Страница:
20 июля 1795 г. Шелихов неожиданно скончался, будучи всего сорока семи лет от роду - вроде бы от сердечного приступа. Смерть эта уже тогда показалась окружающим
странной.Естественно, многие сразу вспомнили о событиях пятнадцатилетней давности, когда ветреная Наталья Алексеевна попыталась отравить мужа. Поползли слухи, что
втораяпопытка ей все же удалась. Барон Штейнгель, будущий декабрист (в начале XIX столетия четыре года служивший командиром корабля в Охотском море и знакомый со множеством знавших Шелихова, в том числе и с Барановым), в своих воспоминаниях писал без обиняков: «Внезапная смерть Шелихова… была многими приписываема искусству жены его, которая потом, ознаменовав себя распутством, кончила жизнь несчастным образом, будучи доведена до крайности одним своим обожателем».
Трудно сказать, было ли так на самом деле. Расследование не проводилось. Однако следует иметь в виду, что о первойпопытке Натальи свет Алексеевны извести мужа отравой Штейнгелю рассказывали люди серьезные: Баранов и один из директоров компании Деларов. Так что… Не бывает дыма без огня. Достоверно известно одно: после кончины мужа Наталья Алексеевна развила бурную деятельность, чтобы взять управление делами в свои руки, подавая прошения не только в Иркутскую канцелярию (наместническое правление), но и лично императрице. За наследство Шелихова разгорелась нешуточная борьба - меж «шелиховским кланом» (Наталья, Булдаков, брат покойного Василий и присутствовавший «за кулисами» Резанов) и сокомпа-нейцем покойного Голиковым. Хотя перипетии этой долгой и ожесточенной схватки интересны сами по себе, излагать их здесь нет необходимости. Скажу лишь, что властная вдова в итоге своего добилась: была создана Соединенная американская компания, куда вошли все наследники Шелихова, Голиков, а также Иркутская коммерческая компания (несколько иркутских купцов совместно с Деларовым, оставившим пост управителя у Шелихова и занимавшимся в Москве коммерцией). Это еще была не та заветная «монополия», к которой стремился Шелихов, но до ее создания оставались считанные месяцы. В создании Соединенной американской компании самое активное участие принимал задействовавший все свои столичные связи Резанов. Ему было за что бороться - по завещанию Шелихова Анна Резанова стала обладательницей шестой доли почти миллионного капитала.
А самого Григория Ивановича Шелихова все эти земные заботы уже волновать не могли… На его надгробии, плите из уральского мрамора, были высечены золотом четыре строки сочинения Гаврилы Державина:
А поблизости, в Кенайском заливе, обретались «буйные ле-бедевцы» и, швыряя в море пустые бутылки, орали, что они не сегодня-завтра пойдут войной на Баранова и истребят его начисто.
Не знали, корявые, что их гульба на Аляске подходит к концу…
Баранов обживался!
Неофициальным гимном Русской Америки стала сочиненная им песня «Ум российский промыслы затеял».
Именно во время освоения Якутата Баранов впервые, пока заочно, познакомился с человеком, который… я чуть было не написал по привычке «станет героем нашего повествования». Увы, увы! Мы с ним еще не раз встретимся, но именовать его «героем» ни в коем случае нельзя. Личность, как выражались герои Аркадия Гайдара, гнуснопрославленная.
Итак, знакомьтесь: Генри Барбер, капитан брига «Артур», будущая головная боль Русской Америки. Любить и жаловать не прошу - не за что…
Некоторые авторы до сих пор упорно именуют его «американцем», «янки». Истине это не соответствует. Генри Барбер, хотя и базировался многие годы в Бостоне - англичанин, подданный Его Величества короля Георга III (как известно, донельзя скорбного умом и оттого последние годы жизни находившегося под строгим присмотром). Болтался у берегов Аляски, скупая пушнину у туземцев, - а заодно присматриваясь ко всему, что плохо лежит, и обижая тех, кто не мог за себя постоять. Англичанин Шильц выслушал жалобу колошского вождя - Барбер зазвал его к себе на корабль и поначалу поил-кормил как дорогого гостя, а потом заковал в кандалы и не отпускал до тех пор, пока соплеменники не выкупили своего вождя за шкуры каланов. В отместку они захватили одного из матросов с «Артура», и Барбер его едва выручил вооруженной силой…
Итак, лето 1796-го, первое появление Барбера, которому еще одиннадцать лет предстоит невозбранно резвиться у берегов Русской Америки, пока…
Но не будем забегать вперед.
Люди Баранова строили новые поселения и укрепления, успешно добывали морского зверя, искали медь на Медной реке (Коппер-ривер). А вот у «лебедевцев» дела шли сквернее некуда. Они по-прежнему откровенно зверствовали над аборигенами, что последние не собирались терпеть. Летом 1979 г. индейцы племени атна начисто уничтожили их артель - а оставшиеся в живых бежали из Константиновской крепости, которую тут же заняли люди Баранова. Чуть погодя против «лебедевцев» поднялись индейцы племени тананна - когда конкуренты Баранова, не имея товаров для обмена, стали, не мудрствуя, силой отнимать ее у индейцев. Индейцы уничтожили укрепление «лебедевцев» возле озера Шелихова (Илиамна) со всем «гарнизоном» в 12 человек, их поселение в заливе Тую-нак (общее число погибших - 25 русских и около сотни союзных им туземцев). После чего осадили основанный «лебедев-цами» Николаевский редут. На помощь пришли «шелиховцы», разогнавшие индейцев.
