Страница:
Нет, суровые профессионалы таких накладок не допускают и на авось не полагаются. Предположим лихой поворот сюжета: Житенева хлопнул кто-то подвергшийся шантажу, человек серьезный. Но серьезный человек прежде тщательно исследовал бы операционное поле, и Кравченко, у которого валялись еще две кассеты, никак не обошел бы вниманием. А самое главное: какое отношение имеет этот пресловутый, недоказанный шантаж к убийству трех девочек? На той микрокассетке, кстати, ничего интересного не было. Прослушали ее вчера, уже поздно вечером, отыскали наконец аппаратуру. Допустим, что Усачев через своих шлюшек крутил шантаж. И девок резали, чтобы убрать свидетелей. Но почему тогда убили Ольминскую, с Усачевым никак не контачившую? По ошибке? С Анжеликой перепутали? Безупречно провели две ликвидации, подготовили идеального козла отпущения, и вдруг спутали известную всему городу блондинку двадцати трех лет с шестнадцатилетней брюнеткой? Сатанисты с усачевцами никак не пересекаются, ничего мы не нашли... Я согласен, на периферии "сатанистского" дела могут существовать свои ответвления и подтексты, побочные загадочки и побочные гнусности вроде шантажа - слишком много людей замешано, с самыми разными интересами. Но ведь тебе самой прекрасно известно, что в таких мелочах - да, мелочах! - увязнуть чертовски просто. И опасно. Увязнешь - собьешься с главного направления. Мы в данный момент не оберегаем от шантажа отцов беспутных доченек и не разгоняем дорогие бордельчики. Мы - уголовка. Мы искали убиицу-маньяка. И отыскали. Новых убийств не последовало, орудие убийства у нас, вещественные доказательства у нас, убийца с вероятностью в девяносто девять процентов изобличен. Один процент я оставляю в резерве из осторожности, исключительно оттого, что Васильков мертв, Вот тебе итоги. А в остальном пусть разбирается прокуратура. У нас своих дел выше крыши, и тешить любопытство некогда. Не скрою, цинично, но такова уж жизнь и работа. Мы, конечно, будем искать и мнимого Шохина, и тех, кто убил Паленого, и тех, кто так нагло завалился к тебе в гости... - Если найдем, - печально усмехнулась Даша. - Вы же прекрасно понимаете без дополнительной информации нам не выйти ни хозяина казацкой фуражки, ни моих гостей. Против которых к тому же нет улик - даже если я узнаю голоса, это ничего не даст. А против Шохина, вообще, невозможно выдвинуть четкие обвинения. В квартире он ничего не украл, никого и пальцем не тронул, паспорта уже наверняка не существует в природе, дежурным во вневедомственной охране фальшивый паспорт просто привиделся - так адвокат заявит... - Вот видишь - ни шансов, ни улик. Есть ли тогда смысл ломать голову над неувязками? - Да, вы правы, - сказала Даша. - Вы кругом правы, а у меня повышенная впечатлительность на почве последних переживаний, мания подозрительности развилась... И я не иронизирую почти, честное офицерское. Все, наверное, так и обстоит - интуиция пошла вразнос... Но у меня занозой в заднице сидит твердое убеждение, что мы увидели кусочек. Этакий краешек сцены, где пляшут яркие маски. А главные события происходят за кулисами. Или, вообще, за три квартала от театра, где шмыгают неприметные люди в неприметной одежде. Назовите это хоть чутьем, хоть антинаучной телепатией, а я от этой занозы никак избавиться не могу... - А давай попробуем вытащить? - Ну... - Если телепатия тебя не подвела и ты правильно медитируешь, существует мрачный, громадный, разветвленный и изощренный заговор, направленный на достижение некоей неизвестной нам цели. Девок убивал не маньяк - они оказались посвящены в жуткие тайны. Или... - Воловиков лихо махнул рукой. - Мечтать - гак мечтать! Я детективы тоже на досуге читаю... Истинной жертвой была только одна, а две другие - отвлекалочки. - Между прочим, и в жизни случалось... - Дарья, не мешай полету творческой фантазии! Я как раз шибко раздухарился, мы ж не на службе... Итак, есть жуткий заговор, глобальная уголовщина - политику не впутываем, мы сыскари, не наше это дело... Все схвачено, все пронизано метастазами, все свидетели куплены, запуганы, либо сообщники. Все врут. Казмина врет, Пожидасв врет, и Кравченко, и шлюшка Анжелика, и Марзуков врал, и Усачев, пока не тронулся, врал, и Житенев, пока был жив, тоже врал. Все не так. Усачева спровадили в психушку, художника злодейски подловили. вовсе уж неведомыми путями моментально узнав о нашем с ним разговоре, девочек убивал не Паленый, Мастер - вовсе не Веня, и Житенев не покончил с собой, боясь разоблачения, а его убили. И так далее, и тому подобное. Но не называется ли это - тупо переть против факгов? И объясни ты мне, ради чего затеян этот жуткий заговор, заставивший врать и лицедействовать Такую массу столь несхожих по всем показателям людей? Ради какой великой сверхзадачи бьется, как