Страница:
Это была феерическая поездка. Вадиму, так и не протрезвевшему, временами хотелось петь, орать. На небе сияли неисчислимые россыпи огромных звезд, вокруг то простирались залитые серебристым лунным светом равнины, то подступали к самому кузову загадочные, темные стены тайги и косматые ветви хлестали по деревянной будке, в кабине сидели два идиота, не подозревавшие, что их замыслы успешно раскрыл недюжинного ума человек… Он обнаглел настолько, что даже закурил, правда, пряча сигарету в кулак, а кулак держа ниже кромки борта, чтобы не выдали случайные искры.
Ох ты! Вадим пропустил момент, когда грузовик резко свернул с проселочной дороги на равнину, и приложился головой о будку так, что едва не взвыл. Стиснул зубы, превозмогая боль. Ночь была прохладная, хмель понемногу выветривался, и Вадим уже начинал думать, что проявил излишнюю прыть. Эти двое мало походили на нестрашного киношного злодея Индейца Джо – вряд ли, обнаружив свидетеля, они с радостными воплями кинутся предлагать долю. Дадут по голове, закопают, а потом в такой глуши тело не найдет и дивизия, никто ведь не знает, куда он поехал… Надо было, пожалуй, предупредить Томку и пообещать долю… Хорошая мысля приходит опосля… Ладно, поздно теперь сокрушаться. Из кузова еще можно выпрыгнуть незамеченным, но вот что делать потом? Пешком тащиться до деревни? Это километров пятнадцать. Нет, будем и дальше полагаться на Фортуну, уж если до сих пор благоприятствовала исключительно во всем – или почти во всем, – не подведет и теперь, дамочка свойская…
Грузовик остановился, мотор умолк. Вадим, едва хлопнули обе дверцы, на цыпочках кинулся в будку и затаился там, прижавшись к задней стенке. На полу валялись два электрода. Вадим заранее прикинул, который из них схватит в случае чего, чтобы дать как следует по башке первому, кто его обнаружит. Неизвестно, есть ли оружие у Витька, но Паше, как начальнику отряда, полагается пистолет, и он вполне мог прихватить его с собой. Все равно, шансы есть – дать одному по голове и броситься на второго, на его стороне – внезапность…
Обошлось. Они не полезли в кузов – достали лопаты, встав на колесо, отошли от машины, тихо переговариваясь. В передней стенке будки, как раз напротив заднего окошечка кабины, было вырезано немаленькое отверстие. Вадим, согнувшись, осторожненько посмотрел туда.
Метрах в двадцати от машины два луча шарили по земле. В ночи голоса доносились четко:
– Вэ-пять… Этот пикет. Двадцать метров в ту сторону… Витек, иди к соседнему пикету, освети его, чтобы я с направления не сбился. Иди-иди, нам же самим будет меньше работы…
– Паша, ты не вздумай устроить какой-нибудь сюрпризик, а то у меня кое-что в кармане завалялось… – послышался явственный металлический щелчок.
– Менжуешься?
– Сколько я кин смотрел, Паша, всегда в такой вот момент у кого-то появляется соблазн захапать себе все…
– Мы ж еще ничего и не нашли…
– Все равно. Береженого Бог бережет.
– Ну, у меня такая штучка тоже есть… – сказал Паша спокойно. – Я ее даже доставать не собираюсь, не то что некоторые. А поскольку кино я тоже смотрю, стоит уточнить: там, в деревне, один из моих работяг полностью в курсе – куда я поехал, с кем и зачем…
«Наверняка блефует, – констатировал Вадим. – Но до чего спокойно держится – словно каждый день выкапывает клады».
– Этот Вадик, что ли? То-то он на меня так зыркал?
– Какая разница, Витек? Свети давай…
– Так?
– Прямо на пикет, чтобы я его видел…
– Так?
– Вот-вот! Так и стой!
Паша размотал кусок веревки – очевидно, заранее отмеренной длины, – один конец привязал к пикету, вбив его каблуком поглубже в землю, второй взял в руку и направился в сторону яркого луча, осторожно разматывая веревку.
По ассоциации Вадим вспомнил иные магазины в Западной Европе – целые залы, уставленные десятками портативных кладоискательских приборов, на любой вкус и кошелек. Западная Европа давно уже свихнулась на кладах, производители приборов делают недурной бизнес – они там, в заграницах, и понятия не имеют, что тех же результатов можно добиться на раздолбанной советской технике, если применить ее с умом. Конечно, предприятие не в пример более громоздкое, зато о сохранении тайны как раз можно не беспокоиться – одиночка с красивым импортным приборчиком, шастающий по окрестностям Каранголя, давно привлек бы всеобщее внимание и через пару дней стал бы самой модной темой для разговоров на сотню километров окрест. Зато привычных, как дождь или похмелье, геофизиков никто в и н о м, потаенном, интересе и не заподозрит. Интересно, кто это все придумал? Сам Паша? А какова тут роль второго? Может, кто-то из них откопал нечто интересное в архивах?
– Витек, иди сюда!
– И что, прямо под нами?
– Ну, не совсем, я так прикидываю – яма должна быть метра… Метра два на два… Для надежности.
– Мать твою, возни будет…
– А как ты хотел? Придется попотеть. Само в руки не прыгнет. Скажи хоть спасибо, что б ты без меня делал…
– А ты без моих документиков, Паша? Кто надоумил и рассказал? Ты бы и дальше лямку тянул…
– Ладно, чего считаться, работать надо. Неизвестно еще, сколько мы тут провозимся…
– Фонари надо поближе положить…
– Лучше их совсем погасить, мало ли что… Огонек ночью видно далеко, а ночь вон какая лунная. Все равно не иголка, как там написано – два сундука?
– Ага.
– Вот и взялись…
Оба фонарика погасли. Вскоре послышался стук лопат – два черных силуэта трудились без устали, не отвлекаясь на перекуры. В лунном сиянии Вадим их прекрасно видел – вокруг большой ямы постепенно рос вал свежевзрыхленной земли, кладоискатели уже виднелись на его фоне только по пояс, а там зарылись еще глубже. Вадим поразился такому трудолюбию, но тут же подумал, что на их месте тоже вкалывал бы почище любого бульдозера…
Приглушенный вскрик – там определенно что-то произошло…
Земля больше не вылетала из раскопа. Послышался испуганный голос:
– Ма-ать твою…
– Да уж, – с чувством, смачно отплюнувшись, поддержал Паша. – Сюрпризики – матка выпадет… Пойду фонарь принесу.
Неосмотрительно высунувшийся Вадим поспешил спрятаться. В яме, судя по пробивавшимся наружу отблескам, включили оба фонаря, доносились громкие, возбужденные голоса:
– Вон вторая черепушка, в углу…
– Дырища… Кайлом его, что ли?
