Бурак Анатолий. Люди Дромоса

   Пропустив умничанье мимо ушей, я поинтересовался.
   – Ну как, насмотрелись?
   – Насмотрелся. - Подтвердил он. - И, я очень боюсь, чтобы это не оказалось навсегда. Вот пришёл сюда, а вас нет. И вдруг представил, что так и останусь здесь. Один. Среди всех этих мертвецов.
   – Жутковато? - Посочувствовал я.
   – Не то слово.
   – В Москве, здешней разумеется, работают наши исследователи. Так что, ежели заблудишься - Милости прошу. Но, вообще-то, полетели. А то общество и так заждалось. - И, пресекая попытки полюбопытствовать, выставил перед собой ладонь. - Все вопросы - потом.
   А мысленно добавил. - "Надеюсь что не ко мне".
   Эх, давно надо бы FAQ (Frequently Asked Questions - Часто Задаваемые Вопросы) составить, специально для таких случаев.
   Мы летели на восток, и Морис хранил молчание. Я тоже не стремился завязать разговор, ибо все его чувства уже один раз пережил. И не появилось никакой охоты повторять пройденное.
   Прикинув, что совсем не хочу встречи с исследовательской группой, находящейся сейчас в этих местах, окликнул Мориса и приказал снижаться.
   Он с сомнением посмотрел на капсулу со снотворным, протянутую мною, но всё же послушно проглотил, не выказывая особого недоверия. Я "Убрал" катера, затем, активизировал Прибор и, минуя унылый путь вдоль реки, занёс в коридор Мориса, оказавшись сразу возле "выхода", ведущего домой. Да, хорошая всё же штука, этот разделённый надвое хрустальный шар. Даже жаль будет расставаться.
   "Вышли" в каком-то из Подмосковных лесов и я тут же, со второй попытки, правда, "выкатил" один из Мерседесов, застрявших в Дромосе вследствие неудачных "переходов". К счастью, в этот раз всё получилось, и в Приют мы ехали как белые люди.
   Сдав Лингвиста на руки Профессору с Гроссмейстером, я с чистой душой отправился под душ, дабы смыть походную пыль и вообще… Никаких дел на сегодня как будто не предвиделось и я мог себе позволить небольшой расслабон.

36

   На следующий день, в воскресенье, мы собирались у нас с Инной. Повода, вообще-то не было, но вроде как на прощальный пикник, перед тем как впрячься в дела. Меня, как всегда отправили за недостающими продуктами. Хотя накуплено всего вдоволь и, я в этом абсолютно уверен, останется прорва еды, но перед началом действа, само собой чего-то не хватало.
   Виктор разжёг мангал и начал готовить шампуры, насаживать на них мясо вперемежку с помидорами и луком. Помимо этого, к шашлыку полагались просто поджаренные на огне помидоры и высушенные, подвяленные баклажаны с корочкой, в которые нужно вложить кусочек бараньего жира. Шашлык Сенсеэй готовил не из свежего мяса, а из бастурмы. Это когда баранину, нарезанную на мелкие кусочки, смешивали с луком, солью, перцем и чесноком, и мариновали в уксусе один день. Это, по его словам придавало блюду пикантный вкус и изысканную нежность, которую способен оценить даже такой неприхотливый человек, как я.
   Тут же крутилась Инка, то и дело вставляя слово-другое. Но Виктор, хоть жарка шашлыка и была традиционно мужским делом, не прогонял настырную девчёнку, а только иногда хмурился.
   Наконец, всё готово и, шеф-повар начал снимать с мангала дымящиеся шампуры и передавать нам, явно при этом священнодействуя. По-видимому, на лице у меня появилось страдательное выражение, так как Инка в очередной раз скривились, а Семён Викторович, закатил небольшую речь.
