Страница:
– Надо полагать, это приглашение выйти, – Вер сделал шаг к выходу, но при этом едва не упал, позабыв о свинцовых гирях. – Чтоб тебя Орк забрал… – пробормотал Вер.
Он наконец переступил порог, потом качнулся назад, поднял руку и нажал на датчик на стене. Дверь остановилась, на два пальца не дойдя до косяка. Сигнал датчика выключил пневмораспределитель. Не надо былоставить датчик на дверь.Слишком сложная конструкция нередко является причиной катастроф. Но откуда он, Вер, знал о конструкции пневмоцилиндров, дросселей, клапанов, датчиков? Ведь он никогда не изучал ни пневматику, ни гидравлику. Он просто все это знал. Щель, оставшаяся в двери, была узкой и в полумраке зала-арены не заметной. В то же время она вполне достаточна для того, чтобы в нее просунуть пальцы.
– Жаль только, что я не умею летать, как мой милый гений, – вздохнул Вер.
Элий вернулся в зал раньше и теперь сидел на полу, растирая ноющие голени.
– Как прошло свидание с гением? – спросил Вер, подходя к решетке. – Как его раны? Все еще болят?
– По-моему, да.
– Ну, тогда и мой покровитель немножко помучается. Я покалечил их обоих. А я считал, на гениях все заживает так же быстро, как на собаках. К сожалению, гении не умирают. Они просто меняют своих подопечных. Интересно, кому в прошлом покровительствовал мой милый гений? Наверняка какому-нибудь разбойнику, иначе где он мог набраться подобных манер?
Элий удивленно глянул на приятеля, не понимая его безудержного веселья.
– Знаешь, что поведал мне Гэл? – спросил Элий. Голос его звучал глухо. – В одном из клейм есть пожелание, чтобы Рим вновь начал войну с викингами. Но не сказал, у кого это клеймо. У меня или у тебя… Решил, что мне будет страшнее умирать, зная, какая беда угрожает Риму.
– Он больше не пытался выведать, где находится его кухонный собрат?
– Мне показалось, что он счел нас с тобой гораздо более опасными любителя гастрономических изысков, – предположил Элий.
– Какая честь! Мой покровитель тоже сообщил парочку желаний. Пусть не столь глобальных, но весьма мерзких. И выход, мой друг, напрашивается один: никто из нас не должен победить.
– Да, – согласился Элий. – Я тоже подумал об этом. И нам ничего не остается, как броситься на меч.
– Дело за небольшим – у нас нет меча.
– Способ можно найти, – не желал сдаваться сенатор.
– Элий, ты сумасшедший?
– Я никогда этого не отрицал. Но согласись, другого выхода нет.
Вырваться отсюда нет возможности. Значит, остается один выход – смерть. Только кому я оставлю двадцать семь моих клиентов? Кто станет патроном этих бедняг?
– Друг мой сенатор, сохрани паразитов при себе до более худших времен. В данный момент мы должны удрать и рассказать о предприятии нашего гостеприимного Макрина. Если не хочешь, чтобы кто-нибудь другой, убив соперника на этой арене, помог начать войну с виками.
Элий оглядел каменные стены и низко нависающий потолок. Только теперь он заметил, что потолок отнюдь не однороден. В середине он закрыт деревянным щитом, который, скорее всего, убирается точно так же, как веларий над Колизеем. Но эта деревяшка не давала пленникам никаких шансов – между ними и верхним помещением все равно оставалась толстенная стальная решетка.
Сколько людей до них умерло в этой ловушке?! Смельчаков и трусов, отставных гладиаторов или просто случайных пленников «гостеприимного» Макрина. Никого не волнует, куда девается гладиатор после того, как покидает арену. Он больше не исполняет желаний. Так какое кому до него дело! Ежемесячники время от времени пишут о них, об их любовных интрижках с артистками или о скандальных драках в
тавернах, печатают фотографии их красавиц-жен и упитанных детей. В гладиаторской центурии ходят слухи, что отдельных избранников забирают на некую тайную службу.
Но других ждет этот подвал. И последний бой. И вслед за пожеланиями о чьем-то выздоровлении, спасении и возвращении гладиаторы исполняет самые отвратительные, самые подлые мечты. О смерти, насилии, терроре. А потом – бесславная смерть от пули или бесшумной отравленной стрелы, пущенной сверху из темноты.
Но почему боги не ведают о том, что творится здесь, в темноте?
Почему всемогущие боги не ведают?..
Скрип механизмов наверху и пыхтенье пневмоцилиндров сообщили, что поединок должен вот-вот начаться. Деревянные створки разошлись, и тут же под потолком вспыхнули два ослепительных прожектора, заливая подвал-арену светом. Вер невольно заслонился рукой. Но как он ни силился, все равно не мог разглядеть сидящих наверху. В ту же минуту центральная часть решетки, разделяющей залу, поехала вверх.
Кто-то делал эти решетки и не задумался – зачем они. Кто-то оборудовал этот подвал и не озаботился – для чего? Почему никто не мог представить, что же получится в итоге? Почему никто из этих неведомых людей не мыслил логически?
– Эй, там, наверху, знаете ли вы, прославленные мужи, кто перед вами? – крикнул Вер.
В ответ послышался шепот – два или три человека обменялись репликами. Но что именно было сказано – Вер не расслышал.
– Перед вами гладиатор Юний Вер и сенатор Гай Элий Мессий Деций, родственник императора. А вы пришли посмотреть, как мы перережем друг другу глотки ради вашего удовольствия.
Ему почудилось, кто-то растерянно ахнул. То ли не поверил словам Вера, то ли в самом деле выбор Макрина показался гостю чересчур смелым. Но смятение длилось лишь мгновение – отступать назад никто не посмел.
– Наконец-то этот хромой козел вновь очутился на арене! – отчетливо донеслось сверху.
– Начинайте, – приказал Макрин.
– Неужели вы так трусливы, что боитесь показать свои лица смертникам? – крикнул Элий. – Поглядите мне в глаза! Назовите себя!
– Тебе будет легче умирать, сенатор Элий, не зная, кто смотрит на тебя в эту минуту, – отвечал Макрин. – Тогда ты не так сильно разочаруешься в людях, мой благородный друг. – И приказал кому-то невидимому: – Бросьте им оружие.
