Хренотень какая-то... И, главное, как понимать «ребенок капитана ЖИВ ЖИВ»?!. И почему этот «ребенок капитана» подчеркнут?
Шифр, никаких сомнений. Это какой-то код. И что, Алексей должен его разгадать? И как, позвольте спросить?! Без ключа, без подсказки!
Ребенок капитана... Какого такого капитана? Гранта? Немо? Или одного из Двух Капитанов?
Да черт бы подрал эти спецслужбы с их шпиономанией! Алекс — Юстасу, мать вашу!
Ширкнула по металлу заслонка «глазка», и через секунду в замке громко заворочался ключ.
— Карташ, на выход давай! — сказал цицик. — Пальтишко возьми. Приехали за тобой...
Алексей почувствовал, как в желудке у него что-то оборвалось.
— Кто?..
— Агния Барто, блин! — рявкнул сержант. — То ли переводят куда-то, то ли еще что... Я знаю? Так что сигареты с мылом и зубной щеткой бери, если есть. Разрешено.
— Родион Сергеевич, здравствуйте, — сказал в трубке веселый бархатный голос. — Вы слушаете?
Пастор почувствовал, как непроизвольно поджались пальцы ног. Он узнал этот голос. Блядь, и неужели он испугался?!
Ну... не то, чтобы испугался... но насторожился, правильно?
— Слушаю, — сказал он ровным голосом.
— Узнали, Родион Сергеевич?
— Узнал.
— Вот и славненько. Есть у меня к вам одна нижайшая просьба. Помните, с полгодика назад мы...
Несколько минут Пастор слушал своего собеседника, в нужных местах вставляя: «Да...», «Известно...», «Нет...», «Карташ? Нет, точно нет...», «Понял...» Когда разговор закончился, Родион Крикунов некоторое время без всякого выражения смотрел на погасший экранчик, потом аккуратно положил его в карман пиджака и нервно потер подбородок...
Глава 24
Глава 25
Шифр, никаких сомнений. Это какой-то код. И что, Алексей должен его разгадать? И как, позвольте спросить?! Без ключа, без подсказки!
Ребенок капитана... Какого такого капитана? Гранта? Немо? Или одного из Двух Капитанов?
Да черт бы подрал эти спецслужбы с их шпиономанией! Алекс — Юстасу, мать вашу!
Ширкнула по металлу заслонка «глазка», и через секунду в замке громко заворочался ключ.
— Карташ, на выход давай! — сказал цицик. — Пальтишко возьми. Приехали за тобой...
Алексей почувствовал, как в желудке у него что-то оборвалось.
— Кто?..
— Агния Барто, блин! — рявкнул сержант. — То ли переводят куда-то, то ли еще что... Я знаю? Так что сигареты с мылом и зубной щеткой бери, если есть. Разрешено.
* * *
...Опять запиликал телефон. Родион Крикунов, вор по кличке Пастор, посмотрел на дисплей и нахмурился: номер звонившего не высветился. Он поколебался, но все же нажал кнопку с зеленой трубкой, поднес аппаратик к уху... и стал молча ждать. Если абонент хочет остаться инкогнито, тогда пусть первым и говорит.— Родион Сергеевич, здравствуйте, — сказал в трубке веселый бархатный голос. — Вы слушаете?
Пастор почувствовал, как непроизвольно поджались пальцы ног. Он узнал этот голос. Блядь, и неужели он испугался?!
Ну... не то, чтобы испугался... но насторожился, правильно?
— Слушаю, — сказал он ровным голосом.
— Узнали, Родион Сергеевич?
— Узнал.
— Вот и славненько. Есть у меня к вам одна нижайшая просьба. Помните, с полгодика назад мы...
Несколько минут Пастор слушал своего собеседника, в нужных местах вставляя: «Да...», «Известно...», «Нет...», «Карташ? Нет, точно нет...», «Понял...» Когда разговор закончился, Родион Крикунов некоторое время без всякого выражения смотрел на погасший экранчик, потом аккуратно положил его в карман пиджака и нервно потер подбородок...
Глава 24
Старые знакомые и лица новые
Вдоль по набережной пронизывающий ветер гнал поземку, редкие пешеходы кутали носы в воротники и, судя по всему, кляли на чем свет стоит питерскую погоду. А в салоне «газели» было тепло, хоть и накурено жутко. Когда за ними закрылись ворота «Крестов», Карташ вдруг почувствовал свободу. Блин, вот, оказывается, что это за сладкое слово такое...
Хотя, говоря непредвзято, никаких причин чувствовать себя на воле у Алексея не было. Всю дорогу, пока его оформляли и вели до «газели», он лелеял надежду, что в машине его встретит Кацуба. Бред, понятно, но отогнать навязчивую мысль было невозможно.
Разумеется, в салоне никакого Кацубы не обнаружилось. Все было хуже: в салоне Карташа ждал, нервно улыбаясь, следователь Малгашин в компании молчаливого безликого типа. Тип был одет в цивильный двубортный костюмчик, но разве выправку боевого пса скроешь гражданской одёжей? Так что — какая уж тут свобода... Тем более, что едва они выехали за ворота СИЗО, на запястьях Алексея защелкнулись наручники. «Так, на всякий случай. Не переживайте, порядок такой, потом сымем», — объяснил Малгашин. И откинулся на спинку креслица.
Салон «газели» был оборудован под крохотный кабинет в спартанском стиле — не иначе, для допросов: жесткие кресла вдоль стен, металлический столик с пластиковой пепельницей, привинченный к полу. Окна забраны решеткой и занавешены, равно как решетка и занавеска отделяли салон от водителя. Безликий тип сидел возле откатывающейся дверцы и тупо смотрел прямо перед собой. Точь-в-точь обдолбанный, честное слово. Хотя — дверь-то прикрывает...
— Как вам там живется? — не преминул задать дурацкий вопрос следователь Малгашин, когда «газель» стала набирать ход.
— В натуре курорт, гражданин начальник. Век воли не видать, — последовал от Карташа вполне адекватный ответ. — А куда мы, собственно, направляемся?
— Жалоб нет? На режим, на обращение, на сокамерников? — перечисляя скучным голосом, Малгашин выложил на столик зажигалку, сигареты (все то же доподлинно аглицкое «Собрание»), ручку и бумагу. — Нет? Ну и ладненько... Не бойтесь, господин Карташ, скоро вы вернетесь на свой курорт. А направляемся мы на квартиру к покойному Дмитрию Гаркалову. У нас, видите ли, появились новые данные. И требуется небольшой следственный экспериментик, ничего эдакого, уверяю вас...