   – Приготовление и поглощение пищи, - не спеша начал Профессор - это, в какой-то мере сродни другому измерению. Стоит только настоящему гурману, или повару, фанатично любящему своё дело, войти в храм, именуемый кухней, и он словно попадает на другую планету. Окружённую собственной атмосферой запахов, населённой флорой разнообразных и ярких, будоражащих воображение красок и фауной вкусовых ощущений. И этот мир, для посвящённого конечно, живёт по своим собственным законам, сопровождаемым целым сонмом традиций и церемоний, порой перерастающих в этикет, но в то же время подчиняясь удивительной гармонии, делающей посещение этого Храма чертовски приятным.
   Тут я не то что бы согласен с Профом, но и спорить бы не стал. Пожрать - это всегда приятно.
   А Семён Викторович, продолжал развивать тему:
   – Я более чем уверен, что все вы слышали банальнейшую фразу про путь к сердцу мужчины, который лежит через его желудок. Но я глубоко убеждён, что не только к сердцу, и не только мужчины. Ибо нет во Вселенной существа, которое добровольно пренебрегло бы этой немудрёной процедурой. Кстати, то ли англичане, то ли американцы провели любопытнейший эксперимент. - Проф на минутку задумался. - Пожалуй, это всё же были англичане, во главе с профессором Джоном Эдвардсом из университета Борнмунта. Сделанные ими исследования столь же незамысловаты в своей простоте, сколь и убедительны, в очередной раз доказав, что всё гениальное порой элементарно. В качестве исследуемого объекта они выбрали кусочек обыкновенного цыплёнка. Для гарнира использовался рис, взятый из одной и той же упаковки. Что бы избежать обвинений в подтасовке фактов даже цыплят брали из одной и той же партии тушек из одного курятника. Различным людям предложили попробовать это блюдо в десяти разных заведениях, чтобы потом сравнить впечатления. Самых больших похвал оно удостоилось в первоклассном ресторане. Затем, в порядке убывания восторгов шли рестораны попроще, кафе самообслуживания, университетские, школьные и заводские столовые. Самым невкусным бедный цыплёнок с рисом оказался в военно-учебном лагере.
   Таким образом, одно и то же блюдо на вкус может стать деликатесом, стандартной, набившей оскомину пищей или же отвратительнейшей стряпнёй, в зависимости от того, где тебе накрывают. То есть, по существу важно не то, что ты ешь, а где ты ешь.
   Ну, по мне так, скорее, не "где", а с "кем", но это уже детали, и перебивать Семёна Викторовича я не стал.
   – "Результаты проведённых исследований показывают, - резюмировал Джон Эдвардс, - что во многих случаях атмосфера приёма пищи имеет гораздо большее значение, чем её качество. И, даже попав в заведение с плохим, неискусным поваром, вы можете в полной мере получить удовольствие от приятной обстановки и общения с друзьями, чем в забегаловке с хорошей кухней.
   – А вам не кажется, Семён Викторович, что это очередная рекламная туфта. - Всё же решил вякнуть я. - Это ж, оболванив таким образом население, можно впаривать народу за большие деньги хоть свинячий корм, и все будет довольны.
   Тут Инка снова ткнула меня локтем в бок и сделала страшные глаза. То есть, конкретно сегодня, тычка я удостоился впервые, но сколько их было за нашу совместную жизнь?
   – Весьма интересная точка зрения. - Согласился Проф. Но правда, как всегда равноудалена от полюсов. С любым человеком можно подружится во время Трапезы. - Ей богу, он так и сказал, с Большой Буквы. - А можно и оттолкнуть, сознательно или ненамеренно. Заставить почувствовать его свою значимость, утвердить в превосходстве, дать понять, что он равен тебе, или же, наоборот, унизить, выставив никчемным и малообразованным существом.
   Вспомнив наш первый совместный ужин с Ленкой, проходивший в торжественной обстановке я только хмыкнул. И, словно читая мысли, профессор продолжал:
   – Мало кому в наши дни известен весь спектр, всё многообразие тонкостей обращения со столовыми приборами, всеми этими щипчиками-рюмками бокалами.