То был конец компании купца с двойной птичьей фамилией. В мае 1798 г. часть их покинула Аляску, а оставшиеся перешли на службу к Баранову. Конкурентов у «шелиховцев» больше не осталось - можно сказать, вымерли естественным путем…
Через сорок лет Лаврентий Загоскин, знаменитый исследователь Аляски, писал о компании Лебедева-Ласточкина: «Эта компания была сильна, цветуща, но в пору образования общей Российско-Американской компании у нее не случилось человека с гибким, изворотливым умом Шелихова и твердым, предприимчивым характером Баранова». Так что историю, господа мои, все же творят Личности…
Управление русскими поселениями на Аляске всецело сосредоточилось в руках Александра Андреевича Баранова, у которого от его алеутской жены Анны Григорьевны родился сын Ан-типатр.
Ну а какие важные изменения происходили на «материке», мы уже знаем.
К тому времени серьезное беспокойство Русской Америке стали доставлять англичане. Среди них (как ни трудно в это поверить) встречались и приличные люди вроде Джорджа Ванкувера (чье имя носит город в Канаде), которого русские люди приняли незлобиво и дружелюбно. Британец приплыл в залив Кука и почти месяц его изучал, в простоте своей полагая, что это то ли устье реки, то ли даже пролив, по которому можно пройти из Тихого океана в Северный Ледовитый. Тут на эскимосских байдарах приплыли светловолосые бородатые люди - промышленники Баранова, уже несколько лет обитавшие в этих местах. Они растолковали капитану, что он находится в натуральнейшем морском заливе, сообщили его точные размеры и глубину. Ванкувер подробно описал эту встречу в своей книге. В отличие от Кука, он не лепилокружающим местностям имена полузабытых ныне принцев и лордов, а наоборот, назвал один из обследованных им островов Кадьякского архипелага именем Алексея Чирико-ва, уточнив: «…в честь сотоварища Беринга, которого подвиги на многотрудной стезе открытий не были еще, таким образом, переданы памяти потомства».
Странный англичанин. Неправильный. Англичане так себя обычно не вели. Нужно будет поискать шотландские, ирландские или валлийские корни Ванкувера…
А вот другие «пришельцы аглицкой нации», как писал Баранов в жалобе в Санкт-Петербург, как раз и пытались, где ни пристанут, раздавать вождям нашейные медали в знак подчинения британской короне. Ладно бы только это - но бритты потихоньку променивали индейцам на меха ружья, порох и свинец. А те потом использовали все это добро против русских.
На троне сидел уже государь Павел Первый, относившийся к англичанам именно так, как они того заслуживали. Император, не мешкая, поручил российскому полномочному посланнику в Лондоне графу С. Р. Воронцову передать британскому королю царский рескрипт о вреде, чинимом англичанами в местах, «первоначально занятых подданными России». Англичане тогда были крайне заинтересованы в России как союзнице против Бонапарта, и своих озорников быстренько укоротили. (Правда, их место тут же заняли американцы - «бостонцы», прохвосты вроде Генри Барбера, поставлявшего индейцам чернокожих рабов, оружие и порох, добывавшего меха любыми неправдами.)
Баранов нежданно-негаданно оказался в центре большой европейской политики. В основу ноты англичанам легли именно его донесения «Пришельцы аглицкой нации весьма силятца утвердить в соседстве наших занятий свои мочи и права разными образами знаками, раздавая всюду, где ни пристают, медали, даже и на платье пуговицы и шапки наподобие гренадерских с гербом английским, что все видно во множестве около Ситхи, а притом порох, свинец и ружья ко вреду нашему променивают не закрыто и щедро». Заодно Баранов отправил иркутскому губернатору секретную карту с точным указанием мест, где зарыты медные доски и гербы империи (большая их часть и поныне пребывает в земле).
В те же времена боцман Тихон Сапожников (первым начавший сеять ячмень на Кадьяке) помимо своей воли повторил приключения Синдбада-морехода. Мореплавателем он был опытным, но в навигации не силен - и, отправившись на промысловом судне «Зосима и Савватий» бить каланов, запутался в определении координат. И поплыл на юг, на юг, на юг… Куда именно его занесло, так и останется вечной загадкой - но определенно в тропические широты, потому что ухитрившийся найти дорогу назад боцман потом рассказывал, что от жары начала плавиться и течь смола на обшивке…
А в Санкт-Петербурге тем временем произошло поистине историческое событие: император Павел подписал указ о создании Российско-Американской компании на базе «Соединенной американской». Произошло это 8 июля 1799 г. Отныне Русская Америка становилась владением исключительно наследников Шелихова и примкнувшего к ним Мыльникова сотоварищи.
До сих пор принято объяснять многие поступки Павла исключительно тем, что он-де попросту «поступал наоборот» тому, что давала его матушка, которую самодержец, как известно, крепко недолюбливал. Глупости, конечно. Павел был человеком умным и стратегически мыслящим. Создание компании «под высочайшим покровительством его императорского величества» было еще одним немаловажным эпизодом в долгосрочном проекте, направленном против исконного врага России -Англии. Император аннулировал («анвелировал» как тогда выражались) российские долги Британии, разорвал все прежние соглашения с ней (выгодные в первую очередь Лондону), стал сближаться с Наполеоном Бонапартом. Так что он прекрасно понимал: создание в Русской Америке единой могучей компании - несомненный удар по английским интересам в Тихом океане…
Поначалу Коммерц-коллегия, министерство экономики, пыталась взять Компанию под свою «дирекцию». Но, не без влияния Резанова, этот план заменили как раз на «высочайшее покровительство». Компания оставалась сугубо частным предприятием, открытым акционерным обществом, но при необходимости могла «выходить» непосредственно на императора - чем мгновенно избавлялась от надзора и руководств сибирской администрации. Главное правление Компании переводилось из Иркутска в Петербург. Компания получила свой флаг, повторявший окрас российского триколора - разве что белая полоса занимала не треть, а всю верхнюю половину штандарта, и на ней размещался государственный двуглавый орел (см. Приложение).
