Бушков Александр Александрович. Бешеная (Бешеная - 1)

- А что так? Некогда, или подходящего мужика нет на примете? Она ответила универсальным жестом - пожатием плеч. Генерал набычился. Похоже, ему надоело играть и бездарно ломаться. - Проверим-ка ваше чутье, господа сыскари, - сказал он почти дружелюбным тоном. - Как по-вашему, зачем я вас вызвал? Даша вторично прозондировала почву мимолетной улыбкой: - Сообщить пренеприятнейшее известие? - Теплее. А какое? - Пожаловался кто-то, - сказала она уже увереннее. - Снова Казмина? - Холодно. - Кто тогда? Марзуков? - Ты анекдот про Суворова знаешь? Сказал он однажды одному трепливому офицерику, что жизнь тому осложняет один-единственный лютый недруг. Тот, дурачок, стал взахлеб разные фамилии называть, в точности, как ты сейчас, а Суворов ему говорит: "Враг твой - язык твой, милай..." Ну, в точности о тебе, звезда моя. Жалоб на тебя не было. Просто-напросто какой-то доброжелатель прислал анонимку. Анонимки же всегда доброжелатели шлют,.. - И в чем там меня обвиняют? - Да ни в чем. Доброжелатель ведь. Все, что нужно, ты себя сама оборудовала. - Он сбросил газету, прикрывавшую, оказалось, большой нестандартный конверт из серой бумаги, запустил туда пальцы и вытащил цветную фотографию. Щелчком отправил ее через стол Даше. - Эту погляди для начала, у меня еще мною, самых разных.,. Даша осторожно взяла снимок. Воловиков придвинулся, тоже заглянул. На фоне пестрых книжных полок в раскованной позе стояла рыжеволосая девица, имевшая на себе из одежды лишь распахнутый милицейский китель. Какое-то тягостное мгновение до Даши не доходило, потом вдруг, рывком, осознала. И узнала свою собственную персону - с хмельной, невыносимо глупой улыбкой от уха до уха, растрепавшимися волосами. Даже если бы специально позировала, столь вульгарной и откровенной позы могло и не получиться. Рядом громко крякнул Воловиков. Даше казалось, что у нее тлеют и дымятся кончики ушей, и не щеки пылают, а вес тело. Она застыла в неловкой позе, не зная, что Предпринять - то ли положить снимок, то ли... - Нравится? - безжалостно спросил Дронов. - Я ж говорю, у меня всякое есть. Хочешь полюбоваться, проказница-озорница? Ну, ты у нас раскомплексованная... Вспомнив, что последовало вскоре после того, как ее в этой позе запечатлел неведомый фотограф, Даша зажмурилась от стыда и несусветного позора. - На меня смотри! - последовал генеральский рык. Она кое-как разлепила веки. Генерал медленно багровел лицом. Даша чувствовала, как застывший рядом Воловиков затаил дыхание. Дронов заговорил. Он изъяснялся недолго, но энергично и цветисто. В салонном переводе на литературный Русский это звучало бы примерно так: "Если вам, ветренная девушка, жизненно необходимо общаться накоротке с представителями противоположного пола и предаваться эротическим экспериментам, следует по крайней мере проявлять разумную осторожность в выборе места встречи, освещенности и костюма". Такой жалкой и униженной Даша себя еще не чувствовала - ни в этом кабинете, ни вообще в жизни. Лицо горело. Генерал выдохся быстро - он, вообще-то, был не из записных матерщинников. Но под его взглядом, красноречивым и яросгным, было невыносимо. Рядом раздался оглушительный кашель и растерянное ругательство - это Воловиков в волнении сунул сигарету в рот не тем концом, прикурил фильтр и ухитрился разок затянуться полной грудью. Стал неловко гасить в пепельнице чадящий горелой синтетикой "Опал". - Циркач! - рявкнул Дронов. - Ты кого тут дуриком считаешь? Отвлекающий маневр он мне лепит! Забыл, что я тебе про этот фокус и рассказывал? Вспоминая личный опыт? Затуши живо! И дай Дашке сигарету в зубы, у нес руки трясутся. Ну что, Дарья, мяукни чего-нибудь, мне интересно послушать... Она