и расшифрованную службой радиоперехвата при НКВД.
«Государственная тайна.
Берлин 5 сентября 1940 г.
№ 1604.
Наш военный флот намерен отказаться от предоставленной ему базы на Мурманском побережье, так как в настоящее время ему достаточно баз в Норвегии. Пожалуйста, уведомите об этом решении русских, от имени Имперского правительства выразите им благодарность за неоценимую помощь…»
Немцы все-таки молодцы и умницы! Все понимают. Отношения с ними пока превосходные, несмотря на некоторые шероховатости, возникшие из-за их столь резкого поведения в Румынии. Шуленбург часами совещается с Молотовым по поводу остатков территории Литвы, которые еще удерживают немцы, хотя по всем правилам эта территория должна отойти к нам. Немцы предложили отдать эту полоску Литвы в обмен на соответствующую территориальную компенсацию со стороны СССР. Но мы твердо заявили, что территориальная компенсация со стороны СССР неприемлема, и предложили немцам продать нам остаток Литвы за 3860000 золотых долларов, гарантируя выплату этой суммы в течение двух лет золотом или товарами по выбору Германии.
Гитлер с растущей тревогой поглядывал на Балканы, особенно на Румынию. Политика короля Кароля II раздражала фюрера. В частности, Румыния, как ни в чем не бывало, продолжала снабжать своей нефтью англичан на Ближнем Востоке, транспортируя ее из своих черноморских портов через Эгейское море. При этом англичане, со свойственной им наглостью и бесцеремонностью, грубо пользовались греческими территориальными водами, чего Греция как бы и не видела. Но стоило в Эгейское море войти итальянским кораблям для перехвата английских нефтяных конвоев, как та же Греция подняла такой шум по поводу нарушения своего суверенитета, что, казалось Афины и Рим вот-вот вцепятся друг другу в глотку. Когда же соединение итальянского флота уж было перехватило английские танкеры, везущие драгоценную нефть в Александрию, из греческих территориальных вод выскочил английский крейсер «Сидней» с дивизионом эсминцев и в последовавшем коротком бою утопил итальянский крейсер и два эсминца, тяжело повредил второй крейсер и один эсминец.
Румыния как будто и не понимала, насколько неприлично она себя ведет и чем рискует. С одной стороны, она взывает к немцам о помощи против надвигавшихся сталинских полчищ, а с другой – продает нефть англичанам, смертельным врагам фюрера, И как будто всего этого было мало, в любую минуту готов был вспыхнуть венгерско-румынский конфликт из-за Трансильвании, которую венгры потребовали себе полностью, хотя полностью она им никогда не принадлежала.
А Сталин уже радостно потирал руки. Не надо никаких разведсводок – достаточно было читать советские газеты, которые хором призывают оказать «братскую» помощь «братским» народам, хотя непонятно, являются ли эти «братские» народы братьями по крови или братьями по классу. Переброска же немецких войск на восток на случай всяких неожиданностей шла крайне медленно. Гитлер задергал Браухича и Гальдера телефонными звонками и бесконечными напоминаниями, постоянно находясь, по словам доктора Морреля, в угрюмом состоянии…
Сталин же, напротив, находился в превосходном настроении. Никто не понимает, в чем дело, но вождь позволяет себе совершенно не свойственные ему шутки, повергая окружение в трепет. Сообщение в советских газетах, проливающее свет на столь хорошее настроение вождя, появится только 24 августа, но Сталин уже знает, что в далеком Мехико агентам НКВД наконец-то удалось после нескольких неудачных попыток ликвидировать (ледорубом по голове) ненавистнейшего сталинского врага, гнуснейшего из всех окружавших Ленина евреев – Льва Троцкого. Все, конечно, было сделано гнусно, грязно, непрофессионально. Убийца – коминтерновский агент из испанских коммунистов Рамон Меркадер – арестован мексиканской полицией. В этом ему крупно повезло, поскольку, вернись он в Москву, пришлось бы его ликвидировать, чтобы не сболтнул лишнего. Но в тюрьме он будет помалкивать, т.к. знает, что мы из его мамаши сделаем шашлык. А пока, чтобы лучше молчалось, присвоим ему звание Героя Советского Союза.