Особым пунктом иностранцы в число акционеров категорически не допускались. На 20 лет Компания получила нешуточные привилегии: расширение возможностей по найму людей, покупка по льготным ценам свинца и пороха, а главное - исключительные права «на всякие приобретения, промыслы, заведение торговли и открытие новых стран» - до 55-го градуса северной широты и даже далее, если обнаружится, что лежащие там земли «не заняты другими государствами». При создании устава Компании образцом для изучения послужили учредительные документы британской Ост-Индской компании и двух французских: Французской и Вест-Индской. «Первенствующим» - т. е. генеральным директором стал М. Булдаков, и были назначены еще три директора. Резанов занял пост «корреспондента». Современный эквивалент этой должности подобрать трудно, но в обязанности Резанова входило «ходатайствовать по делам Компании во всем, что к пользе ее и сохранению общего доверия относиться не может». Так что пост был серьезный.
Современные историки-интеллигенты не без брезгливости кривят губы, поминая о том, что Резанов, изволите ли видеть, потребовал за свои услуги денег - нашей образованщине как-то трудно осознать, что серьезная работа и оплачиваться должна серьезно. В конце концов, Резанов не вдове с малыми детками пенсию выбивал, а приложил все усилия, чтобы крупная компания стала получать еще больше прибылей. Разве это не заслуживает вознаграждения? Тем более что требования Резанов выдвинул относительно скромные: дать ему десять тысяч беспроцентного кредита, определить жалованье в три тысячи и выдавать еще тысячу в год на канцелярские и почтовые расходы. Согласитесь, запросы скромные - если учесть, что мехов Компания добывала и доходов от прочей торговли имела на несколько миллионов рублей ежегодно.
И Резанов, что немаловажно, полученные деньги отработал с лихвой. Именно он «пробил» императорский указ о создании Компании, добился «высочайшего покровительства», немало поработал над уставом, расширив полученные привилегии, «продавил» на пост генерального директора Булдакова - и, наконец, добился возведения Натальи Алексеевны в дворянское достоинство, что переводило вдову на качественно иной уровень социальной лестницы. Наконец, он долго и старательно «разрули-вал» всевозможные огрехи и недостатки, имевшие место быть в прежней деятельности Компании: там до того и «двойная бухгалтерия» процветала, и финансы пребывали в крайней запутанности, и склоки меж главными акционерами бушевали яростные. Кто-то переоценивал активы, добивался выгоды лично для себя, кто-то продавал свои акции по заниженной цене, нанося ущерб остальным… В общем, целый букет махинаций и злоупотреблений - каковые свойственны любому крупному предприятию во все времена.
Не стану вдаваться в скучные подробности, но сохранилось много документов, прекрасно иллюстрирующих, какуюработу в сжатые сроки провернул Резанов. И наконец добился государственных кредитов - 350 тыс. руб.
Формально оставаясь частной компанией, РАК в то же время была «неформальным рычагом» государственного воздействия на тихоокеанские дела. Не зря в уставе Компании значилось: «Действия Компании тесно сопряжены с пользами государства, и что по сей единой уже причине служение Компании есть служение Отечеству».
Здесь нет ни капли сомнения или лицемерия - и в самом деле, получалось, что государственные и частные интересы в случае с Российско-Американской компанией переплетаются так тесно, что разъединить их невозможно. Перед глазами был британский опыт: собственно говоря, до 1858 г. английские владения в Индии были частнойсобственностью могущественной Ост-Индской компании, имевшей собственную армию и военный флот. Знаменитое восстание сипаев в 1857 г. - это война не с Британской империей, а с Ост-Индской компанией, на службе которой как раз и состояли конные и пешие полки, артиллерийские батареи и прочая милитария в красных мундирах…
А в далекой Русской Америке еще очень долго представления не имели о столичных событиях - новости до тех мест добирались долгими месяцами. Баранов в те дни как раз строил Михайловскую крепость на острове Ситка (Ситха), на западном берегу, где была огромная бухта, идеально подходившая для гавани: свободная зимой ото льдов, она могла вместить целый флот. Остров был огромный: вулканы, обширные хвойные леса, горные вершины в вечных снегах…
Баранов завязал приятельские отношения с местным главным вождем колошей Скаутлельтом - еще не подозревая, сколько несчастья русским принесет этот субъект…
А в Охотске как раз поступил на службу молодой мичман Штейнгель, будущий декабрист, интересная и загадочная персона, с которой мы в свое время познакомимся поближе…
Баранов, строя будущий город, сам зимовал в тех местах -сначала в палатке, потом в баньке. Ему, помору, было не привыкать. Я и забыл уточнить для плохо знакомого с отечественной географией читателя, где, собственно, расположен город Каргополь, откуда происходил Баранов.
Примерно между Архангельском и Онежским озером. Суровые северные места, где обитали русские поморы, гордые, выносливые и трудолюбивые, никогда не знавшие крепостного права (по подсчетам историков, примерно восемьдесят процентов первооткрывателей Сибири и русской Америки были как раз поморами - с их-то опытом…)
Не так уж далеко от родины Баранова жил в свое время Ми-хайло Васильевич Ломоносов, побывавший в Каргополе во время своего «путешествия за наукой» в Петербург.
Писарро российский, отложив на время пистолеты (но по-прежнему не снимая укрытой под кафтаном кольчуги), строил и строил. Прекрасно помня мечту Шелихова: возвести в Русской Америке город Славороссия, где должны быть широкие улицы и просторные площади, украшенные обелисками «в честь русских патриотов». Шелихов когда-то писал Баранову, подробно излагая свои планы: «А для входа и въезда сделать большие крепкие ворота, кои наименовать по приличеству: "Русские ворота", или "Чугацкие", или "Кенайские", или иначе как, то есть "Слава России" или "Слава Америки"».
