Страница:
А уж гуманизма-то! Из ушей хлещет…
Вот его высказывание о дочерях Николая II: «В свое время были немножко перестреляны, отжили за ненадобностью свой век».
Вот мнение о революции вообще: «В революции побеждает тот, кто другому череп проломит».
Именно он, как уже упоминалось, добился расстрела подсудимых по «шахтинскому делу». Именно он на VII Всесоюзном съезде Советов с пеной у рта протестовал против предложения Молотова предоставлять избирательное право всем без исключения гражданам (напомню, что существовала тогда масса категорий так называемых «лишенцев» – дворянских детей, кулацких и т.д. Лишение избирательных прав было не просто досадным ограничением – оно автоматически влекло за собой немало других ограничений, превращая человека в подобие парии).
«Что расстреляли собак – страшно рад». Это он уже из тюрьмы пишет Сталину о казни своих старых партийных товарищей Зиновьева с Каменевым. Самое жуткое – у меня осталось впечатление, что он в данный момент не кривит душой, не пытается к Сталину подлизаться, а действительнотак думает. Поскольку в этом весь Бухарин: сегодня он думает так, а завтра – совершенно иначе, сегодня он пропагандирует одно, а завтра – совершенно другое. Чего он хочет, он сам толком не знает. Одно остается неизменным: расстреливать, расстреливать и еще раз расстреливать! Всех, кто ему не по нраву или мешает на бухаринский лад строить светлое будущее. Самый страшный вид садиста – человек, который самолично никого в жизни не убил и даже не ударил, но ради торжества своих идей готов без малейших угрызений совести лицезреть виселицы от горизонта до горизонта…
Были у Бухарина шансы после такого остаться в живых? Ни малейших. В столь тяжелые времена от субъектов, подобных Бухарину, следует избавляться в первую очередь потому, что они предают и интригуют с какой-то животнойлегкостью и непосредственностью, как бабочка садится на цветок. Очень уж тяжелые были времена, чтобы такихмиловать…
Сам Бухарин писал в «классическом труде» «Экономика переходного периода»: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью… является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».
Вот и взяли исполнителичеловеческий материал и выработали из него коммунистического человека…
А как насчет других оппозиционеров? Никто не расскажет о методах, которыми они собирались бороться со Сталиным, лучше их же самих.
Еще на ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) Лев Давидович объяснял во всеуслышание, что он со своими сторонниками будет делать, когда захватит власть: расстреляет «эту тупую банду бюрократов, предавших революцию. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но не смеете. А мы посмеем».
В устах ничтожества вроде Бухарина такое заявление еще можно было бы считать красивой фигурой речи, и не более того, но если вспомнить, сколько народу по приказу Троцкого перестреляли в реальности, смеяться как-то не хочется…
Все они не просто хотели снятьСталина – хотели убить!
Старый большевик Смирнов встречал единомышленников примечательной фразой о Сталине: «И как это по всей стране не найдется человека, который мог бы его убрать».
Позже, на следствии, его друзья заверяли, будто под «убрать» имелось в виду безобидное «сместить». Однако один из свидетелей этих разговоров и в 60-е годы, вопреки усилиям хрущевских «реабилитаторов», стоял на своем: по его твердому убеждению, тогдаслово «убрать» однозначно расценивалось как «убить»…
Итальянский исследователь Джузеппе Боффа: «Бухарин доверительно сказал своему другу, швейцарскому коммунисту и секретарю Коминтерна Жюлю Эмбер-Дро, что он готов пойти на блок со старыми оппозиционерами и согласился бы даже на использование против Сталина террористических методов».
Мартемьян Рютин, 1932 г.: «Было бы непростительным ребячеством тешить себя тем, что эта клика (Сталин и его сторонники. – А.Б.),обманом и клеветой узурпировавшая права партии и рабочего класса, может их отдать добровольно обратно… силою устранить эту клику и спасти дело коммунизма…»
Троцкий, «Бюллетень оппозиции» (1932 г.): «Сталин завел вас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину. Надо – убрать Сталина».
В том же тридцать втором на квартирах троцкистов Марецкого и Астрова прошли нелегальные «конференции» правых. Уже после XX съезда Астров признавался, что там, в числе прочего, обсуждалось, как «убрать силой» Сталина.
1938 г. Донесение из Парижа агента НКВД Збровского, внедренного в ближайшее окружение сына Троцкого Льва Седова: «22 января Л. Седов у „Мака“ на квартире по вопросу о 2-м московском процессе и роли в нем отдельных подсудимых (Радека, Пятакова и других) заявил: „Теперь колебаться нечего. Сталина нужно убить“».
Спустя месяц – очередное донесение: «Во время чтения газеты он сказал: „Весь режим в СССР держится на Сталине, и достаточно его убить, чтобы все развалилось“. Он неоднократно возвращался и подчеркивал необходимость убийства тов. Сталина. В связи с этим разговором „Сынок“ спросил меня, боюсь ли я смерти вообще и способен ли был совершить террористический акт».
Одним словом:
«Подозрительность» Сталина развилась не на пустом месте. Наверняка этому способствовала и история с Романом Малиновским, и царицынские события, и внезапно открывшаяся правда о «друге» Бухарине. Тем более, что удара можно было ждать в самый неожиданный момент и с любой стороны.
Осень 1928 г. На даче Сталина в Сочи отмечали чей-то день рождения. Готовили шашлык, выпили немало. И тут вдруг Томского, что называется, понесло. Наговорив Сталину уйму неприятных вещей, он закончил вовсе уж дружеским пожеланием:
– И на тебя пуля найдется!
Проще всего списать все на алкоголь, но не в тех непростых условиях, когда борьба шла не на жизнь, а на смерть… И ведь давно известно: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Как бы там ни было, но впоследствии Томский еще до наступления большого террора взял пистолет и шарахнул себе в висок…
Ну так как, похожи наши «ленинские гвардейцы» на белых и пушистых гуманистов?
Их нужно понимать!
«Дети XX съезда», ожесточенно защищая совершеннейшую невинность всевозможных деятелей оппозиции, приводят железный, по их мнению, аргумент: «Как могли ленинские гвардейцы бороться против своей родной Советской власти, против своей партии, против своей страны?»