затянулась подсунутой сигаретой - пальцы н в самом деле подрагивали опустила глаза: - В конце концов, мне не семьдесят лет, и нога у меня не деревянная. Чего уж там, иногда сплю с мужиками, бывает, и при свете. Настроение было хорошее, дела шли удачно, подурачиться хотелось... - Да уж... Тысячи баб спят с мужиками при свете, только вот их не подловили, а тебя подловили. - Но ведь шторы были задернуты... - Зато у тебя... многоточие... было отдернуто, как ворота в Кремле... Ты что, на усачевских шлюх насмотрелась? - Получается, что-то вроде тою... - с вымученной улыбкой сказала Даша. - Экспериментаторша, мать твою... Давай сюда! - генерал, яростно сопя, забрал у нее фотографию и сунул в конверт. - Ты реветь не собираешься? Вот и слава богу... Я бы тебя еще разок оттаскал на матах, пылкая ты наша, только это все без толку. Не до эмоций. Нужно думать, как из этого говна выкарабкиваться с наименьшими потерями. - Откуда это взялось? - тихо спросил Воловиков. - Пацан принес дежурному. В запечатанном конверте. Сказал в окошечко, что это личный пакет генералу Дронову, бросил на пол - и был таков. Ты уж прости, Дашенька, я все это непотребство покажу Палычу, пусть оценит соколиным взором... Водички дать? - Не надо, - с сухими глазами сказала Даша. Воловиков, отворачиваясь от нее, старательно шуршал фотографиями. Генерал звонко барабанил костяшками пальцев по столу. - Ты в своем хахале уверена? - спросил он мрачно. - Не могли тебе его подставить? - Нет, - сказала Даша. - Времени было достаточно, прокачала... - Вряд ли это он, - не оборачиваясь, бросил Воловиков. - С высокой степенью вероятности не он. Будь это он, хватило бы смекалки расположить аппаратуру выгоднее. Постарался бы не заслонять объектив, а Дарью мягко и ненавязчиво располагать так, чтобы чаще попадала в фокус. Больше половины снимков совершенно испорчены - лиц не видно, заслоняют друг друга... Вы обратили внимание - все снимки сделаны с одной и той же точки. Аппарат был закреплен жестко. - Обратили мое внимание, - сварливо сказал Дронов. - Я, когда отплевался и первично прокачал ситуацию, вызвал Пашу Тимонина, он мне говорил примерно то же самое. Ну-ка, Дарья, скажи веское слово - куда могли засадить аппарат? Ты эту комнату лучше знаешь... - Снимали со стороны окна, - сказала Даша, не поднимая глаз. - Объектив направлен словно бы сверху вниз... - Широкоугольный объектив, обеспечивающий максимум захвата, - дополнил Дронов, заглянув в бумажку. - Размеры несомненно миниатюрны... устроен по принципу "рыбий глаз"... высокая разрешающая способность... предположительно спецтехника... характеристики фотобумаги... Половину снимков, конечно, можно выкинуть, но остается вполне достаточно. Может, есть и еще. А тут ты вообще как на сцене... Да ладно Тебе, глазеньки-то подними покаянные... Будет просто прекрасно, если все ограничится этим конвертиком. А если нет? Следующие ходы хорошо представляете? Соображаете, что начнется, если еще одна подборка пойДет на Черского? В прокуратуру? Дискредитация офицерского звания, стриптиз в мундире, да еще с посторонним элементом... А представьте, если наша "Секс-миссия" с самым невинным видом опубликует этот вот снимочек, пусть даже без упоминания анкетных данных? "Прекрасная морячка" у них уже была, подпишут: "Прекрасная гаишница"... Как нам в этом случае подстраховаться - установить в редакции пост, чтобы проверял всю поступающую почту? Ты хоть понимаешь, что подставилась, как я не знаю кто? Что тебя будут жрать, а ты и пискнуть не посмеешь? - Понимаю, - сказала Даша. - Понимяю... - передразнил генерал плаксивым тоном. - Отстаивать я тебя буду, пусть даже нам и в самом деле посадят на шею прокуратуру в связке с инспекцией по кадрам... именно