Страница:
Бросая настороженные взгляды на кусок корабля, Ачаду, согнувшись, побежал к ручью. Склонился над ним, зачерпнул пригоршнями прозрачно-чистую воду. Хоть он и утолил уже жажду плодами, все равно не утерпел и сделал глубокий глоток. Какой же вкусной показалась ему эта простая вода – гораздо вкуснее даже сладкого сока «пальчиков»! Учитель лег на землю и, опустив в речку лицо, жадно хватал ртом новые и новые глотки. Когда пить уже стало невмоготу, он оторвал лицо от воды, отдышался и с наслаждением стал умываться. А потом и вовсе лег в воду и принялся кататься по каменисто-песчаному дну с криками неподдельного восторга.
И тут он снова вспомнил о ждущем его ученике. Стало нестерпимо стыдно. Ачаду стремительно вскочил, словно вода превратилась вдруг в крутой кипяток, и прыгнул на сушу. Быстро набрав обе фляги, Учитель зашагал к обломку корабля. Надо было решить последний на данное время жизненно важный вопрос.
Кабина (Ачаду не мог знать этого слова, но это была именно кабина) оказалась пустой. Мало того, еще издалека, на полпути к ней, Учитель заметил, что окна-глазницы больше не блестят. Подойдя ближе, он увидел, что блестеть в них больше было нечему. Несчастный обломок лежал на боку, так что Ачаду ничего не помешало заглянуть в одно из слепых окон. То, что он увидел внутри, заставило его в ужасе отшатнуться. Вся внутренняя поверхность была искорежена и оплавлена, сбоку – из бывшего пола – торчали два черных скелета кресел, повсюду болтались обугленные ошметки обшивки и странных длинных нитей (проводов). Но самое страшное – повсюду была кровь. Два цвета – черный и красный – царили внутри последнего обиталища Залга и Олрога.
Что ж, как ни жестоко это звучит, но Ачаду с облегчением выдохнул. Теперь он был полностью спокоен. Никакая явная опасность им с Хепсу больше не угрожала. Было что есть, было что пить, их похитители были точно мертвы.
На обратном пути, как и намеревался, Учитель взял для Хепсу желтых плодов. Немного подумав, он отказался от идеи с набедренной повязкой, а просто-напросто нарвал «пальчики» вместе с ветками.
Держа в одной руке сладкий «веник», а в другой обе фляги, он, радостный и довольный, быстро добрался до корабля. От предвкушения скорой радости мальчика, Ачаду почти подбежал к раззявленной в глянцевом боку щели, просунул в нее белую, «свежепостиранную» бороду, над которой сияла столь же белыми зубами улыбка.
Улыбка тут же погасла. Мальчика в корабле не было.
ЧАСТЬ 2. МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА
Глава 9
Глава 10
Глава 11
И тут он снова вспомнил о ждущем его ученике. Стало нестерпимо стыдно. Ачаду стремительно вскочил, словно вода превратилась вдруг в крутой кипяток, и прыгнул на сушу. Быстро набрав обе фляги, Учитель зашагал к обломку корабля. Надо было решить последний на данное время жизненно важный вопрос.
Кабина (Ачаду не мог знать этого слова, но это была именно кабина) оказалась пустой. Мало того, еще издалека, на полпути к ней, Учитель заметил, что окна-глазницы больше не блестят. Подойдя ближе, он увидел, что блестеть в них больше было нечему. Несчастный обломок лежал на боку, так что Ачаду ничего не помешало заглянуть в одно из слепых окон. То, что он увидел внутри, заставило его в ужасе отшатнуться. Вся внутренняя поверхность была искорежена и оплавлена, сбоку – из бывшего пола – торчали два черных скелета кресел, повсюду болтались обугленные ошметки обшивки и странных длинных нитей (проводов). Но самое страшное – повсюду была кровь. Два цвета – черный и красный – царили внутри последнего обиталища Залга и Олрога.
Что ж, как ни жестоко это звучит, но Ачаду с облегчением выдохнул. Теперь он был полностью спокоен. Никакая явная опасность им с Хепсу больше не угрожала. Было что есть, было что пить, их похитители были точно мертвы.
На обратном пути, как и намеревался, Учитель взял для Хепсу желтых плодов. Немного подумав, он отказался от идеи с набедренной повязкой, а просто-напросто нарвал «пальчики» вместе с ветками.
Держа в одной руке сладкий «веник», а в другой обе фляги, он, радостный и довольный, быстро добрался до корабля. От предвкушения скорой радости мальчика, Ачаду почти подбежал к раззявленной в глянцевом боку щели, просунул в нее белую, «свежепостиранную» бороду, над которой сияла столь же белыми зубами улыбка.
Улыбка тут же погасла. Мальчика в корабле не было.
ЧАСТЬ 2. МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА
Глава 9
Когда Учитель ушел, Хепсу стало совсем плохо. Даже не столько из-за того, что сильно болела голова, – просто одному стало очень неуютно и страшно. Куда они попали? Неужто это и впрямь чужая земля? Неужели все это правда? То, что их земля имеет край, – в этом они с Ачаду убедились. Но теперь получается, что их самое главное измышление, о других землях, – уже не просто измышление, а действительность. А раз так, то на этой чужой земле тоже могут жить люди. И… Хепсу невольно сглотнул, хотя слюны в пересохшем рту не было… И может быть, именно здесь живет его отец?
Изнутри разбитого корабля послышался слабый треск. Тяжелая металлическая туша давала осадку, отчего увеличивались многочисленные щели. Но мальчик этого не знал. Ему показалось, что внутри большой «лодки» кто-то ходит. Хепсу плотнее прижался к стене, словно хотел слиться с нею и стать невидимым для врагов. «А почему – для врагов? – шевельнулась робкая мысль. – Может быть, это друзья?» Но память «услужливо» представила внутреннему взору образы двух злобных мужчин в серебряных одеяниях – Залга и Олрога. Неужели это они? Хоть и сказал Хепсу Учителю, что эти двое больше к ним не придут, но сам теперь в это не верил. Конечно, это они! Очухались и идут за своими пленниками…
Мальчик настороженно прислушался. Но больше из корабля не доносилось никаких звуков. Только снаружи чуть слышно шелестела листва.