   Можно понять, что представляет собой человек, и одновременно показать ему себя, проведя с ним некоторое время за продуманно сервированным столом с правильно подобранными и тщательно приготовленными блюдами.
   Мне вдруг стало грустно и скучно одновременно. В силу природной незамысловатости я практически никогда не задумывался о таких тонкостях человеческого бытия. Попросту деля людей по принципу "свой-чужой". И, не требуя от жизни слишком многого, не стеснялся друзей и всячески дистанцировался от остальной части человечества. А, став обладателем и полноправным хозяином коридора, вообще перестал обращать внимания на такие мелочи как производимое впечатление. И, хоть утверждал один древнекитайский философ, что "Чернь и мудрец совершенный не в различных живут местах, Грязь с чистотой равноправно присутствуют в мире"* (*Су Ши. Су Дунпо цзи. т.2, цэ 10. с.110), мы с Профом жители разных вселенных. И, боюсь, никогда нам не понять друг друга. Да и девчёнки… Ведь, у них нет возможности "переиграть". Им, наверное, волей-неволей приходится забивать голову всей этой чушью. Нужно производить впечатление, уметь расположить к себе другого человека. А, для некоторых, это может быть вопросом выживания, как в прямом, так и в переносном смысле. Проф ещё говорил что-то про тонкости обращения с шампуром и умении превратить конкурента в единомышленника при помощи совместной Трапезы, но я уже перестал слушать, вовсю работая челюстями. Инна не отставала, изящно уничтожая мясо ровными зубками наравне со мной. Ну да, вообще-то, за фигурой ей следить не надо, за неё это сделает Дромос. Но всё же я не удержался, чтобы не подпустить очередную шпильку, кои без сомнения были стержнем наших отношений.
   – Знаешь, дорогая, - елейным голосом начал я, - учёные доказали, что при одинаковой работе женщины расходуют энергию экономнее, нежели мужчины? - Последовал косой взгляд, и я продолжил. - Отсюда вывод: еды в тарелке женщины должно быть на пятнадцать-двадцать процентов меньше.
   За что снова получил локтем в бок.
   Вскоре, как это обычно случается, официальные мины покинули наши лица, и все разобрались по парам, что-то втолковывая друг другу. Волею судеб, моим собеседником оказался Морис и я всё же вынужден был отвечать на вопросы "по поводу". И, как вы понимаете, всё это дело мы обильно поливали благодатной жидкостью. "In vino veritas" - это, пожалуй, единственное, что я могу сказать в оправдание, ибо набрались мы с ним - дай Боже.
   Утром, проснувшись в своей комнате, я обнаружил, что спал один. Впрочем, Инна вскоре "материализовалась". Но, ожидаемых упрёков с её стороны не последовало. И вообще, вид у неё сегодня не такой нагловато-вызывающий и бесшабошно-самоувереный как накануне. И чёрт его знает, чем это вызвано. Возможно, всё объяснялось тем, что фишка не так легла. Ну, плохой сон там, или просто-напросто пресквернейшее утреннее настроение, рожденное тем, что встала не с той ноги.
   Вообще, мне очень трудно понять женщин. Их великолепное, весёлое и игривое расположение духа, равно как и полная его противоположность, которую я имел счастье лицезреть сейчас зависит, случается, от какой-нибудь совершенно пустяковой мелочи, на которую я в нормальном состоянии даже не обращаю внимания.
   У меня же была "агульная млявость и абыякавасть да жыцця" и потому, плеснув водой в лицо, выполз во двор. И обнаружил там Профа. В голове звенело и, кивнув в знак приветствия, я уже собрался "шагнуть" в коридор, хотя и не верил в то, что это удастся. Профессор тем временем энергично приседал, делая взмахи-вздохи и на лице у него отражалась такая благодать…
   – Семён Викторович, а что вы делаете когда, к примеру, жить не хочется?
   – Ну, ежели накануне пил то, естественно, похмеляюсь. А так - нужно бороться! Иначе весь день пропадёт, останетесь размазней, а можете стать победителем.