— А это тогда зачем? — быстро спросил Карташ и кивнул на пакет, в который свалил бритву, зубную щетку и прочую фигню личной гигиены. — Если скоро вернемся?
— Ну, — выпятил нижнюю губу Малгашин, — а вдруг эксперимент затянется?
Карташ почувствовал легкий озноб.
Так. Что еще за эксперимент? Если он правильно понял, Малгашин имеет такое же отношение к убойному отделу, как сам Алексей — к Армии Спасения...
И куда, в таком случае, они едут?.. Будем надеяться, не в лесок под городом, где его ждет ямка в стылой земле и пуля в затылок. Для чего-то Карташ пока нужен этим типам, кем бы они не являлись. И типы явно торопились. Явно были чем-то озабочены...
Малгашин закурил сам, пододвинул пачку Карташу, жестом показал, мол, закуривай, не стесняйся. Алексей неуклюже, наручники мешали, вытащил свои — они хоть попроще, зато проверенные. Мало ли что мог подмешать в табачок гражданин начальник. И то, что он первым взял сигарету из пачки, еще ничего не доказывает. Как раз таки наоборот... Это в прошлый раз Карташ угощался без сомнений и задних мыслей — тогда он принимал гражданина начальника за простого, затюканного службой следака. Принимал... пока не появились основания считать, что не все так просто. А раз непросто — лучше поостеречься и быть начеку.
— У вас было много времени подумать, — сказал Малгашин. — Единственный плюс тюрьмы — думай себе, сколько влезет... Вы обо всем хорошенько подумали?
— Можно сказать так, что и обо всем, — настороженно и несколько коряво ответил Карташ. — Можно сказать так, что и хорошенько.
— То есть, ваши слова следует понимать, как согласие сотрудничать со следствием?
— Почему бы мне не желать сотрудничать со следствием, — хмуро сказал Карташ, — когда я невиновен, а стало быть заинтересован в установлении личности преступника не меньше, чем следствие?
Малгашин пристально и цепко глянул на него. Какое-то время поизучал, будто впервые видит. «Газель» мягко покачивалась на неровностях дороги.
— Ну ладно. Тогда... приступим, Алексей Аркадьевич? Начнем прямо здесь, не возражаете? А протокольчик столь вами любимый позже нарисуем, когда на место приедем. Насколько искренне ваше желание сотрудничать со следствием, проверить легче легкого.
Карташу вдруг пришла идиотская мысль, и он спросил:
— А позвольте полюбопытствовать: вы в каком звании?
Малгашин отчего-то насторожился и посмотрел на него, прищурившись:
— Ну, вообще-то, майор. А что?
— Да так... Всего лишь интересно.
В самом деле, мысль была идиотская. Просто из головы не шел этот «ребенок капитана» из малявы, который по какой-то причине оказался жив.
Малгашин раздраженно пожал плечами и бросил себе на колени портфель, достал из него продолговатый конверт желтой кожи, о двух кнопках. Кнопки чпокнули, отмыкаясь. Малгашин вытащил из конверта несколько фотографий, один из снимков подвинул по столу к Карташу, другие пока оставил у себя.
— Что вы можете сказать по этому поводу? — спросил следователь.
Начинается... Что там? Еще какие-то улики, забивающие последний гвоздь в фоб Карташевой невиновности?..
Погруженный в наблюдение за габаритами «тойоты», он не видел темно-синюю «десятку», мирно катившую машинах в пяти позади.
И что это все значит?
— И что вы хотите от меня услышать? — осторожно поинтересовался Карташ. — В этот день мы с покойной Марией Топтуновой зашли пообедать в кафе под лично мне непонятным названием «Бестемьян», что на углу Невского и какой-то из Морских, то ли Большой, то ли Малой. Пообедали. Расплатились. Ушли. Если вас интересует, что мы заказывали, и стоимость заказа, могу припомнить.
— Стоимость заказа не интересует, — резко сказал Малгашин. — Интересует человек за соседним столиком. Во-он тот вот, жрущий на заднем плане.
— Вы что, следили за мной? — спросил Карташ.
— Может быть. Так все же — что у нас там с жующим человечком?
— Ничем не могу помочь. Я его не знаю, — сказал Алексей чистейшую правду и протянул снимок следователю.
— Оставьте пока у себя, — сказал тот и вручил Карташу еще одну фотку. — Как говорится, в том же месте в тот же час.
Действительно, все то же кафе. На сей раз камера схватила Карташа в тот миг, когда он открывал дверь... А! Это он выходил в предбанник звонить по мобильному. (Черт возьми, но кто же фотографировал?!)
И опять на снимке присутствовал тот гражданин в черном костюме. На сей раз он шел следом за Карташем и был запечатлен со спины, но это бесспорно его спина, его прическа, его костюм, его массивная шея. «Когда я звонил, он мимо меня не проходил и вообще не выглядывал в предбанник, — вспоминал Карташ обстоятельства того дня, доселе казавшегося ему самым что ни на есть рядовым. — Значит, свернул к туалетам. В чем лично я не усматриваю ровным счетом ничего подозрительного».
— И кто же это такой? — спросил Карташ, повернув снимок изображением к Малгашину.
Что-то новенькое. Какие-то новые персонажи всплывают...
— Это вы у меня спрашиваете?! Ладно. Так и быть, отвечу. Это посетитель кафе «Бестемьян». Не менее рядовой, нежели вы. Тоже, надо думать, зашел пообедать, выбрав именно это кафе совершенно случайно и наугад, — сказал Малгашин.
— Судя по вашему ироничному тону, вы пытаетесь увязать мою скромную персону вот с этой самой персоной, напрочь мне незнакомой? — впрямую спросил Карташ.
Постояв на светофоре, «газель» свернула налево и бодро покатила в гору. Через мост, не иначе. Куда ж это мы катим, а?..
Малгашин, искривил губы в улыбке, удрученно покачал головой — мол, что же вы, подозреваемый, отрицаете очевидные вещи. Тем и ограничился. Ничего не сказал в ответ, продолжал молча покуривать, сквозь дым посматривая на Карташа.
