Страница:
— Да-а, — протянул Тони.
Сейчас это было самое нужное слово. Ему не хватало времени, чтобы определиться, как вести себя дальше. Все произошло слишком быстро. Ему было необходимо сначала переговорить с Пэт. Да и с Мелиссой надо кое-что обсудить. Он должен что-то сейчас немедленно придумать, чтобы остановить дьявольский план Эммы. К своему ужасу, он понимал, что все, что сейчас он услышал из ее уст, было абсолютной правдой. Это мог быть самый кошмарный сценарий в его жизни. Ему оставили всего лишь один выход. Он должен был заключить союз с дьяволом и перешагнуть через самое себя. Сделаться послушной игрушкой в чужих руках. Готов ли он к такому будущему? У него, правда, был и другой выход: отказаться от съемок. Но тогда единственный звук, который он будет всегда слышать — это звук захлопывающихся у него перед носом дверей.
Тони сидел и мучительно размышлял. Постепенно в его мыслях приобрел очертания образ обнаженной Мелиссы. Он представил ее в мельчайших подробностях, ощутил даже запах ее лона, когда она была возбуждена… Да, Мелисса, всего-то ничего от него требуется! Но тут же образ Мелиссы побледнел и исчез. Вместо него возникло лицо Пэт. Она пристально смотрела на него в ожидании, как он публично от нее отречется.
— Что «да-а»? — нетерпеливо передразнила его Эмма. Тони заерзал на кресле.
— Вы можете приказать Мелиссе вернуться к съемкам, — решительным тоном наконец сказал Тони.
Эмма была вне себя от радости. Вот наконец-то почти все у нее получилось. Она даже наклонилась вперед вглядываясь в свою жертву. Когда нанести последний удар? Сейчас или чуть после? Прямо здесь или растянуть удовольствие до завтра?
— Мелисса не из тех людей, которым можно приказывать, — сказала Эмма, внутренне продолжая ликовать.
Они заранее распределили с Мелиссой свои роли в этом спектакле. И пока он удавался на славу. Правда в одном у них было различие. Конечная цель Мелиссы — была представить Тони чудовищем на большом экране. Эмма же лелеяла другую мечту.
Тони почувствовал, как сгущается атмосфера в кабинете. Мелисса выигрывала у него. Судя по всему, у нее была неограниченная власть. А Тони был поставлен перед выбором: либо карьера, либо его честь.
— Да, ты совершенно справедливо заметил, что это создаст определенные трудности для Пэт… Эмма говорила в такой манере, словно рассуждала вслух. — А что, если мы попробуем что-нибудь придумать? Скажем…
Тони ничего ей не ответил. Он смотрел на Эмму широко раскрытыми глазами. По спине у него побежали мурашки.
— Ну, если ты не можешь иначе, я, конечно, могла бы что-нибудь сделать… Правда, я не уверена в успехе, но могу попытаться. — Эмма перестала постукивать карандашом по столу и взглянула на Тони. — Я могу вот что сделать для тебя. Я могу грязно сыграть. Сказать Мелиссе что предпочитаю работать с тобой. Тогда она вспылит и возможно, заявит о своем уходе. Если она уйдет, то значительно подмочит свою репутацию, не смертельно конечно, но урон все же будет значительный. — Зате я переговорю с функционерами компании Латхама всякими Хаверсами и прочими, даже с самим Латхамом и поставлю вопрос: или он, то есть ты, Тони, остается, или я сама ухожу. И тогда посмотрим, чья возьмет. Конечно может быть и такой вариант, когда они согласятся и предпочтут мой уход. Но я все же попытэюсь это сделать…
Эмма мечтательно взглянула сквозь окно на Беверли-Хиллз, и на ее лице появилась полуулыбка сладкого блюда…
— Конечно, я попытаюсь сделать все от меня зависящее. Но и я хотела бы получить что-нибудь взамен. Если уж нельзя добиться от тебя любви, то будь, хотя бы благосклонен ко мне. Если мы будем работать сообща, то я справлюсь со всеми трудностями. Но мне нужна твоя абсолютная лояльность во всех вопросах. Мы будем как единая команда, но никто не должен об этом знать. Да, было бы действительно лучше, если бы никто об этом ничего не узнал. Постараемся сохранить нашу маленькую тайну от всех, от Пэт… и от Мелиссы…
Эмма пристально взглянула на Тони, пытаясь понять, согласен ли он с ней? Сработал ли ее план и попался ли этот Тони на ее крючок?
— Эмма, что вы конкретно хотите от меня? — спросил Тони.
Но ему уже все стало ясно. Он снова почувствовал тот самый дух, что был на его выпускном вечере в театре-школе Джуллиарда. Он словно внезапно прозрел. Все это время Эмма Гиннес затаилась как мышка, и вынашивала в своей голове план мести за то, что он тогда публично унизил ее… И вся эта возня с журналом «Нью селебрити», и его роль в фильме, и предоставление работы Пэт Паркер. И, наконец, выбор наисексуальнейшей из актрис — Мелиссы Вэйн преследовало всего лишь одну цель. Эта женщина раскинула свои сети, словно чудовищный паук, и ждала, пока в них попадется одна-единственная добыча. И этой жертвой был он, Тони Валентино Чтобы спасти свою карьеру, у него был только один выход — отдаться на милость Эммы Гиннес…
А сама Эмма в это время улыбалась, глядя на Тони.
— Тони, давай поставим проблему таким образом: если я выйду на линию огня и прикрою тебя, то за это мы должны лучше узнать друг друга, не так ли?
— Я сказал, что если ей и удастся кого-либо трахнуть, так это будет она сама.
Пэт при этих словах жестко ухмыльнулась. Она готова была заложить душу черту, лишь бы присутствовать при разговоре Эммы и Тони. Никогда раньше она не одобряла убийство, а тем более не помышляла о нем. Теперь она готова была пойти и на это. И не только даже в отношении Эммы Гиннес, но и Мелиссы Вэйн.
— А как в отношении жалобы Мелиссы?
— Понятия не имею. Думаю, что она уже знает мой ответ.
— Итак, значит, все кончено, — рассмеялась нервно Пэт.
— Да, я полагаю. Теперь нам осталось лишь ждать какого-либо результата. Либо мы победим, либо нас просто вышвырнут отсюда на улицу.
Тони и Пэт взглянули друг на друга, и любовь, которая снова начала пробивать свои первые ростки, толкала их взять друг друга в руки и нежно прижаться. Сейчас было самое время для поцелуев. Но они не сделали пока первого шага навстречу, поскольку нельзя было игнорировать случившееся несчастье. Да, именно несчастье, иначе и не назовешь тот поворот событий, в котором они очутились. Тони сделал жест настоящего мужчины. Он не поступился своими принципами, не склонил головы перед домогательствами Эммы. Но за это ему грозило отлучение от мира кино и крах его карьеры. А о Пэт уж и говорить не приходилось. Вряд ли судьба еще раз подарит ей шанс стать кинорежиссером. И все это благодаря изощренному коварству и злобе двух таких милых дам… Пэт просунула свою ладошку в руку Тони.