папа Карло, эта загадочная сеть заговорщиков, ухитрившихся не попасть в наше поле зрения? Хоть наметки у тебя есть? Цель должна быть суперсерьезной... Есть наметки? - Увы... - пожала плечами Даша. - Дашенька, а тебе не кажется, что ты с этим заговором чуточку смешно выглядишь? - мягчайшим тоном спросил Воловиков. - Кажется, - уставясь в пол, сказала Даша - Ну вот... Многих сыскарей хоть однажды в жизни сносит на грандиозный заговор... Только нужны факты. А фактов, как назло, нет, из чего мы, профессионалы, должны сделать печальный вывод... Сережа тоже высказывается насчет происков и интриг, но едва речь зайдет о конкретике, начинает буравить взглядом половицы, как ты сейчас. Не вижу я той самой сверхзадачи, а без нее любые рассуждения о заговоре насквозь бессмысленны. Прикрытие для шантажа? Убого, ребята, ох как убого. Потому что шантаж - мелковат. И предполагаемые объекты для шантажа - мелковаты. И загадочные заговорщики, если как следует подумать, в твоем изображении предстают то крутыми профессионалами, то разинями и растяпами. - А если их в такое положение поставили жизнь? - спросила Даша, подняв голову. - Предположим, что некая серьезная операция по неясным причинам пошла вразнос. Такое случается иногда даже с продуманнейшими операциями; непредвиденные накладки, независящие от опыта и профессионализма организаторов помехи и промахи. Что-то приходится переигрывать на ходу, что-то срочно исправлять. Для профессионала самое опасное - импровизация наспех. - Какая операция? - ласково спросил Воловиков. - Какие профессионалы? Какие промахи? Что пошло наперекос? Вот представь себя даже не на моем месте - в кресле Трофимова, Все у тебя в руках - машины, люди, спецпазы и НТО... На что ты нацелишь легион вымуштрованных подчиненных, какие задачи поставишь и по какому следу пустишь? Молчишь? - Я же от вас ничего не требую, - почти жалобно сказала Даша. - Просто сидит у меня эта клятая заноза в подсознании... - Выдерни, Дашенька... - По убийству в "тыще" результаты есть? - Нету. - А столица? - Молчит столица. Ей не до нас. У нее там свои половецкие пляски. Тебе, надеюсь, с "Алмазом" все ясно? Или они тоже в заговоре состоят? , - В хреновой финансовой ситуации они состоят разве что, - вздохнула Даша. - Я специально переболтала с налоговой и с ОБЭП. Прибыль почти на нуле, кредит возвращать срок подходит, а денег у них нет. Если тесть Марзукову не поспособствует, за долги новую аппаратуру отдавать придется. - Кредит они в каком банке брали? - В "Кедр-гарант", - сказала Даша. - Казмину с ее "Щантарским кредитом" никак не пришьешь... - А ты, значит, пыталась? - Просто хотела найти хоть какие-то связи... - Ага, и в преддверии банкротства студия решила подработать шантажом... понимающе кивнул Воловиков. - На безрыбье нам ничего другого придумать не остается. Кстати, у них пересечения с "Бульварным листком" и с сатанистами есть? - Скорее, наоборот, что касается "Листка", - сказала Даша. - Я проверила. Не любят они друг друга. Марзуков себя считает интеллектуальной элитой, а "Листок" несмотря на название, бульварным органом себя признанать никак не хочет, отсюда и контры. А пересечение с сатанистами шло разве что через Житенева. И Ольминская в последнее время что-то увлеклась сатанизмом. Ну, На Житенева "алмазовцам" было наплевать, а вот новые увлечения Ольминской им могли и не прийтись по вкусу. Ольминская как-никак была витриной фирмочки. - Вот и проверь для очистки совести, где каждый из "алмазовцев" был в ту ночь, когда пристукнули Паленого. Чем не версия? - А это мысль, - сказала Даша серьезно. - Дарья, я ж шучу... - А стоит ли? Это, знаете ли, версия. Чернокнижные увлечения Ольминской грозили испортить имидж фирмы и создать непредсказуемую ситуацию. Помните, сколько потеряло акционерное общество "Крокус", когда их зам по сбыту красавица, спортсменка, умница - ушла вдруг в кришнаиты? И как из этого едва не вылупилась разборка с поджогом? Можно, я ненавязчиво проверю ихние алиби? Завтра, скажем? - Ох... - сказал Воловиков. - Счастье твое, что ты раненая. И зверски пытанная сатанистами. И на больничном. Ну, сходи, проверь. Для порядка. Пока на больничном - тогда я, если отмазывать потом придется, смогу, не моргнув глазом, Дронова уверять, будто ты фигнёй маялась оттого, что докторские уколы еще не выветрились, и в голове куку замкнуло... Поищи у них снайпера, который смог залепить с сорока метров из отечственного ружья одну-единственную пулю аккурат посередь лба... В общем, Дарья, я твоим пережитым мукам сочувствую, но горячку не пори, чтоб Москалец не развонялся. Если кто и мог стукнуть таким макаром Паленого, мстя за Олечку, так это ребятки из "Шантарских пельменей". А если они на такое пошли, значит, доказательства вины именно Паленого раскопали убедительные. Что