Мечи в ножнах упали к ногам гладиаторов. Элий первым поднял клинок и извлек его. Сталь сверкала в свете прожекторов, меч был отточен как бритва. И Элий невольно содрогнулся. Точно таким же мечом Хлор отрубил ему ноги. Хлор вышел сражаться якобы тупым оружием. Но это были всего лишь искусно сделанные ножны, надетые на более узкий отточенный клинок. Когда Хлор решил, что час его пробил, он сорвал маскировочный чехол. Хлор умер в тюрьме… Или не умер? Может быть, его тайно привезли сюда, и он точно так же стоял в свете прожекторов перед невидимыми зрителями и рассматривал боевой меч, готовясь к своему последнему поединку. И если да, если он умер на этой арене, то вспомнил ли он о содеянном в Колизее? Или примитивно испугался за свою шкуру и дрался со звериной яростью, надеясь, что победителю сохранят жизнь? Но у него не было шанса спастись. Потому что на арене его ждал не друг, а враг.Стальная решетка больше не разделяла друзей.
Элий взмахнул мечом и кинулся в атаку. Вер выдернул свой клинок из ножен и попятился. Он отступал к двери в крошечную комнатку. Элий ударил, но слишком медленно, самый неумелый гладиатор успел бы подставить под удар свой меч. Вер подставил. Отклонил клинок Элия в сторону старательно, будто на учебной арене, и ударил сам, готовясь, если надо, остановить клинок, на волос не достав головы Элия. Но сенатор не забыл прежних уроков, легко парировал удар и тут же увел свой меч в сторону, метя противнику в живот. На этот раз достаточно быстро. Вер отбил выпад.
– Не увлекайся! – шепнул он сквозь зубы. – Или ты ненароком выпустишь из меня кишки.
Он сделал еще два шага к заветной двери. Элий ковылял за ним. И вновь ударил сбоку. Молниеносно. Вер хотел отскочить, но забыл о гирях и глупейшим образом растянулся на полу. Элий замахнулся. Неужели он хочет пригвоздить своего друга к полу? Вер рванулся в сторону. Клинок ударил в каменные плиты и вышиб голубые холодные искры. Вер ухватил Элия за ноги и повалил.
– Ты забываешься… – прохрипел он на ухо своему другу.
– Нет, я предельно точен. Зрители наверху должны верить…
Пока Элий поднимался, Вер вскочил и сделал еще несколько шагов. Теперь дверь была у него за спиной. Пот градом стекал с лица Вера. Кто бы мог подумать, что разыграть простенький спектакль без репетиции так тяжело, приходится все время балансировать между правдоподобием и подлинной опасностью. И в этом спектакле Элий выступал гораздо успешнее.
«Элий – подлинный артист, – подумал Вер с завистью. – А я… я и самого себя сыграть не сумею».
Наверху, в темноте, зрители орали, подбадривая:
«Элий! Элий!» Шансы сенатора явно поднялись. Элий для красоты сделал несколько оборотов меча в воздухе, перекинул меч из правой руки в левую и обратно. Зрители разразились восторженными воплями.
– Ну все, теперь время! – шепнул Вер, когда их разделяла всего лишь длина клинка..
Он наклонился, разомкнул ключом оковы на ногах и швырнул свинцовую гирю в лампу прожектора. Белые искры снопом посыпались на пол. Следом полетела вторая гиря, и арена погрузилась в темноту. Свет двух крошечных аварийных лампочек после блеска прожекторов не позволял сидящим наверху различить, что же происходит в подвале. Пока глаза зрителей привыкали к полумраку, Вер просунул пальцы в щель и отжал дверь. Друзья очутились в комнатке-шахте.
Отсюда путь был один – наверх к черному, усыпанному звездами небу. Первый довольно широкий карниз проходил на уровне пола соседней залы – той где теперь суетились неведомые гости. Элий подставил руки, и Вер легко дотянулся до карниза, забрался на уступ и помог вскарабкаться Элию. Дальше наверх должен был лезть Элий. Вер расположился в углу, встав одной ногой на одну сторону карниза, второй – на другую, уперся руками в стену и подставил другу спину. Элий был фунтов на тридцать легче Вера, к тому же, учитывая тренировки Элия в Альпах, шансов забраться наверх у него было больше. Элий заткнул сзади за пояс меч и взобрался на плечи Веру. Отсюда было нетрудно дотянуться до второго, более узкого карниза. Дальше Элий должен был карабкаться сам. Несколько мгновений он стоял, прижимаясь к стене и сосредотачиваясь. Теперь все зависело от того, насколько быстро Элий доберется до крыши. Он ощупал стену и нашел то, что искал, – две небольшие впадины. Тренированные пальцы впивались в неровности старой кладки. Вторая щербина нашлась чуть выше. Элий уцепился за нее, подтянулся и вновь принялся обследовать стену. Одна нога его упиралась в угол стены. Другая повисла в воздухе. Он вновь нащупал удобную ямину и переместился чуть выше.
Дальше стена была абсолютно ровной, никаких щёлок. В горах, иссеченных ветром и дождем, подобного никогда не бывало. Зато нашелся шов, ровный, свежеоштукатуренный. Элий вытащил меч и, повиснув на одной руке, отковырял кусок штукатурки. Обнажилась удобная и глубокая впадина между кирпичами. Элий подтянулся на одной руке и вновь ощупал стену. Обнаружилась подходящая щель. Ему казалось, что у него ни за что не хватит сил подтянуться. Но сил хватило. Пальцы отыскали очередную неровность в штукатурке. Где-то за стеной слышались крики. Он должен торопиться. Иначе охранники будут на крыше раньше него. А он еще должен отыскать что-то, могущее заменить веревку, и сбросить Веру вниз. Скорее всего это будут электрические провода. Но до них еще надо добраться. План Вера был всем хорош. Он учел даже альпийские упражнения Элия после ранения. Но в нем был один просчет. Это временной фактор. Времени явно не хватало.
Внизу луч фонаря метался по стене, отыскивая беглецов. Сейчас он наткнется на Вера и…
Элий швырнул меч вниз, как копье. Фонарь упал на землю и погас. Человек с криком прянул назад.
Элий вытянул руку. До края крыши было еще далеко. Он вновь нащупал удобную впадину и уцепился за нее. Он полз по стене, как паук, обдирая пальцы в кровь, едва ли не зубами вгрызаясь в штукатурку. До крыши оставалось расстояние в две ладони. Элий попытался дотянуться, и тут почувствовал, что искалеченная нога скользит по гладкой стене. И тогда он закричал. И это был крик отчаяния и ярости. Он проиграл.
Глава 5
Элий открыл глаза. Над ним нависал низкий потолок деревенского дома. Где-то громко мычала корова. Лай псов то смолкал, то усиливался – будто кто-то чужой бродил по двору, а псам никак не удавалось его изгнать.
«Глупые псы лают на кошку», – догадался Элий, и ему полегчало от этой догадки.
