Страница:
Сварогу стало скучно, он допил вино, вышел на улицу и направился вниз, к самому почти подножию холма, где обитал учтивый народ, огульно окрещенный «алхимиками». Обособился он не без причины. Во-первых, ученые эксперименты там порой завершались крайне шумно, и осколки после взрывов разлетались крайне далеки. А во-вторых… После разговора с Гаем о некоторых весьма небезопасных научных дисциплинах Сварог стал подозревать, что «алхимики» обособились не из мизантропии – их туда выжили, на окраину…
Начинало темнеть, кое-где появились фонарщики с высокими лестницами.
Помахивая бутылкой, Сварог спустился по мощеной пологой улочке, напоминавшей ему ялтинские, свернул налево – и едва не выхватил пистолет, когда наперерез ему метнулся из переулка жаркий язык пламени – но это всего лишь репетировал в гордом одиночестве уличный глотатель огня.
– Смотри, забор не подпали, опять по морде получишь, – сказал Сварог, уже знакомый с местной скандальной хроникой. Снова свернул налево, поднялся на высокое крыльцо каменного домика, дернул старинную ручку звонка в виде змеи, глотающей собственный хвост, – символ то ли познания, то ли вечности, то ли того и другого, вместе взятого. В глубине домика задребезжало, гулко пролаяла собака, смолкла. Скрежетнул засов, на пороге появился мэтр Анрах, всмотрелся, узнал:
– А, маркиз… Заходите.
Камин ярко пылал, и на столе горела лампа под колпаком из тончайшего фарфора, белого, с просвечивающими синими рыбами и алыми водорослями.
Чертовски уютная была лампа, и дорогая. Судя по ней и кое-каким другим вещичкам, Анрах знавал и лучшие времена.
Сварог по заранее рассчитанному маршруту прошел к столу и сел.
Здоровенный пастушеский пес, серый, кудлатый кураш, молча поднялся, отошел подальше и шумно улегся в углу, положив голову на лапы. Сварог все время чуял на себе его спокойный загадочный взгляд – но так случалось каждый раз, когда он сюда приходил, и он привык.
Хозяин поставил на стол пузатые серебряные чарочки, отодвинул толстую потрепанную книгу – названия на черной кожаной обложке не было. Сварог содрал лезвием кинжала смолу с высокого горлышка бутылки, раскачал кончиком пробку, выдернул.
– Прочитали? – спросил Анрах.
Сварог достал из кармана небольшой толстый томик: «Записки искателя затонувшего континента Альдарии, составленные по опыту трех своих собственных морских путешествий, а также по рассказам и свидетельствам, почерпнутым из бесед со сведущими людьми». Тисненое серебром название занимало всю обложку, едва осталось место для маленького якорька внизу.
– Каково же ваше мнение?
– Занятно, – сказал Сварог. – Но аргументов маловато. Если они вообще есть… Альдария должна была существовать, потому что должна же она была существовать, черт возьми! К этому, если вдумчиво прочесть, все аргументы и сводятся. Записки Гонзака, подтверждающие его теорию, у него, конечно же, украли…
– Действительно, – кивнул Анрах. – Боюсь, что бедного профессора разыгрывали все, кому не лень. Грех не подоить богатого бездельника, готового раскошелиться на подозрительных «лоцманов» и еще более подозрительные «древние карты». Да и «записки Гонзака», цитируемые им, ничуть не похожи на стиль Гонзака и пестрят скорее сегурским жаргоном…
Хорошо еще, что для профессора все кончилось благополучно и кровопускание устроили только его кошельку, а не ему самому…
– А что, были примеры и печальнее?
– Случались. Взять хотя бы Гонтора Корча. Не слыхали? Лет десять назад у него вышла крайне интересная книга, «Ночные колеса». О ночных извозчиках. То, что они сами рассказывали. В основном, конечно, смешные и грустные истории из жизни гуляк и бытия ночной столицы. Влюбленные парочки, ночные бандиты, охота за должниками… Но попадаются весьма странные и загадочные случаи, которых извозчики, люди недалекие, сами выдумать никак не могли… Прочитайте, если попадется. Ночные извозчики – это целый мир, микрокосм со своими легендами, фольклором, даже со своими призраками и специфическими суевериями. С этой же точки зрения Корч хотел описать и Фиарнолл, крупнейший торговый порт на восходе. Упоминается в хрониках уже четыре тысячи лет назад. Между прочим, Корча и автора «Альдарии», несмотря на все несходство, объединяет одно – оба отчего-то придерживались сенсационной версии, имевшей одно время хождение, но быстро забытой – будто роверен Гонзак пропал вовсе не в наших полуночных губерниях, а где-то неподалеку от Фиарнолла. Но Корч из Фиарнолла не вернулся. В портах, случается, самый разный народ исчезает бесследно. А уж в Фиарнолле… Ходят слухи, там едва не лишился головы даже небезызвестный герцог Орк…
Сварог поморщился и поспешил увести разговор от Орка:
– Что же, по-вашему, могло случиться с Корчем?
– Да что угодно. Бандиты, похитители людей. Микрокосм… Ваше здоровье!
Он был низенький, лысый, крючконосый, с венчиком седых курчавых волос вокруг лобастого черепа. И суетился сегодня как-то особенно оживленно, глаза так и поблескивали.
– Новое приобретение? – спросил Сварог. – Раритет?
– Новый маленький успех, который в то же время стал грустным разочарованием. С успехами такое случается. – Не дожидаясь вопроса, он просеменил к книжной полке, схватил прислоненную к переплетам картинку в узкой медной рамке. – Вот, взгляните.
Сварог взглянул. Человек в темно-желтом камзоле сидел на красивом вороном коне, и в обоих не было ничего удивительного. Он пожал плечами:
– После общения с Гаем могу сказать одно: этой картинке лет сто…
– Сто двадцать.
– И называется такая манера, по-моему, кирленской школой.
– Верно, – кивнул Анрах. – Никто ничего не замечал сто двадцать лет… Изволите ли знать, сто двадцать лет назад благородный граф Кэши, с большим сходством изображенный на этом портрете – что подтверждается другими известными полотнами, – сопровождал на прогулке благородного барона Торадо, к которому питал давнюю неприязнь и место коего в канцелярии министра финансов давно стремился занять. Они были вдвоем, без слуг. В лесу на них напали волки. Графу Кэншу удалось ускакать. Барона волки загрызло. Король, благоволивший к барону, но не особенно расположенный к графу, отрядил тщательнейшее следствие, в конце концов очистившее графа от всех и всяческих подозрений. Слишком многие свидетели, в том числе верные слуги барона, видели, что при графе, когда он уезжал с бароном, не было и перочинного ножика. Слишком опытными были королевские егери, выступившие в роли экспертов по звериным укусам. Волки, никаких сомнений. В те времена они еще водились в Роблейских лесах во множестве.
