Страница:
Когда Мексика добилась независимости от испанской короны, там началось нечто, откровенной шизофренией напоминающее нашу незабвенную перестройку. Совпадения порой такие, что дух захватывает…
У нас вместо реального дела устроили долгие и ожесточенные дискуссии: оставить тело Ленина в Мавзолее или вынести? Как будто это как-то могло помочь обустроить страну…
Так вот, в Мексике началось совершенно с того же. После провозглашения независимости занялись не насущными делами, а обсуждением, надо полагать, самого животрепещущего вопроса: как быть с мавзолеем Кортеса? Ага, мавзолеем при госпитале Иисуса, где гроб Кортеса покоился с 1794 г.
Тамошние интеллигенты, перестройщики, либералы громогласно заявили, что Кортес - «символ позорного подчинения Испании», «агент колонизаторов». Дурной юмор ситуации в том, что такие эпитеты в адрес конкистадоров употребляли не индейцы (которых никто не спрашивал и вообще не собирался пока что предоставлять им какие бы то ни было права), а не кто иной, как креолы.В других странах «креолами» именовались потомки от браков европейцев с туземцами, но в Мексике креолами звались чистокровные испанцы, родившиеся не в метрополии, а уже в колониях, то есть правнуки тех самых солдат Кортеса, не имевшие в жилах ни капли индейской крови. Каково? Чисто-кровнейшие испанцы требовали уничтожить мавзолей Кортеса как символ «позорной испанской колонизации»…
Шизофрения, конечно. В точности как у нас лет пятнадцать назад, когда главными борцами с коммунизмом оказались члены ЦК КПСС, а главным критиком КГБ - генерал означенного ведомства…
В общем, на день провозглашения независимости, 16 сентября, в 1823 г. назначили торжественное разрушение мавзолея и принародное сожжение останков Кортеса на главной площади. Хорошо еще, что среди министров нашелся один вменяемый человек, дон Аламан. С четырьмя помощниками он ночью, в глубочайшей тайне убрал из мавзолея урну с прахом Кортеса и замуровал ее в стену, где она благополучно и покоилась более ста двадцати лет, аж до 1947 года…
Годом ранее полковник колониальной армии, креол Августин Итурбиде (этакий мексиканский Калугин, такая же сволочь), решив, что он в принципе ничем не хуже Бонапарта, решил на полном серьезе стать императором. В первые годы революции он самым жесточайшим образом подавлял освободительное движение, но потом договорился с теми вожаками повстанцев, которых не успел перевешать, сочинил программу, где обещал всем без исключения чертову уйму благ, созвал армию и занял Мехико. После чего по примеру Бонапарта провозгласил себя императором Августином Первым.
Именно он отослал в крепость Росс ультимативное требование немедленно очистить территорию, каковое торжественно передал его посланник, особа духовного звания.
В Россе видывали лилипутов и покрупнее. Ссориться с духовной особой не стали, а по примеру прошлых лет начали с простодушным видом тянуть время, объясняя, что отпишут в Петербург, дождутся ответа оттуда, потому как люди они подневольные и такие дела без начальства решать не рискнут… Одним словом, заходите через полгодика, авось что-нибудь да определится.
Духовная особа заикнулась было о мерах принуждения - но, глядя на суровые лица аляскинских мужиков, поперхнулась и смиренно удалилась восвояси…
Избранная русскими тактика выжидания в очередной раз закончилась успехом. Мексиканской монархии не получилось. Император Августин I просидел на престоле менее года, а потом неблагодарные подданные его безжалостно свергли, заявив, что Мексике монархия совершенно ни к чему и нет никакого смысла менять испанского монарха на императора собственной выделки. Прихватив казну, император бежал в Европу, где ему отчего-то оказывали все почести, какие полагаются коронованной особе. Интересная деталь: в Европе он чуточку изменил свой монарший титул и звался теперь «Император Августин Первый и Последний». В чем оказался пророком." монархия в Мексике категорически не прижилась, когда через тридцать лет англичане с французами, нагрянув с армией, попытались вновь учредить в Мексике империю и посадить на трон младшего брата австрийского императора, горячие мексиканские парни новоиспеченного монарха цинично расстреляли.
Как допрежь того расстреляли и Итурбиде. Послонявшись с годик по Европе, он, должно быть, затосковал по трону и короне, вернулся в Мексику, собрал кое-какой отряд и попытался восстановиться на престоле. Мексиканцы его быстренько прикончили…
И в Мексике настал вовсе уж полный и законченный бардак. По необозримым просторам страны в превеликом множестве шатались со своими «армиями» всевозможные «президенты», «диктаторы» и «вожди нации». Тот, кому хватило денег навербовать сотню головорезов, мигом производили себя в полковники, а если удавалось собрать человек пятьсот, тут уж, дело ясное, не назвать себя генералом было просто стыдно. Посреди всей этой неразберихи Калифорния без особого шума фактически стала независимым государством, отложившись от далекой Мексики, чтобы не иметь ничего общего с тамошней неразберихой. Посреди всеобщего хаоса попросту не нашлось реальной организованной силы, которая смогла бы калифорнийскую самостийность пресечь, - ну кому бы пришло в голову тащиться через высокие горы и обширные пустыни завоевывать обратно далекий край, где и поживиться-то толком нечем? (До открытия калифорнийского золота оставалось еще четверть века, и никто не подозревал о таившихся в земле богатствах.)
Легко догадаться, что в таких условиях русские поселенцы уже могли не опасаться никого и ничего. Наоборот, это свежеиспеченная вольная Калифорния всерьез опасалась, что ее целиком займут битые жизнью подчиненные Баранова… Российско-Американской компании…
Тут в начале 1824 г. разразилось восстание индейцев, разрушивших несколько испанских миссий. Теперь русским пришлось срочно спасать «шишпанцев», снабжая их порохом и ружьями (конечно, не задаром, а по нормальной рыночной цене). Обитатели Росса не поддались на уговоры иных индейских вождей соединиться в братском союзе для полного уничтожения испанцев - справедливо полагая, что краснокожие, уничтожив испанцев, рано или поздно и за них самих примутся. А потому белым следовало держаться заодно…
Что интересно, во главе одного из индейских отрядов, действовавших против испанцев, оказался русский Прохор Егоров, беглый из Росса. В советские времена о нем писали часто и охотно, выставляя «борцом за права угнетенных индейцев».