"Ну да, а что такого? Возможно, в этом-то и состояла суть задания Кацубы — оказаться в одном месте и в одно и тоже время с этим мордатым козлом, — лихорадочно думал Карташ. Дело оборачивалось новой стороной, и пока совершенно неясно было — поможет это Алексею или же усугубит и без того хреновое положение. — Да еще не просто оказаться, а засветиться перед этими вот папараццами... Ну и? И что с того?
Но вот вопрос: а чегой-то он разоряется передо мной здесь, а не на месте. Будто торопится куда-то..."
— Попытаюсь угадать, о чем это вы столь напряженно размышляете, — ласково сказал Малгашин, изящным щелчком по сигарете стряхивая пепел. — Полагаю, вас мучает вопрос, знаем ли мы, что это за человек оказался вместе с вами на фотографиях. Вдруг не знаем? Тогда конечно, тогда не следует спешить с признаниями, а надобно сперва долго и упорно торговаться! Правда? Что ж, так и быть, я помогу вам ускорить раздумья.
Малгашин передал Карташу два последних из приготовленных к показу экспоната. Руки его нетерпеливо подрагивали.
На первом из этих снимков Карташ снова увидел того самого мордатого гражданина из кафе. Правда, здесь Алексей узнал его далеко не с первого взгляда. Оно не мудрено — на сей раз гражданин из кафе красовался не в костюме, а в камуфляже, причем натовского образца, и лицо его было не гладко выбрито, как на предыдущих фотках, а покрыто трехдневной, по меньшей мере, щетиной. И еще очки в тонкой золотой оправе отсутствовали — а те окуляры придавали ему, что ни говори, вид респектабельный и благородный.
Фотография была сделана в армейской полевой палатке. Помимо насквозь знакомого гражданина в кадре присутствовал еще один персонаж, колоритный донельзя: бородатый, загорелый, тоже в натовском камуфляже, в портупее, в пятнистом берете, украшенном непонятной кокардой. Национальность по этой фотографии определить трудно, но вроде бы что-то южное, ну а по типажу — типичный ваххабит, как их показывают по телеку, хоть сейчас без конкурса записывай в отряд к Шамилю Басаеву. «Ну и друзьев себе подобрал мой кафешный приятель. Интересно, а сам-то он кто тогда?» При взгляде на снимок с палаткой, напрашивалось еще одно умозаключение: если у бородатого вид самый что ни на есть полевой, то «кафешный приятель» — парень скорее заезжий, это гость бородача, скорее всего. Или же вся сцена вообще может быть инсценировкой, вдруг пришло в голову Карташу. Уж больно все новое: палатка, форма, валяющиеся на столе карта без следов сгибов, лампочка над столом не захватанная...
Алексей без комментариев отложил снимок с палаткой и взял следующую фотографию. На ней он увидел своего знакомого (уже, наверное, следует говорить: «старого знакомого») совсем в иной обстановке. Улица какого-то европейского городка, старинная булыжная мостовая, машины... ага, с правым рулем. Англия? Похоже. Все тот же персонаж, только на этот раз не в черном костюме и не в камуфляже, а в серой рубашке с короткими рукавами и в легких, кремового цвета брюках. В руках кейс, на голове лихо заломленная летняя шляпа с дырочками. Человек переходит улицу, на другой стороне которой можно разглядеть кусочек вывески с буковками: «...ATIONAL BANK OF...».
Что ж... Пасут товарища основательно, следует признать. И видимо, «папарацци» уже давно висят у товарища на хвосте. Отсюда вывод: между некими силами не первый день идет некая сложная игра. Но только причем тут, дьявол вас всех раздери, старший лейтенант ВВ Алексей Карташ? И причем тут эти фотографии?
Как бы то ни было, если он попал в лапы конторы, это следовало использовать на всю катушку. Подписывать что угодно и соглашаться на что угодно. Но не сразу, а помучавшись угрызениями и выторговывая себе материальные блага. Главное — вырваться на свободу, а там видно будет. Вряд ли хозяева Малгашина все из себя как на подбор добрые, сердечные и благороднейшие люди. Да точно такие же они, как Кацуба и компания, для которых светлые и, без сомнения, святые цели превыше жизни какого-то там Карташа. Только из другой они конторы, и цели у них другие... Или даже, вполне может статься, цели у них те же самые, да и методы работы такие же. Но, как говорят англичане, знакомый черт лучше незнакомого.
А принадлежность Малгашина к конторе, неважно которой, но несомненно силовой, сомнений не вызывала. Уже не вызывала... Однако вот какая была закавыка: вполне возможно, что Малгашин и стоящие за ним люди действуют сами по себе и в строжайшей тайне от коллег. Примеров, знаете ли, хватает. Иначе почему Карташ сидел в «Крестах», а не, скажем, в фээсбэшной тюрьме? Уж не потому ли, чтобы держать его подальше от своих коллег... Или потому, что из другого места Кацубе сотоварищи до него было бы гораздо сложнее добраться? И не потому ли его столь спешно перебрасывают на новое место?..
Малгашин нервничал, но внимательно наблюдал за реакцией Карташа. И чего он, позвольте поинтересоваться, ждет? Что лицо подозреваемого перекосит неподдельный ужас, он выронит снимки и отшатнется от стола с воплем: «Не может быть! Как вы узнали?!»
— Потрясающе интересно, — сказал Карташ, отдавая фотографии Малгашину.
— Налюбовались? — на этот раз следователь Малгашин снимки забрал и быстро упрятал в желтокожий конверт. — Значит, вы убедились, что личность данного человека не станет предметом торга.
На это Карташ лишь развел руками, насколько позволяли браслеты — мол, что поделаешь, не повезло мне на этот раз, будем ждать раза следующего.
В голове назойливо крутилось: «Ребенок капитана жив, жив...» Может, речь о чаде этого типа с фотографий? А с какой стати?.. Нет, стоп, в маляве было написано, что ребенок не жив, а жива. Значит, речь о ком-то или чем-то женского рода. Дочь капитана? Кто такая? Еще одно действующее лицо?..
