Страница:
Это от безнадежности. Но я не могу его упрекать... - Может быть, какая-нибудь химия? - спросила Даша. - Исключено. Есть наркотики, в определенных дозах ведущие к заранее запрограммированным действиям, но опять-таки примитивным, - вроде самоубийства. Нет наркотика, способного заставить человека купить или продать конкретную вещь - акции, старые шлепанцы, помидоры... А если бы в городе и резвилась группа сильных гипнотизеров и прочих экстрасенсов, они непременно должны были бы располагать целой ротой подсобников, выполняющих чисто технические функции, - и эта толпа была бы быстро выявлена. Но ничего подобного не произошло. Нервозность растет - поскольку в такой ситуации уже невозможно отличить воздействие от собственных идей, люди начинают бояться любых сделок. Как отличить, сам ты решил что-то продать или выполняешь волю неизвестного проныры? Приходится многократно проверять и перепроверять все детали и последствия текущих сделок, и это неимоверно замедляет работу... Даша посмотрела на него и тихо спросила: - А вы... тоже ощущаете воздействие? Фрол сверкнул было на нее глазами, но тут же справился с собой. Сухо признался: - Мне так кажется. - И как это выглядит? - Как шизофрения, - он скупо улыбнулся уголком рта. - У меня возникает неодолимое побуждение бросить все. Забыть. Ничего не предпринимать. Пустить все на волю событий. Но подобные идеи, особенно в подобной ситуации, никогда не могли бы прийти в голову мне самому. Потому я их расцениваю как навязанные. И я далеко не единственный. Именно массовость этого явления позволяет считать его посторонним влиянием. Возникают вовсе уж не приятные вопросы: а что, если завтра кому-то взбредет в голову заставить меня застрелиться? Наши психологи уверяют, что это почти невозможно, - труднее всего, как бы силен ни был гипнотизер, поломать в человеке инстинкт самосохранения - но кто может говорить уверенно? - А какие у вас соображения? - Конечно, это люди. Преследующие вполне земные цели - перехватить контроль над некоторыми предприятиями. Безусловно, есть группа - но она либо крайне малочисленна, либо "вмонтирована" в уже существующие структуры столь надежно, что ее не замечают, как не замечают троллейбусные провода или деревья. Я не верю в гениальных изобретателей, выдумавших нечто такое, что не регистрируется современной аппаратурой. Применяется нечто известное, против которого никому и в голову не приходит поставить защиту. Вполне возможно, с нами играют посторонние. Непрофессионалы. Не участвовавшие прежде в игре. Именно потому мы их и не можем вычислить. Вы же следователь, прекрасно знаете, что почти невозможно найти человека, совершившего хорошо продуманное преступление впервые, в одиночку. Его отпечатки пальцев не с чем сравнивать, любые осведомители бесполезны, почерк неизвестен... Понимаете? - Понимаю, - сказала Даша. - А какое я, простите, имею отношение к вашей чертовщине? - Кое-кому - не исключаю, что попросту от отчаяния - пришло в голову, что следует обратить внимание на все и всяческие странности, какие только произойдут в городе. Ваше следствие - несомненная странность. Ряд внешне не связанных, необъяснимых событий, несомненно, скрывающих "второй план". Кроме того, есть некоторые пересечения. Кое-кто из людей, замешанных в вашем расследовании, фигурируют и в нашем. - А конкретно? - Все, что вам следует знать, я уже сказал. Не будет деталей. Я хочу, чтобы вы двигались своим путем. Параллельно и независимо от нас. Потому и предупредил сразу, что решил посоветоваться... Почти все, чего вы достигли, мне уже известно. А вам теперь известно кое-что из наших хлопот. Вполне возможно, моя информация вам не поможет - а вы, в свою очередь, окажетесь бесполезны для нас. Ничего страшного. Все равно никто ничего не теряет, вы не станете рассказывать об этом разговоре... Короче, я подстраховался. Но рассуждал, как мне представляется, вполне логично. И у вас, и у нас творятся весьма загадочные странности, не похожие на одну из прежних проблем, смахивающие на чертовщину, но, если присмотреться, не паникуя, лишенные всякой мистики... По-моему, даже для миллионного Шантарска два источника таких странностей - чересчур много... - Только акции? - Зато какие... - А места скупки? - Те, что нам известны, мгновенно лопались, стоило неосторожно протянуть руку. Мыльные пузыри, однодневки. Их почти невозможно проследить, даже с нашими возможностями, вы сами понимаете... Если они не соблюдают определенных правил. Вы фильмы о Джеймсе Бонде смотрите? - Иногда. - Бонд натаскан для строго определенного окружения. Он легко будет ориентироваться в мире тайных суперагентов, грудастых красоток, бесшумных пулеметов, международных террористов и могучих спецслужб. Но если вы ему поручите выяснить политические взгляды уборщицы с телефонной станции и расследовать, кто из завсегдатаев ближайшего кабачка для простонародья украл у нее метлу, наш хваленый Бонд обязательно