– Может, шашкой?
– Не было бы такой дыры… Из винтовки в упор, наверное… Что ж делать?
– Что делать! – зло рявкнул Паша. – В угол отгреби и копай себе дальше…
– Паш… – кажется, напарник сам боялся того, что собрался сказать. – А может, твой аппарат этих жмуриков и засек?
– Не учи отца стебаться. Картина была классическая – четкое скопление металла, массой килограммов в сорок. Копаем дальше, говорю!
И вновь заработали лопаты. Продолжалось это столь же долго – и совершенно неожиданно послышался резкий скрежет металла о металл, кто-то из копателей охнул так, что слышно было метров за сто:
– Есть!!!
– Ну-ка…
Лихорадочно застучала лопата, колотя по чему-то, не уступавшем ей в твердости.
– Второй!
– Ага!
Земля полетела из ямы прямо-таки фонтаном, разлетаясь далеко в стороны. Над валом мелькнул луч фонарика.
– По-моему, все… Два. Только это не сундуки, я и не знаю, как назвать…
– По-моему, эта штуковина – патронная цинка.
– А, как бы ни звалась… Паш, она не открывается.
– А если так?
– Хренов…
– Не суетись, она ж запаяна. Приржавела маленько, хоть и цинка… Опа!
Раздались громкие удары – похоже, кто-то из них, маясь от нетерпения, начал примитивно прорубать лопатой припаянную крышку.
Короткая, напряженная тишина. И два голоса затараторили, перебивая друг друга:
– Погоди, отогну, руку ведь распорешь…
– Тяжелая, сука…
– Да убери ты руку!
– Левей, левей!
Вновь тишина. И ликующий вопль уже не владеющего собой человека:
– Есть!!!
– Тихо ты!
– Смотри!
– Твою мать! Ага! Вау!
– Ну-ка, ну-ка… Золото?
– Нет, дурило, люминий!
Слышно было, как они топчутся на дне ямы, то ли пляшут, то ли подпрыгивают, задевая боками стенки, – и рыхлая земля ручьем стекает вниз. Кто-то из них глухо взвыл в восхищении.
– Паш! Я, кажется, смекнул – Купеза специально положил поверх этих жмуриков, чтобы, если наткнутся, решили, что ничего там больше и нету…
– А похоже…
– Паш… – голос упал почти до шепота, но Вадим прекрасно разбирал слова. – А если он заговоренный какой-нибудь? Вон, щерятся…
– Не нагоняй волну. Самому не по себе.
– Дальше копать будем?
– Да на хер… Это и есть – «два сундука», кошке ясно. Давай отсюда подрывать побыстрее, мало ли…
– Нужно же прикопать…
– А кто нам что предъявит? Увидят кости, решат, пацанва баловалась…
– Нет уж, давай забросаем…
– Поднимай. Тяжеленько…
– Зато наше!
Подняв из ямы два высоких ящика размером с коробку для ксерокса, они принялись забрасывать раскоп – наспех, кое-как, сталкивая землю сапогами.
– Ну и черт с ней, сойдет. Берись.
– Из кузова не просыплется?
– Там брезент, завернем.
Вадим бесшумно укрылся в будке, прижался к задней стене, боясь выдать себя бешеным стуком сердца. Кладоискатели откинули задний борт, кто-то один запрыгнул в кузов, недолго повозился, звонко лязгнули крепления борта, оба чуть ли не бегом кинулись к кабине. Машина, воя мотором, развернулась по целине, одна цинка, запечатанная, с грохотом рухнула на бок, секундой позже упала вторая, завернутая в пропахший машинным маслом брезент.
Когда грузовик вывернул на ровную колею, Вадим решился – на цыпочках, ныряя всем телом в такт рывкам машины, добрался до заднего борта, в два счета размотал брезент. Взрезанная крышка торчала в сторону, словно высунутый язык. Он осторожненько засунул внутрь руку, гнутое разлохмаченное железо черкнуло по запястью, но рукав подбитой ватой геологической фуфайки защитил.
Под пальцами скользнуло, оставив весьма неприятные ощущения, что-то невероятно холодное и мягкое – то ли кожа, то ли плотная материя. Кончики пальцев уперлись в россыпь холодных, явно металлических кусочков, издавших тихий хруст. Вадим загреб в кулак, сколько удалось, вытащил руку и ссыпал добычу в карман, пошарил на ощупь, поглубже – там, судя по ощущениями, было два мешка, плотно вбитых в металлическую коробку. Еще пригоршня монет перекочевала в карман, и он с трудом подавил желание продолжать, покуда в карманах есть свободное место. Не стоит терять голову, уже забрезжило нечто вроде плана…
Если нагрести слишком много, обязательно заметят, и тогда события завтра утром будут развиваться непредсказуемо. Как это говорил Гейнц? Лучше взять триста тысяч без риска, чем миллион – с проблемами? В конце концов, не стоит уподобляться мелкому воришке, перед ним – два плебея, на которых нежданно-негаданно свалился куш, а вот он – другое дело, чуть ли не вся его сознательная жизнь как раз и была посвящена у м н о м у и серьезному добыванию денег. Неужели не обыграет на своем, знакомом поле?
Когда впереди показалась деревня – нигде не горел ни один огонек – Вадим, не торопясь, перелез через борт и выпрыгнул. Не удержался на ногах, упал на четвереньки, в карманах тяжело звякнули монеты – но его, конечно, не заметили, уж сейчас-то, ручаться можно, они и вовсе не смотрят по сторонам, оглушенные удачей…
Прячась в тени, огородами обошел Пашин дом – а впрочем, и заметят, вряд ли сопоставят и забеспокоятся, – добрался до своей избы. Трое сотоварищей безмятежно дрыхли, Мухомор, как всегда, заливисто храпел. Вадим забрал со стола догоревшую до половины свечку и прокрался в старую сараюшку. Зажег свечу, поставил на пол в дальнем углу, подальше от крохотного окошка, положил рядом, стволом к двери, заряженное ружьишко Мухомора и выгреб из обоих карманов добычу.
Дореволюционные золотые червончики с профилем незадачливого государя императора. Непонятная золотая монета со всадником на вздыбленном коне, нацелившимся мечом на дракона… Ага, это и есть знаменитый английский соверен, восемьсот девяносто четвертый год, «Виктория регина»… Снова червонцы… Непонятно чей золотой, надпись вроде бы испанская, а этот – с иероглифами… Даже если сдавать золотишко на вес, то, прикинув общее количество… Если в обеих цинках монеты…
Черт… Очень похоже, во втором мешке было только серебро – слегка потемневшие, гораздо большие по размеру монеты, конечно же, серебряные: кто прятал бы никель? Если тогда вообще делали монеты из никеля… Ведь подначивал же Кирсанов начать по его примеру вкладывать лишние деньги в старые монеты, уверял, отличное помещение капитала. Так и не занялся, сейчас, болван, не таращился бы так тупо, как баран на новые ворота…
Впрочем, примерно он цену представлял. Если та монета – кайзеровские пять марок столетней давности, из которой Ника по западной моде заказала себе перстень, – обошлась в двадцать долларов, при том, что раритетом отнюдь не была… Если по весу или через Кирсанова столкнуть антикварам… В общем, не надо разочаровываться – и с серебра предвидится неплохой навар.