   Покажите мне того человека, который не хочет быть победителем и я навострил уши.
   – Для начала усвойте, что депрессия - это всего лишь хаос микроэлементов в вашем организме и преодолеть его можно простыми, почти механическими действиями. - Вещал профессор, сопровождая свои слова бодренькими приседаниями.
   По-видимому, Семён Викторович просто не может иначе. И ему постоянно нужно о чём-то думать, кого-то убеждать, с кем-то спорить. Хороший он мужик, наш Профессор. Да и не задаётся совсем, если разобраться. Всегда готов опуститься до уровня собеседника, дабы тот внимательно выслушал и, если и не встал на его точку зрения, то, по крайней мере, уразумел, в каком направлении следует мыслить. Ещё в первую нашу совместную экспедицию в эти края он как-то сказал: "Моя цель - осветить важнейшие принципы познания, необходимые для приобщения к любой науке - или, по крайней мере, к ее основам".
   Да и для своих лет Семён Викторович выглядел очень и очень неплохо, а живительной силы Коридора у него не было. Так что, как ни крути, а во всём этом просматривался смысл. И даже невооружённым глазом. Не было и нет никаких секретов, а спасение перепивших неврастеников - дело рук самих неврастеников.
   Должен вам сказать, что вообще-то, больше всего мне понравился совет похмелиться. Но - увы. Дела не ждали, и потому вместо вожделённой бутылочки пива мне пришлось присоединиться к Профессору.

37

   Мы сидели в конференц зале. Я вдруг обнаружил, что все почему-то смотрят на меня, и стало неуютно. Лелея в глубине души какую-то дурацкую надежду, даже оглянулся. Но - увы… За спиной никто не стоял и, следовательно… Нет я, конечно, понимал, что мне первому придётся посетить Мир Агнов. Но вот всё казалось, что это случится не так вот… вдруг. Да и, давно известно, что "на миру и смерть красна". А ведь для того, чтобы отправиться в эту "турпоездку" или, если хотите, на разведку предстояло вытерпеть оч-чень неприятные процедуры. И осознание того факта, что страдаю не один, значительно бы облегчило мучения.
   Должно быть, все эти раздумья отразились на моём фэйсе, ибо Инка поспешила посочувствовать.
   – Suum cuigue* (*Каждому своё (лат).
   У меня прям язык чесался, сказануть в ответ какую нибудь гадость. Но, решив, что присутствующие расценят это неадекватно, промолчал. К тому же то, что умные наши так же как и я в полной мере не готовы к смене моего имиджа давало хоть и маленькую, но отсрочку. То есть, столь необходимое для привыкания время. Хотя, что ж это я? Уж чего-чего, а этого добра у меня - выше крыши.
   – Отдыхай пока. - Распорядился Виктор. - А завтра с утра начнём.
   Народ потянулся на гостиничный этаж, а мы с Инной, не сговариваясь, поспешили на свежий воздух.
   Мы вышли из Приюта и неторопливо пошли в сторону леса. Небо над нами сияло, безоблачное и чистое. Багряное закатное солнце нависало над кронами деревьев. Пока заседали прошёл дождь. Мы шли куда глаза глядят, не разбирая дороги. Вокруг образовалось множество луж, а от хождения по высокой траве брюки быстро намокли. За шиворот то и дело сыпались тучи капель, оттого что Инна, озорничая, пинала стволы. Проказнице при этом доставалось не меньше моего, но она только заливисто хохотала. Подул ветерок и, намокшие, мы тотчас ощутили прикосновение прохлады. А для того, чтобы согреться принялись целоваться, ощущая как нарастает возбуждение.
   Неправильная какая-то мы с Инкой пара. Все люди как люди, малёк попереживав ну и, там, поучаствовав в событии-другом, женятся себе, и живут в любви да радости. Само собой, время от времени ссорятся с непременным битьём посуды, рожают умных и красивых детей - ну, и всё прочее в том же духе, о чём рассказывать неинтересно, а слушать скучно.