Боль в незаживших порезах на боках и спине постепенно оживала, каждая ранка раскрывала липкий кровоточащий рот и напоминала о себе все громче и громче. Элий стиснул зубы, чтобы не застонать. Он хотел подняться, но не мог – тело не желало подчиняться.
И как только он сумел вскарабкаться на крышу прошлой ночью? Почти инстинктивно Элий поднял руки, будто все еще держался за щербины в штукатурке и обдирал ногти, соскальзывая вниз. В последний момент чья-то сильная рука подхватила его. И тут же со змеиным шорохом вниз заскользила веревка – спасительная нить для Вера. Пока Элий, хватаясь за протянутую неведомым другом руку, выбирался на крышу, Вер ухватился за канат и спрыгнул с карниза. Охранник Макрина, ворвавшийся в комнатку, успел выстрелить, но промахнулся – Вер заехал ему ногами в лицо и буквально взлетел по веревке наверх.
– Не ожидал от тебя такой прыти, сиятельный, – сказал их спаситель, и Элий узнал низкий хриплый голос Курция. – Честно говоря, я думал, что первым наверху появится Вер. Умеешь обращаться с это штукой? – Центурион протянул Элию восьмизарядный «парабеллум».
– Я же бывший вигил, – напомнил Элий.
– Тогда держи под прицелом крышу и стреляй без предупреждения. Надо выбраться из этой мышеловки.
– В которой мы были сыром, – подсказал Вер. – У меня так руки и чешутся набить тебе морду, прославленный муж.
– Драться будем потом. А сейчас лучше смыться, – отозвался Курций.
Крыша была достаточно покатой, и беглецы без труда добрались до внешней лестницы, ведущей вниз. Но их уже ждали. Вер вовремя успел отпрянуть, и пуля срикошетила от лестничных перил. Охранники Макрина палили не целясь. Беглецы распластались на черепице. Пули непрерывно цокали по карнизам. Стрелков было человек пять. Один из них, решив, что беглецы безоружны, сунулся было на крышу, но Курций метким выстрелом снял его. Вновь началась пальба.
Люди Макрина вряд ли могли похвастаться отличной выучкой: кто-то умудрился попасть в окно, послышался звон стекла. Но о том, чтобы прорваться вниз, нечего было и думать. Макрин решил не рисковать, пытаясь захватить гладиаторов живыми —
в рукопашной схватке охранники тягаться с профессиональными бойцами не могли.
Элий высунул руку за край карниза и дважды нажал на курок. Скорее всего, он ни в кого не попал. В ответ вновь раздались беспорядочные выстрелы.
– Надо что-то придумать, – пробормотал Вер. – Курций, как ты забрался на крышу? По лестнице?
– Я не люблю лестницы в чужих домах. У меня есть веревка с крюком.
Вер огляделся. Недалеко от дома возвышался огромный дуб. Он почти в два раза был выше роскошной виллы Макрина, и его могучие ветви раскинулись необъятным шатром. Вер взял у Курция веревку со стальной «кошкой» и, привстав, швырнул ее на ветви дерева.
– Это слишком опасно, – предупредил Курций.
– Элий спасется. А на тебя мне плевать. Но если ты ухватишься за веревку вместе с ним, то можешь унести ноги.
В этот момент пуля цвиркнула по черепице рядом с ним.
– Итак, вы двое хватаетесь за веревку, а я улепетываю в другую сторону, – сказал Вер.
– У тебя с Курцием больше шансов спастись, а я бы мог… – попытался поспорить Элий.
– Оставь свои речи для сената. А здесь никто не ценит красноречия.
В следующую минуту Элий и центурион неслись на веревке к дереву, как обезьяны, ухватившиеся за лиану. А Вер мчался по крыше, намеренно громыхая подошвами сандалий по черепице, чтобы отвлечь на себя стрелков. Поначалу охранники растерялись.
Стрелять по двум движущимся мишеням было для наемников Макрина внове. Все разом они принялись палить по бегущему Веру, потом неожиданно перенесли огонь на Курция и сенатора. С дерева посыпались листва и ветки. Левое плечо Элия обожгло огнем, и если бы не Курций, он бы свалился вниз. Центурион прохрипел что-то, но Элий не понял – что. В следующее мгновение они уже спускались вниз. Элий даже не перебирал руками по веревке, а просто скользил, безжалостно сдирая кожу с ладоней. Почти тут же рядом с ним возник из темноты человек. Охранник вскинул винтовку, но выстрелить не успел – старый вояка оказался проворнее и влепил Макринову псу пулю в лоб.
– С ребятами из «Нереиды» лучше не связываться, – запоздало предупредил центурион.
Они нырнули в пышную влажную зелень сада. Курций старался держаться в тени деревьев или кустов, заслышав шорох – пластался к земле или приникал к стволу, как лиана. Элий же всякий раз запаздывал, рискуя выдать не только себя, но и вигила, и потому был для центуриона двойной обузой. Элий попытался отстать и затаиться в зарослях олеандров, но получил чувствительный тычок в спину.
– Ты – мой свидетель! – прохрипел Курций. – Я тебя вытащу отсюда хоть зубами. Так что без фокусов.
Элий наугад нажал на курок, – но при этом в кустах кто-то взревел от боли.
– Отличный выстрел, – похвалил вигил. Всего лишь совпадение – мог бы ответить простой смертный. Но бывший гладиатор знал, что совпадения – это пересечение бесконечных линий судеб, и подобные узелки в жизни человека Парки умудряются связывать в причудливый узор везения и неудач. Но самые удивительные узлы умеют завязывать только гладиаторы, заклеймив желания. Или же не заклеймив.
Вслед беглецам никто больше не стрелял. Пальба теперь велась возле бассейна. Охранники гнались за Вером. Значит, ему удалось спуститься с крыши. Вер непременно уйдет от погони – Элий верил в это. Должен был верить.
Гений вырвался из кустов неожиданно – будто вспышка холодного белого огня брызнула в лицо. Бесплотные пальцы стиснули шею.
– Ну почему я не могу тебя задушить! – прошептал Гэл в лицо своему подопечному.
Курций вскинул руку с пистолетом и прицелился гению в лоб – белый абрис был отчетливо виден на фоне черных кипарисов. Но вигил медлил нажимать курок – выстрел может принести не только вред гению, но и убить сенатора.
– Я тебе не подчиняюсь, – выдохнул Элий. – Не знаю, каков ты, но уж во всяком случае ты – не я. И твое сердце – не мое сердце, если, конечно, оно у тебя есть!