В действительности означенный Прохор, никаких сомнений, был одним из тех отморозков, любителей совершенно вольной жизни, какие встречались среди абсолютно всех европейских народов, осваивавших заморские территории. Я уже писал, что уже среди солдат Кортеса нашлись буйные головушки, которые в поисках совершеннейшей свободы бежали к индейцам с аркебузами и лошадьми. Таких примеров масса, и «борьба за свободу угнетенных» тут совершенно ни при чем. Вольной волюшки хотелось, вот и все.
Между прочим, советские историки, не будь дураки, старательно умалчивали, что в конце концов Прохора Егорова пристукнули вовсе не испанцы, как следовало бы ожидать, а те самые «угнетенные» индейцы, за свободу которых он якобы боролся. То ли награбленное в испанских поселках не поделили, то ли очередь к пленной сеньорите. В общем, укокошили краснокожие своего белого приятеля…
Да, вот, кстати, к вопросу о беглых наших соотечественниках. Еще капитан-лейтенант Головнин, плывя в 1808 г. на Камчатку, в городе Кейптаун встретил субъекта, именовавшегося «Ганц-Русс» и выдававшего себя за француза. При ближайшем знакомстве очень быстро выяснилось, что никакой это не француз, а бывший нижегородский житель Ванька Степанов, неведомыми путями угодивший в Южную Африку. Правда, в отличие от Егорова, советская историческая наука означенного Ваньку не смогла произвести в воины-интернационалисты, поскольку за права негров он в Африке не боролся, а прозаически торговал курами, картофелем, зеленью и изюмом…
Оставим пока что Калифорнию (о которой мы узнаем еще много интересного) и обратим взор к еще более далеким и экзотическим краям - Гавайским островам.
С русскими гавайцы впервые познакомились в июне 1804 г., когда там останавливались «Надежда» и «Нева». В то время Гавайями уже давно правил король Камеамеа Первый, он же Камеамеа Великий. Иностранные авторы порой сравнивают его с Наполеоном и Петром I, но правильнее, думается мне, сопоставлять все же с Бисмарком. Бисмарк создал из множества немецких государств Германскую империю. Камеамеа точно так же объединил все Гавайские острова под своим единоличным правлением.
Сначала, к концу восемнадцатого столетия, там процветала система, больше всего напоминавшая европейский феодализм. Отличия были разве что в местном колорите, а вот схожесть -поразительная.
На каждом крупном острове имелся свой верховный правитель, примерно соответствовавший королю. Правителю подчинялись алии, нечто вроде европейских герцогов, каждый из них возглавлял крупную общину, которой диктаторски руководил. Чуточку ниже стояли благородные воины, ну а ниже всех, естественно, помещалось гавайское простонародье, которому никаких прав не полагалось.
Оторвитесь на минуту от чтения и посмотрите на приведенный в Приложении портрет короля Камеамеа, сделанный американским художником с натуры. И вы наверняка согласитесь, что человек был суровый, решительный, не склонный к сантиментам и гуманизму… Не зря главой своего «герцогства» он стал в двадцать лет, что само по себе примечательно.
Родился он в 1754 г. В 1778-м был свидетелем убийства Кука (сам вроде бы не участвовал). Именно этот визит европейцев, впервые в жизни увиденные европейские корабли и пушки произвели в голове молодого «герцога» некий переворот. Дали толчок. Натолкнули на конкретные мысли. Придали пассионарность, как выражался в подобных случаях Лев Гумилев (правда, этого предмета мы не будем касаться еще и оттого, что никто, кроме Гумилева, этой самой пассионарности не видел, и ее наличие никакая научная аппаратура зафиксировать не в состоянии).
Камеамеа сначала, справившись с конкурентами и верховным правителем, стал царить над всем островом Гавайи - а потом начал завоевывать и все остальные. В чем и преуспел. Кроме парочки северных островков, где доживал век один из бывших «королей», Камеамеа уже к концу XVIII века полностью контролировал Гавайский архипелаг.
В 1794 г. на Гавайи приплыл уже упоминавшийся английский капитан Джордж Ванкувер - и очень быстро убедил короля принять британскую «крышу». Камеамеа согласился без всякого сопротивления: мужик был умный и циничный, наверняка прекрасно соображал, что прожить вовсе без «крыши» не получится, что одними белыми можно преспокойно заслоняться от всех прочих.
Обрадованный Ванкувер торжественно поднял британский флаг и водрузил на пальме медную доску с соответствующей надписью. Гораздо меньше ему повезло в попытках ввести на Гавайях христианство. Камеамеа (наверняка ухмыляясь про себя) предложил капитану простой и эффективный способ доказать, что христианство превыше местного язычества: мол, пусть Ванкувер вместе с местным верховным жрецом поднимутся на самую высокую гору и бросятся вниз головой. Кто останется жив, веру того Камеамеа и признает истинной.
Ванкувер, естественно, отказался (чему, есть подозрения, и гавайский жрец был страшно рад). Сыграть во Владимира Крестителя ему не довелось.
Но самое интересное и поразительное - то, что Англия, вы не поверите, отказаласьот Гавайев, когда в Лондоне выслушали отчет Ванкувера. Насколько я знаю, это единственный пример добровольного отказа британцев от обнаруженной их капитаном территории. Дело тут, разумеется, не в благородстве (сие английским лордам не свойственно), а в чисто практических причинах. Особой пользы в завладении Гавайями Англия для себя не видела, к тому же увязла по горло в войне с Наполеоном. Да и освоение Австралии требовало массу усилий, людей и средств. Так что Гавайи, лежавшие вдалеке от «сферы жизненных интересов» Британской империи, остались независимыми. Судьба медной доски капитана Ванкувера мне неизвестна - скорее всего, гавайские умельцы ее переплавили на разные поделки.
Забегая вперед, скажу, что созданная Камеамеа монархия не распалась с его смертью (что порой случалось в других местах), а осталась единым государством, сохранявшим независимость до конца девятнадцатого века, пока не стала штатом США (к слову, дворец гавайских королей был электрифицирован раньше, чем вашингтонский Белый дом).