твою версию о заговоре рушит. Да, кстати. Ты эти дни по городу без сопровождения не шляйся. Это тебе, голубушка, прямой приказ. Тебе вот стукнуло в голову, что эта ночная троица с тобой разыграла спектакль, а мне так не кажется. "Хвост", за тобой поставленный в целях бережения, демаскировать не будем, и если понадобится куда-то съездить, вызывай Федора, он пока за твоей группой числится. Звони ему и строго с ним езжай. Вообще, позванивай, вроде на днях обещали наконец зарплату выдать. - Он похлопал Дашу по коленке и встал. - Посиди поболей, а майору я сейчас сам холку намылю за ночные шатания. И замок пришлю. - А еще одну просьбу болящей выполните? - Воловиков настороженно обернулся в дверях: - Это какую? - Мне бы узнать, не убивали ли за последние несколько месяцев еще кого-то из "Алмаза"... Шеф поморщился: - Дарья, я ж тебе не Дед Мороз... - Это ж для вас пустяк. Распорядитесь, часа два пороются в сводках... - Ну ладно, ладно, - сказал он досадливо.. - Позвонишь потом, авось, успокоишься... И не играй ты в "Алмазе" на нервах, Христом-богом прошу. Он вышел и тихонько заговорил в гостиной с майором. Толя заботливо спросил: - Ты как, правда, ничего? - Зубы не заговаривай, - сказала Даша. - По Казминой накопал что-нибудь? - Ничего интересного. Присутствия криминальных капиталов в "Шантарском кредите" не установлено, к последним скандалам с пирамидами вроде "Соверена" отношения не имеют. Сейчас, на днях буквально, должны получить лицензию на работу в Западной Европе, а зарубежники таких бумажек без скрупулезной проверки не выдают. Сама Казмина никаким компроматом не блещет. В женской голубизне не замечена, у нее для сердечных утех есть приличный партнер, этакий седовласый вдовец из мира бизнеса, вроде бы собираются расписаться. - Грустно, - сказала Даша. - Может, тут политика. - Тогда нам тем более не стоит напрягать нервные клетки. Своих забот мало? Пусть все эти внешние разведки и прочие фапси-мапси хлебушко отрабатывают... - И никого, значит, из приданных от нас еще не открепили? - Нет, пока не зачистим шероховатости. Только зачищать-то придется со дня на день. Выйдешь с больничного - все оформим и сдадим Чегодаеву. Итоги у нас получатся не бог весть какие эффектные. Двое пойдут за совращение малолетних, один - за хранение наркоты. Фарафонтова из-под суда выводим, будет пахать дятлом. И меня такой улов ничуть не огорчает - потому что от нас ничего эффектного и не требуют. Спустят на тормозах. Пожидаева ты ведь сама решила помиловать? Шеф хочет его с Кравченко тоже обязать сотрудничеством. А насчет дачных развлечений... Решено считать, что обстрелян был из ночной темноты пьяный пикничок. Сечешь? Хрумкина со своими интеллигентами все старые связи подключила. Ватагин ворчит, но переть ну рожон не хочет. В нынешней предвыборной возне не хочет кое-кто давать лишний козырь против заслуженных демократов со стажем. А мне, откровенно говоря, все равно. Шеф прав, возни меньше. А еще, Даш, он прав в том, что у Вени Житенева были все основания пускать пулю в башку. Останься он в живых, пошел бы паровозиком по трем, как минимум, делам как хозяин малины, организатор и вдохновитель. И закатали бы его надежно и однозначно. - Если он - настоящий Мастер... - А другого я, Даша, что-то не вижу, уж извини... - И ни во что потаённое не веришь? - Если оно и есть, это либо мелочи не по нашему профилю, либо возня частных служб, а к ним не всегда и подберешься. И на свет их игры частенько не всплывают вовсе. А если тут большая политика - тем более. Правда, как голову ни ломаю, не могу придумать, что за большая политика в Шантарске может завязаться. Вроде бы все поделено и застолблено, и мы худо бедно узнаем, если кто-то начинает топтать чужие грядки. - Вот ведь гадство, - сказала Даша, доставая из шкафчика нераспечатанную пачку чая. - Я могу набрести на них нос к носу, но - не заметить. Сделать бы что-то такое, отчего они тут же зашевелятся... Толя отвел взгляд, ставший крайне скептическим.
Глава двадцатая. Танец с саблями.
Говоря по правде, нежданный больничный Дашу ничуть не тяготил - все равно она не представляла, в каком направлении двигаться, чтобы хоть на шаг подойти к потаенному, определить хотя бы, существует ли и впрямь "секретный ящичек". Вся ее уверенность понемногу испарилась - и после уничтожающих реплик шефа, профессионально выверенных ударов по слабым местам, и после собственных бесплодных раздумий. Всю громаду фактов, показаний и событий надлежало переместить на иную точку опоры - а ее-то Даша и не видела. От безнадежности она убила целый день на то, чтобы хоть немного вникнуть в политическую жизнь Шантарска, которой раньше, как подавляющее большинство ментов, попросту не замечала, пропуская мимо сознания. Накупила газет, вдумчиво просмотрела кучу передач по