Чтобы хоть как-то отогнать тревожные мысли, к которым примешивались не менее противные чувства голода и жажды, не говоря уже о головной боли, Хепсу решил поиграть со словами. Для начала он решил придумать этому занятию название. Раньше это почему-то не приходило ему в голову. А теперь вдруг захотелось назвать. Потому что одно дело – «играть словами», а совсем другое – заниматься чем-то таким… значимым!
Первым пришло на ум производное от «играть словами» – «игрословие». Или, по-иному, «игрословица». Но здесь тоже присутствовал корень «игра», что делало название несерьезным. Надо было придумать что-то емкое и звучное. И красивое, как то, что получалось в результате этой «игры». Может, «красословие»? «Словокрасица»? Длинно, неуклюже!.. А если сократить? «Слокр»? «Красл»? Вот-вот, «красл»! Это и «красивые слова», и «краткие слова» – ведь то, что выходит из этого – это не только красиво, но и кратко изложенные мысли. Замечательно! Пусть будет «красл»! Или «краслы», когда их много. А «придумывать краслы» – значит, «краслить»!
Теперь можно придумать и новый «красл». О чем? Да о том, например, что с ними случилось.
Хепсу думал довольно долго, а потом горячо зашептал, словно обращаясь к невидимому собеседнику:
Хепсу приподнялся на локте, посмотрел сначала на стену, через которую их ввели сюда похитители. Стена была по-прежнему ровной и гладкой, словно и не раскрывалась никогда. Тогда мальчик перевел взгляд на противоположную стену – точнее, на рваную щель, пересекавшую ее пополам. Через ощеренную дыру был виден лишь светлый кусочек неба и зеленая листва.
Хепсу облегченно выдохнул и вновь опустил голову на лежанку. «А ничего себе красл получился, – попробовал он снова отвлечься, – такого огромного я никогда еще не краслил! Неужто удар головой о полку помог?» Мальчик сделал попытку улыбнуться, но череп прошило болью, и он лишь скривился. «Вот, вспомнил на свою голову!» – мелькнула сердитая мысль. Он зажмурился, чтобы легче было справиться с болью. Через какое-то время она действительно утихла – не ушла совсем, но уже не сверлила голову, лишь постукивала чем-то не очень тяжелым в висках и затылке.
Хепсу открыл глаза. Но ничего не увидел… Сначала он подумал, что в глазах потемнело от недавней боли, но быстро понял, что причина не в этом. Просто трещина в стене не пропускала больше света – через нее, громко сопя, кто-то лез.
Изнутри разбитого корабля послышался слабый треск. Тяжелая металлическая туша давала осадку, отчего увеличивались многочисленные щели. Но мальчик этого не знал. Ему показалось, что внутри большой «лодки» кто-то ходит. Хепсу плотнее прижался к стене, словно хотел слиться с нею и стать невидимым для врагов. «А почему – для врагов? – шевельнулась робкая мысль. – Может быть, это друзья?» Но память «услужливо» представила внутреннему взору образы двух злобных мужчин в серебряных одеяниях – Залга и Олрога. Неужели это они? Хоть и сказал Хепсу Учителю, что эти двое больше к ним не придут, но сам теперь в это не верил. Конечно, это они! Очухались и идут за своими пленниками…
Мальчик настороженно прислушался. Но больше из корабля не доносилось никаких звуков. Только снаружи чуть слышно шелестела листва.
Чтобы хоть как-то отогнать тревожные мысли, к которым примешивались не менее противные чувства голода и жажды, не говоря уже о головной боли, Хепсу решил поиграть со словами. Для начала он решил придумать этому занятию название. Раньше это почему-то не приходило ему в голову. А теперь вдруг захотелось назвать. Потому что одно дело – «играть словами», а совсем другое – заниматься чем-то таким… значимым!
Первым пришло на ум производное от «играть словами» – «игрословие». Или, по-иному, «игрословица». Но здесь тоже присутствовал корень «игра», что делало название несерьезным. Надо было придумать что-то емкое и звучное. И красивое, как то, что получалось в результате этой «игры». Может, «красословие»? «Словокрасица»? Длинно, неуклюже!.. А если сократить? «Слокр»? «Красл»? Вот-вот, «красл»! Это и «красивые слова», и «краткие слова» – ведь то, что выходит из этого – это не только красиво, но и кратко изложенные мысли. Замечательно! Пусть будет «красл»! Или «краслы», когда их много. А «придумывать краслы» – значит, «краслить»!
Теперь можно придумать и новый «красл». О чем? Да о том, например, что с ними случилось.
Хепсу думал довольно долго, а потом горячо зашептал, словно обращаясь к невидимому собеседнику:
Сказал, и сам испугался. Чего это он вдруг про дядек? Ведь не собирался ничего такого краслить…
– Дошли мы до самого края,
До самого края земли —
Она оказалась большая,
Но сделать мы это смогли!
Мы чуть не погибли от жажды,
Меня в черноту унесло,
Когда я, безумец, однажды
Учителю бросил весло.
Но он меня вовсе не бросил —
На лодке отчалил ко мне,
Причем, управляясь без весел, —
Швыряньем тяжелых камней.
Потом мы готовились к смерти,
Но вскоре послышался гул.
Его издавала… (Поверьте,
Я лучше б навечно уснул!..)
…Огромная гладкая лодка,
Блестящая, словно вода!
Открылась в ней черная глотка,
И к нам подступила беда.
Два злобных, коварных урода
Схватили и заперли нас,
И ласковый свет небосвода
За толстой стеною погас.
Мы плыли в неведенье долго,
Потом нас швыряло, трясло.
Упав головою о полку,
Я думал, что мне повезло…
…Что я ухожу в бесконечность,
Что маму увижу опять,
Но вновь проявил человечность
Учитель – любитель спасать.
И вот я почти что в порядке,
Лежу и трясусь в тишине,
А страшные, злобные дядьки
Неспешно крадутся ко мне…
Хепсу приподнялся на локте, посмотрел сначала на стену, через которую их ввели сюда похитители. Стена была по-прежнему ровной и гладкой, словно и не раскрывалась никогда. Тогда мальчик перевел взгляд на противоположную стену – точнее, на рваную щель, пересекавшую ее пополам. Через ощеренную дыру был виден лишь светлый кусочек неба и зеленая листва.