Этот «аргумент» вдребезги рассыпается, стоит вспомнить, что противники Сталина вовсе не считали своим сложившийся порядок вещей! Они-то как раз считали чужим, неправильным и Сталина, и его курс, и власть, и внутреннюю политику, и внешнюю, и Политбюро… Они-то как раз собирались все это сломатьи построить свое, правильное… А потому считали себя вправе использовать любые методы, вплоть до пули в спину…
Стоит только это осознать, как все мгновенно становится на свои места, обвинения больше не выглядят «надуманными», а показания – выбитыми.
3. Рыцари плаща и кинжала
Вот его высказывание о дочерях Николая II: «В свое время были немножко перестреляны, отжили за ненадобностью свой век».
Вот мнение о революции вообще: «В революции побеждает тот, кто другому череп проломит».
Именно он, как уже упоминалось, добился расстрела подсудимых по «шахтинскому делу». Именно он на VII Всесоюзном съезде Советов с пеной у рта протестовал против предложения Молотова предоставлять избирательное право всем без исключения гражданам (напомню, что существовала тогда масса категорий так называемых «лишенцев» – дворянских детей, кулацких и т.д. Лишение избирательных прав было не просто досадным ограничением – оно автоматически влекло за собой немало других ограничений, превращая человека в подобие парии).
«Что расстреляли собак – страшно рад». Это он уже из тюрьмы пишет Сталину о казни своих старых партийных товарищей Зиновьева с Каменевым. Самое жуткое – у меня осталось впечатление, что он в данный момент не кривит душой, не пытается к Сталину подлизаться, а действительнотак думает. Поскольку в этом весь Бухарин: сегодня он думает так, а завтра – совершенно иначе, сегодня он пропагандирует одно, а завтра – совершенно другое. Чего он хочет, он сам толком не знает. Одно остается неизменным: расстреливать, расстреливать и еще раз расстреливать! Всех, кто ему не по нраву или мешает на бухаринский лад строить светлое будущее. Самый страшный вид садиста – человек, который самолично никого в жизни не убил и даже не ударил, но ради торжества своих идей готов без малейших угрызений совести лицезреть виселицы от горизонта до горизонта…
«Коба! Все мои мечты последнего времени шли только к тому, чтобы прилепиться к руководству, к тебе, в частности. Чтобы можно было работать в полную силу, целиком подчиняясь твоему совету, указаниям, требованиям. Я видел, как дух Ильича почиет на тебе».Это он пишет Сталину из тюрьмы, цепляясь за жизнь и наивно полагая, что все как-то само собой наладится. Вот только что должен думать о нем Сталин, получив очередное письмо?
«Больше всего меня угнетает такой факт. Летом 1928 года, когда я был у тебя, ты мне говорил: знаешь, почему я с тобой дружу? Ты ведь не способен на интригу? Я говорю – да. А в это время я бегал к Каменеву».Такие дела. Сталин в крайне тяжелую годину совершенно искренне считал Бухарина своим другом, не способным на предательство. А тот в это время не просто «бегал» к Каменеву: это Коля так уклончиво выражается о посиделках, на которых вместе с Каменевым строил планы свержения «друга»…
Были у Бухарина шансы после такого остаться в живых? Ни малейших. В столь тяжелые времена от субъектов, подобных Бухарину, следует избавляться в первую очередь потому, что они предают и интригуют с какой-то животнойлегкостью и непосредственностью, как бабочка садится на цветок. Очень уж тяжелые были времена, чтобы такихмиловать…
Сам Бухарин писал в «классическом труде» «Экономика переходного периода»: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью… является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».
Вот и взяли исполнителичеловеческий материал и выработали из него коммунистического человека…
А как насчет других оппозиционеров? Никто не расскажет о методах, которыми они собирались бороться со Сталиным, лучше их же самих.
Еще на ноябрьском пленуме ЦК ВКП(б) Лев Давидович объяснял во всеуслышание, что он со своими сторонниками будет делать, когда захватит власть: расстреляет «эту тупую банду бюрократов, предавших революцию. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но не смеете. А мы посмеем».
В устах ничтожества вроде Бухарина такое заявление еще можно было бы считать красивой фигурой речи, и не более того, но если вспомнить, сколько народу по приказу Троцкого перестреляли в реальности, смеяться как-то не хочется…
Все они не просто хотели снятьСталина – хотели убить!
Старый большевик Смирнов встречал единомышленников примечательной фразой о Сталине: «И как это по всей стране не найдется человека, который мог бы его убрать».
Позже, на следствии, его друзья заверяли, будто под «убрать» имелось в виду безобидное «сместить». Однако один из свидетелей этих разговоров и в 60-е годы, вопреки усилиям хрущевских «реабилитаторов», стоял на своем: по его твердому убеждению, тогдаслово «убрать» однозначно расценивалось как «убить»…
Итальянский исследователь Джузеппе Боффа: «Бухарин доверительно сказал своему другу, швейцарскому коммунисту и секретарю Коминтерна Жюлю Эмбер-Дро, что он готов пойти на блок со старыми оппозиционерами и согласился бы даже на использование против Сталина террористических методов».
Мартемьян Рютин, 1932 г.: «Было бы непростительным ребячеством тешить себя тем, что эта клика (Сталин и его сторонники. – А.Б.),обманом и клеветой узурпировавшая права партии и рабочего класса, может их отдать добровольно обратно… силою устранить эту клику и спасти дело коммунизма…»
Троцкий, «Бюллетень оппозиции» (1932 г.): «Сталин завел вас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину. Надо – убрать Сталина».
В том же тридцать втором на квартирах троцкистов Марецкого и Астрова прошли нелегальные «конференции» правых. Уже после XX съезда Астров признавался, что там, в числе прочего, обсуждалось, как «убрать силой» Сталина.
1938 г. Донесение из Парижа агента НКВД Збровского, внедренного в ближайшее окружение сына Троцкого Льва Седова: «22 января Л. Седов у „Мака“ на квартире по вопросу о 2-м московском процессе и роли в нем отдельных подсудимых (Радека, Пятакова и других) заявил: „Теперь колебаться нечего. Сталина нужно убить“».