— Послушай, я все-таки рада, что так все случилось. Ведь если бы ты поступил, как требовали Эмма и Мелисса, то мы потеряли бы друг друга…
Тони слушал ее и как-то странно улыбался. Улыбка его была почти нежной. Пэт еще ни разу этого у него не видела й ей захотелось увидеть это снова.
— Тони, скажи что-нибудь мне…
— Что сказать?
— Подумай!
— Э-э… Я люблю тебя! — засмеялся он.
— Нет!
— Я люблю тебя!
— Попытайся еще разок. Тебе нужно потренироваться!
Теперь уже Пэт смеялась вовсю. Она вдруг неожиданно стала счастливой от того, что почувствовала прочную связь между ними. Гораздо прочнее, чем это было раньше, даже тогда, когда у них все еще было хорошо… Возможно, их сплотила общая беда и общий враг…
— Тони, так что же мы будем делать дальше? — спросила Пэт, прижимаясь к нему. Ей казалось, что сейчас вдвоем им удастся обо всем договориться в отношении будущего. — Я могу предложить тебе порыться в наследстве Алабамы…
— Да там сам черт ногу сломит. У тебя глаза на лоб вылезут, пока все разберешь. Надо по крайней мере десять человек для этого…
— Зато у нас будут такие деньги, о которых мы даже и не могли мечтать.
— Пэт, я актер, и я должен играть. Иначе я не могу.
В его словах слышался очень мягкий упрек, но Пэт было ясно, что именно сейчас их любовь проходит проверку на прочность.
— А что ты сам думаешь делать, если тебя выгонят?..
— Пока не знаю. Буду ходить по конторам, стучаться в запертые двери, упрашивать, умолять…
— В графстве Лос-Анджелес? — Это было там, где была Пэт, где находилось наследство Бена Алабамы, но не было вакансий для актера. Пэт это отлично знала. Но это знал и Тони.
— Нет, не в Лос-Анджелесе, а в Нью-Йорке.
Пэт затаила дыхание. Вот оно! Амбиции вновь могут их разлучить надолго. И кто знает, когда они почувствуют, что та духовная связь, что сейчас прочно связывала их, начнет ослабевать и исчезнет окончательно… Если бы не было ее, Пэт. Если бы не было их встречи, то Тони сейчас мог бы смело шагать навстречу своей славе. Он мог бы даже перешагнуть через свою гордость, зажмуриться и проскочить сквозь зловонный тоннель на пути к ослепительному будущему. Но была Пэт. И она была грузом за его плечами, который грозил утопить их обоих или его одного.
Черт! Она не могла допустить развития событий по-такому сценарию. Она не хотела снова его терять и таким образом. Должен же быть какой-то выход. Неужели зло побеждает добро? В ее голове возник образ жирной, самодовольно улыбающейся Эммы Гиннес. Пэт с трудом удержалась от того, чтобы не всадить ей нож в сердце, мысленно конечно.
— Тони, мы должны что-то предпринять. Мы должны шевелить мозгами, обратиться к прессе, в ООН, не знаю куда еще. Но мы не должны сидеть сложа руки и пассивно ждать развития событий.
— Забудь об этом. Что мы сейчас можем сделать? Возбудить иск против руководства киностудии «Космос»? На каком основании? Приставания женщины к мужчине? Глупость, нам никто не поверит. И ты истратишь миллиард долларов только на то, чтобы оправдаться, в то время как станешь объектом насмешек газетчиков…
Пэт подошла к Тони. Она опустилась перед ним на колени.
— Тони! Я не позволю им разлучить нас. Я не позволю им разрушить наше будущее! Я не дам им это сделать, не дам! Тони! помоги мне…
Пэт рыдала, и слезы лились потоком по ее щекам. Она тщетно пыталась вытереть их ладонями. Тони стоял и смотрел на плачущую девушку, пытаясь ее успокоить.
— Послушай, Пэт. Я могу продать страховку, и у нас будут деньги, чтобы прокормить парочку-другую детишек… — сказал Тони, и это было самое лучшее лекарство, которое он смог достать.
Пэт перестала плакать и робко улыбнулась. Ее мысли потекли в совершенно ином направлении. Она уже не чувствовала себя самой несчастной Пэт на свете.
— Я пойду к Латхаму и попрошу его. Я ведь все-таки спас жизнь этой скотины. Но если честно, то у меня мало шансов на удачу. Ты слышала, как этот прохвост отдал всю полноту власти над студией Эмме Гиннес? А унижаться и валяться в пыли, умолять его я не стану.
При этих словах Пэт замерла с открытым ртом. Она уже мгновенно поняла, что будет делать. Тони не унизится до того, чтобы просить награду за то, что спас жизнь Латхаму, вытащив его из морской пучины. Это сделает она сама. И потом, она попросит Латхама и еще кое о чем.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Дик Датхам быстро и целеустремленно шагал по берегу океана с таким видом, словно в конце его ждали ключи от рая. Пэт Паркер вынуждена была порой бежать даже вприпрыжку, чтобы не отстать от него. Задыхаясь и проглатывая окончания слов, Она оживленно что-то доказывала ему, перекрывая шум ветра.
— Нет, Пэт, даже не проси меня об этом. У меня и без тебя кругом идет голова. Эти факсы, телексы, междугородние переговоры… И потом, Эмма совсем обезумела. Я не знаю, что ей наговорил Тони, но она просто алчет его крови. Она хочет его смерти, она готова растерзать его на кусочки, смести с лица земли, и самое безобидное из этого лишь ее твердое намерение уволить Тони… И пожалуй, следующей будешь ты, Пэт Паркер. Эмма совсем потеряла голову, я пытался ее образумить, но все было бесполезно. Я это честно пытался сделать, но мне не удалось, — говорил Дик Латхам, стараясь не смотреть в ее укоряющие глаза…
— Все это чистейшая чепуха. И ты это отлично знаешь, Дик. Ты породил Эмму Гиннес, словно Франкенштейна. Ты ее создал и несешь за нее ответственность. Но ты запросто можешь ее выгнать, и ты просто обязан это сделать. «Космос» твоя затея, и не отказывайся от нее. Выгони эту стерву, а не меня с Тони. Никто не понимает и не одобряет твоего выбора в отношении Гиннес. Если ты избавишься от нее, тебя все поддержат.
— Не учи меня, как делать дела! — взорвался Латхам и раздраженно посмотрел на девушку.