местным телеканалам - и голова пошла кругом. Даша сомневалась даже. можно ли назван, это политической жизнью. Горластая орава кандидатов привычно и лихо обещала столько, что на мало-мальски честное выполнение хоти бы половины посулов пришлось бы потратить весь золотой запас США и вдобавок безжалостно потрясти швейцарские закрома, послав туда суровых комиссаров с наганами. Что до выполнения обещании предыдущих, о них либо стыдливо умалчивали, либо простодушно объясняли происками засевших повсюду врагов. Демократам мешали партократы, коммунистам - мировая буржуазия, национал-патриотам - жиды и масоны, центристам - радикалы, радикалам - центристы, и даже партии любителей кошек, тоже вознамерившейся провести кандидата в Государственную Думу нового розлива, как выяснилось, мешали собачники, распустившие злонамеренный слух, будто употребление "Вискаса" вызывает импотенцию и рак - как у мурлык, так и у их хозяев. Всем постоянно кто-то мешал, а виноватых, как водится, не находилось. Параллельно по всем азимутам нагнеталась самая крутая истерика. Все несчастья, случившиеся с видными активистами предвыборного бомонда, с ходу объяснялись происками врагов и конкурентов. Известный социал-демократ, в совершенно непотребном виде шлявшийся по проспекту Авиаторов с незарегистрированной газовой пушкой за поясом, после освобождения наутро из вытрезвителя винил во всем неких анонимных политических противников, хотя в детали совершенно не вдавался. Либеральный социалист, захиревший с приходом рыночных отношении писатель Старохамцев (носивший кличку "сорок девятый" - по регулярно занимаемому им на выборах в областной парламент месту), заявил в интервью "Бульварному листку", что был прежестоко бит шантарскими чернорубашечниками - однако газетка иного политического направления прозрачно намекала, что некий труженик пера намедни в пьяном состоянии погладил пониже спины в троллейбусе смазливую студенточку и был тут же отколошмачен ее кавалером. Правозащитник Царюков обвинял психиатров в том, что они регулярными обстрелами из психотронного оружия ухитрились перепрограммировать весь его потенциальный электорат, и тот, зомбированный, от Царюкова отшатнулся. Монархо-ультраславянин Омельяненко печатно обвинил доцента Ошаровпча в потаённом жидомасонстве, в качестве доказательства напирая на окончание "вич". Доцент, мужик двухметрового роста, происходивший из старинной белорусской шляхты, обиды не вытерпел, покушал водочки и в одиночку разгромил штаб-квартиру Монархической Ультраславяпскои партии, с большой сноровкой действуя древком захваченного у врага знамени. Ультраславян (домашних мальчиков-студентов, направлявших нерастраченную энергию вместо девушек на изучавшиеся по сомнительным ксерокопиям основы национал-социализма) он гнал два квартала, лупя древком по хребтине, - но был несказанно изумлен статьей в газете "Вечерний Шантарск", объявившей эти события фашистским митингом в центре города. ...Потом болящую приехал навестить Глеб с тортом и бутылкой любимой Дашиной настойки и посоветовал отправить все газеты в туалет, потому что за всякой политикой стоит экономика, то бишь деньги и коммерческие интересы, а это столь сложные и засекреченные материн, что он и сам не берется толком обрисовать хотя бы примерный расклад. По его глубокому убеждению, Насмерть бьются две силы - та, что качает сырье, и та, что производит товары, а все остальное - оттенки, нюансы, умышленная дезинформация, глупость и амбиции. К такой точке зрения безоговорочно примкнул майор Шевчук, притащивший Даше кус копченой осетрины и новый финский замок. Они с Глебом тут же принялись его ставить, ради стимуляции творческого процесса прихватив в прихожую бутылку "Абсолюта" из холодильника. Даша тем временем смотрела по телевизору выступление очередного кандидата, философа Полуянского, призывавшего возрождать традиции новгородского вече и тут же, без всякой логики, - дворянские титулы. Не досмотрела - не вытерпела. Попутно от безделья позвонила Славке и поинтересовалась, как идут дела у мсье Флиссака. Оказалось, прекрасно. Будучи поселен в гостиницу "Шантарск" и должным образом проинструктированный насчет всех опасностей и чреватых соблазнов города, он ввечеру был доставлен в родимый отель несколькими кожаными мальчиками, бережно затащившими бесчувственного парижанина на восьмой этаж. Флиссак как-то забрел в "Шантарские пельмени", где его напоили от всей русской души и попутно три часа рассказывали "совершенно достоверные" истории из собственной жизни. Насколько Даша знала тамошнюю братию, доверчивому французу наплели столько небывальщины, что хватит на десяток романов, над которыми потом будет ахать в сладком ужасе весь читающий Запад, полагая, что каждая строчка - святая правда. Очевидно было, что француз не пропадет, а