К началу девятнадцатого столетия Камеамеа I прочно держал в руках все крупные острова, за исключением двух самых северных, свою армию вооружил ружьями, купил у американцев 15 одномачтовых судов и одно трехмачтовое, пригласил белых советников и судостроителей, развивал сельское хозяйство. Словом, мало уже походил на классический типаж «туземного царька».
О Баранове он узнал от общих знакомых, американских капитанов. Один из них, штурман Кларк, от мореплавания отошел, поселился с семьей на Гавайях, завел там хозяйство и стал у Камеамеа кем-то вроде консультанта (король как раз осуществлял обширную программу создания собственного флота, для чего разрешал подданным наниматься на иностранные суда, чтобы набрались европейского опыта). Через Кларка Баранов и получил известие, что Камеамеа хочет торговать с Русской Америкой: готов поставлять плоды хлебного дерева, зерно, канаты и свиней, а сам нуждается в холсте, железе и лесе для судостроения (на Гавайях появились собственные судоверфи).
В следующем, 1806 г., из Калифорнии на Гавайи по собственной инициативе плавал служащий Компании Сысой Слободчи-ков, обменял на меха продовольствие. Камеамеа принял его благосклонно и даже передал Баранову шлем и плащ из птичьих перьев - какие на Гавайях носили исключительно лица «благородного» сословия.
Еще через два года командир «Невы» лейтенант Гагенмей-стер (тот самый, что позже подписывал в Калифорнии договор с индейскими вождями), привез с Гавайев соль и сандаловое дерево. Тамошние места так ему понравились, что он предлагал купить на Гавайях землю - а то и захватить изрядные территории. По его мнению, достаточно было отправить десятка два русских с парой пушек, чтобы основать настоящую колонию.
Правление Компании к этой идее отнеслось одобрительно -но сам Баранов, соразмеряя силы, был против. Да и правительство отказало Гагенмейстеру в поддержке: дело явственно попахивало авантюрой. В результате Русская Америка и Гавайи поддерживали нерегулярные, хотя и постоянные торговые связи, тем дело на несколько лет и ограничилось.
Но потом на горизонте объявился незабвенный доктор Шеф-фер, который втравил русских уже в настоящую, полномасштабную авантюру, а заодно надолго сбил с толку иных современных исследователей. До сих пор в научно-популярных (и не особенно научных, но залихватски написанных) книгах попадается утверждение, будто в первой четверти XIX века некий «король всехГавайев» перешел в русское подданство, но бездарная царская администрация упустила эту великолепную возможность завладеть архипелагом.
На самом деле ничего даже отдаленно похожего никогда не происходило. Тот, с кем Шеффер вел переговоры, вовсе не был королем всехГавайев, поскольку таковым справедливо числился как раз Камеамеа I, а уж он-то с русскими никаких договоров о подданстве отроду не подписывал…
Но давайте по порядку. Баварец по происхождению Георг Шеффер, «доктор медицины, хирургии и повивального искусства», с 1809 г. состоял на службе в русской московской полиции, в качестве врача участвовал в кампаниях против Наполеона, а потом поступил на службу в Российско-Американскую компанию, опять-таки врачом. Именно его Баранов на свою голову и отправил на Гавайские острова, точнее говоря, на остров Кауаи, где потерпел кораблекрушение корабль Компании «Беринг» и, согласно поступившей к Баранову информации, местный правитель вознамерился завладеть грузом (который оценивался ни много ни мало в сто тысяч рублей).
Почему Баранов поручил именно Шефферу эту миссию, догадаться нетрудно: немец родом, учился в Европе, знает несколько языков - чем не кандидатура в чрезвычайные и полномочные послы? При дикой кадровой нехватке Шеффер смотрелся сушим кладом.
Посмотрите на прилагаемую карту. На островах Кауаи и Ни-ихау пока что сидел король Каумуалии, формально независимый, а на деле державшийся исключительно благодаря тому, что у Камеамеа не доходили до него руки…
Положение усугубилось тем, что Баранов по обычной своей властности дал Шефферу не самые вегетарианские инструкции: если король Каумуалии будет артачиться, показать ему военную силу, а там, если обстановка позволит, и вовсе взять данный остров «под государя нашего». Шеффер отплыл на американском судне, а следом для возможной поддержки отправился корабль Компании «Открытие».
События воспоследовали бурные… Шеффер пришел от Гавайев в неописуемый восторг. В его распоряжении оказалось не только «Открытие», но и бриг Компании «Ильмена». И медика, отнюдь не по-баварски пылкого и темпераментного, что называется, понесло…
Переговоры с Камеамеа ему откровенно не удались: хитрый король (к тому же подзуживаемый американцами, которые видели в русских опасных конкурентов) на пышные фразы не скупился, но выдал лишь разрешение на устройство фактории, и не более того. В какие-либо другие межгосударственные отношения вступать не спешил, вполне вероятно, опасаясь попасть под очередную «крышу»…
Тогда Шеффер несолоно хлебавши отправился к Каумуалии -а уж тот мгновенно сообразил, что в лице бледнолицего пришельца судьба предоставляет ему нешуточный шанс подложить свинью сатрапу Камеамеа и вырваться из-под его тяжелой руки…
Пройдоха-королек и фантазер-доктор спелись моментально. И стали вместе строить планы один фантастичнее другого. Именно Каумуалии и подмахнулбумагу о переходе в российское подданство. И все бы ничего, но в своем надиктованном Шефферу послании императору Александру Каумуалии просил принять под российский скипетр не только те два острова, которые реально контролировал, но и еще несколько других - Каумуалии вроде бы имел на них какие-то «династические права», но в данный конкретный момент эти острова прочно держал Камеамеа…Словом, это было примерно так, как если бы году в 1910-м эмир бухарский мало того что подписал договор о переходе в английское подданство, но еще и передал бы англичанам на бумаге Оренбург. Можно представить, как остро отреагировали бы в Петербурге и как скоро вправили бы эмиру мозги посредством Туркестанского военного округа…
А Шеффера и Каумуалии неслоуже на пару. Король обещал доктору пятьсот человек бравых воинов для военной экспедиции против Камеамеа, заранее разрешая строить на «спорных» островах крепости и военные порты. Шеффер, в свою очередь, договорился, что Каумуалии передаст Компании в собственность половину острова Оаху (напоминаю, реальным хозяином там был Камеамеа!), а также собирался завести многочисленные «фабрики». Оба фантазера упоенно делили шкуру неубитого медведя - а ведь медведь был живехонек, суров и полон сил…
Это-то и был «договор с королем всех Гавайев»! Вдобавок Шеффер оторвался от реальности настолько, что… присвоил Каумуалии звание российского морского офицера, о чем выдал собственноручно написанную бумагу. Кем он себя считал, уже решительно непонятно…
Авантюра раскручивалась. Шеффер заложил на Кауаи сразу три крепости и начал их строить с помощью людей короля. Принялся разбивать сады, строить фактории, собрался из крохотной гавани сделать большой порт. Восхищенный король в честь сподвижника переименовал Ганнарейскую долину в Шефферов-скую… Дело закипело.