Спустя месяц – очередное донесение: «Во время чтения газеты он сказал: „Весь режим в СССР держится на Сталине, и достаточно его убить, чтобы все развалилось“. Он неоднократно возвращался и подчеркивал необходимость убийства тов. Сталина. В связи с этим разговором „Сынок“ спросил меня, боюсь ли я смерти вообще и способен ли был совершить террористический акт».
Одним словом:
А если серьезно, то пример Троцкий-младший брал, конечно же, с папеньки. Тот писал не раз и откровенно, что Сталина нужно устранить. Достаточно прочитать его самый радикальный антисталинский документ – открытое письмо от 11 мая 1940 г., прямой призыв к восстанию и устранению «Каина Сталина и его камарильи».
Троцкий-сын к отцу пришел,
И спросила кроха:
«Папа, Сталина б убить?»
Тот сказал: «Неплохо…»
«Подозрительность» Сталина развилась не на пустом месте. Наверняка этому способствовала и история с Романом Малиновским, и царицынские события, и внезапно открывшаяся правда о «друге» Бухарине. Тем более, что удара можно было ждать в самый неожиданный момент и с любой стороны.
Осень 1928 г. На даче Сталина в Сочи отмечали чей-то день рождения. Готовили шашлык, выпили немало. И тут вдруг Томского, что называется, понесло. Наговорив Сталину уйму неприятных вещей, он закончил вовсе уж дружеским пожеланием:
– И на тебя пуля найдется!
Проще всего списать все на алкоголь, но не в тех непростых условиях, когда борьба шла не на жизнь, а на смерть… И ведь давно известно: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Как бы там ни было, но впоследствии Томский еще до наступления большого террора взял пистолет и шарахнул себе в висок…
Ну так как, похожи наши «ленинские гвардейцы» на белых и пушистых гуманистов?
Их нужно понимать!
«Дети XX съезда», ожесточенно защищая совершеннейшую невинность всевозможных деятелей оппозиции, приводят железный, по их мнению, аргумент: «Как могли ленинские гвардейцы бороться против своей родной Советской власти, против своей партии, против своей страны?»
Этот «аргумент» вдребезги рассыпается, стоит вспомнить, что противники Сталина вовсе не считали своим сложившийся порядок вещей! Они-то как раз считали чужим, неправильным и Сталина, и его курс, и власть, и внутреннюю политику, и внешнюю, и Политбюро… Они-то как раз собирались все это сломатьи построить свое, правильное… А потому считали себя вправе использовать любые методы, вплоть до пули в спину…
Стоит только это осознать, как все мгновенно становится на свои места, обвинения больше не выглядят «надуманными», а показания – выбитыми.
3. Рыцари плаща и кинжала
Особо стоит подчеркнуть, что Сталин тогда нисколечко не контролировал «органы». Никак нельзя сказать, что «его» конторами были и внешняя разведка, и внутренняя политическая полиция. Что касаемо «органов», они были этакой вещью в себе…
ВЧК-ОГПУ добрых двадцать лет после революции ожесточеннейшим образом сопротивлялась любым попыткам наладить за ней минимальный контроль, неважно, наркомата юстиции, прокуратуры или партийных органов. Долгие годы это была сущая Запорожская сечь – собрание ярких индивидуальностей, матерых самостоятельных игроков, «черный ящик», наглухо закрытый для постороннего взгляда (в том числе и высшего руководства партии и страны).
Очень уж специфическая была контора, со странными, мягко скажем, нравами. Еще в двадцатые годы хладнокровнейшим образом товарищи чекисты расстреляли некоего извращенца, который в своем разложении дошел до того, что повадился воровать в столовой ВЧК не позолоченные, а золотыетарелки и вилки. Вот уж обормот, ничего святого! Из деликатности не будем уточнять, как получилось, что в столовой в массовом количестве завелась посуда из чистого золота…
И народец в этой конторе подобрался самый экзотический…
Кронштадтскую ЧК одно время возглавлял (а вовсе не «выдавал себя за ее начальника», как пишут благонамеренные советские историки) князь Андронников – одна из самых гнусно прославленных личностей последних лет монархии, педераст, германский агент и мошенник высшей пробы. Расстрелять его пришлось после того, как он организовалканал, по которому из страны за приличные суммы в твердой валюте отпускали восвояси «бывших». Злые языки твердили, что в доле были и люди повыше, но толком ничего не известно…
Ах, какие типажи!
Вот Сосновский, бывший польский разведчик, мало того, что перевербованный дзержинцами, но дослужившийся до заместителя Саратовского областного управления НКВД. То ли искренний «раскаянец», то ли двойной агент до последних дней жизни.
Вот швейцарский инженер Фраучи, более известный как товарищ Артузов. Тот самый, что провалил операцию «Трест», но об иных его «достижениях» – чуть погодя.
Вот его ближайший сотрудник – Роман Пилляр. Это – в просторечии. На самом деле – прибалтийский барон Ромуальдас Пилляр фон Пильхау. Кое-где об этом упоминается вскользь, сквозь зубы, и непременно добавляется, что происходит этот товарищ из обедневших, чуть ли не обнищавших дворян и, конечно же, «решительно порвал со своим классом».
Черт его ведает, как он там рвал. Но фактом является, что бароны были вовсе не обедневшие и уж никак не обнищавшие. Матушка Ромуальдаса-Романа, Софья Игнатьевна Пилляр фон Пильхау, не капустой торговала с лотка, а была фрейлиной последней русской императрицы и пользовалась в Петербурге немалым влиянием. А вдобавок была она еще… родной сестрой матери «железного Феликса» Елены Игнатьевны, то бишь тетушкой Дзержинского.