И как это ей удалось наступить прямо на мозоль?! Никто еще никогда не говорил Латхаму, что он сделал неудачный ход, неверный выбор. Никто и никогда!
— Прости меня, Дик. Но я немного не в себе от злости и досады. И вовсе не из-за себя, а из-за Тони. Ты знаешь, из-за чего заварилась вся эта каша? Мелисса Вэйн потребовала, чтобы Тони занимался с ней любовью по-настоящему на съемочной площадке. Актерская игра ее не устраивает. Ей требуется жизненная правда. А потом Эмма прочитала жалобу Мелиссы на Тони. Ну, что у него пахнет изо рта, что он плохой актер и так далее. Но это же неправда! Нельзя позволить им творить такие дела! Дик, ты не можешь этого допустить, не можешь. Это… это… — Тут Пэт замялась, она не хотела, чтобы прозвучало слово «неправильно». — Это непрофессионально! — наконец нашлась она.
Латхам выслушал ее, продолжая громадными шагами идти вдоль океана. Он ничего не ответил девушке, да и что мог он ответить? Пока он не представлял себе, как выйти, из крайне затруднительного положения, в котором он оказался. Эмма беззастенчиво шантажировала его, угрожая в случае неповиновения направить полицию по его следу. И тогда у него не оставалось бы практически ни единого шанса, чтобы спастись от обвинения в убийстве Алабамы.
В то же время он прекрасно понимал, что Пэт абсолютно права. Эмма Гиннес оказалась страшным человеком с больной психикой. И эта ущербность делала ее вдвойне опасной, потому что шизофрения заставляет своих жертв проявлять чудеса изворотливости и изощренности в достижении своих целей… А сейчас его судьба полностью зависела от этой психопатки. Дик Латхам все прекрасно знал, что случилось на съемочной площадке. Он переживал за Тони, попавшего в крутой переплет. Но и он сам находился в таком же, если не худшем, положении. Выбор у него был невелик — либо он, либо Тони…
Латхам был абсолютно уверен, что потом он сможет договориться с Эммой в отношении Тони. Когда в дело вступают большие деньги, к ним обычно прислушиваются. Да, но для этого требовалось время, пока сама Эмма остынет, пока он разработает тонкую стратегию… А сейчас он находился на мушке пистолета. Эмма требует от него письменного подтверждения того, что ей передается вся полнота власти в киностудии «Космос». А что еще она потом захочет?
— Пэт, постарайся понять, что в этом нет ничего личного. Это всего лишь деловая сделка, и ничего больше. Мне приходится выбирать между пришлым, но опытным директором киностудии и новичком, каким являешься ты, Пэт. И еще я должен выбрать между актрисой с мировым именем и недавним выпускником театральной школы… Я бы хотел, чтобы у тебя с Тони все получилось, и чтобы вы были в съемочной группе. Но если я сейчас выгоню Эмму после всего лишь нескольких дней ее работы в качестве директора киностудии, то я заработаю репутацию легкомысленного человека, который к тому же не держит своего слова… А это означает смерть в деловом мире. Здесь, в Малибу, в любом другом городе с такой репутацией мне нечего будет делать. — При этих словах Дик поморщился. В них было слишком много правды.
— Дик, а для тебя твоя репутация важнее всего остального? Скажем, порядочности, честности, доброты… — глухо произнесла Пэт. Она выглядела совершенно опечаленной, ее надеждам на помощь Латхама не суждено было сбыться. Неожиданно он заговорил, и голос его звучал сдавленно и глухо.
— Это было очень давно… Еще тогда, двадцать пять лет назад, в Париже. Она тоже была честной, порядочной и доброй… Но она для меня оказалась потерянной навсегда… А потом… потом была гонка за все новыми и новыми! миллионами, я строил эту чудовищную корпорацию. Я посвятил всего себя этой цели. Я заработал кучу денег, но мне не было радости в этом. Ведь я приобрел прибыль вместо успокоения души, новые государственные заказы вместо удовольствия жизни… И в итоге я очень несчастлив. Но я уже не могу ничего изменить. А потом появилась ты, Пэт. Ты другая, не как все. И тебе удалось заставить меня думать и поступать по-другому. Я даже поверил, что у нас с тобой может что-то получиться. Но! ты всегда любила только Тони — в голосе Латхама не было обвиняющих ноток, была лишь глубокая печаль.
— А теперь ты выбрасываешь нас, меня и Тони?
— Боюсь, что все будет именно так…
— Не делай этого, Дик! Ты совершишь большую ошибку.
— От меня уже мало что зависит. События вышли из-под моего контроля.
Пэт почувствовала себя несчастной, страшно разозлилась, но все же продолжала шагать вместе с ним по берегу дальше.
— Послушай, Дик. А что ты собираешься делать с киностудией «Космос» дальше? Ты все еще вынашиваешь планы построить ее на холмах Малибу?
— Ну, если я на это пойду, то ты выступишь против меня как наследница Бена Алабамы, не так ли?
— Да, именно так. Я буду бороться с тобой, пока не испепелю тебя к чертовой матери…
— И ты непременно выиграешь, как выиграл у меня Алабама. Я его очень уважаю, впрочем, я очень уважаю и тебя, Пэт, — резко засмеялся Латхам. Он резко обернулся к ней, и столько обожания и любви было в его глазах, что Пэт даже оторопела… Но он отвел глаза от ее лица. Нет, она не для него. Никогда у них ничего не выйдет.
— Дик, так мне придется с тобой сражаться?
— Нет, не придется. Это мой подарок тебе. Я построю киностудию в Палм-Дезерт, чтобы ты смогла убедиться в моей порядочности.
Пэт с облегчением вздохнула, и в то же время ее грызло какое-то недовольство собой, Латхамом, всей ситуацией в целом. И что это означает: «мой подарок тебе»?
— Дик, э… э… у тебя что, какие-то осложнения с Эммой Гиннес?
— О чем ты, Пэт? — быстро спросил Дик, пожалуй, слишком быстро.
— Как тебе объяснить, я и сама не знаю. Но мне кажется, что с некоторых пор Эмма Гиннес приобрела на тебя неограниченное влияние. Она просто командует тобой…
— Пэт, когда руководишь такой мощной компанией, как моя, то власть — это просто иллюзия. Если честно, то решения принимаю не я, а обстоятельства…
Пэт поняла, что большего ей не добиться. Она дошла до последней черты. Дальше была стена. Правда, она поняла, что Дик все еще хочет ее. Это она точно знала. Но ей казалось, что он хочет не только ее, ему нужно еще что-то, что гораздо важнее сейчас для него лично… Черт! Пока все еще скрыто в тумане, трудно разобраться во всем до конца. Но ей уже ничего от него не добиться. Пэт остановилась. Дик оглянулся на нее, замедлил свои шаги, но продолжал идти. Оба они поняли, что здесь пути их расходятся окончательно. Оба это знали, и обоим было грустно.