Граф получил место… А совсем недавно я наткнулся на этот портрет, считавшийся пропавшим.
Он сделал эффектную паузу, и Сварог, чтобы доставить старику удовольствие, поторопился спросить – с искренним, впрочем, любопытством:
– И что же в этом портрете особенного?
Анрах подал ему большую лупу в затейливой серебряной оправе с литой ручкой:
– Присмотритесь получше к этому прекрасному коню. Точнее, к его морде.
Сварог присмотрелся, опустил лупу. Снова посмотрел:
– Послушайте… Это что, фантазия художника?
– Это добросовестность художника, – торжествующе возвестил Анрах.
– Но у этого, с позволения сказать, коня самые натуральные волчьи зубы!
– Правильно, – сказал Анрах. – Никакой это не конь. Он называется шарук и водится на Сильване, в Великих Степях. Говорят, тамошним кочевникам иногда удается их приручать, и это, несомненно, правда, судя по происшедшему. Шарук и в самом деле внешним видом не отличается от коня, но зубы у него скорее волчьи. Это плотоядное животное, и, кстати, грешит людоедством. Представления не имею, как графу удалось его раздобыть и незамеченным переправить на Талар – на Сильване он никогда не бывал, должно быть, не вошедшие в Историю доверенные лица постарались. Никто ничего не заподозрил – кто станет заглядывать в зубы самому обычному коню?
Это на картине он горячится, закусил удила, открыл пасть… Граф очень быстро от него избавился – есть упоминание о пожаре в конюшне. А добросовестный художник, родной племянник графа, погиб при странных обстоятельствах. Картина попала к антикварам всего месяц назад, когда разорившиеся потомки графа распродавали имущество… Понятно, почему граф ее не уничтожил – любил, должно быть, иногда разглядывать, гордясь своим хитроумием…
– Где же здесь разочарование?
– Все действующие лица давно мертвы, – сказал Анрах. – Уличать преступника бессмысленно, а его потомки ни в чем не виноваты…
– Да, верно. Прошлое хранит немало загадок… – сказал Сварог, перебрасывая мостик к тому, что его занимало.
И Анрах облегчил ему задачу:
– Вас интересует что-то конкретное?
Сварог посмотрел ему в глаза и сказал насколько мог равнодушно:
– Древние подземные ходы, ведущие на тот берег.
– Не самая любопытная загадка древности, – сказал мэтр после короткого раздумья, – но в сочетании с известием об установленной недавно блокаде части города она становится весьма любопытной… Вам очень нужно на тот берег?
– А вы горите желанием помочь закону? – спросил Сварог.
– Я не горю желанием ни помогать закону, ни нарушать его. Мне было бы легче беседовать с вами, маркиз, знай я, кто вы такой на самом деле…
– А если для меня это, наоборот, создаст трудности?
– Я ведь не начинал этого разговора, – тихо сказал Анрах. – Вы сами начали… – и он оглянулся в угол.
– Не тревожьте собачку, – сказал Сварог. – Я непременно успею выстрелить первым. Люблю собак, не хотелось бы… Так вот, я не крал никаких алмазов. И я не черный маг, я вообще не маг.
– Насчет алмаза – сущая ерунда, это ясно любому мало-мальски сообразительному человеку, – кивнул Анрах. – Алмаз очень легко спрятать – но на заставах никого не обыскивают, а если и обращают внимание на вещи, то только те, что способны послужить укрытием человеку – ящики, бочки…
Между прочим, черные маги ничуть не боятся зеркал, если предстают в своем истинном облике. Отсюда легко сделать вывод, что кордоны и прочие полицейские забавы преследуют одну-единственную цель: задержать кого-то, кто изменил облик… Даже не схватить – задержать в Равене…
Он подошел к каминной полке и снял с нее замысловатый предмет, с равным успехом способный оказаться и старинным пистолетом (джетарамские оружейники любили делать такие замысловатые устройства), и деталью самогонного аппарата. У него имелась выступающая трубка с отверстием, и смотрело оно прямо на Сварога.
– Пистолет? – спросил он.
– Пистолет, – кивнул Анрах.
Сварог ухмыльнулся и вынул свой. Огляделся, выискивая что-нибудь подешевле, чего не жалко попортить. Выстрелил в полено у камина, и оно дернулось под бесшумным ударом серебряной пули, чуть подпрыгнуло на медном листе, защищавшем пол от случайных угольков.
– У меня – лучше, – сказал Сварог.
– Впечатляет, – признался Анрах. – Между прочим, в руках у меня старинный секстан, совершенно безобидный. Уж простите… Хотелось увидеть даже не ваше оружие – вашу реакцию на нацеленный ствол… Понимаете ли, маркиз, вы мне сразу показались чуточку странным. Мало найдется провинциальных дворян, знающих слова «микрокосм» и «абиссальный». Я стал к вам присматриваться. Вы всегда старались двигаться по комнате так, чтобы не отразиться ненароком в зеркале – значит, истинный облик у вас другой, не тот, что я вижу. Но вы без всякой опаски берете в руки серебро, – он кивнул на чарочки, – и пес вовсе не настроен к вам враждебно – он просто чувствует, что с вами что-то не так, но это но имеет никакого отношения к черной магии. И, наконец, только что завершившаяся мизансцена. Я служил в молодости в кавалерии, повоевал, знаете ли. Под прицелом моего «оружия» вы держались удивительно безмятежно. Словно заранее знали, что пули, сиречь метательное оружие, не причинят вам вреда. Так может вести себя только лар. Правда, насколько я могу судить по нашим беседам – а я порой ставил ловушки, простите, – вы не знаете иных вещей, очевидных для всякого лара.
И все же готов прозакладывать голову – вы родились не на Харуме…
– Вы ведь рисковали, – проворчал Сварог. – Я мог и выстрелить.
– Нет. Я вам зачем-то нужен. Представления не имею, почему вы оказались в таком положении, да и не хочу этого знать… Но вы ищете помощи. Увы, это еще не означает, что вы ее здесь найдете. Я не сведущ в том, что вам нужно. И не хочу ввязываться в историю, за которой, несомненно, кроются интриги скучающих небожителей. Для вас это – непонятные мне игры, а для меня все может кончиться печально. В моем возрасте, знаете ли, начинаешь ценить жизнь и привыкаешь бережно расходовать оставшееся время, стараясь растянуть подольше…
– Понятно, – сказал Сварог. – Вас тоже допрашивали по делу Тагарона?