А родственник товарища Пилляра, бывший офицер царской армии фон Пильхау, примерно в те же времена создавал в Германии так называемое «Русское объединенное народное движение»: белые рубашки, красные нарукавные повязки, на них – белая свастика в синем квадрате. Без ложной скромности фон Пильхау себя объявил «фюрером русского народа», а чтобы избежать ехидных вопросов по поводу не вполне славянской фамилии, принял более приличествующую случаю – Светозаров. Что ему, в общем, не помогло: гитлеровцы не пожелали иметь возле себя этаких вот плагиаторов и «движение» быстренько разогнали, а «фюреру» велели сидеть тихо, пока ему ноги не переломали, и впредь так более не именоваться, потому что фюрер в Германии может быть только один…
Вот так примерно это и выглядело: самые причудливые переплетения дружеских и родственных связей, самый причудливый народец. Какие-то темные и мутные «иностранные коммунисты», авантюристы вообще непонятного происхождения, перекрасившиеся в «обнищавших» дворяне… Охраной Политбюро долгое время ведал бывший будапештский парикмахер, бывший австро-венгерский военнопленный Паукер. Расстрелян уже при Ежове как участник заговора против Сталина (иные историки всерьез подозревают, что заложила его супруга Анна, твердокаменная сталинистка).
Комбинации порой крутились такие, что дух захватывает – не от восхищения, от тягостного недоумения…
Будем знакомы: турок Энвер-паша, один из трех творцов сбросившей султана революции. А заодно – главный организатор массовой резни армян в 1915 г. За эти шалости союзники его после окончания первой мировой искали всерьез, чтобы расстрелять, но по личному указанию Ленина Дзержинский устроил так, что пашу на самолете вывезли в Советскую Россию. И не придумали ничего лучше, кроме как направить его в Среднюю Азию воевать с тамошней контрреволюцией. Вообще-то московские и стамбульские революционеры довольно тесно дружили (Красная армия захватила Азербайджан еще и благодаря поддержке турок, благодарных Ленину за помощь деньгами и оружием), но Энвер взбрыкнул и вместо того, чтобы воевать за большевиков, организовал басмаческое движение. Чекисты с ним изрядно повозились, прежде чем прикончили…
Видный чекист Глеб Бокий по самую маковку влип в увлекательные предприятия отечественных мистиков и оккультистов. Пригрел у себя небезызвестного Барченко, и тот на немалые денежки ОГПУ то искал на русском Севере следы «допотопной» цивилизации, то в Крыму – следы древнейшей «друидической» культуры, то в Тибете – Шамбалу. В свободное время учил сотрудников ОГПУ азам парапсихологии и телепатии, а также то и дело приставал к Бокию, чтобы тот свел его со Сталиным, которому Барченко намеревался «открыть тайны Древней Науки тибетских махатм». Даже для Бокия это было чересчур, и к Сталину с такими откровениями он идти не решился, но организовал из чекистов и старых соучеников по Горному институту мистический кружок. Когда в 1937-м Бокия все же повязали,на квартире у него при обыске нашли несколько десятков засушенных мужских членов – заготовки для каких-то магических занятий.
Кстати, в какие-то до сих пор не проясненные игры товарищей из ОГПУ был напрямую замешан и Николай Рерих, еще один оккультист. По достовернейшим сведениям, по Тибету в поисках Шамбалы он болтался не на собственные деньги, а на командировочные – и весьма немалые – от «рыцарей плаща и кинжала»…
Переплетения встречаются такие, что дух захватывает! Вот взять хотя бы Карла Хаусхофера, немецкого геополитика, разведчика и матерого оккультиста. В том же Тибете, в Лхасе, принял буддизм и состоял в целой куче тайных восточных обществ: «Зеленый дракон», «Общество реки Амур», «Черный дракон», «Черный океан», «Великое общество национального духа». Мистик законченный – пробы негде ставить. Так вот, один из его ближайших друзей – дипломат и граф Брокдорф-Ранцау, а тот, в свою очередь, был прекрасно знаком с Радеком и знаменитым Парвусом, да вдобавок Хаусхофер еще замечен в тесных и многолетних связях с английскими масонскими ложами, не вымышленными, а теми, что реально существовали. Хорошенький клубок? Подобных было множество:от германских мистиков к советским чекистам и коминтерновцам, а от них к тибетским ламам, а от тех – к англичанам, а от тех – к небезызвестному главе исмаилитов Ага-Хану в Бомбее… За сто лет не распутать!
Нарком внутренних дел Ягода… Вот уж никак не покорный «сталинский инструмент»! Человек сильный, самостоятельный, честолюбивый и с огромными амбициями. Роскошь и комфорт любил чрезвычайно. Взяток, правда, не брал – потому что не было необходимости. У него в руках и без того были огромнейшие «фонды», например, на строительство «великих каналов», откуда при некоторой ловкости можно было черпать даже не полной ложкой – полным ведром. Понимающие люди знают, сколь благодатную почву для хищений являют собой стройки, особенно крупные.
Как следует из материалов ревизии, только за первые девять месяцев 1936 г. на всевозможные нужды Ягоды и его ближайшего окружения потрачено было 3 млн 718 тыс. 500 руб. Что в эту сумму входило? Самые разные траты, в том числе, так сказать, «меценатские»: мебель в подарок писателям Киршону и Афиногенову, содержание особняка для художника Корина, продукты для приближенных сотрудников и т.д. Были еще расходы сугубо личные. Ровным счетом сто шестьдесят тысяч рублей ушли на то, чтобы купить, капитально отремонтировать и обставить мебелью дачу для «Надежды Алексеевны», как эта дама обтекаемо именуется в акте ревизии.
Откуда такая деликатность? Да оттого, что «Надежда Алексеевна» – невестка Максима Горького, жена его сына, тоже Максима, она же «Тимоша» (было у нее в доме Горького такое прозвище). Судя по многочисленным фотографиям, женщина исключительно красивая и весьма легкомысленная, как это частенько с красотками случается. Еще до Максима ненадолго «сбегала» замуж и перебрала кучу любовников, ну а в СССР очень быстро подружилась с товарищем Ягодой в самом что ни на есть интимном смысле.