Вот только умный Баранов, получив восторженные отчеты доктора, быстро сообразил, что это - чистейшей воды авантюра, не способная привести ни к чему хорошему. Шеффер тем временем на деньги Компании купил для другана-короля шхуну и дал американцам заказ на большой вооруженный корабль - оба твердо решили воевать против супостата Камеамеа со всем усердием.
До Камеамеа, конечно, быстро дошли слухи об этаких сюрпризах, и он рассвирепел не на шутку. Тут появился совершающий кругосветное путешествие русский бриг «Рюрик» под командованием О. Коцебу. Решив сгоряча, что это и есть первое судно той грозной эскадры, которой всех пугал неугомонный Шеффер, Камеамеа выслал к «Рюрику» свой спецназ - 400 отборных молодцов с современными ружьями…
Каких-либо столкновений, слава богу, не произошло. Коцебу встретился с Камеамеа, они оба друг другу понравились и быстро нашли общий язык. Коцебу убедил короля, что Шеффер, собственно говоря, никого не представляет и руководствуется лишь собственными фантазиями.
Дела Шеффера пошли из рук вон скверно. Камеамеа отобрал У Шеффера разрешение на устройство фактории на Оаху. Коцебу поддерживать отказался. Баранов слал грозные письма, объявляя, что никаких таких «вооруженных кораблей» он покупать не разрешает и вообще не намерен тратить деньги Компании на авантюры. Каумуалии получил от Камеамеа мягкое отеческое увещевание с просьбой прекратить глупости. Зная Камеамеа, есть все основания предполагать, что звучало оно примерно так: «Если не перестанешь дурковать, на пальме за ноги повешу!» Королекструхнул и от всех своих наполеоновских планов отказался.
Шеффер какое-то время не сдавался. Он собрал всех имевшихся в его распоряжении служащих Компании и закатил пылкую речь с призывом взяться за оружие и «показать, что русская честь не так дешево продается» (в устах этнического баварца, ставшего русским служащим всего семь лет назад, это, согласитесь, звучало чуточку комично). И отправил Баранову очередное пафосное послание, сообщив, что занимает остров Кауаи «именем нашего великого государя» и просит Аляску оказать срочную вооруженную помощь.
Баранов ему уже в открытую посоветовал не валять дурака и подобру-поздорову возвращаться на Кадьяк. Только тогда всеми покинутый доктор понял наконец, что все его планы рухнули. Но уплыть было не на чем, единственное судно Компании, каким Шеффер располагал, было в таком состоянии, что едва не пошло на дно на рейде Гонолулу.
Тут, к счастью, на Гавайи зашел американский корабль, капитана которого Шеффер когда-то лечил. Тот в благодарность и увез на Кадьяк Шеффера со всеми служащими Компании… Таков был печальный итог гавайской авантюры. Даже того груза, на спасение которого Шеффер и был послан, вернуть не удалось. Убытки Компании от всего этого цирка насчитывали двести тысяч рублей - именно столько Шеффер потратил без всякой пользы.
Провал этой авантюры у нас до сих пор списывают на «происки американцев». Безусловно, они приложили руку - конкуренция, знаете ли. Но не кто иной, как плававший с Коцебу естествоиспытатель и писатель А. Шамиссо, оценивавший события именно с русской стороны, тогда же писал, что главная причина - не в «завистливой бдительности» американцев или англичан, а в характере гавайцев - народа воинственного и находившегося под управлением крутогокороля Камеамеа, не склонного подчиняться кому бы то ни было. Он и без подзуживания американцев пришел в ярость, когда Каумуалии с Шеффером без его согласия принялись распоряжаться островами, которые Камеамеа с таким трудом завоевывал…
Шеффер объявился в Петербурге, где начал бомбардировать своими прожектами высшие инстанции, в том числе императора. Однако в столице к тому времени уже разобрались в реальномположении дел и доктору резонно ответили: прочность заключенного с Каумуалии соглашения представляется весьма сомнительной…
Доктора снова несло! Он, напирая на свое участие в войнах с Бонапартием, предложил новый проект: захватить всеГавайские острова, для чего якобы достаточно двух-трех военных судов и некоторого количества солдат. Командовать этой операцией он брался сам: «Хотя я и не воинского звания, однако ж оружие мне довольно известно и притом имею столько опытности и мужества, чтобы отважить мою жизнь для блага человечества и пользы России».
Ну тут даже и отвечать не стали… Тем более что к тому времени на Гавайях произошли изменения: Камеамеа умер, а его сын Лиолио совершенно бескровно сверг Каумуалии с престола и отвез на остров Оаху, где бывший король жил почетным пленником. (Он даже женился на вдове Камеамеа, что его положения нисколечко не изменило.)
Российско-Американская компания, видя, что возмещения убытков от Шеффера не дождешься (откуда у него такие деньги?), махнула рукой, занесла двести тысяч в графу безвозвратных убытков, а Шеффера потихоньку уволили.
Самое примечательное, что упрямый баварец, в отличие от многих других авантюристов и фантазеров, не пропал! Он перебрался в Бразилию и сделал там неплохую карьеру при дворе бразильского императора, получив в конце жизни графский титул и несколько орденов.