лексикон его значительно обогатится. Одной заботой меньше. Даша все же посоветовала Славке периодически отслеживать французовы странствия по городу и наказать настрого, чтобы не таскал баксы в нагрудном кармане куртки. Славка сказал, что мсье оделся попроще и, вообще, стал понемногу соображать, что он не в Европах, Так прошел день, мирно и бессмысленно. Назавтра Даша, чувствуя, что пришла в норму, в десять утра позвонила и заказала Федю с машиной, потом брякнула на студию и стала испрашивать у Марзукова аудиенцию. Кажется, он не особенно обрадовался, но вполне вежливо сообщил, что его самого, к сожалению, не будет, но толковый и дельный заместитель постарается, чтобы на все Дашины вопросы были получены ответы, полные и исчерпывающие. Даша из чистого любопытства врубила соответствующий канал. Место Ольги Ольминской заняла эффектная и сексапильная, нужно признать, шатеночка, державшаяся чуточку скованно - то ли из-за неопытности в этом амплуа, то ли оттого, что за спиной у нее висел большой портрет Ольги в траурной рамке. А потом пошла очередная серия "Сатанинской гавани" и Даша моментально отключила ящик. В дверь позвонили. Федя вошел первым, а из-за его спины выпорхнул мсье Флиссак, галантно кинулся целовать Даше ручку. - О, мадемуазель Дария! - воскликнул он. - Я слышать, на вас делали атак какой-то борзота, козел позорный, петух ставленый? (Мгновенно чувствовалось влияние проведенного в "Шантарских пельменях" вечера.) Я очень рад знать, что с вами все предельно благополучно... Конкретно по жизни! Федя развел руками: - Поутру нарисовался в управлении, а потом набился к вам поехать... Силен мужик, как и не жрал вчера... - Я извиняться, но мне там сказать, что вы направляетесь произвести совершенно невинный беседа, не таящая особого служебная секрета, - пояснил мсье Флиссак, жестами и фигурой выражая, что он просит прощения за чрезмерную назойливость, но не в силах преодолеть натиска подталкивающей его в спину Музы. - И думаю, может, возможно посопровождать? - Возможно, - вздохнула Даша. - Чего уж там... В прихожую выглянул майор Шевчук, и Даша оживилась: - Ага, вот кстати. Знакомьтесь. Это есть мои папа, ажан с потрясающей биографией и опытом. Он вам столько может порассказать, что вы на меня и смотреть не захотите... - Мадемуазель Дария, на вас я смотреть всегда есть захотите! - воскликнул Флиссак, но все же сделал стойку на майора. Федя уставился на француза хмуро, будто ревнующий первоклассник. Француз, надо сказать, уговорам внял и сейчас был одет в самую обычную для Шантарска джинсу и кожу, так что мог без труда раствориться в толпе, словно щепотка мела в миске со сметаной. - Будем пить кофе, или сразу поедем? - спросила Даша, вспомнив о долге хозяйки. - Если так возможно, я бы видеть этот кофе на... - он, с невинным выражением лица, совершенно правильно ставя ударения, кратко объяснил, что предпочел бы видеть Дашин кофе на известном предмете. Феднно ржанье сотрясло стены прихожей. Даша тоже невольно рассмеялась: - А если кофе будет горячий? Смущенный француз, сообразив, что ляпнул нечто оплошное, с неописуемым галльским изяществом пожал плечами: - Я что-то неправильно выразиться? Такое выражение мне слышится довольно часто, особенно вчера, когда эти славная ребята мне рассказывать, какие они крутой, в как они всех е... - на сей раз он проглотил словно, увидев, как Федя с покрасневшим лицом и слезами на глазах хватается за живот, готовясь сползти по стеночке. - Что-то вновь неправильно для приличный общество? - Все правильно, - кивнула развеселившаяся Даша. - Мы уж как-нибудь вытерпим, но вот при посторонних, умоляю, все словечки, что услышали вчера, лучше держите при себе. - Но я их не только вчера... - Все равно. Пользуйтесь только теми словечками русскими, что с собой привезли. Иначе скомпрометируете меня жутко... - О, француз никогда не компрометирует дама... Все понял, билять буду, послушно кивнул мсье Флиссак. Тяжелое финансовое положение "Алмаза-ТВ", вообще-то, могло послужить и побудительным мотивом - рассуждала Даша в машине, мысленно, естественно. Можно предположить "синдром чайника". Случается, когда у законопослушных доселе людей вдруг резко кончаются деньги. перспектив не видно, а над головой, точно на бывшезагниваюшем Западе, повисла нешуточная угроза банкротства, разоренные пускаются во все тяжкие. Сплошь и рядом пополняют бесконечные шеренги клиентов уголовки - влипая с удивительной быстротой, потому что не умеют нарушать законы так, чтобы не попадаться, и ни в каких мафиях не состоят. Примеры можно черпать из кармана пригоршней. Вот только преступления таких "чайников", как правило, весьма непродуманные, простенькие и незамысловатые. Впутайся в такое "хозяйство Марзукова", уголовке уже давно залетела бы в уши парочка сплетен. Отсюда