Хепсу облегченно выдохнул и вновь опустил голову на лежанку. «А ничего себе красл получился, – попробовал он снова отвлечься, – такого огромного я никогда еще не краслил! Неужто удар головой о полку помог?» Мальчик сделал попытку улыбнуться, но череп прошило болью, и он лишь скривился. «Вот, вспомнил на свою голову!» – мелькнула сердитая мысль. Он зажмурился, чтобы легче было справиться с болью. Через какое-то время она действительно утихла – не ушла совсем, но уже не сверлила голову, лишь постукивала чем-то не очень тяжелым в висках и затылке.
Хепсу открыл глаза. Но ничего не увидел… Сначала он подумал, что в глазах потемнело от недавней боли, но быстро понял, что причина не в этом. Просто трещина в стене не пропускала больше света – через нее, громко сопя, кто-то лез.
Глава 10
– Ачаду?! – вскрикнул с надеждой Хепсу, когда темный силуэт предстал перед ним, заслоняя слабый свет проема.
– Точно, осада! – хрипло гоготнули в ответ. – Давай, вылазь!
«Ну вот, накраслил про дядек!..» – мысленно охнул мальчик, а вслух жалобно выдал:
– Я не могу, я ранен…
– Ранен? – переспросил незнакомец. – Куда?
– Голову разбил…
– Голову!.. – хрюкнул силуэт. – Ноги-то целы?
– Целы…
– Вот и вылазь ногами! – Цепкая рука больно схватила Хепсу за локоть и потянула. Мальчик едва успел сбросить с лежанки ноги, чтобы не упасть.
Незнакомец, не отпуская Хепсу, вновь засопел, выбираясь наружу. Мальчик, невольно следуя за ним, чуть было не ободрал бок, пролезая в рваную узкую дыру.
Когда оба оказались снаружи, «дядька» отпустил наконец локоть Хепсу. Теперь мальчик мог рассмотреть его. Не Залг и не Олрог – это уже хорошо. Остальное выглядело хуже. Облик незнакомца не внушал особого доверия. Человек был огромным что вверх, что вширь, – удивительно даже, как и пролез только в неширокую щель! – мускулистые, с веревками темных жил руки свисали почти до колен. Ниже колен ноги были закрыты черной кожей – так делали охотники в селении Хепсу, отправляясь в лес, но у незнакомца куски кожи выглядели по-другому, словно были сшиты специально под ногу, а не обернуты вокруг нее. Выше них ноги закрывала серая, плотная на вид ткань, и она тоже казалась сшитой. А вот могучий торс «дядьки» оказался голым, равно как и голова, на которой не было не только волос и бороды с усами, но даже бровей. Через плечо его был переброшен кожаный ремень, на котором за спиной болталась странная черная палка с двумя кривыми выступами. Толстые красные губы незнакомца все время шевелились, будто он постоянно что-то жевал, широкий приплюснутый нос с неприятно раздувающимися ноздрями – так и казалось, что сейчас их владелец или громко чихнет, или не менее громко крикнет. Зато глаза лысого великана выглядели совсем неуместно на этом свирепом лице. Большие, ярко-синие, они будто лучились добротой и лаской. Эти глаза очень понравились мальчику. Он даже слегка приободрился. Но похоже, что зря…
– Кто ты?! – гаркнул «дядька», и красивые глаза его при этом сузились и потемнели, вмиг потеряв свое очарование.
– Я Хепсу… – промямлил мальчик и, вспомнив разговор хозяев корабля, добавил: – Маложивущий. Бесполезный.
– Хо! – Незнакомец хлопнул себя по брюху и выкатил глаза. Теперь они вновь стали пронзительно-синими. – А ты откуда это знаешь?
– Что я Хепсу? Меня так мама…
– Да по мне хоть Гупси! – сердито оборвал здоровяк. – Откуда знаешь, что маложивущий?
– Эти говорили, – махнул мальчик в сторону носа корабля. – Которые меня сюда посадили.
– А где они?
– Не знаю… Затрясло, закрутило, я головой ударился, а когда очнулся – вот… – Хепсу почему-то решил, что про Учителя говорить пока не стоит. Может быть, он где-то рядом, видит все и слышит, а когда выберет подходящий момент – обязательно его спасет! А если сказать про Ачаду «дядьке», тот будет настороже…
Здоровяк будто услышал мысли мальчика.
– Кто еще был с тобой? – пожевал он толстыми губами.
– Н-никто…
– А это? – ткнул незнакомец пальцем в повязку на голове. – Это кто завязал?
– Я сам. – Хепсу постарался, чтобы голос не дрогнул. И посмотрел прямо в синь чужих глаз, которые вновь потемнели.
– Ну-ну… – покивал здоровяк, скривившись в подобии улыбки, и опять схватил Хепсу за локоть. – Тогда пошли! Расскажешь все в другом месте. – Он вдруг сунул два пальца свободной руки в рот и так свистнул, что у мальчика заложило уши.
А из кустов вскоре вылез еще один «дядька» – почти копия первого, только чуть ниже ростом и не такой широкий. Да и с волосами у него все было в порядке, даже более чем – темно-коричневые, густые и шелковистые, они доходили ему до лопаток и были перетянуты по лбу кожаным ремешком. В руках он держал такую же непонятную палку, как за спиной у первого.
Не успел Хепсу как следует удивиться этому явлению, а сзади уже вынырнул третий – еще один братец-здоровяк с черной палкой в руках и тоже волосатый, только у этого волосы были черными, как у него самого, и болтались сзади хвостиком, завязанные в пучок.
Оба «новеньких» глянули на мальчика так, словно он был пойманным в поле розаликом, не более того.
– Что? – многозначительно спросил у них первый здоровяк, прекратив на мгновение жевать. Видимо, он был у них старшим.
– В корабле никого, – ответил тот, что с пучком.
– Кабина на берегу, – сказал пышноволосый. – Похоже, был взрыв – иллюминаторы разбиты, внутри одни угольки и кровища. А вот рядом кто-то был.
– Пилоты?
– Вряд ли. После такого они давно покойники – их еще до берега разбрызгало.
– Может, кто-то из них был в другой каюте…
– Может. А может – кто-то еще. У этого спрашивал? – Говоривший кивнул на Хепсу.
– Похож на бесполезного… Но рассуждать умеет.
– К Шагроту его, или здесь съедим? – Услышав такое, мальчик съежился и задрожал, а «братья» захохотали.
Отсмеявшись, тот, кого Хепсу принял за главного, насупил то место, где положено расти бровям.
– Вы вот что мне лучше скажите: почему корабль взорвался?