так, давайте сразу предполагать самое худшее, здесь баловством не пахнет. Нужно постараться, чтобы не дошло до суда офицерской чести, нужно послать Пашу осмотреться на месте, а твой хахаль должен при нужде бить себя в грудь и кричать, что вы завтра подаете заявление в ЗАГС, и эти забавы - игры почти что уже семейные... А это идея! - он оживился. - Заявление сегодня же подадите, успеете. - Но... - Пусть гроза пройдет, а там хоть удавите друг друга! Подумаешь, через месяц скажете, что передумали... Чтоб сегодня же подали, а если твой не захочет, Палыч с ним поговорит... Ну, Дарья, ты мне головную боль обеспечила надолго. И будь ты кадром хоть самую малость поникчемнее... Все равно, вывернешься из этого дерьма не особенно побитой - будешь долго ходить по струнке и на каждое траханье у меня лично резолюцию получать с завизированным перечнем поз и ужимок. Мать твою, еще ведь и департамент общественной безопасности, и большой дом... - Значит, я была права, - сказала Даша. - Зачепила болевую точку, сама того не заметив н не понявши... И забеспокоился кто-то. Они ж меня натуральнейшим образом выводят из игры... - Эти твои коварные заговорщики? Второй план "дела с шарфиками"? - Кто же еще? Больше я никому на мозоль не наступала. - Как рабочую версию, существование "второго плана" я допускаю, - сказал генерал. - Но не согласен, что на "втором плане" - непременно нечто грандиозное. Не придавай своей персоне такое уж значение... Средней руки криминал на одном из ответвлений - это гораздо реалистичнее. Меня не убеждают голословные заверения, будто Паленый был недостаточно ловок и изобретателен, чтобы совершить три убийства именно так, как они были совершены. Убийцы-маньяки народ как раз изобретательный и ловкий, способный на разработку железных сценариев... Чикатило не проходил никакой спецподготовки - но печальный итог известен. Наши газетные дурики его многолетнее гулянье на свободе сваливают на застой и всепроникающий диктат КПСС, но любой профессионал скажет, что это чушь собачья. Потому что помнит, как не раз утыкались в тупик со своими сексуальными маньяками западные сыскари. Сплошь и рядом ловили по чистой случайности, а не вычисляли. Англичане своего Джека-Потрошителя в свое время так и не смогли взять, хотя работать умели уже тогда... И насчет Мастера - Дарья, твоя сексуальная интуиция меня опять-таки не убеждает. Ты тогда ходила по лезвию, волновалась, восприятие неминуемо сдвинуто, возможны любые огрехи - независимо от пола внедренного опера. А если добавить и учесть, что ни единого фактика, ни клочка опровергающей информации нет... - И все же компромат на Дарью собирали старательно, - негромко сказал Воловиков. - Такие снимочки предполагают квалифицированное и долгое наружное наблюдение, неплохие возможности по части техники... - Это еще не означает, что она невзначай нащупала преступление века, мгновенно отпарировал Дронов. - Не забыли историю с играми вокруг фирмы "Гексаюн"? Обида выеденного яйца не стоила, но у того, кого обидели, серванты лопались от баксов, и он из чистой мстительной амбиции израсходовал дикие суммы на технику и частных сыскарей. Ради совершенно пустяшного результата, если помните... Так и здесь. "Второй план" может оказаться пустяковиной, а Дарья получит по мозгам очень даже всерьез. Давайте-ка вернемся к снимкам. Перед нами классический "золотой вариант" когда тому, кто хочет вывести из игры неудобного сыскаря, нет нужды в подлогах, провокациях, лжесвидетелях, подкупе должностных лиц п грозных телефонных звонках из высоких кабинетов. Достаточно подкинуть снимки, а дальше все само покатится... Дарье влепили плюху, от которой она долго не разогнется. В старые времена, когда еще резвились замполиты, я