Мысль о сердце гения показалась Элию необыкновенно удачной. Она была как озарение, как ключ. Элий вытянул руку и погрузил в грудную клетку платинового существа. Рука прошла беспрепятственно, лишь кожу стало щипать, будто тысячи крошечных электрических разрядов вонзились в нее. Элий нащупал сердце гения и сдавил пальцами. И тут же его собственное сердце отчаянно заколотилось. Гений затрепетал.
– Где твоя мудрость, сенатор! Ты умрешь вместе со мной. – Голос гения звучал в мозгу, как собственные мысли Элия. – Только я тут же сделаюсь покровителем какого-нибудь другого глупца, а ты отправишься в Аид.
– Мы оба отправимся в гости к Плутону.
– Может быть, и так. Только ты будешь пить воду Леты. А я – нет. Гении давным-давно этого не делают.
В ответ Элий сдавил сердце гения сильнее. Платиновое существо начала бить крупная дрожь, так дрожит человек, охваченный лихорадкой. Продолжая сжимать сердце своего покровителя-врага, Элий нагнулся и погрузил лоб в прозрачную голову. Острая боль пронзила виски, казалось, голова распухает и сейчас взорвется, тысячи видений вихрем пронеслись в мозгу.
Форум, арена Колизея… святилище Хроноса… Отец, умирающий в больнице от ран, гранатовое дерево, цветущее за окном… мир с высоты птичьего полета…старший брат Тиберий в новых сверкающих доспехах легионера, Валерия в одежде весталки…какая-то старинная битва, тонущие в болоте легионеры… мать, наряженная в белое, на погребальных носилках, заседание сената…неведомое свечение, обводящее зеленым контуром человеческое тело… Марция в черном плаще, надетом на голое тело…
Все смешалось – его собственные воспоминания и замыслы гения. Тысячи имен прозвучали в мозгу одновременно. Имя Петиции Кар повторялось неостановимо.
«Кровь гения и человека»… «Основание»… «Душа»… «Раздвоение» – обрывки чужих мыслей вспыхивали и гасли ослепительными искрами. Но что к чему, Элий разобрать не успел – грохнул выстрел, и рядом с его головой пулей срезало ветку. Невольно он разжал пальцы, и гений взмыл вверх. Курций выстрелил в ответ, схватил Элия за руку, и они вновь бросились бежать.
– Ты заплатишь за это! – кричал гений, удаляясь. – Ты умрешь! Я уничтожу тебя! Душа твоя погрузится во Флегетон, эту огненную реку Тартара, и будет купаться в ее волнах до скончания дней! Запомни это!
Ограда, окружавшая сад Курция, была старой кладки. Едва нащупав пальцами уступы и выбоины, Элий почувствовал себя в своей стихии и взобрался наверх быстрее Курция.
– Ну а теперь представь, что ты рекордсмен Олимпийских игр, – посоветовал центурион и спрыгнул вниз.
Открытое авто Курция было спрятано в тени под огромной раскидистой грушей.
Элий без сил упал на переднее сиденье.
– Мы должны подождать Вера… – пробормотал он.
– Нет, не должны, – отозвался Курций.
Машина уже рвалась в темноту, и все возражения Элия заглушил рев мотора. Сенатор откинулся на сиденье, понимая, что помешать Курцию он не в силах. Судя по тому, что вся туника слева была мокрой и противно липла к телу, плечо продолжало кровоточить.
– Почему Вер заявил, что ты непременно спасешься? – спросил Курций.
– Потому что я – бывший гладиатор, – предположил Элий, хотя сам тоже не понял странной фразы друга.
– Что хотел от вас обоих Макрин? Чтобы вы дрались как гладиаторы на арене?
Да? Подпольные бои? Пожелания смерти, власти и прочее? – не уставал допытываться Курций, пока машина неслась по дороге, чудом не вылетая на обочину. Огни летящих навстречу фонарей подмигивали им: «Быстрее! Быстрее!» И Курций не уставал давить на газ. Вигил не знал, насколько серьезно ранен его спутник, и опасался, что тот умрет, так и не сообщив ему важных сведений. Элий понял причину торопливости центуриона. И не осудил.
– Так что же все-таки желали заказчики Макрина?
– Смены династии и начала Четвертой Северной войны.
– Я так и думал! Потому и отправил тебя с Вером погостить у этого проходимца. Я знал – Макпин клюнет на приманку. Такой жирный кус этот тип не упустит. Два знаменитых гладиаторы сами угодили к нему в лапы! Да еще убийцы у вас на хвосте. Будет на кого спихнуть два трупа. Макрин алчен и хитер. Ну а я еще хитрее! Сразу увидел – вы ребята шустрые, с делом справитесь. «Весь мир занимается лицедейством», – говорил Петроний Арбитр. И я тоже решил попробовать сыграть простенькую роль. Надо было разворошить это осиное гнездо. Одно исполненное желание на этой паршивой арене может угробить Великий Рим.
Элия эти слова должны были разозлить. Но не разозлили. Ему даже показалось, что он слышит себя, но как будто со стороны. Он тоже часто говорил о Риме и его благе. Но он бы ни за что не послал двух ничего не подозревающих людей в пасть смерти.
– Ты бы мог нас предупредить. Мы бы согласились… И я, и Вер… мы бы сделали это добровольно ради Рима. А ты предал нас.
– Я не мог рисковать, – отозвался Курций. Элий не возражал. Неожиданно ему сделалось все равно. Тянуло в сон, плечо жгло, но не сильно. То и дело Элий куда-то проваливался. Когда машину заносило и она подскакивала на валунах и кочках, он возвращался, бессмысленно оглядывался вокруг и вновь начинал ускользать в пустоту. Потом ему в нос ткнули ком ваты с нашатырным спиртом. Элий вскинулся, рванулся вверх и вперед, будто всплывал из-под воды. Курций подхватил его под руки и ввел в дом. Элий не знал, где он. Бронзовая Минерва встретила его в атрии с настоящим копьем в деснице. Скудость обстановки и образцовый порядок говорили, что это дом вигила. Центурион наскоро обмотал рану Элия бинтами и посадил сенатора за стол. Элий положил голову на столешницу, будто пьяница, изрядно перебравший в таверне и рассчитывающий вздремнуть часок-другой. Но Курций бесцеремонно пихнул его в плечо и вложил в ослабевшие пальцы стило. Перед Элием уже лежал лист чистой бумаги.
– Разве нельзя отдохнуть? – пробормотал раненый.
– Пиши! – приказал ему Курций. – Обо всем что ты видел у Макрина.