– Так кто ж его знает! – Пышноволосый повесил за спину палку и развел мускулистые руки. – Всякое может быть. Техника…
– Реактивные корабли если и взрываются сами по себе, то из-за аварии двигателей, – возразил тот, что был с «хвостиком».
– Я знаю, что ты умник, Акмуд, – проворчал «главный». – Только у этого корабля двигатели целы. Асарк говорит, что взорвалась кабина. Там-то чему взрываться?
– Может, кто-нибудь помог? – предположил тот, кого назвали Асарком. И напомнил: – Рядом с кабиной следы…
– А вот ты умом не отличаешься, Асарк. Весь он у тебя в волосы ушел!.. Что же, этот кто-нибудь, по-твоему, взорвал кабину после того, как корабль по берегу разметало? Не наоборот ли?
– Конечно, Арог, если кабину и взорвали, то до того, как корабль навернулся! – обиженно встряхнул шевелюрой Асарк. – По-моему, из-за этого он и врезался в берег.
– Вот именно, – сказал Арог и быстро-быстро зажевал губищами. – Ладно, пошли к Шагроту. Расскажем ему, пусть думает сам.
– А этого? – кивнул Акмуд на дрожащего мальчика.
– Ты что, и впрямь проголодался? – гоготнул лысый «главарь» и толкнул к «хвостатому» Хепсу: – На вот, поведешь его сам. И попробуй отгрызть хоть кусочек!
– Ну, разве что самую малость, – подхватил игру Акмуд. – Ухо если… или нос…
Воинственная троица с довеском в виде спотыкающегося от страха и слабости мальчика, двинулась в лес. Сначала шли напрямик, продираясь порой сквозь кустарник, запинаясь о сучья и корни. Потом под ногами побежала едва приметная тропка, ставшая вскоре широкой и утоптанной; идти стало легко, чего нельзя было сказать о состоянии духа Хепсу. Тем более, что мужчины продолжали на ходу обсуждать его вкусовые качества.
Хепсу вроде бы и понимал, что мускулистые громилы так своеобразно шутят, но ему все равно было очень страшно. Ну зачем он накраслил про «дядек»?! Наверное, его краслы имеют чудесную способность сбываться… А что, если и правда так?!
На ровной тропинке мальчик совсем перестал спотыкаться, и под ритм размеренного шага у него сложился новый красл. Правда, мысли постоянно путались от головной боли и страха, поэтому получилось нечто странное:
Увлекшись красленьем и последующими измышлениями, мальчик даже не заметил, как лес кончился. Вернее, он расступился, широким кольцом окружив открытое свету пространство, на котором очутился Хепсу. На этой огромной поляне – скорее, на целом поле – стояло довольно много добротных бревенчатых домов. Что в первую очередь удивило мальчика, так это наличие крыш над жилищами – ведь в родном селении они были абсолютно не нужны, а потому столь непривычны для глаза. Да и здесь Хепсу еще не успел увидеть падающей с неба воды, а потому совершенно искренне недоумевал, зачем накрывать дома?
Впрочем, на крыши мальчик отвлекся совсем ненадолго. Главное, что его не удивило, конечно, зато насторожило весьма – это множество людей, увиденных им на поляне. Не все они были столь угрожающе могучи, как приведшая его троица, но во всех чуялось нечто дикое, звериное, хищное. Вполне возможно, что Хепсу просто настроил себя таким образом, внушил, что вокруг – враги, «злобные дядьки». Но разве не злобен вон тот, худой, маленький, весь какой-то скрюченный, замотанный в серое, посверкивающий на него вертлявыми черными глазками? Вот он даже облизнулся, обнажив редкие кривые зубы! А вон из крайнего дома вышел бородатый толстяк – ноги в черной коже, выше пояса грязно-белая ткань; посмотрел на Хепсу сначала вполне равнодушно, а затем улыбнулся вдруг и погладил брюхо… Неужели они и впрямь едят людей?!
– Назуп! – крикнул толстяку Арог. – Шагрот у себя?
– А я знаю? – широко зевнул тот. «Такой точно – проглотит и не заметит!» – невольно поежился Хепсу.
– Все спишь? – встрял в беседу прекрасноволосый Асарк. – Так ты и обед проспишь, Назуп! Гляди, какой вкусный кусочек мясца мы ведем!
– У меня от мальчишек изжога. Вот если бы вы привели девчонку! – Толстяк снова погладил живот и блаженно улыбнулся.
– Ишь, чего захотел, сладенького! – заржала вся троица. – Смотри, зубы выпадут от сладкого-то.
Отсмеявшись, они тронулись дальше, дернув мальчика за многострадальный локоть. Но Хепсу даже не обратил внимания на боль. Ему все больше стали досаждать эти людоедские шутки. А что если все же не шутки? Что-то они шутят все на одну тему… Обычно чаще всего говорят о наболевшем. Может, здесь туго с едой, и в ход идет все, что ни попадя – в том числе и люди? Тем более, чужаки. Особенно «бесполезные», как их с Ачаду почему-то здесь называют…
Домыслить Хепсу опять не удалось. Пленившая его троица остановилась у одного из домов – самого большого, насколько сумел определиться мальчик, да к тому же окруженного несколькими домиками поменьше, без окон, вряд ли предназначенных для жилья. С крыши одного такого домика к ним спрыгнула юркая, подвижная как ручеек светловолосая девчонка, обмотанная тонкой желтой тряпицей. Хепсу в очередной раз удивился тому, что на местных людях так много тряпок. Да и сидели эти тряпки на них слишком уж ладно, словно и впрямь были сшиты! Вот чудно-то…
– Кызя, – окликнул девчонку Арог. – Отец дома?
Девчонка кивнула.
– Пригляди-ка за мальчишкой, пока мы с ним побеседуем!
– Вот еще! – фыркнула девочка, собравшись было бежать
– Постой, – сграбастал ее длинными лапами Арог. – Ты куда? Испугалась маленького бесполезного?
– Вот еще! – повторила Кызя, возмущенно вращая огромными серыми глазами. А потом ухватила вдруг великана за нос, отчего у того вмиг разжались руки, а из глаз брызнули слезы. Девчонка отпрыгнула на безопасное расстояние и показала Арогу язык: – Вот тебе! Будешь знать, как хвататься!