был бы вынужден если не выгнать ее моментально, то перевести помощником младшего дежурного в самый захолустный райотдел. В собачий питомник, как... Ну, ты поняла. Сейчас дышится полегче, но вместо старых хлопот, ибо свято место пусто не бывает, появились новые. Визгучая пресса в том числе, и это не самое серьезное. Ситуация вам известна. И областники, и прокуратура с визгом ухватятся за такой подарок судьбы... Бляха, я заранее просчитываю реплику Ганушкина: "Говорите, вы ее как отличного опера включили в делегацию к французам? Вот она там, вместо того чтобы должный опыт перенимать, парижских штучек и нахваталась..." - Может, и не дойдет до них... - без особой уверенности сказал Воловиков. - Давайте будем оптимистами и станем готовиться к самому худшему - чтобы в случае чего быть подготовленными... Так вот, наша слабость отнюдь не в том, что мы из-за Дарьи оказались под огнем на поражение. Мы слабы оттого, что никто, и Дарья в том числе, совершенно не представляет, где нам искать концы и нити, ведущие к шантажистам. Они Дарью видят, а она их - нет... Верно? - Верно, - сказала Даша. - Будь у меня возможность продолжать... - В каком направлении? Какие версии ты будешь отрабатывать? Какие ориентировки давать агентуре? Кого брать в разработку? Растаявшего в воздухе Шохина? Ты с ним можешь завтра на улице столкнуться, а предъявить не сможешь ничего. Контакты свихнувшегося Усачева? Телестудию, за которой не видно ни малейшего повода, ни мотива? Есть риск угодить в необозримое болото... Это были почти те же уничтожающие удары по слабым местам, что недавно мастерски провел Воловиков, и Даша молчала. - Отстаивать тебя будем, я уже сказал. Ты у нас не пришей-пристебай, поборемся... - произнес Дронов. - Лишь бы ты сама себя не загнала в пиковое положение, когда никто для тебя ничего не сможет сделать. Вроде того, как было с Синцовым. По-человечески он прав, помог хорошим знакомым и честным людям получить от жуликов их же собственные деньги, а формально - злоупотребление служебным положением и чуть ли не рэкет... Или ты сама хочешь на вольные хлеба? - Нет, - сказала Даша. Генерал тихонько похлопал кулаком по столу, веско. с расстановкой приговаривая в такт: - Не подставляться ни в малейшей степени. Улицу отныне переходить на зеленый свет даже там, где нет светофоров. Со всеми фигурантами обращаться, словно с хрустальной вазой - исключительно на "вы" и при свидетелях, чтобы головой об стенку не стукнулись и не заорали потом о рукоприкладстве... К Казминой съездишь как можно быстрее, извинишься и скажешь, что слежки и разработки никакой не было, а была деликатная охрана, из опасения, что ее жизни может угрожать маньяк. Охрана свидетеля, как в Штатах. Сыскари попались молодые и неопытные, плохо представляли разницу между охраной свидетеля на западный лад и оперативной разработкой, оттого и полезли с дурацкими вопросами к людям из ее ближайшего окружения. В таком ключе. Может, и не поверит, но ты обязана, смирив гордыню, рассыпаться перед ней мелким бесом. Чем меньше на тебя бумаг, тем лучше. Документацию по всем делам оформить в сжатые сроки и ювелирнейше. Все группы поддержки я у вас забираю. Больше они вам не нужны, а у остальных проблемы посерьезнее... - Хоть одну машину оставьте, - умоляюще протянула Даша. - И внедрёнку в психушке. - Ладно. Как-никак еще нападение на тебя нужно расследовать. Это для нас опять-таки плюс - героическая Дарья, не дрогнувшая под пытками... Что еще? Загружать твою группу пока особо не будем, дам я тебе, Дарья, еще пару дней, и не столько из особого к тебе расположения, сколько затем, чтобы на Черского и Ленина не подумали, будто они могут кого-то из наших заглотать, как воробушка... Вдруг и наткнешься на что