   Не по этой ли причине все сентиментальные романы и сопливые пьесы о "чистой и возвышенной любви" сами собой увядают, как только становится слышен марш Мендельсона и звон цепей Гименея?
   То ли дело мы с дорогой и ненаглядной. Детишек, правда, настрогали аж парочку, да ещё какую. Но вот на этом, пожалуй, всё сходство с нормальными людьми и заканчивается. Если я дома, так она непременно "у себя". А как Инке захочется побыть в реальном мире, так меня куда нибудь занесёт нелёгкая. Правда, на посуде экономим, ничего не скажешь. Радость встречи, опять же… Я, право, затрудняюсь сказать, хорошо это или плохо. Ну и чёрт с ним. Это просто есть и, тьфу, тьфу, тьфу, как говорится. (Конечно, Дромос - Дромосом, и всегда можно "вернуться" чтобы исправить что-то совсем уж нехорошее, но - не помешает.) Да и не припомню я, чтобы мне приходилось "отступать" во времени из за наших трений…
   И, зная, что "у Инны" сейчас были малыши, а так же Ленка с Кени, я "сделал шаг".
   Оказавшись в коридоре, Инна сбросила одежду и побежала к реке. И, ведомый инстинктом, десятки тысячелетий заставляющих самцов догонять, я бросился следом. Инна нырнула, и я бултыхнулся в воду за ней. Но далеко уплывать не стали, и наши губы снова встретились.
   – Ну, наконец-то. - Блаженно закрыв глаза, прошептала она.
   – Что? - Не понял я.
   – Наконец-то ты, обормот эдакий, хоть раз в жизни побегал за мной.
   На какой-то миг стало неудобно. Девочке моей, оказывается, всё это время не хватало толики внимания. Ласкового взгляда и нежного прикосновения. Но тут же принялся искать оправдание. И, как вы понимаете - нашёл. Причём самое, что ни на есть простейшее. "Не я один такой". Хорошо хоть, хватило ума не высказываться вслух.
   – Не сердись, Ин. - Я виновато потёрся носом о её плечико. - Ты же знаешь…
   – Знаю. - Вздохнула она. Горбатого могила исправит. И притворно зарыдала. - Бедная я бедная. У других женщин хоть надежда есть. Мне же, несчастной, достался чурбан бессмертный.
   – Да ладно тебе. - Я виновато шмыгнул носом. - Я, может, стараюсь…
   Затем, подхватив Инну на руки, вышел на берег, и мы повалились на песок…
   Утром, свежие и отдохнувшие, мы с появились в столовой раньше всех. Заняв место у окна, с аппетитом завтракали, то и дело бросая друг на друга нежные взгляды.
   – Воркуете, голубки? - Виктор, держа в руках поднос, стоял возле нашего столика, спрашивая взглядом разрешения присесть.
   Инна, как и подобает благородной леди, слегка опустила ресницы, и Генерал водрузил поднос на стол. Тут же появилась Рита и, чмокнув в щёку подругу, уселась напротив Виктора.
   – Повезло тебе, Юра. - Весело глянула на меня она. Ингредиенты для грима ещё не готовы, так что сегодня у вас снова выходной.
   Боясь ошибиться и попортить мою шкуру, она готовилась к порученному делу очень даже тщательно. Я же, довольный внезапно подаренной отсрочкой помалкивал в тряпочку.
   – Вот и отлично. - Обрадовалась Инна. - Кени просила свозить её в город. - И пояснила. - Ей, как и каждому ребёнку в таком возрасте хочется иметь все эти часики-ролики. А так же - непременно - сотовый телефон. - И взглянула на меня - ты с нами?
   Почему бы и нет. Со времени посещения казино, окончившегося дорожным происшествием и рождением щенка Дромика, мы никуда не выбирались. Так что я - за.