– Ух!.. – погрозил кулаком громила и бережно ощупал нос. – Я вот тебя поймаю потом и сожру, трусиха! Или Назупу отдам – он только девчонок и кушает…
– Это почему же я трусиха? – сощурилась девочка, воткнув в бока кулачки, и шагнула к Арогу.
– Но-но! – попятился тот, все еще поглаживая нос. – Конечно, трусиха – мальчишку испугалась! Еще бы, он-то посильнее тебя. Ладно, беги! Все равно тебе с ним не справиться – он поколотит тебя и сбежит, а нам потом отвечать…
Неуклюжая хитрость Арога сработала, девчонка задохнулась от возмущения:
– Что-о?! Мне не справиться с этим дохляком?! Да он у меня в узел завяжется, если дернется!
– Ну, не знаю… – покачал лысиной Арог, задумчиво пережевывая губами. – Попробовать, что ли? Рискнуть? А, ребята? – повернулся он к напарникам. Те, подыгрывая, пожали плечами, развели руки. – Ладно, рискну. Но если он тебя побьет – смотри не реви, а то я еще добавлю!
– Кто кому добавит! – замахнулась Кызя. Арог обеими ладонями быстро закрыл нос. Потом буркнул Хепсу:
– Жди нас здесь! Не вздумай бежать – ты видел, на что способна девчонка… – И трое здоровяков скрылись в доме.
– Точно, осада! – хрипло гоготнули в ответ. – Давай, вылазь!
«Ну вот, накраслил про дядек!..» – мысленно охнул мальчик, а вслух жалобно выдал:
– Я не могу, я ранен…
– Ранен? – переспросил незнакомец. – Куда?
– Голову разбил…
– Голову!.. – хрюкнул силуэт. – Ноги-то целы?
– Целы…
– Вот и вылазь ногами! – Цепкая рука больно схватила Хепсу за локоть и потянула. Мальчик едва успел сбросить с лежанки ноги, чтобы не упасть.
Незнакомец, не отпуская Хепсу, вновь засопел, выбираясь наружу. Мальчик, невольно следуя за ним, чуть было не ободрал бок, пролезая в рваную узкую дыру.
Когда оба оказались снаружи, «дядька» отпустил наконец локоть Хепсу. Теперь мальчик мог рассмотреть его. Не Залг и не Олрог – это уже хорошо. Остальное выглядело хуже. Облик незнакомца не внушал особого доверия. Человек был огромным что вверх, что вширь, – удивительно даже, как и пролез только в неширокую щель! – мускулистые, с веревками темных жил руки свисали почти до колен. Ниже колен ноги были закрыты черной кожей – так делали охотники в селении Хепсу, отправляясь в лес, но у незнакомца куски кожи выглядели по-другому, словно были сшиты специально под ногу, а не обернуты вокруг нее. Выше них ноги закрывала серая, плотная на вид ткань, и она тоже казалась сшитой. А вот могучий торс «дядьки» оказался голым, равно как и голова, на которой не было не только волос и бороды с усами, но даже бровей. Через плечо его был переброшен кожаный ремень, на котором за спиной болталась странная черная палка с двумя кривыми выступами. Толстые красные губы незнакомца все время шевелились, будто он постоянно что-то жевал, широкий приплюснутый нос с неприятно раздувающимися ноздрями – так и казалось, что сейчас их владелец или громко чихнет, или не менее громко крикнет. Зато глаза лысого великана выглядели совсем неуместно на этом свирепом лице. Большие, ярко-синие, они будто лучились добротой и лаской. Эти глаза очень понравились мальчику. Он даже слегка приободрился. Но похоже, что зря…
– Кто ты?! – гаркнул «дядька», и красивые глаза его при этом сузились и потемнели, вмиг потеряв свое очарование.
– Я Хепсу… – промямлил мальчик и, вспомнив разговор хозяев корабля, добавил: – Маложивущий. Бесполезный.
– Хо! – Незнакомец хлопнул себя по брюху и выкатил глаза. Теперь они вновь стали пронзительно-синими. – А ты откуда это знаешь?
– Что я Хепсу? Меня так мама…
– Да по мне хоть Гупси! – сердито оборвал здоровяк. – Откуда знаешь, что маложивущий?
– Эти говорили, – махнул мальчик в сторону носа корабля. – Которые меня сюда посадили.
– А где они?
– Не знаю… Затрясло, закрутило, я головой ударился, а когда очнулся – вот… – Хепсу почему-то решил, что про Учителя говорить пока не стоит. Может быть, он где-то рядом, видит все и слышит, а когда выберет подходящий момент – обязательно его спасет! А если сказать про Ачаду «дядьке», тот будет настороже…
Здоровяк будто услышал мысли мальчика.
– Кто еще был с тобой? – пожевал он толстыми губами.
– Н-никто…
– А это? – ткнул незнакомец пальцем в повязку на голове. – Это кто завязал?
– Я сам. – Хепсу постарался, чтобы голос не дрогнул. И посмотрел прямо в синь чужих глаз, которые вновь потемнели.
– Ну-ну… – покивал здоровяк, скривившись в подобии улыбки, и опять схватил Хепсу за локоть. – Тогда пошли! Расскажешь все в другом месте. – Он вдруг сунул два пальца свободной руки в рот и так свистнул, что у мальчика заложило уши.
А из кустов вскоре вылез еще один «дядька» – почти копия первого, только чуть ниже ростом и не такой широкий. Да и с волосами у него все было в порядке, даже более чем – темно-коричневые, густые и шелковистые, они доходили ему до лопаток и были перетянуты по лбу кожаным ремешком. В руках он держал такую же непонятную палку, как за спиной у первого.
Не успел Хепсу как следует удивиться этому явлению, а сзади уже вынырнул третий – еще один братец-здоровяк с черной палкой в руках и тоже волосатый, только у этого волосы были черными, как у него самого, и болтались сзади хвостиком, завязанные в пучок.
Оба «новеньких» глянули на мальчика так, словно он был пойманным в поле розаликом, не более того.
– Что? – многозначительно спросил у них первый здоровяк, прекратив на мгновение жевать. Видимо, он был у них старшим.
– В корабле никого, – ответил тот, что с пучком.
– Кабина на берегу, – сказал пышноволосый. – Похоже, был взрыв – иллюминаторы разбиты, внутри одни угольки и кровища. А вот рядом кто-то был.
– Пилоты?
– Вряд ли. После такого они давно покойники – их еще до берега разбрызгало.