путное? А параллельно возьмешь дело в Солнечном. Где двойное убийство н раненый пацан. Этот их подозреваемый, спорый успел сознаться, меня не убеждает, и Палыча тоже. - Да и меня тоже, - сказала Даша. - Но как же... - Безо всяких! Я же сказал - ходить будешь по струнке. Мы обязаны тебя подать, как звезду сыска: раскрутила налет на обменный пункт, блестяще закончила дело маньяка-убийцы, а теперь энергично вгрызаешься в расследование нового зверства, взбудоражившего весь город, уже вроде бы взяла след, и грех тебя сейчас дергать на ковры из-за дурацких эротических забав с Мнихом, без пяти минут мужем... И чтобы никакой бутафории с Солнечным. Берешься всерьез. Палыч созвонится, перекинут материалы, поговоришь с тамошними розыскниками - и вперед с песнями. - Это же у меня займет двадцать часов в сутки... - А ты бухайся в постель только затем, чтобы спать, - нехорошо нахмурился генерал. - Дарья, ты мое терпение не испытывай. Тебе сейчас выступать не положено. - Есть, - уныло сказала Даша. - Вот и шагайте... Нет, погоди. С чего бы это вдруг к тебе чека отнеслась столь любезно? Сами позвали на стадии первичного расследования, разоткровенничались, кофеем поили... Они давно уже набирают по шажочку былую борзоту, в свете последних назначении особенно, куратор наш зашевелился, давеча опять по зданию шмыгал... - Представления не имею, - пожала плечами Даша. - Ну-ну. - в голосе генерала определенно чуялось сомнение. - Точно? Никого они так не ублажают, а тебя вот вдруг.. Даше эти нотки категорически не понравились. - Да бог ты мой, сама теряюсь... Ей показалось, что собственный голос зазвучал фальшиво. Скверно, когда тебя, как нашкодившего котенка, тычут носом в дерьмо за реальный проступок, но еще хуже, когда заподозрят в грехах, к которым ты ни сном ни духом не причастна... И, отбиваясь от насквозь надуманного обвинения, всегда отчего-то теряешься, суетишься не по делу... - Если бы я им стучала, они ни за что не стали бы меня столь неумно засвечивать... - Да успокойся, я и в мыслях не держал... Идите уж, пашите. И смотрите у меня... Уже возле двери она бросила мимолетный взгляд через плечо. Показалось ей, или генеральский взгляд на секунду стал колючим, словно Дронов смотрел поверх невидимого ствола... Вот так, должно быть, и начинается мания преследования... Но Парамонова-то определенно проводила ее злорадным взглядом, тут никакой манией и не пахнет. - Можно, я съезжу с Пашей? - спросила она шефа. - Ну, съезди. Заодно перечирикай с твоим.-- Только потом моментально берись за Солнечный, и чтоб никакого жеманства. - Интересно, Парамониха не разболтает? - спросила она, когда они удалились от генеральского кабинета на приличное расстояние. - Не должна. Четко вызубрила, когда можно звонить языком, а когда с Дрыном шутки плохи. - Воловиков все еще отводил глаза. - Ну ты даешь, Дарья, такая подстава... - Что уж теперь? - вздохнула она. - Всякий развлекается, как хочет, и капитаны, и майоры, и даже подполковники... Воловиков приостановился: - Это не в мой огород? - Да ну... С чего вдруг? - Дура ты все-таки, Дарья, - тихо сказал Воловиков. - Я тебя и так буду вытаскивать, без тоненьких намеков на толстые обстоятельства... - Ну, извините, - покаянно сказала Даша. - Нервишки чего-то разболтались, чушь всякая с языка сыпется... Они остановились у окна. Не так уж и далеко виднелась над крышами верхушка серого здания, девятиэтжнои громады, увенчанной сложными антеннами, областное управление на Черского, почти по-братски поделившее домину с областным управлением ФСБ. Даша зябковато поежилась. Ну, в конце-то концов, всегда открыта дорожка в частные сыскари... - Все наставления усвоила? - спросил Воловиков. - Конечно, - сказала Даша. - Как пела Янка, мне