Николашкины рубли… Александр Третий… Мать честная, тысяча восемьсот двадцать девятый… Доллар – восемьсот девяносто первый год, надо же… Большие монеты с иероглифами и каким-то лысым японцем с непонятными погонами и жирным затылком… Еще иероглифы, а тут написано «доллар», но не указана страна, зато тоже есть иероглифы и арабская вязь – что за чудо? Вдруг это небывалая редкость, которая сама по себе стоит бешеных баксов? Кирсанов хвалился, что ему чертовски повезло, по дешевке, всего за четыре штуки баксов купил какой-то «семейный» рубль Николая Первого. Вдруг и среди этих невидных кругляшков отыщется некая редкость?
Он долго возился с монетами, раскладывая, перекладывая, разглядывая. Лишь сделав над собой усилие, оторвался от этого занятия. И задумался: не подкрасться ли к Пашиному дому и не продырявить ли «хонде» покрышки? Вдруг этот Витек нынче же ночью сорвется в Шантарск с кладом?
Нет, сомнительно. Паша ни за что, как любой бы на его месте, не отпустил бы сообщника одного со всеми ценностями. Не настолько ему Паша доверяет, они там, в поле, явно друг друга опасались… И вряд ли они прямо сейчас, при Нике, в четыре часа утра засядут вскрывать вторую цинку и делить клад то ли поровну, то ли по справедливости. Собственно, куда им спешить и кого бояться? Ни одна живая душа – это им так кажется – их там не видела, никто и не свяжет яму со скелетами с увезенным кладом. Все шансы за то, что они выберут самый простой и надежный способ: завтра Паша объявит о закрытии участка, все уедут в Шантарск, где работяги с превеликой радостью устроят месячный запой, вытряхнув из головы все воспоминания о странностях. А эти двое в Шантарске преспокойно поделят хабар. На месте Паши или Витька Вадим для пущей надежности разделил бы клад пополам – одну цинку в машину Паши, другую – Витьку. Скажем, кинул бы жребий, кому которую цинку везти. Быть может, и они придумают что-то в этом духе. Как бы там ни было, следует их опередить. План практически готов, осечки быть не должно, ибо там всего два варианта – если не пройдет первый, просто-таки автоматически вступает в действие второй, третьего варианта попросту нет…
И все же он не выдержал, охваченный классической, многажды описанной золотой лихорадкой. Отыскал подходящую тонкую палку, тряпье, прокрался к Пашиному дому. Свет там уже не горел – ну так и есть, завалились спать, набраться сил перед завтрашней дорогой…
Вадим, сидя на корточках и вздрагивая при каждом ночном звуке, старательно напихал тряпок в глушитель грузовика, утрамбовал их там насколько мог качественно. Потом проделал ту же процедуру с выхлопушкой «хонды». Э т о т ответ в случае чего придет Паше с Витьком в голову в самую последнюю очередь, долго будут возиться с чем угодно, кроме глушителя…
Глава шестая
Ох ты! Вадим пропустил момент, когда грузовик резко свернул с проселочной дороги на равнину, и приложился головой о будку так, что едва не взвыл. Стиснул зубы, превозмогая боль. Ночь была прохладная, хмель понемногу выветривался, и Вадим уже начинал думать, что проявил излишнюю прыть. Эти двое мало походили на нестрашного киношного злодея Индейца Джо – вряд ли, обнаружив свидетеля, они с радостными воплями кинутся предлагать долю. Дадут по голове, закопают, а потом в такой глуши тело не найдет и дивизия, никто ведь не знает, куда он поехал… Надо было, пожалуй, предупредить Томку и пообещать долю… Хорошая мысля приходит опосля… Ладно, поздно теперь сокрушаться. Из кузова еще можно выпрыгнуть незамеченным, но вот что делать потом? Пешком тащиться до деревни? Это километров пятнадцать. Нет, будем и дальше полагаться на Фортуну, уж если до сих пор благоприятствовала исключительно во всем – или почти во всем, – не подведет и теперь, дамочка свойская…
Грузовик остановился, мотор умолк. Вадим, едва хлопнули обе дверцы, на цыпочках кинулся в будку и затаился там, прижавшись к задней стенке. На полу валялись два электрода. Вадим заранее прикинул, который из них схватит в случае чего, чтобы дать как следует по башке первому, кто его обнаружит. Неизвестно, есть ли оружие у Витька, но Паше, как начальнику отряда, полагается пистолет, и он вполне мог прихватить его с собой. Все равно, шансы есть – дать одному по голове и броситься на второго, на его стороне – внезапность…
Обошлось. Они не полезли в кузов – достали лопаты, встав на колесо, отошли от машины, тихо переговариваясь. В передней стенке будки, как раз напротив заднего окошечка кабины, было вырезано немаленькое отверстие. Вадим, согнувшись, осторожненько посмотрел туда.
Метрах в двадцати от машины два луча шарили по земле. В ночи голоса доносились четко:
– Вэ-пять… Этот пикет. Двадцать метров в ту сторону… Витек, иди к соседнему пикету, освети его, чтобы я с направления не сбился. Иди-иди, нам же самим будет меньше работы…
– Паша, ты не вздумай устроить какой-нибудь сюрпризик, а то у меня кое-что в кармане завалялось… – послышался явственный металлический щелчок.
– Менжуешься?
– Сколько я кин смотрел, Паша, всегда в такой вот момент у кого-то появляется соблазн захапать себе все…
– Мы ж еще ничего и не нашли…
– Все равно. Береженого Бог бережет.
– Ну, у меня такая штучка тоже есть… – сказал Паша спокойно. – Я ее даже доставать не собираюсь, не то что некоторые. А поскольку кино я тоже смотрю, стоит уточнить: там, в деревне, один из моих работяг полностью в курсе – куда я поехал, с кем и зачем…
«Наверняка блефует, – констатировал Вадим. – Но до чего спокойно держится – словно каждый день выкапывает клады».
– Этот Вадик, что ли? То-то он на меня так зыркал?
– Какая разница, Витек? Свети давай…
– Так?
– Прямо на пикет, чтобы я его видел…
– Так?