— Прощай, Дик!
— Удачи тебе, Пэт…
Затаив дыхание и закусив губы, Пэт смотрела, как он удалялся.
Пэт сидела в несгораемом сейфе-хранилище глубоко в подвалах «Банк оф Америка» за большим столом и тяжко вздыхала. Только сейчас она осознала всю грандиозность задачи, вставшей перед ней. Большая комната хранилища была заставлена металлическими полками, шкафами, тумбочками, в которых располагалось наследство Бена Алабамы. Здесь была спрятана Красота от вандалов, разбойников, землетрясений, наводнений и так далее. Теперь ответственность за сохранность этой коллекции ложилась на Пэт. И только ей предстояло решить, что делать с этим богатством. Пэт прикинула, что тут можно сделать. Получалось недурно. Передвижные фотовыставки, постоянные экспозиций, постоянно обновляющиеся экспозиции. Выставки в наиболее престижных художественных галереях. Можно было продать кое-что из его негативов или продать все, а деньги пустить на финансирование природоохранных проектов, милых сердцу Бена Алабамы. Пэт пока не могла решиться, что же ей выбрать, на чем остановиться. Она решила отложить окончательное решение до того момента, когда закончит осмотр всего наследства. А это означало провести недели, если не месяцы, тщательно разбирая и сортируя по темам, по направлениям негативы, приводя в определенный порядок весь этот неописуемый хаос…
Перед Пэт сейчас были десять перевязанных лентами шляпных коробок с фотографиями. Она пододвинула к себе ближайшую, развязала голубую ленту и углубилась в просмотр снимков. Все они были личными снимками Алабамы и запечатлели пору его молодости. Пэт смотрела на Париж: шестидесятых годов, когда Алабама и Латхам еще были молоды. Неправда, что Алабама был мастером в фотопортретах и фотопейзажах. Он был так же блестящ и в жанровых уличных сценках. Пэт с восторгом смотрела, как целуются Вэн Рей и его жена Джульетта на берегу Сены… Следующая фотография была Жан-Поль-Сартр с Симоной де Бовуар, которой он дарил цветы. Еще на одном снимке в придорожном кафе доверительно шептались Андрэ Мальро и Тейлар дю Шардэн. Некоторые лица Пэт узнавала мгновенно, другие с трудом. А некоторые фотографии переворачивала, надеясь найти пояснительные надписи на обороте. Вот, например, Мэн Рей и Пэт Бут разглядывают снимки. Или еще — Бриджит Бардо и Роже Вадим.
Пэт вздохнула. Все это было очень интересно. Она с головой окунулась в прошлое и была благодарна искусству и таланту Алабамы, которые помогли ей забыть горести сегодняшнего дня. Далекий привет из прошлого смог немного облегчить ее состояние, чуть приподнять дух. Она всматривалась в глянец черно-белых фотографий, разглядывала лица людей, ставших впоследствии знаменитостями.
Она дошла почти до самого дна первой коробки, перебирая старые снимки. Внезапно она вздрогнула, фотография выпала из ее рук. Какое-то время она сидела полностью оглушенная. С фотографии на нее задорно глядел Дик Латхам в далеком году… Но не на него сейчас смотрела Пэт, а на девушку, стоящую рядом с ним. Пэт мгновенно узнала ее. Ошибиться было невозможно.
Она уже видела это лицо. Девушка, которую обнимал смеющийся Латхам, была той самой девушкой, потерю с которой Латхам так тяжко впоследствии переживал. Но и это было еще не все. Это же лицо было изображено на фотографии, которую Пэт разбила в гримерной Тони. Это было лицо его матери. А на фотографии она была снята беременной… Пэт дрожащими руками перевернула снимок и прочитала надпись, сделанную рукой Алабамы: «Париж. Дик Латхам, Ева Вентура, и их ребенок».
Пэт вся горела, словно в огне. Постепенно отдельные мозаичные картинки стали скдадываться в целую картину. Вентура, Вентура, беременная Ева Вентура с Диком Латхамом…
Пэт подлетела к телефону. Она молила Всевышнего, чтобы он был дома, чтобы номер не был занят, чтобы…
— Тони Валентино у телефона.
Сейчас было не до условностей типа «привет». Пэт прямо спросила Тони:
— Послушай, твою мать звали Вентура?
— Да, а в чем дело-то? Она сменила имя на Валентино, чтобы мой отец не смог отыскать следы.
— Никуда не уходи! Я сейчас буду! — крикнула Пэт в трубку и выбежала из дома. Боже! Это все оказалось правдой. Тони Валентино был сыном Дика Латхама!
Пэт влетела в комнату. Она держала в руке фотографию, словно это был пропуск на Небеса. Тони при виде ее даже привстал.
— Черт возьми! Что еще приключилось?
— Тони, Боже, Боже, Тони, это так неожиданно, Боже! — лихорадочно бормотала Пэт. — Ты только посмотри на это!
Пэт не могла найти слов, чтобы начать. Вернее, не знала, с чего именно начать. Что сейчас самое главное? Может, то, что нашелся отец Тони? Или то, что он был миллиардером? Или что его отец был владельцем киностудии «Космос»? Пока она добиралась до Тони, она в уме перебрала несколько разных вариантов беседы. Теперь же, оказавшись с ним лицом к лицу, она лишь беспомощно выставила вперед фотографию, намертво зажатую в ее руке. Тони взглянул на снимок, и волна нежности пробежала по его лицу, едва он узнал знакомые черты своей матери.
— Пэт, где ты взяла это?
Пэт смотрела на Тони, и противоречивые чувства обуревали ее. Тони обрел отца, но он держался так, словно ничего особенного и не произошло. Может, он не совсем понял, что именно случилось, недоумевала девушка..
— Тони, ты внимательно посмотри вот сюда. Ну же, ты видишь?
Тони вновь взглянул на снимок, на огромный живот своей матери, который она нежно поддерживала. Затем он взглянулг на человека, стоящего с его матерью — Дика Латхама, и выражение его лица начало меняться. Он побледнел, покраснел, поджал губы, затем пристально взглянул на Пэт.
— Тони, переверни фотографию и прочитай, что там написано. Снимок сделал Бен Алабама, — сказала она ему.
Тони выполнил ее указание, но делал все словно в замедленной киносъемке.