Он наконец переступил порог, потом качнулся назад, поднял руку и нажал на датчик на стене. Дверь остановилась, на два пальца не дойдя до косяка. Сигнал датчика выключил пневмораспределитель. Не надо былоставить датчик на дверь.Слишком сложная конструкция нередко является причиной катастроф. Но откуда он, Вер, знал о конструкции пневмоцилиндров, дросселей, клапанов, датчиков? Ведь он никогда не изучал ни пневматику, ни гидравлику. Он просто все это знал. Щель, оставшаяся в двери, была узкой и в полумраке зала-арены не заметной. В то же время она вполне достаточна для того, чтобы в нее просунуть пальцы.
– Жаль только, что я не умею летать, как мой милый гений, – вздохнул Вер.
Элий вернулся в зал раньше и теперь сидел на полу, растирая ноющие голени.
– Как прошло свидание с гением? – спросил Вер, подходя к решетке. – Как его раны? Все еще болят?
– По-моему, да.
– Ну, тогда и мой покровитель немножко помучается. Я покалечил их обоих. А я считал, на гениях все заживает так же быстро, как на собаках. К сожалению, гении не умирают. Они просто меняют своих подопечных. Интересно, кому в прошлом покровительствовал мой милый гений? Наверняка какому-нибудь разбойнику, иначе где он мог набраться подобных манер?
Элий удивленно глянул на приятеля, не понимая его безудержного веселья.
– Знаешь, что поведал мне Гэл? – спросил Элий. Голос его звучал глухо. – В одном из клейм есть пожелание, чтобы Рим вновь начал войну с викингами. Но не сказал, у кого это клеймо. У меня или у тебя… Решил, что мне будет страшнее умирать, зная, какая беда угрожает Риму.
– Он больше не пытался выведать, где находится его кухонный собрат?
– Мне показалось, что он счел нас с тобой гораздо более опасными любителя гастрономических изысков, – предположил Элий.
– Какая честь! Мой покровитель тоже сообщил парочку желаний. Пусть не столь глобальных, но весьма мерзких. И выход, мой друг, напрашивается один: никто из нас не должен победить.
– Да, – согласился Элий. – Я тоже подумал об этом. И нам ничего не остается, как броситься на меч.
– Дело за небольшим – у нас нет меча.
– Способ можно найти, – не желал сдаваться сенатор.
– Элий, ты сумасшедший?
– Я никогда этого не отрицал. Но согласись, другого выхода нет.
Вырваться отсюда нет возможности. Значит, остается один выход – смерть. Только кому я оставлю двадцать семь моих клиентов? Кто станет патроном этих бедняг?
– Друг мой сенатор, сохрани паразитов при себе до более худших времен. В данный момент мы должны удрать и рассказать о предприятии нашего гостеприимного Макрина. Если не хочешь, чтобы кто-нибудь другой, убив соперника на этой арене, помог начать войну с виками.
Элий оглядел каменные стены и низко нависающий потолок. Только теперь он заметил, что потолок отнюдь не однороден. В середине он закрыт деревянным щитом, который, скорее всего, убирается точно так же, как веларий над Колизеем. Но эта деревяшка не давала пленникам никаких шансов – между ними и верхним помещением все равно оставалась толстенная стальная решетка.
Сколько людей до них умерло в этой ловушке?! Смельчаков и трусов, отставных гладиаторов или просто случайных пленников «гостеприимного» Макрина. Никого не волнует, куда девается гладиатор после того, как покидает арену. Он больше не исполняет желаний. Так какое кому до него дело! Ежемесячники время от времени пишут о них, об их любовных интрижках с артистками или о скандальных драках в
тавернах, печатают фотографии их красавиц-жен и упитанных детей. В гладиаторской центурии ходят слухи, что отдельных избранников забирают на некую тайную службу.
Но других ждет этот подвал. И последний бой. И вслед за пожеланиями о чьем-то выздоровлении, спасении и возвращении гладиаторы исполняет самые отвратительные, самые подлые мечты. О смерти, насилии, терроре. А потом – бесславная смерть от пули или бесшумной отравленной стрелы, пущенной сверху из темноты.
Но почему боги не ведают о том, что творится здесь, в темноте?
Почему всемогущие боги не ведают?..
Скрип механизмов наверху и пыхтенье пневмоцилиндров сообщили, что поединок должен вот-вот начаться. Деревянные створки разошлись, и тут же под потолком вспыхнули два ослепительных прожектора, заливая подвал-арену светом. Вер невольно заслонился рукой. Но как он ни силился, все равно не мог разглядеть сидящих наверху. В ту же минуту центральная часть решетки, разделяющей залу, поехала вверх.
Кто-то делал эти решетки и не задумался – зачем они. Кто-то оборудовал этот подвал и не озаботился – для чего? Почему никто не мог представить, что же получится в итоге? Почему никто из этих неведомых людей не мыслил логически?
– Эй, там, наверху, знаете ли вы, прославленные мужи, кто перед вами? – крикнул Вер.
В ответ послышался шепот – два или три человека обменялись репликами. Но что именно было сказано – Вер не расслышал.
– Перед вами гладиатор Юний Вер и сенатор Гай Элий Мессий Деций, родственник императора. А вы пришли посмотреть, как мы перережем друг другу глотки ради вашего удовольствия.
Ему почудилось, кто-то растерянно ахнул. То ли не поверил словам Вера, то ли в самом деле выбор Макрина показался гостю чересчур смелым. Но смятение длилось лишь мгновение – отступать назад никто не посмел.
– Наконец-то этот хромой козел вновь очутился на арене! – отчетливо донеслось сверху.
– Начинайте, – приказал Макрин.
– Неужели вы так трусливы, что боитесь показать свои лица смертникам? – крикнул Элий. – Поглядите мне в глаза! Назовите себя!
– Тебе будет легче умирать, сенатор Элий, не зная, кто смотрит на тебя в эту минуту, – отвечал Макрин. – Тогда ты не так сильно разочаруешься в людях, мой благородный друг. – И приказал кому-то невидимому: – Бросьте им оружие.
Мечи в ножнах упали к ногам гладиаторов. Элий первым поднял клинок и извлек его. Сталь сверкала в свете прожекторов, меч был отточен как бритва. И Элий невольно содрогнулся. Точно таким же мечом Хлор отрубил ему ноги. Хлор вышел сражаться якобы тупым оружием. Но это были всего лишь искусно сделанные ножны, надетые на более узкий отточенный клинок. Когда Хлор решил, что час его пробил, он сорвал маскировочный чехол. Хлор умер в тюрьме… Или не умер? Может быть, его тайно привезли сюда, и он точно так же стоял в свете прожекторов перед невидимыми зрителями и рассматривал боевой меч, готовясь к своему последнему поединку. И если да, если он умер на этой арене, то вспомнил ли он о содеянном в Колизее? Или примитивно испугался за свою шкуру и дрался со звериной яростью, надеясь, что победителю сохранят жизнь? Но у него не было шанса спастись. Потому что на арене его ждал не друг, а враг.Стальная решетка больше не разделяла друзей.