– Может, кто-то из них был в другой каюте…
– Может. А может – кто-то еще. У этого спрашивал? – Говоривший кивнул на Хепсу.
– Похож на бесполезного… Но рассуждать умеет.
– К Шагроту его, или здесь съедим? – Услышав такое, мальчик съежился и задрожал, а «братья» захохотали.
Отсмеявшись, тот, кого Хепсу принял за главного, насупил то место, где положено расти бровям.
– Вы вот что мне лучше скажите: почему корабль взорвался?
– Так кто ж его знает! – Пышноволосый повесил за спину палку и развел мускулистые руки. – Всякое может быть. Техника…
– Реактивные корабли если и взрываются сами по себе, то из-за аварии двигателей, – возразил тот, что был с «хвостиком».
– Я знаю, что ты умник, Акмуд, – проворчал «главный». – Только у этого корабля двигатели целы. Асарк говорит, что взорвалась кабина. Там-то чему взрываться?
– Может, кто-нибудь помог? – предположил тот, кого назвали Асарком. И напомнил: – Рядом с кабиной следы…
– А вот ты умом не отличаешься, Асарк. Весь он у тебя в волосы ушел!.. Что же, этот кто-нибудь, по-твоему, взорвал кабину после того, как корабль по берегу разметало? Не наоборот ли?
– Конечно, Арог, если кабину и взорвали, то до того, как корабль навернулся! – обиженно встряхнул шевелюрой Асарк. – По-моему, из-за этого он и врезался в берег.
– Вот именно, – сказал Арог и быстро-быстро зажевал губищами. – Ладно, пошли к Шагроту. Расскажем ему, пусть думает сам.
– А этого? – кивнул Акмуд на дрожащего мальчика.
– Ты что, и впрямь проголодался? – гоготнул лысый «главарь» и толкнул к «хвостатому» Хепсу: – На вот, поведешь его сам. И попробуй отгрызть хоть кусочек!
– Ну, разве что самую малость, – подхватил игру Акмуд. – Ухо если… или нос…
Воинственная троица с довеском в виде спотыкающегося от страха и слабости мальчика, двинулась в лес. Сначала шли напрямик, продираясь порой сквозь кустарник, запинаясь о сучья и корни. Потом под ногами побежала едва приметная тропка, ставшая вскоре широкой и утоптанной; идти стало легко, чего нельзя было сказать о состоянии духа Хепсу. Тем более, что мужчины продолжали на ходу обсуждать его вкусовые качества.
Хепсу вроде бы и понимал, что мускулистые громилы так своеобразно шутят, но ему все равно было очень страшно. Ну зачем он накраслил про «дядек»?! Наверное, его краслы имеют чудесную способность сбываться… А что, если и правда так?!
На ровной тропинке мальчик совсем перестал спотыкаться, и под ритм размеренного шага у него сложился новый красл. Правда, мысли постоянно путались от головной боли и страха, поэтому получилось нечто странное:
Хепсу стало очень стыдно за этот красл, и он постарался скорее его забыть. Но вот что странно – все придуманные им краслы ни за что не хотели забываться! Их словно процарапывал кто-то старательной рукой изнутри черепа. Буквы так и вставали перед глазами, стоило лишь подумать о том или ином красле!.. Буквы Хепсу знал хорошо. В отличие от прочих учеников, которым чтение и письмо давались труднее всего, для него это казалось вовсе не наукой, а занятной игрой. Жаль, что теперь ничего из того, чему обучал их Ачаду, никак не могло пригодиться! Разве что – пересчитать своих похитителей. Вообще-то, если быть точным, они его не похищали… Да и считать замучаешься – их уже не трое, а пять… восемь… двенадцать… Ой!.. Хепсу ткнулся лбом в спину остановившегося Акмуда.
Ой, как страшно! Ой, как больно!
Лес вокруг такой густой…
Как же было мне привольно
На полях земли родной!
И зачем пошел, не знаю,
За Учителем своим?
Пусть теперь меня спасает!
Ведь сказали мне: «Съедим!»
Увлекшись красленьем и последующими измышлениями, мальчик даже не заметил, как лес кончился. Вернее, он расступился, широким кольцом окружив открытое свету пространство, на котором очутился Хепсу. На этой огромной поляне – скорее, на целом поле – стояло довольно много добротных бревенчатых домов. Что в первую очередь удивило мальчика, так это наличие крыш над жилищами – ведь в родном селении они были абсолютно не нужны, а потому столь непривычны для глаза. Да и здесь Хепсу еще не успел увидеть падающей с неба воды, а потому совершенно искренне недоумевал, зачем накрывать дома?
Впрочем, на крыши мальчик отвлекся совсем ненадолго. Главное, что его не удивило, конечно, зато насторожило весьма – это множество людей, увиденных им на поляне. Не все они были столь угрожающе могучи, как приведшая его троица, но во всех чуялось нечто дикое, звериное, хищное. Вполне возможно, что Хепсу просто настроил себя таким образом, внушил, что вокруг – враги, «злобные дядьки». Но разве не злобен вон тот, худой, маленький, весь какой-то скрюченный, замотанный в серое, посверкивающий на него вертлявыми черными глазками? Вот он даже облизнулся, обнажив редкие кривые зубы! А вон из крайнего дома вышел бородатый толстяк – ноги в черной коже, выше пояса грязно-белая ткань; посмотрел на Хепсу сначала вполне равнодушно, а затем улыбнулся вдруг и погладил брюхо… Неужели они и впрямь едят людей?!
– Назуп! – крикнул толстяку Арог. – Шагрот у себя?
– А я знаю? – широко зевнул тот. «Такой точно – проглотит и не заметит!» – невольно поежился Хепсу.
– Все спишь? – встрял в беседу прекрасноволосый Асарк. – Так ты и обед проспишь, Назуп! Гляди, какой вкусный кусочек мясца мы ведем!
– У меня от мальчишек изжога. Вот если бы вы привели девчонку! – Толстяк снова погладил живот и блаженно улыбнулся.
– Ишь, чего захотел, сладенького! – заржала вся троица. – Смотри, зубы выпадут от сладкого-то.