Рогатенький муж, Максим-младший, вообще-то об этих шашнях знал, но, поскольку был горьким пьяницей, времени для разборок почти не находил. По жизни это был никак не ангелочек: комиссарил в свое время на курсах всеобщего военного обучения при ВЧК, отбирал в Сибири хлеб у крестьян. Время от времени, в редкие минуты просветления, все же устраивал неверной женушке звонкие скандалы. Легкомысленная красавица эти скандалы заносила под номерами в особый список – так она забавлялась. Но происходили свары редко: Максима старательно поддерживал в непросыхающем состоянии секретарь Горького Крючков (подчиненный Ягоды).
В конце концов, Максим помер, проспав несколько часов на влажной земле (по официальной версии). Тут уж товарищ Ягода имел полную возможность не расставаться с предметом своего обожания. Для пущей надежности Тимошу старательно охраняла целая команда неброских широкоплечих мальчиков, моментально отшивавших любого ухажера.
Как, например, случилось с известным писателем, «красным графом» А.Н. Толстым. Классик пролетарской литературы попробовал было поухаживать за очаровательной вдовой: на машине подвез, букетик подарил… К нему тут же подрулил один из «мальчиков» и вежливо сообщил: «Место прочно и надолго занято, и если вы не желаете сменить длинную прическу на стрижку „под ноль“, то не должны больше покупать цветы». Писатель намек понял и моментально отстал…
А тем временем под носом у товарища Ягоды, в его родном ведомстве, завелись самые настоящие «оборотни в петлицах» (погон тогда не носили, и знаки различия красовались на петлицах). Сохранился любопытный и жуткий документ – приказ по ОГПУ № 35 от 27 января 1930 г.
Самая настоящая измена в рядах… Уполномоченный ОГПУ Борис Рабинович, как оказалось, вот уже два года систематически сообщал троцкистской организации о всех предстоящих против нее операциях, регулярно «сливая» секретнейшую информацию. Да и вообще, оказалось, что в ОГПУ он не по собственному хотению поступил, а был внедрен туда по заданию той самой организации.
Вместе с ним замели и сотрудника Украинской ГПУ Тепера – к слову, бывшего анархиста, заведовавшего у Махно агитационно-пропагандистским отделом. Тепер, не мелочась, похитил в каком-то военном учреждении аж сто шестьдесят килограммов типографского шрифта и типографских же принадлежностей – для подпольной типографии троцкистов на Украине.
Рабиновича расстреляли согласно постановлению Коллегии ОГПУ (было у ОГПУ тогда право внесудебных расстрелов). Теперу повезло больше: он вовремя покаялся, пришел с повинной и потому отделался десятью годами лагеря. Приказ подписан Ягодой.
Проще всего, конечно, и этот приговор свалить на «произвол Сталина». Но, во-первых, нет никаких доказательств, что Сталин с этим делом был вообще знаком, во-вторых, как уже говорилось, Сталин вовсе не был для органов в те годы полновластным хозяином.
И, наконец, в-третьих, существует еще предельно загадочное «дело Блюмкина», напрочь опровергающее столь примитивные версии…
Яков Блюмкин – личность интереснейшая, прямо-таки легендарная. Застрелил германского посла Мирбаха – то ли по решению партии левых эсеров, то ли работая в каких-то комбинациях Ленина и Дзержинского. Участвовал в том самом вторжении Красной армии в Персию. Публично уверял Николая Гумилева в любви к его стихам, чем Гумилев был весьма польщен. Приятельствовал с Сергеем Есениным, а впрочем, по другим источникам, не приятельствовал, а враждовал по каким-то личным причинам, однажды даже с пистолетом наголо гонялся за Есениным. Истину установить невозможно: в пользу обеих версий есть свидетельства, причем и те, и другие считаются достоверными. Ну, что поделать, вокруг Блюмкина всегда кружило множество легенд, и правду от истины сегодня отделить решительно невозможно. Достоверно, по крайней мере, известно, что он участвовал в тибетских экспедициях Рериха.
Вдобавок ко всему, он был искренним сторонником Троцкого.
И в 1929 г., выполняя за рубежом какое-то оставшееся нам неизвестным задание ОГПУ, встретился в Турции с Троцким и его сыном.
В СССР он вернулся то ли с письмом от Троцкого (самая распространенная, простая и ничего не объясняющая версия), то ли, что гораздо вероятнее, с каким-то серьезным поручением. Оно было, надо полагать, настолько крутым,что Блюмкин, вообще-то никак не трус по натуре, откровенно запаниковал. Что подтверждают многочисленные свидетели.
Сначала он встретился с троцкистами Радеком и Смилгой, рассказал им о беседе с Троцким. Потом по-настоящему заметался.Неизвестно, что его к тому побудило, но он кинулся искать укрытия у знакомых. Что тут же стало известно ОГПУ. Секретный сотрудник, журналист Б. Левин, моментально накатал два донесения. Вот отрывки.
К тому же у Блюмкина уже был прошлый опыт, когда с ним обходились предельно мягко: за убийство Мирбаха его и на пятнадцать суток не посадили, пожурили ласково и простили…
Но сейчас он чего-то не на шутку боялся!
И отправился к Лизе Горской, сотруднице НКВД, с которой у него несколькими годами ранее был бурный роман. Вопреки пословице о том, что старая любовь не ржавеет, очаровательная Лиза моментально сдала опасного визитера. В ее рапорте начальнику Секретного отдела Агранову содержится столь же любопытная, как и в отчетах Левина, информация: «Тут я уже окончательно убедилась, что он трус и позер и неспособен на решительность… Он заявил мне, что решил не идти „ни туда, ни сюда“, что у него на это не хватает силы воли, что тяжело погибать от рук своих же, что товарищи его не поймут и что он решил исчезнуть на время…»
Итак, Троцкий поручил Блюмкину что-то такое, отчего запаниковал и пришел в совершеннейший душевный раздрызг даже этот авантюрист милостью божьей, парень лихой, отнюдь не трус… Что же это все-таки было? Убийство Сталина, как полагают иные исследователи? Или что-то еще?