— Признаться, сперва у нас возникли сомнения, — продолжал Малгашин. — Почему именно вас выбрали для контакта с... давайте называть его Фигурантом. При поверхностном взгляде на вашу персону появлялось лишь одно недоумение. Но вскоре мы обнаружили ответ — его нам подарило углубленное знакомство с фактами вашей бурной биографии. Вы не помните такого полковничка по имени... — одним глазом он покосился в бумажки, — Язберды Чарыев? Нет? О, сейчас это большой человек в туркменском КНБ. А он, между прочим, вас помнит и весьма лестно о вас отзывается. Жаль, говорит, не попрощались толком, не обнял я его, как брата, не поблагодарил за спасение нашего Туркменбаши. Очень умный и хитрый, говорит, этот Карташ. Только скромный очень, говорит, зачем убежал, зачем не подошел за наградой, которую заслужил?.. А и вправду, объясните-ка мне, неученому, почему и зачем человек бежит от заслуженной награды? Может быть, на самолет опаздывает? Нет, не торопится он на самолет. Потому что господин Карташ в ближайшие дни появляется в доме... — еще взгляд в шпаргалку, — хякима Карыйского велаята Батыра Мемметова, который, к слову говоря, гибнет при весьма странных обстоятельствах, мало согласующихся с официальной версией об автомобильной катастрофе. И тут же господин Карташ вновь пропадает самым таинственным образом. А среди туркменских знакомых господина Карташа фигурируют личности, мягко говоря, неоднозначные. Ваши туркменские знакомства, Алексей Аркадьевич, никак нельзя назвать заурядными и рядовыми. Да и уровень, на котором вы крутились в азиях-с, вполне, что называется, соответствует...
Ах, вот откуда ветер дует и где собачка-то порылась!..
Нет, не хотело прошлое отпускать Алексея, как кошка играло с ним: то разожмет коготки, давая мышке-Карташу на миг почувствовать себя свободной, то снова придавит... Из уже забытой, казалось бы, жизни, вновь выглянули знакомые рожи. Неприметный «товарищ полковник» Язберды Чарыев, который выставил Алексея в первый круг охраны Туркменбаши во время Праздника праздников на площади Огуз-хана... Толстый, лысый и абсолютно голый Батыр Меммедов, ставленник предателя Саидова...
«Может, вы и о платине знаете? О пугачевском бунте, шантарском сходянке, о Глаголеве и его ведомстве?..» — так подмывало спросить Алексея. Только кто ж ему ответит... Единственный, кто выпадал из этой коллекции, был человек с фотографий. Уж его-то Карташ точно не встречал на своем боевом пути. Ну и кто ж это такой, позвольте спросить? Ключевая фигура или очередная пешка?..
Мотор «газели» работал тихо и ровно. Чувствовалось, что это не какая-нибудь там «маршрутка», что за машиной ухаживают.
Минуточку. Что-то такое мелькнуло. Какая-то смутная ассоциация. О чем это мы сейчас думали? Платина, бунт Пугача, сходняк...
— И вот что особенно любопытно, — якобы безразличным тоном вещал меж тем Малгашин, очень отвлекая от мысли. — В это же самое время, когда вы вояжировали по Туркменистану, наш Фигурант тоже совершил поездку в одно из сопредельных с Туркменией государств. А если учесть стойкий интерес Фигуранта и тех, кто за ним стоит, к среднеазиатскому региону... Получается, мы имеем еще одно совпадение с участием все того же неприметного господина Карташа... В общем и целом становится ясным, почему именно вас выбрали для установления контактов с Фигурантом.
Опаньки! Карташ, мигом забыл об ускользающей ассоциации и послании Кацубы. Чтобы потянуть время, вытащил сигаретку, неторопливо прикурил. В «газели» и без того было накурено, хоть алебарду вешай, ну да наплевать. Вот это номер, а? Его, скромного старлея, пешку в игрищах Больших Контор, принимают черт-те за кого. Считают самостоятельной фигурой... Ну, не то, чтобы вполне самостоятельной, не ферзем и даже, наверное, не ладьей, однако ж — фигурой.
И что, собственно? Радоваться по этому поводу или огорчаться? Дает ему подобный расклад что-нибудь или же, наоборот, отнимает? И поди сообрази, какую стратегию избрать. Ну пока, наверное, все ж таки выжидательную...
Ребятки — двое охранников из того же казино, при оружии и абсолютно официальных на него разрешениях — сидели смирно, как вышколенные собаки в ожидании команды «взять». Кем они, собственно, и являлись.
Хотя, говоря непредвзято, никаких причин чувствовать себя на воле у Алексея не было. Всю дорогу, пока его оформляли и вели до «газели», он лелеял надежду, что в машине его встретит Кацуба. Бред, понятно, но отогнать навязчивую мысль было невозможно.
Разумеется, в салоне никакого Кацубы не обнаружилось. Все было хуже: в салоне Карташа ждал, нервно улыбаясь, следователь Малгашин в компании молчаливого безликого типа. Тип был одет в цивильный двубортный костюмчик, но разве выправку боевого пса скроешь гражданской одёжей? Так что — какая уж тут свобода... Тем более, что едва они выехали за ворота СИЗО, на запястьях Алексея защелкнулись наручники. «Так, на всякий случай. Не переживайте, порядок такой, потом сымем», — объяснил Малгашин. И откинулся на спинку креслица.
Салон «газели» был оборудован под крохотный кабинет в спартанском стиле — не иначе, для допросов: жесткие кресла вдоль стен, металлический столик с пластиковой пепельницей, привинченный к полу. Окна забраны решеткой и занавешены, равно как решетка и занавеска отделяли салон от водителя. Безликий тип сидел возле откатывающейся дверцы и тупо смотрел прямо перед собой. Точь-в-точь обдолбанный, честное слово. Хотя — дверь-то прикрывает...
— Как вам там живется? — не преминул задать дурацкий вопрос следователь Малгашин, когда «газель» стала набирать ход.
— В натуре курорт, гражданин начальник. Век воли не видать, — последовал от Карташа вполне адекватный ответ. — А куда мы, собственно, направляемся?
— Жалоб нет? На режим, на обращение, на сокамерников? — перечисляя скучным голосом, Малгашин выложил на столик зажигалку, сигареты (все то же доподлинно аглицкое «Собрание»), ручку и бумагу. — Нет? Ну и ладненько... Не бойтесь, господин Карташ, скоро вы вернетесь на свой курорт. А направляемся мы на квартиру к покойному Дмитрию Гаркалову. У нас, видите ли, появились новые данные. И требуется небольшой следственный экспериментик, ничего эдакого, уверяю вас...