закономерно вытекает вопрос номер два: если преступление не простое, оно, естественно, сложное, а в какие такие криминальные сложности могли впутаться "алмазовцы"? Кто их в серьезное дело возьмет? Какие такие выгоды преследуя? А сами они что-то серьезное и сложное решительно не способны придумать без должного опыта. И нужных контактов не имеют. Можно назвать единственным их "контактом" Крокодила - но он всего лишь крутил нерегулярные амуры с Олечкой Ольминской, он не настолько опрометчив и глуп, чтобы взять в долю компашку телечайников. Тестюшка Марзукова вне подозрений. Не оттого, что высокопоставленный, а оттого, что и его никто и никогда не возьмет в серьезную игру... Дарий Петрович Москалец до того, как грянула перестройка, прозябал обычным кандидатом химических наук, одним из превеликого множества наштампованных без меры в советское время. Недостижимая мечта для таких - даже докторская диссертация, не говоря уж о Государственной премии. И киснуть бы ему дальше над вонючими колбами, негодуя на задержки зарплаты и вторжение страшного рынка в уютные интеллигентские будни с чайком на рабочем месте и бесконечной трепотней. Или наоборот - бросил бы истощенную ниву науки и подался в "челноки", волоча из Харбина наперекосяк сшитые пуховики со вшами и самопальную водку, от которой в Шантарске дохли даже стойкие, как тараканы, бичи. Случилось третье - Москалец попал в струю и помчал по ней, пеня водичку плавниками. Тысячи кандидатов околовсяческих наук листали ночью под одеялом унылые диссидентские брошюрки - но в профессиональные и хорошо оплачиваемые борцы за демократическую идею угодили единицы. Вроде Москальца. На заре перестройки он боролся за реформирование КПСС в духе подлинно ленинских принципов, потом боролся с партократией, дабы передать всю полноту власти Советам, попозже боролся против самих Советов, мешавших ударному строительству светлого капиталистического будущего - одним словом, колебался вместе с линией" что твоя синусоида.
Глава двадцатая. Танец с саблями.
Говоря по правде, нежданный больничный Дашу ничуть не тяготил - все равно она не представляла, в каком направлении двигаться, чтобы хоть на шаг подойти к потаенному, определить хотя бы, существует ли и впрямь "секретный ящичек". Вся ее уверенность понемногу испарилась - и после уничтожающих реплик шефа, профессионально выверенных ударов по слабым местам, и после собственных бесплодных раздумий. Всю громаду фактов, показаний и событий надлежало переместить на иную точку опоры - а ее-то Даша и не видела. От безнадежности она убила целый день на то, чтобы хоть немного вникнуть в политическую жизнь Шантарска, которой раньше, как подавляющее большинство ментов, попросту не замечала, пропуская мимо сознания. Накупила газет, вдумчиво просмотрела кучу передач по местным телеканалам - и голова пошла кругом. Даша сомневалась даже. можно ли назван, это политической жизнью. Горластая орава кандидатов привычно и лихо обещала столько, что на мало-мальски честное выполнение хоти бы половины посулов пришлось бы потратить весь золотой запас США и вдобавок безжалостно потрясти швейцарские закрома, послав туда суровых комиссаров с наганами. Что до выполнения обещании предыдущих, о них либо стыдливо умалчивали, либо простодушно объясняли происками засевших повсюду врагов. Демократам мешали партократы, коммунистам - мировая буржуазия, национал-патриотам - жиды и масоны, центристам - радикалы, радикалам - центристы, и даже партии любителей кошек, тоже вознамерившейся провести кандидата в Государственную Думу нового розлива, как выяснилось, мешали собачники, распустившие злонамеренный слух, будто употребление "Вискаса" вызывает импотенцию и рак - как у мурлык, так и у их хозяев. Всем постоянно кто-то мешал, а виноватых, как водится, не находилось. Параллельно по всем азимутам нагнеталась самая крутая истерика. Все несчастья, случившиеся с видными активистами предвыборного бомонда, с ходу объяснялись происками врагов и конкурентов. Известный социал-демократ, в совершенно непотребном виде шлявшийся по проспекту Авиаторов с незарегистрированной газовой пушкой за поясом, после освобождения наутро из вытрезвителя винил во всем неких анонимных политических противников, хотя в детали совершенно не вдавался. Либеральный социалист, захиревший с приходом рыночных отношении писатель Старохамцев (носивший кличку "сорок девятый" - по регулярно занимаемому им на выборах в областной парламент месту), заявил в интервью "Бульварному листку", что был прежестоко бит шантарскими чернорубашечниками - однако газетка иного политического направления прозрачно намекала, что некий труженик пера намедни в пьяном состоянии погладил пониже спины в троллейбусе смазливую студенточку и был тут же отколошмачен ее кавалером. Правозащитник Царюков