Шелихов хотел, чтобы в Славороссии жило как можно больше аборигенов, «дабы множеством людей скорее и удобнее можно было все обрабатывать и возделывать, через что и американцы скорее и удобнее приучатся к нашей жизни». Чтобы утром при подъеме флага в Славороссии били барабаны, играла музыка, а гарнизон был в мундирах. К сожалению, все это так навсегда и осталось мечтой…
Освоение Ситки шло нелегко. Скаутлельт (которого русские звали Михаил) подписал «открытый лист» об уступке русским прав на поселение - но вожди других племен и родов были не так сговорчивы. Несколько раз в крепость якобы «мирными туристами» приходили индейцы с оружием под плащами, определенно что-то замышлявшие, но Баранов, смотревший в оба (и наладивший среди аборигенов серьезную сеть тайных информаторов), всякий раз предотвращал возможные столкновения.
Действовал, как говорится, и крестом, и пестом. В зависимости от ситуации. Однажды на Пасху он послал к вождям колош-ку-переводчицу с приглашением прибыть в крепость на праздник - но индейцы ее ограбили, поколотили и прогнали. Тогда Баранов тут же нагрянул в становище, где было триста до зубов вооруженных индейцев - а у самого Баранова лишь 22 человека русских и 2 фальконета. Но Александр Андреевич действовал решительно: «Мы проследовали маршем среди всех к жилищу тех виновников, о коих было сказано, что готовы стоять к сопротивлению, но, сделав только два залпа, нашли только несколько стариков, а прочие разбежались…»
Залпы были сделаны в воздух. Баранов собрал вождей и популярно им объяснил, что обижать женщин нехорошо, иначе могут произойти разные печальные последствия. Вожди друж-ненько принесли извинения и собрали богатые подарки. Именно такоеповедение поднимало в их глазах авторитет русских, а не вежливые уговоры, которые краснокожие считали признаком слабости и трусости…
Впрочем, Баранов не всегда пускал в ход оружие - иногда он брал смекалкой и современными ему техническими достижениями. Еще Шелихов в свое время изумлял аборигенов «фонарем Кулибина», прообразом прожектора с сильным рефлектором. Индейцы с эскимосами сами простаивали неподалеку от его дома, где никогда ранее не виданным ослепительным светом сияло маленькое солнце. Однако Григорий Иванович не додумался с помощью этой новинки изображать из себя могучего колдуна.
А вот хитромудрый Баранов додумался. Однажды два индейских вождя решили познакомиться с «русским тойоном»…
Когда они появились, Баранов, «одетый чудовищем», восседал на срочно изготовленном высоченном кресле на манер трона - а потом по незаметно поданному им знаку помощники подожгли фейерверк. И началось! Фейерверки в те времена уже представляли собой эффектнейшее зрелище: крутясь, разбрасывая искры, вертелись огненные колеса, взлетали разноцветные ракеты, шипели «змеи», дергались шутихи… Для простодушных детей природы, отроду такого зрелища не видавших, этого было достаточно, чтобы искренне принять Баранова за «великого шамана».
Старожилы Русской Америки оставили достаточно воспоминаний о том, как хитрый помор убеждал индейцев в своей неуязвимости. Очередному пленному колошу давал лук, стрелу (стрелы у индейцев, как правило, были вовсе уж первобытные, с каменными наконечниками, опасные для незащищенного тела, но бессильные перед железом), отходил, вставал в величественной позе и ласково предлагал:
– Ну, тварюга, стрельни в сердце!
Индеец, не будь дурак, моментально пользовался случаем и пускал стрелу со всем усердием. Стрела, ясен день, отлетала от пододетой под кафтан кольчуги (которую, напоминаю, Баранов тщательно скрывал от посторонних глаз), а то и расщеплялась. Произведенный эффект понятен - появлялся еще один свидетель, с выпученными глазами повествовавший соплеменникам о колдуне, которому не страшны смертельные для обычного человека стрелы.
А тут еще разветвленная сеть информаторов, за пачку табаку и железный ножик старательно стучавшая Баранову на земляков… Все это, вместе взятое, привело к тому, что индейцы пришли к выводу: обычныйчеловек столь осведомленным, сидя у себя в доме, быть не может. Колдун, точно! Широко распространились рассказы, что Баранов невидимкой летает по воздуху куда захочет, никем не замеченный, проникает в яранги, подслушивая и подсматривая за врагами…
Правда, этот почтительный ужас перед «великим шаманом» воцарился повсеместно через три-четыре года после основания на Ситхе той самой крепости, названной Новоархангельском (несомненно, этим названием Баранов отдавал дань памяти о своей далекой родине, где, откроем маленький секрет, уже двадцать лет ничего о нем не ведая, обитала его законно венчанная супруга и прочие домочадцы). Году к восемьсот шестому, когда приплывший туда Резанов писал: «Благодарю Бога, что в самое малолюдство они (колоши. -А. Б.)не отважились сделать решительного покушения. Они боятся крепко г-на Баранова, и истинно одно имя его весь край в страхе держит».
Но это было позже, а пока что Ситху ждали серьезные несчастья - и от стихий, и от людей.
Летом 1799-го среди «партовщиков» (туземцев-промысловиков) разразилось нечто вроде эпидемии: за два часа в мучениях умерли сто пятнадцать человек, а чуть позже - еще двадцать. Оказалось, все они неосмотрительно наелись каких-то мелких ракушек, оказавшихся смертельно ядовитыми. Эти потери на несколько лет ослабили промыслы.
И если бы тем ограничилось… Наступала какая-то чернаяполоса!