На душе как-то легче стало, что Троцкого нет. Полнее дышится, лучше работается. Что у нас там? Да, годовщина пакта от 23 августа 1939 года. Оглядываясь назад, можно сказать, что благодаря ему за год удалось много сделать. А сколько еще удастся сделать! Генерал Жуков докладывает, что вверенные ему части еще не вполне готовы к броску на Балканы, но с каждым днем непрерывных учений их боевое мастерство растет и к середине сентября достигнет пика готовности. Новый начальник генштаба генерал Мерецков продумывает новый мобилизационный план. Как его осуществить, чтобы немцы ничего не заметили? Пришлось расстаться с Шапошниковым. Он старомоден и не совсем понимает основы марксистско-ленинской военной науки – самой передовой в мире. Да и Тимошенко с ним никак не может сработаться. Ничего не поделаешь: новый нарком – новый начальник генштаба. Шапошникова же послали на Белостокский балкон строить УРы, но не очень интенсивно. Пусть немцы видят, что мы готовимся к обороне. Пока все идет хорошо. Скорее бы немцы высадились в Англии!
Почему Гитлер не высаживается? Надо его слегка подтолкнуть.
23 августа передовая статья газеты «Правда», отмечая годовщину пакта, писала: «Подписание пакта положило конец враждебности между Германией и СССР, враждебности, которая искусственно подогревалась поджигателями войны… После распада Польского государства Германия предложила Англии и Франции прекратить войну. Это предложение было поддержано Советским правительством. Но немецкое предложение не было услышано… Мы нейтральны, нейтральны благодаря Пакту. Этот Пакт дал также огромное преимущество Германии, поскольку она может быть полностью уверена в спокойствии на своих восточных границах».
Действительно, на советско-германской границе все спокойно, если не считать лихорадочного строительства аэродромов и складов на советской стороне. Но южнее есть от чего прийти в ужас. Обстановка на советско-румынской границе достигла уже небывалого напряжения. Обе стороны ежедневно сообщают об инцидентах, перестрелках пограничных нарядов, нарушениях воздушного и морского пространства. А до высадки в Англии, назначенной на 15 сентября, которую так ждут в Москве, еще три недели…
В ночь с 23 на 24 августа погода над Ла-Маншем значительно улучшилась, дав возможность Герингу возобновить воздушное наступление. Целью ночного налета должны были стать авиазаводы и склады с горючим на окраине Лондона. Это была роковая ночь, сломавшая все планы Геринга по окончательному уничтожению авиации противника. Как это произошло, до сих пор точно неизвестно. Считается, что немцы совершили случайную навигационную ошибку. Но факт остается фактом – вместо намеченных конкретных целей летчики Геринга сбросили бомбы на центр английской столицы, разрушив несколько домов и вызвав незначительные жертвы среди гражданского населения. Взбешенные англичане, естественно, решив, что бомбежка жилых районов их столицы была преднамеренным актом, быстро спланировали и осуществили акцию возмездия.
Вечером следующего дня 80 тяжелых английских бомбардировщиков взмыли в воздух и взяли курс на Берлин. Столица Рейха лежала под густым слоем облаков. Не имея опыта подобных операций, осложненных условиями слепого полета, английские бомбардировщики сбились с курса, и только половина из них вышла к цели.
25 августа 1940 года на Берлин упали первые бомбы. Нанесенный ими материальный ущерб, конечно, был ничтожным, но моральный эффект был страшным. Берлин был окружен тремя кольцами противовоздушной обороны. Стрельба зениток слилась в сплошной грохот и вой, но ни одного самолета противника сбить не удалось. Все, кому надо, увидели в эту ночь, что немецкие города практически беззащитны перед ударами с воздуха. Вместе с бомбами с английских бомбардировщиков сыпались листовки. «Война, начатая Гитлером, будет продолжаться до тех пор, пока Гитлер находится у власти, и закончится только после уничтожения Гитлера и его режима». В сочетании со взрывами бомб это была очень доходчивая пропаганда.
Гитлер срочно покинул свою ставку и 26 августа прибыл в столицу. Надо было как-то объяснить народу случившееся и принять наконец конкретные меры по обороне Плоештинского нефтяного бассейна.
Проехав по затемненной столице, Гитлер собрал совещание с представителями командования сухопутных войск. Генеральный штаб согласовал с фюрером приказ, подготовленный специально для занятия румынских нефтяных районов.
28 и 29 августа снова бомбили Берлин. На этот раз были жертвы среди населения. По официальным данным, десять человек погибли, 29 – были ранены. Гитлер неистовствовал. Выяснилось, что у немцев нет стратегического бомбардировщика, равного английскому «Ланкастеру» или даже «Веллингтону». Шок охватил население столицы. Газеты требовали кровавого возмездия. Гитлер лично приказал Герингу в качестве возмездия перенести удар с английской авиации на английские города [25]. Это было легче сказать, чем сделать. У немцев не было стратегического бомбардировщика. Более того, запас необходимых для этого тонных и полутонных авиабомб был крайне ограничен и использовался до сих пор лишь для уничтожения взлетно-посадочных полос английских ВВС. Необходимо было также провести перегруппировку сил, перенацелив их на новую задачу, что требовало времени. Но где взять бомбы? У Сталина – больше негде.
29 августа в Верхнем Бельведере, летней резиденции принца Евгения Савойского, для решения венгеро-румынских территориальных споров встретились министры иностранных дел: Риббентроп, Чиано, венгр Чако и глава румынского МИД Маноилеску. Когда Михай Маноилеску увидел подготовленную карту, на которой почти вся Трансильвания была закрашена в венгерские цвета, он потерял сознание и без чувств рухнул на… круглый стол конференции. Срочно вызванный врач с помощью камфары привел румынского министра в чувство, после чего соглашение было подписано.
Все это, естественно, привело к небывалому взрыву национализма и патриотизма в Румынии, что стоило короны королю Каролю II. Отрекшись от престола в пользу своего восемнадцатилетнего сына Михая – того самого Михая, которого Сталин позднее пожалует неизвестно за что орденом «Победы» – экс-король вместе со своей рыжеволосой любовницей Магдой Лупеску бежал в Швейцарию, набив десять вагонов специального поезда дворцовым барахлом. Юный король Михай назначил генерала Антонеску, лидера фашистской «Железной гвардии», премьер-министром, который официально объявил Румынию «фашистским государством, управляемым военной диктатурой» и обратился к своему другу Гитлеру с просьбой о военной помощи и сотрудничестве «между румынскими и немецкими вооруженными силами». В рамках этого сотрудничества немцы брали на себя охрану нефтяного района, чтобы, как дипломатично говорилось в соглашении, уберечь этот район «от вмешательства третьих государств».
Такого кукиша, поднесенного к своему носу, Сталину не приходилось видеть никогда в жизни. Все унижения, которые он испытал в молодости от своего незабвенного шефа полковника Виссарионова и сообщника по разбою Камо, не шли ни в какое сравнение с тем унижением, которое испытал вождь от быстро провернутой Гитлером операции по перекупке Венгрии и Румынии. При этом все что-то получили, а Сталин остался без «доли». То, что он получил в июле, он уже долей не считал.
Гнев вождя был ужасен. В отместку за такое отношение он немедленно приказал остановить «Комет» и вернуть его в Мурманск, а откажется – утопить. Интересно, чем топить? Выделенная для этой цели подводная лодка Щ-423 безнадежно отстала от рейдера из-за поломки винта у судна обеспечения. А в районе Берингова пролива не было уже никаких сил, чтобы заставить капитана 1-го ранга Эйссена подчиняться требованиям советских властей. Разве что продать его англичанам? Но себе выйдет дороже.
Перепуганные местные власти, отлично понимая, от кого единственно мог последовать приказ о возвращении немецкого крейсера, пытались напугать Эйссена наличием в районе Берингова пролива японских и американских сторожевых кораблей. Ничего, тонко улыбался Эйссен, японцы – друзья, американцы – нейтральны. Пока он вел переговоры, его матросы нагло закрасили название «Данау». Правда, никакого нового еще не написали.
В последовавшей затем ноте из Москвы раздраженно указывалось, что «СССР имеет еще очень много интересов в Румынии, и германская сторона обязана была с этим считаться и предварительно проконсультироваться с Москвой». Если статья о предварительных консультациях, ехидно указывалось в ноте, содержит в себе «какие-то неудобства или ограничения» для Рейха, то советское правительство готово «пересмотреть или совсем отменить» эту статью договора. Разбойники начали уже грызться из-за добычи, предрешая неизбежность открытой драки.
Пока Москва и Берлин обменивалось упреками, три варианта плана нападения на СССР поступили к заместителю начальника генерального штаба, 1-му обер-квартирмейстеру генералу Паулюсу, тому самому Паулюсу, имя которого в СССР ныне знает каждый школьник.
Принимая секретные документы, только что назначенный на свою должность генерал расписался в журнале секретной документации: получено 3 сентября 1940 года.
Накануне в Москве Сталина убедили отменить приказ об остановке немецкого крейсера. Новый начальник генерального штаба генерал армии Кирилл Мерецков пытался доказать Сталину, что, в сущности, ничего страшного не произошло, но нужно, конечно, подкорректировать «Грозу» с учетом новых реальностей. Другими словами надо одновременно открывать военные действия и на юге, и на Балканах, и в направлении Восточной Пруссии. Это потребует некоторого времени, но, судя по всему, немцы не успеют завершить подготовку к десанту к 15 сентября Их подводят итальянцы. Они должны были еще 1 сентября начать наступление на Египет с двух сторон: со стороны Ливии и со стороны Абиссинии с тем, чтобы оседлать Суэцкий канал, вынудив англичан перебросить крупные силы в Африку, ослабив тем самым оборону метрополии.
По расчету, примерно через две недели после начала итальянского наступления немцы начнут вторжение. Наша разведка сообщает, что все порты северного побережья Франции забиты баржами и транспортами. Повсеместно проходят учения по высадке десантов с моря и воздуха. Происходит переброска дополнительных воинских частей в Норвегию, откуда предполагается одновременная высадка, совпадающая по графику с броском через Ла-Манш. Эти части идут через территорию Финляндии. Формировочные лагеря у них в Польше. Мерецков знает, что эти части, проходящие переформировку в Польше и идущие транзитом через Финляндию, куда-то исчезают. Во всяком случае, в Норвегии они еще не появились, хотя местом их назначения, как точно установлено, является именно Норвегия. Но он не хочет пока беспокоить Сталина такими пустяками. Напротив, он напоминает, что в ходе воздушного наступления на Англию у немцев возникла проблема с тяжелыми авиабомбами.
В порядке содействия они просят нас отправить им примерно 2000 авиабомб тяжелого калибра от 500 кг до тонны. Наша задача – всячески способствовать немцам в их борьбе с Англией, поэтому мое мнение, подчеркивает Мерецков, зная мнение вождя, бомбы отгрузить и крейсер пропустить [26] в Тихий океан. Делать все, чтобы немцы осуществили вторжение в Англию. Впрочем, итальянское наступление сможет очень быстро достичь Ирака, и проблема авиабазы в Мосуле будет решена.
Сталин слушает своего начальника генштаба, соглашаясь, в принципе, с ним во всем. Прошел уже год войны, и сколько удалось сделать! Правильно говорил Молотов, закрывая сессию Верховного Совета: «Советский Союз достиг больших успехов, но он не намерен останавливаться на достигнутом». Сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня!
4 сентября Гитлер неожиданно решает выступить перед массами. Немалую роль в этом, видимо, сыграли воздушные налеты англичан, так что возникла необходимость еще раз напомнить немецкому народу, что с Англией давно покончено, а заодно и подвести итог первому году войны, наполненному блестящими победами немецкого оружия.
Никто никогда не видел Гитлера, славившегося почти полным отсутствием чувства юмора, столь переполненного язвительной иронией.
«Для того, чтобы описать господина Черчилля, – начал свое выступление Гитлер, – в литературном немецком языке нет достаточно точных выражений. Однако в баварском диалекте такое выражение есть – это „Крампфхенне“, что означает курицу, которая еще дергает лапками, когда у нее уже отрублена голова».
Никогда не слышавшие от фюрера шуток сидевшие в зале на мгновение онемели, а затем разразились хохотом и истерической овацией. Таким образом удалось несколько разрядить обстановку в зале, однако Гитлер понимал, что ему все-таки не удастся уклониться от ответов на два главных вопроса, занимающих мысли сидящих в гигантском зале людей: когда будет и будет ли вторжение в Англию, и что будет предпринято для предотвращения ударов с воздуха по Берлину и другим немецким городам?
Медленно произнося каждое слово, Гитлер проговорил, звеня металлом голоса: «В Англии сейчас все возбуждены от любопытства и спрашивают: „Почему он не идет?“ Будьте спокойны. Он идет! Он идет !».
