Теперь Геморроеву приходилось отдавать долг. Время от времени они встречались с Валентиной Ивановной и занимались любовью. Для Геморроева это была тяжелая работа. Сейчас он смотрел на женщин не старше дочери Кобыленко. Правда, сегодня была особая ночь. Наверное, не врут астрологи, которые вывели на этот день Геморроеву пятерки за любовь и секс. Он засобирался домой только в третьем часу ночи. Ездить по Покровску приходилось на «девятке»: оба джипа оставались в московских гаражах. Круто развернувшись, Геморроев поехал в сторону шоссе. На повороте на Лунную улицу он заметил человека, шагающего по обочине с канистрой. Проскочив мимо, Геморроев узнал идущего. Он тормознул и сдал назад.
– Максимов, что случилось?
– Бензин кончился. Указатель врет, а я вовремя не заправился, – ответил испугавшийся Максимов.
– Слушай, тут еще идти и идти, а у меня есть канистра с хорошим бензином.
Максимов пытался возразить, но Геморроев вылез из машины и уже открыл багажник.
– Держи, – Геморроев поставил на землю канистру. – Давай твою, заправлю по дороге.
– Да я… – невпопад забормотал Максимов.
– Угольками на том свете рассчитаемся, – весело ответил Геморроев. – Ну, бывай!
Почти в четыре часа ночи, когда небо уже болело зарей, Шварц начал сворачивать свои наблюдения. Майская ночь коротка, и свет начал мешать. Данные по затмению придется еще изучать всему институту целый год, а за ночь ничего интересного не произошло. Промчался в сторону Москвы Геморроев – вот и все, пожалуй. Тут Шварц в предрассветной дымке увидел крадущуюся «Волгу». Волков возвращался в город.
А вот у кого не было накануне трудного дня, кто спал сном праведника – так это местный коммерсант Львов. День у него выдался непростой, зато прибыльный. Со времен перестройки не было еще такого прихода, как вчера. Из далекого города Долдома неделю назад ему позвонил приятель. Там на обувной фабрике произошло ЧП. Фабрика – совместное предприятие, где руководили итальянцы, – славилась на все Подмосковье итальянской обувью, которую делали по лицензии. Естественное явление для России, но не понятное для итальянцев – все гуляли с 1 по 9 мая. Заграничный менеджмент между праздниками заставил выйти рабочих на смену. Результатом стал вагон бракованной обуви. Брак был небольшой, непрофессионалу даже не заметный: немного кривой получилась подметка. Львов примчался в Долдом на следующий день. В переговорах с итальянцами он предлагал забрать всю партию за полцены. Итальянцы думали день, а затем решили уничтожить брак, чтобы не позорить честь марки. Трагический результат этой сделки был таков: дядя Вася, который повез ботинки на свалку, получил свои двести баксов, и у ворот помойки ботинки перегрузили в покровские машины.
Львов не был жлобом. Он честно считал, что получать больше тысячи процентов прибыли безнравственно. Поэтому в покровском Доме ученых устроили распродажу, как в советские времена. Всем вспомнилось то доброе время, когда купить было нечего, и с удовольствием потолкались, как раньше, в очереди и раскупили дешевую красивую итальянскую обувь. Разглядывать подметки было негде и некогда. За несколько дней не осталось ни одной коробки. И в эту теплую весеннюю ночь коммерсанту Львову снилось, что все совместные предприятия страны работают на него в праздники.
[2]
На фабричном на углу
Схлопотал мэр геморрой,
А директор Геморроев
Подцепил себе второй.
На фабричном на углу
Схлопотал мэр геморрой,
А директор Геморроев
Подцепил себе второй.
Мотив был налицо. Эх, пожалел ты, Геммороев, бензина, а не то сгорела бы машина вместе с твоими отпечатками. Но, с другой стороны, мало ли канистр с отпечатками: украли таджики из гаража, сам дал или, как Штирлиц, помог поднести. Доказательство слабенькое. С доктором Денисовым он вроде бы не дружит, а тут – на такое дело толкнуть… Нет, все очень зыбко. Надо подумать.
Гурченко сел думать, но ему, конечно, не дали. В кабинет заглянул оперативник.
– Стучаться надо, – сказал Гурченко, пряча документы.
– Так я по делу.
– Ну что там такое?
– Отпечатки обуви. Послал по электронке в Москву, в институт криминалистики.
– Молодец, и что?
– Отвечают, что человек был один.
– Ты что, дурень, сам проверить не мог?
– Нет, не это главное. Подметка итальянской фирмы.
– Еще не легче. Что, теперь тебе командировку в Италию выписывать?
– Нет, Иван Васильевич. Делают их по лицензии у нас. В Долдоме.
– Так, собирайся, завтра поедешь в Долдом. И чтобы без результатов обратно не возвращался.
– Слушаюсь. Так я готовлю командировку?
– Что тебе сто раз повторять? Готовь!
– Товарищ подполковник, а где этот Долдом находится?
– Слушай, лейтенант, я тебе не нянька. По карте посмотри.
– Ну, а хоть далеко это?
– Верст сто пятьдесят, а то и больше. На бензин возьми.
Завтра был тоже день
Долдом встретил лейтенанта Иванова из Покровска неприветливо. Впрочем, так этот город встречал всех. За тысячу лет долдомцы ни разу не видели ничего хорошего от пришельцев. Иванов, привыкшей к виду современного города Покровска, поначалу не мог найти сам Долдом. Дачные и деревенские дома начались за указателем и продолжались до самого центра. Остановив на перекрестке старушку и спросив у нее, где обувная фабрика, он промучился минут пятнадцать. Некоторые филологи всерьез указывают на происхождение слов «долдонить» и «талдычить» от названия города Долдом. Иванов, привыкший к интеллигентному обращению в Покровске, сначала даже не мог понять, на каком языке говорят местные. В конце концов, благодаря усилиям других подошедших долдомцев, Иванов понял, что фабрика находится прямо на деревенской улице, по которой он ехал, называемой Ленинским проспектом. Среди деревенских изб фабрику найти оказалось несложно. Здание с развевающимся итальянским флагом, отделанное виниловым сайдингом, было видно отовсюду.