Пэт догадалась, что до него все равно еще не дошло, что он нашел своего отца. Он сам был здесь, нормально реагировал на ее слова, но понимание важности момента еще не наступило. Он еще не преодолел шок от известия. Она должна была помочь ему, и, стараясь придать своему голосу наибольшую теплоту и сердечность, тщательно подбирая слова, Пэт произнесла:
Сейчас это было самое нужное слово. Ему не хватало времени, чтобы определиться, как вести себя дальше. Все произошло слишком быстро. Ему было необходимо сначала переговорить с Пэт. Да и с Мелиссой надо кое-что обсудить. Он должен что-то сейчас немедленно придумать, чтобы остановить дьявольский план Эммы. К своему ужасу, он понимал, что все, что сейчас он услышал из ее уст, было абсолютной правдой. Это мог быть самый кошмарный сценарий в его жизни. Ему оставили всего лишь один выход. Он должен был заключить союз с дьяволом и перешагнуть через самое себя. Сделаться послушной игрушкой в чужих руках. Готов ли он к такому будущему? У него, правда, был и другой выход: отказаться от съемок. Но тогда единственный звук, который он будет всегда слышать — это звук захлопывающихся у него перед носом дверей.
Тони сидел и мучительно размышлял. Постепенно в его мыслях приобрел очертания образ обнаженной Мелиссы. Он представил ее в мельчайших подробностях, ощутил даже запах ее лона, когда она была возбуждена… Да, Мелисса, всего-то ничего от него требуется! Но тут же образ Мелиссы побледнел и исчез. Вместо него возникло лицо Пэт. Она пристально смотрела на него в ожидании, как он публично от нее отречется.
— Что «да-а»? — нетерпеливо передразнила его Эмма. Тони заерзал на кресле.
— Вы можете приказать Мелиссе вернуться к съемкам, — решительным тоном наконец сказал Тони.
Эмма была вне себя от радости. Вот наконец-то почти все у нее получилось. Она даже наклонилась вперед вглядываясь в свою жертву. Когда нанести последний удар? Сейчас или чуть после? Прямо здесь или растянуть удовольствие до завтра?
— Мелисса не из тех людей, которым можно приказывать, — сказала Эмма, внутренне продолжая ликовать.
Они заранее распределили с Мелиссой свои роли в этом спектакле. И пока он удавался на славу. Правда в одном у них было различие. Конечная цель Мелиссы — была представить Тони чудовищем на большом экране. Эмма же лелеяла другую мечту.
Тони почувствовал, как сгущается атмосфера в кабинете. Мелисса выигрывала у него. Судя по всему, у нее была неограниченная власть. А Тони был поставлен перед выбором: либо карьера, либо его честь.
— Да, ты совершенно справедливо заметил, что это создаст определенные трудности для Пэт… Эмма говорила в такой манере, словно рассуждала вслух. — А что, если мы попробуем что-нибудь придумать? Скажем…
Тони ничего ей не ответил. Он смотрел на Эмму широко раскрытыми глазами. По спине у него побежали мурашки.
— Ну, если ты не можешь иначе, я, конечно, могла бы что-нибудь сделать… Правда, я не уверена в успехе, но могу попытаться. — Эмма перестала постукивать карандашом по столу и взглянула на Тони. — Я могу вот что сделать для тебя. Я могу грязно сыграть. Сказать Мелиссе что предпочитаю работать с тобой. Тогда она вспылит и возможно, заявит о своем уходе. Если она уйдет, то значительно подмочит свою репутацию, не смертельно конечно, но урон все же будет значительный. — Зате я переговорю с функционерами компании Латхама всякими Хаверсами и прочими, даже с самим Латхамом и поставлю вопрос: или он, то есть ты, Тони, остается, или я сама ухожу. И тогда посмотрим, чья возьмет. Конечно может быть и такой вариант, когда они согласятся и предпочтут мой уход. Но я все же попытэюсь это сделать…
Эмма мечтательно взглянула сквозь окно на Беверли-Хиллз, и на ее лице появилась полуулыбка сладкого блюда…
— Конечно, я попытаюсь сделать все от меня зависящее. Но и я хотела бы получить что-нибудь взамен. Если уж нельзя добиться от тебя любви, то будь, хотя бы благосклонен ко мне. Если мы будем работать сообща, то я справлюсь со всеми трудностями. Но мне нужна твоя абсолютная лояльность во всех вопросах. Мы будем как единая команда, но никто не должен об этом знать. Да, было бы действительно лучше, если бы никто об этом ничего не узнал. Постараемся сохранить нашу маленькую тайну от всех, от Пэт… и от Мелиссы…
Эмма пристально взглянула на Тони, пытаясь понять, согласен ли он с ней? Сработал ли ее план и попался ли этот Тони на ее крючок?
— Эмма, что вы конкретно хотите от меня? — спросил Тони.
Но ему уже все стало ясно. Он снова почувствовал тот самый дух, что был на его выпускном вечере в театре-школе Джуллиарда. Он словно внезапно прозрел. Все это время Эмма Гиннес затаилась как мышка, и вынашивала в своей голове план мести за то, что он тогда публично унизил ее… И вся эта возня с журналом «Нью селебрити», и его роль в фильме, и предоставление работы Пэт Паркер. И, наконец, выбор наисексуальнейшей из актрис — Мелиссы Вэйн преследовало всего лишь одну цель. Эта женщина раскинула свои сети, словно чудовищный паук, и ждала, пока в них попадется одна-единственная добыча. И этой жертвой был он, Тони Валентино Чтобы спасти свою карьеру, у него был только один выход — отдаться на милость Эммы Гиннес…
А сама Эмма в это время улыбалась, глядя на Тони.
— Тони, давай поставим проблему таким образом: если я выйду на линию огня и прикрою тебя, то за это мы должны лучше узнать друг друга, не так ли?
* * *
— Повтори еще раз, что ты ей сказал! — в который раз потребовала Пэт. Глаза ее горели неистовством.— Я сказал, что если ей и удастся кого-либо трахнуть, так это будет она сама.
Пэт при этих словах жестко ухмыльнулась. Она готова была заложить душу черту, лишь бы присутствовать при разговоре Эммы и Тони. Никогда раньше она не одобряла убийство, а тем более не помышляла о нем. Теперь она готова была пойти и на это. И не только даже в отношении Эммы Гиннес, но и Мелиссы Вэйн.
— А как в отношении жалобы Мелиссы?
— Понятия не имею. Думаю, что она уже знает мой ответ.
— Итак, значит, все кончено, — рассмеялась нервно Пэт.
— Да, я полагаю. Теперь нам осталось лишь ждать какого-либо результата. Либо мы победим, либо нас просто вышвырнут отсюда на улицу.
Тони и Пэт взглянули друг на друга, и любовь, которая снова начала пробивать свои первые ростки, толкала их взять друг друга в руки и нежно прижаться. Сейчас было самое время для поцелуев. Но они не сделали пока первого шага навстречу, поскольку нельзя было игнорировать случившееся несчастье. Да, именно несчастье, иначе и не назовешь тот поворот событий, в котором они очутились. Тони сделал жест настоящего мужчины. Он не поступился своими принципами, не склонил головы перед домогательствами Эммы. Но за это ему грозило отлучение от мира кино и крах его карьеры. А о Пэт уж и говорить не приходилось. Вряд ли судьба еще раз подарит ей шанс стать кинорежиссером. И все это благодаря изощренному коварству и злобе двух таких милых дам… Пэт просунула свою ладошку в руку Тони.