Честно вам признаюсь: у меня совершенно нет желания ни смеяться над доктором Шеффером, ни награждать его какими-то обидными эпитетами. Фантазер, авантюрист, прожектер без малейшей связи с реальностью… Но дело-то в том, что он не для себя старался, а, судя по сохранившимся свидетельствам, искренне считал себя горячим патриотом новой родины, России, стремился присоединить «райские острова» не для собственной выгоды, а для блага державы. Другими словами, им двигали самые благородные чувства - а потому этот упрямый баварец заслуживает некоторого уважения… Мужик в принципе был неплохой, так что Бог ему судья…
У нас вместо реального дела устроили долгие и ожесточенные дискуссии: оставить тело Ленина в Мавзолее или вынести? Как будто это как-то могло помочь обустроить страну…
Так вот, в Мексике началось совершенно с того же. После провозглашения независимости занялись не насущными делами, а обсуждением, надо полагать, самого животрепещущего вопроса: как быть с мавзолеем Кортеса? Ага, мавзолеем при госпитале Иисуса, где гроб Кортеса покоился с 1794 г.
Тамошние интеллигенты, перестройщики, либералы громогласно заявили, что Кортес - «символ позорного подчинения Испании», «агент колонизаторов». Дурной юмор ситуации в том, что такие эпитеты в адрес конкистадоров употребляли не индейцы (которых никто не спрашивал и вообще не собирался пока что предоставлять им какие бы то ни было права), а не кто иной, как креолы.В других странах «креолами» именовались потомки от браков европейцев с туземцами, но в Мексике креолами звались чистокровные испанцы, родившиеся не в метрополии, а уже в колониях, то есть правнуки тех самых солдат Кортеса, не имевшие в жилах ни капли индейской крови. Каково? Чисто-кровнейшие испанцы требовали уничтожить мавзолей Кортеса как символ «позорной испанской колонизации»…
Шизофрения, конечно. В точности как у нас лет пятнадцать назад, когда главными борцами с коммунизмом оказались члены ЦК КПСС, а главным критиком КГБ - генерал означенного ведомства…
В общем, на день провозглашения независимости, 16 сентября, в 1823 г. назначили торжественное разрушение мавзолея и принародное сожжение останков Кортеса на главной площади. Хорошо еще, что среди министров нашелся один вменяемый человек, дон Аламан. С четырьмя помощниками он ночью, в глубочайшей тайне убрал из мавзолея урну с прахом Кортеса и замуровал ее в стену, где она благополучно и покоилась более ста двадцати лет, аж до 1947 года…
Годом ранее полковник колониальной армии, креол Августин Итурбиде (этакий мексиканский Калугин, такая же сволочь), решив, что он в принципе ничем не хуже Бонапарта, решил на полном серьезе стать императором. В первые годы революции он самым жесточайшим образом подавлял освободительное движение, но потом договорился с теми вожаками повстанцев, которых не успел перевешать, сочинил программу, где обещал всем без исключения чертову уйму благ, созвал армию и занял Мехико. После чего по примеру Бонапарта провозгласил себя императором Августином Первым.
Именно он отослал в крепость Росс ультимативное требование немедленно очистить территорию, каковое торжественно передал его посланник, особа духовного звания.
В Россе видывали лилипутов и покрупнее. Ссориться с духовной особой не стали, а по примеру прошлых лет начали с простодушным видом тянуть время, объясняя, что отпишут в Петербург, дождутся ответа оттуда, потому как люди они подневольные и такие дела без начальства решать не рискнут… Одним словом, заходите через полгодика, авось что-нибудь да определится.
Духовная особа заикнулась было о мерах принуждения - но, глядя на суровые лица аляскинских мужиков, поперхнулась и смиренно удалилась восвояси…
Избранная русскими тактика выжидания в очередной раз закончилась успехом. Мексиканской монархии не получилось. Император Августин I просидел на престоле менее года, а потом неблагодарные подданные его безжалостно свергли, заявив, что Мексике монархия совершенно ни к чему и нет никакого смысла менять испанского монарха на императора собственной выделки. Прихватив казну, император бежал в Европу, где ему отчего-то оказывали все почести, какие полагаются коронованной особе. Интересная деталь: в Европе он чуточку изменил свой монарший титул и звался теперь «Император Августин Первый и Последний». В чем оказался пророком." монархия в Мексике категорически не прижилась, когда через тридцать лет англичане с французами, нагрянув с армией, попытались вновь учредить в Мексике империю и посадить на трон младшего брата австрийского императора, горячие мексиканские парни новоиспеченного монарха цинично расстреляли.
Как допрежь того расстреляли и Итурбиде. Послонявшись с годик по Европе, он, должно быть, затосковал по трону и короне, вернулся в Мексику, собрал кое-какой отряд и попытался восстановиться на престоле. Мексиканцы его быстренько прикончили…
И в Мексике настал вовсе уж полный и законченный бардак. По необозримым просторам страны в превеликом множестве шатались со своими «армиями» всевозможные «президенты», «диктаторы» и «вожди нации». Тот, кому хватило денег навербовать сотню головорезов, мигом производили себя в полковники, а если удавалось собрать человек пятьсот, тут уж, дело ясное, не назвать себя генералом было просто стыдно. Посреди всей этой неразберихи Калифорния без особого шума фактически стала независимым государством, отложившись от далекой Мексики, чтобы не иметь ничего общего с тамошней неразберихой. Посреди всеобщего хаоса попросту не нашлось реальной организованной силы, которая смогла бы калифорнийскую самостийность пресечь, - ну кому бы пришло в голову тащиться через высокие горы и обширные пустыни завоевывать обратно далекий край, где и поживиться-то толком нечем? (До открытия калифорнийского золота оставалось еще четверть века, и никто не подозревал о таившихся в земле богатствах.)
Легко догадаться, что в таких условиях русские поселенцы уже могли не опасаться никого и ничего. Наоборот, это свежеиспеченная вольная Калифорния всерьез опасалась, что ее целиком займут битые жизнью подчиненные Баранова… Российско-Американской компании…
Тут в начале 1824 г. разразилось восстание индейцев, разрушивших несколько испанских миссий. Теперь русским пришлось срочно спасать «шишпанцев», снабжая их порохом и ружьями (конечно, не задаром, а по нормальной рыночной цене). Обитатели Росса не поддались на уговоры иных индейских вождей соединиться в братском союзе для полного уничтожения испанцев - справедливо полагая, что краснокожие, уничтожив испанцев, рано или поздно и за них самих примутся. А потому белым следовало держаться заодно…
Что интересно, во главе одного из индейских отрядов, действовавших против испанцев, оказался русский Прохор Егоров, беглый из Росса. В советские времена о нем писали часто и охотно, выставляя «борцом за права угнетенных индейцев».