— А это тогда зачем? — быстро спросил Карташ и кивнул на пакет, в который свалил бритву, зубную щетку и прочую фигню личной гигиены. — Если скоро вернемся?
— Ну, — выпятил нижнюю губу Малгашин, — а вдруг эксперимент затянется?
Карташ почувствовал легкий озноб.
Так. Что еще за эксперимент? Если он правильно понял, Малгашин имеет такое же отношение к убойному отделу, как сам Алексей — к Армии Спасения...
И куда, в таком случае, они едут?.. Будем надеяться, не в лесок под городом, где его ждет ямка в стылой земле и пуля в затылок. Для чего-то Карташ пока нужен этим типам, кем бы они не являлись. И типы явно торопились. Явно были чем-то озабочены...
Малгашин закурил сам, пододвинул пачку Карташу, жестом показал, мол, закуривай, не стесняйся. Алексей неуклюже, наручники мешали, вытащил свои — они хоть попроще, зато проверенные. Мало ли что мог подмешать в табачок гражданин начальник. И то, что он первым взял сигарету из пачки, еще ничего не доказывает. Как раз таки наоборот... Это в прошлый раз Карташ угощался без сомнений и задних мыслей — тогда он принимал гражданина начальника за простого, затюканного службой следака. Принимал... пока не появились основания считать, что не все так просто. А раз непросто — лучше поостеречься и быть начеку.
— У вас было много времени подумать, — сказал Малгашин. — Единственный плюс тюрьмы — думай себе, сколько влезет... Вы обо всем хорошенько подумали?
— Можно сказать так, что и обо всем, — настороженно и несколько коряво ответил Карташ. — Можно сказать так, что и хорошенько.
— То есть, ваши слова следует понимать, как согласие сотрудничать со следствием?
— Почему бы мне не желать сотрудничать со следствием, — хмуро сказал Карташ, — когда я невиновен, а стало быть заинтересован в установлении личности преступника не меньше, чем следствие?
Малгашин пристально и цепко глянул на него. Какое-то время поизучал, будто впервые видит. «Газель» мягко покачивалась на неровностях дороги.
— Ну ладно. Тогда... приступим, Алексей Аркадьевич? Начнем прямо здесь, не возражаете? А протокольчик столь вами любимый позже нарисуем, когда на место приедем. Насколько искренне ваше желание сотрудничать со следствием, проверить легче легкого.
Карташу вдруг пришла идиотская мысль, и он спросил:
— А позвольте полюбопытствовать: вы в каком звании?
Малгашин отчего-то насторожился и посмотрел на него, прищурившись:
— Ну, вообще-то, майор. А что?
— Да так... Всего лишь интересно.
В самом деле, мысль была идиотская. Просто из головы не шел этот «ребенок капитана» из малявы, который по какой-то причине оказался жив.
Малгашин раздраженно пожал плечами и бросил себе на колени портфель, достал из него продолговатый конверт желтой кожи, о двух кнопках. Кнопки чпокнули, отмыкаясь. Малгашин вытащил из конверта несколько фотографий, один из снимков подвинул по столу к Карташу, другие пока оставил у себя.
— Что вы можете сказать по этому поводу? — спросил следователь.
Начинается... Что там? Еще какие-то улики, забивающие последний гвоздь в фоб Карташевой невиновности?..
* * *
...Шилов заметил микроавтобус-"автозак", когда тот поворачивал на Кантемировскую, отыскал глазами и «тойоту», пристроился на расстоянии трех машин от тачки, где ждал своего часа киллер со снайперским автоматом. И мысленно водилу «тойоты» похвалил. Тот держался грамотно, на приличной дистанции, на глаза шоферу «автозака» не попадаясь, но и не упуская из виду. А потом Шилов нахмурился. «Автозак» держал курс куда-то на север Питера, в новостройки. Интересно, какого черта. Ну да и ладно. Так даже лучше — меньше машин, меньше свидетелей. Скоро все закончится и, зачистив исполнителей, он сможет наконец уехать из этого городишки. Вернуться в столицу.Погруженный в наблюдение за габаритами «тойоты», он не видел темно-синюю «десятку», мирно катившую машинах в пяти позади.
* * *
...Алексей взял со столика снимок — обеими руками, из-за наручников, — вгляделся. Очертания предметов на фото были немного искажены, словно снимали через выпуклое стекло, но на первом плане он безошибочно узнал самого себя, бедового. А по фигурным спинкам стульев сразу признал и место. Да и без спинок вспомнил бы: в углу фотки были пропечатаны цифры, зафиксировавшие не только год, число и месяц съемки, но также и время суток. В кадр попала рука сидящей за столом рядом с Алексеем девушки — Маша, еще живая, веселая, тянулась к ножке винного бокала. Еще в кадр на заднем плане угодил человек с крупными чертами лица, с темными, коротко стриженными волосами, в черном пиджаке поверх черного джемпера. В тот момент, когда неизвестный фотограф нажал на кнопку, этот гражданин увлеченно орудовал в своей тарелке вилкой и ножом... А вот кто, интересно, фотографировал? Что-то никого с аппаратом поблизости как будто бы не наблюдалось...И что это все значит?
— И что вы хотите от меня услышать? — осторожно поинтересовался Карташ. — В этот день мы с покойной Марией Топтуновой зашли пообедать в кафе под лично мне непонятным названием «Бестемьян», что на углу Невского и какой-то из Морских, то ли Большой, то ли Малой. Пообедали. Расплатились. Ушли. Если вас интересует, что мы заказывали, и стоимость заказа, могу припомнить.
— Стоимость заказа не интересует, — резко сказал Малгашин. — Интересует человек за соседним столиком. Во-он тот вот, жрущий на заднем плане.
— Вы что, следили за мной? — спросил Карташ.
— Может быть. Так все же — что у нас там с жующим человечком?
— Ничем не могу помочь. Я его не знаю, — сказал Алексей чистейшую правду и протянул снимок следователю.
— Оставьте пока у себя, — сказал тот и вручил Карташу еще одну фотку. — Как говорится, в том же месте в тот же час.
Действительно, все то же кафе. На сей раз камера схватила Карташа в тот миг, когда он открывал дверь... А! Это он выходил в предбанник звонить по мобильному. (Черт возьми, но кто же фотографировал?!)