— Послушай, я все-таки рада, что так все случилось. Ведь если бы ты поступил, как требовали Эмма и Мелисса, то мы потеряли бы друг друга…
Тони слушал ее и как-то странно улыбался. Улыбка его была почти нежной. Пэт еще ни разу этого у него не видела й ей захотелось увидеть это снова.
— Тони, скажи что-нибудь мне…
— Что сказать?
— Подумай!
— Э-э… Я люблю тебя! — засмеялся он.
— Нет!
— Я люблю тебя!
— Попытайся еще разок. Тебе нужно потренироваться!
Теперь уже Пэт смеялась вовсю. Она вдруг неожиданно стала счастливой от того, что почувствовала прочную связь между ними. Гораздо прочнее, чем это было раньше, даже тогда, когда у них все еще было хорошо… Возможно, их сплотила общая беда и общий враг…
— Тони, так что же мы будем делать дальше? — спросила Пэт, прижимаясь к нему. Ей казалось, что сейчас вдвоем им удастся обо всем договориться в отношении будущего. — Я могу предложить тебе порыться в наследстве Алабамы…
— Да там сам черт ногу сломит. У тебя глаза на лоб вылезут, пока все разберешь. Надо по крайней мере десять человек для этого…
— Зато у нас будут такие деньги, о которых мы даже и не могли мечтать.
— Пэт, я актер, и я должен играть. Иначе я не могу.
В его словах слышался очень мягкий упрек, но Пэт было ясно, что именно сейчас их любовь проходит проверку на прочность.
— А что ты сам думаешь делать, если тебя выгонят?..
— Пока не знаю. Буду ходить по конторам, стучаться в запертые двери, упрашивать, умолять…
— В графстве Лос-Анджелес? — Это было там, где была Пэт, где находилось наследство Бена Алабамы, но не было вакансий для актера. Пэт это отлично знала. Но это знал и Тони.
— Нет, не в Лос-Анджелесе, а в Нью-Йорке.
Пэт затаила дыхание. Вот оно! Амбиции вновь могут их разлучить надолго. И кто знает, когда они почувствуют, что та духовная связь, что сейчас прочно связывала их, начнет ослабевать и исчезнет окончательно… Если бы не было ее, Пэт. Если бы не было их встречи, то Тони сейчас мог бы смело шагать навстречу своей славе. Он мог бы даже перешагнуть через свою гордость, зажмуриться и проскочить сквозь зловонный тоннель на пути к ослепительному будущему. Но была Пэт. И она была грузом за его плечами, который грозил утопить их обоих или его одного.
Черт! Она не могла допустить развития событий по-такому сценарию. Она не хотела снова его терять и таким образом. Должен же быть какой-то выход. Неужели зло побеждает добро? В ее голове возник образ жирной, самодовольно улыбающейся Эммы Гиннес. Пэт с трудом удержалась от того, чтобы не всадить ей нож в сердце, мысленно конечно.
— Тони, мы должны что-то предпринять. Мы должны шевелить мозгами, обратиться к прессе, в ООН, не знаю куда еще. Но мы не должны сидеть сложа руки и пассивно ждать развития событий.
— Забудь об этом. Что мы сейчас можем сделать? Возбудить иск против руководства киностудии «Космос»? На каком основании? Приставания женщины к мужчине? Глупость, нам никто не поверит. И ты истратишь миллиард долларов только на то, чтобы оправдаться, в то время как станешь объектом насмешек газетчиков…
Пэт подошла к Тони. Она опустилась перед ним на колени.
— Тони! Я не позволю им разлучить нас. Я не позволю им разрушить наше будущее! Я не дам им это сделать, не дам! Тони! помоги мне…
Пэт рыдала, и слезы лились потоком по ее щекам. Она тщетно пыталась вытереть их ладонями. Тони стоял и смотрел на плачущую девушку, пытаясь ее успокоить.
— Послушай, Пэт. Я могу продать страховку, и у нас будут деньги, чтобы прокормить парочку-другую детишек… — сказал Тони, и это было самое лучшее лекарство, которое он смог достать.
Пэт перестала плакать и робко улыбнулась. Ее мысли потекли в совершенно ином направлении. Она уже не чувствовала себя самой несчастной Пэт на свете.
— Я пойду к Латхаму и попрошу его. Я ведь все-таки спас жизнь этой скотины. Но если честно, то у меня мало шансов на удачу. Ты слышала, как этот прохвост отдал всю полноту власти над студией Эмме Гиннес? А унижаться и валяться в пыли, умолять его я не стану.
При этих словах Пэт замерла с открытым ртом. Она уже мгновенно поняла, что будет делать. Тони не унизится до того, чтобы просить награду за то, что спас жизнь Латхаму, вытащив его из морской пучины. Это сделает она сама. И потом, она попросит Латхама и еще кое о чем.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Дик Датхам быстро и целеустремленно шагал по берегу океана с таким видом, словно в конце его ждали ключи от рая. Пэт Паркер вынуждена была порой бежать даже вприпрыжку, чтобы не отстать от него. Задыхаясь и проглатывая окончания слов, Она оживленно что-то доказывала ему, перекрывая шум ветра.
— Нет, Пэт, даже не проси меня об этом. У меня и без тебя кругом идет голова. Эти факсы, телексы, междугородние переговоры… И потом, Эмма совсем обезумела. Я не знаю, что ей наговорил Тони, но она просто алчет его крови. Она хочет его смерти, она готова растерзать его на кусочки, смести с лица земли, и самое безобидное из этого лишь ее твердое намерение уволить Тони… И пожалуй, следующей будешь ты, Пэт Паркер. Эмма совсем потеряла голову, я пытался ее образумить, но все было бесполезно. Я это честно пытался сделать, но мне не удалось, — говорил Дик Латхам, стараясь не смотреть в ее укоряющие глаза…
— Все это чистейшая чепуха. И ты это отлично знаешь, Дик. Ты породил Эмму Гиннес, словно Франкенштейна. Ты ее создал и несешь за нее ответственность. Но ты запросто можешь ее выгнать, и ты просто обязан это сделать. «Космос» твоя затея, и не отказывайся от нее. Выгони эту стерву, а не меня с Тони. Никто не понимает и не одобряет твоего выбора в отношении Гиннес. Если ты избавишься от нее, тебя все поддержат.
— Не учи меня, как делать дела! — взорвался Латхам и раздраженно посмотрел на девушку.