Отсмеявшись, они тронулись дальше, дернув мальчика за многострадальный локоть. Но Хепсу даже не обратил внимания на боль. Ему все больше стали досаждать эти людоедские шутки. А что если все же не шутки? Что-то они шутят все на одну тему… Обычно чаще всего говорят о наболевшем. Может, здесь туго с едой, и в ход идет все, что ни попадя – в том числе и люди? Тем более, чужаки. Особенно «бесполезные», как их с Ачаду почему-то здесь называют…
Домыслить Хепсу опять не удалось. Пленившая его троица остановилась у одного из домов – самого большого, насколько сумел определиться мальчик, да к тому же окруженного несколькими домиками поменьше, без окон, вряд ли предназначенных для жилья. С крыши одного такого домика к ним спрыгнула юркая, подвижная как ручеек светловолосая девчонка, обмотанная тонкой желтой тряпицей. Хепсу в очередной раз удивился тому, что на местных людях так много тряпок. Да и сидели эти тряпки на них слишком уж ладно, словно и впрямь были сшиты! Вот чудно-то…
– Кызя, – окликнул девчонку Арог. – Отец дома?
Девчонка кивнула.
– Пригляди-ка за мальчишкой, пока мы с ним побеседуем!
– Вот еще! – фыркнула девочка, собравшись было бежать
– Постой, – сграбастал ее длинными лапами Арог. – Ты куда? Испугалась маленького бесполезного?
– Вот еще! – повторила Кызя, возмущенно вращая огромными серыми глазами. А потом ухватила вдруг великана за нос, отчего у того вмиг разжались руки, а из глаз брызнули слезы. Девчонка отпрыгнула на безопасное расстояние и показала Арогу язык: – Вот тебе! Будешь знать, как хвататься!
– Ух!.. – погрозил кулаком громила и бережно ощупал нос. – Я вот тебя поймаю потом и сожру, трусиха! Или Назупу отдам – он только девчонок и кушает…
– Это почему же я трусиха? – сощурилась девочка, воткнув в бока кулачки, и шагнула к Арогу.
– Но-но! – попятился тот, все еще поглаживая нос. – Конечно, трусиха – мальчишку испугалась! Еще бы, он-то посильнее тебя. Ладно, беги! Все равно тебе с ним не справиться – он поколотит тебя и сбежит, а нам потом отвечать…
Неуклюжая хитрость Арога сработала, девчонка задохнулась от возмущения:
– Что-о?! Мне не справиться с этим дохляком?! Да он у меня в узел завяжется, если дернется!
– Ну, не знаю… – покачал лысиной Арог, задумчиво пережевывая губами. – Попробовать, что ли? Рискнуть? А, ребята? – повернулся он к напарникам. Те, подыгрывая, пожали плечами, развели руки. – Ладно, рискну. Но если он тебя побьет – смотри не реви, а то я еще добавлю!
– Кто кому добавит! – замахнулась Кызя. Арог обеими ладонями быстро закрыл нос. Потом буркнул Хепсу:
– Жди нас здесь! Не вздумай бежать – ты видел, на что способна девчонка… – И трое здоровяков скрылись в доме.
Глава 11
– Ты что, и правда бесполезный? – хмуро спросила девочка, два раза обойдя вокруг Хепсу и внимательно его разглядывая.
– Не знаю, – осторожно ответил мальчик. – Так меня называли эти люди. И еще двое. А какая от меня должна быть польза?
Девчонка фыркнула. Похоже, это был ее любимый способ выражать чувства.
– Ты точно бесполезный, раз так говоришь!.. И где тебя подобрали?
– Сначала меня украли другие. Увезли на большой лодке… на корабле. А потом он разбился, и меня нашли эти.
– На корабле?! – подпрыгнула девчонка. – Ух ты! Я только раз каталась на корабле! А отчего он разбился?
– Не знаю. Нас… меня же закрыли, я не видел ничего. Затрясло, закрутило, – бац! – я об полку головой – шмяк!..
– Бац! Шмяк! – передразнила девчонка и снова фыркнула. – Нет, ты точно бесполезный!.. Скажи, а тебе грустно, что вы так мало живете?
– Мало? – удивился Хепсу. – Это как?
– Ну, нормальные люди живут долго, а бесполезные – мало. Ты что, и этого не знаешь? – В глазах девчонки мелькнула жалость.
– Я тоже нормальный, – нахмурился мальчик. – Меня, кстати, Хепсу зовут.
– У вас разве есть имена? – ахнула девочка. – Я думала, вам незачем… – Она отчего-то смутилась и протянула вдруг руку: – Ладно, забудь! Меня зовут Кызя.
Хепсу пожал девочке руку. Та вдруг прыснула:
– А почему ты голый?
– Я не голый, – вспыхнул мальчик. – На мне повязка! У нас все так ходят… Это вы зачем-то в тряпки укутаны.
– В тряпки!.. – фыркнула девчонка. – Это одежда. Все нормальные люди одеваются. Неужели ты и этого не знаешь?
Мальчик не знал, что на это ответить, и поспешил сменить тему:
– Можно теперь я у тебя что-то спрошу?
– Спрашивай, – улыбнулась Кызя. Ее улыбка Хепсу понравилась.
– Вы чем тут питаетесь? – как можно равнодушней, устремив взгляд к небу, спросил мальчик.
– Людьми, – ответила девочка, спрятав улыбку. – Ты разве не слышал, что сказал Арог?
– Слышал… – упавшим голосом сказал Хепсу. Внутри у него все оборвалось… Но тут Кызя, не в силах больше сдерживаться, рассмеялась так громко, что он испуганно отшатнулся.
– Т-ты п-поверил?! – захлебывалась смехом девочка. – Ты пове-е-ери-и-ил!!! Ха-ха-ха!
– А чего тут смешного? – покраснел и потупился Хепсу, не зная, обидеться на Кызю всерьез или смеяться вместе с ней над своими глупыми страхами. Все же, наверное, лучше смеяться. Тем более что облегчение так и распирало его. И мальчик сначала тихонько, а потом все громче и громче принялся похрюкивать, пока не расхохотался во весь голос. Они догоготались до того, что оба согнулись пополам и звонко стукнулись лбами. Но и это не смогло оборвать смех – теперь они повалились на землю, потирая покрасневшие лбы и сотрясая в воздухе ногами.
На шум из дома выскочил Акмуд.
– Вы что тут, и правда деретесь?! – Поняв, что происходит на самом деле, мужчина покачал головой и опять скрылся за дверью.