И опять на снимке присутствовал тот гражданин в черном костюме. На сей раз он шел следом за Карташем и был запечатлен со спины, но это бесспорно его спина, его прическа, его костюм, его массивная шея. «Когда я звонил, он мимо меня не проходил и вообще не выглядывал в предбанник, — вспоминал Карташ обстоятельства того дня, доселе казавшегося ему самым что ни на есть рядовым. — Значит, свернул к туалетам. В чем лично я не усматриваю ровным счетом ничего подозрительного».
— И кто же это такой? — спросил Карташ, повернув снимок изображением к Малгашину.
Что-то новенькое. Какие-то новые персонажи всплывают...
— Это вы у меня спрашиваете?! Ладно. Так и быть, отвечу. Это посетитель кафе «Бестемьян». Не менее рядовой, нежели вы. Тоже, надо думать, зашел пообедать, выбрав именно это кафе совершенно случайно и наугад, — сказал Малгашин.
— Судя по вашему ироничному тону, вы пытаетесь увязать мою скромную персону вот с этой самой персоной, напрочь мне незнакомой? — впрямую спросил Карташ.
Постояв на светофоре, «газель» свернула налево и бодро покатила в гору. Через мост, не иначе. Куда ж это мы катим, а?..
Малгашин, искривил губы в улыбке, удрученно покачал головой — мол, что же вы, подозреваемый, отрицаете очевидные вещи. Тем и ограничился. Ничего не сказал в ответ, продолжал молча покуривать, сквозь дым посматривая на Карташа.
"Ну да, а что такого? Возможно, в этом-то и состояла суть задания Кацубы — оказаться в одном месте и в одно и тоже время с этим мордатым козлом, — лихорадочно думал Карташ. Дело оборачивалось новой стороной, и пока совершенно неясно было — поможет это Алексею или же усугубит и без того хреновое положение. — Да еще не просто оказаться, а засветиться перед этими вот папараццами... Ну и? И что с того?
Но вот вопрос: а чегой-то он разоряется передо мной здесь, а не на месте. Будто торопится куда-то..."
— Попытаюсь угадать, о чем это вы столь напряженно размышляете, — ласково сказал Малгашин, изящным щелчком по сигарете стряхивая пепел. — Полагаю, вас мучает вопрос, знаем ли мы, что это за человек оказался вместе с вами на фотографиях. Вдруг не знаем? Тогда конечно, тогда не следует спешить с признаниями, а надобно сперва долго и упорно торговаться! Правда? Что ж, так и быть, я помогу вам ускорить раздумья.
Малгашин передал Карташу два последних из приготовленных к показу экспоната. Руки его нетерпеливо подрагивали.
На первом из этих снимков Карташ снова увидел того самого мордатого гражданина из кафе. Правда, здесь Алексей узнал его далеко не с первого взгляда. Оно не мудрено — на сей раз гражданин из кафе красовался не в костюме, а в камуфляже, причем натовского образца, и лицо его было не гладко выбрито, как на предыдущих фотках, а покрыто трехдневной, по меньшей мере, щетиной. И еще очки в тонкой золотой оправе отсутствовали — а те окуляры придавали ему, что ни говори, вид респектабельный и благородный.
Фотография была сделана в армейской полевой палатке. Помимо насквозь знакомого гражданина в кадре присутствовал еще один персонаж, колоритный донельзя: бородатый, загорелый, тоже в натовском камуфляже, в портупее, в пятнистом берете, украшенном непонятной кокардой. Национальность по этой фотографии определить трудно, но вроде бы что-то южное, ну а по типажу — типичный ваххабит, как их показывают по телеку, хоть сейчас без конкурса записывай в отряд к Шамилю Басаеву. «Ну и друзьев себе подобрал мой кафешный приятель. Интересно, а сам-то он кто тогда?» При взгляде на снимок с палаткой, напрашивалось еще одно умозаключение: если у бородатого вид самый что ни на есть полевой, то «кафешный приятель» — парень скорее заезжий, это гость бородача, скорее всего. Или же вся сцена вообще может быть инсценировкой, вдруг пришло в голову Карташу. Уж больно все новое: палатка, форма, валяющиеся на столе карта без следов сгибов, лампочка над столом не захватанная...
Алексей без комментариев отложил снимок с палаткой и взял следующую фотографию. На ней он увидел своего знакомого (уже, наверное, следует говорить: «старого знакомого») совсем в иной обстановке. Улица какого-то европейского городка, старинная булыжная мостовая, машины... ага, с правым рулем. Англия? Похоже. Все тот же персонаж, только на этот раз не в черном костюме и не в камуфляже, а в серой рубашке с короткими рукавами и в легких, кремового цвета брюках. В руках кейс, на голове лихо заломленная летняя шляпа с дырочками. Человек переходит улицу, на другой стороне которой можно разглядеть кусочек вывески с буковками: «...ATIONAL BANK OF...».
Что ж... Пасут товарища основательно, следует признать. И видимо, «папарацци» уже давно висят у товарища на хвосте. Отсюда вывод: между некими силами не первый день идет некая сложная игра. Но только причем тут, дьявол вас всех раздери, старший лейтенант ВВ Алексей Карташ? И причем тут эти фотографии?
Как бы то ни было, если он попал в лапы конторы, это следовало использовать на всю катушку. Подписывать что угодно и соглашаться на что угодно. Но не сразу, а помучавшись угрызениями и выторговывая себе материальные блага. Главное — вырваться на свободу, а там видно будет. Вряд ли хозяева Малгашина все из себя как на подбор добрые, сердечные и благороднейшие люди. Да точно такие же они, как Кацуба и компания, для которых светлые и, без сомнения, святые цели превыше жизни какого-то там Карташа. Только из другой они конторы, и цели у них другие... Или даже, вполне может статься, цели у них те же самые, да и методы работы такие же. Но, как говорят англичане, знакомый черт лучше незнакомого.
А принадлежность Малгашина к конторе, неважно которой, но несомненно силовой, сомнений не вызывала. Уже не вызывала... Однако вот какая была закавыка: вполне возможно, что Малгашин и стоящие за ним люди действуют сами по себе и в строжайшей тайне от коллег. Примеров, знаете ли, хватает. Иначе почему Карташ сидел в «Крестах», а не, скажем, в фээсбэшной тюрьме? Уж не потому ли, чтобы держать его подальше от своих коллег... Или потому, что из другого места Кацубе сотоварищи до него было бы гораздо сложнее добраться? И не потому ли его столь спешно перебрасывают на новое место?..