Неизвестно. Блюмкина повязали, кажется, дома у Лизы Горской. Казалось бы, Ягода и здесь на высоте – он, как ему и положено по должности, незамедлительно арестовал опасного заговорщика…
Не спешите! История эта, как я и предупреждал, темна и загадочна…
Как должен поступить в этом случае Сталин? Допрашивать Блюмкина денно и нощно, пока не выкачает все. Как должен поступить в этом случае преданный Сталину, заинтересованный в раскрытии Ягода? Допрашивать Блюмкина денно и нощно, пока не выкачает все. Других вариантов поведения попросту не существует.
Так вот, Блюмкина расстреляли уже через трое суток после ареста! Даже не допросив толком! Ордер на арест Ягода выдал 31 октября. Допрашивали Блюмкина через пень колоду, пару раз, сохранившиеся протоколы посвящены вещам и обстоятельствам малозначительным. А уже 3 октября Коллегия ОГПУ (то есть фактически Ягода) издает приказ: «За повторную измену делу Пролетарской революции и Советской власти и за измену революц. чекистской армии Блюмкина Якова Григорьевича расстрелять». И расстреляли… Куда делись доллары, покрыто мраком.
ВЧК-ОГПУ добрых двадцать лет после революции ожесточеннейшим образом сопротивлялась любым попыткам наладить за ней минимальный контроль, неважно, наркомата юстиции, прокуратуры или партийных органов. Долгие годы это была сущая Запорожская сечь – собрание ярких индивидуальностей, матерых самостоятельных игроков, «черный ящик», наглухо закрытый для постороннего взгляда (в том числе и высшего руководства партии и страны).
Очень уж специфическая была контора, со странными, мягко скажем, нравами. Еще в двадцатые годы хладнокровнейшим образом товарищи чекисты расстреляли некоего извращенца, который в своем разложении дошел до того, что повадился воровать в столовой ВЧК не позолоченные, а золотыетарелки и вилки. Вот уж обормот, ничего святого! Из деликатности не будем уточнять, как получилось, что в столовой в массовом количестве завелась посуда из чистого золота…
И народец в этой конторе подобрался самый экзотический…
Кронштадтскую ЧК одно время возглавлял (а вовсе не «выдавал себя за ее начальника», как пишут благонамеренные советские историки) князь Андронников – одна из самых гнусно прославленных личностей последних лет монархии, педераст, германский агент и мошенник высшей пробы. Расстрелять его пришлось после того, как он организовалканал, по которому из страны за приличные суммы в твердой валюте отпускали восвояси «бывших». Злые языки твердили, что в доле были и люди повыше, но толком ничего не известно…
Ах, какие типажи!
Вот Сосновский, бывший польский разведчик, мало того, что перевербованный дзержинцами, но дослужившийся до заместителя Саратовского областного управления НКВД. То ли искренний «раскаянец», то ли двойной агент до последних дней жизни.
Вот швейцарский инженер Фраучи, более известный как товарищ Артузов. Тот самый, что провалил операцию «Трест», но об иных его «достижениях» – чуть погодя.
Вот его ближайший сотрудник – Роман Пилляр. Это – в просторечии. На самом деле – прибалтийский барон Ромуальдас Пилляр фон Пильхау. Кое-где об этом упоминается вскользь, сквозь зубы, и непременно добавляется, что происходит этот товарищ из обедневших, чуть ли не обнищавших дворян и, конечно же, «решительно порвал со своим классом».
Черт его ведает, как он там рвал. Но фактом является, что бароны были вовсе не обедневшие и уж никак не обнищавшие. Матушка Ромуальдаса-Романа, Софья Игнатьевна Пилляр фон Пильхау, не капустой торговала с лотка, а была фрейлиной последней русской императрицы и пользовалась в Петербурге немалым влиянием. А вдобавок была она еще… родной сестрой матери «железного Феликса» Елены Игнатьевны, то бишь тетушкой Дзержинского.
А родственник товарища Пилляра, бывший офицер царской армии фон Пильхау, примерно в те же времена создавал в Германии так называемое «Русское объединенное народное движение»: белые рубашки, красные нарукавные повязки, на них – белая свастика в синем квадрате. Без ложной скромности фон Пильхау себя объявил «фюрером русского народа», а чтобы избежать ехидных вопросов по поводу не вполне славянской фамилии, принял более приличествующую случаю – Светозаров. Что ему, в общем, не помогло: гитлеровцы не пожелали иметь возле себя этаких вот плагиаторов и «движение» быстренько разогнали, а «фюреру» велели сидеть тихо, пока ему ноги не переломали, и впредь так более не именоваться, потому что фюрер в Германии может быть только один…
Вот так примерно это и выглядело: самые причудливые переплетения дружеских и родственных связей, самый причудливый народец. Какие-то темные и мутные «иностранные коммунисты», авантюристы вообще непонятного происхождения, перекрасившиеся в «обнищавших» дворяне… Охраной Политбюро долгое время ведал бывший будапештский парикмахер, бывший австро-венгерский военнопленный Паукер. Расстрелян уже при Ежове как участник заговора против Сталина (иные историки всерьез подозревают, что заложила его супруга Анна, твердокаменная сталинистка).
Комбинации порой крутились такие, что дух захватывает – не от восхищения, от тягостного недоумения…
Будем знакомы: турок Энвер-паша, один из трех творцов сбросившей султана революции. А заодно – главный организатор массовой резни армян в 1915 г. За эти шалости союзники его после окончания первой мировой искали всерьез, чтобы расстрелять, но по личному указанию Ленина Дзержинский устроил так, что пашу на самолете вывезли в Советскую Россию. И не придумали ничего лучше, кроме как направить его в Среднюю Азию воевать с тамошней контрреволюцией. Вообще-то московские и стамбульские революционеры довольно тесно дружили (Красная армия захватила Азербайджан еще и благодаря поддержке турок, благодарных Ленину за помощь деньгами и оружием), но Энвер взбрыкнул и вместо того, чтобы воевать за большевиков, организовал басмаческое движение. Чекисты с ним изрядно повозились, прежде чем прикончили…
Видный чекист Глеб Бокий по самую маковку влип в увлекательные предприятия отечественных мистиков и оккультистов. Пригрел у себя небезызвестного Барченко, и тот на немалые денежки ОГПУ то искал на русском Севере следы «допотопной» цивилизации, то в Крыму – следы древнейшей «друидической» культуры, то в Тибете – Шамбалу. В свободное время учил сотрудников ОГПУ азам парапсихологии и телепатии, а также то и дело приставал к Бокию, чтобы тот свел его со Сталиным, которому Барченко намеревался «открыть тайны Древней Науки тибетских махатм». Даже для Бокия это было чересчур, и к Сталину с такими откровениями он идти не решился, но организовал из чекистов и старых соучеников по Горному институту мистический кружок. Когда в 1937-м Бокия все же повязали,на квартире у него при обыске нашли несколько десятков засушенных мужских членов – заготовки для каких-то магических занятий.