И как это ей удалось наступить прямо на мозоль?! Никто еще никогда не говорил Латхаму, что он сделал неудачный ход, неверный выбор. Никто и никогда!
— Прости меня, Дик. Но я немного не в себе от злости и досады. И вовсе не из-за себя, а из-за Тони. Ты знаешь, из-за чего заварилась вся эта каша? Мелисса Вэйн потребовала, чтобы Тони занимался с ней любовью по-настоящему на съемочной площадке. Актерская игра ее не устраивает. Ей требуется жизненная правда. А потом Эмма прочитала жалобу Мелиссы на Тони. Ну, что у него пахнет изо рта, что он плохой актер и так далее. Но это же неправда! Нельзя позволить им творить такие дела! Дик, ты не можешь этого допустить, не можешь. Это… это… — Тут Пэт замялась, она не хотела, чтобы прозвучало слово «неправильно». — Это непрофессионально! — наконец нашлась она.
Латхам выслушал ее, продолжая громадными шагами идти вдоль океана. Он ничего не ответил девушке, да и что мог он ответить? Пока он не представлял себе, как выйти, из крайне затруднительного положения, в котором он оказался. Эмма беззастенчиво шантажировала его, угрожая в случае неповиновения направить полицию по его следу. И тогда у него не оставалось бы практически ни единого шанса, чтобы спастись от обвинения в убийстве Алабамы.
В то же время он прекрасно понимал, что Пэт абсолютно права. Эмма Гиннес оказалась страшным человеком с больной психикой. И эта ущербность делала ее вдвойне опасной, потому что шизофрения заставляет своих жертв проявлять чудеса изворотливости и изощренности в достижении своих целей… А сейчас его судьба полностью зависела от этой психопатки. Дик Латхам все прекрасно знал, что случилось на съемочной площадке. Он переживал за Тони, попавшего в крутой переплет. Но и он сам находился в таком же, если не худшем, положении. Выбор у него был невелик — либо он, либо Тони…
Латхам был абсолютно уверен, что потом он сможет договориться с Эммой в отношении Тони. Когда в дело вступают большие деньги, к ним обычно прислушиваются. Да, но для этого требовалось время, пока сама Эмма остынет, пока он разработает тонкую стратегию… А сейчас он находился на мушке пистолета. Эмма требует от него письменного подтверждения того, что ей передается вся полнота власти в киностудии «Космос». А что еще она потом захочет?
— Пэт, постарайся понять, что в этом нет ничего личного. Это всего лишь деловая сделка, и ничего больше. Мне приходится выбирать между пришлым, но опытным директором киностудии и новичком, каким являешься ты, Пэт. И еще я должен выбрать между актрисой с мировым именем и недавним выпускником театральной школы… Я бы хотел, чтобы у тебя с Тони все получилось, и чтобы вы были в съемочной группе. Но если я сейчас выгоню Эмму после всего лишь нескольких дней ее работы в качестве директора киностудии, то я заработаю репутацию легкомысленного человека, который к тому же не держит своего слова… А это означает смерть в деловом мире. Здесь, в Малибу, в любом другом городе с такой репутацией мне нечего будет делать. — При этих словах Дик поморщился. В них было слишком много правды.
— Дик, а для тебя твоя репутация важнее всего остального? Скажем, порядочности, честности, доброты… — глухо произнесла Пэт. Она выглядела совершенно опечаленной, ее надеждам на помощь Латхама не суждено было сбыться. Неожиданно он заговорил, и голос его звучал сдавленно и глухо.
— Это было очень давно… Еще тогда, двадцать пять лет назад, в Париже. Она тоже была честной, порядочной и доброй… Но она для меня оказалась потерянной навсегда… А потом… потом была гонка за все новыми и новыми! миллионами, я строил эту чудовищную корпорацию. Я посвятил всего себя этой цели. Я заработал кучу денег, но мне не было радости в этом. Ведь я приобрел прибыль вместо успокоения души, новые государственные заказы вместо удовольствия жизни… И в итоге я очень несчастлив. Но я уже не могу ничего изменить. А потом появилась ты, Пэт. Ты другая, не как все. И тебе удалось заставить меня думать и поступать по-другому. Я даже поверил, что у нас с тобой может что-то получиться. Но! ты всегда любила только Тони — в голосе Латхама не было обвиняющих ноток, была лишь глубокая печаль.
— А теперь ты выбрасываешь нас, меня и Тони?
— Боюсь, что все будет именно так…
— Не делай этого, Дик! Ты совершишь большую ошибку.
— От меня уже мало что зависит. События вышли из-под моего контроля.
Пэт почувствовала себя несчастной, страшно разозлилась, но все же продолжала шагать вместе с ним по берегу дальше.
— Послушай, Дик. А что ты собираешься делать с киностудией «Космос» дальше? Ты все еще вынашиваешь планы построить ее на холмах Малибу?
— Ну, если я на это пойду, то ты выступишь против меня как наследница Бена Алабамы, не так ли?
— Да, именно так. Я буду бороться с тобой, пока не испепелю тебя к чертовой матери…
— И ты непременно выиграешь, как выиграл у меня Алабама. Я его очень уважаю, впрочем, я очень уважаю и тебя, Пэт, — резко засмеялся Латхам. Он резко обернулся к ней, и столько обожания и любви было в его глазах, что Пэт даже оторопела… Но он отвел глаза от ее лица. Нет, она не для него. Никогда у них ничего не выйдет.
— Дик, так мне придется с тобой сражаться?
— Нет, не придется. Это мой подарок тебе. Я построю киностудию в Палм-Дезерт, чтобы ты смогла убедиться в моей порядочности.
Пэт с облегчением вздохнула, и в то же время ее грызло какое-то недовольство собой, Латхамом, всей ситуацией в целом. И что это означает: «мой подарок тебе»?
— Дик, э… э… у тебя что, какие-то осложнения с Эммой Гиннес?
— О чем ты, Пэт? — быстро спросил Дик, пожалуй, слишком быстро.
— Как тебе объяснить, я и сама не знаю. Но мне кажется, что с некоторых пор Эмма Гиннес приобрела на тебя неограниченное влияние. Она просто командует тобой…
— Пэт, когда руководишь такой мощной компанией, как моя, то власть — это просто иллюзия. Если честно, то решения принимаю не я, а обстоятельства…
Пэт поняла, что большего ей не добиться. Она дошла до последней черты. Дальше была стена. Правда, она поняла, что Дик все еще хочет ее. Это она точно знала. Но ей казалось, что он хочет не только ее, ему нужно еще что-то, что гораздо важнее сейчас для него лично… Черт! Пока все еще скрыто в тумане, трудно разобраться во всем до конца. Но ей уже ничего от него не добиться. Пэт остановилась. Дик оглянулся на нее, замедлил свои шаги, но продолжал идти. Оба они поняли, что здесь пути их расходятся окончательно. Оба это знали, и обоим было грустно.