– Вот-вот! Так и стой!
Паша размотал кусок веревки – очевидно, заранее отмеренной длины, – один конец привязал к пикету, вбив его каблуком поглубже в землю, второй взял в руку и направился в сторону яркого луча, осторожно разматывая веревку.
По ассоциации Вадим вспомнил иные магазины в Западной Европе – целые залы, уставленные десятками портативных кладоискательских приборов, на любой вкус и кошелек. Западная Европа давно уже свихнулась на кладах, производители приборов делают недурной бизнес – они там, в заграницах, и понятия не имеют, что тех же результатов можно добиться на раздолбанной советской технике, если применить ее с умом. Конечно, предприятие не в пример более громоздкое, зато о сохранении тайны как раз можно не беспокоиться – одиночка с красивым импортным приборчиком, шастающий по окрестностям Каранголя, давно привлек бы всеобщее внимание и через пару дней стал бы самой модной темой для разговоров на сотню километров окрест. Зато привычных, как дождь или похмелье, геофизиков никто в и н о м, потаенном, интересе и не заподозрит. Интересно, кто это все придумал? Сам Паша? А какова тут роль второго? Может, кто-то из них откопал нечто интересное в архивах?
– Витек, иди сюда!
– И что, прямо под нами?
– Ну, не совсем, я так прикидываю – яма должна быть метра… Метра два на два… Для надежности.
– Мать твою, возни будет…
– А как ты хотел? Придется попотеть. Само в руки не прыгнет. Скажи хоть спасибо, что б ты без меня делал…
– А ты без моих документиков, Паша? Кто надоумил и рассказал? Ты бы и дальше лямку тянул…
– Ладно, чего считаться, работать надо. Неизвестно еще, сколько мы тут провозимся…
– Фонари надо поближе положить…
– Лучше их совсем погасить, мало ли что… Огонек ночью видно далеко, а ночь вон какая лунная. Все равно не иголка, как там написано – два сундука?
– Ага.
– Вот и взялись…
Оба фонарика погасли. Вскоре послышался стук лопат – два черных силуэта трудились без устали, не отвлекаясь на перекуры. В лунном сиянии Вадим их прекрасно видел – вокруг большой ямы постепенно рос вал свежевзрыхленной земли, кладоискатели уже виднелись на его фоне только по пояс, а там зарылись еще глубже. Вадим поразился такому трудолюбию, но тут же подумал, что на их месте тоже вкалывал бы почище любого бульдозера…
Приглушенный вскрик – там определенно что-то произошло…
Земля больше не вылетала из раскопа. Послышался испуганный голос:
– Ма-ать твою…
– Да уж, – с чувством, смачно отплюнувшись, поддержал Паша. – Сюрпризики – матка выпадет… Пойду фонарь принесу.
Неосмотрительно высунувшийся Вадим поспешил спрятаться. В яме, судя по пробивавшимся наружу отблескам, включили оба фонаря, доносились громкие, возбужденные голоса:
– Вон вторая черепушка, в углу…
– Дырища… Кайлом его, что ли?
– Может, шашкой?
– Не было бы такой дыры… Из винтовки в упор, наверное… Что ж делать?
– Что делать! – зло рявкнул Паша. – В угол отгреби и копай себе дальше…
– Паш… – кажется, напарник сам боялся того, что собрался сказать. – А может, твой аппарат этих жмуриков и засек?
– Не учи отца стебаться. Картина была классическая – четкое скопление металла, массой килограммов в сорок. Копаем дальше, говорю!
И вновь заработали лопаты. Продолжалось это столь же долго – и совершенно неожиданно послышался резкий скрежет металла о металл, кто-то из копателей охнул так, что слышно было метров за сто:
– Есть!!!
– Ну-ка…
Лихорадочно застучала лопата, колотя по чему-то, не уступавшем ей в твердости.
– Второй!
– Ага!
Земля полетела из ямы прямо-таки фонтаном, разлетаясь далеко в стороны. Над валом мелькнул луч фонарика.
– По-моему, все… Два. Только это не сундуки, я и не знаю, как назвать…
– По-моему, эта штуковина – патронная цинка.
– А, как бы ни звалась… Паш, она не открывается.
– А если так?
– Хренов…
– Не суетись, она ж запаяна. Приржавела маленько, хоть и цинка… Опа!
Раздались громкие удары – похоже, кто-то из них, маясь от нетерпения, начал примитивно прорубать лопатой припаянную крышку.
Короткая, напряженная тишина. И два голоса затараторили, перебивая друг друга:
– Погоди, отогну, руку ведь распорешь…
– Тяжелая, сука…
– Да убери ты руку!
– Левей, левей!
Вновь тишина. И ликующий вопль уже не владеющего собой человека:
– Есть!!!
– Тихо ты!
– Смотри!
– Твою мать! Ага! Вау!
– Ну-ка, ну-ка… Золото?
– Нет, дурило, люминий!
Слышно было, как они топчутся на дне ямы, то ли пляшут, то ли подпрыгивают, задевая боками стенки, – и рыхлая земля ручьем стекает вниз. Кто-то из них глухо взвыл в восхищении.
– Паш! Я, кажется, смекнул – Купеза специально положил поверх этих жмуриков, чтобы, если наткнутся, решили, что ничего там больше и нету…
– А похоже…
– Паш… – голос упал почти до шепота, но Вадим прекрасно разбирал слова. – А если он заговоренный какой-нибудь? Вон, щерятся…
– Не нагоняй волну. Самому не по себе.
– Дальше копать будем?
– Да на хер… Это и есть – «два сундука», кошке ясно. Давай отсюда подрывать побыстрее, мало ли…
– Нужно же прикопать…
– А кто нам что предъявит? Увидят кости, решат, пацанва баловалась…
– Нет уж, давай забросаем…
– Поднимай. Тяжеленько…
– Зато наше!
Подняв из ямы два высоких ящика размером с коробку для ксерокса, они принялись забрасывать раскоп – наспех, кое-как, сталкивая землю сапогами.
– Ну и черт с ней, сойдет. Берись.
– Из кузова не просыплется?
– Там брезент, завернем.
Вадим бесшумно укрылся в будке, прижался к задней стене, боясь выдать себя бешеным стуком сердца. Кладоискатели откинули задний борт, кто-то один запрыгнул в кузов, недолго повозился, звонко лязгнули крепления борта, оба чуть ли не бегом кинулись к кабине. Машина, воя мотором, развернулась по целине, одна цинка, запечатанная, с грохотом рухнула на бок, секундой позже упала вторая, завернутая в пропахший машинным маслом брезент.