придется отползать... ничего, смирю гордыню. Отползаю на коленках. - И чтоб тебя близко не было возле "Алмаза". Если и они пожалуются... - Им-то с чего жаловаться? Никому пальцы не ломала... - Все равно. У них сейчас нервы вибрируют еще посильнее, чем у тебя. А Москалец - все еще Москалец. Что до меня, я и вправду не пойму, чего ты к ним прицепилась. - А интересно получается, правда? Эти злые чечены, которые террористы, хоть бы стакан рублевый разбили... Все цело, и аппаратура целехонька... - Слушай, Дарья... - досадливо поморщился шеф. - Ты, конечно, извини... Но тебя сатанисты головой оземь не стукали? Так, немножечко? - Да нет вроде. - А такое впечатление, что стукали... Внятно можешь объяснить, что ты к ним присосалась, как энцефалитный клещ? - Я сама-то себе объяснить не могу... - Тогда потухни. А то мне даже кажется, будто ты все это сама устроила, чтобы непринужденнее смыться на вольные хлеба. - Ну конечно, - сказала Даша. - Очень мне было интересно, чтобы вы с Дрыном на меня голую во всех ракурсах пялились... Всю жизнь мечтала, А знаете, мы же буквально на пару минут разминулись с этими самыми террористами, гнал бы Федя чуток побыстрее - и попали бы, как кур в ощип... или во щи? - Везет вам. Как утопленникам. И вот что... - он понизил голос. - Генерал не зря заикнулся... Насчет чека... . - Что? - насторожилась Даша. Воловиков мялся. Закусил нижнюю губу, пошевеливая усами. И сказал почти равнодушным тоном: - Понимаешь ли, Дарья, вот уже несколько дней ползет слушок, что ты, как бы это, в ФСБ постукиваешь... - Я ? - Да ты глазами не сверкай. Умные не верят, да ведь и дураков хватает... - Кто воняет? - Не знаю. Сама представляешь, как бывает, - концов уже не найти, а слушок ползет и циркулирует. Так что учти... - Он потоптался, неловко кивнул и зашагал прочь, бросив уже издали: - Паша поедет, за тобой зайдет... Она гак н осталась стоять у окна. На душе было так пакостно, что новая плюха, свист насчет ФСБ, как бы и не ощущалась вовсе. Но Солнечный - это, и точно, трясина... Убиты отец и четырнадцатилетняя дочь, десятилетнего мальчишку преступник то ли пожалел, то ли посчитал мертвым, пацана пока что нельзя допрашивать. Местные сыскари зацапали кавалера девчонки, как на беду, алиби у него не оказалось, а какие-то хулиганские подвиги на нем давно висели, как на каждом почти вьюноше из Солнечного, донельзя криминального райончика. И он, изволите видеть, быстренько признался, что очень многих профессионалов не убеждает... Она дошла до своего кабинета, распахнула дверь. Там царили благодушие и полная идиллия. Мсье Флиссак что-то весело рассказывал, восседая за Дашиным столом, Славка с Толей и скромно примостившийся в угол сержант Федя хохотали, дым стоял коромыслом, - Праздник жизни? - хмуро спросила Даша. Мсье вскочил, освобождая ей стул. - Сидите, - сказала Даша, прошла по комнате и уселась на свой излюбленный подоконник, уставилась на унылый внутренний дворик, где стояли две машины ППС и радостно носилась выпущенная погулять чепрачная овчарка. - Что примолкли? - Чего-то вид у тебя... - сказал проницательный Славка. - Нормальный у меня вид, - отрезала Даша, чем себя только выдала. Нормальнее не бывает. Она задумчиво смотрела на Флиссака - непринужденного, естественного, веселого и обаятельного. Сияющего, как новенький рублик. Ну для чего она французской разведке? Или хотят выяснить жуткую тайну - зарплату шантарских сыскарей? - Положительно, мадемуазель Дарпя есть некрепко весела, - сказал француз с плуговскоп миной. - Быть возможно, это тут дела кер... сердечный? - Угадали, - сказала Даша без улыбки. - Ну прямо как в воду смотрит--- Как это по-французски будет "разбитое сердце" - сакре кер? - Уи... - Вот, значит, помню... Натуральное