В действительности означенный Прохор, никаких сомнений, был одним из тех отморозков, любителей совершенно вольной жизни, какие встречались среди абсолютно всех европейских народов, осваивавших заморские территории. Я уже писал, что уже среди солдат Кортеса нашлись буйные головушки, которые в поисках совершеннейшей свободы бежали к индейцам с аркебузами и лошадьми. Таких примеров масса, и «борьба за свободу угнетенных» тут совершенно ни при чем. Вольной волюшки хотелось, вот и все.
Между прочим, советские историки, не будь дураки, старательно умалчивали, что в конце концов Прохора Егорова пристукнули вовсе не испанцы, как следовало бы ожидать, а те самые «угнетенные» индейцы, за свободу которых он якобы боролся. То ли награбленное в испанских поселках не поделили, то ли очередь к пленной сеньорите. В общем, укокошили краснокожие своего белого приятеля…
Да, вот, кстати, к вопросу о беглых наших соотечественниках. Еще капитан-лейтенант Головнин, плывя в 1808 г. на Камчатку, в городе Кейптаун встретил субъекта, именовавшегося «Ганц-Русс» и выдававшего себя за француза. При ближайшем знакомстве очень быстро выяснилось, что никакой это не француз, а бывший нижегородский житель Ванька Степанов, неведомыми путями угодивший в Южную Африку. Правда, в отличие от Егорова, советская историческая наука означенного Ваньку не смогла произвести в воины-интернационалисты, поскольку за права негров он в Африке не боролся, а прозаически торговал курами, картофелем, зеленью и изюмом…
Оставим пока что Калифорнию (о которой мы узнаем еще много интересного) и обратим взор к еще более далеким и экзотическим краям - Гавайским островам.
3. На райских островах
С русскими гавайцы впервые познакомились в июне 1804 г., когда там останавливались «Надежда» и «Нева». В то время Гавайями уже давно правил король Камеамеа Первый, он же Камеамеа Великий. Иностранные авторы порой сравнивают его с Наполеоном и Петром I, но правильнее, думается мне, сопоставлять все же с Бисмарком. Бисмарк создал из множества немецких государств Германскую империю. Камеамеа точно так же объединил все Гавайские острова под своим единоличным правлением.
Сначала, к концу восемнадцатого столетия, там процветала система, больше всего напоминавшая европейский феодализм. Отличия были разве что в местном колорите, а вот схожесть -поразительная.
На каждом крупном острове имелся свой верховный правитель, примерно соответствовавший королю. Правителю подчинялись алии, нечто вроде европейских герцогов, каждый из них возглавлял крупную общину, которой диктаторски руководил. Чуточку ниже стояли благородные воины, ну а ниже всех, естественно, помещалось гавайское простонародье, которому никаких прав не полагалось.
Оторвитесь на минуту от чтения и посмотрите на приведенный в Приложении портрет короля Камеамеа, сделанный американским художником с натуры. И вы наверняка согласитесь, что человек был суровый, решительный, не склонный к сантиментам и гуманизму… Не зря главой своего «герцогства» он стал в двадцать лет, что само по себе примечательно.
Родился он в 1754 г. В 1778-м был свидетелем убийства Кука (сам вроде бы не участвовал). Именно этот визит европейцев, впервые в жизни увиденные европейские корабли и пушки произвели в голове молодого «герцога» некий переворот. Дали толчок. Натолкнули на конкретные мысли. Придали пассионарность, как выражался в подобных случаях Лев Гумилев (правда, этого предмета мы не будем касаться еще и оттого, что никто, кроме Гумилева, этой самой пассионарности не видел, и ее наличие никакая научная аппаратура зафиксировать не в состоянии).
Камеамеа сначала, справившись с конкурентами и верховным правителем, стал царить над всем островом Гавайи - а потом начал завоевывать и все остальные. В чем и преуспел. Кроме парочки северных островков, где доживал век один из бывших «королей», Камеамеа уже к концу XVIII века полностью контролировал Гавайский архипелаг.
В 1794 г. на Гавайи приплыл уже упоминавшийся английский капитан Джордж Ванкувер - и очень быстро убедил короля принять британскую «крышу». Камеамеа согласился без всякого сопротивления: мужик был умный и циничный, наверняка прекрасно соображал, что прожить вовсе без «крыши» не получится, что одними белыми можно преспокойно заслоняться от всех прочих.
Обрадованный Ванкувер торжественно поднял британский флаг и водрузил на пальме медную доску с соответствующей надписью. Гораздо меньше ему повезло в попытках ввести на Гавайях христианство. Камеамеа (наверняка ухмыляясь про себя) предложил капитану простой и эффективный способ доказать, что христианство превыше местного язычества: мол, пусть Ванкувер вместе с местным верховным жрецом поднимутся на самую высокую гору и бросятся вниз головой. Кто останется жив, веру того Камеамеа и признает истинной.
Ванкувер, естественно, отказался (чему, есть подозрения, и гавайский жрец был страшно рад). Сыграть во Владимира Крестителя ему не довелось.
Но самое интересное и поразительное - то, что Англия, вы не поверите, отказаласьот Гавайев, когда в Лондоне выслушали отчет Ванкувера. Насколько я знаю, это единственный пример добровольного отказа британцев от обнаруженной их капитаном территории. Дело тут, разумеется, не в благородстве (сие английским лордам не свойственно), а в чисто практических причинах. Особой пользы в завладении Гавайями Англия для себя не видела, к тому же увязла по горло в войне с Наполеоном. Да и освоение Австралии требовало массу усилий, людей и средств. Так что Гавайи, лежавшие вдалеке от «сферы жизненных интересов» Британской империи, остались независимыми. Судьба медной доски капитана Ванкувера мне неизвестна - скорее всего, гавайские умельцы ее переплавили на разные поделки.
Забегая вперед, скажу, что созданная Камеамеа монархия не распалась с его смертью (что порой случалось в других местах), а осталась единым государством, сохранявшим независимость до конца девятнадцатого века, пока не стала штатом США (к слову, дворец гавайских королей был электрифицирован раньше, чем вашингтонский Белый дом).