обвинял психиатров в том, что они регулярными обстрелами из психотронного оружия ухитрились перепрограммировать весь его потенциальный электорат, и тот, зомбированный, от Царюкова отшатнулся. Монархо-ультраславянин Омельяненко печатно обвинил доцента Ошаровпча в потаённом жидомасонстве, в качестве доказательства напирая на окончание "вич". Доцент, мужик двухметрового роста, происходивший из старинной белорусской шляхты, обиды не вытерпел, покушал водочки и в одиночку разгромил штаб-квартиру Монархической Ультраславяпскои партии, с большой сноровкой действуя древком захваченного у врага знамени. Ультраславян (домашних мальчиков-студентов, направлявших нерастраченную энергию вместо девушек на изучавшиеся по сомнительным ксерокопиям основы национал-социализма) он гнал два квартала, лупя древком по хребтине, - но был несказанно изумлен статьей в газете "Вечерний Шантарск", объявившей эти события фашистским митингом в центре города. ...Потом болящую приехал навестить Глеб с тортом и бутылкой любимой Дашиной настойки и посоветовал отправить все газеты в туалет, потому что за всякой политикой стоит экономика, то бишь деньги и коммерческие интересы, а это столь сложные и засекреченные материн, что он и сам не берется толком обрисовать хотя бы примерный расклад. По его глубокому убеждению, Насмерть бьются две силы - та, что качает сырье, и та, что производит товары, а все остальное - оттенки, нюансы, умышленная дезинформация, глупость и амбиции. К такой точке зрения безоговорочно примкнул майор Шевчук, притащивший Даше кус копченой осетрины и новый финский замок. Они с Глебом тут же принялись его ставить, ради стимуляции творческого процесса прихватив в прихожую бутылку "Абсолюта" из холодильника. Даша тем временем смотрела по телевизору выступление очередного кандидата, философа Полуянского, призывавшего возрождать традиции новгородского вече и тут же, без всякой логики, - дворянские титулы. Не досмотрела - не вытерпела. Попутно от безделья позвонила Славке и поинтересовалась, как идут дела у мсье Флиссака. Оказалось, прекрасно. Будучи поселен в гостиницу "Шантарск" и должным образом проинструктированный насчет всех опасностей и чреватых соблазнов города, он ввечеру был доставлен в родимый отель несколькими кожаными мальчиками, бережно затащившими бесчувственного парижанина на восьмой этаж. Флиссак как-то забрел в "Шантарские пельмени", где его напоили от всей русской души и попутно три часа рассказывали "совершенно достоверные" истории из собственной жизни. Насколько Даша знала тамошнюю братию, доверчивому французу наплели столько небывальщины, что хватит на десяток романов, над которыми потом будет ахать в сладком ужасе весь читающий Запад, полагая, что каждая строчка - святая правда. Очевидно было, что француз не пропадет, а лексикон его значительно обогатится. Одной заботой меньше. Даша все же посоветовала Славке периодически отслеживать французовы странствия по городу и наказать настрого, чтобы не таскал баксы в нагрудном кармане куртки. Славка сказал, что мсье оделся попроще и, вообще, стал понемногу соображать, что он не в Европах, Так прошел день, мирно и бессмысленно. Назавтра Даша, чувствуя, что пришла в норму, в десять утра позвонила и заказала Федю с машиной, потом брякнула на студию и стала испрашивать у Марзукова аудиенцию. Кажется, он не особенно обрадовался, но вполне вежливо сообщил, что его самого, к сожалению, не будет, но толковый и дельный заместитель постарается, чтобы на все Дашины вопросы были получены ответы, полные и исчерпывающие. Даша из чистого любопытства врубила соответствующий канал. Место Ольги Ольминской заняла эффектная и сексапильная, нужно признать, шатеночка, державшаяся чуточку скованно - то ли из-за неопытности в этом амплуа, то ли оттого, что за спиной у нее висел большой портрет Ольги в траурной рамке. А потом пошла очередная серия "Сатанинской гавани" и Даша моментально отключила ящик. В дверь позвонили. Федя вошел первым, а из-за его спины выпорхнул мсье Флиссак, галантно кинулся целовать Даше ручку. - О, мадемуазель Дария! - воскликнул он. - Я слышать, на вас делали атак какой-то борзота, козел позорный, петух ставленый? (Мгновенно чувствовалось влияние проведенного в "Шантарских пельменях" вечера.) Я очень рад знать, что с вами все предельно благополучно... Конкретно по жизни! Федя развел руками: - Поутру нарисовался в управлении, а потом набился к вам поехать... Силен мужик, как и не жрал вчера... - Я извиняться, но мне там сказать, что вы направляетесь произвести совершенно невинный беседа, не таящая особого служебная секрета, - пояснил мсье Флиссак, жестами и фигурой выражая, что он просит прощения за чрезмерную назойливость, но не в силах преодолеть натиска подталкивающей его в спину Музы. - И думаю, может, возможно