– Да. Я на заметке, понимаете ли…
– Так, – сказал Сварог. – А если я вам скажу, что перед вами – Серый Рыцарь?
Вот теперь он изумил старика по-настоящему. Как серпом по известному предмету.
– Такими вещами не шутят, молодой человек, – тихо сказал Анрах.
– Я не шучу, – сказал Сварог. – И это не игра. Вот только совершенно не представляю, как мне это доказать. Нет на мне ни узоров, ни заверенных нотариусом особых примет… Быть может, есть какой-то способ проверить?
– Только один, – грустно усмехнулся Анрах. – Когда Серый Рыцарь совершит что-то из предсказанного ему…
Сварог развел руками:
– Пока что похвастаться нечем… До трех королевств мне еще только предстоит добраться.
– Вам еще и до принцессы предстоит добраться. Если вы и в самом деле Серый Рыцарь, вас определенно стараются не пустить во дворец…
Сварог ухмыльнулся:
– Во дворце уже нет принцессы. Она в другом месте, мэтр. Помните, у Таверо? О призраке все станут думать, что это и есть настоящая принцесса…
– Действительно… Великие небеса, как же мне, старому дураку, раньше в голову не пришло?! – Он, похоже, преисполнился решимости и азарта. – Если вы и в самом деле Серый Рыцарь… Скажите: это вы пустили в оборот головоломку с пятнадцатью цифрами?
– Я, – не без удовольствия сказал Сварог. – Хотелось насолить кое-кому, чтобы мне не мешали…
– Кто вам мешал?
– Многие, – сказал Сварог. – Люди Стахора, граф Раган, из Снольдера, герцог Орк…
– Со Стахором ясно, – громко, задумчиво сказал себе под нос мэтр Анрах, направляясь к книжным полкам и доставая огромный фолиант. – Раган, Раган… Ничего похожего… Вы знаете герб Орка?
– Еще бы. На золотом фоне – черный волк и белая восьмиконечная звезда.
– Все сходится, – с некоторой торжественностью произнес мэтр Анрах. – Простите, но я не мог предполагать, что это произойдет со мной, да еще так просто и буднично… Что Серый Рыцарь однажды вечером постучит ко мне в дверь…
Сварог поднял брови. Похоже было, что существовал некий тест, позволяющий безошибочно опознать Серого Рыцаря – и Сварог это испытание выдержал. Но в чем секрет?
– Я к вашим услугам, – еще торжественнее возгласил Анрах. – Сейчас же засяду за книги, и если только удастся что-то найти… Буду сидеть всю ночь.
Сварог блаженно расслабился, видя, что все сложности позади.
Напрашивалось единственное объяснение – есть другой тест Кодекса Таверо, более полный, и Анраху он знаком.
Полагалось бы откланяться и убираться восвояси, старику и так придется провести бессонную ночь – но Сварог остался сидеть, вертя в руке серебряную пузатую чарочку, покрытую эмалевыми узорами. Очень уж уютно пылал огонь в камине, здесь было покойно и тихо, а в доме Гая маленький отряд Сварога, не жалуясь и словом, ждал приказов волевых решений, по капельке теряя надежду…
– Послушайте, – сказал он вдруг. – Подводная лодка Тагарона – это легенда или реальный проект?
– В теории все звучало весьма убедительно, – ничуть не удивившись, ответил Анрах. – Вспомнили о подводной лодке, размышляя, как выбраться отсюда?
– Да, подумал, как прекрасно было бы незаметно и тихо ускользнуть, скрывшись под волнами…
– Увы, Тагарон так и не успел ничего построить.
– А почему его… преследовали?
– Запрещенный движитель. То есть – винт. Удивлены? Многие, втихомолку проделав расчеты, убедились, что винт все же прекрасно подходит в качестве движителя. Понятно, если расположить его сзади. – Анрах почесал в затылке.
– Ладно, теперь уже все равно, вы меня втянули в игру гораздо опаснее…
Он подошел к шкафу, открыл скрипучую дверцу и бережно достал двумя руками великолепно сработанную модель длиной с локоть. Сварог заинтересованно присмотрелся. Лодка больше всего напоминала пузатое веретено с бочкообразной рубкой, рулями – один горизонтальный и два вертикальных – и крохотным винтом. Осторожно, кончиком пальца Сварог крутанул изящно выточенный бронзовый винт, шестилопастный, размером с ромашку. Винт легко и послушно повернулся на оси.
– Все правильно, ни малейшего изъяна в конструкции, – сказал он. – Но интересно бы знать, какой двигатель ваш Тагарон собирался поставить.
Паровой не годится. А другие… Снольдер хранит их секрет как зеницу ока.
– Есть еще и третий путь, – усмехнулся Анрах. – Самый опасный, правда. Двигатель есть, только он забыт. Вернее, некие могущественные силы постарались, чтобы он канул в забвение. Но обрывки прежних знаний порой всплывают в самых неожиданных местах, и многое зависит от простого везения… Тагарон не сказал мне главного, не хотел впутывать, но у меня осталось впечатление, что описание двигателя он нашел. Вероятнее всего, в старинной книге. Хотя есть еще в иных храмах настенные надписи, понятные только тем, кто владел тайными жреческими языками. В седой древности – когда, никто не знает точно, – существовали некие довольно простые устройства, преобразующие энергию алейрона в механическое движение. Судя по некоторым намекам авторов старинных хроник, ими пользовались в первое тысячелетие после Шторма, до… – он замолчал, явно не в силах себя заставить произнести запретное слово.
– Я понимаю, – кивнул Сварог.
– Болтают, достаточно лишь проволочек из определенных металлов, не обязательно драгоценных, нескольких самоцветов, особых стеклянных приспособлений, которые под силу любому стеклодуву… Хотя, конечно, все не так просто, я уверен. Но Тагарон мог отыскать описание. Если так, ему пришлось бежать, и незамедлительно.
– Как же у вас не обнаружили модель?
– А меня про нее не спрашивали с пристрастием, – ухмыльнулся старик.
– Никто, должно быть, о ней и не знал – так, смутные подозрения, доносы…
У нас обожают писать доносы наместнику – как во все времена, впрочем, тут наше столетие ничем особенным не выделяется. Конечно, если бы спросили прямо, я бы не смог утаить, сами понимаете… Но, признаться, к делу Тагарона был причастен лишь самым краешком. Один из многих знакомых, беглый допрос проформы ради. Я вообще-то был на заметке, но опять-таки в качестве малозначительного свидетеля…
– Бурное у вас прошлое, я смотрю, – усмехнулся Сварог.