Когда грузовик вывернул на ровную колею, Вадим решился – на цыпочках, ныряя всем телом в такт рывкам машины, добрался до заднего борта, в два счета размотал брезент. Взрезанная крышка торчала в сторону, словно высунутый язык. Он осторожненько засунул внутрь руку, гнутое разлохмаченное железо черкнуло по запястью, но рукав подбитой ватой геологической фуфайки защитил.
Под пальцами скользнуло, оставив весьма неприятные ощущения, что-то невероятно холодное и мягкое – то ли кожа, то ли плотная материя. Кончики пальцев уперлись в россыпь холодных, явно металлических кусочков, издавших тихий хруст. Вадим загреб в кулак, сколько удалось, вытащил руку и ссыпал добычу в карман, пошарил на ощупь, поглубже – там, судя по ощущениями, было два мешка, плотно вбитых в металлическую коробку. Еще пригоршня монет перекочевала в карман, и он с трудом подавил желание продолжать, покуда в карманах есть свободное место. Не стоит терять голову, уже забрезжило нечто вроде плана…
Если нагрести слишком много, обязательно заметят, и тогда события завтра утром будут развиваться непредсказуемо. Как это говорил Гейнц? Лучше взять триста тысяч без риска, чем миллион – с проблемами? В конце концов, не стоит уподобляться мелкому воришке, перед ним – два плебея, на которых нежданно-негаданно свалился куш, а вот он – другое дело, чуть ли не вся его сознательная жизнь как раз и была посвящена у м н о м у и серьезному добыванию денег. Неужели не обыграет на своем, знакомом поле?
Когда впереди показалась деревня – нигде не горел ни один огонек – Вадим, не торопясь, перелез через борт и выпрыгнул. Не удержался на ногах, упал на четвереньки, в карманах тяжело звякнули монеты – но его, конечно, не заметили, уж сейчас-то, ручаться можно, они и вовсе не смотрят по сторонам, оглушенные удачей…
Прячась в тени, огородами обошел Пашин дом – а впрочем, и заметят, вряд ли сопоставят и забеспокоятся, – добрался до своей избы. Трое сотоварищей безмятежно дрыхли, Мухомор, как всегда, заливисто храпел. Вадим забрал со стола догоревшую до половины свечку и прокрался в старую сараюшку. Зажег свечу, поставил на пол в дальнем углу, подальше от крохотного окошка, положил рядом, стволом к двери, заряженное ружьишко Мухомора и выгреб из обоих карманов добычу.
Дореволюционные золотые червончики с профилем незадачливого государя императора. Непонятная золотая монета со всадником на вздыбленном коне, нацелившимся мечом на дракона… Ага, это и есть знаменитый английский соверен, восемьсот девяносто четвертый год, «Виктория регина»… Снова червонцы… Непонятно чей золотой, надпись вроде бы испанская, а этот – с иероглифами… Даже если сдавать золотишко на вес, то, прикинув общее количество… Если в обеих цинках монеты…
Черт… Очень похоже, во втором мешке было только серебро – слегка потемневшие, гораздо большие по размеру монеты, конечно же, серебряные: кто прятал бы никель? Если тогда вообще делали монеты из никеля… Ведь подначивал же Кирсанов начать по его примеру вкладывать лишние деньги в старые монеты, уверял, отличное помещение капитала. Так и не занялся, сейчас, болван, не таращился бы так тупо, как баран на новые ворота…
Впрочем, примерно он цену представлял. Если та монета – кайзеровские пять марок столетней давности, из которой Ника по западной моде заказала себе перстень, – обошлась в двадцать долларов, при том, что раритетом отнюдь не была… Если по весу или через Кирсанова столкнуть антикварам… В общем, не надо разочаровываться – и с серебра предвидится неплохой навар.
Николашкины рубли… Александр Третий… Мать честная, тысяча восемьсот двадцать девятый… Доллар – восемьсот девяносто первый год, надо же… Большие монеты с иероглифами и каким-то лысым японцем с непонятными погонами и жирным затылком… Еще иероглифы, а тут написано «доллар», но не указана страна, зато тоже есть иероглифы и арабская вязь – что за чудо? Вдруг это небывалая редкость, которая сама по себе стоит бешеных баксов? Кирсанов хвалился, что ему чертовски повезло, по дешевке, всего за четыре штуки баксов купил какой-то «семейный» рубль Николая Первого. Вдруг и среди этих невидных кругляшков отыщется некая редкость?
Он долго возился с монетами, раскладывая, перекладывая, разглядывая. Лишь сделав над собой усилие, оторвался от этого занятия. И задумался: не подкрасться ли к Пашиному дому и не продырявить ли «хонде» покрышки? Вдруг этот Витек нынче же ночью сорвется в Шантарск с кладом?
Нет, сомнительно. Паша ни за что, как любой бы на его месте, не отпустил бы сообщника одного со всеми ценностями. Не настолько ему Паша доверяет, они там, в поле, явно друг друга опасались… И вряд ли они прямо сейчас, при Нике, в четыре часа утра засядут вскрывать вторую цинку и делить клад то ли поровну, то ли по справедливости. Собственно, куда им спешить и кого бояться? Ни одна живая душа – это им так кажется – их там не видела, никто и не свяжет яму со скелетами с увезенным кладом. Все шансы за то, что они выберут самый простой и надежный способ: завтра Паша объявит о закрытии участка, все уедут в Шантарск, где работяги с превеликой радостью устроят месячный запой, вытряхнув из головы все воспоминания о странностях. А эти двое в Шантарске преспокойно поделят хабар. На месте Паши или Витька Вадим для пущей надежности разделил бы клад пополам – одну цинку в машину Паши, другую – Витьку. Скажем, кинул бы жребий, кому которую цинку везти. Быть может, и они придумают что-то в этом духе. Как бы там ни было, следует их опередить. План практически готов, осечки быть не должно, ибо там всего два варианта – если не пройдет первый, просто-таки автоматически вступает в действие второй, третьего варианта попросту нет…
И все же он не выдержал, охваченный классической, многажды описанной золотой лихорадкой. Отыскал подходящую тонкую палку, тряпье, прокрался к Пашиному дому. Свет там уже не горел – ну так и есть, завалились спать, набраться сил перед завтрашней дорогой…
Вадим, сидя на корточках и вздрагивая при каждом ночном звуке, старательно напихал тряпок в глушитель грузовика, утрамбовал их там насколько мог качественно. Потом проделал ту же процедуру с выхлопушкой «хонды». Э т о т ответ в случае чего придет Паше с Витьком в голову в самую последнюю очередь, долго будут возиться с чем угодно, кроме глушителя…
Глава шестая
Становится шумно…
Он подхватился ни свет ни заря, сквозь сон услышав какую-то возню. Оказалось, это Иисус проснулся еще раньше и одевался, собираясь проверять верши. Когда за ним захлопнулась дверь, Вадим босиком прошлепал к висевшей у входа фуфайке, торопливо запустил руку в карман, всерьез опасаясь спросонья, что пережил вчера лишь алкогольный сон.