К началу девятнадцатого столетия Камеамеа I прочно держал в руках все крупные острова, за исключением двух самых северных, свою армию вооружил ружьями, купил у американцев 15 одномачтовых судов и одно трехмачтовое, пригласил белых советников и судостроителей, развивал сельское хозяйство. Словом, мало уже походил на классический типаж «туземного царька».
О Баранове он узнал от общих знакомых, американских капитанов. Один из них, штурман Кларк, от мореплавания отошел, поселился с семьей на Гавайях, завел там хозяйство и стал у Камеамеа кем-то вроде консультанта (король как раз осуществлял обширную программу создания собственного флота, для чего разрешал подданным наниматься на иностранные суда, чтобы набрались европейского опыта). Через Кларка Баранов и получил известие, что Камеамеа хочет торговать с Русской Америкой: готов поставлять плоды хлебного дерева, зерно, канаты и свиней, а сам нуждается в холсте, железе и лесе для судостроения (на Гавайях появились собственные судоверфи).
В следующем, 1806 г., из Калифорнии на Гавайи по собственной инициативе плавал служащий Компании Сысой Слободчи-ков, обменял на меха продовольствие. Камеамеа принял его благосклонно и даже передал Баранову шлем и плащ из птичьих перьев - какие на Гавайях носили исключительно лица «благородного» сословия.
Еще через два года командир «Невы» лейтенант Гагенмей-стер (тот самый, что позже подписывал в Калифорнии договор с индейскими вождями), привез с Гавайев соль и сандаловое дерево. Тамошние места так ему понравились, что он предлагал купить на Гавайях землю - а то и захватить изрядные территории. По его мнению, достаточно было отправить десятка два русских с парой пушек, чтобы основать настоящую колонию.
Правление Компании к этой идее отнеслось одобрительно -но сам Баранов, соразмеряя силы, был против. Да и правительство отказало Гагенмейстеру в поддержке: дело явственно попахивало авантюрой. В результате Русская Америка и Гавайи поддерживали нерегулярные, хотя и постоянные торговые связи, тем дело на несколько лет и ограничилось.
Но потом на горизонте объявился незабвенный доктор Шеф-фер, который втравил русских уже в настоящую, полномасштабную авантюру, а заодно надолго сбил с толку иных современных исследователей. До сих пор в научно-популярных (и не особенно научных, но залихватски написанных) книгах попадается утверждение, будто в первой четверти XIX века некий «король всехГавайев» перешел в русское подданство, но бездарная царская администрация упустила эту великолепную возможность завладеть архипелагом.
На самом деле ничего даже отдаленно похожего никогда не происходило. Тот, с кем Шеффер вел переговоры, вовсе не был королем всехГавайев, поскольку таковым справедливо числился как раз Камеамеа I, а уж он-то с русскими никаких договоров о подданстве отроду не подписывал…
Но давайте по порядку. Баварец по происхождению Георг Шеффер, «доктор медицины, хирургии и повивального искусства», с 1809 г. состоял на службе в русской московской полиции, в качестве врача участвовал в кампаниях против Наполеона, а потом поступил на службу в Российско-Американскую компанию, опять-таки врачом. Именно его Баранов на свою голову и отправил на Гавайские острова, точнее говоря, на остров Кауаи, где потерпел кораблекрушение корабль Компании «Беринг» и, согласно поступившей к Баранову информации, местный правитель вознамерился завладеть грузом (который оценивался ни много ни мало в сто тысяч рублей).
Почему Баранов поручил именно Шефферу эту миссию, догадаться нетрудно: немец родом, учился в Европе, знает несколько языков - чем не кандидатура в чрезвычайные и полномочные послы? При дикой кадровой нехватке Шеффер смотрелся сушим кладом.
Положение усугубилось тем, что Баранов по обычной своей властности дал Шефферу не самые вегетарианские инструкции: если король Каумуалии будет артачиться, показать ему военную силу, а там, если обстановка позволит, и вовсе взять данный остров «под государя нашего». Шеффер отплыл на американском судне, а следом для возможной поддержки отправился корабль Компании «Открытие».
События воспоследовали бурные… Шеффер пришел от Гавайев в неописуемый восторг. В его распоряжении оказалось не только «Открытие», но и бриг Компании «Ильмена». И медика, отнюдь не по-баварски пылкого и темпераментного, что называется, понесло…
Переговоры с Камеамеа ему откровенно не удались: хитрый король (к тому же подзуживаемый американцами, которые видели в русских опасных конкурентов) на пышные фразы не скупился, но выдал лишь разрешение на устройство фактории, и не более того. В какие-либо другие межгосударственные отношения вступать не спешил, вполне вероятно, опасаясь попасть под очередную «крышу»…
Тогда Шеффер несолоно хлебавши отправился к Каумуалии -а уж тот мгновенно сообразил, что в лице бледнолицего пришельца судьба предоставляет ему нешуточный шанс подложить свинью сатрапу Камеамеа и вырваться из-под его тяжелой руки…
Пройдоха-королек и фантазер-доктор спелись моментально. И стали вместе строить планы один фантастичнее другого. Именно Каумуалии и подмахнулбумагу о переходе в российское подданство. И все бы ничего, но в своем надиктованном Шефферу послании императору Александру Каумуалии просил принять под российский скипетр не только те два острова, которые реально контролировал, но и еще несколько других - Каумуалии вроде бы имел на них какие-то «династические права», но в данный конкретный момент эти острова прочно держал Камеамеа…Словом, это было примерно так, как если бы году в 1910-м эмир бухарский мало того что подписал договор о переходе в английское подданство, но еще и передал бы англичанам на бумаге Оренбург. Можно представить, как остро отреагировали бы в Петербурге и как скоро вправили бы эмиру мозги посредством Туркестанского военного округа…
А Шеффера и Каумуалии неслоуже на пару. Король обещал доктору пятьсот человек бравых воинов для военной экспедиции против Камеамеа, заранее разрешая строить на «спорных» островах крепости и военные порты. Шеффер, в свою очередь, договорился, что Каумуалии передаст Компании в собственность половину острова Оаху (напоминаю, реальным хозяином там был Камеамеа!), а также собирался завести многочисленные «фабрики». Оба фантазера упоенно делили шкуру неубитого медведя - а ведь медведь был живехонек, суров и полон сил…
Это-то и был «договор с королем всех Гавайев»! Вдобавок Шеффер оторвался от реальности настолько, что… присвоил Каумуалии звание российского морского офицера, о чем выдал собственноручно написанную бумагу. Кем он себя считал, уже решительно непонятно…
Авантюра раскручивалась. Шеффер заложил на Кауаи сразу три крепости и начал их строить с помощью людей короля. Принялся разбивать сады, строить фактории, собрался из крохотной гавани сделать большой порт. Восхищенный король в честь сподвижника переименовал Ганнарейскую долину в Шефферов-скую… Дело закипело.