Элий взмахнул мечом и кинулся в атаку. Вер выдернул свой клинок из ножен и попятился. Он отступал к двери в крошечную комнатку. Элий ударил, но слишком медленно, самый неумелый гладиатор успел бы подставить под удар свой меч. Вер подставил. Отклонил клинок Элия в сторону старательно, будто на учебной арене, и ударил сам, готовясь, если надо, остановить клинок, на волос не достав головы Элия. Но сенатор не забыл прежних уроков, легко парировал удар и тут же увел свой меч в сторону, метя противнику в живот. На этот раз достаточно быстро. Вер отбил выпад.
– Не увлекайся! – шепнул он сквозь зубы. – Или ты ненароком выпустишь из меня кишки.
Он сделал еще два шага к заветной двери. Элий ковылял за ним. И вновь ударил сбоку. Молниеносно. Вер хотел отскочить, но забыл о гирях и глупейшим образом растянулся на полу. Элий замахнулся. Неужели он хочет пригвоздить своего друга к полу? Вер рванулся в сторону. Клинок ударил в каменные плиты и вышиб голубые холодные искры. Вер ухватил Элия за ноги и повалил.
– Ты забываешься… – прохрипел он на ухо своему другу.
– Нет, я предельно точен. Зрители наверху должны верить…
Пока Элий поднимался, Вер вскочил и сделал еще несколько шагов. Теперь дверь была у него за спиной. Пот градом стекал с лица Вера. Кто бы мог подумать, что разыграть простенький спектакль без репетиции так тяжело, приходится все время балансировать между правдоподобием и подлинной опасностью. И в этом спектакле Элий выступал гораздо успешнее.
«Элий – подлинный артист, – подумал Вер с завистью. – А я… я и самого себя сыграть не сумею».
Наверху, в темноте, зрители орали, подбадривая:
«Элий! Элий!» Шансы сенатора явно поднялись. Элий для красоты сделал несколько оборотов меча в воздухе, перекинул меч из правой руки в левую и обратно. Зрители разразились восторженными воплями.
– Ну все, теперь время! – шепнул Вер, когда их разделяла всего лишь длина клинка..
Он наклонился, разомкнул ключом оковы на ногах и швырнул свинцовую гирю в лампу прожектора. Белые искры снопом посыпались на пол. Следом полетела вторая гиря, и арена погрузилась в темноту. Свет двух крошечных аварийных лампочек после блеска прожекторов не позволял сидящим наверху различить, что же происходит в подвале. Пока глаза зрителей привыкали к полумраку, Вер просунул пальцы в щель и отжал дверь. Друзья очутились в комнатке-шахте.
Отсюда путь был один – наверх к черному, усыпанному звездами небу. Первый довольно широкий карниз проходил на уровне пола соседней залы – той где теперь суетились неведомые гости. Элий подставил руки, и Вер легко дотянулся до карниза, забрался на уступ и помог вскарабкаться Элию. Дальше наверх должен был лезть Элий. Вер расположился в углу, встав одной ногой на одну сторону карниза, второй – на другую, уперся руками в стену и подставил другу спину. Элий был фунтов на тридцать легче Вера, к тому же, учитывая тренировки Элия в Альпах, шансов забраться наверх у него было больше. Элий заткнул сзади за пояс меч и взобрался на плечи Веру. Отсюда было нетрудно дотянуться до второго, более узкого карниза. Дальше Элий должен был карабкаться сам. Несколько мгновений он стоял, прижимаясь к стене и сосредотачиваясь. Теперь все зависело от того, насколько быстро Элий доберется до крыши. Он ощупал стену и нашел то, что искал, – две небольшие впадины. Тренированные пальцы впивались в неровности старой кладки. Вторая щербина нашлась чуть выше. Элий уцепился за нее, подтянулся и вновь принялся обследовать стену. Одна нога его упиралась в угол стены. Другая повисла в воздухе. Он вновь нащупал удобную ямину и переместился чуть выше.
Дальше стена была абсолютно ровной, никаких щёлок. В горах, иссеченных ветром и дождем, подобного никогда не бывало. Зато нашелся шов, ровный, свежеоштукатуренный. Элий вытащил меч и, повиснув на одной руке, отковырял кусок штукатурки. Обнажилась удобная и глубокая впадина между кирпичами. Элий подтянулся на одной руке и вновь ощупал стену. Обнаружилась подходящая щель. Ему казалось, что у него ни за что не хватит сил подтянуться. Но сил хватило. Пальцы отыскали очередную неровность в штукатурке. Где-то за стеной слышались крики. Он должен торопиться. Иначе охранники будут на крыше раньше него. А он еще должен отыскать что-то, могущее заменить веревку, и сбросить Веру вниз. Скорее всего это будут электрические провода. Но до них еще надо добраться. План Вера был всем хорош. Он учел даже альпийские упражнения Элия после ранения. Но в нем был один просчет. Это временной фактор. Времени явно не хватало.
Внизу луч фонаря метался по стене, отыскивая беглецов. Сейчас он наткнется на Вера и…
Элий швырнул меч вниз, как копье. Фонарь упал на землю и погас. Человек с криком прянул назад.
Элий вытянул руку. До края крыши было еще далеко. Он вновь нащупал удобную впадину и уцепился за нее. Он полз по стене, как паук, обдирая пальцы в кровь, едва ли не зубами вгрызаясь в штукатурку. До крыши оставалось расстояние в две ладони. Элий попытался дотянуться, и тут почувствовал, что искалеченная нога скользит по гладкой стене. И тогда он закричал. И это был крик отчаяния и ярости. Он проиграл.
Глава 5
Пятый день Аполлоновых игр
«Префект римских вигшов подтвердил, что в данный момент местопребывание сенатора Гая Элия Мессия Деция неизвестно. Машина сенатора была найдена недалеко от Кориолы[40], но сенатора в ней не оказалось. Тело водителя обнаружено на дороге в нескольких милях от того места, где найдено авто. Следствием занимается сам префект. Он надеется, что любые сведения о судьбе сенатора Элия будут незамедлительно переданы в ближайшее отделение префектуры вигшов».
«Вряд ли передовые силы монголов превосходят пятьдесят тысяч человек. Бояться такой армии – значит сеять панику. Двух римских легионов достаточно, чтобы справиться с шайкой варваров», – заявил первый префект претория Корнелий Икел.
«Акта диурна», 6-й день до Ид июля[41]
Элий открыл глаза. Над ним нависал низкий потолок деревенского дома. Где-то громко мычала корова. Лай псов то смолкал, то усиливался – будто кто-то чужой бродил по двору, а псам никак не удавалось его изгнать.