сакре кер. - Уж-жас! - сочувственно сказал француз. - И ваш... - Да нет. мой амант тут ни при чем. Просто взвалили вдруг на нас одно дело... - она обвела взглядом всех остальных. - Ну, соколы, поздравляю. Убийство в Солнечном - на наших могучих плечах. Вы уж извините, мсье Флиссак, начались изрядные хлопоты... - О, понимаю, я уже исчезать... - Подождите, - сказала Даша. - У вас, случайно, нет телефона комиссара Дюруа? Получила от него письмо, нужно позвонить, поблагодарить, и спохватилась вдруг, что телефонов-то и не взяла в свое время... - О. разумеется! - Он достал изящный блокнот в Красной обложке с белым силуэтом Эйфелевой башни. - вот этот - служба, комиссариат. Этот и этот дом. Ни секунды колебаний, совершенно естественный, взгляд ни на миг не вильнул... А собственно, даже если он и не писатель, почему он не может знать комиссара? Шарахаешься вслепую, набиваешь синяки... , - А что пишет? - поинтересовался Славка, когда Француз колобком выкатился в коридор. - Опять, поди, замуж зовет? - Ага, - сказала Даша. - Думаю вот, не согласиться ли... Орлы, вы хорошо слышали, что я сказала про Солнечный? Готовьте-ка себя морально, нынче же и приступаем. Что слышно из психушки? - Доктор все еще не в кондиции, - доложил Толя, - Только санитары отвернутся, он уже под кроватью засел и от убийц отмахивается. Три грации его достают день и ночь... - Понятно, - разочарованно кивнула Даша, сняла с вешалки пуховик. Настраивайтесь на Солнечный, а я исчезаю. Изучать проблемы фотографии...
   Глава двадцать четвертая. Забавы в парижском стиле.
   В таком бешенстве Даша Глеба еще не видела. Он держался, как мужику и положено, не срываясь на истерики с матерщиной, но глаза от ярости стали совершенно стеклянными. Сидел, привалившись к стене, смолил сигарету за сигаретой и, судя по вдохновенно-озверевшему лицу, строил планы роскошной мести. Увы. Даша прекрасно сознавала, что это не в его возможностях. Может быть, и не в ее. Те, кто устраивает такие фокусы, попадается редко. Их час назад выставили на кухню, а в комнате шуровали гении фотографии Паша Тимонин и двое узких специалистов-практиков. Возглавлял все это предприятие мрачный и неразговорчивый даже среди своих подполковник Граник, доверенное лицо Дронова, ведавший в городском УВД едва ли не самой таинственной и законспирированной службой, в чью задачу входило выявляй, внедренки в собственных рядах - от "проводок" криминала до агентуры "соседей". Естественно, столь увлекательное занятие в два счета сделает мизантропом любого... - Придется, наверное, все-таки заявления подать... сказала Даша осторожно, - Да хоть сто, если надо, - махнул рукой Глеб. - У тебя-то как, лопатками стенку чувствуешь, или не столь мрачно? - Да вроде обошлось, - как можно беззаботнее ответила она, чтобы не нагнетать трагедию. - Я все же, скромно говоря, кадр не из бросовых. Спишут на милые забавы обрученных... - Такое впечатление, что тут постарался осколок прежних эпох. Когда по любой аморалке лупили из крупного калибра. - Может, он и пытается такое впечатление произвести, - сказала Даша. Вокруг тебя в последние дни ничего необычного не происходило? - Кто знал? Я ж не присматривался, могли сто человек следить... - Нет, а вообще? Не обязательно - слежка. Он старательно задумался, уставясь в потолок и шевеля губами для лучшей концентрации мысли. Мотнул головой: - Ничего такого не могу припомнить. Думаешь, меня замажут? Как ни крути, а компромата не отыщешь. Ты у меня - единственная порочащая связь, как оказалось... - Не скалься, - сказала Даша. - Надо поосторожнее. Подберут ключики, подкинут ствол пли пакет с анашой, придется потом из кожи вон лезть. У меня замки получше, и все равно о тмычку примастрячили.