посопровождать? - Возможно, - вздохнула Даша. - Чего уж там... В прихожую выглянул майор Шевчук, и Даша оживилась: - Ага, вот кстати. Знакомьтесь. Это есть мои папа, ажан с потрясающей биографией и опытом. Он вам столько может порассказать, что вы на меня и смотреть не захотите... - Мадемуазель Дария, на вас я смотреть всегда есть захотите! - воскликнул Флиссак, но все же сделал стойку на майора. Федя уставился на француза хмуро, будто ревнующий первоклассник. Француз, надо сказать, уговорам внял и сейчас был одет в самую обычную для Шантарска джинсу и кожу, так что мог без труда раствориться в толпе, словно щепотка мела в миске со сметаной. - Будем пить кофе, или сразу поедем? - спросила Даша, вспомнив о долге хозяйки. - Если так возможно, я бы видеть этот кофе на... - он, с невинным выражением лица, совершенно правильно ставя ударения, кратко объяснил, что предпочел бы видеть Дашин кофе на известном предмете. Феднно ржанье сотрясло стены прихожей. Даша тоже невольно рассмеялась: - А если кофе будет горячий? Смущенный француз, сообразив, что ляпнул нечто оплошное, с неописуемым галльским изяществом пожал плечами: - Я что-то неправильно выразиться? Такое выражение мне слышится довольно часто, особенно вчера, когда эти славная ребята мне рассказывать, какие они крутой, в как они всех е... - на сей раз он проглотил словно, увидев, как Федя с покрасневшим лицом и слезами на глазах хватается за живот, готовясь сползти по стеночке. - Что-то вновь неправильно для приличный общество? - Все правильно, - кивнула развеселившаяся Даша. - Мы уж как-нибудь вытерпим, но вот при посторонних, умоляю, все словечки, что услышали вчера, лучше держите при себе. - Но я их не только вчера... - Все равно. Пользуйтесь только теми словечками русскими, что с собой привезли. Иначе скомпрометируете меня жутко... - О, француз никогда не компрометирует дама... Все понял, билять буду, послушно кивнул мсье Флиссак. Тяжелое финансовое положение "Алмаза-ТВ", вообще-то, могло послужить и побудительным мотивом - рассуждала Даша в машине, мысленно, естественно. Можно предположить "синдром чайника". Случается, когда у законопослушных доселе людей вдруг резко кончаются деньги. перспектив не видно, а над головой, точно на бывшезагниваюшем Западе, повисла нешуточная угроза банкротства, разоренные пускаются во все тяжкие. Сплошь и рядом пополняют бесконечные шеренги клиентов уголовки - влипая с удивительной быстротой, потому что не умеют нарушать законы так, чтобы не попадаться, и ни в каких мафиях не состоят. Примеры можно черпать из кармана пригоршней. Вот только преступления таких "чайников", как правило, весьма непродуманные, простенькие и незамысловатые. Впутайся в такое "хозяйство Марзукова", уголовке уже давно залетела бы в уши парочка сплетен. Отсюда закономерно вытекает вопрос номер два: если преступление не простое, оно, естественно, сложное, а в какие такие криминальные сложности могли впутаться "алмазовцы"? Кто их в серьезное дело возьмет? Какие такие выгоды преследуя? А сами они что-то серьезное и сложное решительно не способны придумать без должного опыта. И нужных контактов не имеют. Можно назвать единственным их "контактом" Крокодила - но он всего лишь крутил нерегулярные амуры с Олечкой Ольминской, он не настолько опрометчив и глуп, чтобы взять в долю компашку телечайников. Тестюшка Марзукова вне подозрений. Не оттого, что высокопоставленный, а оттого, что и его никто и никогда не возьмет в серьезную игру... Дарий Петрович Москалец до того, как грянула перестройка, прозябал обычным кандидатом химических наук, одним из превеликого множества наштампованных без меры в советское время. Недостижимая мечта для таких - даже докторская диссертация, не говоря уж о Государственной премии. И киснуть бы ему дальше над вонючими колбами, негодуя на задержки зарплаты и вторжение страшного рынка в уютные интеллигентские будни с чайком на рабочем месте и бесконечной трепотней. Или наоборот - бросил бы истощенную ниву науки и подался в "челноки", волоча из Харбина наперекосяк сшитые пуховики со вшами и самопальную водку, от которой в Шантарске дохли даже стойкие, как тараканы, бичи. Случилось третье - Москалец попал в струю и помчал по ней, пеня водичку плавниками. Тысячи кандидатов околовсяческих наук листали ночью под одеялом унылые диссидентские брошюрки - но в профессиональные и хорошо оплачиваемые борцы за демократическую идею угодили единицы. Вроде Москальца. На заре перестройки он боролся за реформирование КПСС в духе подлинно ленинских принципов, потом боролся с партократией, дабы передать всю полноту власти Советам, попозже боролся против самих Советов, мешавших ударному строительству светлого капиталистического будущего - одним словом, колебался вместе с линией" что твоя синусоида.