— Прощай, Дик!
— Удачи тебе, Пэт…
Затаив дыхание и закусив губы, Пэт смотрела, как он удалялся.
Пэт сидела в несгораемом сейфе-хранилище глубоко в подвалах «Банк оф Америка» за большим столом и тяжко вздыхала. Только сейчас она осознала всю грандиозность задачи, вставшей перед ней. Большая комната хранилища была заставлена металлическими полками, шкафами, тумбочками, в которых располагалось наследство Бена Алабамы. Здесь была спрятана Красота от вандалов, разбойников, землетрясений, наводнений и так далее. Теперь ответственность за сохранность этой коллекции ложилась на Пэт. И только ей предстояло решить, что делать с этим богатством. Пэт прикинула, что тут можно сделать. Получалось недурно. Передвижные фотовыставки, постоянные экспозиций, постоянно обновляющиеся экспозиции. Выставки в наиболее престижных художественных галереях. Можно было продать кое-что из его негативов или продать все, а деньги пустить на финансирование природоохранных проектов, милых сердцу Бена Алабамы. Пэт пока не могла решиться, что же ей выбрать, на чем остановиться. Она решила отложить окончательное решение до того момента, когда закончит осмотр всего наследства. А это означало провести недели, если не месяцы, тщательно разбирая и сортируя по темам, по направлениям негативы, приводя в определенный порядок весь этот неописуемый хаос…
Перед Пэт сейчас были десять перевязанных лентами шляпных коробок с фотографиями. Она пододвинула к себе ближайшую, развязала голубую ленту и углубилась в просмотр снимков. Все они были личными снимками Алабамы и запечатлели пору его молодости. Пэт смотрела на Париж: шестидесятых годов, когда Алабама и Латхам еще были молоды. Неправда, что Алабама был мастером в фотопортретах и фотопейзажах. Он был так же блестящ и в жанровых уличных сценках. Пэт с восторгом смотрела, как целуются Вэн Рей и его жена Джульетта на берегу Сены… Следующая фотография была Жан-Поль-Сартр с Симоной де Бовуар, которой он дарил цветы. Еще на одном снимке в придорожном кафе доверительно шептались Андрэ Мальро и Тейлар дю Шардэн. Некоторые лица Пэт узнавала мгновенно, другие с трудом. А некоторые фотографии переворачивала, надеясь найти пояснительные надписи на обороте. Вот, например, Мэн Рей и Пэт Бут разглядывают снимки. Или еще — Бриджит Бардо и Роже Вадим.
Пэт вздохнула. Все это было очень интересно. Она с головой окунулась в прошлое и была благодарна искусству и таланту Алабамы, которые помогли ей забыть горести сегодняшнего дня. Далекий привет из прошлого смог немного облегчить ее состояние, чуть приподнять дух. Она всматривалась в глянец черно-белых фотографий, разглядывала лица людей, ставших впоследствии знаменитостями.
Она дошла почти до самого дна первой коробки, перебирая старые снимки. Внезапно она вздрогнула, фотография выпала из ее рук. Какое-то время она сидела полностью оглушенная. С фотографии на нее задорно глядел Дик Латхам в далеком году… Но не на него сейчас смотрела Пэт, а на девушку, стоящую рядом с ним. Пэт мгновенно узнала ее. Ошибиться было невозможно.
Она уже видела это лицо. Девушка, которую обнимал смеющийся Латхам, была той самой девушкой, потерю с которой Латхам так тяжко впоследствии переживал. Но и это было еще не все. Это же лицо было изображено на фотографии, которую Пэт разбила в гримерной Тони. Это было лицо его матери. А на фотографии она была снята беременной… Пэт дрожащими руками перевернула снимок и прочитала надпись, сделанную рукой Алабамы: «Париж. Дик Латхам, Ева Вентура, и их ребенок».
Пэт вся горела, словно в огне. Постепенно отдельные мозаичные картинки стали скдадываться в целую картину. Вентура, Вентура, беременная Ева Вентура с Диком Латхамом…
Пэт подлетела к телефону. Она молила Всевышнего, чтобы он был дома, чтобы номер не был занят, чтобы…
— Тони Валентино у телефона.
Сейчас было не до условностей типа «привет». Пэт прямо спросила Тони:
— Послушай, твою мать звали Вентура?
— Да, а в чем дело-то? Она сменила имя на Валентино, чтобы мой отец не смог отыскать следы.
— Никуда не уходи! Я сейчас буду! — крикнула Пэт в трубку и выбежала из дома. Боже! Это все оказалось правдой. Тони Валентино был сыном Дика Латхама!
Пэт влетела в комнату. Она держала в руке фотографию, словно это был пропуск на Небеса. Тони при виде ее даже привстал.
— Черт возьми! Что еще приключилось?
— Тони, Боже, Боже, Тони, это так неожиданно, Боже! — лихорадочно бормотала Пэт. — Ты только посмотри на это!
Пэт не могла найти слов, чтобы начать. Вернее, не знала, с чего именно начать. Что сейчас самое главное? Может, то, что нашелся отец Тони? Или то, что он был миллиардером? Или что его отец был владельцем киностудии «Космос»? Пока она добиралась до Тони, она в уме перебрала несколько разных вариантов беседы. Теперь же, оказавшись с ним лицом к лицу, она лишь беспомощно выставила вперед фотографию, намертво зажатую в ее руке. Тони взглянул на снимок, и волна нежности пробежала по его лицу, едва он узнал знакомые черты своей матери.
— Пэт, где ты взяла это?
Пэт смотрела на Тони, и противоречивые чувства обуревали ее. Тони обрел отца, но он держался так, словно ничего особенного и не произошло. Может, он не совсем понял, что именно случилось, недоумевала девушка..
— Тони, ты внимательно посмотри вот сюда. Ну же, ты видишь?
Тони вновь взглянул на снимок, на огромный живот своей матери, который она нежно поддерживала. Затем он взглянулг на человека, стоящего с его матерью — Дика Латхама, и выражение его лица начало меняться. Он побледнел, покраснел, поджал губы, затем пристально взглянул на Пэт.
— Тони, переверни фотографию и прочитай, что там написано. Снимок сделал Бен Алабама, — сказала она ему.
Тони выполнил ее указание, но делал все словно в замедленной киносъемке.
Пэт догадалась, что до него все равно еще не дошло, что он нашел своего отца. Он сам был здесь, нормально реагировал на ее слова, но понимание важности момента еще не наступило. Он еще не преодолел шок от известия. Она должна была помочь ему, и, стараясь придать своему голосу наибольшую теплоту и сердечность, тщательно подбирая слова, Пэт произнесла: