Страница:
Получив сведения о местонахождении «Бисмарка», адмирал Сомервилль, спешащий с юга на перехват «Бисмарка», приказывает поднимать торпедоносцы с авианосца «Арк Ройал».
Вывалившись из облаков над самым «Бисмарком», «Свордфиши», гудя растяжками крыльев и стрекоча моторами, ринулись на линкор. Захлебывались от огня зенитные орудия отчаянно маневрирующего линкора, пытающегося избежать предназначенных ему торпед.
Десяти торпед удалось избежать, но две попали в цель.
Одна попадает в броневой пояс на миделе «Бисмарка» и не причиняет линкору какого-либо вреда. Но вторая – оказывается роковой.
Разорвавшись в корме, она заклинила руль корабля, положенный на борт. «Бисмарк» потерял управление и мог теперь двигаться только по кругу.
События принимают поистине драматический оборот. К этому времени адмирал Тови принял решение ровно в полночь преследование прекратить. На кораблях начался расход неприкосновенного запаса горючего, а район боя неумолимо приближался к границе действия немецкой авиации. Но узнав о роковой торпеде, Тови принял решение продолжать бой, «даже если на базу придется возвращаться на буксире».
После полуночи к «Бисмарку» на полном ходу подходит дивизион английских эсминцев. Как гончие, терзающие медведя до подхода охотников, они всю ночь кружатся вокруг «Бисмарка», пытаясь выйти на позицию для торпедной атаки. Но у подбитого чудовища еще достаточно сил, чтобы отгонять их. Из 16 выпущенных в «Бисмарк» торпед не попадает ни одна. Но и эсминцам удается увертываться от артиллерийского огня неуправляемого линкора.
Заключительный акт этой трагедии разыгрывается утром 27 мая. К месту боя подходят линкоры адмирала Тови, к которым ночью присоединился «Родней», несущий девять шестнадцатидюймовых орудий.
Англичане, держась оптимальных курсовых углов, с которых не в состоянии действовать башни ходящего кругами «Бисмарка», начинают его расстрел.
Около 10 часов утра ответный огонь «Бисмарка» прекращается. Немецкий линкор превращен в сплошной вихрь ревущего пламени, но упорно держится на плану.
Тогда к погибающему монстру подходит крейсер «Дорсетшир» и в упор выпускает в него четыре торпеды.
В 10 часов 40 минут 27 мая 1941 года, медленно погружаясь кормой, пылающий «Бисмарк», не спустив флага, отправляется в океанскую пучину.
Крейсер «Дорсетшир» и эсминец «Маори», несмотря на бурное море, подбирают 110 человек из состава экипажа «Бисмарка». Среди них всего один офицер – лейтенант барон фон Мюлленгейм-Рехберг. По показаниям пленных, адмирал Лютьенс и командир «Бисмарка» капитан 1-го ранга Линдеман решили разделить участь своего корабля, одну из самых драматических в недолгой истории немецкого флота.
Глава 16. Нарыв, проколотый немецким штыком
Вывалившись из облаков над самым «Бисмарком», «Свордфиши», гудя растяжками крыльев и стрекоча моторами, ринулись на линкор. Захлебывались от огня зенитные орудия отчаянно маневрирующего линкора, пытающегося избежать предназначенных ему торпед.
Десяти торпед удалось избежать, но две попали в цель.
Одна попадает в броневой пояс на миделе «Бисмарка» и не причиняет линкору какого-либо вреда. Но вторая – оказывается роковой.
Разорвавшись в корме, она заклинила руль корабля, положенный на борт. «Бисмарк» потерял управление и мог теперь двигаться только по кругу.
События принимают поистине драматический оборот. К этому времени адмирал Тови принял решение ровно в полночь преследование прекратить. На кораблях начался расход неприкосновенного запаса горючего, а район боя неумолимо приближался к границе действия немецкой авиации. Но узнав о роковой торпеде, Тови принял решение продолжать бой, «даже если на базу придется возвращаться на буксире».
После полуночи к «Бисмарку» на полном ходу подходит дивизион английских эсминцев. Как гончие, терзающие медведя до подхода охотников, они всю ночь кружатся вокруг «Бисмарка», пытаясь выйти на позицию для торпедной атаки. Но у подбитого чудовища еще достаточно сил, чтобы отгонять их. Из 16 выпущенных в «Бисмарк» торпед не попадает ни одна. Но и эсминцам удается увертываться от артиллерийского огня неуправляемого линкора.
Заключительный акт этой трагедии разыгрывается утром 27 мая. К месту боя подходят линкоры адмирала Тови, к которым ночью присоединился «Родней», несущий девять шестнадцатидюймовых орудий.
Англичане, держась оптимальных курсовых углов, с которых не в состоянии действовать башни ходящего кругами «Бисмарка», начинают его расстрел.
Около 10 часов утра ответный огонь «Бисмарка» прекращается. Немецкий линкор превращен в сплошной вихрь ревущего пламени, но упорно держится на плану.
Тогда к погибающему монстру подходит крейсер «Дорсетшир» и в упор выпускает в него четыре торпеды.
В 10 часов 40 минут 27 мая 1941 года, медленно погружаясь кормой, пылающий «Бисмарк», не спустив флага, отправляется в океанскую пучину.
Крейсер «Дорсетшир» и эсминец «Маори», несмотря на бурное море, подбирают 110 человек из состава экипажа «Бисмарка». Среди них всего один офицер – лейтенант барон фон Мюлленгейм-Рехберг. По показаниям пленных, адмирал Лютьенс и командир «Бисмарка» капитан 1-го ранга Линдеман решили разделить участь своего корабля, одну из самых драматических в недолгой истории немецкого флота.
Глава 16. Нарыв, проколотый немецким штыком
В Москве царило радостное возбуждение. Что ни говори, а немцы молодцы! Гитлер замечательно продемонстрировал, что его угроза вторжения в Англию не является пустыми словами.
Операцию по захвату острова Крит можно вполне считать прологом к высадке на Британские острова. Именно так, как был захвачен Крит, будет захвачен плацдарм на юге Англии. Все умники, доказывавшие с цифрами и фактами, что вторжение в Англию невозможно, были посрамлены и замолчали.
Англичане эвакуировали Крит. Их хваленый флот не смог предотвратить немецкого вторжения, не имея противника на море.
Теперь немцы разворачивают на северном побережье Франции целый воздушно-десантный корпус. Туда срочно перебрасываются из Германии сотни транспортных самолетов и планеров.
Правда, неугомонные англичане никак не хотели признать свое окончательное поражение и нанесли Сталину еще одну обиду.
30 мая английские войска взяли Багдад и свергли режим Рашида Али, с которым Сталин совсем недавно (12 мая) заключил в полном объеме дипломатические отношения. Рашид вместе со своим другом, иерусалимским муфтием, бежал к немцам, и проклятая авиабаза в Мосуле так и продолжала оставаться нацеленной на Баку, нервируя Кремль.
Сталин ничего не сказал. Пусть потешатся накануне смерти.
С 1 июня в Красную Армию под видом учебных сборов был призван еще почти миллион запасных. Из этого даже никто не делал особой тайны.
Даже армейская газета «Красная Звезда» открытым текстом объявляла:
«В частях Красной Армии развертывается переподготовка призванного рядового и младшего начальствующего состава. В армию вольются целые сотни тысяч бойцов. Задача кадров Красной Армии состоит в том, чтобы дать возможность этим сотням тысяч бойцов овладеть новой военной техникой в короткий срок».
2 июня секретарь ЦК ВКП(б) Щербаков сделал доклад «О текущих задачах пропаганды», где, повторив почти слово в слово речь Сталина от 5 мая, добавил:
«Красная Армия готова на чужой земле защищать свою землю ». Это было великолепно, а потому и встречено оглушительными аплодисментами.
По последней сводке, представленной ему Генеральным Штабом, Сталин знал, что в Красной Армии уже имеется 23457 танков, готовых к немедленному действию и еще примерно 11 тысяч, проходящих заводские испытания и разные стадии ремонта [80].
Как и предусмотрено Мобилизационным планом! Только в Западные пограничные округа уже направлены 537 тяжелых танков KB и 1024 новых танков Т-34. Только на европейской части СССР развернуто более 20000 самолетов, из которых 17000 – боевые.
Столь громадное превосходство в силах придавало уверенности в благополучном исходе операции при любых, даже самых неожиданных поворотах сценария.
Сегодня Берия представил ему последние сводки от секретной агентуры, в сетях которой барахтались все иностранцы, пребывающие в Москве, да и во всем Советском Союзе.
По лицу Берии Сталин, еще просматривая сводки, понял, что Генеральный комиссар Госбезопасности явился к нему, чтобы доложить о чем-то гораздо более важном, чем сообщения сексотов. И не ошибся.
Берия всегда любил начинать с мелочей, а теперь он представил Сталину действительно важный документ.
Арестованные артиллерийские конструкторы и инженеры признали на допросах, что их вредительской деятельностью, направленной на срыв производства в СССР новейших видов оружия, лично руководил сам нарком вооружений Ванников.
Сталин внимательно прочитал представленный документ дважды.
Он выглядел очень расстроенным. Ведь с Ванниковым они вместе работали в бакинском подполье и в рабоче-крестьянской инспекции. Как маскируются враги!
Берия тоже сокрушенно покачивал головой.
В ту же ночь нарком вооружений Борис Ванников был арестован и отправлен в Сухановскую тюрьму.
Еще через день было объявлено, что новым наркомом вооружений назначен тридцатидвухлетний Дмитрий Устинов. Ему было приказано резко увеличить производство вооружений.
10 июня 1941 года советский посол в Лондоне Иван Майский был приглашен к постоянному заместителю министра иностранных дел Англии Кадогану. После обычного обмена приветствиями Кадоган сказал: «Господин посол, я пригласил вас, чтобы сделать чрезвычайно важное сообщение. Прошу вас взять лист бумаги и записать все, что я вам продиктую». Затем Кадоган зачитал сведения английской разведки, где перечислялись немецкие дивизии, развернутые на границе с СССР.
Майский хорошо знал, что за пересылку подобных сообщений, можно, как минимум, заработать выговор с занесением, но все-таки передал сообщение в Москву с пометкой: «Английская дезинформация».
В Москве быстро убедились, что пришедшая из Лондона очередная «деза» почти полностью совпадает с провокационными сводками выгнанного из ГРУ подполковника Новобранца. Это еще раз доказывало, что политически незрелый подполковник стал жертвой английской провокации.
Работа в Генеральном штабе кипела, не останавливаясь ни на секунду ни днем, ни ночью.
Приграничные округа фронта задыхались от перенасыщенности войсками и всеми видами боевого снабжения.
Генштаб разъяснял командующим фронтами-округами, что как только они двинутся вперед, за ними пойдут эшелоны с грузами, самолеты перелетят на новые аэродромы, танковые соединения, разделенные на волны, рассеются по европейским равнинам, а на их место подойдут армии второго эшелона.
Но сдержать такую огромную армию, совершенно явно нацеленную на запад и учениями, и штабными играми, и политическими занятиями, и агрессивной государственной идеологией было не так легко.
Участились случаи перестрелок пограничников.
Авиация пограничных округов постоянно нарушает немецкую границу, совершая облеты Мемеля и Тильзита. Еще хуже положение в центре и на юге. Кирпонос самовольно стал занимать своими войсками предполье.
«Полетят головы!» – недвусмысленно предупредил великий вождь. Из Москвы в Киев 10 июня полетел строгий окрик за подписью Жукова: «…Донесите, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье». В тот же день последовал приказ во все пограничные округа «запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе…»
11 июня в штабы пограничных округов полетела совершенно секретная ориентировка, доставленная фельдъегерской авиапочтой специального назначения:
«Наркомат Обороны СССР
Совершенно секретно
11 июня 1941 года
Особая папка
Генеральный Штаб РККА
Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО
7 экземпляров.
…По информации, поступающей по разведывательным и правительственным каналам, в период с 4 по 10 июля 1941 года немецкие войска предпримут широкомасштабные боевые действия против Англии, включая высадку на Британские острова крупных сил воздушного и морского десантов.
…Штабам военных округов (фронтов) и подчиненных им армейским и корпусным штабам к 1 июля 1941 года быть готовыми к проведению наступательных операций…
Нарком Обороны СССР
Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального Штаба РККА
Генерал армии Г. Жуков
Член Главного военного совета
Секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов».
Хотя окончательный вариант «Грозы» был утвержден еще 15 мая, Жуков упрашивал Сталина внести в него новые изменения. Он предлагал не мелочиться, а одновременно с действиями против Германии нанести удар и по Румынии, ограничившись временной обороной лишь на границе с Финляндией. Для этого начальник Генерального штаба предлагал создать еще один фронт – Южный, в составе двух армий.
11 июня Берия и Меркулов предъявили Сталину выдержки из протокола очной ставки Проскурова и Рычагова.
Подтвердились самые худшие опасения товарища Сталина.
Конечно, Проскуров, Рычагов и два десятка более мелких генералов, которых пока удалось арестовать, оказались всего лишь исполнителями крупномасштабного заговора.
Сталин еще после ареста Рычагова предположил, что нити к руководству заговором ведут в Генеральный штаб.
И, как всегда, оказался прав!
Преступники сознались, что их диверсионно-вредительскими действиями руководил генерал-лейтенант Яков Смушкевич, дважды Герой Советского Союза, занимающий ныне должность помощника начальника Генерального штаба (т.е. Жукова) по авиации. Он был завербован фашистской разведкой еще в Испании, где был известен под псевдонимом «генерал Дуглас».
«Дружок Жукова», – подсказал Берия молча читавшему документы Сталину. Вождь вздохнул. Все правильно. Командовал авиацией на Халхин-Голе в 1939 году, где для маскировки уничтожил много японских самолетов и получил вторую Золотую звезду.
В заговоре, оказывается, участвовал и бывший командующий Военно-воздушными силами, а ныне командующий Прибалтийским военным округом (Северо-западным фронтом) генерал-полковник Александр Локтионов, относительно которого уже подписан указ о производстве его в генералы армии!
Было от чего призадуматься!
Нет, нельзя начинать историческое мероприятие такого масштаба, не очистив окончательно свои ряды от предателей и шпионов! Арестовать обоих! [81]
Меркулов дал справку, что Смушкевич лежит в больнице. У него одна нога ампутирована после авиакатастрофы. Теперь, кажется, вторую ампутируют.
Сталин позволил себе пошутить на тему, что, мол, больница – не церковь, – права убежища никому не предоставляет.
Утром 12 июня дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант Смушкевич был арестован прямо в госпитале, где ему три дня назад сделали операцию, и прямо на носилках отправлен в Сухановскую тюрьму.
В тот же день в Риге был арестован генерал-полковник Локтионов (накануне получивший известие о своем повышении в звании) и этапирован самолетом в Москву. Из штаба округа весть немедленно распространилась по штабам армий, а затем и по всему округу, когда в Ригу прилетел новый командующий – генерал-полковник Федор Кузнецов, назначенный по личной рекомендации Жукова.
Генералу Локтионову также устроили очную ставку с Рычаговым.
Старый генерал обматерил и Рычагова, и следователей.
Его сбили с табурета ударом резиновой дубинки и стали бить сапогами.
Окровавленного, его снова посадили на табурет и следователь Влодзимирский спросил, признает ли он себя виновным в том, что состоял в преступной организации.
– Да, – ответил доблестный генерал, вытирая ладонью кровь с лица, – признаю, что всю жизнь состоял в преступной организации, именуемой партия большевиков.
Его избили до потери сознания и бросили на бетонный мокрый пол одиночной камеры.
12 июня 1941 года в округа-фронты полетела директива начать выдвижения войск на исходные позиции, чтобы закончить развертывание, как и было приказано ранее, к 1 июля. Все делалось по методике, которая была давно отработана. Развертывание проводилось под видом лагерных сборов. Тем не менее, войскам предлагалось двигаться только по ночам.
«12 июня, – говорится в документах, – командование приграничных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытому развертыванию войск уже вторых эшелонов ».
Приходит в движение и Западный фронт (Зап. ВО).
«Сразу же, по получении директивы Наркома от 12 июня начато выдвижение стрелковых корпусов из тыловых районов ближе к госгранице по плану развертывания».
Гигантская армия на всем огромном фронте от Балтийского до Черного моря зашевелилась, тайно разворачиваясь на исходных позициях.
За ними на рубеже рек Западная Двина и Днепр грозно разворачиваются армии второго эшелона.
Не позднее 1 июля приказано закончить выдвижение и занять исходные позиции для наступления 12 армиям первого эшелона.
Еще 5 армий имеются в резерве главного командования и на второстепенных участках границы.
Такой мощи мир не знал со времен походов Чингизхана! Но у Чингиза не было танков, самолетов, артиллерии, химического оружия и телеграфа.
«…Час настал. 19 июня я начинаю снимать войска с восточной границы, в чем вы легко убедитесь, когда взревут моторы боевых машин, следующих на погрузку к ближайшим железнодорожным станциям. У нас катастрофически не хватает грузового тоннажа и персонала. Видимо придется, без всякой огласки, разумеется, срочно отзывать немецкие суда из всех портов Швеции, Финляндии и СССР, а также с Дуная.
Откровенно говоря, я очень обеспокоен состоянием вермахта…
Самое опасное время приближается. К сожалению, распространяемые англичанами слухи о неизбежном конфликте между нами, очень отразились на настроениях войск. Этому, если быть откровенным, способствовал и официально объявленный Вами призыв более миллиона резервистов. В войсках бытует мнение, что когда они пойдут маршем на англичан, Вы прикажете своим войскам наступать на Германию…
В связи с этим, я убедительно прошу Вас сделать какое-либо официальное заявление, опровергающее английские домыслы и дающее понять моим доблестным солдатам, что они с той же уверенностью, что и летом прошлого года, могут повернуть свои штыки на запад, не страшась за безопасность своих тылов.
Признаюсь, что опасаюсь своих генералов даже больше, чем англичан, и потому снова обращаюсь к Вам с просьбой не давать им никакого повода даже попытаться сорвать план, который я считаю целью своей жизни…
Искренне Ваш Адольф Гитлер».
По приказу Сталина Молотов составил необходимый документ.
Сталин внимательно прочел его, завизировал и отдал обратно Молотову.
Тот немедленно направился в Комиссариат по иностранным делам, куда поздно вечером был вызван германский посол Шуленбург.
«№ 1368 от 13 июня 1941 года.
Народный комиссар Молотов только что вручил мне следующий текст сообщения ТАСС, которое будет передано по радио сегодня вечером и опубликовано завтра в газетах:
«…В английской и вообще в иностранной прессе стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией. По этим слухам:
1. Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера…
2. СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредотачивать свои войска у границы СССР с целью нападения на СССР.
3. Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредотачивает свои войска у границы последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, в виду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны. ТАСС заявляет, что:
1. Германия не предъявляла СССР никаких претензий…
2. По данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз; ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякого основания…
3. СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении…
4. Проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата…»
Шуленбург».
На следующий день заявление ТАСС было опубликовано во всех советских газетах, начиная с «Правды» и периодически передавалось как радиомаяк.
В тот же день, 14 июня 1941 года, специальные отряды НКВД начали массовую депортацию населения из предполагаемого оперативного тыла фронтов. Таковым считались территории всех трех Прибалтийских республик, районы Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии.
Отряды действовали четко, по заранее составленным спискам.
Солдаты НКВД при поддержке милиции врывались в дома, давали 10 минут на сборы, набивали людьми грузовики, некоторых гнали пешком на станции, где уже ждали товарные эшелоны. Людей гнали в чем они были, и набитые товарные вагоны без остановок везли их в восточную Сибирь.
Только из Таллина было депортировано 7 тысяч семей, из Риги – 11 тысяч, из Каунаса – 10 тысяч.
В сельской местности дело шло не так гладко. Многие разбегались по лесам, формируя полустихийные отряды сопротивления, которые очень пригодились солдатам фельдмаршала Лееба всего через неделю.
От этих страшных ночи и дня 14 июня берут свое начало все эстонские, латвийские, литовские, гомельские, львовские, галицийские и другие дивизии СС, сформированные немцами из бежавших и скрывшихся мужнин, чьи матери, жены, дети и старики были брошены в Сибирь на верную смерть.
Не сговариваясь (хочется думать), в тот же самый день немцы начали аналогичную акцию на своей стороне, но гораздо большего масштаба.
Но главным было следующее: все русские, проживающие в Германии и на оккупированных немцами территориях в возрасте от 16 до 50 лет независимо от пола подлежали временному задержанию до особого распоряжения.
Риббентроп показал Гитлеру телеграмму Шуленбурга.
Гитлер был спокоен, так бывает спокоен азартный игрок, собирающийся сорвать банк, блефуя без единого козыря на руках и выжидая момента, когда его партнер – профессиональный шулер расслабится, поскольку имеет на руках все четыре туза и еще два, спрятанных в рукаве. Тогда можно, смахнув карты на пол, оглушить шулера канделябром, схватить деньги и устроить затем драку со всеми присутствующими, надеясь на Провидение…
Казавшаяся безнадежной затея, кажется, начинала удаваться.
За последние три месяца был проделан совершенно невероятный объем работ.
С середины февраля 1941 года шло сосредоточение и развертывание войск на границах с СССР.
В дополнение к имевшимся на советской границе 26 дивизиям летом 1940 года с 20 февраля по 15 марта 1941 года на Восток было передислоцировано 7 пехотных дивизий. В период с 16 марта по 10 апреля 1941 года в составе второго эшелона на Восток было переброшено 19 дивизий. Переброска третьего эшелона в составе 17 дивизий осуществлялась с 11 апреля по 21 мая. Большинство дивизий прибыли с Запада, а две – из Германии.
С 22 мая железнодорожный транспорт Германии был переведен на график ускоренного движения, и сосредоточение войск на Востоке резко увеличилось. С 22 мая по 5 июня в составе четвертого эшелона были переброшены 11 пехотных и 9 охранных дивизий. На 5 июня во всех трех группах армий насчитывалось 89 пехотных дивизий.
Пятый эшелон в составе 14 танковых, 12 моторизованных, 2 пехотных, 3 легкопехотных дивизий и 2 моторизованных бригад начал переброску 6 июня и должен был закончить ее 18-го.
К началу операции по плану «Барбаросса» создавались запасы горючего в расчете на 700-800 км марша для всех видов боевых машин и автотранспорта. В каждой пехотной дивизии имелось два боекомплекта боеприпасов, а в танковой – три. Этого должно было хватить на первые 10 суток боев.
14 июня Гитлер собрал последнее совещание по осуществлению плана «Барбаросса». Выслушав доклады командующих группами армий и танковых групп, уточнив ряд вопросов, связанных со взаимодействием вермахта с румынскими, венгерскими и словацкими войсками, Гитлер определил окончательную дату нападения – на рассвете 22 июня.
Условный сигнал к наступлению «Дортмунд».
Пообедав с генералами, Гитлер затем выступил перед ними с большой речью. Указав, что он вручает в руки армии судьбу страны, Гитлер подчеркнул, что совершенно невозможно больше терпеть на своих границах такую мощную армию, как сталинская. Он верит в свою армию и уверен, что большевистская армия, а равно большевистская идеология будут уничтожены быстро и решительно.
Все навсегда запомнили его слова, сказанные в канун нападения на СССР: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца ». Это не были слова Гитлера. Это – слова Гете. Но все поняли, что именно их он нес в своей душе, видя петлю, уже затягиваемую на его горле.
У товарища Сталина были собственные проблемы. Принимая решения, он обдумывал их со всех сторон, вычленяя особо опасные последствия. Задумав бросить армию в европейский поход, вождь отчетливо видел главную опасность: неизбежные широкие контакты военнослужащих Красной Армии с населением захваченных территорий, исповедующим совсем иную мораль, чем советские люди.
Сейчас, правда, другие времена. За двумя эшелонами армий вторжения развернуты дивизии НКВД. Политические и особые отделы пронизывают армию до уровня рог и взводов. Секретными директивами политорганы и особые отделы предупреждены о персональной ответственности за несанкционированные контакты военнослужащих с местным населением. В свою очередь Военные советы округов (фронтов) сообщают, что при столь резком увеличении численности вооруженных сил, обнаружилась острая нехватка политруков среднего звена от полка и ниже. Политучилища не справляются с новыми задачами, а их число в отличие от всех других училищ, практически не увеличилось за последние годы.
Поразмыслив, Сталин решил, что товарищи правы.
Было решено призвать в армию некоторое количество освобожденных партработников с предприятий и учреждений, тщательно их отобрав через горкомы и обкомы. Щербаков определил их количество в 3500 человек, но Сталин указал, что предстоящие военные действия неизбежно приведут к их убыли, а потому установил цифру в 3700 человек.
14 июня новый командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Кузнецов отдал приказ по случаю своего вступления в должность. Слухи об аресте генерала Локтионова уже распространились по всем частям округа-фронта, что лихорадило личный состав. Надо было привести людей в чувство и успокоить их.
«Сегодня, как никогда, – говорилось в приказе генерал-полковника Кузнецова, – мы должны быть в полной боевой готовности… Надо всем твердо и ясно понять, что в любую минуту мы должны быть готовы к выполнению любой боевой задачи».
Операцию по захвату острова Крит можно вполне считать прологом к высадке на Британские острова. Именно так, как был захвачен Крит, будет захвачен плацдарм на юге Англии. Все умники, доказывавшие с цифрами и фактами, что вторжение в Англию невозможно, были посрамлены и замолчали.
Англичане эвакуировали Крит. Их хваленый флот не смог предотвратить немецкого вторжения, не имея противника на море.
Теперь немцы разворачивают на северном побережье Франции целый воздушно-десантный корпус. Туда срочно перебрасываются из Германии сотни транспортных самолетов и планеров.
Правда, неугомонные англичане никак не хотели признать свое окончательное поражение и нанесли Сталину еще одну обиду.
30 мая английские войска взяли Багдад и свергли режим Рашида Али, с которым Сталин совсем недавно (12 мая) заключил в полном объеме дипломатические отношения. Рашид вместе со своим другом, иерусалимским муфтием, бежал к немцам, и проклятая авиабаза в Мосуле так и продолжала оставаться нацеленной на Баку, нервируя Кремль.
Сталин ничего не сказал. Пусть потешатся накануне смерти.
С 1 июня в Красную Армию под видом учебных сборов был призван еще почти миллион запасных. Из этого даже никто не делал особой тайны.
Даже армейская газета «Красная Звезда» открытым текстом объявляла:
«В частях Красной Армии развертывается переподготовка призванного рядового и младшего начальствующего состава. В армию вольются целые сотни тысяч бойцов. Задача кадров Красной Армии состоит в том, чтобы дать возможность этим сотням тысяч бойцов овладеть новой военной техникой в короткий срок».
2 июня секретарь ЦК ВКП(б) Щербаков сделал доклад «О текущих задачах пропаганды», где, повторив почти слово в слово речь Сталина от 5 мая, добавил:
«Красная Армия готова на чужой земле защищать свою землю ». Это было великолепно, а потому и встречено оглушительными аплодисментами.
По последней сводке, представленной ему Генеральным Штабом, Сталин знал, что в Красной Армии уже имеется 23457 танков, готовых к немедленному действию и еще примерно 11 тысяч, проходящих заводские испытания и разные стадии ремонта [80].
Как и предусмотрено Мобилизационным планом! Только в Западные пограничные округа уже направлены 537 тяжелых танков KB и 1024 новых танков Т-34. Только на европейской части СССР развернуто более 20000 самолетов, из которых 17000 – боевые.
Столь громадное превосходство в силах придавало уверенности в благополучном исходе операции при любых, даже самых неожиданных поворотах сценария.
Сегодня Берия представил ему последние сводки от секретной агентуры, в сетях которой барахтались все иностранцы, пребывающие в Москве, да и во всем Советском Союзе.
По лицу Берии Сталин, еще просматривая сводки, понял, что Генеральный комиссар Госбезопасности явился к нему, чтобы доложить о чем-то гораздо более важном, чем сообщения сексотов. И не ошибся.
Берия всегда любил начинать с мелочей, а теперь он представил Сталину действительно важный документ.
Арестованные артиллерийские конструкторы и инженеры признали на допросах, что их вредительской деятельностью, направленной на срыв производства в СССР новейших видов оружия, лично руководил сам нарком вооружений Ванников.
Сталин внимательно прочитал представленный документ дважды.
Он выглядел очень расстроенным. Ведь с Ванниковым они вместе работали в бакинском подполье и в рабоче-крестьянской инспекции. Как маскируются враги!
Берия тоже сокрушенно покачивал головой.
В ту же ночь нарком вооружений Борис Ванников был арестован и отправлен в Сухановскую тюрьму.
Еще через день было объявлено, что новым наркомом вооружений назначен тридцатидвухлетний Дмитрий Устинов. Ему было приказано резко увеличить производство вооружений.
10 июня 1941 года советский посол в Лондоне Иван Майский был приглашен к постоянному заместителю министра иностранных дел Англии Кадогану. После обычного обмена приветствиями Кадоган сказал: «Господин посол, я пригласил вас, чтобы сделать чрезвычайно важное сообщение. Прошу вас взять лист бумаги и записать все, что я вам продиктую». Затем Кадоган зачитал сведения английской разведки, где перечислялись немецкие дивизии, развернутые на границе с СССР.
Майский хорошо знал, что за пересылку подобных сообщений, можно, как минимум, заработать выговор с занесением, но все-таки передал сообщение в Москву с пометкой: «Английская дезинформация».
В Москве быстро убедились, что пришедшая из Лондона очередная «деза» почти полностью совпадает с провокационными сводками выгнанного из ГРУ подполковника Новобранца. Это еще раз доказывало, что политически незрелый подполковник стал жертвой английской провокации.
Работа в Генеральном штабе кипела, не останавливаясь ни на секунду ни днем, ни ночью.
Приграничные округа фронта задыхались от перенасыщенности войсками и всеми видами боевого снабжения.
Генштаб разъяснял командующим фронтами-округами, что как только они двинутся вперед, за ними пойдут эшелоны с грузами, самолеты перелетят на новые аэродромы, танковые соединения, разделенные на волны, рассеются по европейским равнинам, а на их место подойдут армии второго эшелона.
Но сдержать такую огромную армию, совершенно явно нацеленную на запад и учениями, и штабными играми, и политическими занятиями, и агрессивной государственной идеологией было не так легко.
Участились случаи перестрелок пограничников.
Авиация пограничных округов постоянно нарушает немецкую границу, совершая облеты Мемеля и Тильзита. Еще хуже положение в центре и на юге. Кирпонос самовольно стал занимать своими войсками предполье.
«Полетят головы!» – недвусмысленно предупредил великий вождь. Из Москвы в Киев 10 июня полетел строгий окрик за подписью Жукова: «…Донесите, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье». В тот же день последовал приказ во все пограничные округа «запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе…»
11 июня в штабы пограничных округов полетела совершенно секретная ориентировка, доставленная фельдъегерской авиапочтой специального назначения:
«Наркомат Обороны СССР
Совершенно секретно
11 июня 1941 года
Особая папка
Генеральный Штаб РККА
Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО
7 экземпляров.
…По информации, поступающей по разведывательным и правительственным каналам, в период с 4 по 10 июля 1941 года немецкие войска предпримут широкомасштабные боевые действия против Англии, включая высадку на Британские острова крупных сил воздушного и морского десантов.
…Штабам военных округов (фронтов) и подчиненных им армейским и корпусным штабам к 1 июля 1941 года быть готовыми к проведению наступательных операций…
Нарком Обороны СССР
Маршал Советского Союза С. Тимошенко
Начальник Генерального Штаба РККА
Генерал армии Г. Жуков
Член Главного военного совета
Секретарь ЦК ВКП(б) А. Жданов».
Хотя окончательный вариант «Грозы» был утвержден еще 15 мая, Жуков упрашивал Сталина внести в него новые изменения. Он предлагал не мелочиться, а одновременно с действиями против Германии нанести удар и по Румынии, ограничившись временной обороной лишь на границе с Финляндией. Для этого начальник Генерального штаба предлагал создать еще один фронт – Южный, в составе двух армий.
11 июня Берия и Меркулов предъявили Сталину выдержки из протокола очной ставки Проскурова и Рычагова.
Подтвердились самые худшие опасения товарища Сталина.
Конечно, Проскуров, Рычагов и два десятка более мелких генералов, которых пока удалось арестовать, оказались всего лишь исполнителями крупномасштабного заговора.
Сталин еще после ареста Рычагова предположил, что нити к руководству заговором ведут в Генеральный штаб.
И, как всегда, оказался прав!
Преступники сознались, что их диверсионно-вредительскими действиями руководил генерал-лейтенант Яков Смушкевич, дважды Герой Советского Союза, занимающий ныне должность помощника начальника Генерального штаба (т.е. Жукова) по авиации. Он был завербован фашистской разведкой еще в Испании, где был известен под псевдонимом «генерал Дуглас».
«Дружок Жукова», – подсказал Берия молча читавшему документы Сталину. Вождь вздохнул. Все правильно. Командовал авиацией на Халхин-Голе в 1939 году, где для маскировки уничтожил много японских самолетов и получил вторую Золотую звезду.
В заговоре, оказывается, участвовал и бывший командующий Военно-воздушными силами, а ныне командующий Прибалтийским военным округом (Северо-западным фронтом) генерал-полковник Александр Локтионов, относительно которого уже подписан указ о производстве его в генералы армии!
Было от чего призадуматься!
Нет, нельзя начинать историческое мероприятие такого масштаба, не очистив окончательно свои ряды от предателей и шпионов! Арестовать обоих! [81]
Меркулов дал справку, что Смушкевич лежит в больнице. У него одна нога ампутирована после авиакатастрофы. Теперь, кажется, вторую ампутируют.
Сталин позволил себе пошутить на тему, что, мол, больница – не церковь, – права убежища никому не предоставляет.
Утром 12 июня дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант Смушкевич был арестован прямо в госпитале, где ему три дня назад сделали операцию, и прямо на носилках отправлен в Сухановскую тюрьму.
В тот же день в Риге был арестован генерал-полковник Локтионов (накануне получивший известие о своем повышении в звании) и этапирован самолетом в Москву. Из штаба округа весть немедленно распространилась по штабам армий, а затем и по всему округу, когда в Ригу прилетел новый командующий – генерал-полковник Федор Кузнецов, назначенный по личной рекомендации Жукова.
Генералу Локтионову также устроили очную ставку с Рычаговым.
Старый генерал обматерил и Рычагова, и следователей.
Его сбили с табурета ударом резиновой дубинки и стали бить сапогами.
Окровавленного, его снова посадили на табурет и следователь Влодзимирский спросил, признает ли он себя виновным в том, что состоял в преступной организации.
– Да, – ответил доблестный генерал, вытирая ладонью кровь с лица, – признаю, что всю жизнь состоял в преступной организации, именуемой партия большевиков.
Его избили до потери сознания и бросили на бетонный мокрый пол одиночной камеры.
12 июня 1941 года в округа-фронты полетела директива начать выдвижения войск на исходные позиции, чтобы закончить развертывание, как и было приказано ранее, к 1 июля. Все делалось по методике, которая была давно отработана. Развертывание проводилось под видом лагерных сборов. Тем не менее, войскам предлагалось двигаться только по ночам.
«12 июня, – говорится в документах, – командование приграничных округов под видом учений и изменения дислокации летних лагерей приступило к скрытому развертыванию войск уже вторых эшелонов ».
Приходит в движение и Западный фронт (Зап. ВО).
«Сразу же, по получении директивы Наркома от 12 июня начато выдвижение стрелковых корпусов из тыловых районов ближе к госгранице по плану развертывания».
Гигантская армия на всем огромном фронте от Балтийского до Черного моря зашевелилась, тайно разворачиваясь на исходных позициях.
За ними на рубеже рек Западная Двина и Днепр грозно разворачиваются армии второго эшелона.
Не позднее 1 июля приказано закончить выдвижение и занять исходные позиции для наступления 12 армиям первого эшелона.
Еще 5 армий имеются в резерве главного командования и на второстепенных участках границы.
Такой мощи мир не знал со времен походов Чингизхана! Но у Чингиза не было танков, самолетов, артиллерии, химического оружия и телеграфа.
«…Час настал. 19 июня я начинаю снимать войска с восточной границы, в чем вы легко убедитесь, когда взревут моторы боевых машин, следующих на погрузку к ближайшим железнодорожным станциям. У нас катастрофически не хватает грузового тоннажа и персонала. Видимо придется, без всякой огласки, разумеется, срочно отзывать немецкие суда из всех портов Швеции, Финляндии и СССР, а также с Дуная.
Откровенно говоря, я очень обеспокоен состоянием вермахта…
Самое опасное время приближается. К сожалению, распространяемые англичанами слухи о неизбежном конфликте между нами, очень отразились на настроениях войск. Этому, если быть откровенным, способствовал и официально объявленный Вами призыв более миллиона резервистов. В войсках бытует мнение, что когда они пойдут маршем на англичан, Вы прикажете своим войскам наступать на Германию…
В связи с этим, я убедительно прошу Вас сделать какое-либо официальное заявление, опровергающее английские домыслы и дающее понять моим доблестным солдатам, что они с той же уверенностью, что и летом прошлого года, могут повернуть свои штыки на запад, не страшась за безопасность своих тылов.
Признаюсь, что опасаюсь своих генералов даже больше, чем англичан, и потому снова обращаюсь к Вам с просьбой не давать им никакого повода даже попытаться сорвать план, который я считаю целью своей жизни…
Искренне Ваш Адольф Гитлер».
По приказу Сталина Молотов составил необходимый документ.
Сталин внимательно прочел его, завизировал и отдал обратно Молотову.
Тот немедленно направился в Комиссариат по иностранным делам, куда поздно вечером был вызван германский посол Шуленбург.
«№ 1368 от 13 июня 1941 года.
Народный комиссар Молотов только что вручил мне следующий текст сообщения ТАСС, которое будет передано по радио сегодня вечером и опубликовано завтра в газетах:
«…В английской и вообще в иностранной прессе стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией. По этим слухам:
1. Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера…
2. СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредотачивать свои войска у границы СССР с целью нападения на СССР.
3. Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредотачивает свои войска у границы последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым, в виду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны. ТАСС заявляет, что:
1. Германия не предъявляла СССР никаких претензий…
2. По данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз; ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякого основания…
3. СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении…
4. Проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата…»
Шуленбург».
На следующий день заявление ТАСС было опубликовано во всех советских газетах, начиная с «Правды» и периодически передавалось как радиомаяк.
В тот же день, 14 июня 1941 года, специальные отряды НКВД начали массовую депортацию населения из предполагаемого оперативного тыла фронтов. Таковым считались территории всех трех Прибалтийских республик, районы Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии.
Отряды действовали четко, по заранее составленным спискам.
Солдаты НКВД при поддержке милиции врывались в дома, давали 10 минут на сборы, набивали людьми грузовики, некоторых гнали пешком на станции, где уже ждали товарные эшелоны. Людей гнали в чем они были, и набитые товарные вагоны без остановок везли их в восточную Сибирь.
Только из Таллина было депортировано 7 тысяч семей, из Риги – 11 тысяч, из Каунаса – 10 тысяч.
В сельской местности дело шло не так гладко. Многие разбегались по лесам, формируя полустихийные отряды сопротивления, которые очень пригодились солдатам фельдмаршала Лееба всего через неделю.
От этих страшных ночи и дня 14 июня берут свое начало все эстонские, латвийские, литовские, гомельские, львовские, галицийские и другие дивизии СС, сформированные немцами из бежавших и скрывшихся мужнин, чьи матери, жены, дети и старики были брошены в Сибирь на верную смерть.
Не сговариваясь (хочется думать), в тот же самый день немцы начали аналогичную акцию на своей стороне, но гораздо большего масштаба.
Но главным было следующее: все русские, проживающие в Германии и на оккупированных немцами территориях в возрасте от 16 до 50 лет независимо от пола подлежали временному задержанию до особого распоряжения.
Риббентроп показал Гитлеру телеграмму Шуленбурга.
Гитлер был спокоен, так бывает спокоен азартный игрок, собирающийся сорвать банк, блефуя без единого козыря на руках и выжидая момента, когда его партнер – профессиональный шулер расслабится, поскольку имеет на руках все четыре туза и еще два, спрятанных в рукаве. Тогда можно, смахнув карты на пол, оглушить шулера канделябром, схватить деньги и устроить затем драку со всеми присутствующими, надеясь на Провидение…
Казавшаяся безнадежной затея, кажется, начинала удаваться.
За последние три месяца был проделан совершенно невероятный объем работ.
С середины февраля 1941 года шло сосредоточение и развертывание войск на границах с СССР.
В дополнение к имевшимся на советской границе 26 дивизиям летом 1940 года с 20 февраля по 15 марта 1941 года на Восток было передислоцировано 7 пехотных дивизий. В период с 16 марта по 10 апреля 1941 года в составе второго эшелона на Восток было переброшено 19 дивизий. Переброска третьего эшелона в составе 17 дивизий осуществлялась с 11 апреля по 21 мая. Большинство дивизий прибыли с Запада, а две – из Германии.
С 22 мая железнодорожный транспорт Германии был переведен на график ускоренного движения, и сосредоточение войск на Востоке резко увеличилось. С 22 мая по 5 июня в составе четвертого эшелона были переброшены 11 пехотных и 9 охранных дивизий. На 5 июня во всех трех группах армий насчитывалось 89 пехотных дивизий.
Пятый эшелон в составе 14 танковых, 12 моторизованных, 2 пехотных, 3 легкопехотных дивизий и 2 моторизованных бригад начал переброску 6 июня и должен был закончить ее 18-го.
К началу операции по плану «Барбаросса» создавались запасы горючего в расчете на 700-800 км марша для всех видов боевых машин и автотранспорта. В каждой пехотной дивизии имелось два боекомплекта боеприпасов, а в танковой – три. Этого должно было хватить на первые 10 суток боев.
14 июня Гитлер собрал последнее совещание по осуществлению плана «Барбаросса». Выслушав доклады командующих группами армий и танковых групп, уточнив ряд вопросов, связанных со взаимодействием вермахта с румынскими, венгерскими и словацкими войсками, Гитлер определил окончательную дату нападения – на рассвете 22 июня.
Условный сигнал к наступлению «Дортмунд».
Пообедав с генералами, Гитлер затем выступил перед ними с большой речью. Указав, что он вручает в руки армии судьбу страны, Гитлер подчеркнул, что совершенно невозможно больше терпеть на своих границах такую мощную армию, как сталинская. Он верит в свою армию и уверен, что большевистская армия, а равно большевистская идеология будут уничтожены быстро и решительно.
Все навсегда запомнили его слова, сказанные в канун нападения на СССР: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца ». Это не были слова Гитлера. Это – слова Гете. Но все поняли, что именно их он нес в своей душе, видя петлю, уже затягиваемую на его горле.
У товарища Сталина были собственные проблемы. Принимая решения, он обдумывал их со всех сторон, вычленяя особо опасные последствия. Задумав бросить армию в европейский поход, вождь отчетливо видел главную опасность: неизбежные широкие контакты военнослужащих Красной Армии с населением захваченных территорий, исповедующим совсем иную мораль, чем советские люди.
Сейчас, правда, другие времена. За двумя эшелонами армий вторжения развернуты дивизии НКВД. Политические и особые отделы пронизывают армию до уровня рог и взводов. Секретными директивами политорганы и особые отделы предупреждены о персональной ответственности за несанкционированные контакты военнослужащих с местным населением. В свою очередь Военные советы округов (фронтов) сообщают, что при столь резком увеличении численности вооруженных сил, обнаружилась острая нехватка политруков среднего звена от полка и ниже. Политучилища не справляются с новыми задачами, а их число в отличие от всех других училищ, практически не увеличилось за последние годы.
Поразмыслив, Сталин решил, что товарищи правы.
Было решено призвать в армию некоторое количество освобожденных партработников с предприятий и учреждений, тщательно их отобрав через горкомы и обкомы. Щербаков определил их количество в 3500 человек, но Сталин указал, что предстоящие военные действия неизбежно приведут к их убыли, а потому установил цифру в 3700 человек.
14 июня новый командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Кузнецов отдал приказ по случаю своего вступления в должность. Слухи об аресте генерала Локтионова уже распространились по всем частям округа-фронта, что лихорадило личный состав. Надо было привести людей в чувство и успокоить их.
«Сегодня, как никогда, – говорилось в приказе генерал-полковника Кузнецова, – мы должны быть в полной боевой готовности… Надо всем твердо и ясно понять, что в любую минуту мы должны быть готовы к выполнению любой боевой задачи».