Даже не заметив данного «явления», Хепсу и Кызя продолжали кататься по земле. Мальчику никогда еще не было так хорошо – так легко и свободно! У него напрочь вылетела из головы суть своего нынешнего положения. Но всему, даже самому замечательному – скорее, ему-то в первую очередь, – приходит конец. Водопад безудержного смеха постепенно иссяк, превратившись в жиденькую струйку.
Все еще икая и похрюкивая, дети успокоились. Растянулись на спинах, раскинув руки и ноги, и уставились в бесконечное светлое небо. И только теперь до Хепсу дошло, что не такое уж оно и светлое да, похоже, и не вполне бесконечное! Какие-то темные огромные пятна висели в нем – хоть и высоко, но все же не беспредельно.
– Что это? – хриплым от смеха голосом, в котором вновь чувствовалась нотка страха, спросил мальчик, ткнув в небо пальцем.
– Бесполезный, как есть бесполезный! – вздохнула Кызя и, перевернувшись на живот, заглянула в глаза Хепсу. – Или ты притворяешься?
– Зачем мне притворяться? Просто я никогда не видел такого…
– Неба не видел?! Ты что, под землей жил? В пещере?
– Ни в какой пещере я не жил! И небо я видел. Только у нас оно чистое, а здесь на нем грязь какая-то, – показал на темные пятна Хепсу.
– Грязь! – фыркнула девочка. – Да это же тучи! Ты все-таки издеваешься?
– Слушай, Кызя! – Мальчик сел и сдвинул брови. – Я никогда ни над кем не издеваюсь. Не люблю этого. И когда надо мной издеваются – тоже не люблю. Постарайся этого не делать! Пожалуйста.
– Не знаю, – осторожно ответил мальчик. – Так меня называли эти люди. И еще двое. А какая от меня должна быть польза?
Девчонка фыркнула. Похоже, это был ее любимый способ выражать чувства.
– Ты точно бесполезный, раз так говоришь!.. И где тебя подобрали?
– Сначала меня украли другие. Увезли на большой лодке… на корабле. А потом он разбился, и меня нашли эти.
– На корабле?! – подпрыгнула девчонка. – Ух ты! Я только раз каталась на корабле! А отчего он разбился?
– Не знаю. Нас… меня же закрыли, я не видел ничего. Затрясло, закрутило, – бац! – я об полку головой – шмяк!..
– Бац! Шмяк! – передразнила девчонка и снова фыркнула. – Нет, ты точно бесполезный!.. Скажи, а тебе грустно, что вы так мало живете?
– Мало? – удивился Хепсу. – Это как?
– Ну, нормальные люди живут долго, а бесполезные – мало. Ты что, и этого не знаешь? – В глазах девчонки мелькнула жалость.
– Я тоже нормальный, – нахмурился мальчик. – Меня, кстати, Хепсу зовут.
– У вас разве есть имена? – ахнула девочка. – Я думала, вам незачем… – Она отчего-то смутилась и протянула вдруг руку: – Ладно, забудь! Меня зовут Кызя.
Хепсу пожал девочке руку. Та вдруг прыснула:
– А почему ты голый?
– Я не голый, – вспыхнул мальчик. – На мне повязка! У нас все так ходят… Это вы зачем-то в тряпки укутаны.
– В тряпки!.. – фыркнула девчонка. – Это одежда. Все нормальные люди одеваются. Неужели ты и этого не знаешь?
Мальчик не знал, что на это ответить, и поспешил сменить тему:
– Можно теперь я у тебя что-то спрошу?
– Спрашивай, – улыбнулась Кызя. Ее улыбка Хепсу понравилась.
– Вы чем тут питаетесь? – как можно равнодушней, устремив взгляд к небу, спросил мальчик.
– Людьми, – ответила девочка, спрятав улыбку. – Ты разве не слышал, что сказал Арог?
– Слышал… – упавшим голосом сказал Хепсу. Внутри у него все оборвалось… Но тут Кызя, не в силах больше сдерживаться, рассмеялась так громко, что он испуганно отшатнулся.
– Т-ты п-поверил?! – захлебывалась смехом девочка. – Ты пове-е-ери-и-ил!!! Ха-ха-ха!
– А чего тут смешного? – покраснел и потупился Хепсу, не зная, обидеться на Кызю всерьез или смеяться вместе с ней над своими глупыми страхами. Все же, наверное, лучше смеяться. Тем более что облегчение так и распирало его. И мальчик сначала тихонько, а потом все громче и громче принялся похрюкивать, пока не расхохотался во весь голос. Они догоготались до того, что оба согнулись пополам и звонко стукнулись лбами. Но и это не смогло оборвать смех – теперь они повалились на землю, потирая покрасневшие лбы и сотрясая в воздухе ногами.
На шум из дома выскочил Акмуд.
– Вы что тут, и правда деретесь?! – Поняв, что происходит на самом деле, мужчина покачал головой и опять скрылся за дверью.
Даже не заметив данного «явления», Хепсу и Кызя продолжали кататься по земле. Мальчику никогда еще не было так хорошо – так легко и свободно! У него напрочь вылетела из головы суть своего нынешнего положения. Но всему, даже самому замечательному – скорее, ему-то в первую очередь, – приходит конец. Водопад безудержного смеха постепенно иссяк, превратившись в жиденькую струйку.
Все еще икая и похрюкивая, дети успокоились. Растянулись на спинах, раскинув руки и ноги, и уставились в бесконечное светлое небо. И только теперь до Хепсу дошло, что не такое уж оно и светлое да, похоже, и не вполне бесконечное! Какие-то темные огромные пятна висели в нем – хоть и высоко, но все же не беспредельно.
– Что это? – хриплым от смеха голосом, в котором вновь чувствовалась нотка страха, спросил мальчик, ткнув в небо пальцем.
– Бесполезный, как есть бесполезный! – вздохнула Кызя и, перевернувшись на живот, заглянула в глаза Хепсу. – Или ты притворяешься?
– Зачем мне притворяться? Просто я никогда не видел такого…
– Неба не видел?! Ты что, под землей жил? В пещере?
– Ни в какой пещере я не жил! И небо я видел. Только у нас оно чистое, а здесь на нем грязь какая-то, – показал на темные пятна Хепсу.
– Грязь! – фыркнула девочка. – Да это же тучи! Ты все-таки издеваешься?
– Слушай, Кызя! – Мальчик сел и сдвинул брови. – Я никогда ни над кем не издеваюсь. Не люблю этого. И когда надо мной издеваются – тоже не люблю. Постарайся этого не делать! Пожалуйста.