– Ну что вы… Это из-за истории с дурачком с Волчьей. Не слышали?
– Нет.
– А история занятная. Жил-был дурачок, сын мастера из Серебряной гильдии. Совершенно безобидный, в лечебницу не отдавали, благо семья зажиточная, могли прокормить. Сидел себе целыми днями на заднем дворе и лепил из глины все, что на дурацкий умишко взбредет. Особенно любил делать домики. Дурак дураком, но лепил весьма-таки искусно, во всем остальном был совершеннейший кретин и неумеха, кроме этого. Родня не препятствовала – двор большой, место есть, чем бы ни тешился, лишь бы на улицу не выходил… Много у него было налеплено всякого, и в том числе – огромная модель Равены. Года два трудился, получилось недурственно для дурачка.
Конечно, модель была весьма приблизительная, и все же… Просиживал он над ней часами: куколок по улицам переставляет, спички бросает, иногда, простите, на крыши мочится – и так далее, всех деталей я и не знаю, никто ж не присматривался… А потом занесло во двор одного головастого студента из Ремиденума. У всех, кто был причастен к той истории, до сих пор осталось стойкое убеждение, что кое-какими официально запрещенными способностями студент тот обладал. Подробности темны и туманны – но в конце концов студент обнаружил, что многие забавы дурачка потом отражаются на жизни реального города. Грубо говоря, дождь идет там, где он пописает, дому, который разломает, либо сгореть суждено, либо появится в нем какая-то беда… Словом, прослеживается четкая взаимосвязь, и это не совпадение, не натяжка. Студент, очень похоже, языка за зубами не удержал.
Полицейскую логику для данного случая понять предельно легко.
– А ежели этот дурак завтра по королевскому дворцу – по модели, то есть – поленом стукнет?
– Совершенно верно, – поклонился мэтр Анрах. – Уловили мгновенно.
Прискакали люди из Багряной Палаты, исчез дурачок, исчезли вообще все обитавшие в доме, да и парочка соседей вдобавок – из тех, что язык за зубами не удержали. И студент исчез, даром что сын маркиза. Белено было считать отныне, что не было никогда такого дурачка, и глины не было, и отца с матерью, и вышеупомянутых соседей. Всем все привиделось. Краем уха я слышал потом, что модель месяц держали в подвалах Багряной Палаты, водили туда особо доверенных профессоров… – он злорадно ухмыльнулся. – Но поскольку дело было чересчур уж серьезное, приобрело размах – оказалось позже, что и Багряной Палате все эти чудеса привиделись, и затерялся наш дурачок где-то за облаками… Но не уверен, что и там отыскали разгадку.
Помню превосходно этого парня: кретин законченный, слова не мог членораздельно выговорить, мычал и гугукал, не более того… Если вам так уж интересно, поинтересуйтесь у знакомых, чем эта история кончилась…
Сварог пропустил мимо ушей очевидную иронию. Не из одного благодушия – с ним творилось что-то странное и неладное. Он тряхнул головой, проморгался как следует. Но это подступило вновь – на миг исчезли уютная комната с пылающим камином, собака, мэтр, ряды книг на массивных полках. И вместо всего этого врывалась, прямо-таки впечатывалась то ли в зрачки, то ли в сознание… скупо освещенная улица, темный дом. Под черепом пугающе, необъяснимо пульсировал настойчивый зов. Все чаще надвигались, все дольше задерживались перед глазами эта улочка и этот дом.
И Сварог отчего-то не испытывал страха, хотя в его нынешнем положении следовало бы пугаться всего непонятного.
– Что с вами? – встревоженно спросил Анрах.
Сварог зажмурился. Теперь улица и дом с высоким крыльцом, с горбатой крышей неотвязно стояли перед глазами вместо ожидаемой темноты. Открыл глаза – комната, никаких видений. Но зов не утихал, Сварог знал теперь, что кто-то угодил в беду, и это не морок, не иллюзия, не ловушка. Знал, и все тут. Стоило ему вновь зажмуриться, перед глазами вспыхнули, накладываясь на потускневшее слегка изображение незнакомой улочки, две руны – «ра» и «агор». И знак из Древесного алфавита – Тар, символ самшита.
– Все в порядке, – быстро сказал Сварог, открыл глаза, попытался улыбнуться самым естественным образом, и это, видимо, у него неплохо получилось – Анрах спокойно взял у него модель и пошел прятать обратно в шкаф. Пес бдительно приоткрыл глаза, шевельнул ушами и вновь погрузился в чуткую собачью полудрему, не видя поводов для вмешательства.
Чем бы ни было это видение, оно пришло извне. Кто-то звал его, попав в беду, кто-то из своих – это сочетание рун и знака было паролем Гаудина.
Знак соответствовал нынешнему дню недели – через полчаса, когда настанет полночь, вместо Тара к рунам добавится Шел… Сварога твердо заверили, что никто посторонний не в силах этот пароль разгадать, а на чем зиждется эта уверенность, он расспрашивать не стал, чтобы не забивать голову совершенно бесполезной информацией. И он знал, что времени у него мало. Неужели Брагерт прибыл в Равену? И попал в беду?
Он встал, отодвинув стул:
– Мне пора. Очень на вас надеюсь, хотя понимаю, что никаких гарантий быть не может…
Он быстро сбежал по каменным ступенькам, посмотрел вправо-влево, словно ожидая подсказки. И она тут же последовала – в виде непонятного ощущения, неизвестно откуда взявшейся стойкой уверенности, что идти следует непременно налево, мимо заброшенной пивоварни, сгоревшей от молнии пару лет назад, мимо полуразвалившегося забора, неизвестно зачем ограждавшего заросший лопухами и лебедой пустырь, мимо низенького домика, где из-за плотно зашторенных окон все же пробивались мерцающие разноцветные вспышки и на десять уардов вокруг тянуло замысловатой смесью химической вони – там в поте лица трудился алхимик. На ходу Сварог оглянулся и обычным зрением, не используя «кошачий глаз», посмотрел на дом Гая. На третьем этаже слабо светилась парочка окон – Мара дежурила.
Оставалось надеяться, что дом, куда его ведут, расположен внутри «волчьих флажков». В одиночку, ночью, он, правда, миновал бы любые кордоны, но сие – лишние хлопоты…
Спустился с холма. Дальше потянулись прилично освещенные улицы.