Малгашин нервничал, но внимательно наблюдал за реакцией Карташа. И чего он, позвольте поинтересоваться, ждет? Что лицо подозреваемого перекосит неподдельный ужас, он выронит снимки и отшатнется от стола с воплем: «Не может быть! Как вы узнали?!»
— Потрясающе интересно, — сказал Карташ, отдавая фотографии Малгашину.
— Налюбовались? — на этот раз следователь Малгашин снимки забрал и быстро упрятал в желтокожий конверт. — Значит, вы убедились, что личность данного человека не станет предметом торга.
На это Карташ лишь развел руками, насколько позволяли браслеты — мол, что поделаешь, не повезло мне на этот раз, будем ждать раза следующего.
В голове назойливо крутилось: «Ребенок капитана жив, жив...» Может, речь о чаде этого типа с фотографий? А с какой стати?.. Нет, стоп, в маляве было написано, что ребенок не жив, а жива. Значит, речь о ком-то или чем-то женского рода. Дочь капитана? Кто такая? Еще одно действующее лицо?..
— Признаться, сперва у нас возникли сомнения, — продолжал Малгашин. — Почему именно вас выбрали для контакта с... давайте называть его Фигурантом. При поверхностном взгляде на вашу персону появлялось лишь одно недоумение. Но вскоре мы обнаружили ответ — его нам подарило углубленное знакомство с фактами вашей бурной биографии. Вы не помните такого полковничка по имени... — одним глазом он покосился в бумажки, — Язберды Чарыев? Нет? О, сейчас это большой человек в туркменском КНБ. А он, между прочим, вас помнит и весьма лестно о вас отзывается. Жаль, говорит, не попрощались толком, не обнял я его, как брата, не поблагодарил за спасение нашего Туркменбаши. Очень умный и хитрый, говорит, этот Карташ. Только скромный очень, говорит, зачем убежал, зачем не подошел за наградой, которую заслужил?.. А и вправду, объясните-ка мне, неученому, почему и зачем человек бежит от заслуженной награды? Может быть, на самолет опаздывает? Нет, не торопится он на самолет. Потому что господин Карташ в ближайшие дни появляется в доме... — еще взгляд в шпаргалку, — хякима Карыйского велаята Батыра Мемметова, который, к слову говоря, гибнет при весьма странных обстоятельствах, мало согласующихся с официальной версией об автомобильной катастрофе. И тут же господин Карташ вновь пропадает самым таинственным образом. А среди туркменских знакомых господина Карташа фигурируют личности, мягко говоря, неоднозначные. Ваши туркменские знакомства, Алексей Аркадьевич, никак нельзя назвать заурядными и рядовыми. Да и уровень, на котором вы крутились в азиях-с, вполне, что называется, соответствует...
Ах, вот откуда ветер дует и где собачка-то порылась!..
Нет, не хотело прошлое отпускать Алексея, как кошка играло с ним: то разожмет коготки, давая мышке-Карташу на миг почувствовать себя свободной, то снова придавит... Из уже забытой, казалось бы, жизни, вновь выглянули знакомые рожи. Неприметный «товарищ полковник» Язберды Чарыев, который выставил Алексея в первый круг охраны Туркменбаши во время Праздника праздников на площади Огуз-хана... Толстый, лысый и абсолютно голый Батыр Меммедов, ставленник предателя Саидова...
«Может, вы и о платине знаете? О пугачевском бунте, шантарском сходянке, о Глаголеве и его ведомстве?..» — так подмывало спросить Алексея. Только кто ж ему ответит... Единственный, кто выпадал из этой коллекции, был человек с фотографий. Уж его-то Карташ точно не встречал на своем боевом пути. Ну и кто ж это такой, позвольте спросить? Ключевая фигура или очередная пешка?..
Мотор «газели» работал тихо и ровно. Чувствовалось, что это не какая-нибудь там «маршрутка», что за машиной ухаживают.
Минуточку. Что-то такое мелькнуло. Какая-то смутная ассоциация. О чем это мы сейчас думали? Платина, бунт Пугача, сходняк...
— И вот что особенно любопытно, — якобы безразличным тоном вещал меж тем Малгашин, очень отвлекая от мысли. — В это же самое время, когда вы вояжировали по Туркменистану, наш Фигурант тоже совершил поездку в одно из сопредельных с Туркменией государств. А если учесть стойкий интерес Фигуранта и тех, кто за ним стоит, к среднеазиатскому региону... Получается, мы имеем еще одно совпадение с участием все того же неприметного господина Карташа... В общем и целом становится ясным, почему именно вас выбрали для установления контактов с Фигурантом.
Опаньки! Карташ, мигом забыл об ускользающей ассоциации и послании Кацубы. Чтобы потянуть время, вытащил сигаретку, неторопливо прикурил. В «газели» и без того было накурено, хоть алебарду вешай, ну да наплевать. Вот это номер, а? Его, скромного старлея, пешку в игрищах Больших Контор, принимают черт-те за кого. Считают самостоятельной фигурой... Ну, не то, чтобы вполне самостоятельной, не ферзем и даже, наверное, не ладьей, однако ж — фигурой.
И что, собственно? Радоваться по этому поводу или огорчаться? Дает ему подобный расклад что-нибудь или же, наоборот, отнимает? И поди сообрази, какую стратегию избрать. Ну пока, наверное, все ж таки выжидательную...
* * *
...В конце концов, неторопливая погоня начала утомлять. Николай Ляпунов, начальник охраны казино и владелец записи разговора между Шиловым и работником «Крестов», поерзал на пассажирском сиденье темно-синей «десятки». Они уже свернули на Гражданский проспект и теперь, следом за серой «шкодой», ехали куда-то к границам города. И Ляпунову это не нравилось. Хитрый Шилов, что ли, заметил слежку и теперь водит его нос? И не лучше ли будет предъявить Шилову запись в более располагающей обстановке? Он-то думал, что вот так, в машине, без свидетелей и на нейтральной территории, все пройдет гладко и спокойно... Значит, ошибался. Ладно, еще пара километров, и хватит. Пусть ребятки продолжают следить за «шкодой», а он на своих двоих вернется. И подождет до следующего раза.Ребятки — двое охранников из того же казино, при оружии и абсолютно официальных на него разрешениях — сидели смирно, как вышколенные собаки в ожидании команды «взять». Кем они, собственно, и являлись.