Глава третья ОСКАЛЕННЫЕ БЕРЕГА
Трудно сказать, было ли так на самом деле. Расследование не проводилось. Однако следует иметь в виду, что о первойпопытке Натальи свет Алексеевны извести мужа отравой Штейнгелю рассказывали люди серьезные: Баранов и один из директоров компании Деларов. Так что… Не бывает дыма без огня. Достоверно известно одно: после кончины мужа Наталья Алексеевна развила бурную деятельность, чтобы взять управление делами в свои руки, подавая прошения не только в Иркутскую канцелярию (наместническое правление), но и лично императрице. За наследство Шелихова разгорелась нешуточная борьба - меж «шелиховским кланом» (Наталья, Булдаков, брат покойного Василий и присутствовавший «за кулисами» Резанов) и сокомпа-нейцем покойного Голиковым. Хотя перипетии этой долгой и ожесточенной схватки интересны сами по себе, излагать их здесь нет необходимости. Скажу лишь, что властная вдова в итоге своего добилась: была создана Соединенная американская компания, куда вошли все наследники Шелихова, Голиков, а также Иркутская коммерческая компания (несколько иркутских купцов совместно с Деларовым, оставившим пост управителя у Шелихова и занимавшимся в Москве коммерцией). Это еще была не та заветная «монополия», к которой стремился Шелихов, но до ее создания оставались считанные месяцы. В создании Соединенной американской компании самое активное участие принимал задействовавший все свои столичные связи Резанов. Ему было за что бороться - по завещанию Шелихова Анна Резанова стала обладательницей шестой доли почти миллионного капитала.
А самого Григория Ивановича Шелихова все эти земные заботы уже волновать не могли… На его надгробии, плите из уральского мрамора, были высечены золотом четыре строки сочинения Гаврилы Державина:
На Аляске в это время, словно бы отдавая последние почести Шелихову, гремел троекратный залп из пушек и ружей - это Баранов, Писарро российский, водружал на берегах Якутатского залива флаг Российской империи. Поблизости сверкали белоснежные снега на величественной вершине горы Св. Илии, а неподалеку расположилась бухта Разочарования, названная так в память о незадачливом испанском мореплавателе, в свое время тщетно пытавшемся отыскать пролив меж Азией и Америкой. Русские осваивали новые территории на Аляске - к сожалению, вновь и вновь теряя людей. Отец Ювеналий, монах и рудознатец, тут же отправился в глубь этих диких и неизведанных мест, но был убит индейцами возле озера, которое до сих пор именуется озером Шелихова. В следующем году Баранов основал в Якутате новое поселение.
Колумб здесь Росский погребен,
Преплыл моря, открыл страны безвестны,
Но зря, что все на свете тлен,
Направил паруса на океан небесный…
А поблизости, в Кенайском заливе, обретались «буйные ле-бедевцы» и, швыряя в море пустые бутылки, орали, что они не сегодня-завтра пойдут войной на Баранова и истребят его начисто.
Не знали, корявые, что их гульба на Аляске подходит к концу…
Баранов обживался!
Неофициальным гимном Русской Америки стала сочиненная им песня «Ум российский промыслы затеял».
Баранов, конечно, не Пушкин - но он искренне старался в своих неуклюжих поэтических опытах выразить нечто чертовски важное и славное. Так что не торопитесь смеяться над его строками…
Стройтесь, зданья, в частях Нова Света!
Русь стремится: Нутка ее мета!
Дикие народы Варварской природы
Сделались многи друзья теперь нам.
Нам не важны чины и богатства,
Только важно согласное братство,
Тем, что сработали,
Как здесь хлопотали,
Ум патриотов уважит потом…
Именно во время освоения Якутата Баранов впервые, пока заочно, познакомился с человеком, который… я чуть было не написал по привычке «станет героем нашего повествования». Увы, увы! Мы с ним еще не раз встретимся, но именовать его «героем» ни в коем случае нельзя. Личность, как выражались герои Аркадия Гайдара, гнуснопрославленная.
Итак, знакомьтесь: Генри Барбер, капитан брига «Артур», будущая головная боль Русской Америки. Любить и жаловать не прошу - не за что…
Некоторые авторы до сих пор упорно именуют его «американцем», «янки». Истине это не соответствует. Генри Барбер, хотя и базировался многие годы в Бостоне - англичанин, подданный Его Величества короля Георга III (как известно, донельзя скорбного умом и оттого последние годы жизни находившегося под строгим присмотром). Болтался у берегов Аляски, скупая пушнину у туземцев, - а заодно присматриваясь ко всему, что плохо лежит, и обижая тех, кто не мог за себя постоять. Англичанин Шильц выслушал жалобу колошского вождя - Барбер зазвал его к себе на корабль и поначалу поил-кормил как дорогого гостя, а потом заковал в кандалы и не отпускал до тех пор, пока соплеменники не выкупили своего вождя за шкуры каланов. В отместку они захватили одного из матросов с «Артура», и Барбер его едва выручил вооруженной силой…
Итак, лето 1796-го, первое появление Барбера, которому еще одиннадцать лет предстоит невозбранно резвиться у берегов Русской Америки, пока…
Но не будем забегать вперед.
Люди Баранова строили новые поселения и укрепления, успешно добывали морского зверя, искали медь на Медной реке (Коппер-ривер). А вот у «лебедевцев» дела шли сквернее некуда. Они по-прежнему откровенно зверствовали над аборигенами, что последние не собирались терпеть. Летом 1979 г. индейцы племени атна начисто уничтожили их артель - а оставшиеся в живых бежали из Константиновской крепости, которую тут же заняли люди Баранова. Чуть погодя против «лебедевцев» поднялись индейцы племени тананна - когда конкуренты Баранова, не имея товаров для обмена, стали, не мудрствуя, силой отнимать ее у индейцев. Индейцы уничтожили укрепление «лебедевцев» возле озера Шелихова (Илиамна) со всем «гарнизоном» в 12 человек, их поселение в заливе Тую-нак (общее число погибших - 25 русских и около сотни союзных им туземцев). После чего осадили основанный «лебедев-цами» Николаевский редут. На помощь пришли «шелиховцы», разогнавшие индейцев.