Все оказалось на месте – и золотые кругляшки с последним императором, и соверен, и лысый японец, и прочие загадочные монеты, неисповедимыми дорожками гулявшие по миру, чтобы осесть в купеческой захоронке, которой Калаурову так и не удалось попользоваться. Гайдару, впрочем, тоже – к слову, где это, любопытно, наш Аркадий Петрович организовал себе тот великолепный старинный перстень, о котором столько вспоминали опосля собратья-писатели? С чьего трупа снял?
Он вышел во двор. Погода стояла великолепнейшая – из-за озера вставало солнце, все вокруг было свежим и словно бы новехоньким: небо, близкая тайга, даже прогнавшие невеликий овечий табунок бичи в такое утро выглядели просто-таки картинно.
Вадим прошелся по улице – слава богу, «хонда» и грузовик стояли на прежнем месте, к ним прибавился Васин «уазик», изрядно заляпанный грязью, – в Бужуре, надо полагать, дождит.
– Вадик!
Он обернулся. Оказалось, Томка, зевая и поплотнее запахивая куртку, бредет к магазину, хотя время предельно раннее, и этакий трудовой энтузиазм ей вроде бы не был свойственен.
– Ты куда это в такую рань?
– Похмелиться, – безмятежно сообщила она. – У бабки «какава» вся вышла, а мы с квартирантом вмазали вчера добре…
– С каким еще квартирантом? – без интереса осведомился он для чистого поддержания разговора.
– А вчера заявился. Бабка, оказывается, с ним договаривалась, пока мы кувыркались. Приятель вон того, – она показала на белую «хонду». – Ничего, нормальный мужик, веселый, оттянулись мы вчера по полной программе… Сейчас дрыхнет. Ну, я пошла, а то башка пополам раскалывается…
Вадим задумчиво посмотрел ей вслед. Что-то не нравились столь неожиданно возникшие в деревне новые люди. Приятель Витька, который отчего-то предпочел замаскироваться… нет, в крохотном Каранголе, конечно, не замаскируешься, просто странно, почему это он недвусмысленно притаился за кулисами… Что, подстраховка? Очень похоже. Учтем. Мухоморово ружьишко со вчера заряжено…
Голова была чертовски ясной, мысли не растекались по древу – выстраивали четкие логические цепочки. Как всегда случалось в предвкушении изрядного куша, он словно бы становился другим человеком, предельно холодным, собранным, целеустремленным, напоминавшим скорее робота. Совсем рядом, в полусотне метров, пребывали немаленькие сокровища, и следовало урвать приличную долю…
Оглянулся. Из трубы летней кухоньки уже поднимался черноватый полупрозрачный дымок – Ника приступила к работе. А ведь проголодался после вчерашних приключений…
– Чего стоишь? Пошли жрать…
Это появился Паша, выглядевший столь же свежо, начальничка словно бы распирала клокотавшая внутри неведомая энергия, и уж Вадим-то прекрасно понимал, где ее источник. Добавилась одна крайне многозначительная деталь: под расстегнутой фуфайкой на поясе у Паши висела черная кобура с пистолетом старого образца, на длинных ремешках, какую носили военные морячки в Отечественную. Впервые Вадим видел, чтобы шеф нацепил полагавшееся ему по должности оружие, – должно быть, тоже просчитывает неожиданности, стремится остаться и живым, и богатым…
Вадим открыл было рот для задуманного разговора, но тут откуда ни возьмись появился Вася, издали разводя руками:
– Паша, гадом буду, распределитель полетел… – затараторил он, жмурясь в предвкушении печальном неизбежного разноса. – Я по Бужуру носился, как дурак, пока паяльник нашел…
Гроза не грянула. Паша рассеянно почесал в затылке:
– И черт с ним, с паяльником… Шагайте быстренько жрать, и будем собираться. Участок можно закрывать, смысла нет дальше ковыряться…
На стене кухоньки висела связка крупных карасей, их там было с дюжину – ага, Иисус вернулся, тем лучше: все будут в сборе на предмет провала плана номер один… Вся троица наворачивала суп, Ника же держалась как-то странно, то и дело бросая на Вадима определенно растерянные взгляды. Неужели Пабло с утра начал хвастаться кладом? То-то у нее глазенки ошарашенные…
– Паш, – сказал он тихо. – Пошли, поговорим.
– О чем это?
– О тайнах земли, – добавил Вадим вовсе уж тихо, чтобы не слышали посторонние. – О наследстве отдельно взятых купцов…
Паша прямо-таки прожег его взглядом, но без единого слова пошел следом. Они вышли со двора, пересекли улочку, остановились возле непонятной кучи ржавого железа.
– Ну?
– Паша, я тебя умоляю, будь мужиком и держись спокойно, – сказал Вадим. – Чтобы не устраивать кино со скрежетом зубовным и дерганьями. А за пистолетик хвататься и вовсе глупо, мы же не в Техасе…
– Я и не хватаюсь.
– Мало ли что в голову взбредет…
– Короче!
– Если совсем коротко, – сказал Вадим тихо, – ты нашел, а я знаю.
– Что нашел? Что знаешь?
– Паша… – поморщился Вадим. – Ты же не дурак, а? – он наугад достал из кармана первую попавшуюся монету, повертел меж пальцами. Комментарии нужны?
Верзила был здоров, как бык, но на миг показалось, что его сейчас стукнет инфаркт. На несколько секунд он потерял дар речи и всякое соображение. Наблюдавший за ним с легкой улыбочкой Вадим сказал самым доброжелательным тоном:
– Я понимаю, тут остолбенеешь. Вы оба думали, что самые хитрые, а в жизни частенько бывает наоборот… Нет-нет, – он поднял ладонь. – Паша, это ведь совершенно неважно – как я узнал, откуда узнал… Главное, я знаю. И в лоб ты мне пулю засаживать прямо здесь не станешь – во-первых, не такой дурак, во-вторых, могу спорить, соответствующего опыта маловато…
Видно было, что Паша, наконец-то, оклемался и взял себя в руки. Вадим терпеливо ждал, благожелательно улыбаясь: первый закон бизнеса – будь ровен и вежлив с возможным партнером…
– Ты когда успел? – Паша кивнул на монету, которую Вадим все еще вертел в руках.
– Какая разница?
– Ника никак не успела бы проболтаться, времени не было у вас поговорить…
– Паша! – откровенно поморщился Вадим. – К черту частности, давай о деле…
– Что тебе надо?