Какой-то частичкой сознания Сварога прочно завладел чужой зов – не лишая свободы воли, что с ним было бы невозможно, его тем не менее словно бы вели за руку, прямо-таки автоматически разворачивая на перекрестках.
Начинало темнеть, кое-где появились фонарщики с высокими лестницами.
Помахивая бутылкой, Сварог спустился по мощеной пологой улочке, напоминавшей ему ялтинские, свернул налево – и едва не выхватил пистолет, когда наперерез ему метнулся из переулка жаркий язык пламени – но это всего лишь репетировал в гордом одиночестве уличный глотатель огня.
– Смотри, забор не подпали, опять по морде получишь, – сказал Сварог, уже знакомый с местной скандальной хроникой. Снова свернул налево, поднялся на высокое крыльцо каменного домика, дернул старинную ручку звонка в виде змеи, глотающей собственный хвост, – символ то ли познания, то ли вечности, то ли того и другого, вместе взятого. В глубине домика задребезжало, гулко пролаяла собака, смолкла. Скрежетнул засов, на пороге появился мэтр Анрах, всмотрелся, узнал:
– А, маркиз… Заходите.
Камин ярко пылал, и на столе горела лампа под колпаком из тончайшего фарфора, белого, с просвечивающими синими рыбами и алыми водорослями.
Чертовски уютная была лампа, и дорогая. Судя по ней и кое-каким другим вещичкам, Анрах знавал и лучшие времена.
Сварог по заранее рассчитанному маршруту прошел к столу и сел.
Здоровенный пастушеский пес, серый, кудлатый кураш, молча поднялся, отошел подальше и шумно улегся в углу, положив голову на лапы. Сварог все время чуял на себе его спокойный загадочный взгляд – но так случалось каждый раз, когда он сюда приходил, и он привык.
Хозяин поставил на стол пузатые серебряные чарочки, отодвинул толстую потрепанную книгу – названия на черной кожаной обложке не было. Сварог содрал лезвием кинжала смолу с высокого горлышка бутылки, раскачал кончиком пробку, выдернул.
– Прочитали? – спросил Анрах.
Сварог достал из кармана небольшой толстый томик: «Записки искателя затонувшего континента Альдарии, составленные по опыту трех своих собственных морских путешествий, а также по рассказам и свидетельствам, почерпнутым из бесед со сведущими людьми». Тисненое серебром название занимало всю обложку, едва осталось место для маленького якорька внизу.
– Каково же ваше мнение?
– Занятно, – сказал Сварог. – Но аргументов маловато. Если они вообще есть… Альдария должна была существовать, потому что должна же она была существовать, черт возьми! К этому, если вдумчиво прочесть, все аргументы и сводятся. Записки Гонзака, подтверждающие его теорию, у него, конечно же, украли…
– Действительно, – кивнул Анрах. – Боюсь, что бедного профессора разыгрывали все, кому не лень. Грех не подоить богатого бездельника, готового раскошелиться на подозрительных «лоцманов» и еще более подозрительные «древние карты». Да и «записки Гонзака», цитируемые им, ничуть не похожи на стиль Гонзака и пестрят скорее сегурским жаргоном…
Хорошо еще, что для профессора все кончилось благополучно и кровопускание устроили только его кошельку, а не ему самому…
– А что, были примеры и печальнее?
– Случались. Взять хотя бы Гонтора Корча. Не слыхали? Лет десять назад у него вышла крайне интересная книга, «Ночные колеса». О ночных извозчиках. То, что они сами рассказывали. В основном, конечно, смешные и грустные истории из жизни гуляк и бытия ночной столицы. Влюбленные парочки, ночные бандиты, охота за должниками… Но попадаются весьма странные и загадочные случаи, которых извозчики, люди недалекие, сами выдумать никак не могли… Прочитайте, если попадется. Ночные извозчики – это целый мир, микрокосм со своими легендами, фольклором, даже со своими призраками и специфическими суевериями. С этой же точки зрения Корч хотел описать и Фиарнолл, крупнейший торговый порт на восходе. Упоминается в хрониках уже четыре тысячи лет назад. Между прочим, Корча и автора «Альдарии», несмотря на все несходство, объединяет одно – оба отчего-то придерживались сенсационной версии, имевшей одно время хождение, но быстро забытой – будто роверен Гонзак пропал вовсе не в наших полуночных губерниях, а где-то неподалеку от Фиарнолла. Но Корч из Фиарнолла не вернулся. В портах, случается, самый разный народ исчезает бесследно. А уж в Фиарнолле… Ходят слухи, там едва не лишился головы даже небезызвестный герцог Орк…
Сварог поморщился и поспешил увести разговор от Орка:
– Что же, по-вашему, могло случиться с Корчем?
– Да что угодно. Бандиты, похитители людей. Микрокосм… Ваше здоровье!
Он был низенький, лысый, крючконосый, с венчиком седых курчавых волос вокруг лобастого черепа. И суетился сегодня как-то особенно оживленно, глаза так и поблескивали.
– Новое приобретение? – спросил Сварог. – Раритет?
– Новый маленький успех, который в то же время стал грустным разочарованием. С успехами такое случается. – Не дожидаясь вопроса, он просеменил к книжной полке, схватил прислоненную к переплетам картинку в узкой медной рамке. – Вот, взгляните.
Сварог взглянул. Человек в темно-желтом камзоле сидел на красивом вороном коне, и в обоих не было ничего удивительного. Он пожал плечами:
– После общения с Гаем могу сказать одно: этой картинке лет сто…
– Сто двадцать.
– И называется такая манера, по-моему, кирленской школой.
– Верно, – кивнул Анрах. – Никто ничего не замечал сто двадцать лет… Изволите ли знать, сто двадцать лет назад благородный граф Кэши, с большим сходством изображенный на этом портрете – что подтверждается другими известными полотнами, – сопровождал на прогулке благородного барона Торадо, к которому питал давнюю неприязнь и место коего в канцелярии министра финансов давно стремился занять. Они были вдвоем, без слуг. В лесу на них напали волки. Графу Кэншу удалось ускакать. Барона волки загрызло. Король, благоволивший к барону, но не особенно расположенный к графу, отрядил тщательнейшее следствие, в конце концов очистившее графа от всех и всяческих подозрений. Слишком многие свидетели, в том числе верные слуги барона, видели, что при графе, когда он уезжал с бароном, не было и перочинного ножика. Слишком опытными были королевские егери, выступившие в роли экспертов по звериным укусам. Волки, никаких сомнений. В те времена они еще водились в Роблейских лесах во множестве.