То был конец компании купца с двойной птичьей фамилией. В мае 1798 г. часть их покинула Аляску, а оставшиеся перешли на службу к Баранову. Конкурентов у «шелиховцев» больше не осталось - можно сказать, вымерли естественным путем…
Через сорок лет Лаврентий Загоскин, знаменитый исследователь Аляски, писал о компании Лебедева-Ласточкина: «Эта компания была сильна, цветуща, но в пору образования общей Российско-Американской компании у нее не случилось человека с гибким, изворотливым умом Шелихова и твердым, предприимчивым характером Баранова». Так что историю, господа мои, все же творят Личности…
Управление русскими поселениями на Аляске всецело сосредоточилось в руках Александра Андреевича Баранова, у которого от его алеутской жены Анны Григорьевны родился сын Ан-типатр.
Ну а какие важные изменения происходили на «материке», мы уже знаем.
К тому времени серьезное беспокойство Русской Америке стали доставлять англичане. Среди них (как ни трудно в это поверить) встречались и приличные люди вроде Джорджа Ванкувера (чье имя носит город в Канаде), которого русские люди приняли незлобиво и дружелюбно. Британец приплыл в залив Кука и почти месяц его изучал, в простоте своей полагая, что это то ли устье реки, то ли даже пролив, по которому можно пройти из Тихого океана в Северный Ледовитый. Тут на эскимосских байдарах приплыли светловолосые бородатые люди - промышленники Баранова, уже несколько лет обитавшие в этих местах. Они растолковали капитану, что он находится в натуральнейшем морском заливе, сообщили его точные размеры и глубину. Ванкувер подробно описал эту встречу в своей книге. В отличие от Кука, он не лепилокружающим местностям имена полузабытых ныне принцев и лордов, а наоборот, назвал один из обследованных им островов Кадьякского архипелага именем Алексея Чирико-ва, уточнив: «…в честь сотоварища Беринга, которого подвиги на многотрудной стезе открытий не были еще, таким образом, переданы памяти потомства».
Странный англичанин. Неправильный. Англичане так себя обычно не вели. Нужно будет поискать шотландские, ирландские или валлийские корни Ванкувера…
А вот другие «пришельцы аглицкой нации», как писал Баранов в жалобе в Санкт-Петербург, как раз и пытались, где ни пристанут, раздавать вождям нашейные медали в знак подчинения британской короне. Ладно бы только это - но бритты потихоньку променивали индейцам на меха ружья, порох и свинец. А те потом использовали все это добро против русских.
На троне сидел уже государь Павел Первый, относившийся к англичанам именно так, как они того заслуживали. Император, не мешкая, поручил российскому полномочному посланнику в Лондоне графу С. Р. Воронцову передать британскому королю царский рескрипт о вреде, чинимом англичанами в местах, «первоначально занятых подданными России». Англичане тогда были крайне заинтересованы в России как союзнице против Бонапарта, и своих озорников быстренько укоротили. (Правда, их место тут же заняли американцы - «бостонцы», прохвосты вроде Генри Барбера, поставлявшего индейцам чернокожих рабов, оружие и порох, добывавшего меха любыми неправдами.)
Баранов нежданно-негаданно оказался в центре большой европейской политики. В основу ноты англичанам легли именно его донесения «Пришельцы аглицкой нации весьма силятца утвердить в соседстве наших занятий свои мочи и права разными образами знаками, раздавая всюду, где ни пристают, медали, даже и на платье пуговицы и шапки наподобие гренадерских с гербом английским, что все видно во множестве около Ситхи, а притом порох, свинец и ружья ко вреду нашему променивают не закрыто и щедро». Заодно Баранов отправил иркутскому губернатору секретную карту с точным указанием мест, где зарыты медные доски и гербы империи (большая их часть и поныне пребывает в земле).
В те же времена боцман Тихон Сапожников (первым начавший сеять ячмень на Кадьяке) помимо своей воли повторил приключения Синдбада-морехода. Мореплавателем он был опытным, но в навигации не силен - и, отправившись на промысловом судне «Зосима и Савватий» бить каланов, запутался в определении координат. И поплыл на юг, на юг, на юг… Куда именно его занесло, так и останется вечной загадкой - но определенно в тропические широты, потому что ухитрившийся найти дорогу назад боцман потом рассказывал, что от жары начала плавиться и течь смола на обшивке…
А в Санкт-Петербурге тем временем произошло поистине историческое событие: император Павел подписал указ о создании Российско-Американской компании на базе «Соединенной американской». Произошло это 8 июля 1799 г. Отныне Русская Америка становилась владением исключительно наследников Шелихова и примкнувшего к ним Мыльникова сотоварищи.
До сих пор принято объяснять многие поступки Павла исключительно тем, что он-де попросту «поступал наоборот» тому, что давала его матушка, которую самодержец, как известно, крепко недолюбливал. Глупости, конечно. Павел был человеком умным и стратегически мыслящим. Создание компании «под высочайшим покровительством его императорского величества» было еще одним немаловажным эпизодом в долгосрочном проекте, направленном против исконного врага России -Англии. Император аннулировал («анвелировал» как тогда выражались) российские долги Британии, разорвал все прежние соглашения с ней (выгодные в первую очередь Лондону), стал сближаться с Наполеоном Бонапартом. Так что он прекрасно понимал: создание в Русской Америке единой могучей компании - несомненный удар по английским интересам в Тихом океане…
Поначалу Коммерц-коллегия, министерство экономики, пыталась взять Компанию под свою «дирекцию». Но, не без влияния Резанова, этот план заменили как раз на «высочайшее покровительство». Компания оставалась сугубо частным предприятием, открытым акционерным обществом, но при необходимости могла «выходить» непосредственно на императора - чем мгновенно избавлялась от надзора и руководств сибирской администрации. Главное правление Компании переводилось из Иркутска в Петербург. Компания получила свой флаг, повторявший окрас российского триколора - разве что белая полоса занимала не треть, а всю верхнюю половину штандарта, и на ней размещался государственный двуглавый орел (см. Приложение).