Кстати, в какие-то до сих пор не проясненные игры товарищей из ОГПУ был напрямую замешан и Николай Рерих, еще один оккультист. По достовернейшим сведениям, по Тибету в поисках Шамбалы он болтался не на собственные деньги, а на командировочные – и весьма немалые – от «рыцарей плаща и кинжала»…
Переплетения встречаются такие, что дух захватывает! Вот взять хотя бы Карла Хаусхофера, немецкого геополитика, разведчика и матерого оккультиста. В том же Тибете, в Лхасе, принял буддизм и состоял в целой куче тайных восточных обществ: «Зеленый дракон», «Общество реки Амур», «Черный дракон», «Черный океан», «Великое общество национального духа». Мистик законченный – пробы негде ставить. Так вот, один из его ближайших друзей – дипломат и граф Брокдорф-Ранцау, а тот, в свою очередь, был прекрасно знаком с Радеком и знаменитым Парвусом, да вдобавок Хаусхофер еще замечен в тесных и многолетних связях с английскими масонскими ложами, не вымышленными, а теми, что реально существовали. Хорошенький клубок? Подобных было множество:от германских мистиков к советским чекистам и коминтерновцам, а от них к тибетским ламам, а от тех – к англичанам, а от тех – к небезызвестному главе исмаилитов Ага-Хану в Бомбее… За сто лет не распутать!
Нарком внутренних дел Ягода… Вот уж никак не покорный «сталинский инструмент»! Человек сильный, самостоятельный, честолюбивый и с огромными амбициями. Роскошь и комфорт любил чрезвычайно. Взяток, правда, не брал – потому что не было необходимости. У него в руках и без того были огромнейшие «фонды», например, на строительство «великих каналов», откуда при некоторой ловкости можно было черпать даже не полной ложкой – полным ведром. Понимающие люди знают, сколь благодатную почву для хищений являют собой стройки, особенно крупные.
Как следует из материалов ревизии, только за первые девять месяцев 1936 г. на всевозможные нужды Ягоды и его ближайшего окружения потрачено было 3 млн 718 тыс. 500 руб. Что в эту сумму входило? Самые разные траты, в том числе, так сказать, «меценатские»: мебель в подарок писателям Киршону и Афиногенову, содержание особняка для художника Корина, продукты для приближенных сотрудников и т.д. Были еще расходы сугубо личные. Ровным счетом сто шестьдесят тысяч рублей ушли на то, чтобы купить, капитально отремонтировать и обставить мебелью дачу для «Надежды Алексеевны», как эта дама обтекаемо именуется в акте ревизии.
Откуда такая деликатность? Да оттого, что «Надежда Алексеевна» – невестка Максима Горького, жена его сына, тоже Максима, она же «Тимоша» (было у нее в доме Горького такое прозвище). Судя по многочисленным фотографиям, женщина исключительно красивая и весьма легкомысленная, как это частенько с красотками случается. Еще до Максима ненадолго «сбегала» замуж и перебрала кучу любовников, ну а в СССР очень быстро подружилась с товарищем Ягодой в самом что ни на есть интимном смысле.
Рогатенький муж, Максим-младший, вообще-то об этих шашнях знал, но, поскольку был горьким пьяницей, времени для разборок почти не находил. По жизни это был никак не ангелочек: комиссарил в свое время на курсах всеобщего военного обучения при ВЧК, отбирал в Сибири хлеб у крестьян. Время от времени, в редкие минуты просветления, все же устраивал неверной женушке звонкие скандалы. Легкомысленная красавица эти скандалы заносила под номерами в особый список – так она забавлялась. Но происходили свары редко: Максима старательно поддерживал в непросыхающем состоянии секретарь Горького Крючков (подчиненный Ягоды).
В конце концов, Максим помер, проспав несколько часов на влажной земле (по официальной версии). Тут уж товарищ Ягода имел полную возможность не расставаться с предметом своего обожания. Для пущей надежности Тимошу старательно охраняла целая команда неброских широкоплечих мальчиков, моментально отшивавших любого ухажера.
Как, например, случилось с известным писателем, «красным графом» А.Н. Толстым. Классик пролетарской литературы попробовал было поухаживать за очаровательной вдовой: на машине подвез, букетик подарил… К нему тут же подрулил один из «мальчиков» и вежливо сообщил: «Место прочно и надолго занято, и если вы не желаете сменить длинную прическу на стрижку „под ноль“, то не должны больше покупать цветы». Писатель намек понял и моментально отстал…
А тем временем под носом у товарища Ягоды, в его родном ведомстве, завелись самые настоящие «оборотни в петлицах» (погон тогда не носили, и знаки различия красовались на петлицах). Сохранился любопытный и жуткий документ – приказ по ОГПУ № 35 от 27 января 1930 г.
Самая настоящая измена в рядах… Уполномоченный ОГПУ Борис Рабинович, как оказалось, вот уже два года систематически сообщал троцкистской организации о всех предстоящих против нее операциях, регулярно «сливая» секретнейшую информацию. Да и вообще, оказалось, что в ОГПУ он не по собственному хотению поступил, а был внедрен туда по заданию той самой организации.
Вместе с ним замели и сотрудника Украинской ГПУ Тепера – к слову, бывшего анархиста, заведовавшего у Махно агитационно-пропагандистским отделом. Тепер, не мелочась, похитил в каком-то военном учреждении аж сто шестьдесят килограммов типографского шрифта и типографских же принадлежностей – для подпольной типографии троцкистов на Украине.