Граф получил место… А совсем недавно я наткнулся на этот портрет, считавшийся пропавшим.
Он сделал эффектную паузу, и Сварог, чтобы доставить старику удовольствие, поторопился спросить – с искренним, впрочем, любопытством:
– И что же в этом портрете особенного?
Анрах подал ему большую лупу в затейливой серебряной оправе с литой ручкой:
– Присмотритесь получше к этому прекрасному коню. Точнее, к его морде.
Сварог присмотрелся, опустил лупу. Снова посмотрел:
– Послушайте… Это что, фантазия художника?
– Это добросовестность художника, – торжествующе возвестил Анрах.
– Но у этого, с позволения сказать, коня самые натуральные волчьи зубы!
– Правильно, – сказал Анрах. – Никакой это не конь. Он называется шарук и водится на Сильване, в Великих Степях. Говорят, тамошним кочевникам иногда удается их приручать, и это, несомненно, правда, судя по происшедшему. Шарук и в самом деле внешним видом не отличается от коня, но зубы у него скорее волчьи. Это плотоядное животное, и, кстати, грешит людоедством. Представления не имею, как графу удалось его раздобыть и незамеченным переправить на Талар – на Сильване он никогда не бывал, должно быть, не вошедшие в Историю доверенные лица постарались. Никто ничего не заподозрил – кто станет заглядывать в зубы самому обычному коню?
Это на картине он горячится, закусил удила, открыл пасть… Граф очень быстро от него избавился – есть упоминание о пожаре в конюшне. А добросовестный художник, родной племянник графа, погиб при странных обстоятельствах. Картина попала к антикварам всего месяц назад, когда разорившиеся потомки графа распродавали имущество… Понятно, почему граф ее не уничтожил – любил, должно быть, иногда разглядывать, гордясь своим хитроумием…
– Где же здесь разочарование?
– Все действующие лица давно мертвы, – сказал Анрах. – Уличать преступника бессмысленно, а его потомки ни в чем не виноваты…
– Да, верно. Прошлое хранит немало загадок… – сказал Сварог, перебрасывая мостик к тому, что его занимало.
И Анрах облегчил ему задачу:
– Вас интересует что-то конкретное?
Сварог посмотрел ему в глаза и сказал насколько мог равнодушно:
– Древние подземные ходы, ведущие на тот берег.
– Не самая любопытная загадка древности, – сказал мэтр после короткого раздумья, – но в сочетании с известием об установленной недавно блокаде части города она становится весьма любопытной… Вам очень нужно на тот берег?
– А вы горите желанием помочь закону? – спросил Сварог.
– Я не горю желанием ни помогать закону, ни нарушать его. Мне было бы легче беседовать с вами, маркиз, знай я, кто вы такой на самом деле…
– А если для меня это, наоборот, создаст трудности?
– Я ведь не начинал этого разговора, – тихо сказал Анрах. – Вы сами начали… – и он оглянулся в угол.
– Не тревожьте собачку, – сказал Сварог. – Я непременно успею выстрелить первым. Люблю собак, не хотелось бы… Так вот, я не крал никаких алмазов. И я не черный маг, я вообще не маг.
– Насчет алмаза – сущая ерунда, это ясно любому мало-мальски сообразительному человеку, – кивнул Анрах. – Алмаз очень легко спрятать – но на заставах никого не обыскивают, а если и обращают внимание на вещи, то только те, что способны послужить укрытием человеку – ящики, бочки…
Между прочим, черные маги ничуть не боятся зеркал, если предстают в своем истинном облике. Отсюда легко сделать вывод, что кордоны и прочие полицейские забавы преследуют одну-единственную цель: задержать кого-то, кто изменил облик… Даже не схватить – задержать в Равене…
Он подошел к каминной полке и снял с нее замысловатый предмет, с равным успехом способный оказаться и старинным пистолетом (джетарамские оружейники любили делать такие замысловатые устройства), и деталью самогонного аппарата. У него имелась выступающая трубка с отверстием, и смотрело оно прямо на Сварога.
– Пистолет? – спросил он.
– Пистолет, – кивнул Анрах.
Сварог ухмыльнулся и вынул свой. Огляделся, выискивая что-нибудь подешевле, чего не жалко попортить. Выстрелил в полено у камина, и оно дернулось под бесшумным ударом серебряной пули, чуть подпрыгнуло на медном листе, защищавшем пол от случайных угольков.
– У меня – лучше, – сказал Сварог.
– Впечатляет, – признался Анрах. – Между прочим, в руках у меня старинный секстан, совершенно безобидный. Уж простите… Хотелось увидеть даже не ваше оружие – вашу реакцию на нацеленный ствол… Понимаете ли, маркиз, вы мне сразу показались чуточку странным. Мало найдется провинциальных дворян, знающих слова «микрокосм» и «абиссальный». Я стал к вам присматриваться. Вы всегда старались двигаться по комнате так, чтобы не отразиться ненароком в зеркале – значит, истинный облик у вас другой, не тот, что я вижу. Но вы без всякой опаски берете в руки серебро, – он кивнул на чарочки, – и пес вовсе не настроен к вам враждебно – он просто чувствует, что с вами что-то не так, но это но имеет никакого отношения к черной магии. И, наконец, только что завершившаяся мизансцена. Я служил в молодости в кавалерии, повоевал, знаете ли. Под прицелом моего «оружия» вы держались удивительно безмятежно. Словно заранее знали, что пули, сиречь метательное оружие, не причинят вам вреда. Так может вести себя только лар. Правда, насколько я могу судить по нашим беседам – а я порой ставил ловушки, простите, – вы не знаете иных вещей, очевидных для всякого лара.
И все же готов прозакладывать голову – вы родились не на Харуме…
– Вы ведь рисковали, – проворчал Сварог. – Я мог и выстрелить.
– Нет. Я вам зачем-то нужен. Представления не имею, почему вы оказались в таком положении, да и не хочу этого знать… Но вы ищете помощи. Увы, это еще не означает, что вы ее здесь найдете. Я не сведущ в том, что вам нужно. И не хочу ввязываться в историю, за которой, несомненно, кроются интриги скучающих небожителей. Для вас это – непонятные мне игры, а для меня все может кончиться печально. В моем возрасте, знаете ли, начинаешь ценить жизнь и привыкаешь бережно расходовать оставшееся время, стараясь растянуть подольше…
– Понятно, – сказал Сварог. – Вас тоже допрашивали по делу Тагарона?
– Да. Я на заметке, понимаете ли…
– Так, – сказал Сварог. – А если я вам скажу, что перед вами – Серый Рыцарь?
Вот теперь он изумил старика по-настоящему. Как серпом по известному предмету.
– Такими вещами не шутят, молодой человек, – тихо сказал Анрах.
– Я не шучу, – сказал Сварог. – И это не игра. Вот только совершенно не представляю, как мне это доказать. Нет на мне ни узоров, ни заверенных нотариусом особых примет… Быть может, есть какой-то способ проверить?
– Только один, – грустно усмехнулся Анрах. – Когда Серый Рыцарь совершит что-то из предсказанного ему…
Сварог развел руками:
– Пока что похвастаться нечем… До трех королевств мне еще только предстоит добраться.
– Вам еще и до принцессы предстоит добраться. Если вы и в самом деле Серый Рыцарь, вас определенно стараются не пустить во дворец…
Сварог ухмыльнулся:
– Во дворце уже нет принцессы. Она в другом месте, мэтр. Помните, у Таверо? О призраке все станут думать, что это и есть настоящая принцесса…
– Действительно… Великие небеса, как же мне, старому дураку, раньше в голову не пришло?! – Он, похоже, преисполнился решимости и азарта. – Если вы и в самом деле Серый Рыцарь… Скажите: это вы пустили в оборот головоломку с пятнадцатью цифрами?
– Я, – не без удовольствия сказал Сварог. – Хотелось насолить кое-кому, чтобы мне не мешали…
– Кто вам мешал?
– Многие, – сказал Сварог. – Люди Стахора, граф Раган, из Снольдера, герцог Орк…
– Со Стахором ясно, – громко, задумчиво сказал себе под нос мэтр Анрах, направляясь к книжным полкам и доставая огромный фолиант. – Раган, Раган… Ничего похожего… Вы знаете герб Орка?
– Еще бы. На золотом фоне – черный волк и белая восьмиконечная звезда.
– Все сходится, – с некоторой торжественностью произнес мэтр Анрах. – Простите, но я не мог предполагать, что это произойдет со мной, да еще так просто и буднично… Что Серый Рыцарь однажды вечером постучит ко мне в дверь…
Сварог поднял брови. Похоже было, что существовал некий тест, позволяющий безошибочно опознать Серого Рыцаря – и Сварог это испытание выдержал. Но в чем секрет?
– Я к вашим услугам, – еще торжественнее возгласил Анрах. – Сейчас же засяду за книги, и если только удастся что-то найти… Буду сидеть всю ночь.
Сварог блаженно расслабился, видя, что все сложности позади.
Напрашивалось единственное объяснение – есть другой тест Кодекса Таверо, более полный, и Анраху он знаком.
Полагалось бы откланяться и убираться восвояси, старику и так придется провести бессонную ночь – но Сварог остался сидеть, вертя в руке серебряную пузатую чарочку, покрытую эмалевыми узорами. Очень уж уютно пылал огонь в камине, здесь было покойно и тихо, а в доме Гая маленький отряд Сварога, не жалуясь и словом, ждал приказов волевых решений, по капельке теряя надежду…
– Послушайте, – сказал он вдруг. – Подводная лодка Тагарона – это легенда или реальный проект?
– В теории все звучало весьма убедительно, – ничуть не удивившись, ответил Анрах. – Вспомнили о подводной лодке, размышляя, как выбраться отсюда?
– Да, подумал, как прекрасно было бы незаметно и тихо ускользнуть, скрывшись под волнами…
– Увы, Тагарон так и не успел ничего построить.
– А почему его… преследовали?
– Запрещенный движитель. То есть – винт. Удивлены? Многие, втихомолку проделав расчеты, убедились, что винт все же прекрасно подходит в качестве движителя. Понятно, если расположить его сзади. – Анрах почесал в затылке.
– Ладно, теперь уже все равно, вы меня втянули в игру гораздо опаснее…
Он подошел к шкафу, открыл скрипучую дверцу и бережно достал двумя руками великолепно сработанную модель длиной с локоть. Сварог заинтересованно присмотрелся. Лодка больше всего напоминала пузатое веретено с бочкообразной рубкой, рулями – один горизонтальный и два вертикальных – и крохотным винтом. Осторожно, кончиком пальца Сварог крутанул изящно выточенный бронзовый винт, шестилопастный, размером с ромашку. Винт легко и послушно повернулся на оси.
– Все правильно, ни малейшего изъяна в конструкции, – сказал он. – Но интересно бы знать, какой двигатель ваш Тагарон собирался поставить.
Паровой не годится. А другие… Снольдер хранит их секрет как зеницу ока.
– Есть еще и третий путь, – усмехнулся Анрах. – Самый опасный, правда. Двигатель есть, только он забыт. Вернее, некие могущественные силы постарались, чтобы он канул в забвение. Но обрывки прежних знаний порой всплывают в самых неожиданных местах, и многое зависит от простого везения… Тагарон не сказал мне главного, не хотел впутывать, но у меня осталось впечатление, что описание двигателя он нашел. Вероятнее всего, в старинной книге. Хотя есть еще в иных храмах настенные надписи, понятные только тем, кто владел тайными жреческими языками. В седой древности – когда, никто не знает точно, – существовали некие довольно простые устройства, преобразующие энергию алейрона в механическое движение. Судя по некоторым намекам авторов старинных хроник, ими пользовались в первое тысячелетие после Шторма, до… – он замолчал, явно не в силах себя заставить произнести запретное слово.
– Я понимаю, – кивнул Сварог.
– Болтают, достаточно лишь проволочек из определенных металлов, не обязательно драгоценных, нескольких самоцветов, особых стеклянных приспособлений, которые под силу любому стеклодуву… Хотя, конечно, все не так просто, я уверен. Но Тагарон мог отыскать описание. Если так, ему пришлось бежать, и незамедлительно.
– Как же у вас не обнаружили модель?
– А меня про нее не спрашивали с пристрастием, – ухмыльнулся старик.
– Никто, должно быть, о ней и не знал – так, смутные подозрения, доносы…
У нас обожают писать доносы наместнику – как во все времена, впрочем, тут наше столетие ничем особенным не выделяется. Конечно, если бы спросили прямо, я бы не смог утаить, сами понимаете… Но, признаться, к делу Тагарона был причастен лишь самым краешком. Один из многих знакомых, беглый допрос проформы ради. Я вообще-то был на заметке, но опять-таки в качестве малозначительного свидетеля…
– Бурное у вас прошлое, я смотрю, – усмехнулся Сварог.