угодит в тупик - это другая среда, другие люди, быт, Жизнь, мышление, среди таких он действовать просто-напросто не умеет. Примерно такие трудности возникли перед нашими службами. Искать надо на каком-то другом уровне, другими методами. Искать, я уверен, Дилетанта. Стороннего... Я вам окажу любую потребную помощь - как только вы сможете сформулировать, в чем она должна будет заключаться. Допускаю, по вашей линии вы их не сможете вытащить за ушко на солнышко и привлечь. Тогда обращайтесь к нам. Мне не нужны улики и протоколы. Достаточно будет, если убедительно объясните, почему считаете виновными именно этих людей, и дадите честное слово, что не ошибаетесь. Об остальном уже можете не беспокоиться... Потому я и не предлагаю вам вульгарных денег. Если это и в самом деле ваши клиенты, за ними тянется столько трупов, что ваша милицейская душа ни за что не смирится с тем, что они будут разгуливать на воле. Какое бы неприятие я у вас ни вызывал... - Заманчиво... - сказала Даша. - Ну что ж... А в этом что-то есть - я о мысли, будто два источника странностей для Шантарска были бы чрезмерной роскошью... Знаете, мне в ближайшее же время понадобится кое-какая информация. - Говорите. - Вы про самоубийство говорили... Это не Приставко ли из "Долекс ЛТД"? - Хорошо, это будет единственная фамилия, которую вы от меня услышали... Поймите меня правильно, Дарья Андреевна. Помимо всего прочего, я не хочу, чтобы наши враги стали и вашими врагами. Мы-то отобьемся, а вот вам придется гораздо труднее. Лучше вам кое-чего не знать... - Когда начнут гладить паяльничком? - Хотя бы. Я постараюсь вас обезопасить, но не могу ничего гарантировать. Если вам доставляют беспокойство те же самые лица, мы все равно не сможем вас от них защитить... - он помолчал, но все же закончил: - Потому что и себя не смогли защитить. И не считайте, будто я вас "втравил". Повторяю, если это те же самые, они все равно будут против нас работать, встречались мы, или нет... - Ладно, я пока что не собираюсь умирать, - сказала Даша. - Но у меня есть парочка позиций, по которым нужна информация. - Что именно? - Скажем... - она задумалась. - Позиций будет четыре. Первая - мне нужно знать хотя бы приблизительно о международных связях "Шартекс-банка", если таковые имеются. - Будет. - Далее. Нужно со всей определенностью знать, не имеют ли... ну, назовем это подконтрольными вам структурами... Словом, не имеют ли они источник в моем окружении. Самом ближайшем. В моей группе, скажу откровенно. Только это должна быть правда. - От вас идет утечка? - Подозреваю. - Хорошо, - жестко усмехнулся он. - Устрою, как в старину говаривали, такой спрос, что уклончивых ответов просто не будет. Дайте сутки. И получите чистую правду. Третье? - Вы знаете заведение доктора Усачева? - Да кто ж его не знает в определенном кругу? - Я хочу знать, кто ему обеспечивает "крышу". - Никто, - уверенно сказал Фрол. - Нет нужды. Есть места, которым крыша не нужна, - туда просто не полезут, как никаким алкашам не придет в голову распить бутылочку в вашем вестибюле, в управлении. - Пожалуй, я неправильно выразилась. Не "крыша", а что-то вроде метрдотеля. Должен же у него быть кто-то вроде распорядителя, технического директора, тот, кто командует шоферами, костюмерами, разными там завхозами и кассирами. Ведь должен быть такой человек? - Непременно. Хорошо, постараемся, правда, это тоже потребует времени тот самый случай с Бондом и уборщицей, классический... Четвертое? - Выясните, насколько удастся, все о родителях Ольги Ольминской. И всех Ольгиных знакомых из... ваших структур. - Сделаем. Я не буду ничего записывать, к вам просто подойдет человек и скажет, что его зовут... Ахмет Карлович. Чуточку по-детски, но сочетание довольно редкое, и пароль будет безошибочный... А вы запомните адрес. И имя, - он внятно, медленно произнес, потом повторил. - Не обращайте внимания ни на вид заведения, ни на облик работающих там людей - но помните, что они вам окажут любую потребную помощь. Вот и все, пожалуй. Вы правда не хотите выпить? Тогда поедемте назад... Он нажал кнопку, и темное стекло уползло вниз. Даша закурила, усмехаясь про себя, - все-таки удалось его обставить. По-настоящему ее интересовал лишь возможный стукач среди ближайшего окружения и личность усачевского "менеджера". Две других позиции были взяты с потолка, придуманы наобум чтобы он не догадался о точном направлении ее поисков. А то еще перестреляет фигурантов раньше времени...
...Даша провела ужасную ночь. То ли переутомилась, то ли все стрессы давали о себе знать. Сон подступал какими. то обрывками, едва начинала засыпать, прямо-таки подбрасывало от непонятной судороги во всем теле, чередой шли кошмары, в лицо лезли оскаленные хари, в ноздрях стояли запахи падали и гнили. Несколько раз вставала пить воду, курила - но так и не удалось выспаться нормально, на работу приехала, чувствуя себя разбитой.
Глава двадцать девятая. Собака.