   Мы шли по супермаркету, и я то и дело ловил на нашей троице заинтересованные взгляды. Инна же с малышкой, поглощённые приобретением замечательных вещей ничего не видели. Уже куплены коньки на колёсиках со всеми соответствующими атрибутами в виде наколенников-налокотников. А так же шлема, напульсников и модненького рюкзачка. На руке у малышки блестели золотые часики, и теперь мы направлялись за мобильным телефоном.
   – Нагуляла, небось. - Услышал я вдруг женский голос, в котором явно и отчётливо слышались стервозные нотки.
   Я глянул на толстую, рыхлую бабу с побитой оспинами рожей, стоявшую в одном из отделов и попросил Бога, чтобы это не достигло ушей Инны. Памятуя, чем кончилось столкновение с француженкой в одном из парижских магазинов я попросту боялся за здоровье этой несчастной и завистливой дуры.
   Но увы. Инна резко остановилась, и ноздри её затрепетали. Распираемая гневом, она задышала глубоко, и я поспешил обнять, успокаивая.
   – Пойдём отсюда, малыш. Не стоит эта идиотка того.
   Привлечённый нештатной ситуацией охранник, как бы невзначай появился у нас за спиной, отсутствующим взглядом глядя перед собой и меланхолично жуя жвачку.
   Но, взглянув на обидчицу, Инка лишь снисходительно улыбнулась и, гордо подняв головку пошла прочь. Я облегчённо вздохнул, направившись следом, как вдруг услышал жалобное "ох", произнесённое, судя по тембру, мужчиной.
   Он так и застыл с разинутым ртом и прилепившейся к губе жвачкой, от которой тянулась тоненькая струйка слюны, капавшей на форменную рубашку. А вокруг повисла звенящая тишина. То есть, и так было не очень-то шумно, но, всё же, какие-то, звуки, сопровождающие жизнь большого супермаркета присутствовали. И вдруг, безмолвие нарушил истерический визг хорошенькой брюнетки, стоявшей за кассовым аппаратом.
   Никто из посетителей ещё не понял, что именно случилось, и произошло ли что нибудь вообще. Я и сам-то по началу не очень врубился. А, присмотревшись, вдруг захохотал. Нет, не было никаких внешних эффектов, вроде изогнувшегося в конвульсиях тела, и вывернутых судорогой рук, превращающихся в звериные лапы.
   Но, согласитесь, когда на месте маленькой девочки, пусть и чернокожей, вдруг ни с того ни с сего появляется зверь… Это не всякая нервная система выдержит. Кени, проказница такая, рассердившись на злую тётку посмевшую обидеть новую подругу, решила отомстить по-своему. И, "уйдя" в убежище, "выбросила" наружу Дромика.
   Щенок, совершенно сбитый с панталыку сменой обстановки, очумело крутил головой и залаял так, что, казалось, лопнут перепонки. Кассирша продолжала голосить, Инка присоединилась ко мне, внося посильную лепту в эту какофонию, а дебелая и завистливая продавщица начала мелко-мелко креститься. При этом губы её тряслись так, что я всерьёз заволновался за душевное здоровье славной труженицы торговли. Народ, напуганный террористическими актами, вовсю ломанулся к выходу, а к нам, словно буксиры идущие против течения, спешили ещё охранники.
   Тут, как и положено дитяти Дромоса, никем не замеченная "появилась" Кени. И, пропустив мимо ушей моё укоризненное: - "Зачем ты так" - начала обходить ревущую тётку. Зайдя ей за спину, малышка вскарабкалась на один из стеллажей и снова пропала, заставив подбежавших секъюрити недоумённо пялится на пустое место. Я уже хотел "шагнуть" в Дромос, дабы "отмотать" немного назад, отменив все эти безобразия но тут, сбив с ног охранников а заодно и недалёкую бабу, которой, как я понимаю, всё и предназначалось, совершенно ниоткуда хлынул поток воды. Точнее, не хлынул, а просто мгновенно "материализовался". Вызвав вселенский потоп и растекаясь по полу, он устремился в проход и дальше вниз по ступенькам.