«Глупые псы лают на кошку», – догадался Элий, и ему полегчало от этой догадки.
Боль в незаживших порезах на боках и спине постепенно оживала, каждая ранка раскрывала липкий кровоточащий рот и напоминала о себе все громче и громче. Элий стиснул зубы, чтобы не застонать. Он хотел подняться, но не мог – тело не желало подчиняться.
И как только он сумел вскарабкаться на крышу прошлой ночью? Почти инстинктивно Элий поднял руки, будто все еще держался за щербины в штукатурке и обдирал ногти, соскальзывая вниз. В последний момент чья-то сильная рука подхватила его. И тут же со змеиным шорохом вниз заскользила веревка – спасительная нить для Вера. Пока Элий, хватаясь за протянутую неведомым другом руку, выбирался на крышу, Вер ухватился за канат и спрыгнул с карниза. Охранник Макрина, ворвавшийся в комнатку, успел выстрелить, но промахнулся – Вер заехал ему ногами в лицо и буквально взлетел по веревке наверх.
– Не ожидал от тебя такой прыти, сиятельный, – сказал их спаситель, и Элий узнал низкий хриплый голос Курция. – Честно говоря, я думал, что первым наверху появится Вер. Умеешь обращаться с это штукой? – Центурион протянул Элию восьмизарядный «парабеллум».
– Я же бывший вигил, – напомнил Элий.
– Тогда держи под прицелом крышу и стреляй без предупреждения. Надо выбраться из этой мышеловки.
– В которой мы были сыром, – подсказал Вер. – У меня так руки и чешутся набить тебе морду, прославленный муж.
– Драться будем потом. А сейчас лучше смыться, – отозвался Курций.
Крыша была достаточно покатой, и беглецы без труда добрались до внешней лестницы, ведущей вниз. Но их уже ждали. Вер вовремя успел отпрянуть, и пуля срикошетила от лестничных перил. Охранники Макрина палили не целясь. Беглецы распластались на черепице. Пули непрерывно цокали по карнизам. Стрелков было человек пять. Один из них, решив, что беглецы безоружны, сунулся было на крышу, но Курций метким выстрелом снял его. Вновь началась пальба.
Люди Макрина вряд ли могли похвастаться отличной выучкой: кто-то умудрился попасть в окно, послышался звон стекла. Но о том, чтобы прорваться вниз, нечего было и думать. Макрин решил не рисковать, пытаясь захватить гладиаторов живыми —
в рукопашной схватке охранники тягаться с профессиональными бойцами не могли.
Элий высунул руку за край карниза и дважды нажал на курок. Скорее всего, он ни в кого не попал. В ответ вновь раздались беспорядочные выстрелы.
– Надо что-то придумать, – пробормотал Вер. – Курций, как ты забрался на крышу? По лестнице?
– Я не люблю лестницы в чужих домах. У меня есть веревка с крюком.
Вер огляделся. Недалеко от дома возвышался огромный дуб. Он почти в два раза был выше роскошной виллы Макрина, и его могучие ветви раскинулись необъятным шатром. Вер взял у Курция веревку со стальной «кошкой» и, привстав, швырнул ее на ветви дерева.
– Это слишком опасно, – предупредил Курций.
– Элий спасется. А на тебя мне плевать. Но если ты ухватишься за веревку вместе с ним, то можешь унести ноги.
В этот момент пуля цвиркнула по черепице рядом с ним.
– Итак, вы двое хватаетесь за веревку, а я улепетываю в другую сторону, – сказал Вер.
– У тебя с Курцием больше шансов спастись, а я бы мог… – попытался поспорить Элий.
– Оставь свои речи для сената. А здесь никто не ценит красноречия.
В следующую минуту Элий и центурион неслись на веревке к дереву, как обезьяны, ухватившиеся за лиану. А Вер мчался по крыше, намеренно громыхая подошвами сандалий по черепице, чтобы отвлечь на себя стрелков. Поначалу охранники растерялись.
Стрелять по двум движущимся мишеням было для наемников Макрина внове. Все разом они принялись палить по бегущему Веру, потом неожиданно перенесли огонь на Курция и сенатора. С дерева посыпались листва и ветки. Левое плечо Элия обожгло огнем, и если бы не Курций, он бы свалился вниз. Центурион прохрипел что-то, но Элий не понял – что. В следующее мгновение они уже спускались вниз. Элий даже не перебирал руками по веревке, а просто скользил, безжалостно сдирая кожу с ладоней. Почти тут же рядом с ним возник из темноты человек. Охранник вскинул винтовку, но выстрелить не успел – старый вояка оказался проворнее и влепил Макринову псу пулю в лоб.
– С ребятами из «Нереиды» лучше не связываться, – запоздало предупредил центурион.
Они нырнули в пышную влажную зелень сада. Курций старался держаться в тени деревьев или кустов, заслышав шорох – пластался к земле или приникал к стволу, как лиана. Элий же всякий раз запаздывал, рискуя выдать не только себя, но и вигила, и потому был для центуриона двойной обузой. Элий попытался отстать и затаиться в зарослях олеандров, но получил чувствительный тычок в спину.
– Ты – мой свидетель! – прохрипел Курций. – Я тебя вытащу отсюда хоть зубами. Так что без фокусов.
Элий наугад нажал на курок, – но при этом в кустах кто-то взревел от боли.
– Отличный выстрел, – похвалил вигил. Всего лишь совпадение – мог бы ответить простой смертный. Но бывший гладиатор знал, что совпадения – это пересечение бесконечных линий судеб, и подобные узелки в жизни человека Парки умудряются связывать в причудливый узор везения и неудач. Но самые удивительные узлы умеют завязывать только гладиаторы, заклеймив желания. Или же не заклеймив.
Вслед беглецам никто больше не стрелял. Пальба теперь велась возле бассейна. Охранники гнались за Вером. Значит, ему удалось спуститься с крыши. Вер непременно уйдет от погони – Элий верил в это. Должен был верить.
Гений вырвался из кустов неожиданно – будто вспышка холодного белого огня брызнула в лицо. Бесплотные пальцы стиснули шею.
– Ну почему я не могу тебя задушить! – прошептал Гэл в лицо своему подопечному.
Курций вскинул руку с пистолетом и прицелился гению в лоб – белый абрис был отчетливо виден на фоне черных кипарисов. Но вигил медлил нажимать курок – выстрел может принести не только вред гению, но и убить сенатора.
– Я тебе не подчиняюсь, – выдохнул Элий. – Не знаю, каков ты, но уж во всяком случае ты – не я. И твое сердце – не мое сердце, если, конечно, оно у тебя есть!