Воловиков сидел на любимом Дашином месте - на широком подоконнике, качал ногой и смотрел вниз, на слабо освещенную рыжим светом фонарей вечернюю улицу. Даша восседала за своим столом, нетерпеливо барабаня пальцами по стеклу. Хмурый специалист из "хозяйства Граника" собрал свою хитрую аппаратуру в плоский черный чемоданчик, отрицательно помотал головой к вышел, оставив дверь приоткрытой. - Дожили, - сказал шеф философски, - Чтобы каждый день кабинет проверять... - Можно было в ваш пойти. - Чтобы потом какая-нибудь сука накатала анонимку, будто мы с тобой вечерком запираемся и предаемся излишествам прямо у меня на столе? - Вы серьезно? - Совершенно, - сказал он. - С учетом всего происшедшего и предстоящего. Я, Дарья, сейчас чего угодно ожидаю - с любого направления. У меня дверь из коридора не видно, а у тебя в коридор выходит, полное алиби... Что они еще придумают, я не знаю, но на их месте неустанно бы изобретал пакости... - Прогресс налицо, - бледно усмехнулась Даша. - Теперь можно без малейшей запинки выговаривать это жуткое слово "они"... - Не ершись. Вот уж кого ты ни в малейшей степени не можешь упрекнуть, так это меня. Делал все, что мог не только из-под удара выводил, но и развязал руки. - Выполняя распоряжение начальства, а? - Не без этого, - согласился он. - Но тут и от моего личного отношения кое-что зависело. Нет? Даша покивала: - Не смею отрицать... Душевно благодарна. - Фролу на все сто верить нельзя, - сказал Воловиков. - Я тебе верю, что у него был такой вид, словно он и сам чему-то дьявольскому подвергся. И тем не менее, они могли включить тебя в игру по какому-то своему расчету, который мы просечь не в состоянии. И не помощи они у тебя ищут, а что-то маскируют, протаптывают ложный след. Чтобы они оказались кем-то затерроризированы... - Почему бы и нет? - усмехнулась Даша. - Люди ж они, в конце концов, со всеми слабостями и недостатками. И не могут просчитать всего. Знаете, что мне пришло в голову? Он при всем его уме и ловкости человек прежнии. Ранешний. Ему сколько, пятьдесят? - Пятьдесят три. - Вот видите. Формировался в другое время. Может не видеть новой опасности именно потому, что она новая. Нечто, настолько выходящее за круг прежнего опыта, идей и расчетов... - Во-первых, у него хватает молодых спецов. А во-вторых, если следовать этой логике, ты-то давно должна была наткнуться на источник всех фантасмагорий. Тебе-то едва тридцать, вполне электронное дите. В армии дело с хитрой аппаратурой имела... - Да чушь все это, насчет аппаратуры, - сказала Даша. - Я тоже в психотронное оружие не верю. Ларичев убедил. Полтора часа объяснял, что на данном этапе столь конкретное внушение и в самом деле невозможно. Расстройство здоровья можно вызвать некоторыми видами электромагнитных излучений, импотенцию. Прекрасно помню, что у людей, оказавшихся Неподалеку от мощных передатчиков, радиоволны определенной частоты могут вызвать слуховые галлюцинации в виде щелчков и треска... но чтобы тянуло продать конкретные акции? А что до гипноза - еще невероятнее. Потребовалась бы целая орда Кашпировских и Чумаков, чтобы обработать столько людей. Да и не к каждому подойдешь. Самое интересное - я где-то вроде бы услышала насчет продажи акций... какой-то частный, абсолютно частный разговор... акции, их продажа, связанные с этим странности... потрясла головой. - Нет, забыла. Вновь началась резь под веками, словно туда попала пыль. На миг все перед глазами заволокло туманом. Даша попыталась медленно, осторожненько проморгаться. Туман прошел, стало полегче. - Ты что, не выспалась? Вид бледный. - Ага, - сказала Даша. - Кошмарики всю ночь перед глазами плясали. Таблеток каких-нибудь у Ларичева надо было взять, в прошлый раз так хорошо мозги прочистили... Черт, сигареты еще кончились... Где-то в столе была пачка, если орлы не скурили. Нашла в столе початую пачку красного "Соверена". Воловиков покачал головой: - Дыми поменьше, голос совсем хриплый... - Пикантность придает, - отмахнулась Даша. - А знаете, в одном Фрол безусловно прав. Либо мне больше не строят пакостей оттого, что я ушла в сторону, либо готовят что-то новое и заковыристое. Мы-то прекрасно знаем, что последние четыре дня я топталась на месте, следовательно, не могла в сторону уйти... - смущенно пожала плечами. - Заинтриговал меня Фрол настолько, что стала к себе прислушиваться - а не родится ли какое-то нелепое, немое побуждение. Ничего подобного. Разве что тянет водки налопаться в качестве средства от усталости. Но это не чужое родненькое... - Ты, кстати, в сейфе ничего такого не держишь? - Да вы что. Сто лет назад стояла бутылочка, но сейчас - и в помине... - Смотри. Хвостов не оставляй. Да, думал я насчет зыбинского послания, но в голову ничего не лезет. Нет у нас двадцать пятого канала. И ни одна телестудия у нас под номером "двадцать пять" не располагается, ни на одной улице. - Двадцать пятая серия, - сказала Даша. - Чего - "Санта Барбары"? Так сейчас идет двухсотая... Или нет? Я-то не смотрю, не помню... Но письмо, несомненно, Зыбиным составлено. Его отпечатки и на конверте, и на рисунке, - он печально улыбнулся.- - Если только заговорщики не подсунули. А может, пошлем киношникам официальный запрос? С чем у них ассоциируются цифры "25" применительно к кинопленке? - Идиотами будем выглядеть, - сказала Даша. - Да мы ими и так выглядим. Дрын помаленьку начинает терять терпение. Глядя на твои качели... - Какие еще качели? - Судьба у тебя в последнее время похожа на качели, - сказал Воловиков. Вверх-вниз. В тупик забрела - и вдруг отыскивают Паленого, качели вверх. Новый тупик - возникает загадочный Шохин, качели вверх. Дело вроде бы закончено, но ты уперлась, хоть никто и не верит - убийство в Солнечном случайно раскрывается... - Вот уж что подстроить невозможно. - Конечно. Я и не держу в мыслях ничего такого. Просто качели напоминает до чрезвычайности. Вверх-вниз. И это покушение на тебя - лучше момента придумать невозможно. Не сама, часом, устроила? Даша тоже улыбнулась: - А что, еще одна анонимка пришла? - Не удивлюсь, если придет, именно такого содержания... - Он глянул на часы, слез с подоконника. - Пойду. Тебя подкинуть, или со своими поедешь? - Со своими. Она закурила новую сигарету, попыталась еще о чем-то думать, что-то прокрутить, но не получалось - голова болела, чертова бессонница все карты спутала. Сердито раздавила в пепельнице едва начатую сигарету и пошла одеваться. Коридор был уже тих и пуст, в тусклом свете немногочисленных лампочек выглядел еще унылее, чем днем. Шаги сегодня отдавались каким-то особенно противным эхом, и Даша пошла быстрее. Уловив краем глаза движение в "карманчике", остановилась и посмотрела в ту сторону. "Карманчиком" звали небольшой тупичок неподалеку от лестничной площадки. Высокое окно выходило во внутренний двор, у двух стен стояли два обтерханных Дивана, и тут же помещалась чахлая пальма в кадке, умученная окурками. Из-за дивана, бесшумно ступая, вышла здоровенная овчарка и сделала несколько шагов к Даше. Остановилась, вытянув шею, шевеля черным носом. Рослая, чепрачная псина. В глазах отразился падавший из коридора свет, и они вспыхнули серебристым лунным блеском. - Ты чья? - спросила Даша. - Опять Пашков псину оставил без присмотра, а сам в дежурке торчит? Тебе ж спать пора... При звуках ее голоса овчарка придвинулась еще на шаг, молча, недобро ощерилась. Блеснули влажно-белые клыки. Даша собак не боялась никогда. Особенно к ним привыкла, когда майор то и дело затаскивал из питомника в гости очередного любимца - хоть раз покормить домашней жратвой. А щенки, было время, по несколько штук ползали, задерживаясь словно на полустанке, по пути к ветеринару, на прививки, - или наоборот. Но сейчас неизвестно почему возник безотчетный страх - вечер, пустынный коридор, по-казенному голый и обшарпанный, тишина, голова чуть кружится из-за недосыпа... В таком состоянии сами сббой рождаются необъяснимые тревоги, все как-то по-другому предстает как в детстве, когда приходилось бежать в школу через темный пустырь. - Хорошая собачка, - сказала Даша, медленно шагнув к лестнице. Овчарка еще сильнее оскалилась, двигалась за ней, словно на невидимой привязи - бесшумной кошачьей поступью, не приближаясь, но и не отставая. Даше стало стыдно за себя, но страх не проходил. На лестнице она оглянулась - собачища дальше не пошла, стояла, зло таращась вслед, и глаза отливали тем же фосфорическим блеском. Открыв дверь дежурки, Даша поманила Федю и хотела было выйти на улицу - но передумала, вернулась: - Ребята, что-то я Пашкова не вижу... - Так он еще в семь уехал, - сказал капитан Житковец, обреченный сегодня на ночное дежурство. - А кто тогда собаку оставил? Здоровенная овчарища на втором этаже бродит, да еще и скалится. Не могла ж с улицы забрести? Гладкая такая псина, здоровенная, явно хозяйская... - Собаку никто не заводил? - громко осведомился Житковец, обернувшись к полудюжине скучавших в дежурке. Все покачали головами. - Пойдем посмотрим, - Житковец решительно направился к лестнице. - А то еще цапнет кого, будет номер. В Свердловском какой-то обормот хомяков из кармана повыпускал и тихонько смылся, ребята утром пришли, а они бегают, Ставер с похмелья был, так в первый момент решил, что глюки - белые, пять штук, так и шмыгают... Федя увязался следом. Они поднялись на второй этаж, зашли в "карманчик". - Вот из-за этого дивана вышла, - сказала Даша, растерянно оглядываясь. Где ж она? Житковец добросовестно прошел в конец коридора, заглянул в тупичок, где располагался кабинет Воловикова. Вернулся, передернул плечами, посмотрел на Дашу, подумал и пошел вверх. Минуты через две вернулся: - Никаких тебе животных, ни диких, ни домашних. Даш, а ты меня не разыгрывала? За ту хохму? Недельки две назад веселый человек Жцтковец подсунул ей в стол купленную в столичном магазине розыгрышей безделушку - отрубленную кисть руки, синюю и окровавленную. - Да я и думать забыла, - сказала она сердито. - Нет, правда, была овчарка... - Нет никого. Даже болонки нема. На лестнице Даша вновь оглянулась - и вскрикнула: - Вот она! Овчарка стояла на прежнем месте не сводя с Даши тускло, как гнилушки, посверкивающих глаз. - Где? - резко обернулся капитан. - Нету... Собака и в самом деле исчезла неведомо куда - пока Даша оборачивалась к Житковцу. Капитан очень внимательно пригляделся к ней: - Что-то вид у тебя... не розыгрышный. Дарья, у тебя все нормально? Голосок-то... - Ничего не понимаю, - сказала Даша. - Была только что... Федя, ты не видел? - Да не было никого. Ее словно бы пробрал озноб, плечи самопроизвольно передернулись. Мотнула головой, отгоняя странную слабость: - Ладно, пошли, Федя, что-то я и в самом деле... того. Едва она ступила на крыльцо, навстречу двинулся высокий молодой человек в элегантном пальто нараспашку - то ли тот самый, давешний, то ли очень похожий. "Ангелы-хранители" стояли у машины, настороженно смотрели на него, совсем как в прошлый раз. - Дарья Андреевна, я - Ахмет Карлович, - сказал он негромко. Уж он-то был реальным - все его видели, не только Даша... - Принесли что-нибудь? - Может быть, пройдем на минутку в мою машину? Даша уселась с ним рядом в салоне темного БМВ, закурила. - Вот это - материалы по "Шартекс-банку". Это - по родителям и контактам Ольминской. Вы так запомните, или возьмете? - Так запомню, - сказала Даша. Четыре листка, отпечатанных на принтере. Составлено весьма хитро - ни фамилия Ольминской, ни название банка не упоминались ни разу, человеку постороннему и не понять, о чем и о ком идет речь. Все это Даше было совершенно неинтересно, но она сама это придумала, и роль пришлось доигрывать до конца. Бегло просмотрела материалы, притворяясь, что вдумчиво запоминает. Все, что касалось банка, тут же забыла. Родители Ольминской - ничего особенного. Из контактов, как и следовало ожидать, значился один Крокодил. - Запомнила, - сказала она, возвращая бумаги. - Как насчет остального? - Протечки в вашем ближайшем окружении не зафиксировано. Той, что соответствовала бы указанным вами... параметрам. За кого-либо другого, понятно, не ручаемся. - А по Усачеву? - Всеми менеджерскими делами у него ведали ребята из "Терминатора". Знаете такую фирмочку? Владелец и шеф - некто Агеев. - Слышала, - сказала Даша, притворяясь совершенно незаинтересованной. - У вас на него есть что-нибудь? - Ничего. Чистая контора. Пользуется покровительством Дария Москальца, они с Агеевым друзья детства и одноклассники. Сам Москалец, по нашим данным, усачевскими маскарадочками иногда пользуется. Вас это направление интересует? - Да нет, - на сей раз она сказала чистую правду. - -Спасибо. - Что-нибудь еще? - Пока нет. Счастливо. Она вылезла из машины и, насвистывая, бодро направилась к новенькому Фединому "москвичонку". Дажн голова болеть перестала, и глаза не так резало - наконец-то! Прорезался усачевский "метрдотель" - и оказался не просто заочно знакомым, а прочно, судя по всему, впутанным в дела текущие... Пожалуй, теперь можно разворачивать все силы в его сторону - и в борделе-то он заместо "мадам", и немец с ним контачит, и француз им интересуется, так что русским грех отставать... - Эт-то еще что? - спросила она. - Кино снимают? - Где? - Да вон, - сказала Даша. - Не видишь? Федя притормозил, посмотрел в том направлении: - Вы про киоск? Самый обыкновенный... Даша опустила глаза, подняла через пару секунд. Ничего. В самом деле, пустая площадь с одиноким киоском. Но там только что стоял броневик - старинного вида, времен зари автомобилизма, похожий на ленинский, с двумя башенками, весь в коричнево-зеленых пятнах маскировочной раскраски... "Пора лопать снотворное, - сердито подумала Даша. - Кажется, у майора завалялось что-то в столе. Еще ночку не поспишь - чертики забегают..." - Дарья Андреевна, у вас все... в порядке? - осторожно спросил Федя с редкой для него деликатностью. - Собака, теперь еще что-то помаячило, я ж понял... - Это у вас так в деревне говорят? - Ага. Маячинье... - А моя бабка говорила "блазнится", - усмехнулась Даша. - Ерунда, Федя. Попашешь с мое - после любого недосыпа не так задергаешься... Меры предосторожности, несмотря на четыре спокойных дня, соблюдались прежние - один из ребят поднялся с ней к ее двери, потом повыше, прислушался, мотнул головой: - Никого. Спокойной ночи, Дарья Андреевна. Она кивнула, чуть неуклюже возясь с новыми, незнакомыми замками. Внизу хлопнула дверь, зашумела отъезжающая машина. Даша толкнула дверь от себя. Отшатнулась - из-под ног рванулся поток густого, вонючего дыма, резанул горло, окутал. И начал быстро таять. Она застыла на пороге, не в силах ни выскочить, ни пройти дальше. Дым растаял совершенно. С дешевенькой люстры в коридоре свисал подвешенный за шею черный кот - неподвижный, здоровенный, желтые глаза вытаращены на нее, пасть оскалена, мех встопорщен. Это бы еще ничего, а вот дальше... Она же выключила свет, уходя утром! В самом конце ярко освещенной прихожей лежала отрубленная голова - в подсохшей уже луже крови. Вернее, не лежала, а стояла на очень аккуратно, должно быть, перерубленной шее. Женская голова, рыжеволосая, волосы растрепаны, глаза смотрят стеклянно, жутко, и в лице что-то очень знакомое, если собрать всю силу воли и присмотреться спокойно... И тут она поняла, что это ее собственная голова. Отрубленная. На полу. В луже крови. Кто-то гладил ее по спине под пуховиком, под свитером, под рубашкой словно бы мохнатой, холоднющей лапкой. По телу прошла волна жара, показалось, волосы начинают шевелиться. Даша зажмурилась, крепко-крепко, ущипнула себя за левую ладонь, больнехонько, с вывертом. Открыла глаза. Все осталось по-прежнему: неподвижно висел на люстре черный кот, голова стояла на том же месте. Губы посиневшие, рот приоткрыт, из левого его уголка свисает что-то похожее на противного розового червячка, и это не язык... Даша так и стояла, едва пройдя за порог. Дверь оставалась распахнутой, на лестнице - тишина. Гробовая. Гробовая змея, шипя, между тем выползала... Страшно было шелохнуться, казалось: вот шевельнешься чуточку - и начнется... Она с отчаянной надеждой вслушивалась в окружающую тишину, густую, вязкую, рассчитывая, что зазвучат чьи-нибудь шаги, и видение от появления постороннего человека как-то само собой сгинет, рассосется, исчезнет.
...Даша провела ужасную ночь. То ли переутомилась, то ли все стрессы давали о себе знать. Сон подступал какими. то обрывками, едва начинала засыпать, прямо-таки подбрасывало от непонятной судороги во всем теле, чередой шли кошмары, в лицо лезли оскаленные хари, в ноздрях стояли запахи падали и гнили. Несколько раз вставала пить воду, курила - но так и не удалось выспаться нормально, на работу приехала, чувствуя себя разбитой.
Глава двадцать девятая. Собака.
Воловиков сидел на любимом Дашином месте - на широком подоконнике, качал ногой и смотрел вниз, на слабо освещенную рыжим светом фонарей вечернюю улицу. Даша восседала за своим столом, нетерпеливо барабаня пальцами по стеклу. Хмурый специалист из "хозяйства Граника" собрал свою хитрую аппаратуру в плоский черный чемоданчик, отрицательно помотал головой к вышел, оставив дверь приоткрытой. - Дожили, - сказал шеф философски, - Чтобы каждый день кабинет проверять... - Можно было в ваш пойти. - Чтобы потом какая-нибудь сука накатала анонимку, будто мы с тобой вечерком запираемся и предаемся излишествам прямо у меня на столе? - Вы серьезно? - Совершенно, - сказал он. - С учетом всего происшедшего и предстоящего. Я, Дарья, сейчас чего угодно ожидаю - с любого направления. У меня дверь из коридора не видно, а у тебя в коридор выходит, полное алиби... Что они еще придумают, я не знаю, но на их месте неустанно бы изобретал пакости... - Прогресс налицо, - бледно усмехнулась Даша. - Теперь можно без малейшей запинки выговаривать это жуткое слово "они"... - Не ершись. Вот уж кого ты ни в малейшей степени не можешь упрекнуть, так это меня. Делал все, что мог не только из-под удара выводил, но и развязал руки. - Выполняя распоряжение начальства, а? - Не без этого, - согласился он. - Но тут и от моего личного отношения кое-что зависело. Нет? Даша покивала: - Не смею отрицать... Душевно благодарна. - Фролу на все сто верить нельзя, - сказал Воловиков. - Я тебе верю, что у него был такой вид, словно он и сам чему-то дьявольскому подвергся. И тем не менее, они могли включить тебя в игру по какому-то своему расчету, который мы просечь не в состоянии. И не помощи они у тебя ищут, а что-то маскируют, протаптывают ложный след. Чтобы они оказались кем-то затерроризированы... - Почему бы и нет? - усмехнулась Даша. - Люди ж они, в конце концов, со всеми слабостями и недостатками. И не могут просчитать всего. Знаете, что мне пришло в голову? Он при всем его уме и ловкости человек прежнии. Ранешний. Ему сколько, пятьдесят? - Пятьдесят три. - Вот видите. Формировался в другое время. Может не видеть новой опасности именно потому, что она новая. Нечто, настолько выходящее за круг прежнего опыта, идей и расчетов... - Во-первых, у него хватает молодых спецов. А во-вторых, если следовать этой логике, ты-то давно должна была наткнуться на источник всех фантасмагорий. Тебе-то едва тридцать, вполне электронное дите. В армии дело с хитрой аппаратурой имела... - Да чушь все это, насчет аппаратуры, - сказала Даша. - Я тоже в психотронное оружие не верю. Ларичев убедил. Полтора часа объяснял, что на данном этапе столь конкретное внушение и в самом деле невозможно. Расстройство здоровья можно вызвать некоторыми видами электромагнитных излучений, импотенцию. Прекрасно помню, что у людей, оказавшихся Неподалеку от мощных передатчиков, радиоволны определенной частоты могут вызвать слуховые галлюцинации в виде щелчков и треска... но чтобы тянуло продать конкретные акции? А что до гипноза - еще невероятнее. Потребовалась бы целая орда Кашпировских и Чумаков, чтобы обработать столько людей. Да и не к каждому подойдешь. Самое интересное - я где-то вроде бы услышала насчет продажи акций... какой-то частный, абсолютно частный разговор... акции, их продажа, связанные с этим странности... потрясла головой. - Нет, забыла. Вновь началась резь под веками, словно туда попала пыль. На миг все перед глазами заволокло туманом. Даша попыталась медленно, осторожненько проморгаться. Туман прошел, стало полегче. - Ты что, не выспалась? Вид бледный. - Ага, - сказала Даша. - Кошмарики всю ночь перед глазами плясали. Таблеток каких-нибудь у Ларичева надо было взять, в прошлый раз так хорошо мозги прочистили... Черт, сигареты еще кончились... Где-то в столе была пачка, если орлы не скурили. Нашла в столе початую пачку красного "Соверена". Воловиков покачал головой: - Дыми поменьше, голос совсем хриплый... - Пикантность придает, - отмахнулась Даша. - А знаете, в одном Фрол безусловно прав. Либо мне больше не строят пакостей оттого, что я ушла в сторону, либо готовят что-то новое и заковыристое. Мы-то прекрасно знаем, что последние четыре дня я топталась на месте, следовательно, не могла в сторону уйти... - смущенно пожала плечами. - Заинтриговал меня Фрол настолько, что стала к себе прислушиваться - а не родится ли какое-то нелепое, немое побуждение. Ничего подобного. Разве что тянет водки налопаться в качестве средства от усталости. Но это не чужое родненькое... - Ты, кстати, в сейфе ничего такого не держишь? - Да вы что. Сто лет назад стояла бутылочка, но сейчас - и в помине... - Смотри. Хвостов не оставляй. Да, думал я насчет зыбинского послания, но в голову ничего не лезет. Нет у нас двадцать пятого канала. И ни одна телестудия у нас под номером "двадцать пять" не располагается, ни на одной улице. - Двадцать пятая серия, - сказала Даша. - Чего - "Санта Барбары"? Так сейчас идет двухсотая... Или нет? Я-то не смотрю, не помню... Но письмо, несомненно, Зыбиным составлено. Его отпечатки и на конверте, и на рисунке, - он печально улыбнулся.- - Если только заговорщики не подсунули. А может, пошлем киношникам официальный запрос? С чем у них ассоциируются цифры "25" применительно к кинопленке? - Идиотами будем выглядеть, - сказала Даша. - Да мы ими и так выглядим. Дрын помаленьку начинает терять терпение. Глядя на твои качели... - Какие еще качели? - Судьба у тебя в последнее время похожа на качели, - сказал Воловиков. Вверх-вниз. В тупик забрела - и вдруг отыскивают Паленого, качели вверх. Новый тупик - возникает загадочный Шохин, качели вверх. Дело вроде бы закончено, но ты уперлась, хоть никто и не верит - убийство в Солнечном случайно раскрывается... - Вот уж что подстроить невозможно. - Конечно. Я и не держу в мыслях ничего такого. Просто качели напоминает до чрезвычайности. Вверх-вниз. И это покушение на тебя - лучше момента придумать невозможно. Не сама, часом, устроила? Даша тоже улыбнулась: - А что, еще одна анонимка пришла? - Не удивлюсь, если придет, именно такого содержания... - Он глянул на часы, слез с подоконника. - Пойду. Тебя подкинуть, или со своими поедешь? - Со своими. Она закурила новую сигарету, попыталась еще о чем-то думать, что-то прокрутить, но не получалось - голова болела, чертова бессонница все карты спутала. Сердито раздавила в пепельнице едва начатую сигарету и пошла одеваться. Коридор был уже тих и пуст, в тусклом свете немногочисленных лампочек выглядел еще унылее, чем днем. Шаги сегодня отдавались каким-то особенно противным эхом, и Даша пошла быстрее. Уловив краем глаза движение в "карманчике", остановилась и посмотрела в ту сторону. "Карманчиком" звали небольшой тупичок неподалеку от лестничной площадки. Высокое окно выходило во внутренний двор, у двух стен стояли два обтерханных Дивана, и тут же помещалась чахлая пальма в кадке, умученная окурками. Из-за дивана, бесшумно ступая, вышла здоровенная овчарка и сделала несколько шагов к Даше. Остановилась, вытянув шею, шевеля черным носом. Рослая, чепрачная псина. В глазах отразился падавший из коридора свет, и они вспыхнули серебристым лунным блеском. - Ты чья? - спросила Даша. - Опять Пашков псину оставил без присмотра, а сам в дежурке торчит? Тебе ж спать пора... При звуках ее голоса овчарка придвинулась еще на шаг, молча, недобро ощерилась. Блеснули влажно-белые клыки. Даша собак не боялась никогда. Особенно к ним привыкла, когда майор то и дело затаскивал из питомника в гости очередного любимца - хоть раз покормить домашней жратвой. А щенки, было время, по несколько штук ползали, задерживаясь словно на полустанке, по пути к ветеринару, на прививки, - или наоборот. Но сейчас неизвестно почему возник безотчетный страх - вечер, пустынный коридор, по-казенному голый и обшарпанный, тишина, голова чуть кружится из-за недосыпа... В таком состоянии сами сббой рождаются необъяснимые тревоги, все как-то по-другому предстает как в детстве, когда приходилось бежать в школу через темный пустырь. - Хорошая собачка, - сказала Даша, медленно шагнув к лестнице. Овчарка еще сильнее оскалилась, двигалась за ней, словно на невидимой привязи - бесшумной кошачьей поступью, не приближаясь, но и не отставая. Даше стало стыдно за себя, но страх не проходил. На лестнице она оглянулась - собачища дальше не пошла, стояла, зло таращась вслед, и глаза отливали тем же фосфорическим блеском. Открыв дверь дежурки, Даша поманила Федю и хотела было выйти на улицу - но передумала, вернулась: - Ребята, что-то я Пашкова не вижу... - Так он еще в семь уехал, - сказал капитан Житковец, обреченный сегодня на ночное дежурство. - А кто тогда собаку оставил? Здоровенная овчарища на втором этаже бродит, да еще и скалится. Не могла ж с улицы забрести? Гладкая такая псина, здоровенная, явно хозяйская... - Собаку никто не заводил? - громко осведомился Житковец, обернувшись к полудюжине скучавших в дежурке. Все покачали головами. - Пойдем посмотрим, - Житковец решительно направился к лестнице. - А то еще цапнет кого, будет номер. В Свердловском какой-то обормот хомяков из кармана повыпускал и тихонько смылся, ребята утром пришли, а они бегают, Ставер с похмелья был, так в первый момент решил, что глюки - белые, пять штук, так и шмыгают... Федя увязался следом. Они поднялись на второй этаж, зашли в "карманчик". - Вот из-за этого дивана вышла, - сказала Даша, растерянно оглядываясь. Где ж она? Житковец добросовестно прошел в конец коридора, заглянул в тупичок, где располагался кабинет Воловикова. Вернулся, передернул плечами, посмотрел на Дашу, подумал и пошел вверх. Минуты через две вернулся: - Никаких тебе животных, ни диких, ни домашних. Даш, а ты меня не разыгрывала? За ту хохму? Недельки две назад веселый человек Жцтковец подсунул ей в стол купленную в столичном магазине розыгрышей безделушку - отрубленную кисть руки, синюю и окровавленную. - Да я и думать забыла, - сказала она сердито. - Нет, правда, была овчарка... - Нет никого. Даже болонки нема. На лестнице Даша вновь оглянулась - и вскрикнула: - Вот она! Овчарка стояла на прежнем месте не сводя с Даши тускло, как гнилушки, посверкивающих глаз. - Где? - резко обернулся капитан. - Нету... Собака и в самом деле исчезла неведомо куда - пока Даша оборачивалась к Житковцу. Капитан очень внимательно пригляделся к ней: - Что-то вид у тебя... не розыгрышный. Дарья, у тебя все нормально? Голосок-то... - Ничего не понимаю, - сказала Даша. - Была только что... Федя, ты не видел? - Да не было никого. Ее словно бы пробрал озноб, плечи самопроизвольно передернулись. Мотнула головой, отгоняя странную слабость: - Ладно, пошли, Федя, что-то я и в самом деле... того. Едва она ступила на крыльцо, навстречу двинулся высокий молодой человек в элегантном пальто нараспашку - то ли тот самый, давешний, то ли очень похожий. "Ангелы-хранители" стояли у машины, настороженно смотрели на него, совсем как в прошлый раз. - Дарья Андреевна, я - Ахмет Карлович, - сказал он негромко. Уж он-то был реальным - все его видели, не только Даша... - Принесли что-нибудь? - Может быть, пройдем на минутку в мою машину? Даша уселась с ним рядом в салоне темного БМВ, закурила. - Вот это - материалы по "Шартекс-банку". Это - по родителям и контактам Ольминской. Вы так запомните, или возьмете? - Так запомню, - сказала Даша. Четыре листка, отпечатанных на принтере. Составлено весьма хитро - ни фамилия Ольминской, ни название банка не упоминались ни разу, человеку постороннему и не понять, о чем и о ком идет речь. Все это Даше было совершенно неинтересно, но она сама это придумала, и роль пришлось доигрывать до конца. Бегло просмотрела материалы, притворяясь, что вдумчиво запоминает. Все, что касалось банка, тут же забыла. Родители Ольминской - ничего особенного. Из контактов, как и следовало ожидать, значился один Крокодил. - Запомнила, - сказала она, возвращая бумаги. - Как насчет остального? - Протечки в вашем ближайшем окружении не зафиксировано. Той, что соответствовала бы указанным вами... параметрам. За кого-либо другого, понятно, не ручаемся. - А по Усачеву? - Всеми менеджерскими делами у него ведали ребята из "Терминатора". Знаете такую фирмочку? Владелец и шеф - некто Агеев. - Слышала, - сказала Даша, притворяясь совершенно незаинтересованной. - У вас на него есть что-нибудь? - Ничего. Чистая контора. Пользуется покровительством Дария Москальца, они с Агеевым друзья детства и одноклассники. Сам Москалец, по нашим данным, усачевскими маскарадочками иногда пользуется. Вас это направление интересует? - Да нет, - на сей раз она сказала чистую правду. - -Спасибо. - Что-нибудь еще? - Пока нет. Счастливо. Она вылезла из машины и, насвистывая, бодро направилась к новенькому Фединому "москвичонку". Дажн голова болеть перестала, и глаза не так резало - наконец-то! Прорезался усачевский "метрдотель" - и оказался не просто заочно знакомым, а прочно, судя по всему, впутанным в дела текущие... Пожалуй, теперь можно разворачивать все силы в его сторону - и в борделе-то он заместо "мадам", и немец с ним контачит, и француз им интересуется, так что русским грех отставать... - Эт-то еще что? - спросила она. - Кино снимают? - Где? - Да вон, - сказала Даша. - Не видишь? Федя притормозил, посмотрел в том направлении: - Вы про киоск? Самый обыкновенный... Даша опустила глаза, подняла через пару секунд. Ничего. В самом деле, пустая площадь с одиноким киоском. Но там только что стоял броневик - старинного вида, времен зари автомобилизма, похожий на ленинский, с двумя башенками, весь в коричнево-зеленых пятнах маскировочной раскраски... "Пора лопать снотворное, - сердито подумала Даша. - Кажется, у майора завалялось что-то в столе. Еще ночку не поспишь - чертики забегают..." - Дарья Андреевна, у вас все... в порядке? - осторожно спросил Федя с редкой для него деликатностью. - Собака, теперь еще что-то помаячило, я ж понял... - Это у вас так в деревне говорят? - Ага. Маячинье... - А моя бабка говорила "блазнится", - усмехнулась Даша. - Ерунда, Федя. Попашешь с мое - после любого недосыпа не так задергаешься... Меры предосторожности, несмотря на четыре спокойных дня, соблюдались прежние - один из ребят поднялся с ней к ее двери, потом повыше, прислушался, мотнул головой: - Никого. Спокойной ночи, Дарья Андреевна. Она кивнула, чуть неуклюже возясь с новыми, незнакомыми замками. Внизу хлопнула дверь, зашумела отъезжающая машина. Даша толкнула дверь от себя. Отшатнулась - из-под ног рванулся поток густого, вонючего дыма, резанул горло, окутал. И начал быстро таять. Она застыла на пороге, не в силах ни выскочить, ни пройти дальше. Дым растаял совершенно. С дешевенькой люстры в коридоре свисал подвешенный за шею черный кот - неподвижный, здоровенный, желтые глаза вытаращены на нее, пасть оскалена, мех встопорщен. Это бы еще ничего, а вот дальше... Она же выключила свет, уходя утром! В самом конце ярко освещенной прихожей лежала отрубленная голова - в подсохшей уже луже крови. Вернее, не лежала, а стояла на очень аккуратно, должно быть, перерубленной шее. Женская голова, рыжеволосая, волосы растрепаны, глаза смотрят стеклянно, жутко, и в лице что-то очень знакомое, если собрать всю силу воли и присмотреться спокойно... И тут она поняла, что это ее собственная голова. Отрубленная. На полу. В луже крови. Кто-то гладил ее по спине под пуховиком, под свитером, под рубашкой словно бы мохнатой, холоднющей лапкой. По телу прошла волна жара, показалось, волосы начинают шевелиться. Даша зажмурилась, крепко-крепко, ущипнула себя за левую ладонь, больнехонько, с вывертом. Открыла глаза. Все осталось по-прежнему: неподвижно висел на люстре черный кот, голова стояла на том же месте. Губы посиневшие, рот приоткрыт, из левого его уголка свисает что-то похожее на противного розового червячка, и это не язык... Даша так и стояла, едва пройдя за порог. Дверь оставалась распахнутой, на лестнице - тишина. Гробовая. Гробовая змея, шипя, между тем выползала... Страшно было шелохнуться, казалось: вот шевельнешься чуточку - и начнется... Она с отчаянной надеждой вслушивалась в окружающую тишину, густую, вязкую, рассчитывая, что зазвучат чьи-нибудь шаги, и видение от появления постороннего человека как-то само собой сгинет, рассосется, исчезнет.