Рабиновича расстреляли согласно постановлению Коллегии ОГПУ (было у ОГПУ тогда право внесудебных расстрелов). Теперу повезло больше: он вовремя покаялся, пришел с повинной и потому отделался десятью годами лагеря. Приказ подписан Ягодой.
Проще всего, конечно, и этот приговор свалить на «произвол Сталина». Но, во-первых, нет никаких доказательств, что Сталин с этим делом был вообще знаком, во-вторых, как уже говорилось, Сталин вовсе не был для органов в те годы полновластным хозяином.
И, наконец, в-третьих, существует еще предельно загадочное «дело Блюмкина», напрочь опровергающее столь примитивные версии…
Яков Блюмкин – личность интереснейшая, прямо-таки легендарная. Застрелил германского посла Мирбаха – то ли по решению партии левых эсеров, то ли работая в каких-то комбинациях Ленина и Дзержинского. Участвовал в том самом вторжении Красной армии в Персию. Публично уверял Николая Гумилева в любви к его стихам, чем Гумилев был весьма польщен. Приятельствовал с Сергеем Есениным, а впрочем, по другим источникам, не приятельствовал, а враждовал по каким-то личным причинам, однажды даже с пистолетом наголо гонялся за Есениным. Истину установить невозможно: в пользу обеих версий есть свидетельства, причем и те, и другие считаются достоверными. Ну, что поделать, вокруг Блюмкина всегда кружило множество легенд, и правду от истины сегодня отделить решительно невозможно. Достоверно, по крайней мере, известно, что он участвовал в тибетских экспедициях Рериха.
Вдобавок ко всему, он был искренним сторонником Троцкого.
И в 1929 г., выполняя за рубежом какое-то оставшееся нам неизвестным задание ОГПУ, встретился в Турции с Троцким и его сыном.
В СССР он вернулся то ли с письмом от Троцкого (самая распространенная, простая и ничего не объясняющая версия), то ли, что гораздо вероятнее, с каким-то серьезным поручением. Оно было, надо полагать, настолько крутым,что Блюмкин, вообще-то никак не трус по натуре, откровенно запаниковал. Что подтверждают многочисленные свидетели.
Сначала он встретился с троцкистами Радеком и Смилгой, рассказал им о беседе с Троцким. Потом по-настоящему заметался.Неизвестно, что его к тому побудило, но он кинулся искать укрытия у знакомых. Что тут же стало известно ОГПУ. Секретный сотрудник, журналист Б. Левин, моментально накатал два донесения. Вот отрывки.
«Я узнал следующее, что Я. Блюмкин приходил к моим знакомым, хвастался о своей связи с оппозицией (знакомые – беспартийные), говорил, что его преследует ОГПУ, просил у них приюта и ночевал в ночь на 15-е. Просил разменять доллары, причем открывал портфель, видна была у него куча долларов…»
«Вчера 15/X я был вызван на квартиру к Идельсон (жена художника Фалька) и в присутствии еще двух художниц… мне было рассказано, что Яков Блюмкин явился к ним и просил гр. Идельсон спасти его от ГПУ. Он говорил, что его преследуют, что „кольцо суживается“. Что он является представителем оппозиции в ОГПУ… Когда ему сказали, что оппозиционеров не расстреливают, он ответил – вы не знаете, тех, которые работают в ОГПУ – расстреливают».Тогдаоппозиционеров и в самом деле не расстреливали, и даже те, кто попадал за решетку, жили неплохо. Вот что вспоминал Я. Мееров, сам в ссылке побывавший (но за меньшевизм): «Это были скорее не ссыльные, а опальные вельможи, которые соответственно себя и вели… Если, например, безработные ссыльные социалисты получали 6 р. 25 к. месячного пособия, то ссыльные оппозиционеры получали не то 70 р., не то даже больше».
К тому же у Блюмкина уже был прошлый опыт, когда с ним обходились предельно мягко: за убийство Мирбаха его и на пятнадцать суток не посадили, пожурили ласково и простили…
Но сейчас он чего-то не на шутку боялся!
И отправился к Лизе Горской, сотруднице НКВД, с которой у него несколькими годами ранее был бурный роман. Вопреки пословице о том, что старая любовь не ржавеет, очаровательная Лиза моментально сдала опасного визитера. В ее рапорте начальнику Секретного отдела Агранову содержится столь же любопытная, как и в отчетах Левина, информация: «Тут я уже окончательно убедилась, что он трус и позер и неспособен на решительность… Он заявил мне, что решил не идти „ни туда, ни сюда“, что у него на это не хватает силы воли, что тяжело погибать от рук своих же, что товарищи его не поймут и что он решил исчезнуть на время…»
Итак, Троцкий поручил Блюмкину что-то такое, отчего запаниковал и пришел в совершеннейший душевный раздрызг даже этот авантюрист милостью божьей, парень лихой, отнюдь не трус… Что же это все-таки было? Убийство Сталина, как полагают иные исследователи? Или что-то еще?
Неизвестно. Блюмкина повязали, кажется, дома у Лизы Горской. Казалось бы, Ягода и здесь на высоте – он, как ему и положено по должности, незамедлительно арестовал опасного заговорщика…
Не спешите! История эта, как я и предупреждал, темна и загадочна…
Как должен поступить в этом случае Сталин? Допрашивать Блюмкина денно и нощно, пока не выкачает все. Как должен поступить в этом случае преданный Сталину, заинтересованный в раскрытии Ягода? Допрашивать Блюмкина денно и нощно, пока не выкачает все. Других вариантов поведения попросту не существует.
Так вот, Блюмкина расстреляли уже через трое суток после ареста! Даже не допросив толком! Ордер на арест Ягода выдал 31 октября. Допрашивали Блюмкина через пень колоду, пару раз, сохранившиеся протоколы посвящены вещам и обстоятельствам малозначительным. А уже 3 октября Коллегия ОГПУ (то есть фактически Ягода) издает приказ: «За повторную измену делу Пролетарской революции и Советской власти и за измену революц. чекистской армии Блюмкина Якова Григорьевича расстрелять». И расстреляли… Куда делись доллары, покрыто мраком.