Мысль о сердце гения показалась Элию необыкновенно удачной. Она была как озарение, как ключ. Элий вытянул руку и погрузил в грудную клетку платинового существа. Рука прошла беспрепятственно, лишь кожу стало щипать, будто тысячи крошечных электрических разрядов вонзились в нее. Элий нащупал сердце гения и сдавил пальцами. И тут же его собственное сердце отчаянно заколотилось. Гений затрепетал.
– Где твоя мудрость, сенатор! Ты умрешь вместе со мной. – Голос гения звучал в мозгу, как собственные мысли Элия. – Только я тут же сделаюсь покровителем какого-нибудь другого глупца, а ты отправишься в Аид.
– Мы оба отправимся в гости к Плутону.
– Может быть, и так. Только ты будешь пить воду Леты. А я – нет. Гении давным-давно этого не делают.
В ответ Элий сдавил сердце гения сильнее. Платиновое существо начала бить крупная дрожь, так дрожит человек, охваченный лихорадкой. Продолжая сжимать сердце своего покровителя-врага, Элий нагнулся и погрузил лоб в прозрачную голову. Острая боль пронзила виски, казалось, голова распухает и сейчас взорвется, тысячи видений вихрем пронеслись в мозгу.
Форум, арена Колизея… святилище Хроноса… Отец, умирающий в больнице от ран, гранатовое дерево, цветущее за окном… мир с высоты птичьего полета…старший брат Тиберий в новых сверкающих доспехах легионера, Валерия в одежде весталки…какая-то старинная битва, тонущие в болоте легионеры… мать, наряженная в белое, на погребальных носилках, заседание сената…неведомое свечение, обводящее зеленым контуром человеческое тело… Марция в черном плаще, надетом на голое тело…
Все смешалось – его собственные воспоминания и замыслы гения. Тысячи имен прозвучали в мозгу одновременно. Имя Петиции Кар повторялось неостановимо.
«Кровь гения и человека»… «Основание»… «Душа»… «Раздвоение» – обрывки чужих мыслей вспыхивали и гасли ослепительными искрами. Но что к чему, Элий разобрать не успел – грохнул выстрел, и рядом с его головой пулей срезало ветку. Невольно он разжал пальцы, и гений взмыл вверх. Курций выстрелил в ответ, схватил Элия за руку, и они вновь бросились бежать.
– Ты заплатишь за это! – кричал гений, удаляясь. – Ты умрешь! Я уничтожу тебя! Душа твоя погрузится во Флегетон, эту огненную реку Тартара, и будет купаться в ее волнах до скончания дней! Запомни это!
Ограда, окружавшая сад Курция, была старой кладки. Едва нащупав пальцами уступы и выбоины, Элий почувствовал себя в своей стихии и взобрался наверх быстрее Курция.
– Ну а теперь представь, что ты рекордсмен Олимпийских игр, – посоветовал центурион и спрыгнул вниз.
Открытое авто Курция было спрятано в тени под огромной раскидистой грушей.
Элий без сил упал на переднее сиденье.
– Мы должны подождать Вера… – пробормотал он.
– Нет, не должны, – отозвался Курций.
Машина уже рвалась в темноту, и все возражения Элия заглушил рев мотора. Сенатор откинулся на сиденье, понимая, что помешать Курцию он не в силах. Судя по тому, что вся туника слева была мокрой и противно липла к телу, плечо продолжало кровоточить.
– Почему Вер заявил, что ты непременно спасешься? – спросил Курций.
– Потому что я – бывший гладиатор, – предположил Элий, хотя сам тоже не понял странной фразы друга.
– Что хотел от вас обоих Макрин? Чтобы вы дрались как гладиаторы на арене?
Да? Подпольные бои? Пожелания смерти, власти и прочее? – не уставал допытываться Курций, пока машина неслась по дороге, чудом не вылетая на обочину. Огни летящих навстречу фонарей подмигивали им: «Быстрее! Быстрее!» И Курций не уставал давить на газ. Вигил не знал, насколько серьезно ранен его спутник, и опасался, что тот умрет, так и не сообщив ему важных сведений. Элий понял причину торопливости центуриона. И не осудил.
– Так что же все-таки желали заказчики Макрина?
– Смены династии и начала Четвертой Северной войны.
– Я так и думал! Потому и отправил тебя с Вером погостить у этого проходимца. Я знал – Макпин клюнет на приманку. Такой жирный кус этот тип не упустит. Два знаменитых гладиаторы сами угодили к нему в лапы! Да еще убийцы у вас на хвосте. Будет на кого спихнуть два трупа. Макрин алчен и хитер. Ну а я еще хитрее! Сразу увидел – вы ребята шустрые, с делом справитесь. «Весь мир занимается лицедейством», – говорил Петроний Арбитр. И я тоже решил попробовать сыграть простенькую роль. Надо было разворошить это осиное гнездо. Одно исполненное желание на этой паршивой арене может угробить Великий Рим.
Элия эти слова должны были разозлить. Но не разозлили. Ему даже показалось, что он слышит себя, но как будто со стороны. Он тоже часто говорил о Риме и его благе. Но он бы ни за что не послал двух ничего не подозревающих людей в пасть смерти.
– Ты бы мог нас предупредить. Мы бы согласились… И я, и Вер… мы бы сделали это добровольно ради Рима. А ты предал нас.
– Я не мог рисковать, – отозвался Курций. Элий не возражал. Неожиданно ему сделалось все равно. Тянуло в сон, плечо жгло, но не сильно. То и дело Элий куда-то проваливался. Когда машину заносило и она подскакивала на валунах и кочках, он возвращался, бессмысленно оглядывался вокруг и вновь начинал ускользать в пустоту. Потом ему в нос ткнули ком ваты с нашатырным спиртом. Элий вскинулся, рванулся вверх и вперед, будто всплывал из-под воды. Курций подхватил его под руки и ввел в дом. Элий не знал, где он. Бронзовая Минерва встретила его в атрии с настоящим копьем в деснице. Скудость обстановки и образцовый порядок говорили, что это дом вигила. Центурион наскоро обмотал рану Элия бинтами и посадил сенатора за стол. Элий положил голову на столешницу, будто пьяница, изрядно перебравший в таверне и рассчитывающий вздремнуть часок-другой. Но Курций бесцеремонно пихнул его в плечо и вложил в ослабевшие пальцы стило. Перед Элием уже лежал лист чистой бумаги.
– Разве нельзя отдохнуть? – пробормотал раненый.
– Пиши! – приказал ему Курций. – Обо всем что ты видел у Макрина.