– Смешной вопрос, – сказал Вадим. – Грубо говоря и мягко выражаясь, хочу войти в долю. Не спеши, лучше послушай… Паша, человек далеко не всегда бывает тем, кем кажется. Особенно в наше непонятное время… – На него вдруг нахлынуло неодолимое желание и пошутить, и привести собеседника в полный душевный раздрай. – Вообще, как ты можешь быть уверен, что я не опер из шантарской уголовки? Сейчас достану красные корочки и табельное оружие, произнесу сакраментальные фразы, и вся эпопея с кладом для тебя закончится довольно уныло…
– Мы законов не нарушали! – быстро сказал Паша.
Вадим внимательнее посмотрел на него и наконец-то получил полное моральное удовлетворение: столь открыто и цинично наставивший ему рога верзила откровенно трусил. Как любой, чья игра внезапно оказалась до предела осложненной посторонним вмешательством, совершенно непонятной угрозой. Глаза так и бегали – он и готов был поверить, что столкнулся с хитрым «тихарем», и отчаянно надеялся, что до этого все же не дошло. Оставил себе этой репликой запасной выход – в самом деле, верст на девяносто вокруг попросту не существует представителей власти или органов правопорядка, поди докажи, что клад хотели утаить…
– Хорошо, Паша, я пошутил, – успокоил Вадим, вдоволь насладившись страхом и растерянностью верзилы, совсем недавно по-хозяйски валявшего Нику. – Я, конечно, не оперативник. Но и не простой бичик. Думаю, не стоит тебя посвящать во все детали и подробности. Скажу попросту: бывают ситуации, когда и новый русский вдруг оказывается черт-те где, в самом неприглядном облике. Такова се ля ви. Ты ведь видел в Шантарске магазины с вывеской «Тимко»? Мои магазинчики, Паша. Как и многое другое.
– То ли у тебя «белка»… – задумчиво протянул Паша. – То ли черт знает что… Но заговорил ты совершенно по-другому, словно это и не ты вовсе… Чего ж тебе надо?
– Того же, чего и всем – презренного металла. – Вадим давно уже не чувствовал себя таким уверенным и сильным. Странствующий бич умер окончательно, вновь вернулся х о з я и н. – Я деловой человек, Паша. И просто физически не могу пройти мимо ситуации, способной принести прибыль. Согласен, это чрезвычайно напоминает шантаж и рэкет. Упоминания о кладе где-то отыскали вы, всю работу проделали вы, а я, стервец этакий, свалился на готовенькое… Можно и так охарактеризовать. Однако есть один нюанс… Паша, я таких, как этот твой Витек, повидал сотни. Тебе он, быть может, и представляется достойным партнером, но поверь авторитетному мнению не самого последнего в Шантарске бизнесмена: это мелкая шелупонь, живущая от авантюры до авантюры. Во-первых, ему совершенно нельзя доверять… ты, кстати, знаешь, что с ним, похоже, приехал еще один и сейчас притаился в отдалении? По лицу вижу, не знаешь… Во-вторых, такие сявки поразительно быстро сыплются на следствии. Ты ведь, насколько я понимаю, не собираешься все эти цацки наклеивать на стены вместо обоев? Продать рассчитываешь с максимальной выгодой? Вот тут я тебе и могу оказаться крайне полезен. Уж я-то смогу продать все без малейшей огласки и с неплохой прибылью. Есть каналы… Проценты можно обговорить спокойно. А Витька – безболезненно убрать из дела. Я тебе ручаюсь – мои мальчики из службы безопасности и не с такими справлялись… Ну? Соображай быстрее, у нас мало времени…
Все оказалось на месте – и золотые кругляшки с последним императором, и соверен, и лысый японец, и прочие загадочные монеты, неисповедимыми дорожками гулявшие по миру, чтобы осесть в купеческой захоронке, которой Калаурову так и не удалось попользоваться. Гайдару, впрочем, тоже – к слову, где это, любопытно, наш Аркадий Петрович организовал себе тот великолепный старинный перстень, о котором столько вспоминали опосля собратья-писатели? С чьего трупа снял?
Он вышел во двор. Погода стояла великолепнейшая – из-за озера вставало солнце, все вокруг было свежим и словно бы новехоньким: небо, близкая тайга, даже прогнавшие невеликий овечий табунок бичи в такое утро выглядели просто-таки картинно.
Вадим прошелся по улице – слава богу, «хонда» и грузовик стояли на прежнем месте, к ним прибавился Васин «уазик», изрядно заляпанный грязью, – в Бужуре, надо полагать, дождит.
– Вадик!
Он обернулся. Оказалось, Томка, зевая и поплотнее запахивая куртку, бредет к магазину, хотя время предельно раннее, и этакий трудовой энтузиазм ей вроде бы не был свойственен.
– Ты куда это в такую рань?
– Похмелиться, – безмятежно сообщила она. – У бабки «какава» вся вышла, а мы с квартирантом вмазали вчера добре…
– С каким еще квартирантом? – без интереса осведомился он для чистого поддержания разговора.
– А вчера заявился. Бабка, оказывается, с ним договаривалась, пока мы кувыркались. Приятель вон того, – она показала на белую «хонду». – Ничего, нормальный мужик, веселый, оттянулись мы вчера по полной программе… Сейчас дрыхнет. Ну, я пошла, а то башка пополам раскалывается…
Вадим задумчиво посмотрел ей вслед. Что-то не нравились столь неожиданно возникшие в деревне новые люди. Приятель Витька, который отчего-то предпочел замаскироваться… нет, в крохотном Каранголе, конечно, не замаскируешься, просто странно, почему это он недвусмысленно притаился за кулисами… Что, подстраховка? Очень похоже. Учтем. Мухоморово ружьишко со вчера заряжено…
Голова была чертовски ясной, мысли не растекались по древу – выстраивали четкие логические цепочки. Как всегда случалось в предвкушении изрядного куша, он словно бы становился другим человеком, предельно холодным, собранным, целеустремленным, напоминавшим скорее робота. Совсем рядом, в полусотне метров, пребывали немаленькие сокровища, и следовало урвать приличную долю…
Оглянулся. Из трубы летней кухоньки уже поднимался черноватый полупрозрачный дымок – Ника приступила к работе. А ведь проголодался после вчерашних приключений…
– Чего стоишь? Пошли жрать…
Это появился Паша, выглядевший столь же свежо, начальничка словно бы распирала клокотавшая внутри неведомая энергия, и уж Вадим-то прекрасно понимал, где ее источник. Добавилась одна крайне многозначительная деталь: под расстегнутой фуфайкой на поясе у Паши висела черная кобура с пистолетом старого образца, на длинных ремешках, какую носили военные морячки в Отечественную. Впервые Вадим видел, чтобы шеф нацепил полагавшееся ему по должности оружие, – должно быть, тоже просчитывает неожиданности, стремится остаться и живым, и богатым…
Вадим открыл было рот для задуманного разговора, но тут откуда ни возьмись появился Вася, издали разводя руками:
– Паша, гадом буду, распределитель полетел… – затараторил он, жмурясь в предвкушении печальном неизбежного разноса. – Я по Бужуру носился, как дурак, пока паяльник нашел…
Гроза не грянула. Паша рассеянно почесал в затылке:
– И черт с ним, с паяльником… Шагайте быстренько жрать, и будем собираться. Участок можно закрывать, смысла нет дальше ковыряться…
На стене кухоньки висела связка крупных карасей, их там было с дюжину – ага, Иисус вернулся, тем лучше: все будут в сборе на предмет провала плана номер один… Вся троица наворачивала суп, Ника же держалась как-то странно, то и дело бросая на Вадима определенно растерянные взгляды. Неужели Пабло с утра начал хвастаться кладом? То-то у нее глазенки ошарашенные…
– Паш, – сказал он тихо. – Пошли, поговорим.