Вот только умный Баранов, получив восторженные отчеты доктора, быстро сообразил, что это - чистейшей воды авантюра, не способная привести ни к чему хорошему. Шеффер тем временем на деньги Компании купил для другана-короля шхуну и дал американцам заказ на большой вооруженный корабль - оба твердо решили воевать против супостата Камеамеа со всем усердием.
До Камеамеа, конечно, быстро дошли слухи об этаких сюрпризах, и он рассвирепел не на шутку. Тут появился совершающий кругосветное путешествие русский бриг «Рюрик» под командованием О. Коцебу. Решив сгоряча, что это и есть первое судно той грозной эскадры, которой всех пугал неугомонный Шеффер, Камеамеа выслал к «Рюрику» свой спецназ - 400 отборных молодцов с современными ружьями…
Каких-либо столкновений, слава богу, не произошло. Коцебу встретился с Камеамеа, они оба друг другу понравились и быстро нашли общий язык. Коцебу убедил короля, что Шеффер, собственно говоря, никого не представляет и руководствуется лишь собственными фантазиями.
Дела Шеффера пошли из рук вон скверно. Камеамеа отобрал У Шеффера разрешение на устройство фактории на Оаху. Коцебу поддерживать отказался. Баранов слал грозные письма, объявляя, что никаких таких «вооруженных кораблей» он покупать не разрешает и вообще не намерен тратить деньги Компании на авантюры. Каумуалии получил от Камеамеа мягкое отеческое увещевание с просьбой прекратить глупости. Зная Камеамеа, есть все основания предполагать, что звучало оно примерно так: «Если не перестанешь дурковать, на пальме за ноги повешу!» Королекструхнул и от всех своих наполеоновских планов отказался.
Шеффер какое-то время не сдавался. Он собрал всех имевшихся в его распоряжении служащих Компании и закатил пылкую речь с призывом взяться за оружие и «показать, что русская честь не так дешево продается» (в устах этнического баварца, ставшего русским служащим всего семь лет назад, это, согласитесь, звучало чуточку комично). И отправил Баранову очередное пафосное послание, сообщив, что занимает остров Кауаи «именем нашего великого государя» и просит Аляску оказать срочную вооруженную помощь.
Баранов ему уже в открытую посоветовал не валять дурака и подобру-поздорову возвращаться на Кадьяк. Только тогда всеми покинутый доктор понял наконец, что все его планы рухнули. Но уплыть было не на чем, единственное судно Компании, каким Шеффер располагал, было в таком состоянии, что едва не пошло на дно на рейде Гонолулу.
Тут, к счастью, на Гавайи зашел американский корабль, капитана которого Шеффер когда-то лечил. Тот в благодарность и увез на Кадьяк Шеффера со всеми служащими Компании… Таков был печальный итог гавайской авантюры. Даже того груза, на спасение которого Шеффер и был послан, вернуть не удалось. Убытки Компании от всего этого цирка насчитывали двести тысяч рублей - именно столько Шеффер потратил без всякой пользы.
Провал этой авантюры у нас до сих пор списывают на «происки американцев». Безусловно, они приложили руку - конкуренция, знаете ли. Но не кто иной, как плававший с Коцебу естествоиспытатель и писатель А. Шамиссо, оценивавший события именно с русской стороны, тогда же писал, что главная причина - не в «завистливой бдительности» американцев или англичан, а в характере гавайцев - народа воинственного и находившегося под управлением крутогокороля Камеамеа, не склонного подчиняться кому бы то ни было. Он и без подзуживания американцев пришел в ярость, когда Каумуалии с Шеффером без его согласия принялись распоряжаться островами, которые Камеамеа с таким трудом завоевывал…
Шеффер объявился в Петербурге, где начал бомбардировать своими прожектами высшие инстанции, в том числе императора. Однако в столице к тому времени уже разобрались в реальномположении дел и доктору резонно ответили: прочность заключенного с Каумуалии соглашения представляется весьма сомнительной…
Доктора снова несло! Он, напирая на свое участие в войнах с Бонапартием, предложил новый проект: захватить всеГавайские острова, для чего якобы достаточно двух-трех военных судов и некоторого количества солдат. Командовать этой операцией он брался сам: «Хотя я и не воинского звания, однако ж оружие мне довольно известно и притом имею столько опытности и мужества, чтобы отважить мою жизнь для блага человечества и пользы России».
Ну тут даже и отвечать не стали… Тем более что к тому времени на Гавайях произошли изменения: Камеамеа умер, а его сын Лиолио совершенно бескровно сверг Каумуалии с престола и отвез на остров Оаху, где бывший король жил почетным пленником. (Он даже женился на вдове Камеамеа, что его положения нисколечко не изменило.)
Российско-Американская компания, видя, что возмещения убытков от Шеффера не дождешься (откуда у него такие деньги?), махнула рукой, занесла двести тысяч в графу безвозвратных убытков, а Шеффера потихоньку уволили.
Самое примечательное, что упрямый баварец, в отличие от многих других авантюристов и фантазеров, не пропал! Он перебрался в Бразилию и сделал там неплохую карьеру при дворе бразильского императора, получив в конце жизни графский титул и несколько орденов.
Честно вам признаюсь: у меня совершенно нет желания ни смеяться над доктором Шеффером, ни награждать его какими-то обидными эпитетами. Фантазер, авантюрист, прожектер без малейшей связи с реальностью… Но дело-то в том, что он не для себя старался, а, судя по сохранившимся свидетельствам, искренне считал себя горячим патриотом новой родины, России, стремился присоединить «райские острова» не для собственной выгоды, а для блага державы. Другими словами, им двигали самые благородные чувства - а потому этот упрямый баварец заслуживает некоторого уважения… Мужик в принципе был неплохой, так что Бог ему судья…