Особым пунктом иностранцы в число акционеров категорически не допускались. На 20 лет Компания получила нешуточные привилегии: расширение возможностей по найму людей, покупка по льготным ценам свинца и пороха, а главное - исключительные права «на всякие приобретения, промыслы, заведение торговли и открытие новых стран» - до 55-го градуса северной широты и даже далее, если обнаружится, что лежащие там земли «не заняты другими государствами». При создании устава Компании образцом для изучения послужили учредительные документы британской Ост-Индской компании и двух французских: Французской и Вест-Индской. «Первенствующим» - т. е. генеральным директором стал М. Булдаков, и были назначены еще три директора. Резанов занял пост «корреспондента». Современный эквивалент этой должности подобрать трудно, но в обязанности Резанова входило «ходатайствовать по делам Компании во всем, что к пользе ее и сохранению общего доверия относиться не может». Так что пост был серьезный.
Современные историки-интеллигенты не без брезгливости кривят губы, поминая о том, что Резанов, изволите ли видеть, потребовал за свои услуги денег - нашей образованщине как-то трудно осознать, что серьезная работа и оплачиваться должна серьезно. В конце концов, Резанов не вдове с малыми детками пенсию выбивал, а приложил все усилия, чтобы крупная компания стала получать еще больше прибылей. Разве это не заслуживает вознаграждения? Тем более что требования Резанов выдвинул относительно скромные: дать ему десять тысяч беспроцентного кредита, определить жалованье в три тысячи и выдавать еще тысячу в год на канцелярские и почтовые расходы. Согласитесь, запросы скромные - если учесть, что мехов Компания добывала и доходов от прочей торговли имела на несколько миллионов рублей ежегодно.
И Резанов, что немаловажно, полученные деньги отработал с лихвой. Именно он «пробил» императорский указ о создании Компании, добился «высочайшего покровительства», немало поработал над уставом, расширив полученные привилегии, «продавил» на пост генерального директора Булдакова - и, наконец, добился возведения Натальи Алексеевны в дворянское достоинство, что переводило вдову на качественно иной уровень социальной лестницы. Наконец, он долго и старательно «разрули-вал» всевозможные огрехи и недостатки, имевшие место быть в прежней деятельности Компании: там до того и «двойная бухгалтерия» процветала, и финансы пребывали в крайней запутанности, и склоки меж главными акционерами бушевали яростные. Кто-то переоценивал активы, добивался выгоды лично для себя, кто-то продавал свои акции по заниженной цене, нанося ущерб остальным… В общем, целый букет махинаций и злоупотреблений - каковые свойственны любому крупному предприятию во все времена.
Не стану вдаваться в скучные подробности, но сохранилось много документов, прекрасно иллюстрирующих, какуюработу в сжатые сроки провернул Резанов. И наконец добился государственных кредитов - 350 тыс. руб.
Формально оставаясь частной компанией, РАК в то же время была «неформальным рычагом» государственного воздействия на тихоокеанские дела. Не зря в уставе Компании значилось: «Действия Компании тесно сопряжены с пользами государства, и что по сей единой уже причине служение Компании есть служение Отечеству».
Здесь нет ни капли сомнения или лицемерия - и в самом деле, получалось, что государственные и частные интересы в случае с Российско-Американской компанией переплетаются так тесно, что разъединить их невозможно. Перед глазами был британский опыт: собственно говоря, до 1858 г. английские владения в Индии были частнойсобственностью могущественной Ост-Индской компании, имевшей собственную армию и военный флот. Знаменитое восстание сипаев в 1857 г. - это война не с Британской империей, а с Ост-Индской компанией, на службе которой как раз и состояли конные и пешие полки, артиллерийские батареи и прочая милитария в красных мундирах…
А в далекой Русской Америке еще очень долго представления не имели о столичных событиях - новости до тех мест добирались долгими месяцами. Баранов в те дни как раз строил Михайловскую крепость на острове Ситка (Ситха), на западном берегу, где была огромная бухта, идеально подходившая для гавани: свободная зимой ото льдов, она могла вместить целый флот. Остров был огромный: вулканы, обширные хвойные леса, горные вершины в вечных снегах…
Баранов завязал приятельские отношения с местным главным вождем колошей Скаутлельтом - еще не подозревая, сколько несчастья русским принесет этот субъект…
А в Охотске как раз поступил на службу молодой мичман Штейнгель, будущий декабрист, интересная и загадочная персона, с которой мы в свое время познакомимся поближе…
Баранов, строя будущий город, сам зимовал в тех местах -сначала в палатке, потом в баньке. Ему, помору, было не привыкать. Я и забыл уточнить для плохо знакомого с отечественной географией читателя, где, собственно, расположен город Каргополь, откуда происходил Баранов.
Примерно между Архангельском и Онежским озером. Суровые северные места, где обитали русские поморы, гордые, выносливые и трудолюбивые, никогда не знавшие крепостного права (по подсчетам историков, примерно восемьдесят процентов первооткрывателей Сибири и русской Америки были как раз поморами - с их-то опытом…)
Не так уж далеко от родины Баранова жил в свое время Ми-хайло Васильевич Ломоносов, побывавший в Каргополе во время своего «путешествия за наукой» в Петербург.
Писарро российский, отложив на время пистолеты (но по-прежнему не снимая укрытой под кафтаном кольчуги), строил и строил. Прекрасно помня мечту Шелихова: возвести в Русской Америке город Славороссия, где должны быть широкие улицы и просторные площади, украшенные обелисками «в честь русских патриотов». Шелихов когда-то писал Баранову, подробно излагая свои планы: «А для входа и въезда сделать большие крепкие ворота, кои наименовать по приличеству: "Русские ворота", или "Чугацкие", или "Кенайские", или иначе как, то есть "Слава России" или "Слава Америки"».