– Ну что вы… Это из-за истории с дурачком с Волчьей. Не слышали?
– Нет.
– А история занятная. Жил-был дурачок, сын мастера из Серебряной гильдии. Совершенно безобидный, в лечебницу не отдавали, благо семья зажиточная, могли прокормить. Сидел себе целыми днями на заднем дворе и лепил из глины все, что на дурацкий умишко взбредет. Особенно любил делать домики. Дурак дураком, но лепил весьма-таки искусно, во всем остальном был совершеннейший кретин и неумеха, кроме этого. Родня не препятствовала – двор большой, место есть, чем бы ни тешился, лишь бы на улицу не выходил… Много у него было налеплено всякого, и в том числе – огромная модель Равены. Года два трудился, получилось недурственно для дурачка.
Конечно, модель была весьма приблизительная, и все же… Просиживал он над ней часами: куколок по улицам переставляет, спички бросает, иногда, простите, на крыши мочится – и так далее, всех деталей я и не знаю, никто ж не присматривался… А потом занесло во двор одного головастого студента из Ремиденума. У всех, кто был причастен к той истории, до сих пор осталось стойкое убеждение, что кое-какими официально запрещенными способностями студент тот обладал. Подробности темны и туманны – но в конце концов студент обнаружил, что многие забавы дурачка потом отражаются на жизни реального города. Грубо говоря, дождь идет там, где он пописает, дому, который разломает, либо сгореть суждено, либо появится в нем какая-то беда… Словом, прослеживается четкая взаимосвязь, и это не совпадение, не натяжка. Студент, очень похоже, языка за зубами не удержал.
Полицейскую логику для данного случая понять предельно легко.
– А ежели этот дурак завтра по королевскому дворцу – по модели, то есть – поленом стукнет?
– Совершенно верно, – поклонился мэтр Анрах. – Уловили мгновенно.
Прискакали люди из Багряной Палаты, исчез дурачок, исчезли вообще все обитавшие в доме, да и парочка соседей вдобавок – из тех, что язык за зубами не удержали. И студент исчез, даром что сын маркиза. Белено было считать отныне, что не было никогда такого дурачка, и глины не было, и отца с матерью, и вышеупомянутых соседей. Всем все привиделось. Краем уха я слышал потом, что модель месяц держали в подвалах Багряной Палаты, водили туда особо доверенных профессоров… – он злорадно ухмыльнулся. – Но поскольку дело было чересчур уж серьезное, приобрело размах – оказалось позже, что и Багряной Палате все эти чудеса привиделись, и затерялся наш дурачок где-то за облаками… Но не уверен, что и там отыскали разгадку.
Помню превосходно этого парня: кретин законченный, слова не мог членораздельно выговорить, мычал и гугукал, не более того… Если вам так уж интересно, поинтересуйтесь у знакомых, чем эта история кончилась…
Сварог пропустил мимо ушей очевидную иронию. Не из одного благодушия – с ним творилось что-то странное и неладное. Он тряхнул головой, проморгался как следует. Но это подступило вновь – на миг исчезли уютная комната с пылающим камином, собака, мэтр, ряды книг на массивных полках. И вместо всего этого врывалась, прямо-таки впечатывалась то ли в зрачки, то ли в сознание… скупо освещенная улица, темный дом. Под черепом пугающе, необъяснимо пульсировал настойчивый зов. Все чаще надвигались, все дольше задерживались перед глазами эта улочка и этот дом.
И Сварог отчего-то не испытывал страха, хотя в его нынешнем положении следовало бы пугаться всего непонятного.
– Что с вами? – встревоженно спросил Анрах.
Сварог зажмурился. Теперь улица и дом с высоким крыльцом, с горбатой крышей неотвязно стояли перед глазами вместо ожидаемой темноты. Открыл глаза – комната, никаких видений. Но зов не утихал, Сварог знал теперь, что кто-то угодил в беду, и это не морок, не иллюзия, не ловушка. Знал, и все тут. Стоило ему вновь зажмуриться, перед глазами вспыхнули, накладываясь на потускневшее слегка изображение незнакомой улочки, две руны – «ра» и «агор». И знак из Древесного алфавита – Тар, символ самшита.
– Все в порядке, – быстро сказал Сварог, открыл глаза, попытался улыбнуться самым естественным образом, и это, видимо, у него неплохо получилось – Анрах спокойно взял у него модель и пошел прятать обратно в шкаф. Пес бдительно приоткрыл глаза, шевельнул ушами и вновь погрузился в чуткую собачью полудрему, не видя поводов для вмешательства.
Чем бы ни было это видение, оно пришло извне. Кто-то звал его, попав в беду, кто-то из своих – это сочетание рун и знака было паролем Гаудина.
Знак соответствовал нынешнему дню недели – через полчаса, когда настанет полночь, вместо Тара к рунам добавится Шел… Сварога твердо заверили, что никто посторонний не в силах этот пароль разгадать, а на чем зиждется эта уверенность, он расспрашивать не стал, чтобы не забивать голову совершенно бесполезной информацией. И он знал, что времени у него мало. Неужели Брагерт прибыл в Равену? И попал в беду?
Он встал, отодвинув стул:
– Мне пора. Очень на вас надеюсь, хотя понимаю, что никаких гарантий быть не может…
Он быстро сбежал по каменным ступенькам, посмотрел вправо-влево, словно ожидая подсказки. И она тут же последовала – в виде непонятного ощущения, неизвестно откуда взявшейся стойкой уверенности, что идти следует непременно налево, мимо заброшенной пивоварни, сгоревшей от молнии пару лет назад, мимо полуразвалившегося забора, неизвестно зачем ограждавшего заросший лопухами и лебедой пустырь, мимо низенького домика, где из-за плотно зашторенных окон все же пробивались мерцающие разноцветные вспышки и на десять уардов вокруг тянуло замысловатой смесью химической вони – там в поте лица трудился алхимик. На ходу Сварог оглянулся и обычным зрением, не используя «кошачий глаз», посмотрел на дом Гая. На третьем этаже слабо светилась парочка окон – Мара дежурила.
Оставалось надеяться, что дом, куда его ведут, расположен внутри «волчьих флажков». В одиночку, ночью, он, правда, миновал бы любые кордоны, но сие – лишние хлопоты…
Спустился с холма. Дальше потянулись прилично освещенные улицы.
Какой-то частичкой сознания Сварога прочно завладел чужой зов – не лишая свободы воли, что с ним было бы невозможно, его тем не менее словно бы вели за руку, прямо-таки автоматически разворачивая на перекрестках.