Считая, что он дал слушателям совершенно недвусмысленный ответ, фюрер перешел к вопросу о бомбежках:
«Ныне господин Черчилль демонстрирует свою новую оригинальную идею – ночные воздушные налеты. Господин Черчилль додумался до этого не потому, что нынче налеты сулят высокую эффективность, а потому, что его воздушные силы не могут летать над Германией в дневное время… в то время как немецкие самолеты появляются над Англией ежедневно…
Теперь на каждый ночной налет мы будем отвечать ночным налетом! Если британская авиация сбросит на нас две, три или четыре тонны бомб, то мы в одну ночь сбросим на них 150, 250, 300 или 400 тонн бомб!!!»
Новая истерическая овация прервала слова фюрера. Особо неистовствовали женщины, громкими криками восторга выражая свое одобрение словам вождя.
«Если они объявляют, – продолжал кричать Гитлер, накаляя себя и зал, – что собираются усилить свои налеты на наши города, то мы объявляем, что вообще сотрем их города с лица земли!»
На этом месте речь фюрера снова была прервана. Юные медсестры – представители различных благотворительных организаций и общества «Милосердие», составляющие добрую треть аудитории, взвыли в каком-то уже чисто сексуальном порыве и устроили вождю новую безумно-исступленную овацию.
Глаза Гитлера горели адским пламенем, по бледному лицу катился пот, слипшиеся волосы косой челкой упали на лоб. «Настал час, когда один из нас должен быть сокрушен!! Но сокрушенной будет не национал-социалистическая Германия!!». «Никогда! Никогда!» – заревел в ответ зал.
В далекой Москве Сталин, поморщившись от воплей «Хайль!», летящих из динамиков, выключил приемник и жестом руки отослал переводчика. «Он что-то сильно нервничает», – заметил вождь, обращаясь к сидящим в его кабинете Филиппу Голикову и Лаврентию Берия. Шефы двух мощнейших разведывательных служб сошлись в кабинете Сталина, чтобы доложить последние сводки, пришедшие из Берлина. Гитлер принял решение начать беспощадные бомбардировки английских городов, а Лондон просто стереть с лица земли, дабы парализовать волю англичан к сопротивлению накануне вторжения. Скорее бы это произошло! Судя по всему, на плацдармах южной Англии начнется невиданная доселе мясорубка, в которую вермахту придется бросать одну за другой свои хваленые дивизии. Тревожит еще и то, что в любую минуту может вспыхнуть война между СССР и Англией, а это на данном этапе совсем ни к чему. Английская разведка явно пронюхала уже все о «Базис Норд», и есть сведения, что англичане готовят воздушный удар по базе и вообще грозят заблокировать с моря все подходы к Мурманску и Полярному. Дождем сыплются английские протесты по поводу нарушения Советским Союзом нейтралитета. После немецкой высадки им будет явно не до этого, да и мы автоматически превратимся в союзников. Временно, конечно!
Поэтому с некоторым чувством облегчения Сталин на следующий день прочел телеграмму, переданную из МИД Германии послу Шуленбургу, перехваченную и расшифрованную службой радиоперехвата при НКВД.
«Государственная тайна.
Берлин 5 сентября 1940 г.
№ 1604.
Наш военный флот намерен отказаться от предоставленной ему базы на Мурманском побережье, так как в настоящее время ему достаточно баз в Норвегии. Пожалуйста, уведомите об этом решении русских, от имени Имперского правительства выразите им благодарность за неоценимую помощь…»
Немцы все-таки молодцы и умницы! Все понимают. Отношения с ними пока превосходные, несмотря на некоторые шероховатости, возникшие из-за их столь резкого поведения в Румынии. Шуленбург часами совещается с Молотовым по поводу остатков территории Литвы, которые еще удерживают немцы, хотя по всем правилам эта территория должна отойти к нам. Немцы предложили отдать эту полоску Литвы в обмен на соответствующую территориальную компенсацию со стороны СССР. Но мы твердо заявили, что территориальная компенсация со стороны СССР неприемлема, и предложили немцам продать нам остаток Литвы за 3860000 золотых долларов, гарантируя выплату этой суммы в течение двух лет золотом или товарами по выбору Германии.