Шелихов хотел, чтобы в Славороссии жило как можно больше аборигенов, «дабы множеством людей скорее и удобнее можно было все обрабатывать и возделывать, через что и американцы скорее и удобнее приучатся к нашей жизни». Чтобы утром при подъеме флага в Славороссии били барабаны, играла музыка, а гарнизон был в мундирах. К сожалению, все это так навсегда и осталось мечтой…
Освоение Ситки шло нелегко. Скаутлельт (которого русские звали Михаил) подписал «открытый лист» об уступке русским прав на поселение - но вожди других племен и родов были не так сговорчивы. Несколько раз в крепость якобы «мирными туристами» приходили индейцы с оружием под плащами, определенно что-то замышлявшие, но Баранов, смотревший в оба (и наладивший среди аборигенов серьезную сеть тайных информаторов), всякий раз предотвращал возможные столкновения.
Действовал, как говорится, и крестом, и пестом. В зависимости от ситуации. Однажды на Пасху он послал к вождям колош-ку-переводчицу с приглашением прибыть в крепость на праздник - но индейцы ее ограбили, поколотили и прогнали. Тогда Баранов тут же нагрянул в становище, где было триста до зубов вооруженных индейцев - а у самого Баранова лишь 22 человека русских и 2 фальконета. Но Александр Андреевич действовал решительно: «Мы проследовали маршем среди всех к жилищу тех виновников, о коих было сказано, что готовы стоять к сопротивлению, но, сделав только два залпа, нашли только несколько стариков, а прочие разбежались…»
Залпы были сделаны в воздух. Баранов собрал вождей и популярно им объяснил, что обижать женщин нехорошо, иначе могут произойти разные печальные последствия. Вожди друж-ненько принесли извинения и собрали богатые подарки. Именно такоеповедение поднимало в их глазах авторитет русских, а не вежливые уговоры, которые краснокожие считали признаком слабости и трусости…
Впрочем, Баранов не всегда пускал в ход оружие - иногда он брал смекалкой и современными ему техническими достижениями. Еще Шелихов в свое время изумлял аборигенов «фонарем Кулибина», прообразом прожектора с сильным рефлектором. Индейцы с эскимосами сами простаивали неподалеку от его дома, где никогда ранее не виданным ослепительным светом сияло маленькое солнце. Однако Григорий Иванович не додумался с помощью этой новинки изображать из себя могучего колдуна.
А вот хитромудрый Баранов додумался. Однажды два индейских вождя решили познакомиться с «русским тойоном»…
Когда они появились, Баранов, «одетый чудовищем», восседал на срочно изготовленном высоченном кресле на манер трона - а потом по незаметно поданному им знаку помощники подожгли фейерверк. И началось! Фейерверки в те времена уже представляли собой эффектнейшее зрелище: крутясь, разбрасывая искры, вертелись огненные колеса, взлетали разноцветные ракеты, шипели «змеи», дергались шутихи… Для простодушных детей природы, отроду такого зрелища не видавших, этого было достаточно, чтобы искренне принять Баранова за «великого шамана».
Старожилы Русской Америки оставили достаточно воспоминаний о том, как хитрый помор убеждал индейцев в своей неуязвимости. Очередному пленному колошу давал лук, стрелу (стрелы у индейцев, как правило, были вовсе уж первобытные, с каменными наконечниками, опасные для незащищенного тела, но бессильные перед железом), отходил, вставал в величественной позе и ласково предлагал:
– Ну, тварюга, стрельни в сердце!
Индеец, не будь дурак, моментально пользовался случаем и пускал стрелу со всем усердием. Стрела, ясен день, отлетала от пододетой под кафтан кольчуги (которую, напоминаю, Баранов тщательно скрывал от посторонних глаз), а то и расщеплялась. Произведенный эффект понятен - появлялся еще один свидетель, с выпученными глазами повествовавший соплеменникам о колдуне, которому не страшны смертельные для обычного человека стрелы.
А тут еще разветвленная сеть информаторов, за пачку табаку и железный ножик старательно стучавшая Баранову на земляков… Все это, вместе взятое, привело к тому, что индейцы пришли к выводу: обычныйчеловек столь осведомленным, сидя у себя в доме, быть не может. Колдун, точно! Широко распространились рассказы, что Баранов невидимкой летает по воздуху куда захочет, никем не замеченный, проникает в яранги, подслушивая и подсматривая за врагами…
Правда, этот почтительный ужас перед «великим шаманом» воцарился повсеместно через три-четыре года после основания на Ситхе той самой крепости, названной Новоархангельском (несомненно, этим названием Баранов отдавал дань памяти о своей далекой родине, где, откроем маленький секрет, уже двадцать лет ничего о нем не ведая, обитала его законно венчанная супруга и прочие домочадцы). Году к восемьсот шестому, когда приплывший туда Резанов писал: «Благодарю Бога, что в самое малолюдство они (колоши. -А. Б.)не отважились сделать решительного покушения. Они боятся крепко г-на Баранова, и истинно одно имя его весь край в страхе держит».
Но это было позже, а пока что Ситху ждали серьезные несчастья - и от стихий, и от людей.
Летом 1799-го среди «партовщиков» (туземцев-промысловиков) разразилось нечто вроде эпидемии: за два часа в мучениях умерли сто пятнадцать человек, а чуть позже - еще двадцать. Оказалось, все они неосмотрительно наелись каких-то мелких ракушек, оказавшихся смертельно ядовитыми. Эти потери на несколько лет ослабили промыслы.
И если бы тем ограничилось… Наступала какая-то чернаяполоса!
Глава третья ОСКАЛЕННЫЕ БЕРЕГА
Но прежде чем рассказать о черных годах Русской Америки, следует, думается, коснуться тамошней «жизни вообще». Взглянуть, как она была организована, как трудились работники Компании.
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы у читателя создался образ этакой идиллии: алеуты и индейцы с радостными лицами и народными песнями отправляются на работу, а добрые бледнолицые дяди их кормят от пуза и старательно цивилизуют…
Меньше всего мне хотелось бы, чтобы у читателя создался образ этакой идиллии: алеуты и индейцы с радостными лицами и народными песнями отправляются на работу, а добрые бледнолицые дяди их кормят от пуза и старательно цивилизуют…