Глава 25
Вооружен и оч-чень опасен
Малгашин с нервным любопытством наблюдал за манипуляциями Алексея, потом сказал жестко:
— Итак, Алексей Аркадьевич, первое, что я хотел бы от вас услышать — это обстоятельный рассказ о том, какое вами получено задание относительно Фигуранта и какими выходами на него вы располагаете.
— Странно, что вас не интересует, от кого оно получено, — отстраненно заметил Карташ, мыслями возвращаясь к записке.
Итак, дочь капитана... А, вот в чем ассоциация: Пушкин. «Капитанская дочка» у Александра Сергеича — и пугачевский бунт на зоне под Пармой. Там Емельян Пугачев, а здесь авторитет Пугач. Но на этом все сходство и заканчивается! И что дальше?..
— От кого получено — это я примерно представляю, — сквозь зубы процедил следователь. — Впрочем, и на эту тему мы поговорим, но чуть позже... Ну?
«Что ж ты мне нукаешь, сука...» — устало подумал Карташ. Очень трудно было поддерживать беседу на абсолютно непонятную тему и одновременно думать над головоломкой Кацубы. А думать над ней было необходимо. Если записку прислал именно он...
Ситуация в очередной раз перевернулась с ног на голову. Узнав о Давыдове и его кураторах, Алексей уверился, что акция в «Арарате» была спланирована людьми Глаголева. Потом приходит письмо, в котором Кацуба отчетливо намекает на непричастность конторы к посадке Карташа. А теперь... А теперь все указывает на то, что глаголевцы все ж таки использовали его. Как живца — для ловли таинственного Фигуранта.
А если малява — провокация, дело рук Малгашина и стоящих за ним структур! Что тогда получается?..
Екнуться можно, честное слово.
— Слушайте-ка, Малгашин... — бессильно сказал Карташ, — товарищ следователь... Или господин?
— Скорее уж — гражданин, — ухмыльнулся Малгашин.
— А вот это дудки. Гражданином следователем вы станете, когда я из категории «подследственный» перейду в разряд «обвиняемых». А обвинительного заключения я что-то пока не вижу. И адвоката своего не вижу. Равно как не наблюдаю материалов дела, с которыми вы обязаны меня знакомить, не подписываю протоколы, которые вы обязаны вести при разговоре со мной, не езжу на экспертизы и прочие следственные эксперименты... Могу ведь и пожаловаться, господин следователь.
— Это вы на что намекаете, милейший, говоря «следователь» со столь явным подтекстом? — ничуть не смутился Малгашин и ногой отодвинул мешающийся пакет с мылом и зубочистными принадлежностями.
И даже улыбнулся — снисходительно так. Типа, ну да, никакой я не следователь из убойного отдела, я шишка побольше, но что ты, сявка, против меня сделать-то могёшь?
— Я намекаю на то, что мы отчего-то совсем не беседуем о происшествии в «Арарате».
— А чего о нем говорить, наговорились уже, — пожал плечами Малгашин. — Вы и убили-с. Порешили, так сказать, и раба божьего, и подругу его случайную. Мене, текел, упрасин. Что означает: «расследовано, доказано, запротоколировано». Так что вы, душа моя, вы убивец и есть-с, никаких сомнений...
— Итак, Алексей Аркадьевич, первое, что я хотел бы от вас услышать — это обстоятельный рассказ о том, какое вами получено задание относительно Фигуранта и какими выходами на него вы располагаете.
— Странно, что вас не интересует, от кого оно получено, — отстраненно заметил Карташ, мыслями возвращаясь к записке.
Итак, дочь капитана... А, вот в чем ассоциация: Пушкин. «Капитанская дочка» у Александра Сергеича — и пугачевский бунт на зоне под Пармой. Там Емельян Пугачев, а здесь авторитет Пугач. Но на этом все сходство и заканчивается! И что дальше?..
— От кого получено — это я примерно представляю, — сквозь зубы процедил следователь. — Впрочем, и на эту тему мы поговорим, но чуть позже... Ну?
«Что ж ты мне нукаешь, сука...» — устало подумал Карташ. Очень трудно было поддерживать беседу на абсолютно непонятную тему и одновременно думать над головоломкой Кацубы. А думать над ней было необходимо. Если записку прислал именно он...
Ситуация в очередной раз перевернулась с ног на голову. Узнав о Давыдове и его кураторах, Алексей уверился, что акция в «Арарате» была спланирована людьми Глаголева. Потом приходит письмо, в котором Кацуба отчетливо намекает на непричастность конторы к посадке Карташа. А теперь... А теперь все указывает на то, что глаголевцы все ж таки использовали его. Как живца — для ловли таинственного Фигуранта.
А если малява — провокация, дело рук Малгашина и стоящих за ним структур! Что тогда получается?..
Екнуться можно, честное слово.
— Слушайте-ка, Малгашин... — бессильно сказал Карташ, — товарищ следователь... Или господин?
— Скорее уж — гражданин, — ухмыльнулся Малгашин.
— А вот это дудки. Гражданином следователем вы станете, когда я из категории «подследственный» перейду в разряд «обвиняемых». А обвинительного заключения я что-то пока не вижу. И адвоката своего не вижу. Равно как не наблюдаю материалов дела, с которыми вы обязаны меня знакомить, не подписываю протоколы, которые вы обязаны вести при разговоре со мной, не езжу на экспертизы и прочие следственные эксперименты... Могу ведь и пожаловаться, господин следователь.
— Это вы на что намекаете, милейший, говоря «следователь» со столь явным подтекстом? — ничуть не смутился Малгашин и ногой отодвинул мешающийся пакет с мылом и зубочистными принадлежностями.
И даже улыбнулся — снисходительно так. Типа, ну да, никакой я не следователь из убойного отдела, я шишка побольше, но что ты, сявка, против меня сделать-то могёшь?
— Я намекаю на то, что мы отчего-то совсем не беседуем о происшествии в «Арарате».
— А чего о нем говорить, наговорились уже, — пожал плечами Малгашин. — Вы и убили-с. Порешили, так сказать, и раба божьего, и подругу его случайную. Мене, текел, упрасин. Что означает: «расследовано, доказано, запротоколировано». Так что вы, душа моя, вы убивец и есть-с, никаких сомнений...