– О чем это?
– О тайнах земли, – добавил Вадим вовсе уж тихо, чтобы не слышали посторонние. – О наследстве отдельно взятых купцов…
Паша прямо-таки прожег его взглядом, но без единого слова пошел следом. Они вышли со двора, пересекли улочку, остановились возле непонятной кучи ржавого железа.
– Ну?
– Паша, я тебя умоляю, будь мужиком и держись спокойно, – сказал Вадим. – Чтобы не устраивать кино со скрежетом зубовным и дерганьями. А за пистолетик хвататься и вовсе глупо, мы же не в Техасе…
– Я и не хватаюсь.
– Мало ли что в голову взбредет…
– Короче!
– Если совсем коротко, – сказал Вадим тихо, – ты нашел, а я знаю.
– Что нашел? Что знаешь?
– Паша… – поморщился Вадим. – Ты же не дурак, а? – он наугад достал из кармана первую попавшуюся монету, повертел меж пальцами. Комментарии нужны?
Верзила был здоров, как бык, но на миг показалось, что его сейчас стукнет инфаркт. На несколько секунд он потерял дар речи и всякое соображение. Наблюдавший за ним с легкой улыбочкой Вадим сказал самым доброжелательным тоном:
– Я понимаю, тут остолбенеешь. Вы оба думали, что самые хитрые, а в жизни частенько бывает наоборот… Нет-нет, – он поднял ладонь. – Паша, это ведь совершенно неважно – как я узнал, откуда узнал… Главное, я знаю. И в лоб ты мне пулю засаживать прямо здесь не станешь – во-первых, не такой дурак, во-вторых, могу спорить, соответствующего опыта маловато…
Видно было, что Паша, наконец-то, оклемался и взял себя в руки. Вадим терпеливо ждал, благожелательно улыбаясь: первый закон бизнеса – будь ровен и вежлив с возможным партнером…
– Ты когда успел? – Паша кивнул на монету, которую Вадим все еще вертел в руках.
– Какая разница?
– Ника никак не успела бы проболтаться, времени не было у вас поговорить…
– Паша! – откровенно поморщился Вадим. – К черту частности, давай о деле…
– Что тебе надо?
– Смешной вопрос, – сказал Вадим. – Грубо говоря и мягко выражаясь, хочу войти в долю. Не спеши, лучше послушай… Паша, человек далеко не всегда бывает тем, кем кажется. Особенно в наше непонятное время… – На него вдруг нахлынуло неодолимое желание и пошутить, и привести собеседника в полный душевный раздрай. – Вообще, как ты можешь быть уверен, что я не опер из шантарской уголовки? Сейчас достану красные корочки и табельное оружие, произнесу сакраментальные фразы, и вся эпопея с кладом для тебя закончится довольно уныло…
– Мы законов не нарушали! – быстро сказал Паша.
Вадим внимательнее посмотрел на него и наконец-то получил полное моральное удовлетворение: столь открыто и цинично наставивший ему рога верзила откровенно трусил. Как любой, чья игра внезапно оказалась до предела осложненной посторонним вмешательством, совершенно непонятной угрозой. Глаза так и бегали – он и готов был поверить, что столкнулся с хитрым «тихарем», и отчаянно надеялся, что до этого все же не дошло. Оставил себе этой репликой запасной выход – в самом деле, верст на девяносто вокруг попросту не существует представителей власти или органов правопорядка, поди докажи, что клад хотели утаить…
– Хорошо, Паша, я пошутил, – успокоил Вадим, вдоволь насладившись страхом и растерянностью верзилы, совсем недавно по-хозяйски валявшего Нику. – Я, конечно, не оперативник. Но и не простой бичик. Думаю, не стоит тебя посвящать во все детали и подробности. Скажу попросту: бывают ситуации, когда и новый русский вдруг оказывается черт-те где, в самом неприглядном облике. Такова се ля ви. Ты ведь видел в Шантарске магазины с вывеской «Тимко»? Мои магазинчики, Паша. Как и многое другое.
– То ли у тебя «белка»… – задумчиво протянул Паша. – То ли черт знает что… Но заговорил ты совершенно по-другому, словно это и не ты вовсе… Чего ж тебе надо?
– Того же, чего и всем – презренного металла. – Вадим давно уже не чувствовал себя таким уверенным и сильным. Странствующий бич умер окончательно, вновь вернулся х о з я и н. – Я деловой человек, Паша. И просто физически не могу пройти мимо ситуации, способной принести прибыль. Согласен, это чрезвычайно напоминает шантаж и рэкет. Упоминания о кладе где-то отыскали вы, всю работу проделали вы, а я, стервец этакий, свалился на готовенькое… Можно и так охарактеризовать. Однако есть один нюанс… Паша, я таких, как этот твой Витек, повидал сотни. Тебе он, быть может, и представляется достойным партнером, но поверь авторитетному мнению не самого последнего в Шантарске бизнесмена: это мелкая шелупонь, живущая от авантюры до авантюры. Во-первых, ему совершенно нельзя доверять… ты, кстати, знаешь, что с ним, похоже, приехал еще один и сейчас притаился в отдалении? По лицу вижу, не знаешь… Во-вторых, такие сявки поразительно быстро сыплются на следствии. Ты ведь, насколько я понимаю, не собираешься все эти цацки наклеивать на стены вместо обоев? Продать рассчитываешь с максимальной выгодой? Вот тут я тебе и могу оказаться крайне полезен. Уж я-то смогу продать все без малейшей огласки и с неплохой прибылью. Есть каналы… Проценты можно обговорить спокойно. А Витька – безболезненно убрать из дела. Я тебе ручаюсь – мои мальчики из службы безопасности и не с такими справлялись… Ну? Соображай быстрее, у нас мало времени…