   Мать моя женщина! Да тут тонн десять, не меньше! Как оказалось впоследствии, воды было "не менее тридцати кубометров". Как ещё перекрытие выдержало?
   А Кени, как ни в чём ни бывало спрыгнув со стеллажа, гордо зашлёпала к выходу, поднимая при этом тучи брызг. Толстая продавщица, оказавшаяся у неё на пути изменилась в лице и попыталась встать. Намокший халат прилип к телу, мешая движениям. Ноги разъезжались на мокром полу и, шлёпнувшись в воду, она с жалобным визгом поползла прочь.
   А над всем этим звонко звучал смех двух девочек. Инны и Кени. И что с того, что одна годилась другой в матери. Сейчас, заливисто хохоча, они были похожи на двух напроказивших школьниц. Протянув мне руки и озорно блеснув глазами, они в один голос крикнули: - Бежим!
   И я, поборов искушение "вернуться", устремился следом. В конце концов, никто ведь не пострадал. Да и бабе этой дурной урок пойдёт только на пользу. А то раскрыла хлебало, понимаешь…
   Весело смеясь, мы шли по улице. Кени, которая так и осталась без телефона недвусмысленно потянула Инну к одному из салонов, а я, глянув в витрину, встретился с чьим-то взглядом. И сразу стало неуютно, потому как появилось ощущение слежки. Я подождал, пока девочки выберут Кени новомодную игрушку и, задержав их на выходе, попросил "уйти" на некоторое время. А сам направился к заинтересовавшему меня человечку. В конце концов, лучшая защита - это нападение.
   Но, как видно, он это тоже знал, так как, повернувшись, кинулся бежать. М-да… Что-то часто в последнее время мне бегать приходится. Сначала за Инной, теперь вот за этим уродцем. Мой недавний преследователь шмыгнул в один из дворов и я последовал за ним. Но - увы. Его нигде не видно, а "шестое чувство" подсказывало, что он мог скрыться в одном из подъездов. Причём, вариантов в этом случае не возникло, так как лишь единственная дверь оказалась не запертой. Старинная такая, времён коммунизма деревянная дверца с выбитым стеклянным окошком. Жители остальных двух, видимо, измотанные непрошеными гостями вроде этого, в складчину установили неприступные стальные, с домофонами и кодовыми замками.
   На лавочке, по счастью, никто не сидел, и я шагнул внутрь. Нет, я вообще-то без комплексов. Но согласитесь. Заходить в подъезд, преследуя неведомого супостата под пристальным и одновременно осуждающем за какие-то неведомые грехи взглядом местных бабулек гораздо некомфортней.
   И сразу погрузился в сумерки. То есть, чушь, конечно, просто глаза, после яркого солнечного света воспринимали этот полумрак, как сплошную темень. Так что я невольно акцентировал внимание на запахи и звуки. Пахло, должен вам сказать, не очень. Застарелой и прочно поселившейся здесь затхлостью и неухоженностью. И ещё, извините, мочёй. Слышен какой-то шорох, но я, крепкий задним умом, как всегда, не придал этому значения. Быстро поднялся на второй этаж, и тьма рассеялась. Сквозь разбитое окно, заделанное фанерой, пробивался сноп света, в котором плясало и клубилось множество пылинок. На ступеньках лежал желтый и неровный солнечный зайчик, проникший через дыру в фанере. Я ступил на это пятно, но оно не захотело прятаться под ботинком, а мгновенно переместилось наверх, отражаясь в начищенной до блеска коже. Постепенно глаза совсем освоились, и я увидел, как в лицо мне летит кулак.
   Бум-м - зазвенело в голове.
   Дром-м - отозвалось моё тренированное нако-выкуси. И я, ошалело тряся бестолковкой, уже сижу "у себя". Что ж, как всегда, дураку счастье.
   Правда, долго, как вы понимаете, оставаться здесь я не намеревался и, досчитав до десяти, "поспешил" назад.